Текст книги "Хозяин видений (СИ)"
Автор книги: Ксюша Ангел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
– Кажется, я слишком разозлила Влада, – добавила тихо и обняла колени. – Стоило, наверное, сдержаться, но он иногда просто умеет выбесить.
– Влад ревнует, что тут непонятного? Ты его любила столько лет, а тут… Да еще и Эрик – все же он сильнее, а это удар по самолюбию. Мы, мальчики, слишком серьезно относимся к собственной гордости. – Глеб обнял меня за плечи и прижал к себе. – Но Влад отойдет. Все же он тебя любит. Радовался, когда вернулась. Пытался скрыть, конечно, но я-то его знаю.
– Для нормальных отношений одной любви мало.
– Но все же она не помешает. Любит ли тебя Эрик? Времени у вас не так много.
– А разве можно себе сказать: этого не люби, у него не ты на уме, а кан? Разве можно это контролировать? Если он всегда рядом. Всегда, когда нужен… И близко, и понимает. А потом понимаешь уже ты – что влюбилась. Ты знаешь, со мной такое редко случается и, увы, контролю не поддается.
Я стерла со щеки предательскую слезинку. И встала. Хотелось закончить ненужный разговор. Уйти, вернуться в синюю комнату, упасть на кровать и вдыхать сладкий, карамельный запах. А еще забыть о видении хоть ненадолго.
– А ты ему говорила? – Глеб тоже поднялся и подошел. Сдаваться, видимо, не собирался, решил меня домучить. – Эрику?
– Зачем? Что это изменит?
– Понимаешь, он либо уйдет, либо останется, и тебе решать, пытаться или нет. Но если не попытаешься, будешь долго оплакивать неиспользованную возможность, поверь мне. Любишь – дерись. Все просто.
– Как ты – за Нику?
– Я не дерусь. – Он отвел взгляд и поник. – Сама слышала, что сказал главный судья.
– Альрик тут не навсегда. Однажды ему надоест, и он уедет мучить кого-то другого. А вы останетесь.
– Ника – ясновидец, я – зверь. Между нами огромная идеологическая пропасть.
– Маму с папой это не остановило.
Он замолчал. Удивился. Только в глаза смотрел – пристально и недоверчиво, словно я могла ему соврать. Словно когда-то врала.
Раскаяния, что проговорилась, не было. Глеб не выдаст, да и Альрику до него дела нет. Я почему-то знала это – Первозданный на Глеба вообще почти не смотрел, а интерес в его глазах я всегда различала явно.
Другое дело – Влад. Или Эрик. Или я.
Но вслух все равно сказала:
– Не болтай. Даже Нике. Это тайна.
– Фига се! – И он снова уселся на траву. Смотрел прямо перед собой, наверное, пытаясь осмыслить.
Что? Что бывает и такое… кровосмешение? Что у него и Ники есть надежда? Что счастье может быть не минутным?
Но я-то знала: счастье всегда минутно. Это ощущение не умеет растягиваться надолго. Так мы и живем, в ожидании, перетекая из одной секунды блаженства в другую, а между ними – существуем. Просто ждем.
– Все возможно, – произнесла я тихо. – И, если уж ты предлагаешь мне бороться, не прячь голову в песок, как ты умеешь. Борись сам. Будет трудно, но когда тебя это останавливало?
Глеб помолчал немного, а затем кивнул. Редко я видела его таким серьезным и таким погруженным в себя. Да уж, теперь ему будет, о чем поразмыслить на досуге.
– Скажи ему, – повторил он задумчиво. – Вот вернется, и сразу скажи.
– Если вернется, – мрачно поправила я.
– Стой здесь, я за байком. Отвезу тебя в город. Не стоит тебе тут маячить, как красная тряпка перед быком. – Он встал и поднял глаза к небу. – Гроза надвигается, нужно успеть.
Мы не успели. Теплый майский ливень настиг нас на подъезде к городу. Пришлось остановиться и переждать, благо, ливни быстротечны.
Громыхало и сверкало, и мы прятались под крышей старой остановки, внутри которой стены были исписаны неприличностями, изрисованы сердечками и граффити, а лавочки не имели сидений.
Мокрые и уставшие, мы с Глебом стояли в обнимку и смотрели на раскинувшийся огнями город. И тогда я в полной мере осознала: я вернулась домой. Очистилась, наконец, от скверны, запачкавшей меня изнутри. От страхов, туманной дымкой затопивших душу.
Боль от прошлых предательств не трогала больше.
И душа, покрытая рубцами – еще совсем свежими, розовыми и оттого чувствительными – наконец, задышала.
Будет снова больно, я знала это. Тяжело, горячо, ярко. Но будет и радость. Любовь – не обязательно к мужчине. К друзьям. Родным. Близким. Будут мгновения счастья, и, вместо того, чтобы сетовать, как они быстротечны, я попробую их поймать. Насладиться. Потому что для того и дана нам боль, чтобы мы могли оценить блаженство.
А за блаженство нужно бороться.
И я буду.
Глава 22. Надежда
В некоторые моменты совсем не можешь уснуть от волнения. Лежишь, смотришь в потолок, слушаешь колотящееся сердце и тщетно пытаешься расслабиться.
Странно, но я вырубилась сразу, как только голова коснулась подушки. Не знаю, возможно, подействовал теплый душ, а может, липовый чай…
Мне снилась хельза. Берег озера. Теплый песок. И Эрик. Мы сидели и нежились под солнцем, а невдалеке, на склоне холма щипали траву две лошади. Черная и белая. Их шерсть лоснилась, а роскошными гривами играл ветер.
Я знала, что лошади наши. Что увезут нас туда, где тепло и уютно. Где нет тревог и лишних мыслей. Где мы сможем быть, наконец, счастливыми.
Вспомнила, что говорил мне Глеб. О том, что нужно сказать, пока не поздно. Понимала, что «поздно» в этом месте не наступит, но сказать все равно хотелось.
– Я люблю тебя, знаешь…
– Знаю, – улыбнулся Эрик. – И я тебя люблю.
Я понимала, что все это только снится мне, но услышать было приятно. Закрыла глаза на минуточку, а когда открыла, Эрика уже не было. Солнце все еще светило, песок грел спину, но внутри почему-то стало жутко холодно.
И я проснулась.
– Ты очень трогательная, когда спишь, – сказал Эрик и улыбнулся.
– Ты… – Я вскочила и протерла глаза, пытаясь определить, реальность это или продолжение сна. Синяя спальня. Кровать. Ночь. Знакомые запахи. Все по-настоящему. – Но… как?
– Соскучилась? – Он улегся рядом и подмигнул. – Я – очень!
Обняла его. Крепко. Вдыхала терпкий запах геля для душа и не могла нарадоваться.
– Как ты выбрался из хельзы?
Впрочем, Эрик не сидел бы без дела, ожидая, пока его спасут. Наверняка нашел хельина, который помог выбраться.
Он отстранил меня и удивился:
– Вестар провел меня. Разве Влад не сказал?
Я с шумом выдохнула. Села.
Черт, это же очевидно, а я, как дура, повелась!
– Вот гад!
– Полина? – Вопросительный взгляд, а значит, придется объяснять.
Посмотрела в окно, чувствуя, как накатившая злость медленно отступает, заменяясь усталостью. Все же посещения дома атли выматывают.
– Он объяснил, ты напал на него в хельзе, и он тебя там оставил. В наказание. Что вы вообще не поделили?
– Если бы я напал на него, он бы уже ничего не говорил. Никогда, – мрачно ответил Эрик. – Он и так слишком много разговаривает.
– Он что-то сказал тебе. – Я не спрашивала – это было очевидно. – Обо мне.
– Сказал. А еще он хотел, чтобы я не вернулся. Влад невыносимо громко думает – от него отгородиться сложно. Но он глупец, если считает, что меня так легко убить.
Я вздохнула и снова его обняла.
– Все это неважно. Я рада, что ты здесь, со мной.
– Правда?
– Правда, – кивнула. – Так почему ты задержался в хельзе?
– Обещал помочь Вестару с зачисткой запада. – Он поцеловал меня в макушку. – А еще одной маленькой пророчице – покарать негодяя.
Я подняла на него глаза.
Какой же он красивый! Словно не видела его несколько лет, и вот он рядом. Близкий.
– Орм…
– Мертв. И больше никто не обидит тебя, Полина.
Внезапно мне расхотелось разговаривать. Совершенно. От слова «совсем». Я нашла его ладонь, переплела пальцы. Хотелось чувствовать, прикасаться. Ловить каждый миг – их у нас так мало осталось. Запустила руки в волосы – они были еще влажными после душа. Мягкие, раскинулись по подушке.
Я потерялась.
Обиды отступили, заботы тоже. Были лишь мы и ночь. Сладкий аромат карамели и, наверное, лотоса. Свой я не ощущала. Собственный запах вообще не чувствуется, а жаль. Хотелось бы знать, какова на вкус наша смесь.
Впрочем, карамель – тоже неплохо. Божественно!
Воздух в комнате постепенно серел, окрашиваясь рассветом. Проявлялись очертания мебели, складок темно-синего покрывала, знакомый профиль Эрика.
Он лежал и смотрел в потолок. Умиротворенный. Улыбался и думал о чем-то своем. А я бесстыдно разглядывала его и пыталась запомнить. Каждую черточку. Мимику. Мерцание кожи в свете зари. Запах.
Возможно, двадцать второго июня он уйдет.
Возможно, кан все же отнимет у меня его.
Но память никто не в силах отнять.
Память постоянно возвращалась к последнему серьезному разговору. К его словам, пробуждающим надежду. К напутствиям Глеба.
Если любишь – борись. Так часто пишут в книжках. Я не умела бороться, но раньше я многого не умела. Говорить «нет». Контролировать свой кен. Справляться с болью.
Научилась.
Значит, не все потеряно. Значит, у меня есть шанс.
Но врать и утаивать что-то от Эрика я не собиралась. Поэтому сказала:
– Я знаю, когда откроется портал.
Мир на миг замер, затем пришел в движение, закружился воронкой, грозя унести царившую вокруг гармонию.
Эрик молчал. Больше не улыбался, смотрел в потолок, а губы вытянулись в тонкую линию.
Не ожидал? Не рад? Или просто… не может поверить, что этот момент все же наступил?
– Когда? – сдавленно спросил он, спустя минуту. Минуту, в течение которой я боялась дышать. Такие минуты всегда тянутся бесконечностью…
– Двадцать второго июня. Вечером. В полдвенадцатого портал уже закроется. На пустыре, перед ангарами, где ждал нас Тед.
Удивилась, как спокойно прозвучал голос. Твердо. Без примеси обреченности и обиды.
Так и должно быть.
Солнечный луч медленно подползал к руке Эрика, окрашивая кончики пальцев золотом. Я смотрела на его ладонь, стараясь сосредоточиться на чем-то одном, не думать о грядущей потере.
Да и потеря ли это? Сбудется его мечта. Его мечта, Полина! И ты стала частью этого.
– Ты видела календарь в видении? – Все тот же тон – безликий и холодный.
Улыбнулась. Вздохнула.
Судьба умеет шутить.
– Это мой день рождения.
Эрик запустил пальцы мне в волосы, уложил голову себе на грудь. Хотелось ли ему быть в тот момент ближе? Мне хотелось, поэтому я не возражала.
– Так скоро… – задумчиво прошептал он.
– Это же хорошо. – Я подняла на него глаза. – Хорошо ведь?
– Хорошо… – Он поцеловал меня в висок. – Останешься со мной, пока не уйду? Или…
– Останусь, – пообещала я.
– А поехали сегодня к скади! – воодушевился он. – Элька приготовит что-нибудь вкусное. Она у меня замечательно готовит.
– Поехали. Ты, наверное, скучать будешь по скади. Ну, в кане… – А потом встрепенулась. – Только вот боюсь, Тамара не будет мне рада. Особенно сейчас, когда дата твоего ухода точно известна.
– Тамара – сильный воин. Она привыкла драться, даже там, где драться совсем необязательно. А еще у нее проблемы с Дарьей – Тамара не принимает ее как правительницу. Но они обе – скади, придется умерить спесь.
– Воином быть непросто. Приходится убивать, а это меняет…
– Ты говоришь не как пророчица, – заметил Эрик.
– Я – сольвейг. И убивала. Например, знаю, что древний оставляет после себя кучку пепла…
– Ого! – Он, казалось, заинтересовался. Приподнялся на локте, заглянул в глаза.
Напряжение от известия рассеялось, сменилось интересом. Комнату заливал свет, за окном совсем по-летнему пели птицы. На душе было спокойно и легко, будто я освободилась от давящего на сердце груза.
Как бы там ни было, все закончилось. Испытания, неизвестность, тревожные предчувствия. Будущее окрашивалось определенностью.
Теперь, в этой комнате, в этой кровати были только мы. Ничего не разделяло нас больше, и можно не таиться.
– Рихар – так его звали, – произнесла я с грустью. Память заботливо подкинула впечатавшийся в нее клеймом образ: рыжие волосы, яркие глаза, свирепость палача. – Он убил почти всех атли на моих глазах. А затем я убила его. Силой сольвейга.
– Потом их воскресил колдун?
Я кивнула.
– Его я тоже убила. Впрочем, этим точно не горжусь.
– Ты многое пережила. Сильная. Это восхищает.
– Я не чувствую себя сильной, – возразила я. – Усталой. Изломанной. Но все привыкли, что я выдержу, и приходится притворяться. Люди ждут от сольвейга поступков. Всегда. Но я – всего лишь женщина. Несмотря на кен.
Он снова обнял меня, и было что-то в этом объятии – необъяснимое, перемена, которую не можешь уловить и понять. Я притихла, слушая, как он дышит – глубоко и почему-то тяжело. Словно внутри у него шла своя борьба, которую Эрик не собирался афишировать.
Я и не требовала.
– Со мной тебе не нужно быть сильной, – прошептал он, и дыхание опалило мне висок. – Никогда. Сильным буду я.
И я с ним полностью согласилась. Кроме слова «никогда». Это «никогда» к «всегда» никакого отношения не имело, потому что у него был срок годности. Чуть больше месяца.
Плевать.
Я скажу ему, быть может. Не сегодня. Когда-нибудь потом.
Не буду просить остаться – это нечестно. Просто скажу. Что люблю. Что рядом с ним мир изменился – стал добрее, светлее. Красочнее. Я изменилась. Наполнилась силой, как сухая губка – водой. Напиталась уверенностью. Поверила в счастье.
Не это ли главное в людях? Они приходят и меняют нас.
Я не стану давить – позволю решить самому. Для мужчин очень важно – решать.
Мы лежали молча еще очень долго. Новый день проник в нас, согрел теплым майским солнцем, окрасил красками крыши домов. В какой цвет он выкрасит меня?
Вечером мы поехали к скади. К своему удивлению, в их наполненном вековыми тайнами доме мне было невероятно уютно. Словно за время нашего знакомства с Эриком что-то изменилось во мне на молекулярном уровне, приближая к некогда чужому племени. Наверное, это из-за кена. Скорее всего, из-за него.
Но я так долго не ощущала себя в семье, что не задумывалась. У скади было хорошо. Милые люди, визжащие дети, играющие на ковре у камина, веселый гомон, шутки и задушевные разговоры.
Защитницы, целители, ищейки. И просто люди – каждый особенный и заметный. Со мной говорили, меня расспрашивали, меня слушали. Эрик улыбался, гладил по спине и молчал, позволяя мне проявить себя.
И я узнавала каждого из них, находя в каждом какую-то мелочь, которая делала его личностью, наделяла индивидуальностью, отличала от других.
Удивительные, радушные, волшебные скади!
Эля, болтающая без умолку, серьезная Алла – воительница, которую очень заинтересовало, как атли пережили войну с охотниками. Внимательный Роб, даже Даша, тихо притаившаяся на подлокотнике кресла.
Тамара специально на нее не смотрела. Ни взгляда, ни слова – воительница и защитница словно не замечали друг друга.
А в остальном – идиллия.
Все они нравились мне.
В их тесном кругу я напитывалась теплом, от которого отвыкла. И все они, казалось, тоже грелись у своего костра. Сплотившись вокруг Эрика, как бы дополняли его самого, олицетворяя собой единство. Жались к нему, как котята к кошке, ища ласки и одобрения.
И я подумала, что никогда мне не было так уютно у атли. Или было? Уже и не помню.
А потом мы пили кофе на кухне. Вчетвером – я, Эрик, Роберт и Тамара. Кутались в ароматы свежей сдобы, говорили обо всем и ни о чем, вспоминали прошлое с некой теплой грустью необратимости. И негласно молчали о будущем.
Вернее, я молчала. А Эрик, как бы между прочим, в один момент объявил:
– Двадцать второго июня откроется портал в кан.
Идиллия закончилась тут же. Тамара сверкнула на меня убийственным взглядом и спросила:
– Ты сказала, да?
Я поежилась, а Роберт обратился к подруге:
– Полина не виновата в том, что рождена пророчицей. И в том, что видит будущее Эрика.
– А кто виноват? – вспылила воительница. – Пока она не появилась, все было хорошо.
– Ты знала, что я уйду, – строго осадил ее Эрик. – Мы говорили об этом не раз.
– Тогда не было четкой даты. Черт, Эрик, никто серьезно не верил, что этот момент наступит. – Она помолчала и добавила: – Никто, кроме тебя.
– В этом нет моей вины. – Тон холодный, даже ледяной, без намека на прежнее тепло. – Пора было уяснить, что мои слова имеют вес в скади. И начать уже прислушиваться.
– Некоторые твои решения просто глупы, – упрямилась Тамара. – Никто в скади не решается сказать это тебе в лицо. Так вот, я не боюсь сказать.
– И, тем не менее, ты обязана подчиняться. Ты присягала мне на верность, забыла?
– Ты мог оставить наследника! За все эти годы у тебя было столько возможностей. Но ты не сделал этого, а теперь оставляешь племя этой… этой…
– Дарья – моя сестра! – рявкнул Эрик и приподнялся, возвышаясь над воительницей.
Никогда я не видела его таким злым, таким разъяренным. Словно в него вселился первый нали и подстрекал хозяина разрушить все вокруг. Впрочем, Тамару это нисколько не смутило.
Пожар противостояния вождя скади и его воительницы разгорался все больше, и мы все рисковали сгореть в нем. Я вжалась в спинку стула и смотрела на сложенные на столешнице кисти рук. Ощущение уюта тут же рассеялось, и захотелось уйти, скрыться.
Наверное, Роб заметил это, потому как положил мне руку на плечо и шепнул:
– Идем. Позволим им немного поспорить наедине.
И мы пошли по затемненному коридору – обратно в гостиную. Дом спал и дышал во сне, не обращая внимания на внезапную ссору. Потрескивали в камине дрова, и вокруг растекалось тепло, обволакивало, пьянило. Как и сам дом.
Кто же топит камин в мае? Странно, но стены не возражали. Источали прохладу, чтобы поддерживать контраст. Или мне только казалось?
– Они всегда спорят, – пояснил Роб, провожая меня к дивану. Сам присел на подлокотник и виновато улыбнулся, словно хотел извиниться за поведение соплеменников. – С детства. Но Эрик ценит Тому именно за честность.
– Я ей не нравлюсь, – констатировала я факт.
– Дело не в тебе. Ты – пророчица, и Тома винит тебя в том, что Эрик уйдет.
– Я могу ее понять. Если бы не мои видения, он остался бы.
– Эрику тесно в этом мире, – усмехнулся Роб. – Если бы не твои видения, он нашел бы себе трудности по силе.
– Даша справится? Я имею в виду скади. Она сможет?
– Ей придется. Хотя в этом я согласен с Томой – из Даши пока ужасный правитель. Но другого нет, увы. Эрик чтит закон крови, значит, должны чтить и мы. – Он помолчал немного, а затем вдруг посерьезнел: – Тебя изгнали, верно? Из атли? Эрик не любит об этом говорить, вот я и не расспрашиваю…
– Изгнали, – кивнула я.
Сначала думала, жрец начнет жалеть или сочувствовать, и уже приготовилась отвечать, что мне ничуть не жаль, ведь это позволило мне поближе познакомиться с Эриком, но Роб спросил:
– Как тебе удалось уговорить его? Своего вождя?
– Влада? – удивилась я. – Я не уговаривала – он сам предложил. Это длинная история… – Вздохнула. – Ты извини, но зачем тебе? К Эрику это никакого отношения не имеет, поверь.
– Зато к Ларисе имеет, – мрачно ответил он. – Влад Вермунд не отпустит сильную защитницу. Но пророчицу отпустил. Значит, есть способ.
– Лара… – прошептала я, понимая.
Так вот кто этот таинственный скади, кто запал на красотку-защитницу. И тот разговор Эрика с Дашей внезапно обрел новый смысл. Да уж, Влад так просто не отпустит ее, и, если Лара захочет вступить в скади, ей придется отречься. Хорошего мало, хоть на первый взгляд так и не кажется. Будет больно. Плохо. Несмотря ни на что, Лара любит атли. Она росла с ними. Несправедливо будет, если ей нельзя будет с ними общаться.
– Боюсь, мой способ Ларе не подойдет, – ответила я. – Но Даша – подруга Влада, она может с ним поговорить. Объяснить, что вы… что у вас…
– Она не станет, – грустно улыбнулся Роб. – У нас с Дашей весьма натянутые отношения.
– Из-за Тамары? Ты поддерживаешь ее, верно?
– Из-за нее. И в прошлом… Я не горжусь, но однажды из-за нас с Томой Даша чуть не погибла. Между нами нет взаимопонимания.
– Но как же вы… ты же жрец! Эрик уйдет, и вам с Дашей придется сотрудничать. Иначе ослабите скади.
– Ты права, – задумчиво вздохнул Роберт и отвернулся. Словно наш разговор разбередил старые раны жреца, а еще казалось, что неожиданная откровенность смутила его. Ведь, по сути, мы совершенно чужие друг другу люди. Хотя в тот момент я была рада той откровенности. В собственном племени откровенничать я могла только с Глебом.
– Слышишь? Не кричат уже. – Роб поднял указательный палец вверх, призывая к молчанию. Неловкость рассеялась в напитанном ночью воздухе гостиной. – Иди, ты нужна Эрику. – Он сделал паузу и посмотрел на меня очень внимательно и, казалось, изучающе. – Ты хорошо на него влияешь, Полина.
– Он на меня тоже, – прошептала я и поднялась.
Эрика на кухне не было – только Тамара раздраженно мыла посуду, остывая от недавних разборок. Когда я вошла, воительница метнула в меня ненавидящий взгляд, словно хотела пронзить им меня насквозь.
Что ж, справедливо – из-за меня Эрик покинет этот мир.
Я не стала задерживаться, чтобы не злить ее еще больше.
Эрика нашла в кабинете. Он стоял у окна со сложенными за спиной руками. Не шевелился. Спокойный и уверенный, как обычно, но почему-то показалось, в душе его царило смятение. Оно и не мудрено – скорее всего, Эрика трогал разлад в скади сильнее, чем он показывал.
Я научилась чувствовать его. Было ли это последствием обмена? Скорее всего. Обмен соединяет пары – не зря именно ним закрепляется ритуал венчания.
Я подошла, положила ладонь ему на плечо. Он был сильным, этот мужчина. Но в тот момент захотелось обнять его, укутать в себя, спрятать от мира и успокоить. Хотелось, чтобы он снова шутил и беззаботно смеялся. Убрать тоску из лазурных глаз.
– Не расстраивайся. Уверена, Даша с Тамарой найдут общий язык.
– Боюсь, я недооценил проблему, – хмуро возразил он, кладя свою ладонь поверх моей. Луна смотрела на нас сквозь прозрачный газ занавесок и молчала. Вокруг таинственно сверкали крупные майские звезды. Из открытого окна отчетливо пахло сиренью. – И сейчас она проявилась особенно остро.
– Сам говорил, скади – главнее дрязг. Им придется…
– Не придется, – перебил он. Развернулся. Такой высокий, что приходилось задирать голову, чтобы на него смотреть. Он всегда был таким? Или сегодня это особенно заметно, ведь хотелось быть маленькой, а приходилось говорить взрослые слова. – Все решится проще.
– Проще? – хрипло спросила я, захлебываясь его напором, его теплом, неведомым мне, но уже таким желанным ответом. – Как?
Верила ли я когда-нибудь, что он это скажет? Ждала ли? Путаясь, теряясь в сладком карамельном безумии, я даже помыслить не могла, что такое возможно.
Но иногда происходит то, чего ты совсем не ждешь. Вопреки логике, здравому смыслу, расчетливым и понятным ожиданиям.
Он сказал это.
А я боялась поверить, потому что сказок не бывает. Только не для меня.
– Потому что я не уйду в кан, Полина.
