Текст книги "Хозяин видений (СИ)"
Автор книги: Ксюша Ангел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)
Вечером вернулся Барт и расспрашивал меня о наших с Дэном приключениях. Одобрительно кивал и много интересовался жизнью Егора. Похоже, ему действительно был небезразличен мальчик. Когда я дошла в рассказе до Гектора, Барт нахмурился.
– Попомни мои слова, принесет он нам бед. Если только… – И замолчал.
– Если что?
– Нужно проверить кое-какую теорию. Но пока рано загадывать. Я поставлю на тебя защиту от влечения, а лучше сделаю амулет – он бессрочный.
– Спасибо.
– Ты уже решила, что будешь делать?
Я покачала головой.
– Знаю, что нужно вернуться, но вот куда? Да и точки ставить совсем не умею.
– Хочешь поставить точки?
– А разве не этим должны заканчиваться грустные истории?
Барт пошевелил длинной палкой угли в костре. Где-то далеко жалобно вскрикнул филин.
– Для тебя все только начинается, Полина, – загадочно ответил вождь сольвейгов.
А ночью мне приснился дом. Вернее, не сам дом, а Липецк. То ли я уже вернулась, то ли не уезжала. Во сне не было воспоминаний о Кире. Сон был темный, жуткий и чем-то смахивал на фильм ужасов.
Я иду по темному коридору штаба охотников. Шаги гулко отдаются эхом в пустом здании, помещение освещено лишь льющимся из окна светом уличных фонарей.
Я знаю, куда идти. Даже понимаю, что там увижу. Это заставляет спешить, и я перехожу на бег. Бегу, не глядя под ноги, спотыкаясь и путаясь в длинной юбке.
Дверь в зал заседаний распахнута настежь. Свет выключен, но на трибуне, что в прошлый раз неприятно холодила ладони, горят свечи. Их пламя танцует, колышется, то удлиняется, то приседает, рождая в мозгу ассоциации со Средневековьем…
Но нет, не только свечи всему виной – в нескольких метрах от трибуны, привязанный за руки к перекладине, висит человек. Покрытый ушибами и порезами, ослабленный и, кажется, без сознания. Голова опущена, вены на руках вздуты, мышцы напряжены из-за натяжения веревок.
Рядом стоит охотник. Я помню его – именно от него мы с Мирославом убежали в Венген. На его лице – удовлетворение и злорадство, а в руках… О боги, это чертовы щипцы или что-то типа того!
Охотник хватает пленника за волосы и запрокидывает голову назад.
– Ну что, нравится, тварь?
Тошнота подкатывает к горлу, я зажимаю рот рукой и непроизвольно отступаю назад. Но поздно – тот, кто прячется в тени, на притаившихся у стены креслах уже заметил меня. Он встает, улыбаясь, а от его улыбки леденеют лопатки.
– Привет, Кастелла, – говорит Мишель и поворачивает голову в сторону палача и жертвы. – Хорошо, что пришла. Наказание должно быть полным.
Я невольно следую за его взглядом, наполняюсь страхом и отчаянием – чувствами, о которых давно позабыла. И словно со стороны слышу собственный стон…
Кровь на лице, кровь на полу. И моя собственная кровь гулким пульсом стучит в висках.
Он смотрит на меня, не мигая – жертва и мой палач. И этот взгляд гораздо ужаснее всех пыток на свете. И мне вдруг становится до одури страшно, что этот взгляд погаснет.
– Так нужно делать с теми, кто причиняет боль, – говорит Мишель, подходит к Владу и сжимает его подбородок. – Судить. И казнить.
Палач тем временем меняет щипцы на нож – большой, с длинным блестящим лезвием. Он скользит плавно, оставляя глубокие, ровные порезы.
Сердце гулко стучит о ребра.
Кровь стекает на пол.
Пламя танцует, превращая улыбку древнего в зловещую гримасу.
Я проснулась на полу, тяжело и порывисто дыша. Безбожно ныл ушибленный локоть. Лоб покрыла противная холодная испарина.
– Твою мать! – выругалась я и закрыла лицо ладонями.
– What's wrong? – Люсия подскочила и протянула руку, стараясь меня нащупать.
Я поймала ее ладонь и вздохнула:
– Прошлое, чтоб его…
Глава 4. Ультиматум
– Уверена? – Ира присела на кровать и положила ладонь поверх моей сумки, словно я могла схватить ее и выбежать из квартиры, не попрощавшись.
– На все сто, – кивнула я. – Нельзя кормить внутренних демонов – так сказал Барт. Я ему верю. К тому же, я все еще атли, как и ты. Ты знаешь, что это значит.
– Пока ты не увидела тот сон, все было проще… – пробормотала она и отвернулась. – Боюсь, тебе будет тяжело в Липецке.
– Не будет, – уверила я. – Если боишься, поехали со мной.
– Я еще не готова драться со своими демонами. – Она убрала руку с сумки, как бы давая мне позволение уехать. – Тебя Дэн… подбросит?
– Так быстрее.
– Позвони, как только будешь на месте. Я изведусь тут.
Я улыбнулась и крепко обняла подругу.
– Меня там никто не съест, – пообещала и погладила ее по голове. – А ты здесь не балуйся без меня.
– К Евгению по пути?
– Заеду сама. Дэн не отмечается. Не уверена, что охотники вообще знают о его существовании.
Евгений – смотритель Москвы – был достаточно молод и невероятно толерантен к хищным. Авторитетом не давил, просто вел учет приезжих. Мы с Ирой отметились у него в день прибытия, он кивал и улыбался, затем позвонил Мишелю и получил подтверждение. Довольно бюрократичная система для мира, где все построено на кене.
Дэн, насколько я поняла, вообще не числился как хищный ни в одном городе ни в одной стране. Ну а что? Он одиночка, племени нет, обязательств тоже. Нет привязанностей, зато есть отличный дар. Благодаря ему Дэна не найдут. А если найдут, это будет уже совсем другая история…
Память заботливо подбросила картинку из снов, которые снились мне последние две недели – пыточная Альрика, довольное лицо Мишеля и Влад, подвешенный на перекладине. Истекающий кровью и медленно теряющий кен. Сны были один красочнее другого. Судили его за банальное питание на территории охотников. Наверняка палач Мишеля поймал на горячем.
Тут же проснулась навязчивая тревога за Андрея. Ведь именно он был смотрителем атли и должен был сообщать Мишелю об их проступках. Уверена, Андрей не стал бы сдавать Влада. Несмотря на странное положение вещей, сложившееся после войны, Андрей не мог настолько пропитаться цинизмом. А это значит, он тоже в опасности. Его могут судить за содействие хищным, подобное преступление, насколько я знаю, каралось жестоко. Смертью. Этого я точно не могла допустить.
Глебу я позвонила на следующий день после видения. Чтобы убедиться, что действительно видела будущее, а не настоящее, и Влада еще не казнили.
В тот же день вернулась в Москву. С сольвейгами прощалась и слезно обещала вернуться. Хотя бы погостить. Люсия подарила мне несколько пакетиков с травами. Успокоительный отвар, сбор от простуды и, как она шепнула мне на ухо, то самое средство, аналогов которого еще не придумали в медицине для хищных. Противозачаточное. Дающее стопроцентный результат.
Я покачала головой и закатила глаза, но она настойчиво сунула мне пакетик в руку и серьезно сказала:
– Пригождаться.
Я была уверена, что оно мне не «пригождаться», но подарок взяла, а провидицу поблагодарила. С ней мне хотелось расставаться меньше всего. А еще с Бартом. Он проводил меня до дома, где мы жили с Ириной и надел на шею амулет, защищающий от ясновидцев типа Гектора. Теперь-то я знала, что в мире много опасных существ, даже если они отлично маскируются под беззащитных. Барт крепко обнял и обещал за мной приглядывать. Наверное, с помощью Дэна.
Впрочем, я не хотела, чтобы они подставлялись из-за меня. Ни сольвейги, ни сам Дэн. Уверена, Мишель не пощадит моих друзей. Не знаю, что у него ко мне были за чувства, но явно нездоровые.
Именно поэтому я попросила Дэна подождать меня в квартире. Нужно было отметиться у охотников, не к чему ему светился в Липецке. Хватит с меня других переживаний.
Они встретили меня в парке. У того самого памятника, что видела Люсия. В Липецке Дэн до этого не бывал, но у рыжей был дар ментально делиться картой местности. Такой себе мысленный навигатор. Ну а что, удобно – показал Дэну нужное место, и вот вы уже там. Весьма ценно для сольвейгов, так легче искать своих.
Заснеженный парк пустовал. Я попросила Дэна задержаться, и мы прогулялись до беседок. Тех самых, в одной и которых провалилась моя первая охота. Я посидела на лавочке, где жалась от страха Таня, и где Лёня искал радугу.
Так странно, почти ничего не осталось от тех эмоций. Они вызывали грустную улыбку и, казалось, отдавали горечью на языке.
До Достоевского мы добрались уже на такси. Каждая секунда в городе налипала на мозг воспоминанием, и когда мы вошли в подъезд, их было уже не счесть. Психика рисковала не выдержать, и я предусмотрительно заварила себе успокоительный отвар, который дала Люсия. Помогло – сердце забилось ровнее, а руки перестали трястись.
Я сильная, сказала себе. Выдержу. Вытравлю воспоминания о драугре новыми – счастливыми и радостными. Ведь многое из того, что произошло со мной здесь, оставило в душе место для улыбки. Например, посиделки с Глебом, когда он пугал соседей матерными песнями под гитару. Редкие вечера, проведенные с Викой на кухне. Или вкусный чай с пирогами у Андрея.
Его голос слышать было безумно приятно. Охотник удивился, узнав, что я вернулась. Я сообщила, что заеду через час. Он должен был отвезти меня в штаб охотников, чтобы представить пред ясны очи смотрителя города.
Впрочем, переживала я намного меньше, чем ожидала. Ни мебель в пропитавшейся пустотой квартире, ни вид из окна, ни знакомый запах помещения не вызывали замирания в груди и не учащали пульс.
Лишь понимание причин возвращения, необходимость ехать в ставший ненавистным дом, видеть людей, что легко наплевали на предательство, слегка коробило.
Но я все еще атли – это было мое решение. А значит, должна быть атли до конца. Не уподобляться. Не быть мстительной. Не отыгрываться на других за собственные слабости.
Признаться честно, что бы ни произошло у нас с Владом, я не хотела для него такой участи. Какими бы извращенными не были его методы, он всегда боролся за мою жизнь, и я его жизнь разбазаривать не собиралась.
Да и давно пора решить для себя, выбрать будущее. Все же я не видела себя одиночкой, как Дэн, а среди сольвейгов не нашла места.
Барт говорил, все решится для меня внезапно, но мне верилось с трудом. Что может решиться, если выбор делать все равно мне? А чтобы сделать выбор, нужно взглянуть в глаза собственным страхам.
Что ж, я была готова.
В подъезд Андрея вошла полная решимости разрулить проблему быстро. Раз вернулась, нечего сомневаться. Мишеля видеть не хотелось, но таковы реалии нашего мира – я просто обязана сообщить о возвращении. Охотники зациклились на контроле, а если добавить к этому личную помешанность на мне смотрителя Липецка, то отвертеться точно не получится.
Квартира Андрея встретила запахом свежеиспеченных блинов. Хозяин пригласил меня внутрь и порывисто обнял. Я поморщилась, пытаясь подавить давно забытое чувство тревоги, он отступил на шаг и пробормотал:
– Извини.
– Ничего, – нервно улыбнулась я. – Давно не обнималась с охотниками.
– Проходи, покормлю, – сказал он и кивнул в сторону кухни.
– Мы не спешим? – улыбнулась я, стягивая сапоги. – Мишель не заругает?
– Подождет, – уверенно бросил Андрей через плечо и скрылся на кухне.
– Чай? – спросил, когда я смущенно присела на край стула.
Я машинально кивнула и осмотрелась. Казалось, здесь ничего не изменилось – те же занавески на окнах, приближенная к стерильности чистота, вкусная еда и уют. Хотя… кое-что все же было.
– Ты живешь с кем-то? – спросила я, кивая на розовый шелковый халатик, наброшенный на спинку стула.
– Нет, она просто… бывает здесь, – ответил охотник и поставил передо мной чашку с ароматным чаем. Подумал секунду и добавил: – Женщина.
– Я поняла, – улыбнулась я. – Человек?
– Нет. Ясновидица из местного клана.
Упоминание о ясновидцах тут же испортило мне настроение.
– Надеюсь, ты за ней хорошо приглядываешь.
– Ты о чем? – озабоченно спросил Андрей и присел на соседний стул. Машинально придвинул ко мне тарелку с золотистыми блинами. Аппетит пропал, а кухня смотрителя атли перестала казаться такой уж уютной. Захотелось обратно – в лес, к сольвейгам.
– Что у вас творится в городе? Говоря «у вас», я имею в виду…
– Атли, – закончил он за меня. – Ты поэтому вернулась?
– У меня было видение. Ты ведь не покрываешь Влада?
– Что ты имеешь в виду?
– Он много питается, верно? А ты смотритель племени.
– Я не имею никакого отношения к делам Влада, Полина, – резко ответил он. – И пристально слежу, чтобы в городе ясновидцы были в безопасности.
– Но в остальном позволяешь ему вольности, – не унималась я.
– Этот порядок глуп! – вспылил он. – Я не цепной пес, чтобы следить за твоим вождем. А некоторые… представители моего вида торгуют кеном добровольно. Некоторых сдают сами охотники, чтобы поиметь больше денег. Это система, которую негласно одобряют древние. Хищным нужно питаться, а охотники хотят денег.
– Негласно, – согласилась я. – Это все равно незаконно.
– Чего ты от меня хочешь? – устало спросил он. – Чтобы я запретил Владу питаться? Серьезно думаешь, я могу ему запретить?
Я вздохнула.
– Не думаю. Но Мишель пасет его, как пить дать! Не тот он человек, чтобы просто забыть.
– Он вообще не человек, – согласился Андрей. – Зря ты вернулась.
– Я еще ничего не решила. Но пока я атли… Впрочем, ты знаешь законы.
Я ела, Андрей молчал и о чем-то сосредоточенно думал. Блины были на редкость вкусными, но все равно осели в желудке камнем.
Пока я обувалась, охотник говорил по телефону в комнате. Слов я не разобрала, но тон разговора был серьезным и деловым. Затем он тоже оделся, механическим жестом проверил содержимое карманов и достал ключи.
– Едем?
Я кивнула.
Чувство тревоги росло в геометрической прогрессии, к нему подмешивалась неприязнь и нежелание видеть древнего. Хотя я понимала, что это неизбежно. Просто нужно собраться и выглядеть перед Мишелем уверенной и непоколебимой.
К штабу охотников мы приехали ближе к четырем часам вечера. Небо заволокло тучами – низкими, снеговыми. Январский воздух наполнился тяжестью и вдыхаться решительно не хотел.
Мы преодолели крыльцо и холл, но, вопреки моим ожиданиям, Андрей повел меня не в зал совещаний, а в маленький уютный кабинет Альрика. Мишель сидел в том самом кресле, в котором в прошлый раз распивал коньяк Первозданный. Похоже, Альрик оставил его тут за главного. Интересно, где он сам?
Когда мы вошли, древний хмурился, уткнувшись в планшет. Поднял глаза и повелительным жестом пригласил присесть на диван. Несколько минут еще пялился в экран, затем отложил планшет, сложил руки на груди и вздохнул.
– Итак, ты вернулась.
– Как видишь, – невозмутимо ответила я.
– Надолго?
– Это важно?
Бровь древнего удивленно приподнялась, словно я сморозила какую-то глупость.
– Я смотритель города, если ты забыла.
– А я – атли. – Сделала многозначительную паузу и язвительно добавила: – Если ты забыл.
Наверное, не стоило его злить. Наверное, просто нужно было послушать, что он скажет. Кивать и улыбаться. Ведь от Мишеля, по сути, зависел исход жизни Влада, а ради этого я, собственно и вернулась, но… Я просто не смогла сдержаться. Самоуверенное лицо древнего, гнилая система правления охотников, в которой те, кого они защищали, имели меньше прав, чем до войны, просто снесли мне крышу.
– Вот как? – Мишель даже поднялся, всем видом показывая, как его задела моя дерзость. – В последние месяцы ты это незаметно выражала.
– Это мое дело. Мое и моего вождя.
– Да-да, как же. Ваши… хм… взаимоотношения весьма интересны.
– И они никоим образом не касаются тебя, – с вызовом произнесла я. – Насколько я знаю, Влад исправно платит налоги.
Древний улыбнулся. Недобро, хищно.
– Ты, наверное, забыла о субординации в Москве, Кастелла. – Он сделал шаг ко мне и вздернул подбородок. – Когда я настоятельно что-то рекомендую, это призыв к действию, а не к размышлениям. Перед отъездом я говорил, что ты должна уйти из атли.
– Это мне решать! – перебила я и тоже встала. – Я здесь для того, чтобы обозначить свое присутствие. В Липецк я вернулась надолго, и тебе нужно это принять. Хотя, признаться, по тебе я не скучала.
– Ты права, решать тебе, – неожиданно мягко произнес Мишель и тепло улыбнулся. – Возможно, я слишком резко выразился, извини. Время покажет.
Поведение охотника обескуражило и сбило с толку. Слишком быстро у него поменялось настроение. Словно он знал что-то, чего не знала я. Или чувствовал. Впрочем, среди охотников провидцев не бывает. Их дар умирает после того, как приходит благодать.
На улице, поежившись от холодного ветра, я расстегнула куртку и сжала амулет Барта. Словно он мог помочь мне чем-то. Или защитить.
– К атли? – глухо спросил Андрей.
Я вынырнула из тревожных мыслей и кивнула. Пора покормить своих демонов. А затем избавиться от них.
Я не стала никому звонить. Даже не знаю, почему. Скорее всего, боялась дать задний ход. Развернуться и бежать в Сибирь, к Барту. Чем ближе мы были к дому, тем ярче разгорался страх перед прошлым. Почему-то подумалось, что Герда может встретить меня на пороге и провести экскурсию в наполненный остывающими телами дом.
Но Андрей спокойно вел машину, и я понимала, что этот путь он преодолевает часто, возможно, чаще, чем раз в месяц. Смотрители общаются с племенем. Наверное, у хищных скоро атрофируется страх к охотникам. А зря. Что-то подсказывало мне, что эта власть долго не продержится. Будет новая война, новые смерти.
После гибели Первозданных изменилось нечто важное в нашем мире, и ничего уже не повернуть вспять. Придется адаптироваться, а это я умела плохо.
Дом атли ничуть не изменился. Все такой же высокий, гордый, статный, принимающий лишь избранных. Ворота перед нами величественно разъехались, впуская внутрь. Подъездной путь вился среди заснеженных клумб и горящих холодным светом фонарей. Крыльцо молчаливо встретило покрытым инеем козырьком, переливаясь всеми оттенками сиреневого. Два больших уличных светильника разлили на полу огромные пятна света, рассеивающиеся по краям и заползающие на дверь.
Андрей за всю дорогу к атли не проронил ни слова. Был предельно сосредоточен и молчалив. Дверь открыл сам и, не пропуская меня вперед, решительно шагнул внутрь.
Ну, конечно же, он тут в своей среде. Это я отвыкла. От внезапных ежемесячных визитов охотников, от необходимости кланяться и подчиняться, от советов, где почти шепотом решалось, кто питается в этом месяце.
У сольвейгов ничего этого не нужно было делать. Был просто лес, костер, общение. Была Люсия, рядом с которой разливалось тепло, окутывал покой, и хотелось улыбаться. Барт, неизменно приносящий уверенность и ласку. Неугомонный Юлий, от шуток которого к вечеру болел живот, а щеки ныли от безудержного смеха. Скромный Алексей, добрый, щедрый, великодушный. Он мастерил защитные амулеты и дарил их сольвейгам. Мужчина-защитник. Чудно.
От дома атли веяло холодом. То ли оттого, что январь в этом году выдался холодным, то ли мои внутренние радары уловили некую отчужденность. И в то же время давно знакомое, забытое чувство принадлежности накрыло с головой, обескуражило, сбило с толку. Это все связь. Чем я ближе к племени, тем она сильнее. Ничего не поделаешь, хищные все это переживают.
В гостиной нас встретила Лара. Как всегда, ослепительно красивая, с безупречной укладкой, одетая в обтягивающие леггинсы и свободную тунику. Защитница, видимо готовилась сказать что-то колкое Андрею, но, увидев меня, тут же замолчала. Катя поднялась с дивана и жеманно прижала ладони к груди.
Умею я произвести впечатление, ничего не скажешь. А главное, сразу чувствуется, как тут мне рады.
– Поля! – услышала я из-за спины радостный голос и тут же утонула в крепких, удушающих объятиях. Почему-то смутилась и постаралась высвободиться. Тщетно. А с виду такая хрупкая девушка, откуда только силы берутся?! – Полька, как же я рада, что ты вернулась! Я звонила тебе, писала. Ты читала мои сообщения в фейсбуке? А вконтакте?
– Я там… редко бываю, – буркнула я, наконец, выбираясь из цепких рук сестры. – Привет, девочки.
Лара приподняла бровь, а Катя сложила руки на груди. Ну прямо верх радушия!
– Тебя подождать или ты останешься? – спросил Андрей.
Видно было, что ему некомфортно тут. Казалось, за время, проведенное у сольвейгов, я научилась читать не только их эмоции. От Андрея сейчас исходила сильная волна неприязни, но кому она предназначалась, я так и не смогла понять.
– Поезжай, я потом вызову такси. – Я взял его за руку и, не обращая внимания на окружающих, крепко обняла. На этот раз тревогу подавить удалось быстрее, я даже не вздрогнула. – Спасибо за все.
И тут же поймала коронный взгляд Лары. По некоторым вещам просто невозможно соскучиться, но по этому ее взгляду а-ля «посмотрите на эту чокнутую» я реально скучала. И по нашим перепалкам, по Глебу, по доброму Кириллу, по застенчивой Лине.
Но среди вещей, за которыми невозможно соскучиться, были лицемерные объятия раскаявшейся сестры. Рита снова стиснула меня так, что перед глазами потемнело.
Честно сказать, я не знала, как на нее реагировать. Гораздо лучше было, когда она обнимала Влада, а меня ругала за неподобающее поведение. Вот если бы наехала за долгое отсутствие, я бы почувствовала себя комфортнее. А она захлебывалась тихими «прости» и заглядывала в глаза взглядом побитой собаки.
Я невольно отступила на шаг и подавила дикое желание отряхнуться.
– Не стоит… Все в прошлом.
Ничего не было в прошлом – в этом доме я это отчетливо поняла. Тяжесть оказалась темной, прилипчивой, как Рита, оседала на плечах, туманила взгляд и вдыхалась вместе с кислородом.
– Ты голодна? Я могу приготовить, – пискнула Рита и почему-то стихла. Посмотрела наверх и опустила глаза. Я проследила за ее взглядом, сердце на миг замерло, а затем пустилось галопом. В груди стало горячо, даже жарко. На глазах выступили предательские слезы.
– Глеб…
Он спустился быстро – казалось, в секунду. И тут же меня обнял. Это были другие объятия – плотные, теплые, подавляющие. Словно он действительно хотел меня придушить. Я замерла, не понимая, как реагировать на него – отчаянно открытого и родного. И буквально кожей ощущала неприязнь Кати.
– Не позвонила даже! – обиженно бросил он и выпустил меня. – Давно приехала?
– Сегодня. Отметилась у Мишеля и сразу к вам.
– Ты такая… прямо ух! – Глеб восхищенно осмотрел меня и повернулся к Рите. – Я говорил тебе.
Что он там говорил, я так и не поняла. К нам подошла Катя, фальшиво мне улыбнулась и резко сказала Глебу:
– Можно тебя на минутку?
– Давай позже, – не сводя с меня взгляда, ответил он.
Черт, кажется, я спровоцировала скандал. Странно как-то, ведь меня несколько месяцев не было, и ревновать его абсолютно беспочвенно. Особенно если учесть, что когда-то мы уже пробовали, и все это окончилось дружбой.
Но от Глеба я на всякий случай отступила и мило улыбнулась Кате в ответ.
– Ты навсегда вернулась? – спросила Лара и грациозно подошла к бару. Манерно провела указательным пальцем по крышке графина, делая вид, что задала вполне будничный вопрос. А мне почему-то показалось, что этот вопрос значит для нее намного больше, чем защитница хочет показать.
– Не уверена, что вернулась, – уклончиво ответила я. – Во всяком случае, в этот дом. Влад дома? Мне нужно с ним поговорить.
– Кто бы сомневался! – выдохнула Лара и замолчала.
Количество ревнивых девушек-атли на один квадратный метр явно зашкалило. Я не готова была к эмоциям такого плана, ведь действительно ни на что не претендовала. А та, кто имеет право высказываться подобным образом, осталась в Москве и вообще никогда себе этого не позволяла.
Вот почему мне обязательно по кому-то скучать? Нельзя собрать всех близких людей в одном месте, отгородиться от мира и забить на все?
– Он поехал к очагу, – глухим голосом ответил Глеб. – Он в последнее время туда зачастил.
– Хорошо, – сказала я, ни к кому не обращаясь. – К очагу, так к очагу.
– Тебя подвести? – предложил он.
Я бросила мимолетный взгляд на Катю – та отошла к окну и нахмурилась. К черту! Он мой друг, почему я должна бояться это показать?
– Отвези, – кивнула я и направилась к выходу.
Этот дом слишком сложный для меня, особенно после того, как я научилась смотреть на мир проще. Незачем тут задерживаться.
На улице вернулась уверенность. Казалось, даже земля стала тверже – пол в гостиной атли покачивался, как палуба корабля, попавшего в шторм. Так и норовил подставить подножку и уронить.
Глеб закурил и облокотился о перила крыльца. Протянул мне пачку, но я помотала головой.
– Бросила.
Стала рядом. Глеб напряженно курил и смотрел вдаль.
– Злишься?
– Ты не звонила. Не писала. Даже смс. Я думал, ты там навсегда, со своими сольвейгами. – Глеб воровато оглянулся, видимо, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. – А ты тут. Возвращаешься неожиданно, приходишь к атли… Зачем? Себя помучить?
– У меня было видение.
– Ты могла позвонить.
– Говорить по телефону после того, что произошло? Сделать вид, что все в порядке и что меня ничего не волнует? Я могла не звонить вообще! И не приезжать.
– Не смогла бы, – криво улыбнулся он.
– Пришла пора решать…
– Нет! – оборвал он меня. – Не говори, что вернулась, чтобы отречься. Лучше бы вообще не приезжала.
– Я и не говорю, – ласково сказала я. Погладила его по плечу. – Между нами ничего не изменится, Глеб.
– Уже изменилось.
– Не хочу так думать, – упрямо произнесла я. – Ты дорог мне, как никто.
Он вздохнул и закурил вторую.
– Что ты видела?
– Влада в пыточной Мишеля. И охотника, с которым ты дрался в гостиной. Ну, того, жуткого, помнишь?
– Это Марк, он иногда приезжает с Андреем. Реально фанатик. Если бы не законы, убил бы нас, не раздумывая. Впрочем, это не мешает ему в открытую торговать ясновидцами. Марк – любимчик Мишеля.
– Теперь понимаешь, зачем я приехала?
Он покачал головой.
– Я могу сказать Владу. Зачем себя мучить? Ты же увидишь его и сломаешься.
– Не сломаюсь, – уверила я. – Сольвейга невозможно сломать.
Сверкнув фарами, у ворот затормозило такси. Привет, цивилизация, я скучала!
До очага мы добрались быстро – минут за двадцать. За это время успели обсудить с Глебом последние события у атли: и постоянные терки с Мишелем, и слежку, и отношения с альва. Мирослав всерьез задумывался о том, чтобы вернуться в Тверь, а в Липецк со дня на день должны вернуться скади.
Да уж, перемены значительные. Жаль, что я не могла рассказать Глебу о сольвейгах. Все же он был моим лучшим другом. Хотелось бы верить, что он им и остался.
Машина затормозила у закрытой калитки, и Глеб вручил мне ключ. Свой я оставила на Достоевского. Вот балда, даже не подумала. Впрочем, я-то надеялась найти Влада у атли.
– Справишься или с тобой? – тревожно спросил Глеб.
– Справлюсь. Придержи такси.
Я вышла и тут же утонула сапогами в глубоком, рыхлом снеге. Мороз щипал кожу, злой ветер полыхнул по щекам, растрепал волосы. Машина Влада стояла неподалеку – в нескольких метрах. А чуть поодаль, за забором, в неприметном на первый взгляд, но таком значимом для атли строении горел свет…
Я шагала осторожно, стараясь не поскользнуться и не рухнуть в сугроб. Дышала размеренно и методично. Вдох-выдох, вдох-выдох. Кулаки сжала и сунула руки в карманы. Тщетно – все равно ладони промерзли до костей. Слушала скрип снега под ногами и стук собственного сердца – оно билось, как загнанное животное, громко и глухо.
Мыслей не было. Приготовленной заранее речи – тоже. Эти речи никогда не пригождаются, так толку придумывать слова?
Лампочка у входа угрожающе качнулась, метнув мою тень в сторону. Половица крыльца жалобно скрипнула под ногами, дверь зашуршала и поддалась…
Я была внутри. В средоточии племени атли. Где десятками лет смешивалась кровь и кен хищных. Где проводились ритуалы, посвящались и отрекались, венчались, соединялись и разрывались связи атли. Веками. Место, впитавшее и мой кен тоже. Мою кровь. Мои слезы.
Вокруг горели свечи, превращая комнату в волшебную, таинственную пещеру. Свечи были повсюду – на полу, на высоких подставках и низких, в подсвечниках и просто на полу. У входа распространяла приятный сандаловый запах глиняная аромалампа. Усиливала магию источника силы.
И я поняла, куда именно меня влекло с того самого дня, как уехала. Я и это место – связаны. Равно до тех пор, пока я атли…
Я закрыла дверь и выдохнула. Вздох эхом разнесся по комнате и затаился в углах. Голова закружилась от близости очага, противоречивых воспоминаний и Влада, которого почему-то в комнате не было.
Зато был он. Камень. Неизменный атрибут очага. Завороженная, я шагнула к нему, провела рукой по прохладной, шершавой поверхности.
Сзади громко стукнула дверь, и я обернулась.
– Ты…
Голос хриплый, сдавленный. Пробирает до костей сильнее, чем холод. Мир сдувается медленно, но верно, превращаясь в небольшой шарик. И тут же становится душно.
Я молчала. Не знала, что сказать, да и нужно ли? Я уже и забыла, как все остро рядом с ним. И почему-то подумалось, что это меня и привлекало – острота ощущений. Как мотылька на огонь. Жизнь кажется ярче, насыщенней. И опасней. Яркость и опасность всегда ходят вместе.
– Когда вернулась? – Тот же хриплый голос, только уже не такой растерянный. Влад всегда умел быстро собраться.
– Сегодня.
Он так изменился. И дело даже не во внешности, не в непривычной трехдневной щетине, которая все равно была ему к лицу, не в рассыпавшихся беспорядочно светлых волосах. Было что-то во взгляде – незнакомое, новое. И на плечах – незаметное для других бремя, которое безбожно давит.
Вдруг захотелось потрясти его и крикнуть в лицо: «Зачем, ну зачем ты это сделал?!», но я, конечно же, не стала. Все в прошлом. Мне новой, измененной философией сольвейгов, должно быть все равно.
Влад прислонился спиной к двери. Прожигал взглядом, и мне подумалось: хорошо, что он далеко стоит. Эмоции находили волнами, смешивались в невообразимую кашу – облегчение, злость, обида, радость. Они кружили вокруг меня разъяренным вороньем, так и норовя заклевать насмерть.
Скажи ему. Скажи и уходи, Полина. Это же так просто.
Просто не было. И не будет никогда. Но Барт предупреждал, говорил, я выдержу.
– Ты уехала и даже не дала объяснить, – обиженно сказал Влад, оттолкнулся от двери и сделал шаг навстречу. Потом замер, будто побоялся, что от излишней активности я сбегу, телепортируюсь или испарюсь.
А я растерялась. Ждала ведь чего угодно – злости, холода во взгляде, обвинений. Но не обиды. Не открытости. Влада редко можно увидеть открытым, для этого его нужно застать врасплох. Как сейчас, наверное, и вышло. Он быстро придет в себя и наденет привычную маску всезнайки.
Поэтому я отвернулась и сделала вид, что изучаю текстуру ритуального камня.
– Поступки всегда говорят лучше слов. Точнее – доходчивей.
– Поступки имеют причину, – возразил Влад. – Всегда. Мои тоже.
– Хочешь поговорить о причинах? – горько усмехнулась я.
– Хочу, чтобы ты поняла.
