Текст книги "Владетель Мессиака. Двоеженец"

Автор книги: Ксавье де Монтепен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

Глава XVI
УТРО В ПАЛЕ-РОЯЛЕ

Прошла неделя. Жерар де Нойаль совершенно поправился от раны, нанесенной ему маркизом де Салье.

К удивлению Виолы, Диана больше не вернулась в гостиницу «Белый Лебедь».

– Что сталось с ней? Не удержали ли ее против воли? Не влюбилась ли она в одного из своих похитителей? – Вот вопросы, которые задавала себе недоумевающая Виола. Она знала, что Стальная Проволока и кум Иволга убежали от рук полиции, и на этот счет была спокойна. Жак Обри, нисколько не стыдясь и не раскаиваясь в своем постыдном бегстве с места боя, на другое же утро вернулся в таверну «Белый Лебедь». Он рассказал Жерару, что оба разбойника были живы, что он с Купидоном подняли их в тот же вечер и отнесли в одно верное место, где они теперь и излечиваются от ран.

Виола Рени обещала дать Рыси тридцать тысяч ливров, если он узнает, кто похитил Диану и где она теперь находится.

В надежде на такую щедрую награду и рассчитывая в случае успеха дела получить двойную плату от Виолы и маркиза де Тианжа, Рысь горячо принялся за поиски и поднял на ноги всю свою мошенническую армию.

Но все было напрасно. Он ничего не нашел и не мог найти по той простой причине, что никто не видал маркиза де Салье, похищающего молодую девушку, и эта самая девушка, которую Рысь разыскивал в Париже, скрывалась под тенистыми деревьями Везине.

Безуспешные поиски начинали приводить Рыся в отчаяние.

– Не теряйте терпения, Жак Обри! – говорила ему Виола. – Ищите!…

На седьмой день вечером регент со своим двором выехал из Сен-Жермена и направился в Париж. Старые леса опять опустели, а Пале-Рояль снова принял свой блестящий и оживленный вид.

Пробило одиннадцать часов утра.

В одной из больших галерей, прилегавших к апартаментам Филиппа Орлеанского, собралась порядочная толпа дворян; все они стояли группами и вели вполголоса оживленную беседу.

Посреди одной группы стояли уже знакомые нам де Брион и де Парабер, присутствовавшие на дуэли де Салье в Варене.

– Господа, я сообщу вам интересную новость, – сказал только что подошедший к ним де Сабран, – большую новость…

– Что такое? Говорите поскорей!

– Наш друг маркиз де Салье, капитан гвардии его высочества… женился…

– Не может быть! – воскликнул де Брион. – Маркиз де Салье заклятый враг брака. У меня есть доказательства. Он дрался со мною на дуэли единственно потому, что я сомневался в твердости его убеждений. И вдруг теперь он женился! Это невероятно!

– И все-таки это так! – засмеялся де Сабран. – Что тут такого. Он просто переменил свое мнение?…

– Но если бы он был в самом деле женат, то все бы знали об этом…

– От кого вы вообще слышали об этом?

– От моего камердинера, а ему сказал лакей маркиза, который присутствовал при брачной церемонии.

– И этот брак, – спросил Парабер, – совершен из расчета или по любви?

– Это тайна! – ответил Сабран.

– К какому сословию принадлежит новобрачная?

– Неизвестно!

– Да молода ли она, хороша ли?

– И об этом ничего не могу вам сказать.

– Да что же это за таинственный брак такой?

– Поэтический скорее, он был совершен в деревне в окрестностях Парижа. Вот все, что я знаю.

В галерею вошла новая личность, граф д'Аверн; он приблизился к беседовавшей группе.

– Господа, – сказал граф, – заранее знаю, о чем вы толкуете.

– Ну и о чем же?

– Вероятно, вы говорили о Виоле Рени… Что, угадал?…

– Нет, но все равно. Что же это за Виола Рени?

– Как, вы ее не знаете?… Цыганка, дочь самого дьявола, волшебница, гадальщица, ясновидящая, пророчица и все, что хотите… Она очень хороша собой, сведуща в своем деле, прославилась во многих странах, и сегодня регент принимает ее у себя…

– В таком случае, – сказал Парабер, – в Пале-Рояле возобновятся фантастические кабалистические вечера… Я совсем не против этого. Хотя я вовсе не верю этому шарлатанству, но все-таки приятное развлечение…

– А! – возразил д'Аверн. – Регент другого мнения, он верит во всевозможные предсказания, и, вероятно, золото посыплется полными пригоршнями в руки сей дамочки. Теперь скажите и вы мне, о чем говорили?

– О маркизе де Салье и о его женитьбе.

– Де Салье женился! Вы шутите! Это невероятно!

– Тише, господа, вот и де Салье, – сказал граф де Брион, указывая на дверь. – Берегитесь… как бы он не вызвал нас на дуэль…

– Он не один…

– Уж не со своей ли женой?

– Что вы! Маркиза еще не представлялась…

– Кого это он ведет с собой?… Вот странная-то личность…

– Какого-нибудь кузена из провинции, должно быть.

– Вот карикатура!

Тот, о ком столь весело отозвались придворные Пале-Ройяля, был не кто иной, как виконт де Фан-Авен. Для большего эффекта он оделся в яркий зеленый кафтан, желтый жилет и голубые панталоны.

– Вот смешная фигура! Это не человек, а попугай! – говорил де Сабран на ухо де Бриону.

Виконт выступал следом за де Салье вполне довольный собой; ему казалось, что все им любуются. Маркиз раскланивался со своими друзьями, пожимая им руки. Геркулес тоже кланялся и старался придать развязность и элегантность своим движениям.

– Господа, – говорил он, – имею честь… удовольствие… Маркиз, – дернул он де Салье за рукав, – представьте же меня, ради Бога, этим господам, а то мне так неловко…

– Господа, – сказал де Салье, – позвольте представить вам виконта Геркулеса де Фан-Авена, представителя одной из древнейших бретонских фамилий… Он надеется поступить в гвардию его высочества…

– Да, господа, – прибавил виконт, – все, что сказал вам мой несравненный друг, верно. Меня обещали определить в гвардию… Думаю, что господин регент будет доволен мною.

Придворные шептались друг с другом и осыпали насмешками несчастного провинциала, который принимал все за чистую монету и поминутно раскланивался на все стороны.

– Пощадите его, прошу вас, – шептал маркиз придворным. – Он храбрый и простодушный малый, но никогда не выезжал из своей провинции; где же ему тягаться с вами?

– Мы наведем на него блеск, маркиз…

– Сегодня ровно неделя, – продолжал виконт, – как я оставил родное гнездо близ Конкорно… Меня давно привлекала к себе столица… Но в Париже не все идет по-моему, я недоволен некоторыми вещами… Надо будет поговорить об этом с регентом… Я дам ему несколько советов.

– Конечно, без всякого сомнения…

– А! – воскликнул виконт, пожимая руку одному из слушателей. – Вы понимаете меня, вы проницательный человек! Я вас уважаю за это… Как вас зовут?…

Глава XVII
ФИЛИПП ОРЛЕАНСКИЙ

В то время, как виконт де Фан-Авен потешал своей болтовней придворных в большой галерее, в комнате, смежной со спальней Филиппа Орлеанского, собрались его приближенные, носившие самые громкие имена.

Между ними находились герцог Ришелье, де Косе-Бризак и другие.

Дверь комнаты отворилась, и капельдинер провозгласил:

«Его высочество регент Франции!»

Все встали со своих мест и приняли почтительные позы. Филипп Орлеанский вошел, держа под руку маркиза де Тианжа, капитана его гвардии и своего искреннего друга.

Филипп Орлеанский улыбался; видно было, что он находился в хорошем расположении духа. Все лица придворных приняли сияющие выражения. Регент сделал всем общий поклон, потом обратился к Ришелье и некоторым другим, не сопровождавшим его в Сен-Жермен:

– Ну что, господа, время долго длилось в наше отсутствие?

– Дни, проведенные без вас, ваше высочество, кажутся веками! – ответил Ришелье.

– Льстец!

– Вашему высочеству хорошо известно, что мы говорим только то, что думаем…

– Господа! – начал регент. – Я привез вам интересную новость. До сих пор предполагали, что на свете нет совершенства? Но все в этом жестоко ошиблись… Де Тианж и я вместе сделали открытие: мы нашли создание, обладающее всеми совершенствами земными, или, вернее сказать, небесными…

– Готов дать голову на отсечение, ваше высочество, – воскликнул Ришелье, – что дело идет о женщине…

– Вы не ошиблись, любезный герцог!

– Смею спросить, ваше высочество, – вставил смелый герцог, – уж не на большой ли дороге встретили вы это совершенство?

– Смейтесь, сколько хотите! – ответил Филипп. – Вы не можете судить, потому что не видали это чудо. Но я и Тианж счастливее вас! Представьте себе чудного божественного ребенка, в гнездышке зелени… белокурую головку молодой девушки, ангела во плоти!…

– Действительно, картина очаровательная! – прошептал Ришелье. – Короче говоря, вы вернулись сюда, ваше высочество, влюбленным по уши?…

– Я не знаю, как назвать это чувство, но знаю только, что оно вовсе не похоже на_то, что я испытывал прежде!… Этот светлый непорочный образ не выходит у меня из головы… Я, впрочем, чужд порочных желаний; да, господа, это новое чувство мне очень нравится…

– Платоническая любовь, – возразил Ришелье, – самый плохой вид любви, как говорят; мне она не знакома! Но она скоро изменится в другую, более естественную, ваше высочество; иначе вы не будете более Филиппом Орлеанским, регентом Франции!

– Успокойтесь, мой милый герцог! – продолжал регент со смехом. – Пока я все тот же и про меня еще не скоро придется сказать: «когда черт состарится…», остальное вы знаете…

– Да я в этом не сомневаюсь, ваше высочество… Позвольте спросить вас: где, в какой стороне встретили вы этот букет цветов с живущим в нем ангелом?

– Недалеко от Парижа… близ Сен-Жермена… Я охотился с де Тианжем в лесах Везине; мы ехали по узкой тропинке, как вдруг услышали чудное пение. Вы понимаете, господа, что я не мог устоять от любопытства, чтобы не взглянуть на певицу… Мы приблизились к опушке леса… Широкий ров преграждал путь… Наши лошади перескочили препятствие, и мы очутились в тенистой аллее меж высоких деревьев; минуты две спустя глазам нашим представился маленький домик, окруженный зеленью… У закрытого плющем окна сидела незнакомая певица, белокурое дитя, которое и похитило мое сердце…

– Вероятно, ваше высочество приступом взяли этот домик? – спросил Ришелье.

– Вообразите, подобная мысль мне и в голову не пришла! В продолжение нескольких минут я смотрел с немым восторгом на это неземное создание… Вдруг девушка вскрикнула, беспокойство и почти ужас выразились на ее личике. Она заметила нас. Я почтительно поклонился ей, повернул свою лошадь и ускакал, унося с собою этот милый образ, который никогда не изгладится из моей памяти. Ну, что скажете, герцог?

– Просто целый роман, – ответил Ришелье. – Нам остается только преклониться перед добродетелью вашего высочества! Уехать, не сказав даже слова этой несравненной девушке, это своего рода геройство!

– Но я ее увижу вновь, и, может быть, скоро… завтра же…

– И ваше высочество, увидав ее снова, вероятно, поймете, что при виде такой красоты уважение неуместно.

– Вы просто дьявол-искуситель, герцог!

– Я стараюсь лишь подражать вам, ваше высочество!… Вы мой учитель!…

– Однако же вы смелы! – сказал Филипп, нахмурив брови.

– Я имел несчастье обидеть вас, ваше высочество? – спросил Ришелье заискивающим тоном.

– Нет, герцог! – снисходительно махнул рукой герцог.

По данному регентом знаку, капельдинер отворил двери большой галереи и провозгласил:

– Его высочество регент…

Филипп, сопровождаемый своими приближенными, вошел в галерею; все почтительно поклонились, в том числе и виконт, который, увидав регента, сказал про себя:

«Это и есть регент! Он не дурен, но мой костюм в тысячу раз красивее его…»

Первое лицо, на котором остановился взгляд Филиппа, был де Салье. Улыбка, бывшая за минуту перед тем на лице регента исчезла, он стал серьезен.

– Господин маркиз, – сказал Филипп сухим тоном, – до меня дошел странный слух… Я отказываюсь ему верить… Мне сказали, что несколько дней тому назад вы женились…

– Вам сказали правду, ваше высочество… – ответил де Салье, покраснев. – Я, действительно, женат.

– Объясните, пожалуйста, как могло случиться, что такое важное известие я узнаю от слуг?

– Прошу прощения у вашего высочества… Я думал, что моя свадьба – тайна для всех.

– Но она не должна была быть тайной для меня, господин маркиз, – с сердцем возразил регент. – Разве вы забыли, что дворяне должны ставить себе за честь испросить мое согласие в случае желания вступить в брак. Это лучшее доказательство их преданности. Как же вы, один из моих приближенных, занимающий столь высокий пост, вы, маркиз де Салье, пренебрегли этим?

– Ваше высочество… – лепетал де Салье, – такое сомнение с вашей стороны…

– Это более, чем сомнение. Я сужу по действиям, которые не доказывают ни вашей преданности, ни вашей любви ко мне! Если я ошибаюсь, то разуверьте меня! Я вас слушаю; оправдывайтесь, если можете…

– Я не нахожу слов для оправданий. Я сознаю, что виноват перед вашим высочеством, потому что имел несчастье попасть под ваш гнев.

– Вы не обидели меня, маркиз, а сделали хуже: вы оскорбили мои отеческие к вам чувства… Король – отец семейства… все дворяне – его дети, а я блюду точное место короля…

– Я постараюсь оправдаться в ваших глазах и надеюсь, что мне это удастся, ваше высочество, я приведу вам причины…

– Я не хочу их знать! – перебил Филипп, переменив свой строгий тон на мягкий. – Вы сознались в своей вине, значит, вы раскаиваетесь… Я прощаю вас, но с условием, что раскаяние не будет для вас тяжело. Вы должны сегодня же вечером представить нам маркизу де Салье.

Маркиз хотел было возразить, но Филипп, перебив его, продолжал:

– Мы примем ее с полным радушием, как жену одного из вернейших и лучших наших подданных.

Эти слова равнялись приказанию. Надо было повиноваться.

– Если бы госпожа де Салье, – сказал маркиз, – могла услышать ваши слова, она бы гордилась ими и была бы счастливейшею из смертных.

– Господа! – обратился Филипп к придворным. – Маркиз де Салье известил нас о своем браке, семейные обстоятельства удерживали его от этого прежде… Сегодня мы будем иметь удовольствие принять в Пале-Рояле его супругу…

В толпе послышался одобрительный шепот. Виконт, пробравшись к своему другу и очутившись в двух шагах от Филиппа, дернул опять маркиза за фалду его кафтана и тихо сказал:

– Маркиз, минута благоприятная! Бога ради, представьте меня…

– Виконт Фан-Авен, бретонский дворянин, – сказал де Салье, – к которому вы были так милостивы, ваше высочество, что обещали принять в вашу гвардию…

– А! Ваше высочество, – воскликнул виконт, – я буду считать этот день счастливейшим днем в моей жизни… Я в восторге, что имею случай высказать вам всю мою преданность…

– Благодарю вас, виконт, – ответил Филипп с улыбкой. – Думаю, вы уже знаете, как мы любим наше славное провинциальное дворянство…

– Да здравствует регент! – воскликнул в восторге Геркулес. – Он – светило нашей славы! Да здравствует регент!

– Да замолчи же! – шепнул ему на ухо маркиз.

– Разве я сказал глупость? – спросил смутившийся виконт.

– Да.

– Из каких вы мест, виконт? – спросил Филипп, которому понравились оригинальные выходки провинциала.

– Поместье Фан-Авенов, ваше высочество, близ Конкорно.

– Конкорно? Прелестный город, не правда ли?

– Прекраснеший во всем свете, ваше высочество, конечно, исключая Париж.

– О! Кажется, вы преувеличиваете, виконт…

– Черт возьми, я с вами никогда не соглашусь, ваше высочество!

– А что вы думаете о Париже? – продолжал Филипп.

– Хм!… Отвечать на этот вопрос немного затруднительно!…

– Отчего же? Высказывайте прямо ваше мнение, не стесняйтесь.

– Ваше высочество, конечно, Париж не лишен некоторых достоинств – Пале-Рояля, Лувра и прочее – все это чудесные достопримечательности… Но улицы… Ваше высочество, я недоволен ими…

– В Конкорно несравненно лучше, не правда ли?

– В Конкорно у нас только и есть одна улица. Но что за чудная улица! Разгуливая по ней, можно быть уверенным, что не встретишь неприятности и не рискуешь быть раздавленным; карет там и не видать! В Париже же наоборот: вас оглушает шум экипажей, суетня, давка! Нет… нет… лучше и не говорить про парижские улицы. Слишком много народа, экипажей и мошенников… в особенности последних, ваше высочество, в избытке!…

– Больше, чем в Конкорно?…

– В Конкорно трехдневный ребенок возвратит вам ваш кошелек, если вы его затеряете в его колыбельке!…

– А в Париже?…

– Он его припрячет, маленький плут! Да, ваше высочество, уж это верно…

– Разве парижские воры успели вам уже насолить?

– А разбойники! – воскликнул виконт. – Посудите сами, ваше высочество. В день моего приезда… Не прошло еще десяти минут моего пребывания в Париже, в гостинице «Белый Лебедь», а у меня уже украли часы, золотую табакерку, бриллиантовую булавку, кошелек и даже носовой платок!

– В самом деле?

– Да, ваше высочество!… Но этого еще мало: мошенники отобрали у кондуктора весь мой багаж!… Да чему же все смеются?

– Мне очень жаль, виконт! – сказал регент.

– Действительно, я жалок, а вина в этом ваша, ваше высочество…

– Моя вина? – переспросил удивленный регент.

– Разумеется, ваша или вашей полиции, а это почти одно и тоже… Признаться, полиция у вас очень дурная, ваше высочество! Разве можно оставлять на свободе воров? От них нельзя и остеречься… Но лучше было бы заставить мошенников носить особенную одежду – например, красную, чтобы их можно было бы узнать издали? Я подал жалобу начальнику полиции… Он меня отлично принял… Обещал разыскать все пропавшее… Да жди его до второго пришествия!… До сих пор ничего не нашли… А если бы я был регентом, хотя бы только две недели, – ручаюсь, что дела пошли бы лучше, чем теперь…

– Что же делать? Все люди не безгрешны, – ответил регент. – Но нынче вечером вы увидите здесь волшебницу, познания которой удивительны. Возможно, она наведет вас на следы похитителей.

Виконт еще говорил, но его уже более не слушали. Умы придворных были заняты лишь одной Виолой Рени, которую с нетерпением ожидали.

Глава XVIII
РЫСЬ И КУПИДОН

В тот же день, в сумерки, к одному из входов в Пале-Рояль подошли два человека.

Они явно подражали вельможам. Превратник не хотел было их впустить, но они предъявили ему пропуск, полученный от маркиза де Тианжа.

Дверь дворца отворилась. Лакей привел их в маленькую приемную и пошел доложить капитану гвардии.

Эти два человека были Жак Обри и Купидон. С некоторых пор они были неразлучны. Их связывала тесная дружба. Уведомленный об их приходе, де Тианж вошел к регенту.

– Ваше высочество, – сказал он, – человек, которого мы ожидаем, Жак Обри, пришел во дворец со своим товарищем… Я сейчас иду к нему… Не желаете ли вы сами выслушать его?

– Да, конечно, – ответил Филипп. – Я спешу… искупить мое преступление, я сделаю счастливым ребенка той женщины, которая не могла простить меня при своей жизни… Пойдемте, маркиз, пойдемте скорей!

Следуя за регентом по галереям и коридорам дворца, де Тианж думал:

«Филипп, Филипп, как мало тебя знают! Под этим легкомыслием, кажущимся равнодушием, ты обладаешь сердцем, которого никто не в силах оценить!… Тебе недостает одной лишь твердости… иначе ты был бы великим человеком…»

Рысь и Купидон, оставшись в приемной одни, были сначала ослеплены роскошью комнаты: чудная мебель, громадные зеркала, позолота – все поражало их своим великолепием. К несчастью, все предметы были тяжелы и неудобны для кражи. Надо было отказаться от надежды на добычу, и Купидон, любивший живопись, начал рассматривать большие картины и делал свои вульгарные замечания.

–| Старайся по возможности быть в рамках приличия, – сказал ему Рысь. – Мы во дворце, надо соблюдать манеры и выражения вельмож.

– Неужели ты недоволен мною! – возразил обидевшийся Купидон. – Мне кажется, что я ничем не хуже прочих придворных! Взгляни на мой костюм… бархат, шелк… платок опрыскан духами, точно у герцогини!… А эти манеры!… Я смело могу заткнуть за пояс любого дворянина!

Говоря это, Купидон уселся в кресло, скрестил ноги и обмахивался то своим платком, то шляпой.

– Когда ты молчишь, – сказал Рысь, как бы любуясь дружком, – ты, действительно, недурен… надо отдать тебе в этом справедливость.

Рысь небрежно развалился в кресле напротив Купидона и прибавил:

– А я-то? Кажется, говоря беспристрастно, у меня тоже внушительный вид?

– Дивный! Несравненный! – ответил Купидон. – Если бы маркизы и герцогини увидали тебя, то, я уверен, ты сразу поразил бы их всех!

Во время этого разговора в приемную вошли Филипп Орлеанский и де Тианж.

– Что это значит? Чудаки вы этакие! – воскликнул последний при виде небрежных поз, принятых мошенниками.

Рысь и Купидон вскочили, совершенно сконфузившись, и ответили:

– Извините, маркиз, тысячу раз просим извинения!

– Спрашивайте их, – тихо сказал маркизу регент.

– Ну, Жак Обри, – произнес де Тианж, – какие известия? Отыскали ли вы девицу де Сен-Жильду?

– Нет еще, господин маркиз, – ответил Рысь.

Лицо регента приняло грустное выражение.

– Однако неделю тому назад вы были так уверены в успехе! – возразил маркиз. – Невозможное для вас не существовало! Ваши уверения и обещания, стало быть, были ложны?

– Никак нет, господин маркиз! Я сделал все, что только было возможно.

– А между прочим, вы ничего не нашли?

– Я не говорил вам этого.

Луч надежды блеснул в глазах Филиппа.

– Так объяснитесь же! – воскликнул де Тианж. – Что же вы открыли?

– Одну очень важную вещь, которая нам стоила много труда и издержек… Мы узнали наверное, что после смерти графини де Сен-Жильды дочь ее оставила Варен и направилась в Париж, где оставалась недолго; отсюда же она уехала в дилижансе в Орлеан.

– А потом?

– Пока что это все, что я знаю.

– Немного же!…

– Напротив, очень много, господин маркиз! Во-первых, это доказывает нам, что девушка жива.

– Да это мы знали и прежде… надо было тотчас же отправиться в Орлеан…

– Во-первых, – возразил Рысь, – хорошо еще, что наши первые попытки увенчались успехом… а то в Орлеане надо было бы снова начать поиски, которые мы делали в Париже, рыскать всюду и расспрашивать у всех… Все это стоит денег… а вы понимаете, господин маркиз, что мы не в состоянии много тратить! – прибавил бандит, хлопая по своим карманам.

– Вам, стало быть, нужны деньги? – спросил де Тианж.

– Да, и много! – подтвердил Купидон.

– Вам дадут их… Вот бумага на пять тысяч ливров… Надеюсь, этой суммы с вас будет достаточно!… Как только вы нападете на след, то известите меня немедленно.

– Слушаю, господин маркиз!

– Употребите все ваши силы и надейтесь на вознаграждение.

– Эти вещи не забываются… постараемся исполнить ваше приказание!

Де Тианж позвонил. Вошел лакей.

– Вас проведут сейчас к казначею: там вы получите деньги, – продолжал маркиз, – ступайте!…

Оба вора вышли в сопровождении лакея.

– Что думаете вы, ваше высочество, о том, что мы сейчас слышали? – спросил маркиз, оставшись наедине с регентом.

– Увы! – грустно ответил Филипп. – Не знаю отчего, но я более не рассчитываю на этих плутов… Предчувствие говорит, что они нас обманывают и не найдут Диану. Теперь я твердо верю только в познания Виолы Рени и надеюсь на нее…