Текст книги "Владетель Мессиака. Двоеженец"
Автор книги: Ксавье де Монтепен
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)
Рауль пытался убедить Телемака де Сент-Беата уйти, но гасконец был упрям и остался у входа.
– Обо мне не беспокойтесь, любезный Рауль. Я в два прыжка буду за пределами этого двора; ведь для взрыва надо несколько минут, и взрыв не застанет меня врасплох.
Шум от взлома железных дверей привлек внимание Каспара д'Эспиншаля. Когда он приблизился, одна половинка дверей была уже выбита. Он стал ждать нападения, но никто не показывался.
– Что бы это могло значить? – спросил Мальсен.
– Между нашими врагами несогласие, – ответил Каспар д'Эспиншаль. – Маршала увели насильно. Погляди, Мальсен, нет ли какой надежды на спасение?
Светало. Рауль возвратился в замок с целью отыскать колодец, в котором была заключена Одилия. Телемак де Сент-Беат стоял во дворе с пистолетом в одной руке и саблей в другой, напряженно ожидая, не выйдет ли из подземелья Каспар д'Эспиншаль. Из проема выглянул Мальсен, и кавалер тотчас выстрелил.
Интендант упал с раздробленной головой. Руки Каспара д'Эспиншаля поддержали его тело.
– Куда тебя ранили?
– Меня не ранили, меня убили, – ответил Мальсен. – Граф! Отомстите за мою смерть!
Схватив мушкет, Каспар д'Эспиншаль выстрелил в Телемака де Сент-Беата. Но гасконец был осторожен, и пуля не задела его.
– Не попали, граф! – крикнул он насмешливо.
Разъяренный до последней степени Каспар д'Эспиншаль хотел уже выбежать и броситься на своего врага, но рука умирающего Мальсена удержала его.
– Зажгите… сперва фитиль… порох, – шепнул он. – Пусть я пока не умер услышу грохот взрыва.
– Ты прав! – ответил ему граф и побежал по коридору.
Не видя своего врага, Телемак де Сент-Беат догадался, что он отправился взорвать замок.
– Бедная Одилия! – воскликнул он. – Может, и лучше, что все так кончится… – и, перекрестившись, потихоньку начал уходить со двора.
Рауль обыскал весь замок, обежал все закоулки. Он припоминал, что где-то видел колодец, в котором не было воды. Но где?… Вдруг он радостно вскрикнул: колодец был перед ним, прикрытый широким камнем с отверстием посередине, с колесом и веревкой.
– Одилия! – крикнул он, наклонясь. Никто не ответил. – Одилия! – повторил он громче. – Одилия… это я… твой паж… умоляю, отвечай!
Слабый вздох долетел до чуткого уха бедного юноши. Он бросил факел, схватился за веревку и спустился в пропасть. Там была страшная тьма. Он ничего не мог разобрать, вытянул руки и коснулся чьих-то рук, худых, как скелет.
– Это ты, Рауль! – шепнул милый, знакомый голос.
– Одилия! – только смог сказать Рауль и почувствовал тело страдалицы в своих объятиях.
– Мой муж умер?
– Палач, а не муж.
– Прости его так, как я прощаю. Он уже умер?
– Нет еще, но через четверть часа умрет. Замок окружен, он знает, спастись невозможно и потому решил взорвать замок и погибнуть, погубив нас всех. В подземных коридорах у него бочки с порохом.
– Значит, мы погибнем?
– Напротив! Возьми меня за шею. Я силен и вынесу тебя на свет.
Одилия протянула слабые руки, но не смогла удержаться и соскользнула на землю.
– Давай, Одилия! Попробуй еще, – ободрял ее Рауль.
Она еще раз попробовала удержаться и снова упала. Рауль произнес проклятие. Стянув с себя верхнее платье он разорвал его на полосы и привязал ими Одилию к себе.
Затем, почти не чувствуя тяжести страдалицы, висевшей у него за спиной, ловко начал взбираться по веревке. Одилия плакала, и ее слезы текли по его шее.
Вдруг послышался свист и земля задрожала; затем раздался грохот и замок закачался, точно лодка на волнах океана.
– Уже поздно, мой дорогой! – шепнула Одилия. – Но я благодарю Каспара д'Эспиншаля за то, что он, по крайней мере, дозволяет нам умереть вместе…
Замок зашатался и склонился на одну сторону. Взорвана была и часовня. Груды камней с ужасающим свистом поднялись к небу и упали на землю, раскатившись до самого городка, где поломало дома и перебило людей.
Трактир жены Бигона был разбит. Под его развалинами наутро нашли мертвые тела Инезиллы, служанки и капеллана.
Замок превратился в груды камней.
Телемак де Сент-Беат и те, кто последовал его примеру, отойдя подальше от замка, после взрыва, когда наступила тишина, возвратились и начали искать среди груды камней и обломков Рауля и Одилию.
Несчастный Шато-Моран, убитый горем, тоже ходил и искал своих детей. Вдруг он услышал крик кавалера. Телемак де Сент-Беат нашел колодец.
С осторожностью люди кавалера раскидывали камни.
– Что это? – крикнул он.
– Отец мой! Отец! – послышался голос из глубины.
– Одилия, мое дитя! Говори! Ты воскресла, говори! – кричал старик, почти лишившийся разума от волнения.
И услышал знакомый голос:
– Это я, отец! Да, это я!
Камень отодвинули, очистили отверстие, и Рауль вышел на свет со своим драгоценным грузом.
Шато-Моран протянул руки и обнял всех: Одилию, Рауля и голову Телемака де Сент-Беата.
– Дети мои! – только и произнес он.
Бигон, глядя на них, вытирал глаза и все плакал и плакал.
ЭПИЛОГ
Каспар д'Эспиншаль теперь забыт. Когда разобрали обломки замка, его труп, изуродованный взрывом, был найден рядом с телом Мальсена. Их похоронили рядом. Сундук с золотом достался вдове, но она раздала его бедным. Подробности об ужасном сеньоре сохранились в хронике епископа Флешера, описавшего комиссию «Великих Дней». Мы их взяли оттуда и предоставляем читателям судить, насколько типична и характерна для своего времени фигура Каспара д'Эспиншаля, сеньора замка Мессиакского.
Спустя после катастрофы несколько месяцев в Роквере был двойной праздник: женился Рауль на вдове графа Каспара д'Эспиншаля Одилии, а Телемак де Сент-Беат на Иоанне Пюиморен.
Старый граф Шато-Моран радостно говорил:
– У меня теперь четверо детей!
Грустен был один лишь Бигон: с ним не было Инезиллы.
ДВОЕЖЕНЕЦ
Часть первая
Глава IМАНСАРДА НА УЛИЦЕ СЕН-ОНОРЕ
В этот день, тридцатого августа 1715 года, здесь происходило одно из значительнейших событий XVIII века: здесь умирал Людовик XIV Великий.
В этот день маркиза де Ментенон, сопровождаемая отцом Телье, села в карету и уехала в Сен-Сир.
Они покинули короля в его предсмертные часы, тщетно умирающий призывал их к себе! Предсмертная агония монарха началась тридцатого и была отравлена самой черной неблагодарностью. Только на смертном одре великий король познал равнодушие своих сыновей, дочерей, родных и своей фаворитки, двуличность своих придворных и двойственность священника, являвшегося его исповедником. Только несколько лакеев оплакивали смерть короля.
Первого сентября в восемь часов вечера Людовик XIV умер.
В девять часов гостиная герцога Орлеанского едва могла вместить нахлынувшую толпу.
Печальное событие наполнило радостью сердца парижан, известие о смерти короля встречали с таким восторгом, как будто Франция избавлялась от жестокого бича.
Девятого сентября вечером погребальное шествие тихо вышло из Версаля, миновало Булонский лес и прибыло к кладбищу Сен-Дени.
За погребальной колесницей следовала малая горсть придворных, из родных же умершего почти никого не было.
На кладбище Сен-Дени открыто ликовал народ, ничто не могло сдержать радостные крики толпы и восстановить порядок.
Повсюду раздавались веселые песни, по улицам были расставлены бочки с вином, а пьяный народ оглашал город восторженными возгласами, оскорблявшими память покойного короля.
Наконец двенадцатого октября парламент, уничтожив духовное завещание Людовика XIV, провозгласил герцога Орлеанского регентом Франции, предоставив ему право управлять государством до совершеннолетия короля.
Филипп Орлеанский будет играть большую роль в истории, которую мы расскажем.
Спустя несколько недель после этих важных событий, то есть в первых числах октября, в поздний час, когда спал весь Париж, запоздалый пешеход мог заметить на улице Сен-Оноре странный свет, выходивший из окон одной из мансард высокого дома.
По временам этот свет был едва заметен и горел бледным огоньком, потом внезапно разгорался, уподобляясь настоящему пожару, затем снова потухал и снова разгорался.
Рядом с этим окном находилось другое, открытое настежь. В его темной рамке виднелась фигура стоявшего неподвижно человека.
Проникнем в обе мансарды по узкой лестнице. В верхнем этаже, там, где кончалась лестница, находились одна против другой две заплесневевшие двери. Одна из них вела в узкую и низкую комнату, едва освещенную медной лампой, стоявшей на небольшом сосновом столе весьма грубой работы.
Несколько деревянных стульев и две грязные койки составляли все убранство комнаты. На одной лежала женщина, ей было не более сорока пяти лет, но на вид можно было дать гораздо больше. Длинные пряди седых волос обрамляли смуглое лицо, сон ее был беспокоен, губы шевелились, и резкие, судорожные движения по временам заставляли содрогаться тощее тело… Эту женщину звали Гильоной. У открытого окна стояла молодая женщина. Она неотрывно смотрела на усеянное яркими звездами небо.
Девушке было едва шестнадцать лет. Она еще несколько минут смотрела на мерцающие звезды, потом быстро подошла к столу, где стояла медная лампа, рядом лежала толстая открытая книга, переплетенная в кожу и с медными углами. Напечатанная в этой книге картина являла собой изображения непонятных и очень странных фигур. Девушка не отрывала от них взгляда.
Это был курс астрологии или великого искусства «распознавать будущность людей посредством течения планет и звезд».
Девушка села, поправила фитиль лампы, положила книгу на колени и углубилась в чтение.
Девушка была среднего роста, с темными голубыми глазами, черные шелковистые волосы были сплетены в три косы. Девушка представляла собой редкий тип восточной красоты. Одежда ее состояла из темного шерстяного платья, значительно изношенного, но безупречной чистоты. Стройный стан и маленькие ручки довершали портрет этого прелестного создания, которое звалось Хильдой.
Облокотив голову на одну руку, она читала, часто останавливаясь, шевеля губами, напрягая свои умственные способности, чтобы понять темные формулы кабалистической книги.
Так длилось с полчаса, и только шелест переворачиваемых страниц изредка нарушал глубокую тишину в мансарде. Вдруг женщина, лежавшая на кровати, испустила тяжкий вздох. Она быстро со стоном вскочила и спросила глухим голосом:
– Хильда, это ты?
– Я, матушка, я!
– Который час?
– В Пале-Рояле пробило два часа.
– Что же ты не спишь?… Пора бы!
– Не хочется… читаю…
– Все ту же книгу?
– Да, ту же.
Мать недоверчиво пожала плечами и снова спросила:
– Пока я спала, ничего особенного не случилось?
– Нет, ничего. К чему этот вопрос?
– Я видела дурной сон, страшный сон, точно наяву…
Девушка встала, положила книгу на стол и подошла к кровати.
– Так расскажите этот сон? – попросила она.
– Твоя молочная сестра Диана приходила в эту мансарду.
– Что же тут страшного? – улыбнулась.
– Подожди же!… Вот увидишь… Диана тебе говорила, что ей угрожает опасность и что одна ты можешь ее спасти.
– И без сомнения, я сейчас решилась бы ей покровительствовать, но несмотря на все мои старания избавить ее от несчастья, я не успела, и она не избежала опасности!… И это так взволновало вас?…
– Нет, не это… гораздо хуже!… Ты отвечала Диане ласками. Она бросилась в твои объятия… Я вас видела целующимися, как двух вновь встретившихся после длительной разлуки сестер, но потом Диана вдруг побледнела и зашаталась… Ты ее душила в своих объятиях…
– Я ее душила?! Но, вероятно, против моего желания? – испуганно воскликнула девушка.
– Сперва я так же полагала, но вскоре убедилась в противном. Диана шептала: «Хильда, ты меня удушишь!» Она слабо защищалась. Ты же, не отвечая ни слова, продолжала улыбаться, но, улыбаясь, все крепче и крепче душила ее в своих объятиях… Она едва внятным голосом молила тебя о пощаде. Стоны ее превратились в хрипение, но скоро она смолкла – Диана умерла! Ты выпустила ее из своих объятий… Она упала на том месте, где сейчас стоишь ты… На ее губах виднелась кровь. Ты по-прежнему продолжала улыбаться и наступила на ее труп…
За последними словами последовало молчание. Хильда, слушая мать, невольно вздрагивала…
– Это, действительно, страшно, – сказала она, – но, к счастью, это был только сон!… И притом бессмысленный!… Вы хорошо знаете, что после вас больше всего на свете я люблю Диану!
– Я все знаю, но верю также, что сны часто бывают предзнаменованием будущего. И как бы они нелепы ни казались, рано или поздно они должны исполниться.
Хильда при этих словах покачала головой и хотела было ответить, но не успела. В эту минуту внезапно раздался страшный взрыв: в соседней мансарде, окна которой, как мы видели, освещались таким странным образом, случилось несчастье. Весь верхний этаж дома затрясся, как бы от землетрясения. Тонкая перегородка, у которой стояли кровати матери и дочери, треснула, и из щелей повалили клубы черного дыма и одуряющий смрад неизвестных газов. В то же время послышались душераздирающий мучительный крик и глухой шум падающего на пол тела.
Старая Гильона в ужасе инстинктивно схватила Хильду и прижала девушку к груди, шепча задыхающимся голосом:
– Боже! Мы погибли! Сейчас обрушится кровля! Бежим, может, еще успеем!…
И не замечая, что на ней одна ночная рубашка, с распущенными седыми волосами, Гильона попыталась оттащить дочь к двери.
Глава II
РАНЕНЫЙ
Хильда сохранила присутствие духа. Обладая твердым характером, она не разделяла ужаса своей матери. Потихоньку освободившись от ее объятий, она сказала:
– Бежать!… Но зачем же?…
– Чтобы спасти нашу жизнь…
– Но видите, матушка, опасность миновала… Крыша цела и, уверяю вас, не рухнет. Не будем больше заботиться о нас самих, а подумаем лучше о несчастном, который, вероятно, нуждается в помощи, если он еще не умер… впрочем, сомневаюсь…
– Про какого несчастного ты говоришь? – спросила мать.
– Вы не догадываетесь?
– Нет…
– Я говорю о нашем соседе… О том бледном молодом человеке, который, кажется, так же беден, как и мы. Мы встречаем его иногда на лестнице, он точно крадется, уступая всегда нам дорогу… Он так вежливо с нами раскланивается…
– Я знаю, про кого ты говоришь!… Но почему ты думаешь, что он нуждается в нашей помощи?
– Его мансарда рядом с нашей…
– И что же?
– То, что в ней-то и произошел взрыв, который вас так страшно напугал…
– Уверена ли ты в этом?
– Конечно!… Посмотрите! – вскричала молодая девушка, показывая на щели в перегородке, из которых все еще шел дым. – Оденьтесь же поскорее во что-нибудь и пойдемте со мной.
Мать всегда беспрекословно слушалась свою дочь, она поспешила завернуться в плащ из грубой ткани, взяла лампу и пошла за Хильдой.
Войти в соседнюю комнату было не трудно. Сорванная с петель и наполовину расколотая взрывом дверь лежала у входа.
– Хильда, дочь моя! Не входи туда! Умоляю тебя!… – закричала Гильона.
Не внимая материнским увещаниям, девушка решительно вошла в темную мансарду, а старуха, дрожа всем телом, но не желая оставить ее одну, последовала за ней.
Медная лампа почти погасла в этой удушливой атмосфере. Впрочем, ее бледный свет позволил женщинам различить в хаосе всевозможных осколков нетронутую кирпичную печь, кузнечные меха, металлическую руду и пять или шесть толстых фолиантов, подобных тому, который незадолго до этого читала Хильда: два-три из них были совершенно изорваны и листы их валялись по всему полу.
Среди осколков на полу лежало распростертое тело хозяина мансарды.
Это был молодой человек, лет двадцати пяти, высокого роста и красивой наружности.
На лбу его была рана, вероятно, от разбитого стекла, из нее капала кровь, что делало его лицо еще более ужасным. Хильда обернулась к матери и спросила взволнованным голосом:
– Жив ли он еще?
Старуха склонилась над молодым человеком, приложила к его сердцу ухо и ответила:
– Жив и, как мне кажется, вне опасности!
– Но он истекает кровью!…
– Это ничего… Компрессы из соленой воды скоро его исцелят.
– И благодаря этим компрессам он придет в себя?
– Нет.
– Чем же помочь ему! Да говорите же, матушка!
– Молодой человек, вероятно, занимался не знаю какой дьявольской стряпней в этой печке… Эта чертовщина, угрожавшая взорвать весь дом, лишила его чувств, он еще легко отделался за свою неосторожность…
– Во всяком случае, – воскликнула девушка, – мы не можем оставить этого несчастного!…
– Что же делать?
– Перенесем его к себе!…
– К себе! – воскликнула Гильона. – Да в уме ли ты, Хильда? Да разве у нас есть место для постороннего, незнакомого, да еще молодого человека?
– Дело в том, что ему необходимо тотчас же оказать помощь, перевязать рану. Для этого не надо много места. Положим его на мою кровать, пока он не очнется.
– Но…
Хильда не дала ей договорить.
– Помогите мне, матушка! – сказала она и, взяв молодого человека за плечи, подняла его без особых усилий. Старуха с ворчанием помогла ей, и через несколько минут молодой человек уже лежал на кровати молодой девушки.
Во время этих происшествий нижние обитатели походили на пчелиный рой.
Пробужденные ото сна громом взрыва, все квартиранты повыскакивали со своих постелей, защелкали дверные замки, все бегало, кричало. Бедные люди задавали себе вопросы, чтобы это могло быть. Суматоха была страшная, все бегали с зажженными лампами, и никто не мог понять, что же произошло. Некоторые, привлеченные запахом дыма и смрада, стучались в мансарду, так же ничего не поняли: дверь была заперта.
Хильда начала с того, что вымыла и перевязала молодому человеку рану. Едва холодный компресс коснулся его головы, как он пришел в себя.
Открыв глаза, большие, черные, проницательные, молодой человек поднялся, провел рукой по лбу, окинул быстрым взглядом окружающее и спросил слабым голосом:
– Где я?
– У ваших соседок! – ответила Хильда.
Зачастую, после внезапных ударов и сильных ощущений, память на некоторое время изменяет человеку.
Так случилось и с молодым человеком: он совершенно забыл, что с ним произошло, и продолжал расспрашивать Хильду.
– Но как же я попал сюда, и что со мной случилось?
– Я сама не могу вам объяснить, что с вами случилось! – ответила девушка. – Об этом мы только предполагаем с матушкой, но не знаем, наверно… быть может, и ошибаемся… А как вы сюда попали – очень просто, я вам сейчас все расскажу…
Глава III
ИСПОВЕДЬ
Хильда в нескольких словах рассказала молодому человеку о случившемся.
Выслушав ее рассказ, он воскликнул:
– Вы угадали: я занимаюсь химией. Я посвятил свою жизнь осуществлению своей заветной, быть может, и нелепой, мечты… Я ищу философский камень… Эту ночь я был почти уверен, что достигну своей цели… Еще бы несколько минут, и я бы торжествовал! Но помешала неосторожность… От радости, которую я ощутил при виде, что мой опыт верно идет к желаемым результатам, я забыл принять самую необходимую предосторожность… Я упустил из виду самую простую вещь… А это-то и привело к несчастью… Теперь опять придется начинать все снова… и Бог весть, придется ли! А я был так близок к цели!… Будь, что будет, но я не оставлю этого дела, буду трудиться, работать до последней возможности… А теперь позвольте мне вас поблагодарить от всего сердца за оказанную вами услугу и удалиться…
При этих словах молодой человек встал с кровати и хотел было направиться к двери, но силы изменили ему, ноги подкосились, голова закружилась и бедняга упал…
– Боже мой! – вскричал он с досадой. – Что это значит? Неужели я опять лишился чувств?
– Ничего нет удивительного! – сказала Хильда. – После такого сильного удара сразу трудно оправиться. Оставайтесь лучше здесь, у нас. Впрочем, куда же вы хотите идти?
– К себе, понятно… Тем более, что это так близко, несколько шагов. Будьте уж добры до конца, позвольте мне опереться на вашу руку и я легко доберусь с вашей помощью до моей конуры?
Хильда слегка улыбнулась.
– Вы, вероятно, меня не поняли?… Вам нельзя вернуться к себе…
– Отчего же?
– Там такой хаос, точно после сражения, ни одной вещи не осталось в целости, повсюду одни осколки и обломки, вам не на что будет ни лечь, ни сесть…
– А мое химическое оборудование?
– Все превратилось в прах…
– А книги?
– От них не осталось и следа, исключая двух-трех томов, которые спаслись каким-то чудом.
Молодой человек сделал отчаянный жест, поник головой и грустно промолвил:
– Ничего больше! Чем же я буду начинать! – Молодой человек сидел некоторое время в раздумьи. – Голова кружится, сердце почти не бьется, я почти дохожу до смешного, а эта слабость!… Извините меня, сударыня, если я попрошу у вас несколько капель холодной воды?
Хильда поспешно встала, наполнила холодной водой оловянный стакан и подала его незнакомцу, который осушил его до дна.
– Теперь мне совсем хорошо! – промолвил он… – Это принесло мне пользу. Я так вам обязан, сударыня… Вы так много для меня сделали… Но вы должны узнать, кто я…
– Разговор вас утомляет… после…
– Нет, вы должны узнать имя человека, которому вы оказали ваше гостеприимство… Я кавалер Жерар де Нойаль.
– Жерар де Нойаль! – воскликнула девушка не без удивления. – Такое знатное имя?
– И даже очень… Я принадлежу к одному из древнейших родов… Мои предки принимали участие в крестовых походах.
– Так вы, должно быть, богаты?…
– А что касается этого, то это дело другое!… Благочестивый Иов был богачем в сравнении со мной!… Это вас удивляет?
– И даже очень, признаюсь…
– Вы сейчас все узнаете… У меня два брата: граф и виконт де Нойаль… Граф, по праву первенства, завладел всеми наследственными имениями… Виконт, благодаря своему титулу, женился на богатой… Со мной же они хотели распорядиться по-своему, сделать меня духовным лицом. Не чувствуя ни малейшего влечения к церковному сану, я употребил все средства, чтобы воспротивиться их воле, открыто восстал против их намерений… и мы поссорились… Я без сожаления оставил навсегда замок Нойаль и прибыл в Париж с пятьюдесятью тысячами ливров, моим законным наследством…
– Однако это порядочная сумма!
– Быть может, для бедняка, не имеющего ни больших потребностей, ни желаний, ни тщеславия, но для меня, признаюсь, это было слишком недостаточно…
– Для вашего полного счастья, стало быть, вам нужно большое богатство?
– Громадное! Говорю с вами откровенно… Не потому, что я скуп… Нет, Боже избави! Но жизнь так коротка! Я люблю золото не как деньги, а как средство, доставляющее так много благ в жизни, а этих благ я жажду! Быть может, это для вас и непонятно?
– О, я хорошо это понимаю! – ответила Хильда.
– Да, но с такими желаниями и сильной любовью к роскоши, проявляющейся во всех формах, с пятьюдесятью тысячами ливров не далеко уедешь… Другой бы на моем месте прокутил их сразу… А я хотел найти философский камень, то есть неисчерпаемый источник богатства. Сперва я должен вам сказать, что по странной фантазии одного из моих предков, который слыл за большого оригинала и даже помешанного, я нашел в Нойальском замке собранную этим предком большую библиотеку, которая состояла из руководств к изучению астрологии, химии и других сокровенных наук. Среди этих книг я и провел свою юность. Впрочем, вы, вероятно, никогда не слыхали об этих науках?
– Вы ошибаетесь: я посвящена в их тайны больше, чем вы предполагаете.
– Тем лучше! Это меня избавляет от некоторых объяснений… В один длинный осенний день (мне исполнилось тогда едва пятнадцать лет) лил бесконечный дождь. Можно было умереть со скуки. Я просто не знал, как избавиться от тоски. Наконец мне пришло в голову прибегнуть к праотцовской библиотеке, как к последнему средству развлечения. И странное дело!… Казалось бы, что в моем тогдашнем возрасте эта темная премудрость не должна бы интересовать меня. Но случилось наоборот: я упивался этим чтением, глотал том за томом, лишал себя сна, даже в течение большей части ночи не отрывался от чтения. В результате после трех лет усидчивых занятий эти сокровенные науки более не имели для меня тайн… Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что после моего разрыва с братьями, когда я очутился один на улицах Парижа, свободный, как птица, и с небольшими средствами в кармане, я решил извлечь пользу из моих занятий – применить теорию на практике и сделать великое открытие в науке превращения металлов. На следующий же день я принялся за работу, которая длилась долгие четыре года. Эти четыре года я жил в страшной бедности, отказывал себе даже в самом необходимом. Я сделал много важных открытий. Но чем дальше росла моя надежда, тем более истощались мои средства. Я вынужден был переменить мое удобное жилище на эту мансарду. Вчера я истратил последний луи для завершающего опыта. Я был близок к цели. Эта ночь должна была решить мою участь… Еще бы несколько минут, и я стал бы богаче всех царей на свете! Но простая неосторожность все разрушила! Мои надежды разбиты!… Чтобы начать сначала, нужны деньги… а у меня их нет!…
При последних словах молодой человек опустил голову на грудь и тяжело вздохнул.
Хильда несколько минут не прерывала молчания, но потом спросила:
– Какая же сумма вам нужна?
– Две тысячи ливров, по крайней мере!…
– И вы уверены, что с этими деньгами достигнете своей цели?
– Так уверен, как и в том, что меня зовут Жераром де Нойаль!
– В таком случае, – сказала Хильда твердым голосом, – будьте спокойны, вы получите две тысячи.
– Вы шутите? – заметил Жерар.
– Я вам ручаюсь!
– Но кто же даст мне эти деньги?
– Я!…
При этих словах старуха вскрикнула, как пораженная громом.
– Ты с ума сошла, несчастная! Ты забываешь, что мы сами живем в нищете, что нам едва-едва хватает на хлеб насущный!… Откуда же ты возьмешь столько денег?
– Это вас не касается, матушка! Лишь бы я их достала… и я добуду их. Я обещала и исполню свое слово…
– Но я, – поспешил Жерар, – возвращаю вам ваше слово… Денег, которые вы мне обещали, я не приму…
– Почему?
– Потому, что считаю недостойным быть причиной ссоры между матерью и дочерью…
