Текст книги "Владетель Мессиака. Двоеженец"

Автор книги: Ксавье де Монтепен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)

Глава XI
СВАДЬБА

Другой всадник, ехавший позади кареты, был камердинером маркиза. Это был человек лет двадцати пяти, расторопный, умный, решительный и верный слуга. Его звали Мало. Он был вполне предан своему господину, готов был броситься в огонь и воду за него и посвятить ему свою жизнь. Маркиз, уверенный в его преданности и любви, ценил Мало и обращался с ним, как с другом, а не как со слугой.

Проехав некоторое время в молчании, маркиз сделал знак слуге.

Мало приблизился к нему.

– Знаешь ли ты, что мы теперь делаем? – спросил маркиз.

– Угадать нетрудно, – ответил камердинер с громким смехом. Мы похищаем эту даму. Дело не новое, не в первый раз случается!…

– Согласен!… Но знаешь ли, кто эта дама?

Мало покачал головой.

– Так знай же, эта дама – маркиза де Салье!…

Мало привскочил на седле и воскликнул, как ужаленный:

– Как! Мой господин, стало быть, женат?

– Пока еще нет, – ответил маркиз, улыбаясь, – но через несколько часов буду женат… Мы отправляемся в Вилеруа, и завтра раньше полудня будем повенчаны… Тебя это известие, кажется, огорчило?

– Мне казалось, что мой господин способен на беззаботную, веселую жизнь, а не на брачные узы, которые, как говорят, переносить не совсем-то легко… Впрочем, прошу извинения у моего господина… быть может, я и ошибаюсь.

После небольшого молчания слуга продолжал:

– Вероятно, по случаю брака маркиза у нас в Вилеруа будут большие празднества, наедет много гостей…

– Напротив, ничего не будет! Мы проведем это время в уединении…

Лицо Мало выразило сильное удивление, ему казалась непонятной свадьба без торжества и пиршества.

– Вероятно, – промолвил он, – родные госпожи маркизы…

– Моя невеста сирота и у ней нет родных… Она незнатного происхождения и без приданого. Я женюсь на ней потому, что она красавица, добра, как ангел… А главное – я ее люблю…

– Мне уже не в первый раз приходится слышать подобные слова от моего господина… Стало быть, эта особа будет женой моего господина, и я буду ей предан одинаково, как и вам.

– Благодарю тебя! Ты верный и хороший слуга!…

Наступила ночь.

Карета ненадолго остановилась в Пуасси, чтобы дать отдых лошадям. Хильда не вышла, она предпочла мягкие подушки кареты постели сомнительного достоинства в гостинице. Девушка еще не была маркизой, но уже проявляла аристократические замашки.

К четырем часам утра снова отправились в путь. Лучи восходящего солнца показались на горизонте, там и сям виднелись деревья с пожелтевшей и покрасневшей листвой. Карета миновала живописное селение Манте, проехала мост на маленькой реке и въехала во двор Вилеруанского замка, обнесенного красивой решеткой. Мало поспешил сделать приготовления для принятия своих господ, убрал комнаты замка, успел развести везде огонь и придал праздничный вид всему замку.

На кухне жарились к завтраку цыплята и утки.

Маркиз де Салье сам отворил дверцы кареты и ввел Хильду в замок.

– Дорогая моя, возлюбленная, – сказал он ей, когда они шли просторным коридором, украшенным трофеями охоты. – Вы теперь у себя!

Девушка ответила ему легким пожатием руки.

– Не чувствуете ли вы усталости от дороги?

– Да, немного… Но это ничего, я скоро оправлюсь.

– Не скучали ли вы в продолжении столь долгого одиночества?

– Я была не одна. Я мысленно беседовала с моей матерью и вами.

Говоря эти слова, Хильда лгала. Как и накануне, она не переставала думать о Жераре де Нойале. Тщетно гнала она от себя воспоминания о нем.

– Эти покои принадлежали моей матери, они будут вашими! – сказал маркиз, отворяя дверь большой, богато убранной комнаты. Везде были бархат, позолота, мрамор, картины и зеркала. Яркий огонь горел в камине и придавал всему веселый вид.

Маркиз велел принести в смежную комнату чемоданы с вещами, предназначенными для Хильды.

Потом он переоделся и отправился к священнику.

Старик уже был предуведомлен о приезде маркиза. Он встретил его с такой радостью, что даже заплакал от счастья.

Когда маркиз сказал ему, что женится, священник пришел в восторг и поцеловал его в обе щеки.

Эта радость доброго священника была понятна: он знал, что маркиз жил в Париже в кругу расточительного и порочного света. Женитьба же, по мнению священника, ограждала от всех житейских бурь, и так как маркиз брал себе законную жену, то отрекался от сатаны, от его пагубных дел, значит – и от чужих жен…

Старик еще более обрадовался, узнав о предстоявшей ему чести венчать новобрачных. Он попросил отсрочить свадьбу на два часа, чтобы успеть приготовиться и убрать церковь. Он хотел звонить во все колокола, дабы известить поселян об этом радостном событии. Но против этого положительно восстал де Салье. Его невеста была в глубоком трауре, и он не желал, чтобы при их брачной церемонии были зрители.

Священник вполне с ним согласился.

Через два часа церковь осветили множество зажженных свечей, алтарь был разукрашен цветами, двое детей, одетых в белые платья, кадили ладаном. Маркиз с Хильдой стояли рядом на коленях, старый священник благословлял их дрожащими руками. После совершения таинства он сказал им слово, короткое, но проникнутое неподдельным чувством, так что на ресницах маркиза даже показались слезы. Хильда стояла, закрыв лицо обеими руками, трудно было отгадать – плакала ли она…

После венца молодые и свидетели прошли в ризницу, где ими был подписан акт. Все было кончено! Дочь Гильоны превратилась в маркизу. Новобрачные отправились в замок, провожаемые толпой поселян. Новость разнеслась с быстротой молнии по всему селению, и добродушные жители снимали шапки и, махая ими, кричали:

– Да здравствует наш добрый господин! Да здравствует маркиза!

Маркиз, наклонясь к уху Хильды, шепнул:

– Вы слышите эти восторженные крики! Эти добрые люди расположены к вам, будьте и вы к ним благосклонны…

Мало тоже находился в церкви во время венчания. Как он ни старался, а не мог разглядеть лица невесты, которая стояла с опущенной вуалью. Наконец ему удалось взглянуть на нее, но красота Хильды произвела на него неприятное впечатление.

В продолжении этого дня маркиз, вполне счастливый молодой супруг, спросил своего верного слугу:

– Теперь ты ее видел? Ну, что скажешь?

– Если госпожа маркиза настолько же добра, насколько хороша, в чем я не могу сомневаться, – отвечал Мало, – то мой господин будет счастливейшим из смертных…

Было решено, что медовый месяц молодожены проведут в Вилеруа.

Действительность превзошла скоро даже все мечты и ожидания Хильды.

В этот год осень была исключительная: стояла теплая, чудная погода, которая продолжалась до половины ноября. Маркиз окружал свою жену самыми нежными заботами, старался доставлять ей всевозможные удовольствия, они совершали длинные прогулки вдвоем по лесам, ездили верхом. Хильда под руководством маркиза скоро сделалась храброй, неутомимой наездницей, вечером же между ними шла оживленная беседа у горящего камина.

Хильда, со своей стороны, чувствовала себя счастливой. Ласки мужа согревали ее сердце. Она была польщена беспредельной любовью этого молодого красивого человека, которому ни в чем не отказала природа и наделила его всеми земными благами. Самолюбие девушки было удовлетворено, она чувствовала глубокую благодарность. Хильда уже не так холодно относилась к горячим поцелуям маркиза. Образ де Нойаля перестал ее преследовать. Однажды она даже подумала:

«Мне, право, кажется, что я его люблю. Когда его нет со мной, я скучаю. При нем же мое сердце бьется сильнее. Хотя я и мечтала о менее покойном чувстве, но, быть может, я и ошибалась. Разве нельзя жить без бурь и треволнений? Если то, что я чувствую, есть в самом деле настоящая любовь – тем лучше, я довольна!…»

Глава XII
ВСТРЕЧА

Прошло шесть недель. Погода изменилась. Солнце ушло за тучи; пошли проливные дожди, дорога испортилась. Прогулки сделались невозможными, и маркиз рассудил не оставлять долее свою жену в Вилеруа.

Новобрачные уехали в Париж.

Там они поселились в собственном доме маркиза, на улице Сен-Луи. Дом был большой, великолепный, окруженный громадным тенистым садом, пережившим три поколения маркизов. Одной своей стороной он выходил в узкий переулок и отделялся от него высокой стеной.

Зима прошла без особых заслуживающих внимания событий.

Глубокий траур, который носила Хильда по матери, не позволял ей выезжать в свет. К тому же влюбленный маркиз не хотел допускать ее в гостиные Пале-Рояля, чтобы не подвергать нескромным взглядам регента принца Орлеанского и его приближенных.

Лишенная развлечений и не принимая никого из посторонних, Хильда скучала.

Любовь же де Салье к ней все росла. Однако расточаемые им нежности уже не трогали сердца Хильды; маркиз начинал ей надоедать. Она не платила ему взаимностью и оставалась холодна. Хильда чувствовала к своему мужу только благодарность, но далеко не любовь.

Зачастую она даже спрашивала себя, действительно ли должна быть ему благодарной.

Что же сделал для нее маркиз? Женился на ней… В самом деле велика заслуга! Она была так хороша… Дав ей свое имя, маркиз прибегнул к единственному средству, чтобы обладать ею, потому что Хильда никогда не согласилась бы сделаться любовницей нелюбимого человека… Стало быть, он поступил так ради своего эгоизма! Хотя девушка разделяла с ним его богатства и носила его имя, но не пользовалась ни тем, ни другим. Словом сказать, Хильда скучала…

Почему же она не подумала сблизиться с любимой ею Дианой де Сен-Жильда?

Действительно, ей нередко приходило в голову написать Диане, или попросить маркиза посетить Варен, но потом она снова откладывала исполнение своего намерения. Хильда боялась, что невольно вырвавшееся слово графини или ее дочери откроет Салье, что мать ее была служанкой в доме Дианы. Она боялась своего ложного стыда перед маркизом, и глупое самолюбие запрещало ей видеться с друзьями. Впрочем, Хильда не забыла о своем долге Диане.

Она купила у ювелира ценный браслет с жемчугом, вложила в футляр кошелек, наполненный золотыми монетами, и записочку, содержавшую в себе следующее:

« Милой моей Диане от нежно любящей ее и благодарной Хильды».

Все это она уложила, велела отнести в Варен и передать в собственные руки Дианы де Сен-Жильда.

Поручение было точно исполнено, лаконичная записочка Хильды произвела на Диану грустное впечатление, она даже и не посмотрела на чудный браслет.

Девушка терялась в догадках и не знала, чему приписать такое сдержанное молчание своей молочной сестры. Графиня же предполагала, что Хильда окончательно погибла, что она стыдится себя, и хочет скрыть свою жизнь.

Пришла весна. Обязанности службы заставили маркиза де Салье выйти с полком из Парижа. Его отсутствие должно было продлиться несколько недель. Хильду он не взял с собою, не желая подвергать ее неприятностям походной жизни.

Салье с грустью простился с нею, взял с нее обещание писать ему хотя бы по строчке каждый день, потому что это будет единственным его утешением в разлуке. Хильда обещала исполнить его желание. Она проводила мужа в карете до первой станции. Расставаясь с ним, Хильда почувствовала сильное облегчение, – как будто тяжелый камень свалился с ее груди. Она думала, что после любви величайшее благо в мире все-таки свобода.

Оставшись одна в Париже, в своем большом доме, Хильда первое время не знала, что делать.

Она начала много выезжать, делала ненужные покупки, с утра до вечера переходила из магазина в магазин, часто случалось ей слышать при выходе или входе в карету различные любезности прохожих; это приятно щекотало самолюбие хорошенькой женщины.

После обеда Хильда ездила на общественное гуляние, которое было тогда в моде и посещалось представителями высшего света. Тут все старались блеснуть друг перед другом туалетами, экипажами и вообще всячески выставляли себя напоказ. Красота и грация Хильды сразу заставили всех обратить на нее внимание.

Три дня спустя после отъезда маркиза, когда экипаж его жены, находясь целый час в цепи катающихся, повернул по дороге к набережной, Хильда вскрикнула и, побледнев, прижала руку к сердцу.

Она увидала в двух шагах от своей кареты Жерара де Нойаля, ехавшего верхом на великолепной лошади. Он был одет в черный бархатный камзол. Их взгляды встретились, Жерар вздрогнул.

– Нет! Это наваждение, – прошептала молодая женщина, – он мне изменил, быть может, он меня презирает… но при одном виде его сердце мое учащенно бьется!… Я бы должна была его ненавидеть… Боже, за что же я люблю его!…

Жерар со своей стороны в недоумении спрашивал себя:

– Неужели я не ошибся?… Хильда в карете!… Это невозможно!… Должно быть, сильное сходство с ней обмануло меня… Если там в самом деле она, откуда же эта роскошь?… Неужели Хильда открыла ту тайну, которую я искал когда-то, или она продала себя какому-нибудь богачу?

Жерар повернул лошадь и поскакал за каретой.

Маркиза де Салье выглянула из окна, увидала преследователя и ее сердце затрепетало еще сильнее.

Мы оставили де Нойаля, когда он в сопровождении Робера Брике, отправлялся в Анжу.

Результат его поездки был таков.

Жерар приехал в замок своих предков вовремя. Его брат был еще в состоянии написать духовное завещание, по которому делал своим единственным наследником Жерара. Подписав этот акт, граф вскоре умер и со всеми возможными почестями похоронен в семейном склепе. Исполнив свой долг и вступив во владение громадным состоянием, Жерар сделался графом де Нойалем и поспешил вернуться в Париж: его отсутствие продлилось не более трех недель.

Жерар рвался в Париж, чтобы увидаться с Хильдой, о которой не переставал думать.

Тотчас же по приезде, не отдохнув даже после дороги, молодой человек направился к дому на улицу Сен-Оноре.

Его ожидало полное разочарование.

Мансарда была пуста.

Жерар навел справки и узнал, что Гильона умерла, а Хильда скрылась неизвестно куда с неделю тому назад. Никто не знал, что с нею сделалось.

Убежденный в том, что его записка, написанная перед отъездом, дошла по назначению, он так же, как и Хильда, вообразил, что любимая женщина изменила ему.

В продолжение всей зимы Жерар предавался необузданному мотовству, кутил напропалую, думая таким образом потушить свою любовь к Хильде, но все было напрасно: образ девушки не мог изгладиться из его памяти. В таком положении находился Жерар, когда встретился с маркизой де Салье.

Он видел, что карета ее остановилась на улице Сен-Луи перед большим богатым домом. Кучер закричал:

«Отворить ворота!»

И карета скрылась во дворе.

«Положительно невозможно, чтобы это была она», – подумал Жерар.

Через два часа после этого граф успел уже переодеться и в ближайшем кабаке выпытывал у слуги маркизы все, что для него было нужно. Жерар узнал, что этот дом принадлежал маркизу де Салье, полковнику Бургундского полка, что маркиз временно отсутствует, молодая же женщина, вернувшаяся с прогулки в карете, была маркизой де Салье и раньше ее звали Хильдой. Сомневаться дальше было невозможно… Это была она!…

На следующее утро Жерар подкупил одну из горничных маркизы.

Вечером того же дня Хильда нашла в своей спальне письмо от де Нойаля и ответила ему…

Глава XIII
ХЕРЕС

Четыре недели спустя после встречи Хильды с Жераром маркиз де Салье вернулся в Париж.

Его жена, знавшая о его приезде, сделала мужу приятный сюрприз: она встретила его на ближайшей станции.

В то время, когда перепрягали лошадей, маркиз увидал подъехавшую карету, из которой выглядывала Хильда.

Она выскочила из экипажа и припала к груди мужа.

– Боже! Какой длинной показалась мне наша разлука! – начала Хильда.

– Так ты меня по-прежнему любишь?

– Страстно, больше чем когда-либо…

Для супругов настал новый медовый месяц. Маркиз не мог нарадоваться своему счастью, он находил жену куда нежнее, чем она была прежде, он заметил, что она уже не скучала так, как в начале зимы.

Прошло восемь месяцев со смерти Гильоны, Хильда сняла глубокий траур: лиловый цвет заменил черный.

Почти каждый вечер муж возил Хильду в оперу или в другие театры, и каждый раз какой-то незнакомый маркизу молодой человек находился в соседней с ними ложе. Этот молодой человек обменивался с маркизой какими-то странными взглядами. Доверчивый муж, воображая, что он любим, не придавал этому значения.

После спектакля супругов ожидал ужин, как всегда приготовленный в их спальне на маленьком столике. Он состоял из холодного мяса, пирожных и фруктов; при этом всегда подавалось и вино, старый херес из погреба отца маркиза.

Де Салье ужинал всегда с большим аппетитом. Хильда же едва дотрагивалась до чего-нибудь сладкого и пила только воду.

Так проходил почти каждый вечер. После ужина маркиз спал глубоким, безмятежным сном, как человек без забот, печалей и беспокойств. Если случалось видеть сны, то сны эти были радужные и приятные.

В эту ночь с ним случилось что-то странное, необъяснимое.

Маркиз спал тяжелым и глубоким сном, как вдруг в два часа он был внезапно пробужден, его охватил холод, ему показалось, что кто-то сдернул с него одеяло.

Он посмотрел вокруг себя. Но с той стороны, где должна была лежать Хильда, почувствовал пустоту: жены не было. Это показалось ему очень странным, он захотел убедиться – не ошибается ли он, хотел приподняться, но напрасно: сон одолевал его, руки опустились, тело оцепенело и маркиз опять заснул.

Наутро он чувствовал ужасную тяжесть в голове. Лежавшая с ним рядом в самой грациозной позе жена улыбалась во сне. Ночной случай представился маркизу, словно в тумане. Он облокотился на подушку и стал страстно глядеть на супругу. Хильда открыла глаза, протянула руки и обняла мужа.

– Друг мой! – сказала она с беспокойством. – Что с тобой? Ты дурно почивал?

– Нет, мой ангел, – ответил маркиз, – но я чувствую себя не совсем хорошо, точно после попойки… Точно я вчера был навеселе, и нынче голова тяжела, как камень…

– Отчего же это могло случиться? – с удивлением спросила Хильда.

– Потом, мне снилось…

– Что же такое? – настаивала супруга.

– Мне показалось, что тебя не было здесь, около меня; меня… обдало холодом…

– И только-то?

– Да, но мне кажется, что и этого достаточно, чтобы побледнеть!

– Вот пустяки-то!

Маркиз хотел возразить, но молодая женщина закрыла ему рот поцелуем и подумала:

– Доза была недостаточно велика…

На следующую ночь и в три последующие ночи маркиз не просыпался, но каждое утро он чувствовал страшную головную боль и слабость, которая, впрочем, продолжалась недолго.

Не желая напрасно тревожить жену, он не говорил ей об этом, но решил посоветоваться с доктором.

На пятую ночь в два часа маркиз снова проснулся.

Как и в первый раз, он протянул руку к тому месту, где должна была лежать Хильда, но ее снова не было…

– Неужели это опять сон? – спрашивал себя маркиз. – А если в самом деле я один на постели? А! Я сейчас это узнаю.

Но снова, как и в первый раз, силы изменили ему, он словно оцепенел, а затем впал в глубокий сон.

Когда настал день и маркиз, открыв глаза, увидел около себя спящую жену, в его душу все-таки закралось сомнение. Он дождался ее пробуждения и совершенно хладнокровно спросил:

– Хильда! Эту ночь мне опять снилось…

Брови молодой женщины невольно нахмурились, но вымученная улыбка появилась у нес на губах.

– Милый мой! – лепетала она. – Опять тот же сон и меня не было около тебя?

– Да… Но скажи мне, дорогая, ты убеждена, что это сновидение?

– Ты шутишь, вероятно… я тебя не понимаю… – молодая женщина крепко поцеловала мужа.

При этом поцелуе сердце маркиза сжалось от невыразимой боли.

При прикосновении к нему Хильды его обдало странным душистым запахом, которого он прежде никогда не замечал.

Де Салье ничего не спросил об этом, но посмотрел на жену с недоверчивостью; его начинали мучить серьезные сомнения.

«Я буду следить за нею… – подумал он с горечью. – Я должен все узнать…»

В этот же вечер маркиз решил следить за женой всю ночь. Действительно, он проснулся, но ненадолго: точно свинец лежал на его висках, маркиз не мог открыть глаз и не мог ни о чем думать; впрочем, на этот раз он убедился, что на кровати он, действительно, лежал один: Хильды с ним не было.

Маркиз почти сходил с ума. Где могла быть его жена? Он хотел было встать, чтобы отыскать ее, но не мог: голова так и падала на подушку. Он снова заснул.

На следующий день маркиз ни слова не сказал жене. Чтобы разъяснить разрастающиеся сомнения, ему надо было притвориться.

Конечно, маркиз с трудом допускал мысль о неверности Хильды. Он так глубоко любил ее, что не хотел верить своим подозрениям.

Его удивлял этот непреодолимый сон, который он не в силах был побороть; прежде этого никогда с ним не бывало… Долго искал молодой человек объяснения этой загадки. Вдруг его осенила мысль. Маркиз испугался. Снотворное! Наркотический порошок, всыпанный в херес, который он пил каждый вечер, легко мог объяснить эту загадку… Но порошок мог быть подсыпан только одним лицом: только одна Хильда могла это сделать… Ей нужен был сон маркиза, потому что этот сон делал ее свободной…

Но зачем нужна ей эта свобода? Чтобы куда-то ночью уходить! Но куда? Зачем?

Был только один возможный ответ на этот вопрос: Хильде нужно было идти на свидание! Она каждую ночь виделась с любовником…

Так рассуждал маркиз.

«Горе же ей, если она меня обманывает! – подумал он. – В эту ночь я все узнаю».

И стал спокойно ждать вечера.

День длился для него бесконечно; и вот пришел этот столь ожидаемый час, который был еще так сладок накануне.

Маркиз и его жена провели вечер в театре.

Во время спектакля де Салье, казалось, был очень весел, даже веселее обыкновенного. Но смех его был нервен.

Ничего не подозревающая Хильда не заметила этого.

Супруги по обыкновению легли спать на великолепную кровать.

Едва маркиз положил голову на подушку, как им овладел ужас.

«Быть может, это наркотическое средство примешано не в вино, и я опять засну… опять ничего не узнаю, а эта пытка хуже смерти и продлится до завтра…» – думал маркиз.

Он решил не смыкать глаз до рассвета; маркиза спала, по-видимому, сном праведников и не шевелилась. В спальной была глубокая тишина. Сердце маркиза билось так сильно, словно хотело выскочить.

Пробило два часа, маркиз затаил дыхание. Хильда сделала легкое движение, медленно приподнялась на локте и оставалась несколько секунд недвижима, потом наклонилась к мужу, и он почувствовал на своей горячей щеке ее дыхание. Хильда присматривалась, спит ли он?

Убедившись в том, что маркиз спит непробудным сном, Хильда приподняла одеяло и тихонько скользнула с постели.

В комнате была такая темнота, что ничего нельзя было разглядеть. Мягкий ковер скрадывал шорох шагов маленьких босых ног маркизы.

Так прошло немного времени. Де Салье не знал – оставалась ли его жена в комнате или вышла.

«Что делать?» – думал маркиз. Наконец он услышал легкий скрип двери, которую заперли на ключ. Дверь эта выходила в уборную маркизы. В комнате была еще одна дверь, которая вела в обширный сад. Окна комнаты также выходили в сад. Маркиз быстро вскочил с постели, подбежал к двери и припал к ней; кругом было тихо. Тогда он посмотрел в замочную скважину: Хильда одевалась.