Текст книги "Владетель Мессиака. Двоеженец"

Автор книги: Ксавье де Монтепен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)

IV

Но он напрасно искал глазами Рауля; юноша, обещавший ожидать его, очевидно, куда-то ушел или был еще в галереях дворца. На крыльце графа догнал человек, очевидно, лакей, и почтительно спросил:

– Я имею честь говорить с графом Шато-Мораном?

– Да! А что тебе надо? – спросил доверчивый старик.

– Мой господин, сир Новион, прислал за вами карету. Она ожидает на углу улицы Бон-Анфан. Угодно вам будет ехать?

Старик согласился. Но едва он уселся, как дверцы кареты заперлись на ключ и с обеих сторон уселись люди с пистолетами.

– Что это значит? – воскликнул удивленный граф.

– Мы чиновники полиции!

– Что мне за дело до полиции!

– У нас приказ арестовать вас.

– Вы посходили с ума. Я выхожу от короля, осыпавшего меня милостями. Здесь недоразумение!

– Может быть, но нас это не касается.

– Куда вы меня везете?

– Это вы потом узнаете.

– Ах вы, плуты! Что же значат слова лакея, только что меня встретившего?

– Значат, что мы желали быть деликатными. Арестуй мы вас на дворе Пале-Рояля, вы бы наделали шуму. А теперь дело пошло глаже и вы, как воробей, сами влезли в клетку.

– Ну, что касается этого, могу вас уверить, вы ошибаетесь…

И разбив кулаком одно из окон кареты, старик высунул голову и крикнул: «На помощь!»

Но экипаж охраняли всадники. Старика схватили, оторвали от окошка и объявили: еще один крик, и мы вас застрелим.

Шато-Моран задрожал: он вдруг узнал в одном из мнимых полицейских, скакавших возле кареты, доверенного слугу Каспара д'Эспиншаля, знакомого и ему хорошо, Иеронима Паскаля.

– Это только засада! – подумал старый граф. И сейчас же в голове его сложился план действий. Опустив голову и закрыв глаза он притворился покорившимся. Но когда карета достигла многолюдной части города и поехала тише, он вдруг протянул руки и схватил оружие своих сторожей. Кричать было опасно. Сбиры попытались одолеть старика без шума. Но старик имел стальные мускулы и, выкрутив руки сбирам, отнял пистолеты, восклицая:

– Теперь, господа, моя очередь! Говорите правду, или я, клянусь честью дворянина, прострелю вам головы.

Сбиры переглянулись в ужасе.

– Кто вы такие? Не на службе ли вы у Каспара д'Эспиншаля?

– Мы на службе у де Гиза.

– Как зовут мошенника, который охраняет карету?

– Паскаль.

– Очень хорошо. Теперь отворяйте каретное окно или я застрелю вас.

Окно было отворено. Прицелившись в Паскаля, Шато-Моран велел ему остановить экипаж и выпустить его, так как он опознан. Но Паскаль скрылся за каретой и велел кучеру ехать скорее. Карета понеслась в галоп. Напрасно старый граф звал на помощь, дверцы экипажа были крепки, а кони неслись стрелой. Но на базаре толпа заинтересовалась странной сценой и остановила лошадей.

– Прочь! – крикнул Паскаль. – Мы отвозим до границы изгнанника.

– Это ложь! Ложь! – вопил Шато-Моран.

– Покажи нам приказ! Королевский приказ! – шумела толпа.

Паскаль достал пергамент с королевской печатью. Это был бланк, украденный у принца де Гиза, в который Каспар д'Эспиншаль вписал нужный ему приказ.

Проходящий мимо солдат обратился к толпе, приказывая разойтись и не мешать исполнению королевской воли.

– Это ложь! Ложь! – снова закричал взбешенный старый граф. Но его назвали просто сумасшедшим и готовы были предать воле сбиров. Вдруг подбежал Рауль.

– Посылай сейчас уведомить обо всем Телемака де Сент-Беата! – крикнул ему Шато-Моран.

– Телемак де Сент-Беат уже уведомлен и подъезжает сюда.

В эту минуту Паскаль скомандовал, и карета снова покатилась. Но ехать без остановки было невозможно. На крик арестанта сбежалась толпа, почти ежеминутно надо было показывать королевский приказ и просить расходиться. На углу улицы Мер и Мартина стояли полицейские. Паскаль обратился к ним, попросил помощи.

Началась свалка. Взбешенный Шато-Моран выстрелил раз и ранил полицейского.

На него кинулись с алебардами, но он закрыл себя двумя мошенниками, сидевшими в карете, и снова выстрелил. Один из всадников, ехавших с Паскалем, упал.

Карета остановилась. Полицейские угрожали арестанту. Чья-то рука уже схватила его за плечо. Но Рауль ударом шпаги отсек дерзкую руку. Тогда Шато-Моран, в свою очередь, обнажил палаш, который у него забыли отнять.

В это мгновение пятнадцать всадников, под командованием Телемака де Сент-Беата, догнали карету. Полицейские должны были уступить.

– Держите этого мошенника! – крикнул кавалер, показывая на Паскаля.

Но хитрый любовник Инезиллы не ждал конца проигранного дела и ускакал по направлению к отелю де Гиз; за ними бежали лакей и мнимые помощники полиции.

Захватив раненных графом и Раулем, Телемак де Сент-Беат велел ехать к жилищу де Новиона.

Вечером об этом происшествии доложили королю. Людовик XIV пришел в ужасный гнев и отдал приказание арестовать Каспара д'Эспиншаля, где бы он ни находился. Из города никого не велено было выпускать без приказа, подписанного канцлером Сегиэ или лейтенантом полиции.

V

Каспар д'Эспиншаль жил в левом павильоне отеля Турнель, который, как известно, в то время принадлежал Генриху де Гиз. Дворец этот, благодаря высокому званию своего господина, был совершенно надежным убежищем. Граф д'Эспиншаль знал это и просто подшучивал над строгими приказаниями короля.

Вокруг фамилии Гизов всегда группировалось негодование. Ришелье, правда, усмирял принцев лотарингских, но и во времена заговора де Суассона, и во времена Фронды, и даже в царствование Людовика XIV гордые принцы Гизы не очень-то покорствовали перед королями. За это король ненавидел Генриха Гиза, но не хотел нарушить неприкосновенности его дома.

Засада против графа Шато-Морана была, впрочем, большой ошибкой Каспара д'Эспиншаля, даже если бы и удалась. Решиться на такой шаг – означало вовсе не знать характер короля. Он готов был многое простить, но никогда не прощал неуважение к своей власти. А посягательство в столице на такую особу, как Шато-Моран, Людовик XIV счел прямой обидой своему величию. Приказ не выпускать никого из города был следствием такого взгляда его величества.

Каждый вечер эмиссары Каспара д'Эспиншаля доставляли ему все более и более неприятные рапорты. Все улицы вокруг дворца Турнель оказались занятыми полицией. Не дожидаясь вечера на площади Пале-Рояль выстроились конные полицейские.

Каспар д'Эспиншаль только презрительно пожал плечами.

Он уже освоился со своим опасным положением и был теперь в своей сфере. Опасности его не пугали. Ум, способный выстраивать хитрые планы, ожил в нем; скука и пресыщение жизнью исчезли. Дерзкий сеньор принял борьбу со своим королем.

Но в парижских кругах он не чувствовал себя в своей сфере. Улыбаясь, думал он только о том, как, попав в Савойю, он превратит борьбу с властями в героическую эпопею; как ужасно отомстит или покроет позором своих преследователей.

Страх и укоры совести равно были ему неизвестны. Прошлое он просто позабыл; оно ему казалось бледным прологом трагедии его жизни, которую он собирался разыграть достойным образом.

Он только боялся улиц Парижа; боялся неведомого ему города и засад в его лабиринтах домов и улиц. Презрительно пожимая плечами на донесения своих агентов, Каспар д'Эспиншаль решил сидеть в безопасном отеле Гиза пока не удастся бежать из Парижа. На всякий случай он решил сходить к принцу, узнать о его здоровье и поведать ему о преследованиях, которые на него обрушились.

В прихожей княжеских апартаментов Каспара д'Эспиншаля поразил вид общей печали на лицах всей службы двора Генриха Гиза.

– Разве герцогу хуже? – спросил он одного из слуг.

– Увы! – ответил слуга. – Апоплексия распространяется. Принц уже не владеет руками.

Граф Каспар д'Эспиншаль впервые побледнел, услышав эту весть.

Войдя в спальную Гиза, Каспар д'Эспиншаль был поражен: на богатейшей постели лежал принц, уже больше похожий на привидение, чем на живого человека. Красноватая пена показалась на губах, и глаза окружили синеватые свинцовые пятна.

Целая группа докторов в черных одеждах наблюдала за больным. Гено, доктор его королевского величества, был между ними.

– Что вы думаете? – спросил его граф.

Доктор, приготовлявший в эту минуту ледяную примочку для лба Гиза, дал ему знак отойти в сторону и шепнул:

– Послушайте мой совет, король рассержен на вас, а принц не проживет более четверти часа, и вам остается одно: бежать, не теряя ни одной минуты.

В это мгновение принц де Гиз, голова которого покоилась на пяти подушках, вдруг приподнялся, пронзительно вскрикнул и упал.

Гено и прочие доктора подбежали к постели.

– Теперь четверть девятого, – четко произнес королевский врач и добавил. – Принц де Гиз скончался, господа!

– Умер! Умер! – повторил Каспар д'Эспиншаль и бросился бегом в свой павильон.

Гено советовал бежать, но бегство было решительно невозможным. У него не было билета на свободный проезд через заставы; кроме того, дворец Гиза стерегли самым тщательным образом.

Пробиться силой или уйти переодевшись тоже вряд ли было возможно: стража алебардщиков была многочисленна и между сержантами, вероятно, были люди, обстоятельно ознакомленные с наружностью Каспара д'Эспиншаля.

В отчаянии граф рвал волосы. Он все рассчитал, кроме случая внезапной смерти Гиза, и теперь ждал с минуты на минуту вторжения во дворец покойного принца всей полицейской армии. На всякий случай Каспар д'Эспиншаль поспешил привязать к окну шелковую лестницу, чтобы при нападении на занимаемый им павильон иметь возможность бежать.

Один угол павильона выходил на площадь Бастилии, другой – на бульвар Бомарше. На углу крыши высилась полуразрушенная башенка. Добраться до нее было возможно только по карнизу здания.

«Здесь я могу укрыться», – подумал смущенный беглец и сейчас же привязал вторую лестницу к крыше башенки. Он еще не успел окончить своих приготовлений, как в ворота отеля постучал лейтенант полиции и потребовал именем короля выдачи графа Каспара д'Эспиншаля.

Служба отеля и не подумала о сопротивлении.

Предупрежденный Паскалем, граф выскочил в окно, добрался до башни, втащил за собою лестницы и скрылся в отверстие крыши. Паскаль запер окно и ждал.

– Где твой господин? – спросил его сержант.

– Ушел.

– Ты лжешь!

– В таком случае советую поискать.

– Мы поищем и наверное найдем.

Затем он скомандовал страже, и солдаты рассыпались по всему отелю. Но из уважения, что отель принадлежал принцу и что тело этого вельможи еще было в нем, осмотр ограничился только тщательным исследованием без всяких насилий. Все двери были открыты, все углы и закоулки освещены, и, разумеется, никого не нашли.

– Мы не здесь ищем! – заметил один из полицейских. – Он, наверное, прячется в собственных комнатах Гиза.

– У меня повеление короля взять его даже из-под постели умершего принца! – объявил сержант и навел ужас на свою команду, считавшую святотатством касаться умершего.

В эту минуту послышались чьи-то торопливые шаги по наружной лестнице. Дверь открылась, и на помощь озадаченным неудачей полицейским явился Телемак де Сент-Беат.

VI

Узнав прибывшего, Паскаль почувствовал неприятную дрожь во всем теле и поспешил спрятаться за спины полицейских. Но кавалер подошел и схватил его за ворот.

– Э! Мой милый! Ведь мы старые знакомые. Что же значит твое старание избежать встречи со мною? Неужели я так низко стою в твоих глазах, что не стою приветствия?

Паскаль забормотал что-то в оправдание.

– Ну, ну! – продолжал шутить кавалер. – Жизнь у Каспара д'Эспиншаля, очевидно, хороша. Ты пополнел и, вероятно, теперь не интересуешься более селедками твоего знакомого Бигона, которые так были тебе по вкусу в городе Аргель? – и, обращаясь к солдатам, добавил: – Схватить и арестовать сейчас же этого молодца!

Паскаль хотел сопротивляться, но должен был уступить, услышав грозный возглас кавалера:

– Ни слова больше, если дорожишь жизнью! Будь здесь только Бигон, ты так дешево не отделался бы…

– Я здесь! – крикнул кто-то, и глазам Телемака де Сент-Беата представился настоящий ходячий арсенал в виде Бигона, обвешанного пистолетами, палашами, ножами и прочим оружием.

– Ты как сюда попал?

– Как всегда, когда вы бросаетесь в опасность. Разве без Бигона вы могли бы себя хорошо чувствовать? Я вас никогда не покидал. Но что это за бандит? Сейчас он узнает мой гнев.

Экс-купец из города Аргель направил против Паскаля два огромных пистолета, а под мышками держал обнаженные палаши.

– Ну, теперь Иероним Паскаль сознается, где его господин. Ведь он философ, и заботится только о своей шкуре, – добавил, смеясь, кавалер.

– Мой господин ушел, – прошептал Паскаль.

– Ты лжешь! Бигон, взведи курки пистолетов…

– Они у меня взведены уже с раннего утра.

– Неужели же вы думаете убить меня? – встревожился Паскаль.

– А почему бы и не убить! – иронизировал, шевеля курками пистолетов, Бигон.

– Говори правду! – крикнул Телемак де Сент-Беат.

– Это не моя вина, – принялся плакать Паскаль. – Каспару д'Эспиншалю я советовал бежать, а он вместо этого спрятался вон в ту башенку.

Обезоруженного Паскаля оставили под стражей Бигона, а Телемак де Сент-Беат с полицейскими бросились осматривать башенку. Прежде всего он приказал зорко следить со стороны улицы, чтобы осажденный не сбежал. Кавалер теперь был уверен в успехе.

Если бы граф рискнул выйти из своего убежища, его можно было просто подстрелить, так как выйти невозможно было иначе из башни, как проходя по совершенно открытой стенке. Но Телемак де Сент-Беат также слишком хорошо знал Каспара д'Эспиншаля, чтобы ожидать, что тот сдастся без боя; он его видел в бою при Алагонском мосту. И теперь, готовясь на решительный бой, кавалер был спокоен только для виду; в душе он был встревожен и огорчен.

Полицейским, снабженным лестницами, велено было идти вдоль стены, а сам Телемак де Сент-Беат приблизился к башенке.

Каспар д'Эспиншаль видел своих врагов из узенького окошечка. Ему казалось, что невозможно открыть его убежище. «Самое страшное, – думал он, – если полицейские останутся стеречь отель до завтра». Уже улыбка презрения над неловкими врагами готова была искривить его уста, как вдруг какой-то шорох поразил его слух, тени двигались по двору…

«Неужели Паскаль измелил?» – подумал граф. Не рискуя выглянуть в окошко, чтобы не быть замеченным, Каспар д'Эспиншаль выглянул через отверстие в крыше, держась руками за балки, подпиравшие кровлю. Он все понял: двор был пуст, но у подножия башни копошились люди; кто-то лез вверх по стене башенки. Со стороны улицы стояла многочисленная стража. Волосы поднялись дыбом на его голове.

– Я погиб! – прошептал он в отчаянии.

Выпустив из рук балку, он тяжело свалился на пол, глухо застонавший под ним. Очевидно, под досками была пустота. Счастливая мысль, как молния, осветила его ум. Выломав одну доску, Каспар д'Эспиншаль пролез в дыру темного подвала и исчез, задвинув снова доску над своей головой.

В эту минуту один из полицейских заглянул через кровлю в башенку и крикнул:

– Пусто! Никого нет…

За ним появился другой и издал то же восклицание. Оба тщательно осмотрели башенку, затем один вылез, а второй – аккуратный немец, по имени Герман, еще остался.

– Что ты там делаешь? – крикнул ему Телемак де Сент-Беат.

– Продолжаю обыск, – ответил шваб.

Телемак де Сент-Беат сердился и, обвинив Паскаля в обмане, обещал рассчитаться с ним. Прошло четверть часа, и, не видя Германа, его снова окликнули.

– Я ищу! – ответил голос из башенки.

Полицейские расхохотались.

VII

Кавалеру надоело ждать, и он приказал немцу сойти вниз.

– Сейчас сойду! – ответил голос.

И на глаза всех он вылез из оконца, спустился по стене и стал на землю.

– Ого! Какой ты ловкий! – заметил ему один из полицейских.

Герман ничего не ответил и растворился в толпе.

Возвратясь в павильон, кавалер застал Паскаля и Бигона за бутылкой вина.

– Ты меня обманул! – обратился он грозно к экс-сержанту.

Паскаль, очевидно, ничего не понял и только удивленно посмотрел.

– Вы его не нашли?!

– Ах, разбойник! Как мы могли его найти там, где его нет.

– В таком случае, сам черт вмешался в это дело.

И на лице Паскаля выразилось при этих словах такое искреннее удивление, что Телемак де Сент-Беат снова начал сомневаться. Он велел итальянцу отдать королевский фальшивый приказ и решительно спросил:

– Если нет в башенке, говори искренне: где он может быть?

– Он там, если не сбежал.

– Никто не видел его выходящим из башенки.

– Ну, очевидно, или дурно смотрели, или дурно искали.

– Дурно искали! – засмеялись полицейские. – Но ведь Герман рылся там очень долго.

– Во всем этом есть что-то непонятное, – заметил кавалер и распорядился обыскать башенку второй раз, с огнем.

Телемак де Сент-Беат, Бигон, Паскаль и двое полицейских, с факелами, очутились в башне, но ничего не нашли. Ударяя палашами в стены, получали звук полный, доказывающий, что в стенах не было тайников.

Вдруг Телемак де Сент-Беат крикнул: «Тише!», стал на колени и начал прислушиваться. Из-под пола доносился какой-то шум. Не теряя ни минуты, полицейские подняли кинжалами доски, открыли тайник, заглянули в него и закричали:

– Он тут! Тут!

Схватив фонарь, Телемак де Сент-Беат осветил подвал и увидел чье-то странное лицо.

– Это не он! – воскликнул кавалер. Вместо ожидаемого лица Каспара д'Эспиншаля показались рыжие космы и покрытые веснушками щеки.

– Это Герман! – крикнули полицейские. – Но… отчего он молчит?

Увы, загадка скоро объяснилась: во рту бедного шваба торчал платок, а руки его были связаны на спине. Освобожденный, он прежде всего начал ругаться по-немецки, потом в ярости спросил:

– Где этот разбойник? Где он?

– Кто такой? Кого ты ругаешь?

– Каспара д'Эспиншаля! Кого же больше.

Теперь Телемаку де Сент-Беату все стало ясно. Бедный немец, производя свои поиски, наступил на подвижную доску и, подняв ее, заглянул в подвал. Тогда железная рука графа схватила его за шиворот, стащила вниз, заткнула ему рот платком и связала руки. Немец, кроме того, лишился верхнего платья и должен был облечься в брошенную графом одежду. На этом обмене он, конечно, ничего не потерял. Но в кармане панталон немца был его паспорт. Услышав об этом, кавалер вырвал себе клок волос с досады и крикнул:

– Ну, теперь, без сомнения, он убежит, и я остался в дураках.

Пока в павильоне разыгрывалась эта комедия, Каспар д'Эспиншаль, переодетый в платье Германа, свободно вышел из ворот отеля и на вопрос любопытных: взят ли уже преступник, небрежно ответил:

– Нет еще, не нашли. Да вряд ли и найдут.

Насвистывая песенку, не торопясь, он прошел площадь. На одной из побочных улиц встретил мещанина с фонарем и потребовал на минуту фонарь для себя. Между вынутыми из кармана панталон Германа бумагами он скоро нашел драгоценный для него паспорт. Оставалось только пройти заставу Св. Якова. И это удалось Каспару д'Эспиншалю без малейшего труда.

– Я послан экстренно кавалером Телемаком де Сент-Беатом, – сказал он начальнику стражи у ворот. – Мне необходима лошадь! Могу ли я получить у вас?

– Отчего же нет! – ответил сержант. – Вот лошадь моего зятя, начальника стражи у заставы Святого Якова; там вы и оставите коня, исполнив ваше поручение.

Вдали послышался топот лошадей скачущих всадников.

Каспар д'Эспиншаль передал сверток золота сержанту, промолвил:

– Это плата за лошадь!

Затем дал шпоры скакуну и скрылся во мраке, зная, что кавалер Телемак де Сент-Беат, очевидно, не любит терять зря время и постарается поскорее увидеться с ним, как с самым искренним другом.

VIII

Обещанный королем «Трибунал Великих дней» явился в Клермон только в сентябре 1665 года. История сохранила имена комиссаров: Новион, Корбевиль, Бульт и еще шестнадцать. Заседание продолжалось до февраля 1666 года. Шато-Моран, в звании маршала, с такой жестокостью преследовал обвиняемых, что навел ужас на целую провинцию. Мало выиграли и те, которые, боясь осуждения, бежали, и те, которые сами отдались в руки властям. Трибунал не щадил никого, желая дать хороший пример. Один из баронов, де Канеллак, может быть, самый невинный из всех, был взят и осужден лишиться головы.

Жалобы сыпались, как листья в осень; бароны бросали свои замки и скрывались. Телемак де Сент-Беат и Рауль находились постоянно в разъездах, следя и арестуя обвиненных и осужденных.

Каспар д'Эспиншаль напомнил о себе самым наглым фарсом. Возвратясь из Парижа, он прямо явился в Ренн, к президентам тамошнего суда, осудившим его на смерть. В руках у графа был богато отделанный ящик.

– Господа! – сказал он судьям. – В этом ящике указ короля о моем помиловании. Я вам завтра его передам.

Конечно, судьям оставалось только прославить королевское милосердие. Они, действительно, получили на другой день ящик, без королевского указа.

Трибунал в Ренне и «Комиссия Великих дней» сообща провозгласили его величайшим злодеем. Но изловить его все же не изловили. Он пробрался в Мессиак и сделал соответствующие распоряжения, очень хорошо понимая, что для него не будет пощады и что ему остается теперь одно: бежать как можно далее из Савойи.

Эвлогий тоже был осужден на смерть.

Оба брата решили начать борьбу. Дикий человек обстриг волосы и бороду и нарядился дворянином. В таком виде обоих братьев очень трудно было различить даже близким знакомым. Сходство это помогало им скрываться и вводить преследователей в заблуждение.

Согласно декрету «Трибунала Великих дней» Шато-Моран, Рауль и Телемак де Сент-Беат, с воинами, явились в январе 1666 года в Мессиак схватить и казнить обоих братьев д'Эспиншалей. Здесь им сказали, что граф, с вооруженными людьми, укрылся на востоке в горах верхней Луары.

Но Телемак де Сент-Беат не поверил этому. Ланген, один из жителей местечка, предостерег его, говоря:

– Вы знаете, как я ненавижу Каспара д'Эспиншаля! Ну, так верьте же мне: не ищите его в горах, а перешарьте замок.

– Почему же тебе кажется, что он в замке? – спросил Телемак де Сент-Беат.

– Я уже десять лет за ним слежу и дивлюсь сам, как еще до сих пор я не убил этого злодея. Но тем не менее, я его хорошо знаю. Знаки мне хорошо известны.

– Какие знаки?!

– Прежде всего, видите эту бойницу на стене? Когда она отворена – значит, Каспар д'Эспиншаль в замке. Это наблюдательный пост.

Кавалер недоверчиво пожал плечами.

– Вы не верите! Слушайте же дальше: окно в башне Монтейль тоже открыто, это опять доказательство, что он дома. Интендант Мальсен и капеллан не прихотливы и едят солонину и свиное мясо. Но сегодня взяли в замок рыбу. Говорю вам, граф Каспар д'Эспиншаль никуда не удалялся.

Не вполне еще доверяя Лангену, Телемак де Сент-Беат взял под вечер четырех воинов и, даже не предупредив Шато-Морана, отправился в Мессиак.

Замок он застал в самом жалком виде. Не для чего было поддерживать здания, когда декрет трибунала гласил: « после казни сеньора замок должен быть разрушен, леса вырублены и башня Монтейль уничтожена и стерта с лица земли». Мальсен из гордого управляющего теперь превратился в смиренного и покорного слугу.

Развалины и беспорядок повсюду заставили кавалера совершенно отвергнуть подозрения Лангена; если бы граф был в замке, думал он, тогда, наверное, все бы здесь шло лучше, а дон Клавдий-Гобелет с Мальсеном не были бы ежедневно пьяны.

Приказав накормить своих людей, Телемак де Сент-Беат отказался от угощения и, мигнув Бигону, велел ему идти за собой с лампой.