Текст книги "Процветай (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

47

. Лили Кэллоуэй

.

1 год: 07 месяцев

Март

Я забыла, что на мне только трусики и просвечивающая майка. И мне было абсолютно все равно. Хотя персонал больницы заставил меня надеть синий халат. Я придвинула стул так близко к кровати Ло, как только могла, и держу за руку, в его кожу воткнуты трубки, которые идут к капельнице с жидкостями.

Ему промыли желудок. Теперь ему нужно только очнуться.

– Ты не должен был держать алкоголь в этом гребаном доме! – кричит Райк.

– Я принес его домой после корпоративной вечеринки. Я не думал...

– Ты живешь с алкоголиком, Коннор! Неужели он тебе безразличен? – их тени возвышаются за серой занавеской в уютной больничной палате с кушеткой и ванной. Дверь закрыта, так что, надеюсь, их никто не услышит в коридоре.

– Я знаю, что ты расстроен...

– Ты должен быть расстроен! – его голос дрожит, а тень ходит взад-вперед, в то время как Коннор остается неподвижным на одном месте. – Ты хоть понимаешь, что ты сделал?! – пока Райк смотрит прямо на Коннора, наступает самая длинная пауза в истории пауз.

А потом их фигуры сталкиваются, силуэт Райка грубо толкает Коннора. Что-то падает на пол, а Коннор защищается, отталкивая Райка. Мое сердце бешено колотится, особенно когда локоть или рука задевает занавеску. Я ничего не вижу, правда.

Больше всего меня удивляет, что Коннор не отговаривает Райка. На этот раз он позволяет брату Ло напасть на него. Более агрессивная тень прижимает другого к стене, оба тяжело дышат.

– Я ему доверял, – говорит Коннор низким голосом.

– Ты не можешь доверять гребаному алкоголику, – рычит Райк.

– Я доверял моему другу, – возражает Коннор. – Я вижу его каждый день, Райк. Если бы я знал об обвинениях, то никогда не выпускал его из виду.

– Знаешь, что я, блять, думаю? – спрашивает Райк, приходя в ярость. – Я думаю, тебе нравится быть супергероем для моего брата. Думаю, тебе нравится, как он смотрит на тебя – будто ты неуязвим. А он стоит под тобой, слабый, ищущий руководства, и ты пользуешься всем этим...

– Прекрати, – решительно говорит Коннор, и я вижу, как вздымается его грудь.

– Скажи мне, что я не прав, – говорит Райк. – Скажи мне, что ты не уничтожаешь его.

– Я люблю его, – говорит Коннор с такой убежденностью. – Я бы никогда намеренно не причинил вреда Ло.

Дверь внезапно распахивается, и парни тут же расходятся.

Слышен стук каблуков. Роуз останавливается на полпути в комнату.

– Если я чему-то помешала, то, может быть, вам двоим стоит осознать, что вы ссоритесь на глазах у моей младшей сестры. У нее, знаете ли, блять, есть уши, – Роуз сегодня обронила больше ругательств, чем обычно. Я почти задаюсь вопросом, не передается ли ей влияние Райка. Она отодвигает занавеску, и все смотрят на меня.

Слезы высохли, моя рука сжата в ладони Ло. Я просто жду, вот и все.

У Роуз в картонной подставке четыре порции кофе, и она подходит ко мне, передавая одну.

– Доктор Бэннинг хотела, чтобы я спросила, думала ли ты вообще о сексе.

Мой психотерапевт. Я разговаривала с ней совсем недавно. Мои щеки краснеют, а глаза перебегают на Коннора и Райка, которые непоколебимо стоят у изножья кровати.

– Нет, – шепчу я. Мне было грустно, и обычно я справляюсь с этим с помощью секса. Но не в этот раз. Я подавила все мысли об оргазме, о том порыве, который унесет меня отсюда. – Ло был рядом со мной столько месяцев, – произнесение этих слов вслух делает их невыносимо реальными. – Я хочу быть сильной ради него, – теперь моя очередь. Я готова к этому.

– Я горжусь тобой, Лили, – говорит мне Роуз и даже дарит улыбку. Когда она поворачивается к ребятам, они оба протягивают руки, чтобы забрать кофе. Она прижимает картонную подставку к груди. – Никакого кофе ни для кого из вас. Пока вы не перестанете ссориться из-за того, в чем никто не виноват.

– Роуз права, – тихо говорю я. – Ло не хотел бы, чтобы вы ссорились из-за этого. Он будет винить себя, если проснется и услышит, как Коннор и Райк ссорятся.

Они все спрашивали меня, правдивы ли эти обвинения. Мы узнали о них примерно в то же время, когда врачи начали промывать ему желудок. Я ответила, что нет. Я даже на секунду не могу поверить, что это правда. Ло сказал бы мне.

Роуз и Райк выглядели сомневающимися. И мне было больно думать, что наши собственные друзья, его брат, возможно, никогда не поверят в правду. Мы оба известные лжецы. Трудно принять все, что мы говорим, как факт. Так что я понимаю, но от этого не становится менее больно.

Все остаются в комнате, взяв выходной на работе, а я пропускаю все домашние задания в колледже. Я не присоединяюсь к ним на диване. Я просто держу Ло за руку, пока он спит.

Проходит час, прежде чем он наконец просыпается. Его веки медленно открываются, и он несколько раз моргает, чтобы сориентироваться. Коннор, Роуз и Райк покидают комнату еще до того, как он окончательно проснется, боясь, что их присутствие ошеломит его.

Остались только Ло и я.

Когда он, наконец, поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, в этих янтарных глазах есть что-то такое, что разбивает сердце. Мы уже бывали в этом месте. Он на больничной койке. Я на стуле. Я делаю то, что делала, когда мы были подростками. Я передаю ему стакан воды.

Он медленно качает головой и говорит: – Ложись рядом со мной.

Я ставлю воду на маленький столик и забираюсь на широкую кровать. Его руки обхватывают меня, а мои обхватывают его грудь, путаясь в нескольких проводах. Наши ноги переплетаются, мы крепко обнимаемся и соединяемся вместе.

В комнате тихо, и мы несколько минут слушаем дыхание друг друга.

– Ло, – шепчу я, пальцами вычерчивая круги на его черной футболке. – Я просто хочу, чтобы ты знал: если ты покинешь этот мир, я в нем надолго не задержусь, – он – часть меня. Если отрезать его, то это все равно что жить без легких.

Вот как глубока наша любовь на самом деле.

– Лил... я не... – он прижимается к моему лицу, наши губы на расстоянии сантиметра друг от друга. – Это не входило в мои планы. Я бы никогда так с тобой не поступил.

Я вытираю его слезы, пока они не скатились по щеке.

– Сколько я выпил? – его лицо искажается. Я понимаю, что он не думал, что выпил сверх меры. Изначально я тоже так не считала.

– Почти всю бутылку, – говорю я.

– Я должен был просто отключиться, – говорит он в замешательстве.

– Ты выпил слишком быстро, и ты не употреблял алкоголь уже много лет, Ло. Это важно, – врач сказал, что у него другая переносимость. Он не может нормально функционировать, выпивая столько же, сколько раньше.

Он закрывает глаза.

– Мне очень жаль.

Я крепче прижимаю его к себе.

– Я бы тоже расстроилась, – шепчу я, – но все будет проще, чем ты думаешь.

– Да? – спрашивает он.

– Да.

Его глаза распахиваются, но смотрят куда-то вдаль, поглощенный слухами, которые распространяются как лесной пожар.

– Это неправда, ты же знаешь.

– Знаю, – я целую его губы, а он притягивает меня еще ближе и целует в ответ с большей силой, полной нетерпеливого отчаяния, которое разрывает мне душу. Мои ноги сжимаются вокруг его талии. Я отрываюсь первой. – Ло...

Он тяжело дышит.

– Может, тебе не стоит... находиться рядом со мной какое-то время.

– Нет, – говорю я. – Ты не можешь мне этого позволить.

– Почему? – спрашивает он, заправляя прядь волос мне за ухо.

– Потому что я могу противостоять твоему обаянию, Лорен Хэйл, – если он не проявит его, в этом случае мне придется отвернуться, чтобы собраться с мыслями.

Он улыбается слабой, страдальческой улыбкой, а затем качает головой, и черты его лица искажаются.

– Я не хочу быть слабым.

Это одна из самых человечных фраз, которые он когда-либо говорил.

Я целую его в лоб, и он так же быстро целует меня в нос. Мои губы озаряет улыбка, которая полна слез, надежд и невысказанных обещаний.

– И не будешь. Ненадолго.

48. Лорен Хэйл

.

1 год: 11 месяцев

Июль

Прошло 16 июня. Я помню, как Лили выбирала дату нашей свадьбы, словно во сне. Я бы подумал, что это нереально, если бы Лили не отметила этот день в нашем календаре звездочками. До того как я сорвался, мы вкратце обговорили место, где-то на побережье, но после моего отказа от трезвости мы просто забыли об этом.

Наша энергия была сосредоточена на другом. Хотел бы я сказать, что после той ночи я не пробовал алкоголь, но теперь, когда я уже сделал это однажды, гораздо легче снова нарушить трезвость.

Я уже давно не в порядке, с марта. Иногда я с трудом перевариваю мысль о том, чтобы начать утро без чего-нибудь, что помогло бы мне пережить это. Я не могу заставить себя принять Антабус. Единственное, что удерживает меня здесь, – это Лили. Я стараюсь, чтобы каждый день был чем-то ценен. Для нее. Когда я косячу, она не ведет себя так, будто это конец света. Она говорит мне, что следующий день будет лучше.

Но иногда я думаю, что мой отец был прав. Я никогда не стану кем-то большим, чем ублюдком.

49. Лорен Хэйл

.

2 года: 01 месяц

Сентябрь

Я бегу за своим братом по пригородной улице в Принстоне, штат Нью-Джерси. Он даже не пытается замедлиться. Не тогда, когда мои сухожилия кричат, чтобы я остановился. Чтобы сделать хоть один перерыв. Моя грудь пылает так, словно из меня хочет выползти животное. А он лишь оглядывается, как бы говоря: Шевели задницей.

Я не могу бежать так же быстро, как он. Я не могу идти в ногу, даже когда у меня горят икры. Даже когда я переставляю ноги, каждая из которых тяжела как свинец.

Он достигает дуба в конце улицы первым, конечно же. Я замедляю шаг и упираюсь руками в голову, сжимая челюсть, чтобы посмотреть на него, злясь. В основном на себя. За то, что не могу бежать рядом с ним. Но очень хочу.

Боже, как я этого хочу.

– Ты не можешь хоть раз быть со мной полегче? – спрашиваю я, убирая со лба влажные пряди волос.

– Если бы я сбавил скорость, мы бы шли пешком, – отвечает Райк, даже не запыхавшись. Он кладет руку себе на плечо. Если бы я сказал ему отжаться сто раз прямо сейчас, сомневаюсь, что он даже вспотел бы.

Я закатываю глаза и хмурюсь. Я хочу отпустить все, просто скрыться от обвинений: глупого дерьма в интернете, того, как люди смотрят на меня, когда я иду по улице, – но не могу. Я не знаю, как снять это напряжение в своем теле. Оно никогда не проходит. Только с помощью алкоголя.

Я приседаю, чтобы попытаться дышать правильно. А потом протираю глаза.

– Что тебе нужно? – спрашивает он меня.

– Гребаный стакан виски. Один кубик льда. Думаешь, сможешь сделать это для меня, старший брат?

Он сердито смотрит в ответ.

– Хочешь стакан виски? Почему бы мне просто не столкнуть тебя под гребаный поезд? Это примерно одно и то же.

Я встаю и издаю короткий смешок.

– Ты хоть представляешь, каково это? – я вытягиваю руки, мои глаза горят, словно я нахожусь на полпути между слезами и яростью. – Мне кажется, что я схожу с ума, Райк. Скажи мне, что я должен делать? А? Ничто не избавляет от этой боли, ни бег, ни секс с девушкой, которую я люблю, ничто.

Господи, как бы я хотел найти легкий выход. Легкое решение. Что угодно, кроме алкоголя. Я бы принял его в одно мгновение. Но я ничего не могу сделать, кроме как смириться с этим дерьмом. Попытаться двигаться дальше, отпустить. Просто это занимает гораздо больше времени, чем я когда-либо думал.

– Ты срывался несколько раз, – говорит он. – Но ты смог вернуться к тому, что было.

Я качаю головой.

– И что? Ты собираешься выпить пива? Залпом выпить бутылку виски? И что дальше? – продолжает он, и глаза его горят гневом. – Ты испортишь свои отношения с Лили. Ты будешь чувствовать себя дерьмом по утрам. Будешь жалеть, что не сдох...

– Как ты думаешь, чего я сейчас хочу?! – кричу я, тыча пальцем в гребаную землю. – Я ненавижу себя за то, что нарушил свою трезвость. Я ненавижу себя за то, что снова нахожусь на этом этапе моей жизни, – я бы хотел миллион раз вернуть тот день, когда я нарушил свою трезвость. Хотел бы никогда не отвечать на тот телефонный звонок. Лучше бы я вернулся наверх и забрался в постель. Хотел бы я обнять Лили и просто исчезнуть из этого мира вместе с ней.

Хотел бы.

Хотел бы.

Хотел. И это никогда не произойдет.

Его лицо вытягивается, и он поднимает руку, призывая к спокойствию.

– Ты был под пристальным вниманием.

– Ты находишься под таким же пристальным вниманием, – отвечаю я. СМИ просят его сделать заявление по поводу обвинений почти каждый день. – И я не видел, чтобы ты нарушал свою трезвость.

Мой брат – несокрушимый, несгибаемый, как скалы, на которые он взбирается. Ничто не может его опрокинуть.

Ревность и обида ужасны на вкус.

– Все по-другому, – говорит Райк, его голос стал менее враждебным и агрессивным. – СМИ говорили довольно ужасные вещи, Ло. Ты справился с этим первым способом, который знал. Никто тебя не винит. Мы просто хотим тебе помочь.

Пот собирается на моей шее, и это не от бега по улице.

– Ты ведь им не веришь, правда? – спрашиваю я. Я вижу ответ в его глазах, почти каждый раз, когда мы говорим о слухах о растлении.

– Кому? – спрашивает он.

– Новостям, всем этим репортерам... Ты же не думаешь, что наш отец действительно делал со мной такие вещи? – скажи нет. Просто скажи нет. Мне нужно, чтобы он мне поверил.

Он выглядит физически страдающим, его ответ очевидно ясен.

– Это, блять, неправда! – кричу я. Почему мой родной брат не может мне поверить? Я знаю его уже три года. Три года. Это должно что-то значить.

– Ладно, ладно, – он снова поднимает руки. – Ты просто должен двигаться вперед, черт возьми. Не беспокойся о том, что думают люди.

Я внутренне смеюсь, меня переполняет волнение. Не беспокойся о том, что думают люди. Я глубоко вдыхаю и смотрю на небо самым мрачным взглядом, который у меня есть.

– Ты говоришь всякую хрень, Райк, как будто это самая простая вещь в мире. Ты знаешь, как это раздражает? – я поворачиваю голову, встречаясь с ним взглядом.

– Тогда я буду продолжать говорить это, просто чтобы раздражать тебя до усрачки.

Я делаю еще один глубокий вдох. Хорошо.

Он поглаживает меня по затылку и кивает в сторону моего дома на соседней улице. Я прохожу за ним несколько шагов и вижу, как его мышцы вырисовываются в четкие линии, напоминая мне, что он спортсмен. Только другого типа. Возможно, у него нет работы с девяти до пяти, но у него есть цели.

Цели, которые он отложил на потом, чтобы быть рядом со мной. Я не хочу, чтобы кто-то приостановил свою жизнь из-за того, что мне пришлось затормозить свою.

Я останавливаюсь посреди тихой улицы. Ранним утром здесь нет никаких камер. Это лучшее время для бега. Я облизываю губы.

– Кстати, о твоей поездке в Калифорнию... Я знаю, что не спрашивал о ней уже несколько месяцев. Я был слишком занят своими проблемами...

– Не беспокойся об этом, – он показывает головой в сторону дома. – Идем приготовим завтрак для девочек.

– Подожди. Я должен это сказать, – я с трудом сглатываю. – Мне нужно, чтобы ты уехал, – он пытается прервать меня, но я продолжаю. – Я уже слышу твои грёбаные отговорки. И я говорю тебе: поезжай. Забирайся на свои горы. Делай все, что тебе нужно. Ты долгое время планировал эту поездку, и я не хочу все испортить.

Я больше никому не могу навредить.

– Я всегда могу ее перенести. Эти горы никуда не сдвинутся, черт возьми, Ло.

Я снова положил руки на голову. Он хотел самостоятельно взобраться на три горы в Калифорнии уже несколько месяцев, а может, и дольше.

– Я буду чувствовать себя дерьмово, если ты не поедешь, – говорю я. – И я начну пить. Я тебе это обещаю.

Он просто смотрит.

Почему он не понимает? Оставь меня.

– Я не нуждаюсь в тебе, – усмехаюсь я. Это полная и абсолютная ложь. Но я не могу держаться за него, как за спасательный жилет. Я должен позволить брату жить своей гребаной жизнью без меня. – Мне, блять, не нужно, чтобы ты держал меня за руку. Мне нужно, чтобы ты хоть раз в жизни проявил эгоизм, как это делаю я. Чтобы я не чувствовал себя полнейшим дерьмом по сравнению с тобой, хорошо?

Он долго смотрит на меня с таким жестким выражением лица, которое с каждой минутой становится все мрачнее. Пожалуйста. Сдайся мне. Хотя бы раз. А потом он говорит: – Ладно, я поеду.

Я выдыхаю, и с меня как будто снимается напряжение. Я и не подозревал, что так долго носил в себе это чувство вины.

Райк обхватывает меня за плечи и говорит: – Возможно однажды, ты сможешь меня обогнать.

Да. Возможно, когда-нибудь.

50

. Лили Кэллоуэй

.

2 года: 01 месяц

Сентябрь

– Что я такого сделала? – спрашиваю я, сгорбив плечи. Роуз потащила меня в ванную комнату на первом этаже, словно пробиваясь сквозь громоздких спартанских воинов. В то время как я, скорее всего, покраснела бы и сдалась под их мечами, Роуз только что сразила их всех, женщина на задании. Ни один мужчина не сможет остановить ее. Даже, если их триста.

– Дело не в тебе, – говорит Роуз, поправляя волосы в гладкую прическу.

Я хмурюсь.

– Ты готовишься к чему-то неприятному?

Она бросает на меня взгляд.

– Что? Ты приводишь в порядок свои волосы. Это все, на что я могу опереться, – она не дает мне никакой информации.

Как раз когда она открывает рот, кто-то стучит в дверь.

– Что вы там делаете вместе? – спрашивает Ло, в его голосе звучит подозрение. Признаться, это очень подозрительно. Совместные посещения туалета возможны только в том случае, если кабинок несколько. Если, конечно, не секс. Но это не может быть одной из его мыслей. Потому что это попахивает инцестом.

Я мгновенно краснею. Мне нужно немного отбеливателя для мозгов.

Я представляю, как Ло прислоняется к стене, скрестив руки на груди, и я почти приглашаю его войти. Но Роуз прижимает ладонь к моим губам и смотрит на меня огромными безумными глазами.

Это одновременно пугает меня и подталкивает на сторону сестры. Ее желто-зеленые глаза очень убедительны. К тому же, несмотря на ее склонность к драматизму, все это выглядит серьезно.

Роуз опускает руку, доверяя мне молчать, а затем распахивает дверь и высовывает голову наружу.

– Два слова, Лорен: Женская менструация, – она захлопывает дверь прямо у него перед носом.

– Отлично, – раздраженно отвечает он. – Я бы посоветовал тебе поговорить со мной еще раз, когда у тебя закончится ПМС, но ты всегда такая сука, – я поморщилась от такого ответа. Он стал намного злее после рецидива, но это также сопровождается еще большей долей вины. Я представляю, как искажается от этого его лицо, и у меня еще сильнее болит живот.

Его шаги раздаются по половицам и затихают.

– Женская менструация? – спрашиваю я, приподняв брови. – О чем это ты, Роуз?

Она проходит мимо меня с огнем в глазах и наклоняется к шкафчикам под раковиной. Ее молчание заставляет меня нервничать.

Я чуть не кусаю ногти, но быстро опускаю руку.

– Может, мне сходить за Дэйзи? – спрашиваю я. – Если это что-то вроде сестринского дела, мы должны ее позвать, верно? – мне неловко оставлять ее одну с парнями, тем более что мы собрались, чтобы отпраздновать ее поездку в Париж. Через несколько дней она отправится на Неделю моды, впервые участвуя в ней без нашей мамы. Для нее это большое событие, а Роуз любит устраивать вечеринки по любому поводу, даже если на них присутствуют только близкие друзья.

Роуз поднимается на ноги, размахивая коробкой тампонов.

Я прищуриваюсь.

– Так это из-за твоих месячных? – мне кажется, что здесь кроется какая-то тайна. Которую я не в состоянии разгадать.

– Нет, – говорит она так, будто я идиотка. Не понимаю, как я могу быть такой глупой. Она открывает коробку и достает кое-что знакомое.

Моя поспешная мысль вылетает изо рта.

– Кто-то соединил тест на беременность с тампонами?

Роуз поджимает губы.

– Я положила тест сюда, – говорит она категорично.

Ох.

Оххххх. Мои глаза расширяются в тревоге, я никогда не верила и не думала, что такое может произойти на самом деле: Роуз зажимает тест на беременность между двумя пальцами.

– Ты не...

– У меня задержка.

Боже мой. Это действительно происходит.

Я просто не понимаю, почему она держит это в таком секрете. Конечно, мне приходилось проходить тесты на беременность тайком чаще, чем я хотела бы признаться вслух или даже самой себе. Если я углублюсь в свое прошлое, у меня начнут появляться рубцы, похожие на сыпь. Но это говорит Роуз – моя сестра, которая покупала мне тампоны, потому что я слишком сильно краснела на кассе.

– Зачем скрывать тест на беременность? – спрашиваю я, наклонив голову.

Она указывает наманикюренным ногтем на унитаз.

– Сядь.

Что?

– Эм, Роуз, – нерешительно говорю я. – На унитазе должна сидеть ты, а не сестра человека, которая, возможно, беременна. Так работают тесты на беременность...

Она смотрит на меня так, будто пытается испепелить. Как будто я Лорен Хэйл – ее единственный истинный враг.

– Команда Роуз, – я показываю на свою грудь. В зеркале я вижу свои костлявые руки и покрасневшую кожу, которая уже очень сильно обгорела на солнце.

– Сначала ты должна пройти тест, – говорит она, протягивая мне тест.

Я побледнела, кровь отлила от лица.

– Зачем?

– Мне нужен исходный уровень, – говорит она. – Чтобы убедиться, что они работают, прежде чем я попробую.

Это звучит... нелепо, но Роуз начала расхаживать по ванной, что меня немного беспокоит. Ее глаза метались по комнате, словно она слишком много думала о будущем. Не секрет, что Роуз не любит детей, а младенцев – тем более.

– Я думала, вы с Коннором говорили о детях, – мягко говорю я, очень осторожно приподнимаясь на цыпочки.

– Тридцать пять, – отвечает она. – Мы договорились завести детей когда нам будет по тридцать пять. Это не входит в наши планы.

Ей всего двадцать пять.

– Знаешь, – говорю я, – многие женщины рожают детей в твоем возрасте, – я изо всех сил стараюсь поддержать ее, но она бросает на меня еще один яростный взгляд.

– Давай мочись на него, – каждое слово звучит как угроза.

Я делаю глубокий вдох. Она сделала для меня гораздо больше. Я точно смогу сделать это для нее.

– Но ты не можешь сказать Ло, что я прошла тест на беременность, даже в знак товарищества. Он взбесится.

– Это никогда не всплывет, – обещает она.

Я подхожу к туалету, приспускаю леггинсы и сажусь на холодное сиденье. Я сосредотачиваюсь на задании, стараясь не обмочить пальцы (это самое сложное). Когда я заканчиваю, я натягиваю леггинсы, кладу тест на стойку и мою руки, ожидая результатов.

– Ты следующая, – говорю я с улыбкой, мол: видишь, Роуз, все не так страшно.

Она резко вдыхает.

– Я подожду твой результат.

– Будет лучше, если ты просто покончишь с этим, – если она не перестанет расхаживать, то ее тринадцатисантиметровые каблуки станут семисантиметровыми. Я осторожно протягиваю ей коробку с тампонами, показывая, что, в конце концов, это не так уж и плохо. – В любом случае, скорее всего, будет отрицательный результат. Ты ведь принимаешь противозачаточные, верно?

– Я не пропустила ни одного дня, так что ты должна понимать, что это значит?

– То, что ты никак не можешь быть беременна, – я выдыхаю за нее и улыбаюсь. Она зря драматизирует.

– Что мне не повезло. Очень, очень не повезло, Лили. Противозачаточные средства эффективны на 99%, так что сверхчеловеческая сперма Коннора каким-то образом проникла сквозь защитные механизмы моего организма. Он победил. Его сперматозоиды достигли моей яйцеклетки, и теперь эта штука будет расти во мне целых девять месяцев, пока он будет щеголять тем, что оплодотворил неприступную женщину, – после этой тирады она выдыхает.

У меня глаза как блюдца, и я похлопываю ее по крепкому плечу в поисках поддержки. Я стараюсь не думать о сперме Коннора или о его сперме в плаще супергероя.

– Если у вас будет ребенок, только подумай о том, в какие милые наряды ты сможешь ее или его нарядить, – это единственный плюс, который я могу придумать.

– Ребенок – это не кукла, – холодно возражает она. Она с важным видом подается вперед, заставляя меня опустить руку. Сомневаюсь, что это так уж утешило ее. Она неохотно достает тест на беременность из коробки с тампонами.

– Хорошо, – говорю я, собираясь с силами. – Тогда назови мне причину, по которой ты не любишь детей, не связанную с истериками и грязными подгузниками.

Она стягивает с себя черные трусики и смотрит на тест, прежде чем взяться за него.

– Помимо того, что они будут выглядеть как гибрид меня и Коннора, – говорит она, – дети – это отражение родителей. Все, что они скажут или сделают, будет воспринято как результат моего воспитания, – она качает головой, и этот непонятный страх омрачает ее лицо. – Это не то же самое, что завалить контрольную по математике, Лили.

Она закатывает глаза, снова насторожившись. А потом мочится на тест.

– А что написано на твоём? – спрашивает она.

– Отрицательно, – заявляю я, даже не взяв его в руки. Она спускает воду в туалете, и я хватаю мой тест. – Две полоски, это... – я выхватываю инструкцию, и мое сердце уходит в пятки. Нет...

Вымыв руки с мылом и сполоснув их, Роуз делает шаг вперед и заглядывает мне через плечо, чтобы посмотреть на тест.

– Лили, – ее брови обвиняюще приподнимаются.

– Он сломан! – я показываю на тест, как будто он меня предал. Я бросаю его в раковину. Я никак не могу быть беременной. Верно. Верно?

Роуз хватает меня за плечи, притягивая к себе.

– Сохраняй спокойствие, – говорит она своим бесстрастным голосом.

Я долго выдыхаю. Как будто я на занятиях по подготовке к родам. Боже мой. Я уже занимаюсь беременными делами. Я дотрагиваюсь до моих щек, которые пылают.

– Я горю? Кажется, у меня ожоги седьмой степени.

– Ничего подобного, – говорит она.

– А что у тебя? – спрашиваю я, собираясь взглянуть на стойку.

Она сильнее сжимает мои плечи.

– Сконцентрируйся. По одному вопросу за раз.

Хорошо. Но я не могу не заметить, как изменилось ее поведение. Моя угрюмая, охваченная паникой сестра пытается решить свои проблемы с излишним энтузиазмом. Она пытается избежать ее проблем, сосредоточившись на моих.

– Ло пользовался средствами защиты?

– Нет, – говорю я. – А Коннор?

Ее взгляд леденеет.

– Я принимаю противозачаточные. Мы уже обсуждали это.

О да. Хорошо.

– Дыши, – говорит она мне.

Я выдыхаю. Возможно, я беременна.

– Боже мой.

– Как долго у тебя задержка? – спрашивает она, продолжая расспрашивать меня. Мой мозг пытается одновременно обработать пять разных мыслей.

– Эм... – я несколько раз моргаю. – О, эм... – я качаю головой, чтобы собраться с мыслями. – Я пропускаю месячные с помощью противозачаточных, – я не знаю, как долго у меня задержка. Я не Роуз. Бьюсь об заклад, в ее мобильном телефоне есть оповещения о следующем цикле.

– И ты принимала все противозачаточные? Каждый день? Ни разу не пропустила?

– Я серьёзно отношусь к этому, – говорю я. – Я всегда... – я морщусь. Черт. Голова раскалывается, пока я пытаюсь найти ответы. Когда у Ло случился рецидив и когда слухи о домогательствах разгорелись, а не утихли, все стало очень запутанным и напряженным. Должно быть, я отвлеклась и забыла.

Осознание этого отбрасывает меня на пару шагов назад, но Роуз все еще держит меня за плечи, так что я просто слегка покачиваюсь, словно перебрала с утра коктейлей. Это не может быть правдой.

– Это должно быть бракованный тест, – я не могу поверить в такой исход.

Если я беременна... Ло будет опустошен. Он заявил, что не хочет детей, не тогда, когда алкоголизм передается по наследству. И мы не в том положении, чтобы заводить ребенка. Я не знаю, будем ли мы вообще когда-либо готовы к этому.

– Он должно быть действительно бракованный, – повторяю я, на этот раз встречая прищуренный взгляд моей свирепой сестры.

Я жду, что она скажет: Наверное, так и есть. Или: Ты никак не можешь быть беременна. Но, возможно, это кажется нереальным. Я помешана на сексе. Со мной давно должен был произойти этот несчастный случай, верно?

– Мы занимаемся анальным сексом, – выпаливаю я, даже поднимая руку, как будто это все решает.

– И что?

– Мы очень много занимаемся анальным сексом, и сперма не может попасть в нужное место в таком положении, – я замыкаюсь в себе, одним махом избегая слов «вагина» и «яйцеклетки».

– Все, что для этого нужно, – один раз вагинально, – говорит она. – И почему у вас так много анального секса? У вас не должно быть очень много секса вообще. Я думала, вы двое были более осторожны.

Мы не были.

Мы не были осторожны с тех пор, как выбросили черный список моего психотерапевта. Секс в обед. Секс на публике. Это стало нашей новой рутиной. Она наполнила нас обоих чувством радости и нормальности.

– Я должна тебе кое-что сказать. Пожалуйста, только не кричи, – я заправляю прядь волос за ухо. – Незадолго до моего двадцать первого дня рождения у нас с Ло все было не очень хорошо. Мы сильно поссорились из-за секса... – я проглатываю ком в горле. – Я чувствовала себя виноватой за то, что удерживала его от этого, а он всегда был сдержан в моем присутствии, – я делаю паузу, чтобы оценить ее реакцию.

Гнев уже превратил ее лицо в нечто демоническое, щеки впалые, руки скрещены.

Черт. Я просто продолжаю.

– Понимаешь, я не хотела, чтобы парень, с которым я сейчас, боялся меня. А именно это я и начала чувствовать. Так что...

– У вас было очень много секса, – заканчивает она за меня, и ее слова становятся слишком холодными.

– Да, и мы пренебрегли рекомендациями, предложенными моим психотерапевтом.

У нее отвисает челюсть.

– Ты бы не посмела.

– Это были рекомендации, – подчеркиваю я.

– Ты рассказала это доктору Бэннинг? Ты посвятила ее в то, что вы делали, или вы с Лореном скрывали это от всех? – знает только Дэйзи... но я не бросаю свою младшую сестру под автобус. Ее преданность должна быть вознаграждена.

– Это наша сексуальная жизнь, – мягко говорю я. – Мы думали, что все под контролем.

– А теперь ты беременна, – огрызается она. – Как это можно считать контролем?

На глаза наворачиваются слезы, и я быстро вытираю их.

– Тест мог ошибиться...

Увидев мои слезы, она закатывает глаза, но перестает атаковать всеми имеющимися в ее арсенале средствами.

– Много это сколько? – спрашивает она, положив руки на бедра.

– Не знаю... – я моргаю, пытаясь вспомнить количество. – Может, два раза, три, иногда четыре.

– Каждый день? – в этих словах чувствуется горечь.

Мой ответ не вызовет добрых чувств и хорошего настроения, поэтому мои губы остаются сомкнутыми. Я просто киваю.

– В течение двух лет, Лили? – она выглядит так, будто собирается заплакать. Может быть, потому что я никогда не доверяла ей эту информацию.

– Мне жаль, – шепчу я. – Это работало... – до этого момента. Я не могу дотронуться до живота. Неужели там что-то есть?

– Я удивлена, что ты уже не в десятый раз беременна.

– Тест может быть ошибочным, – восклицаю я, держась за эту единственную крупицу надежды. Как я скажу про это Ло? Это отправит его в пропасть, от которой я пытаюсь отвлечь его уже несколько месяцев.