Текст книги "Процветай (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

25. Лорен Хэйл

.

0 лет: 07 месяцев

Март

Сильная головная боль и безостановочные, бессвязные мысли пробуждают меня в 5 утра. Я сажусь на край кровати, стараясь не потревожить Лили, которая спит на животе, раскинув руки и обнимая подушку.

Подтягиваю одеяло к ее плечам, и она тихо вздыхает, её глаза по-прежнему закрыты. Мне хочется снова заснуть рядом с ней, но сегодня утром мне очень трудно отключить свой мозг.

Я выхожу из комнаты, осторожно закрывая за собой дверь. Душ. Кофе. Офис. Создается такое ощущение, что я уже полноценный взрослый человек. Большую часть времени мне кажется, что я все еще притворяюсь.

Когда я направляю свой взгляд на дверь ванной, Коннор внезапно выходит из своей комнаты в узкий коридор.

Я замираю на месте, разглядывая его темно-синие хлопчатые брюки, он без майки, по сравнению с его прессом мой выглядит детской забавой. Он собирается принять душ в общей ванной. И я более или менее избегаю его с момента премьеры, когда он признался, что не любит Роуз.

– Доброе утро, красавица, – шутит он, как будто между нами ничего не изменилось. Он неторопливо направляется к ванной комнате и придерживает для меня дверь. – После тебя.

К черту душ.

Я иду к лестнице с согнутыми руками и напряженными плечами.

– Ло, – окликает он, в голосе звучит сомнение.

Я останавливаюсь на первой ступеньке и оглядываюсь. Он стоит в дверях ванной, но не говорит мне ни единого лишнего слова, ни Мне жаль, ни Ты был прав, ни Я люблю её.

Качаю головой и спускаюсь по лестнице. Только после того, как я захожу на кухню и включаю кофеварку, то, наконец, слышу, как за стенами стонут трубы и включается душ.

– Почему ты не спишь?

Холодный голос Роуз заставляет меня подпрыгнуть, синяя кружка с кофе чуть не выпадает у меня из рук. Я делаю глубокий вдох.

– Господи, не подкрадывайся ко мне так, – шепчу я, прислонившись спиной к столешнице.

– Я тебя умоляю, если бы я объявила о своем появлении в комнате, ты бы назвал меня Королевой Стерв. Если уж на то пошло, я делаю тебе одолжение. Тебе нужен новый материал.

Она достает красную кружку из шкафчика рядом с моей головой, уже приняв душ и надев черное платье с золотым ожерельем.

– Отлично, – говорю я, ещё слишком рано, чтобы вступать с ней в словесную перепалку.

Она нетерпеливо ждет, пока кофе сварится, постукивая каблуками по половицам.

– Он не идеален, знаешь, – говорит она.

Я понимаю, что у меня болит челюсть от того, что я сжимаю её. Теперь мне действительно хочется, чтобы эта дурацкая кофеварка поторопилась.

– Не тебе это говорить, – бормочу я, оба наших взгляда прикованы к кофе, который капает слишком медленно.

– Коннор чувствует себя ужасно, – добавляет она.

Мой желудок сжимается.

– Вау, Коннор Кобальт умеет чувствовать? – спрашиваю я. – А я то думал, что у него внутри одни IP-адреса и провода.

Я съеживаюсь, оскорбление ранит меня сильнее, чем я думал.

По какой-то причине Роуз сегодня не реагирует на мой сухой сарказм.

– Ты его лучший друг, – подчеркивает она, глядя на меня, пока я избегаю её пронзительного взгляда.

– Я думал, что его лучший друг – это его психотерапевт.

– Так было раньше, – говорит Роуз, – до того, как он встретил тебя. И что Коннор в тебе нашел, я понятия не имею. Провести с тобой больше пяти минут – всё равно что лежать на гвоздях.

– Взаимно, – говорю я ей и поворачиваюсь, замечая, как смягчилось её лицо, оно не такое суровое или настороженное. Она пытается быть честной со мной. – Это Коннор попросил тебя прийти и всё уладить вместо него? Заставил тебя делать за него грязную работу?

Её глаза загораются.

– Я не сучка Коннора, – огрызается она. – И делаю то, что хочу. Хочешь знать правду? Он сказал мне не лезть в ваши с ним отношения, потому что боится, что я принесу больше вреда, чем пользы. Он так боится потерять тебя, а ты этого не видишь, потому что Коннор тебе этого не позволяет.

Я обдумываю всё, что она сказала.

– Почему?

– Ему нравится вести себя так, будто он непобедим. Это бесит, но у всех нас есть недостатки, даже у него.

Я поставил его на пьедестал выше всех, выше собственного брата. Думал, что Коннор Кобальт ни за что, блять, на свете не причинит мне боль. Он был создан, чтобы поддерживать нас всех. Благодаря ему я чувствовал себя достойным любви, даже если он никогда не любил меня по-настоящему.

– Вся наша дружба кажется ложью, – говорю я ей.

– Это не так, – отвечает она. – Я знаю его с четырнадцати лет, Лорен. Я видела его поверхностную дружбу и ту, которую он создает, чтобы продвинуться по жизни. Ситуация с тобой не такая. С тобой он более настоящий, чем обычно. Ты должен в это поверить.

– Почему ты за него заступаешься? – спрашиваю я. – Он даже не любит тебя, Роуз.

На этот раз, думаю, у нее будет другая реакция на эти слова, она больше не будет опьянена шампанским.

Но выражение её лица остается неизменным.

– Он невероятно умен, – говорит она, – но у него есть несколько причуд. Это одна из тех, которые я готова принять. Мне не нужно, чтобы он любил меня, потому что вряд ли он когда-нибудь полюбит другую женщину. Не тогда, когда он сам в это не верит.

У меня разболелась голова.

– Иногда я рад, что не так умен, как вы двое.

Открываю соседний ящик, достаю баночку с ибупрофеном и глотаю пару таблеток без воды. Они застревают у меня в горле, а потом проскальзывают вниз.

– Лорен, – говорит она всё ещё ледяным голосом, – просто дай мне знак, что ты понимаешь хоть что-то из того, что я говорю.

Она по-настоящему хочет, чтобы я помирился с Коннором. И это говорит девушка, которой я не нравлюсь больше всего в нашей компании из шести человек.

Всё, что сказала Роуз, приобретает для меня все больше и больше смысла. Коннор не будет извиняться или говорить, что он неправ, если он уверен в своей правоте. Но тот факт, что он расстроен из-за нашей ситуации, означает, что он заботится не только о себе.

Это значит, что наша дружба настоящая.

Я слабо поднимаю вверх большой палец, практически вбок, как бы давая полуутвердительный ответ.

– Вечно ведешь себя как ребенок.

Она смотрит на меня, как бы говоря: Я приму такой ответ, и подходит к кофейнику, наполненному на четверть, слишком нетерпеливая, чтобы больше ждать.

Я ставлю кружку на стойку и открываю дверь кладовки.

Шаги раздаются по половицам.

– Роуз, ты... – Коннор замолкает, только когда видит меня. Я не обращаю на него особого внимания. Он сглатывает, а затем снова сосредотачивается. – ...Мой паспорт, ты его не видела? Мне казалось, я оставил его в нашем ящике.

– Я положила его вместе с нашим дорожным путеводителем.

Я беру пакет с бейглами и кладу его на остров. Глаза Коннора снова устремляются на меня, в воздухе нарастает напряжение. Он уже одет в белую рубашку и черные брюки.

Я засовываю бейгл себе в рот, достаю ещё один и закручиваю пакет.

Коннор обращается к Роуз по-французски, и она огрызается в ответ на том же языке.

Слишком привыкший к французскому, чтобы это меня беспокоило, я просто наливаю себе кофе и кладу ещё один бейгл в тостер.

Потом Коннор говорит: – Ло...

Я не оборачиваюсь, направляясь в гостиную, и просто указываю на тостер.

– Я не собираюсь намазывать его маслом для тебя.

Откусываю от бейгла и лишь раз оглядываюсь. Да, я приготовил парню завтрак – маленький-маленький знак мира между нами.

Наблюдаю, как его губы растягиваются в одну из тех искренних улыбок, в которых нет и следа высокомерия, и добавляю: – Но это не значит, что я всё ещё не злюсь на тебя.

Я не позволю ему так просто сорваться с крючка, но сомневаюсь, что эта ссора продлится долго.

– Я предпочитаю, чтобы мои друзья злились, – говорит Коннор. – Так я выгляжу лучше.

– Слишком рано, – говорю я ему, доедая свой бейгл и возвращаясь в гостиную.

Я практически чувствую, как его ухмылка за моей спиной становится шире. И мне требуется минута, чтобы осознать, что тоже улыбаюсь.

26. Лили Кэллоуэй

.

0 лет: 07 месяцев

Март

Я недооценила количество людей, которые смотрят «Принцесс Филадельфии». Пара подростков потягивает латте и выглядывает из-за высокого книжного стеллажа, перешептываясь, в то время как они шпионят за нами с Ло. Невозможно быть невидимыми, когда камера Бретта направлена на нас.

Я продолжаю спрашивать себя, почему мы уехали из таунхауса. Мои брови хмурятся. У меня нет ответа, поэтому я поворачиваюсь к Ло, который изучает отдел научной фантастики и фэнтези в местном книжном магазине.

– Почему мы уехали из таунхауса? – спрашиваю я.

– Чтобы подышать свежим воздухом.

Он достает небольшую книгу в мягкой обложке и просматривает аннотацию. В основном он читает комиксы, но иногда заглядывает и в эти жанры. Он прочел «Игру престолов» до того, как посмотрел телесериал. Я сказала ему, что дочитала первую книгу, но на самом деле я просто пролистала её и прочитала части Арьи.

Она лучшая.

Смех доносится со стороны стеллажа позади нас. Мои плечи наклоняются вперед, и я надеюсь, что это не из-за того, что я что-то сделала.

– Дома воздух был довольно свежим.

Он бросает на меня взгляд, который говорит: Я не хочу, чтобы ты превратилась в маленькую испуганную отшельницу. Его глаза говорят громче слов. Это факт.

Я делаю сильный вдох и пытаюсь последовать примеру Ло. Просто расслабься, Лили. Веди себя непринужденно. Я разжимаю руки и осматриваю ряд книг. А потом замираю, чувствуя, как на меня устремляются круглые глазки.

Медленно поднимаю взгляд и замечаю человека с копной каштановых волос, который наблюдает за нами сверху стеллажа. Он быстро отворачивается, когда наши глаза встречаются.

Твою мать.

Я не могу этого сделать.

Не могу.

Я хватаю Ло за руку, моя грудь сжимается параноидальным, ненормальным образом, быстро тащу его в ближайшую уборную, игнорируя тот факт, что Бретт следует за нами и закрываю дверь перед оператором, прежде чем он успевает войти.

Он стучит в дверь в знак протеста.

– Я писаю! – кричу я.

Его кулак, должно быть, опускается, потому что снаружи становится тихо.

Мои глаза бешено осматривают дверь, как будто кто-то собирается ворваться в любую секунду.

– Все пялятся на нас, – шепчу я Ло и дрожу, как будто все глаза прикованы ко мне. Как будто они видят меня здесь.

Когда я поворачиваюсь к Ло, его взгляд смягчается. Готовлюсь к эпической ободряющей речи. Он держит меня за бицепсы.

– Ты – сексуально зависимая, а я – алкоголик, – говорит он, – и весь гребаный мир это знает. Нам стоит привыкнуть к тому, что люди пялятся, любовь моя.

Он, конечно, прав. Мой разум, кажется, успокаивается, но тело пока не слушается. Мои ноги подкашиваются, а плечи немного дрожат, я на взводе.

Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить: – Могу я сделать тебе минет?

– Нет, – отвечает он.

Я поднимаю руки.

– Ты прав. Ты совершенно прав. Минеты неактуальны с 1989 года.

– Давай не будем заходить так далеко, – он мягко улыбается, и я не знаю почему, но на глаза наворачиваются слезы. Какая же я плакса. И вот улыбка исчезает. – Лил...

– Прости, – лепечу я. – Я не должна была спрашивать. Забудь то, что я сказала.

– Конечно, – говорит он. – Как насчет того, чтобы немного подождать здесь, посмотрим, разозлим ли мы Бретта настолько, что он бросит нас ради Райка или Роуз?

– Мне нравится эта идея.

– Да?

Я киваю.

– А, возможно, какой-нибудь вирус заразит всех, превратив их в зомби, и когда мы выйдем из туалета, книжный магазин будет совершенно пуст.

– Неплохо, – говорит он, – но я бы не хотел, чтобы меня помещали в сюжет 28 дней спустя¹³.

Черт возьми. А он хорош.

– Я люблю тебя, – внезапно говорю я. И говорю серьезно. Потому что кто ещё мог бы остаться со мной в туалете книжного магазина, просто чтобы спрятаться на некоторое время.

Определенно не Роуз. Может быть, Дэйзи. Райк предпочел бы умереть, я уверена. А Коннора вообще нельзя добавлять ни в одно уравнение, не причинив боли моему мозгу.

Остается Ло. Только Ло.

27. Лили Кэллоуэй

.

0 лет: 08 месяцев

Апрель

– Тебе было больно? Понравилось? Ты бы сделала это снова?

Мои вопросы льются, как прорванная плотина. Я не в первый раз спрашиваю Роуз, но она никогда не рассказывает подробностей, поэтому я подождала, пока мы сможем поговорить наедине. Но у нас не было особого шанса после каникул в Альпах, поездки, запланированной продюсерами. Я думала, что смогу посплетничать с ней по дороге домой в самолете, но она сидела с Коннором.

Самым большим событием поездки, на мой взгляд, стала потеря девственности Роуз.

Роуз шипит на меня: – Говори тише.

Ладно, технически мы не одни. Продюсеры хотели сделать ещё один групповой сегмент, поэтому мы собрались все вместе на вечер игры в боулинг. Когда Роуз пошла выбирать себе шар, я последовала за ней к стойке.

Остальные расположились за нашей дорожкой на пластиковых вращающихся стульях, вне пределов слышимости. Но Саванна маячит возле стойки, направляя камеру прямо на нас. Несмотря на это, Скотт отказался показывать что-либо о том, что Роуз и Коннор спят вместе. Сначала я подумала, что он не хочет показаться неудачником на телевидении, но Роуз сказала, что они просто хотят увековечить ее ярлык «девственницы» для маркетинга.

– Ты не хочешь говорить со мной об этом? – спрашиваю я.

– Дело не в этом, – она поджимает губы, рассматривая разноцветные шары для боулинга. – Меня просто бесит, что Скотт использует в своих интересах брошенный мной в интервью комментарий о том, что боулинг вызывает у меня отвращение.

Микробы. Роуз избавилась от своей обсессивно-компульсивной черты, когда мы были маленькими, но пристальное внимание камер и отсутствие уединения возродили некоторые из ее старых привычек. Она строго следит за гигиеной, а засовывание пальцев в три отверстия, которые когда-то были заняты потными, неизвестными руками, как бы нарушает её правила.

– Дэйзи, наверное, будет катать мяч из-под юбки, – говорю я. – Просто скопируй её технику.

Она размышляет над этим секунду, и выражение её лица немного смягчается.

– У нас с Коннором снова был секс.

Я ухмыляюсь, и клянусь, она изо всех сил старается не сделать то же самое.

– Все было так, как ты себе представляла? – спрашиваю я.

– Лучше... по-другому, но лучше, – она смотрит вдаль, на её губах играет улыбка. Я пытаюсь запечатлеть этот образ. Моя сестра потеряла голову. Ее сияние мгновенно исчезает, сменяясь льдом. – С каких это пор ты хочешь говорить о сексе?

Правда. Обычно я всегда сдерживаюсь и краснею, когда речь заходит об этом.

– Я пытаюсь относиться к этому проще, – признаю я, – и, как это ни странно, мне легче говорить о чьей-то сексуальной жизни

– Неудивительно, – опровергает она и приседает, как леди, чтобы взять шар для боулинга на средней стойке. Её блузка сдвигается, и я замечаю красный след от укуса на ее плече.

– Обожемой, – невнятно произношу я.

– Что? – она быстро выпрямляется в тревоге. – Что такое?

– Он кусает тебя, – шепчу я, и удивление отражается на моем лице. Она немедленно прижимает руку к моему рту, заставляя меня замолчать. Я и подумать не могла, что Коннор может быть грубым. Я думала, он один из милых, нежных парней. Как дружелюбный великан.

– Не будь такой драматичной, – как будто она никогда не драматизирует? Она делает паузу, а потом с любопытством спрашивает: – А Ло никогда тебя не кусал?

Я хмурюсь и вспоминаю те разы, когда мы занимались сексом. Ухх, их было слишком много, чтобы помнить точные детали каждого, это уж точно. Возможно, он раньше и покусывал мою шею.

Она опускает руку, чтобы я могла говорить.

– Меня удивляют не укусы, – шепчу я. – Я в шоке от того, что их оставляет Коннор.

– Тогда не думай об этом, – огрызается она. Неплохая идея. – На самом деле, хотя мне и нравится эта вновь обретенная уверенность в разговорах о сексе, не уверена, что тебе стоит так много думать об этом.

Она права. Мне нужно расслабиться.

– Я просто рада за тебя, – говорю я ей. – Это знаковое событие в ваших отношениях.

Орбитальные звезды-ботаники наконец-то столкнулись.

В поле зрения я вижу, как Дэйзи надевает ботинки для боулинга и одновременно бежит по ковру к нашей дорожке.

– Детка, какого черта? – это говорит парень позади неё. Ему двадцать три. У него темные волосы и загорелая кожа. Он модель, а также по совместительству её парень. – Будь круче.

Она поворачивается и идет в обратную сторону с ухмылкой.

– Я абсолютно крута.

Как только она ступает на скользкую поверхность дорожки для боулинга, её ноги проскальзывают под ней, и она падает прямо на задницу.

Райк, сгорбившись на стуле, поворачивает голову, чтобы оценить ситуацию, а затем бросает взгляд назад на дорожку.

– Как тебе пол, Кэллоуэй?

– Твердый, – говорит она с озорной улыбкой. – Наверняка останется синяк.

– Обычно так и происходит, когда твоя задница сталкивается с чем-то твердым, милая.

Ладно, это звучало пошло. Я в этом уверена, потому что Джулиан выглядит раздраженным и смотрит в затылок Райку. Дэйзи поднимается с земли, и Джулиан вдруг ни с того ни с сего целует её, одной блуждающей рукой сжимая её ягодицу.

Вот почему он мне не нравится.

Райк и мой парень видят их спонтанный сеанс поцелуя, и оба в итоге хмурятся, испытывая легкое отвращение и определенную ярость.

Мы все встретили Джулиана в Альпах, и всё сложилось не так уж и хорошо. Он не нравится Ло. Он не нравится Райку. Даже Коннор, который в любом человеке может найти хоть каплю порядочности, заявил, что Джулиан – не что иное, как обезьяна.

– Ты ведь произнесла речь перед ребятами, верно? – спрашиваю я Роуз. Она кладет шар цвета морской волны обратно на стойку и берет в руки ярко-розовый, морщась от необходимости прикасаться к нему.

– Да, – говорит она, – я сказала им, что если они будут грубить парню Дэйзи, то у нас будут серьезные проблемы, – она резко выдыхает. – А потом Коннор имел наглость сказать мне, что это же правило распространяется и на меня.

Я не упоминаю, что согласна с ним.

Роуз обсирает Джулиана гораздо чаще, чем Ло или Райк. Но моя младшая сестра хочет, чтобы все ладили, а продюсер хочет, чтобы её парень участвовал в шоу, чтобы было больше драмы, так что мы все будем делать вид, что всё хорошо.

Ради неё.

И чтобы у нас был хоть один нормальный день.

28. Лорен Хэйл

.

0 лет: 08 месяцев

Апрель

Я борюсь с потертыми шнурками на ботинках, из-за чего мне приходится тратить лишнюю минуту, чтобы завязать их. Райк сидит рядом со мной, его мрачный взгляд прикован к Джулиану, который продолжает засовывать язык в горло Дэйзи всего в трёх метрах позади нас.

– Я не могу быть с ним милым, – говорит Райк, наконец отводя взгляд от них. – Я, блять, не создан для этого.

– Используя слово «создан», ты подразумеваешь, что кто-то другой превратил тебя в варвара, – отвечает Коннор почти рассеянно, вводя наши имена в компьютер. Я улыбаюсь, забавляясь его словам, чего нельзя сказать о моём брате. Райк качает головой. – Я искренне думал, что твоя индивидуальность была результатом того, что ты слишком часто дрочил в прошлом году.

Он дотрагивается до своей груди.

– Ради всего, блять, святого, я был бы мудаком, если бы не трахался в течение двенадцати месяцев. Но, очевидно, быть придурком просто запрограммировано в тебе.

– Ты всё ещё не понимаешь, – непринужденно говорит Коннор. – Быть мудаком – это выбор. Точно так же, как то, что ты грубишь Джулиану, – это выбор. Не так уж и сложно взять на себя ответственность за свои поступки.

Райк стонет.

– Просто, блять, заткнись.

– Эй, – вклиниваюсь я и киваю в сторону экрана компьютера Коннора. – Ты же в курсе, что мы играем в боулинг, верно? Мы не записываемся в Модель ООН. Предполагается, что ты придумываешь прозвища.

Коннор уставился на экран, как будто я сказал ему, что он неправильно ответил на вопрос викторины.

Райк почти смеется.

– Кобальт, ты впервые играешь в боулинг?

– В общественный боулинг, да, – он начинает стирать все наши имена. – Все разы, когда я играл в боулинг, проходили у кого-то дома.

Ухмылка Райка превращается в оскал.

– Гребаный придурок, – бормочет он себе под нос. Коннор только шире улыбается, словно ему нравится, когда его так называют.

Наконец, закончив завязывать шнурки, я сажусь, и мой локоть ударяется о камеру Бретта.

– Ты можешь отойти немного подальше? – огрызаюсь я.

Коннор и Райк обмениваются долгими взглядами. Да, я понимаю. Я был не слишком любезен с продакшеном на прошлой неделе. По дороге сюда Бретт захотел занять пассажирское сиденье, чтобы снимать, как я веду машину, на что я сказал ему: «Либо ты едешь сзади, либо я вышвыриваю тебя из машины на полпути».

Все добрые чувства, которые я испытывал к съемочной группе, испарились по дороге домой на самолете три дня назад. Скотт ужасно поступил в Альпах. Он снова доебался до Лили, вручив ей DVD с «Супер Майком», как будто это был невинный жест, но у его действий есть четкий мотив. Это то же самое, как если бы он впихнул Maker’s Mark мне в грудь.

А потом, позже, мы с Лили застукали Бена за тем, как он оставлял настоящее порно в нашей комнате.

Мы никому не сказали. Лили выбросила журналы в мусорное ведро по собственному желанию, преодолев огромное препятствие. И хотя Скотт пытался спровоцировать её на рецидив, мы оба считаем, что наша поездка прошла успешно. Мы катались на лыжах по склонам. Смеялись. Чувствовали себя нормальными, даже под горячим взглядом объектива камеры.

Я стараюсь не давать волю своему разочарованию и злости на Скотта. Только не тогда, когда он вернулся в таунхаус и монтирует отснятый материал из поездки. Меня это устраивает. Чем меньше я вижу его дебильное лицо, тем меньше мне хочется его оторвать.

– Достаточно, – огрызается Роуз, физически проталкиваясь между Дэйзи и Джулианом, разделяя их. – В мои планы не входит поездка в больницу из-за того, что у моей сестры кислородное голодание, спасибо.

Дэйзи заправляет прядь своих светлых волос за ухо, смущенно высвобождаясь из объятий Джулиана. Она хлопает в ладоши, притворяясь более беззаботной, чем, как мне кажется, она является на самом деле в данный момент.

– Итак, кто первый? – она плюхается на пустой стул.

– Почему бы нам не позволить Джулиану пойти первым? – говорю я с полуулыбкой.

Одно только произнесение его полного имени вслух заставляет меня поморщиться. Ему не должно быть разрешено быть тёзкой моего любимого Человека Икс: Джулиана Келлера. Это гребаное святотатство.

– Я согласен, – говорит Джулиан, вставая рядом с креслом Дэйзи, и жестом прося её встать, чтобы он мог занять место.

Я в бешенстве, но сузившиеся глаза Райка вспыхивают горячим, несомненно, убийственным огнем.

Во Франции Джулиан откровенно признался нам, что он с Дэйзи только ради секса, и ждет, пока ей не исполнится восемнадцать. Это было и нравственно, и подло одновременно.

Дэйзи неохотно поднимается на ноги, а затем колеблется, покачиваясь на пятках, когда понимает, что больше свободных стульев не осталось.

Джулиан игнорирует ее, продолжая говорить.

– Не хочу огорчать вас, но я потрясающе играю в боулинг.

Замечательно.

Райк прочищает горло, словно пытаясь проглотить оскорбление.

– Извините, – кашляет он в ладонь. – Пойду, принесу что-нибудь выпить. Дэйз, ты можешь занять мой стул.

Он поднимается, и Дэйзи идет к его свободному месту.

– Спасибо, – шепчет она.

Он напряженно кивает, и она опускается на стул.

– Чего-нибудь покрепче, – говорю я ему.

Он бросает на меня острый взгляд и показывает средний палец, прежде чем уйти, проходя мимо Лили и Роуз, когда они приближаются к нашей дорожке.

Роуз кладет шар для боулинга в автомат для возврата и протягивает руки, как будто они заражены свиным гриппом.

– Почему ты просто не купила новый шар? – спрашивает Дэйзи, поворачиваясь в кресле. – Как ты это сделала с обувью.

– Она пыталась, – отвечает Лили за Роуз. – Ни один из них не подошел ей по размеру.

– Это лишь подтверждение того, что мы уже знаем, – говорю я. – Роуз – ведьма. Считается, что пальцы ведьмы очень худые.

Роуз буравит меня долгим взглядом желто-зеленых глаз.

– Надеюсь, у тебя будет грибок на ногах.

Глаза Лили расширяются.

– Не проклинай его, Роуз.

Я расплываюсь в улыбке. Лили нечасто встает на мою сторону, когда дело касается её сестры. По большей части ей нравится сохранять нейтралитет. Оскорбленная Роуз поворачивается к сестре, уперев руки в бока и сосредоточив свой суровый взгляд.

– Я. Не. Ведьма, – медленно и отчетливо произносит Роуз.

Лили качает головой и морщится.

– Прости. Это вырвалось.

Это может звучать забавно, но думаю, что если бы Роуз и правда была бы ведьмой, Лили любила бы её еще сильнее.

Роуз все еще держит руки вытянутыми, как будто пытается не инфицировать одежду.

– Вот, дорогая...

Коннор поворачивается на стуле и брызгает ей на ладони немного дезинфицирующего средства для рук.

– Он убивает только 99,99% микробов, Ричард. А как насчет 0,01%?

– Для этого у тебя есть иммунная система, Роуз.

Ее глаза гневно вспыхивают, а ухмылка затмевает все остальные черты его лица. Они начинают разговаривать по-французски, в тот момент, когда Лили плюхается ко мне на колени.

Я стону от столкновения о её попу, а она ахает.

– Я ведь не сделала ему больно? – шепчет она со страхом, мелькающим в ее глазах.

Боже, как же я её люблю.

– С моим членом всё в порядке, – говорю я и слегка приподнимаю ее, чтобы костлявая часть её задницы не упиралась в мой член. – А как твоя попка?

Она прищуривается, глядя на меня, а затем смотрит по сторонам, проверяя, обращает ли кто-нибудь на нас внимание. Все они заняты завязыванием шнурков. Роуз снимает крышку с коробки, аккуратно сворачивая оберточную бумагу, после того как достает совершенно новую пару туфель.

Когда Лили понимает, что мы в нашем собственном мире, она поворачивается ко мне и прикрывает ладонями моё ухо.

– Ты делаешь сексуальные намеки на будущее?

Моя рука ложится ей на поясницу, большой палец опускается под резинку ее джинсов. Она резко выдыхает, но отклоняется, чтобы изучить выражение моего лица, по-настоящему интересуясь моими мотивами.

Я подзываю ее двумя пальцами, чтобы она придвинулась ближе. Ее губы немедленно приоткрываются, всё внимание сфокусировано на этих пальцах. Да, Лили, я дразню тебя на будущее.

Иногда я думаю, что мне нужно раскладывать ей всё по полочкам. Наверное, мне следовало это делать, когда мы притворялись, что у нас отношения... Кажется, что это было целую вечность назад.

Наконец, она придвигается ближе, и мои губы касаются нежной кожи мочки её уха. У нее перехватывает дыхание.

– Сегодня вечером я собираюсь глубоко проникнуть в твою задницу, любовь моя.

Незаметно моя другая рука проскальзывает между ее ног, джинсы, конечно, всё ещё на месте.

Она почти дрожит.

Я бы никогда не сделал этого правильно, когда вернулся из реабилитационного центра, мне было слишком страшно, что она не справится. Теперь я доверяю ей в тысячу раз больше.

– Ло... – шепчет она. – Может быть...

Я жду, пока она соберется с мыслями.

– Может быть… сегодня вечером нам стоит заняться этим обоими способами, – говорит она, наблюдая за моими губами, и внезапно целует меня. Я обхватываю её затылок, углубляя поцелуй, прежде чем мы отстраняемся друг от друга.

– Ты такая мокрая? – шепчу я, заставляя себя не возбуждаться при этой мысли.

Она быстро кивает.

– Да, – она вздрагивает. – Или ты думаешь, что это слишком: делать и то, и другое?

– Посмотрим.

Я снова целую её, а затем Райк возвращается на нашу дорожку, протягивая мне бутылку воды. Дэйзи собирается встать, предлагая ему его стул обратно, но Райк машет ей, чтобы она оставалась на месте.

– Может, уже начнём, блять, играть? – спрашивает он.

Лили хмурится, оглядывая аллею.

– Где бамперы¹⁴?

– Мы не играем с бамперами, – говорит ей Роуз, брызгая еще дезинфицирующим средством на ладони, хотя она только что дотронулась до новенькой обуви для боулинга.

– Бамперы – это самое лучшее в боулинге, – соглашается Дэйзи. – Можно очень сильно бросить шар и попытаться попасть в кегли зигзагом.

– Да, – соглашается Лили.

– Тогда вы две идите играть на ту дорожку, – Роуз указывает на пустую дорожку рядом с нами.

Лили вскакивает на ноги.

– И ладно. Нам всё равно будет веселее.

Дэйзи секунду колеблется, прежде чем встать, а затем толкает ногой своего парня-придурка, который пишет смс.

– Хочешь с нами?

– Что?

– Бортики или без бортиков, – коротко объясняет она.

– Я не буду играть с детскими бамперами. Они глупые.

– Эй, это взрослые бамперы, – говорит Лили, – для взрослых, которым не нравится, когда шары улетают в гаттер¹⁵.

Джулиан смотрит на Лили как на полную идиотку.

– Джулиус... – я начинаю произносить то, что должно быть его настоящим именем, но останавливаю себя, вспоминая наше обещание Роуз. Будь вежлив. Ладно. Мои губы сжимаются, но я стискиваю зубы сильнее, чем хотелось бы.

– Джулиан, – говорит он мне в тысячный раз.

– Как насчет того, чтобы нам объединиться против Роуз и Коннора? – я бросаю на Роуз взгляд, как бы спрашивая: Достаточно ли это было вежливо?

Она одобрительно кивает, в то время как Джулиан пожимает плечами, кажется, немного скептически относясь к протянутой мной оливковой ветви. Это не уловка. Затем он говорит: – Конечно, чувак.

– Отлично.

Лили быстро целует меня в губы, и я похлопываю её по попе. Когда она направляется к своей дорожке, все её лицо ярко-красное, и она изо всех сил старается избежать камер.

Райк наблюдает, как моя девушка уходит со своей сестрой, и я вижу его выбор ещё до того, как он делает шаг в этом направлении. Джулиан того же возраста, что и Дэйзи, и это в десять раз хуже, чем ситуация с Райком. Я не могу доверять Джулиану ни на секунду. У меня на это нет никаких оснований.

– Я пойду... – начинает он.

– Неважно, иди, играй со своими бамперами, братец.

Не могу удержаться, чтобы не усложнить ему жизнь. Это как сбой в работе моего мозга.

Он закатывает глаза, на мгновение колеблясь, а затем следует за Дэйзи к другой дорожке.

Коннор удаляет некоторые имена, оставляя только четыре. Я смеюсь, когда замечаю, что он принял мой совет близко к сердцу. Он дал всем нам прозвища в честь греческих богов.

Я просматриваю оставшийся список:

Зевс/Афина

Аид/Дионис

Джулиан берет светло-голубой шар с карусели.

– Кто я? – спрашивает он. – Зевс?

Он не самый яркий здесь.

– Ты Аид. Бог подземного мира, – говорит Коннор.

– И вообще фантастический парень, – сухо добавляю я.

– Мило.

Господи.

Райк замечает экран издалека и бросает суровый взгляд на Коннора.

– Ты настоящий подонок, ты в курсе?

Я не понимаю.

Роуз кладет руку на плечо Коннора.

– Да ладно, Лорен был бы Дионисом независимо от того, выпивал он или нет.

Райк просто продолжает качать головой, пока Дэйзи не отвлекает его, прижимая два гигантских зеленых шара для боулинга к своей груди.

Я внутренне морщусь. Не думай об этой части ее анатомии.