Текст книги "Процветай (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

3. Лорен Хэйл

.

0 лет: 01 месяц

Сентябрь

Лгать всем, кого мы любим, не так сложно, как кажется. Может быть, потому что мы столько времени тратили на ложь, нежели на правду. Или потому что я люблю её больше, чем кого-либо другого в моей жизни.

Я устал от сторонних мнений о сексуальной жизни Лили. Она трахается со мной. Единственные мнения, которые должны иметь значение, это моё и её.

И так оно и будет.

На хуй всех, кто думает, что я тот же самовлюбленный пацан, который умолял её встречаться со мной, не выпуская из рук выпивку.

Этот парень мертв.

Я стараюсь не обращать внимания на комиксы, которые неорганизованной кучей валяются на моем столе. Коннор Кобальт наложил бы в штаны, если бы вошел в мой кабинет прямо сейчас. На прошлой неделе он потратил целый час, чтобы помочь мне разложить по папкам мою работу, но бумаги приходят быстрее, чем я успеваю их просматривать.

Halway Comics, небольшая издательская инди-компания, взорвала интернет заголовком: Лорен Хэйл начинает новое деловое предприятие. Теперь меня заваливают предложениями начинающие художники и писатели – и как бы я ни старался, я не поспеваю.

Может быть, если бы я отдавал бизнесу сто процентов себя, было бы легче. Но я отдаю, наверное, процентов сорок. Остальное, к моей радости, достается Лили.

– Что это за пряжка такая?

Лили возится с моим ремнем, стоя на коленях на ковре перед моим столом. Кожаное кресло скрипит, когда я откидываюсь назад и отталкиваю её руки.

– Ты потеряла сноровку, – дразню я.

Она ахает.

– А вот и нет, – она указывает на пряжку моего ремня, которую я медленно расстегиваю. – Ты либо носишь пояс целомудрия, либо наложил на него заклинание, чтобы она не расстёгивалась от воздействия внешних сил... Алохомора.

Я замираю и бросаю на неё взгляд. Она что... да, она сделала это. Она только что попыталась открыть её с помощью гребаного заклинания. Её щеки краснеют.

– Я был там, когда ты не получила письмо из Хогвартса, – напоминаю я ей. Она плакала на свой одиннадцатый день рождения, и чтобы ей стало легче, я напоил её дорогим папиным виски.

Я был полным, блять, идиотом.

– Ой, неважно, я знаю, что ты отрабатываешь заклинания, когда никого нет рядом.

Я не отрицаю и расстегиваю ремень, в то время как она указывает на него.

– Смотри, сработало, – говорит она с улыбкой.

– Ха-ха, – сухо говорю я, но смотрю на то, как она ухмыляется. Это происходит так редко, сейчас, когда на нас наседает пресса.

Она сосредотачивается исключительно на моих брюках, делая их своей задачей. Она стягивает джинсы с моих бедрах, и её глаза становятся большими при виде моей эрекции, упирающейся в темно-красные трусы. Я наблюдаю, как она начинает дышать более нерегулярно, чем раньше.

Даже если это её возбуждает, она учится быть менее навязчивой и ненасытной. Она уже давно не смотрит порно, не мастурбирует и не срывается. Это охренительный успех, особенно после стремительного ухудшения её состояния, когда об её зависимости впервые стало известно.

Я откидываюсь на спинку своего кожаного кресла, а она облизывает губы. Моя кровь кипит, когда она тянется к моему члену под тканью. Я убираю волосы с её лица, собирая коричневые пряди в кулак.

Её ладонь обрабатывает мой член так, как надо – не слишком сильно, не слишком мягко. Я испускаю резкий вздох, когда он высвобождается из моих трусов, а её язык едва касается головки. После тянусь свободной рукой к столу и включаю музыку на док-станции iPod, электронную, с тяжелыми басами. Мне кажется, это Skrillex, но мой разум недостаточно сосредоточен, чтобы быть уверенным в этом.

В её глазах горит одно лишь желание, и мне требуется вся моя энергия, чтобы не впихнуть всего себя в её рот. Она слегка сжимает мой член, и стон вырывается из моего горла, даже когда я пытаюсь подавить звук. Её губы приподнимаются, и она нежно целует меня там, прежде чем медленно взять мой член в рот. Господи Иисусе. Я цепляюсь одной рукой за кресло, а другой все ещё придерживаю её волосы.

Она начинает умело отсасывать мне.

– Вот так, Лил, – поощряю я.

Мои нервы кипят, и я крепче сжимаю её волосы. Прежде чем я успеваю утонуть в этом удовольствии, моя дверь распахивается. Никакого стука. Ничего. Моя рука всё ещё на её голове, челюсти напрягаются в тревоге, и она быстро перестает делать мне минет.

Её рот неподвижен и приоткрыт в панике, и она забирается дальше под мой стол.

У меня как раз достаточно времени, чтобы подкатить свой стул поближе к столу, натянуть боксеры и подготовить словесную атаку в сторону той тупой бляди, которая только что ворвалась сюда.

– Тебе нужен чертов ассистент, – говорит мне отец, без промедления входя в мой кабинет.

Я вдруг начинаю сомневаться в моём запланированном нападении. Джонатан Хэйл проглотил бы мои оскорбления, как бурбон. Не моргнув и глазом. Всегда готовый к большему.

– Прошу прощения, у нас была назначена встреча? – грубо спрашиваю я, не в силах сейчас сдерживаться, даже если бы и хотел.

Лили ударяет меня по голени, молча говоря мне быть вежливым. Но именно хмурый взгляд моего отца, жесткий и холодный, причиняет больше вреда.

– Не будь маленьким засранцем, – усмехается он. – Как ты собираешься проводить встречи, если у тебя нет комнаты ожидания с хотя бы одной настоящей живой, дышащей душой за этими дверями? – он осматривает мой кабинет, презрительно оценивая мои книжные полки. Так, будто они неправильно организованы.

– Может быть, я не планирую проводить никаких встреч, – отвечаю я. – Поэтому мне не нужна комната ожидания.

– Иногда я вопрошаюсь, не уронила ли тебя головой вниз одна из моих гребаных нянек, когда ты был ребенком, – говорит он.

Это он про моих детских «нянек», которых, как он утверждает, трахал. Всех десятерых.

– Нет, – говорю я, – я такой из-за тебя, папа.

Я оскаливаюсь в горькой улыбке, на которую отец быстро отвечает.

– Я пришел сюда, чтобы обсудить твои дела, – он подтаскивает стул от стены к моему столу и ставит его передо мной.

Я застываю, и мой взгляд переходит на Лили, которая прячется прямо под ним. Её глаза выпучиваются, и она поджимает ноги к груди. Она беззвучно спрашивает: Он что, прямо там?

Я не подтверждаю её подозрения, потому что это напугает её ещё больше. Вместо этого я смотрю, как мой папа берет в руки пластиковую фигурку Людей Икс, которая стоит рядом с множеством других персонажей. Можно было бы посмеяться над этим моментом, особенно когда он двигает рукой Санспота, но его любопытство скрашивается темным хмурым взглядом и прищуренными глазами. Я чувствую язвительное неодобрение ещё до того, как он начинает говорить.

– Ты немного староват для этого дерьма, тебе не кажется?

Удивительно, но он ставит Санспота туда, где он его и нашел.

– Я занимаюсь изданием комиксов, – напоминаю я ему. – Мне нравится это дерьмо.

– Это не значит, что твой офис должен выглядеть как спальня одиннадцатилетки, – он качает головой на остальную атрибутику супергероев. – Твой новый ассистент может переделать для тебя интерьер.

– У меня нет сил на ассистента, – опровергаю я.

Я не выношу посторонних людей. Я разорву их на части. По словам Брайана, моего психотерапевта, я отталкиваю людей, прежде чем они успевают причинить мне боль.

Когда я думаю о том, сколько лжи мне скормили за всю мою жизнь и о том, что меня бросили две мамы, я начинаю верить в то, что он прав. У меня проблемы с доверием. Но я принял Коннора, совершенно незнакомого человека. Я принял своего единокровного брата, который мне откровенно лгал.

Разве этого не достаточно?

Почему я должен впускать ещё людей в свой гребаный круг?

– Это всё? – спрашиваю я отца. – Потому что ты меня раздражаешь, если ты ещё не заметил.

Лили беспокойно двигается и дергает меня за штанину. Она хочет, чтобы я успокоился. Я не собираюсь идти выпивать после этого. Я могу бросить в отца что-нибудь, когда он будет уходить, например, ручку. Или хотя бы представить это. Но пить я не собираюсь.

– Ассистент в самом низу списка дел, – говорит он, его дыхание пахнет бурбоном. – А как насчет этого магазина внизу?

Твою мать.

– «Superheroes & Scones», – уточняю я. – Лили им руководит.

– А я его финансирую, – напоминает он мне. – Когда он открывается?

Его взгляд переходит на стопку бумаг на моем столе. Он хватает ближайшую рукопись, опрокидывая кружку с логотипом Halway Comics. Я наклоняюсь вперед и ставлю её на место.

Лицо моего отца буквально застывает, превращаясь в чертов камень, чем дольше он листает комикс.

У меня голова идет кругом от попыток предугадать на пять шагов вперед, о чем он думает. Но это шахматная партия, которую я всегда проигрываю.

– Лили не хочет торопиться, так что мы, вероятно, откроем его после того, как она закончит учебу.

Что может произойти ещё через несколько лет.

И мне нравится, что она может тусоваться внизу без толпы. Я боюсь, что когда мы откроем магазин, атмосфера станет слишком безумной для нее. Как это было в «У Лаки». Только ещё хуже.

Потому что он наш.

Мой отец насмехается и бросает комикс обратно на стол.

– Это ужасный, мать его, бизнес-план. Ты во внимании прессы сейчас. Тебе нужно как можно быстрее извлечь выгоду из этого.

– Она сексуально зависимая. Это не особо хорошая реклама, – говорю я, раздраженный. Смотрю вниз на Лили, которая больше не дергает меня за джинсы. Она смотрит на ковер, потерянная в собственных мыслях, её шея покраснела, показывая, что её тревога начинает нарастать.

Я собираюсь сказать отцу, чтобы он убирался, но его жестокий взгляд заставляет меня замолчать.

– Лорен, – он произносит моё имя так, будто я полный кретин. – Когда ты делаешь что-то из ничего, черный пиар – это тоже пиар. Но когда ты уже завоевал репутацию, черный пиар может тебя убить, – он показывает на меня. – У тебя сейчас ничего нет. Черный пиар – это то, что тебе нужно. Используй его. Не будь глупцом.

Я просто не хочу, чтобы Лили чувствовала, что она потеряла что-то ещё из-за СМИ. Мы не ожидали, что внимание продлится так долго и будет только усиливаться. На данный момент я не думаю, что оно когда-нибудь утихнет. Просто слишком уж велик интерес к моим отношениям с ней и моим братом.

Это как мокрая мечта для таблоидов.

– Мне нужно больше времени, – говорю я ему, пытаясь найти гребаное оправдание. – Он ещё не готов. У нас ещё есть товары, которые должны прибыть...

– Я только что был там. У вас не недостаток товаров, а переизбыток, – он встает. – Он откроется к концу этого месяца, и если ты не назначишь дату, то я сам дам объявление в газеты, и тебе, блять, придется разбираться с очередью возле этого здания.

Я цепляюсь за край стола, мои зубы болят, в то время как я закрываю рот. Ты в порядке. Это просто глупая «ободряющая» речь, учитывая, что всё, что я хочу сделать, это взорваться... и да, бутылка Jameson звучит отлично.

Он останавливается у двери, чтобы поправить галстук.

– И ещё, совет. Если ты хочешь, чтобы тебе делали минет в твоем офисе, тебе действительно нужен ассистент.

Какого хуя?

Моё лицо бледнеет.

Мой отец смотрит на стол, как будто может видеть его насквозь, но это не так.

– Лили, постарайся в следующий раз не дышать так тяжело. Ты выдаешь себя.

С этими словами он выходит из моего кабинета и исчезает с глаз долой.

Как и всегда уход моего отца такой же драматичный, как и его прибытие.

– Боже мой, – говорит Лили с расширенными глазами, ещё не выползая наружу. Я смотрю вниз на её красное лицо, покрытое пятнами. Она смущена гораздо больше, чем я.

– Не волнуйся об этом, – говорю я ей. – Мы оба видели, как он приходил домой после секса на одну ночь.

Если женщина не уходила утром с размазанным макияжем, то он входил в дом в 10 утра – полностью одетый в свой костюм с предыдущей ночи.

Никакого стыда.

Никогда.

Мой отец не работает настолько допоздна, если только он не трахается.

Она ничего не говорит.

Я отодвигаю стул и опускаю голову, чтобы встретить её взгляд.

– Вылезай.

Она неподвижна. Думаю, мне придется её вытащить. Что, как ни странно, не в первый раз, когда мне приходится извлекать свою девушку из-под стола.

Я поднимаю джинсы до пояса, и это выводит её из укрытия.

– Нет, я закончу то, что начала, – говорит она мне, подползая к моим коленям.

Моё сердце внезапно падает в пятки. Я знаю, что должен отказать ей. Она слишком встревожена – и секс не должен использоваться для того, чтобы уничтожать эти тяжелые чувства. Она должна справиться без него. Когда она кладет ладони мне на колени, я говорю: – Нет, не в этот раз, Лил.

Я беру ее руки в свои и прижимаю их к её груди. Затем натягиваю джинсы, застегиваю молнию и пуговицу, чтобы окончательно поставить точку в своём решении.

Всё ещё стоя на коленях, её плечи опускаются. Она выглядит потерянной. Я сажаю её к себе на колени, её ноги теперь по обе стороны кресла так, что она сидит на мне верхом. Господи. Я не хочу продолжать отвергать её, но я также эгоистично не хочу двигать куда-либо свою девушку.

Вместо того чтобы затронуть тему секса, она неожиданно переключается на другое направление.

– О «Superheroes & Scones»... – она запинается, не в силах подобрать слова. Её рука ложится мне на грудь, и сейчас она не счастливее, чем когда она сидела на полу.

Магазин был для Лили безопасным местом вдали от дома, и мы оба знаем, что если он откроется, это безопасное место исчезнет.

– Мы можем подождать, – предлагаю я. Её унылый взгляд пиздец как пугает меня. – Я могу убедить...

– Нет, – прерывает она, но мои мышцы всё ещё напряжены. – Он прав. Мы должны открыть его в ближайшее время, – я знаю, что она даже сама в это не верит. – Я найму генерального менеджера и просто буду поддерживать контакт по телефону и смс, чтобы знать, что происходит...

– Лили, – произношу я её имя, но больше ничего не могу сказать. Мои легкие сжимаются, и когда я смотрю на неё, всё, что я вижу, – это девушку, застрявшую в ловушке в своём собственном мире.

Черт возьми, она, застряла в ловушке в своём собственном, блять, теле. Ей просто нужно время, но никто, похоже, не собирается его ей давать.

Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на пространство под столом, как будто раздумывает о возвращении. Даже, блять, и не думай заползать туда, Лил.

Медленно, она слезает с моих колен.

– Я пойду пересчитаю инвентарь, – говорит она очень мягким голосом, весь её юмор исчез. Мой самый большой страх накатывает на меня. Страх потерять её.

– Нет, не пойдешь, – огрызаюсь я. – Ты останешься здесь и поможешь мне разобраться с этой кучей дерьма.

Я машу рукой в сторону своего стола, указывая на комиксы. Она рассматривает это как предложение. Это не так. Я не доверяю ей сейчас оставаться одной.

– Пожалуйста, Лил, – добавляю я. – Я тут просто утопаю. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь провести инвентаризацию в другой день.

И это срабатывает.

Она возвращается к столу и берет толстую рукопись.

Меня ужасает то, как мы оба можем так быстро преодолевать взлеты и падения. Она опускается на стул и открывает комикс, её губы слегка поджаты. Но я выбрал бы жизнь с Лили в самые тяжелые времена, чем жизнь без Лили вообще.

И в этом вся правда.

4. Лорен Хэйл

.

0 лет: 01 месяцев

Сентябрь

Мы открыли «Superheroes & Scones» на прошлой неделе.

За три часа до того, как мы распахнули двери, нам пришлось оградить тротуар веревкой, чтобы сдержать очереди и вереницы людей снаружи. С тех пор толпы не утихают. Самое ужасное: мы почти не продаем комиксы. Люди покупают чашку кофе и усаживают свои задницы за столики, ожидая увидеть Лили или меня.

Мы – товар на витрине.

Последние две недели Лили провела в доме в Принстоне, прячась от оживившихся СМИ. Я пригласил её на обед, и она придумала какую-то отговорку насчет учебы. Но я знаю, что она сидит и смотрит залпом какое-то телешоу.

Сейчас я не обращаю внимания на Райка и Коннора, последний из которых принимает наши напитки от официантки. На ней разноцветное сомбреро. Очевидно, у какого-то ребенка был двенадцатый день рождения, поэтому они пели ему по-испански и трясли маракасами. Мальчик выглядел очень счастливым.

Я сосредотачиваюсь на своем мобильном телефоне и пишу Лил.

Я проверю Netflix, когда вернусь домой, нажимаю «отправить», не уточняя. Она поймет, к чему я клоню.

Она быстро отвечает.

Лили: Да пожалуйста. Я учусь :P

Ло: Ты только что показала мне свой язык?

Лили: :P

Хотя это и мило, но смайлик – это её способ уклониться от ответа. Я бы хотел, чтобы она была здесь. Легче понять, что в её голове, когда я вижу её.

– Ты присоединишься к нам на обед, Ло? – спрашивает меня Коннор, в то время как официантка уходит, оставляя нам ещё чипсы и миску гуакамоле.

Я убираю телефон в карман и пытаюсь прогнать разочарование с лица. Это как постоянное дополнение, этот взбешенный взгляд, который я чертовски ненавижу. Я не могу от него избавиться.

Не знаю, как.

Мой взгляд перемещается на того парнишу в центре мексиканского ресторана, сидящего за столиком на десять человек, вокруг него, вероятно, вся семья.

Пока он открывает подарок, его мама собирает упаковочную бумагу и аккуратно складывает её.

Его отец фотографирует.

Я ненавижу всё в этом ребенке. Ненавижу, что он улыбается. Ненавижу, что его обнимают несколько человек. И ненавижу то, что я ненавижу его. Почему счастье других людей должно ощущаться так, будто кто-то бьет меня в живот?

– Ло, – огрызается Райк.

Я смотрю в лица своему единокровному брату и Коннору. Иногда они едва терпят друг друга, поэтому я удивлен, что они выбрали сесть рядом друг с другом.

– Я здесь, не так ли? – резко говорю я и прислоняюсь спиной к своему деревянному стулу, пытаясь расслабить напряженные мышцы. Мы сидим в глубине помещения, подальше от пристальных взглядов и окон.

Никаких камер. Никаких папарацци.

Это дает мне большее ощущение сводобы, чем я могу объяснить.

– Физически ты здесь, – отвечает Коннор. – Но я предпочитаю стопроцентное внимание со стороны людей.

Райк отпускает невеселый смешок.

– Ты никогда не меняешься, да? Всё такой же нарцисс.

Я жую чипсы и говорю: – Я бы сказал выпендрёжник.

– И это тоже, – соглашается Коннор с растущей ухмылкой. – И что, что я люблю себя. Не многие люди могут похвастаться тем же – а очень зря.

Я жду, когда он обратит своё внимание на меня.

Но он смотрит в сторону сальса-бара, потягивая воду.

Я кладу в рот еще один чипс и пытаюсь расслабиться. Я не ставлю под сомнение ни черную рубашку Коннора, ни его дорогие часы, ни его волнистые идеально уложенные каштановые волосы. Парень собран, в отличие от моего брата, который, кажется, только что вылез из кровати: взъерошенные темно-каштановые волосы, небритая челюсть и футболка Пенсильванского университета.

Думаю, я нахожусь где-то посередине.

По крайней мере, надеюсь на это.

– Как Лили? – спрашивает меня Коннор.

– Как Роуз? – отклоняюсь я от ответа и тянусь за своим напитком. За водой.

– Занята. Взвинчена. Ты знаешь, что она теперь занимается организацией свадьбы, вместо Саманты?

– Да, – я в курсе. – Лили и её мама пока не разговаривают.

Не знаю, смогут ли они когда-нибудь наладить отношения. Всё настолько сложно, что я не уверен, что открытие линий коммуникации – это правильный шаг. Лили была уничтожена после того, как мама сказала ей, что она – полное разочарование.

Саманта всю жизнь защищала репутацию своей семьи, а её собственная дочь всё испортила.

Лили думает, что наш брак восстановит разрушенную связь между ней и её мамой, но я ни на что не рассчитываю. Мне очень не хочется видеть лицо Лили, когда она поймёт, что её мама всё ещё таит в себе глубоко укоренившуюся обиду.

Поэтому я веду обратный отсчет до нашей июньской свадьбы, испытывая лишь страх.

Коннор открывает рот, и я его прерываю.

– Ты уже снял пояс целомудрия со злой ведьмы? – спрашиваю я, перенаправляя разговор на его отношения. – Или он всё ещё на месте?

– Роуз всё ещё девственница, – говорит он так, будто это его нисколько не беспокоит. Он в отношениях с ней уже почти целый год, и они почти ничего не делали, по крайней мере, из того, чем Лили и Коннор поделились со мной. Роуз – она не рассказывает мне ни малейшей детали, хотя и ожидает, что я буду афишировать свои. Просто чтобы убедиться, что я не препятствую выздоровлению ее сестры.

Чего я и не делаю.

Я беру чипсы из корзинки, ожидая, пока острый соус пропитает мои куриные тако.

– Следи за её ногтями. Я бы очень не хотел, чтобы она испортила твоё милое личико.

– Я не боюсь Роуз, но спасибо за беспокойство, дорогой, – он подмигивает.

Я прикасаюсь к своему сердцу.

– В любое время, любовь моя.

Райк закатывает глаза и еще больше сползает на своем стуле, задумавшись.

– Может, оставите это на потом, когда меня не будет рядом? – говорит он.

– Гомофоб? – спрашиваю я, макая чипсы в сальсу. Я не ожидал, что мой брат может быть таким.

– Нет, – огрызается Райк, словно это очень далеко от истины. – Просто раздражен.

Думаю, он просто завидует моим отношениям с Коннором. У нас всё просто. Мы друзья. Но с Райком... это просто... не может быть так. Между нами слишком много всего произошло, чтобы ситуация не была сложной и запутанной.

Райк достает свой телефон и пишет кому-то смс, после чего кладет свой сотовый на стол рядом с моим. Когда официантка возвращается, мы делаем заказ, и тут три девушки громко начинают хихикать у барной стойки. Они замечают нас сзади и хлопают друг друга по рукам. Я читаю по губам: Это они.

Все они одеты в тематические футболки женского сообщества, такие как «Вперед Греки!» и «Попробуй и обыграй нас», и беговые шорты. Им за двадцать – такие девушки учатся в колледже, из которого меня исключили.

В университете Пенсильвании.

Райк открыто рассматривает девушек, и они чуть не вскрикивают, выпучив глаза.

– Можно подумать, что ты только что прокатил их на своем Maserari, – говорю я брату.

– У меня нет Maserari, – это вообще-то была фигура речи, он встает и бросает салфетку на стул. – Дайте мне пять минут.

Коннор убирает телефон в карман.

– Так долго?

– Отъебись, – легко говорит Райк, прежде чем уйти к девушкам.

Мне кажется, рыжая с краю сейчас упадет в обморок.

Они практически подпрыгивают на своих барных стульях, и Райк приближается к ним, используя любую тактику, которая у него есть, чтобы завести разговор. Невысокая блондинка с темно-красной помадой говорит с Райком, но указывает прямо на Коннора.

– Похоже, ты понравился одной из них, – говорю я Коннору.

Он машет им самым уклончивым образом, который я когда-либо видел. Дружелюбно, не так, словно отмахивается от них, но наполовину отстраненно, как будто он молчаливо не заинтересован.

– Кобальт, – кричит Райк. – Они хотят знать твой IQ.

– Выше, чем у тебя.

Райк закатывает глаза и поворачивается к нам спиной, продолжая разговаривать с девушками.

– Вот это пикаперская фраза, – говорю я. – Проклятье, я упустил шанс использовать её на тебе.

Когда я впервые встретил его, я был уверен, что он асексуал. Лили подозревала, что он гей. А сейчас я даже не знаю, кто он.

Для меня он просто Коннор.

Может быть, в этом всё дело.

– Я бы тебе не отказал, – Коннор откинулся в кресле, проверяя свои часы с золотым и черным напылением.

– Почему?

– Ты хорошо выглядишь, – подшучивает он. – Не так хорошо, как я, конечно, но никто так не выглядит. Так что я бы не стал ставить это тебе в минус.

До того, как я перестал пить, я сидел в баре с Коннором, и люди восхищались им. Сто девяносто три сантиметра ростом с этими несносно уверенными голубыми глазами.

Коннор Кобальт – лакомство для всех кисок и членов.

Он знает это, но ему почти всё равно.

Оказывается, у Коннора есть свой типаж, и так случилось, что она сейчас демонстративно шагает по ресторану. Я громко стону, когда слышу цоканье её тринадцатисантиметровых каблуков и вижу её пронзительные желто-зеленые глаза. Но Роуз сосредоточена только на одном человеке.

Она поднимает свои солнцезащитные очки Chanel на макушку, а затем занимает место Райка рядом с Коннором. Он приветствует её несколькими словами на французском, и она отвечает ему на том же языке. Его рука скользит по спинке ее стула, его тело собственнически склоняется к ней.

Если девушки в баре не осознавали, что он официально занят, то теперь это всем ясно.

– Привет, Роуз, – говорю я без энтузиазма. – Думал, ты не сможешь прийти на обед.

– У меня есть десять минут, – говорит она, подзывая официантку. – Я решила заскочить, чтобы позлить тебя. Это пункт №3 в моем списке ежедневных дел.

– Я так и думал, – говорю я. – А подпиливание когтей – это пункт №4?

Она бросает на меня свирепый взгляд.

Я отвечаю ей тем же.

– Дети, – говорит Коннор, – могли бы вы ссориться, когда у Роуз не будет доступа к ножам, а Лорен не будет рядом со столами, которые он может перевернуть? Я нахожу потасовки в кафетерии дико забавными, но не тогда, когда нахожусь под перекрестным огнем.

– Ты спасен, – говорит мне Роуз, как злодей из плохого боевика. Она произносит это полусерьезно, что очень глупо.

– Спасибо, Дарт Вейдер.

Она показывает мне средний палец, как раз когда официантка подходит и прочищает горло. Роуз застывает с рукой в воздухе.

Я смеюсь – просто великолепно.

Роуз практически не выглядит смущенной. Она опускает палец и говорит: – Я бы хотела замороженную маргариту, без соли.

– Могу я попросить Ваши документы?

Роуз открывает кошелек и показывает официантке своё удостоверение.

– Спасибо. Сейчас принесу. Что-нибудь ещё? – она поправляет своё сомбреро.

– Да, – говорю я, – паяльную лампу, чтобы разморозить сестру моей девушки, – сухо улыбаюсь я. – Спасибо.

– А мне мухобойку, чтобы я могла прихлопнуть парня моей сестры.

Официантка открывает рот, частично, но слова не выходят.

– Маргариты будет достаточно, – говорит ей Коннор с теплой улыбкой.

Она сглатывает.

– Будет готово через секунду...

Когда она уходит, мой телефон пикает на столе. Я беру его и открываю сообщение.

Дэйзи: Увидимся завтра.

Я полностью застываю.

Переворачиваю телефон и замечаю темно-зеленый чехол, в отличие от моего черного. Я случайно взял телефон Райка.

Мораль, этика – меня учили срать на них.

Без всяких колебаний я просто быстро пролистываю сообщения, дойдя до самого верха разговора. Мои пальцы поднимаются к губам в тревоге, мои быстрые мысли заглушают французский разговор Коннора и Роуз.

Дэйзи: Ты забыл свою майку у меня, знаешь ли.

Райк: Оставь себе.

Какого хуя? Я тяжело дышу, темные эмоции нахлынули на меня со всех сторон. Одни неразличимы, другие очень ясны. Дэйзи всего шестнадцать.

Это всё, о чем я могу сейчас думать.

Еще в Канкуне я дал обещание доверять Райку, не приставать к нему по поводу их крепнущей дружбы. Я серьезно пытался.

Мой взгляд переходит на моего брата в баре. Он обрабатывает фигуристую брюнетку, ее рука лежит на его в то время, как она смеется над чем-то, что он сказал.

Она так же усердно обрабатывает его.

И я представляю, как Райк морочит голову Дэйзи – вот так просто. Словно она ещё одна девушка в баре. Как он пытается заняться с ней сексом на одну ночь или на неделю, может быть, на месяц.

Ничего больше.

Представляю поддразнивания.

Флирт.

Не знаю, во что он играет с младшей сестрой Лили, но это неправильно. Он может переспать с любой девушкой – зачем ему нужна именно она?

Или он просто дает ей ложные надежды, не планируя ничего больше делать?

Он получает от этого удовольствие?

Я спрошу его, думаю я. Это единственное, что останавливает мою ногу от нервных подергиваний.

Вернёмся к сообщениям.

Дэйзи: Я могу просто отдать тебе рубашку, когда мы поедем кататься.

Райк: Как хочешь. Только убедись, что в этот раз ты, блять, наденешь ботинки, а не шлепанцы.

Дэйзи: Это были сандалии. А еще я только что нашла твои шорты. Надену их, когда увижу тебя в следующий раз ,)

Серьезно?

Райк: Просто надень эти гребаные ботинки, Кэллоуэй.

Дэйзи: Ты хочешь, чтобы я каталась голой? Обычно я делаю это только после второй базы¹.

Райк: Я бы предпочел, чтобы ты надела мои шорты.

Дэйзи: Тебя заводит, когда девушки носят твою одежду?

Райк: Увидимся завтра, Дэйз.

Дэйзи: До завтра.

Это было самое последнее сообщение.

– Ты в порядке, Ло? – спрашивает Коннор, не обращая внимания на мое изменившееся выражение лица. От моих мышц практически исходит жар.

Роуз крутит соломинку в своей маргарите. Я даже не заметил, как официантка снова подошла.

– В полном, – холодно отвечаю я.

Спустя секунду или около того Райк возвращается к столу с салфеткой и садится рядом со мной на свободное место.

– Она дала мне свой номер и адрес.

Он убирает бумажку с нацарапанной информацией в карман, а потом протягивает руку и берет свою воду, которая стоит рядом с Роуз.

– Эта девушка знает, что ты просто хочешь её трахнуть? – спрашиваю я грубо.

Напряжение распространяется по столу, но раскаяние где-то далеко-далеко – в другой вселенной. В душе какого-то хорошего парня.

– Да, – говорит Райк, растягивая слово и изучая выражение моего лица. – Думаю, она поняла, когда я сказал, что не ищу ничего серьезного, – он делает паузу. – Я сделал что-то...?

Я двигаю телефон по столу, выложенному мозаичной плиткой, и кладу его прямо перед ним.

Поскольку его стул стоит рядом с моим, ему приходится повернуть своё тело ко мне.

– Ты читал мои гребаные сообщения? – он хмурится.

– Почему она с тобой флиртует?

Райк озабоченно проводит рукой по своим густым каштановым волосам.

– Наш диалог невинный, Ло.

Это не то, что я хотел услышать.

– Она знает об этом?

– Да, – выдавливает он.

– Откуда? Откуда она, блять, это знает, Райк? Ей шестнадцать, а ты даешь ей ложные надежды.

Роуз перестает потягивать свою маргариту.

– Мы говорим о моей младшей сестре?

– Мы не должны вмешиваться в это, Роуз, – говорит ей Коннор.

Роуз огрызается на него по-французски, и они начинают спорить на иностранном языке.

Райк стонет от досады и раздражения.

– Я не пытаюсь дать ей ложных надежд.

Я выхватываю у него телефон.

– Да ладно тебе, Ло, – жалуется он.

Я поднимаю палец и прокручиваю сообщения, а затем читаю: – Я бы предпочел, чтобы ты надела мои шорты. Что это?

– Шутка.

Я свирепо смотрю на него, в двух секундах от того, чтобы швырнуть телефон ему в лицо.

– Грязная шутка, – перефразирует он. – Ладно, я знаю. Это выглядит плохо, – он делает глубокий вдох, почти рычит. – Не суди меня так, блять, строго. Всё это не специально. Просто я такой.

Я ненавижу это оправдание. Он всегда его использует. Он винит свой характер во всем, словно он козел отпущения.

– Я никогда не видел, чтобы ты так разговаривал с другими девушками.

– Это потому что другие девушки не разговаривают так со мной. Она, блять, сумасшедшая и дерзкая...

Его рот остается открытым, словно он собирается сказать что-то ещё, но затем его губы смыкаются. Он переосмысливает последнее утверждение.