Текст книги "Экзекутор"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

30

В свое время Юнион стейшн Лос-Анджелеса был самым большим железнодорожным вокзалом Америки. Возведенная в 1939 году, чтобы объединить пассажирские терминалы трех различных железных дорог, станция до сих пор служила средоточием транзитных путей. Хотя ее внешний вид представлял собой успешное сочетание испанской миссии, мавританского и современного архитектурных стилей, Юнион стейшн Лос-Анджелеса самое лучшее впечатление производил изнутри. Он был заботливо обновлен, появились оригинальные светильники, мозаичный каменный пол и изразцовые стены.

Кроме красоты, станция отличалась и тем, что тут постоянно кишели пассажиры и туристы, но казалось, что сегодня их больше, чем обычно.

Девушка бежала со всех ног, постоянно уворачиваясь от столкновений с другими пассажирами. Люди двигались со всех сторон, и казалось, каждый из них спешит. Успешно обогнув толстую женщину с ребенком в коляске, она едва не налетела на девчушку, которая, похоже, потеряла родителей. Когда наконец она добралась до эскалатора, уходящего на нижний этаж вокзала, она вспотела и запыхалась.

– Простите, пожалуйста, – то и дело торопливо говорила она, протискиваясь и спеша вниз по ступенькам.

Вылетев на платформу, она увидела, как закрываются двери вагона Красной линии метро.

– О нет, нет!

Поезд начал набирать скорость.

Она кинулась к нему, но поняла, что это без толку.

– Опять опоздала… великолепно, – прошептала она. – Как раз то, что мне и надо было.

Она поискала стенд объявлений. Как минимум пятнадцать минут до следующего поезда Красной линии. Несмотря на только что отошедший поезд, платформа по-прежнему была забита.

«Куда, черт побери, вся эта публика сегодня едет?» – подумала она, осматриваясь. Ее взгляд остановился на пустой стеклянной витрине для плакатов, и она увидела свое отражение. Длинные темно-каштановые волосы по-прежнему были аккуратно убраны на затылке в конский хвостик, но нос покраснел от холода, а на лбу выступили капли пота от ее стараний успеть к поезду. Ей настоятельно требовалось привести себя в порядок.

Главный этаж был запружен народом. Туристы шумно прогуливались, восхищаясь мигающими огоньками и блестящими игрушками. Она даже не обращала внимания на красочные рождественские украшения. Они напомнили ей родной город и родительский дом. Место и людей, которых она изо всех сил старалась забыть. Она посмотрела на часы, прежде чем отправиться в дамскую комнату в дальнем конце зала. На этот раз спешить не стоит. Высокий худой мужчина с красным кожаным портфелем злобно улыбнулся ей, и она содрогнулась всем телом.

«Леди и джентльмены, – объявил голос диктора. – Из-за технической неисправности на „Першинг-сквер“ объявляется пятиминутное опоздание следующего поезда Красной линии. Приносим извинения за доставленное неудобство».

– Фантастика, – пробормотала она. – Нет, это явно не мой день.

Внезапно она почувствовала, как защемило сердце. Палящий жар мгновенно охватил все тело; горло сдавило так, что ей стало трудно дышать. Станция стала вращаться перед глазами. Замелькали точки света, но они быстро становились и больше, и ярче, пока все, что она видела, не превратилось в яркий белый свет. И тогда это случилось.

Яркий свет сменился черно-белыми зернистыми изображениями, как будто короткими отрывками из старого фильма. Но то, что она видела, отнюдь не было классикой.

– О господи, нет! – Ее голос дрожал от слез. – Пожалуйста, только не снова.

Изображения плясали всего несколько секунд, но и их хватило, чтобы ее поглотил невыразимый ужас.

Из носа потекла кровь. Что-то словно кувыркнулось в желудке, и она подавилась желчью, которая хлынула ей в рот. Ей отчаянно требовалось добраться до дамской комнаты.

«Пожалуйста, помогите мне, кто-нибудь!» – шевельнулись ее губы, но из них не вырвалось ни звука. Ноги подкосились, и она упала на колени, словно в желудке что-то взорвалось. И прямо здесь, в середине главного зала вокзала Юнион стейшн Лос-Анджелеса, она потеряла над собой контроль, и ее вырвало.

31

Хантер жил один. Он никогда не был женат и в отношения с женщинами, которые у него, случалось, возникали, старался не углубляться. Женщины, с которыми он встречался, сначала, казалось, глубоко понимали, какие требования к нему предъявляет работа, и какой отдачи требует. Но скоро им хотелось большего. Значительно большего, чем он был готов дать. И хотя порой он чувствовал одиночество, долговременные отношения не вписывались в стиль его жизни. Сексуальная жизнь Хантера состояла исключительно из встреч на одну ночь или кратких отношений, когда он не чувствовал себя связанным. И его это вполне устраивало.

Ему нравилось проводить время в одиночестве. Он чувствовал себя удобно в своей скупо обставленной квартирке с одной спальней. Хорошая книга и двойная порция скотча из его вдумчиво подобранной коллекции всегда расслабляли его. Но не сегодня вечером. Это был всего лишь второй вечер после того, как они нашли тело отца Фабиана, и напряжение быстро дало о себе знать. Он чувствовал необходимость выйти, пройтись, увидеть, как другие люди разговаривают, смеются и вообще ведут нормальную жизнь. Мир мертвых имел обыкновение долго не давать ему покоя.

Ночная жизнь Лос-Анджелеса была самой живой и яркой в мире. От роскошных изысканных клубов, которые посещали знаменитости высшего класса, до дешевых подвальных кабачков. По всему городу были раскиданы бары, посвященные какой-то теме, и ресторанчики. Ты мог выпить даже во внутреннем дворе больницы, где коктейли сбивали официантки в туго обтягивающих черных формах медсестер, или зайти в один из традиционных ирландских баров, где бармен оставлял «Гиннесс», чтобы осела пена, а потом украшал ее трилистником.

Хантер не искал что-то слишком шумное или громкое, так что заведение с живой музыкой и пританцовывающим диджеем его не устраивало. Кроме того, он решил остаться в даунтауне вместо того, чтобы ехать в один из многочисленных баров на пляже. Он расположился в «Золотом суслике» на Западной Восьмой улице. Его спокойная расслабленная атмосфера была именно такой, какой и хотел Хантер.

Он оказался там примерно в девять вечера. В заведении было много народа, но оно не было переполнено. Салон был выдержан в стиле Старого Запада. Он сел в конце стойки и заказал себе порцию односолодового виски. Бармен, высокий коротко стриженый пуэрториканец с аккуратной козлиной бородкой, бросил в бокал два кубика льда, и Хантер смотрел, как они таяли. Он все время старательно перебирал в уме подробности последнего дела. Два дня – а они ничего не добились.

Он покончил со своим скотчем, и его взгляд упал на небольшую группку вокруг игрового автомата «Пришельцы из космоса».

Бармен, не дожидаясь напоминания, налил еще порцию и послал стакан Хантеру.

– Ну, ты и быстр, – сказал тот, кивнув.

– За него уплачено, сэр.

Хантер нахмурился.

– Леди за дальним столиком справа от вас, – сказал бармен, слегка мотнув головой.

Хантер повернулся к тому столику, на который указал бармен. За ним в одиночестве сидела высокая привлекательная брюнетка. Пряди волос кольцами падали ей на плечи. У нее была оливковая кожа и привлекательные карие глаза. Две высокие выпуклости ее кремовой блузки были расположены стратегически правильно, открывая декольте, от вида которого отваливалась челюсть.

Хантер поднял бокал и выдал самую вежливую из своих улыбок.

Она подняла глаза, подмигнула и улыбнулась в ответ, жестом приглашая его присоединиться.

– Вам повезло, – сказал бармен.

– Она часто так себя ведет?

– Я никогда не видел ее здесь раньше, – ответил тот, приглаживая бородку.

– Мне она кажется любителем человечины, – сказал Хантер, не отводя взгляда от брюнетки.

Бармен взял стакан и стал полировать его.

– Меня она может съесть в любое время.

Хантер дружески подмигнул бармену:

– Надеюсь, ничего не случится, – и направился к столику брюнетки.

32

– Спасибо за выпивку. Это очень любезно с вашей стороны, – сказал Хантер, садясь напротив нее.

Она подарила ему улыбку, которая могла бы стать рекламой стоматологического журнала.

– Без проблем. Приятно встретить человека, который понимает толк в хорошем напитке.

Хантер заметил, что она пьет то же самое.

– Вы любительница скотча?

– Мне нравится крепкий напиток.

Под внимательным взглядом Хантера она сделала глоток односолодового виски.

– Я Роберт, – сказал он, протягивая руку.

– Клер. Клер Андерсон.

Они обменялись рукопожатиями, и Хантер заметил, какая гладкая у нее кожа.

– Вы часто бываете здесь? – спросила она.

– Не очень. Сегодня вечером мне захотелось выпить, но меня не тянуло в какое-то шумное место. А тут дают хороший скотч, да и атмосфера тут… успокаивающая. А как насчет вас?

– А я бываю здесь довольно часто. Моя квартира всего в квартале отсюда.

– Прекрасное место, но по сути не то, где выпивают репортеры, не так ли? – небрежно сказал он.

Ее улыбка не исчезла. Она просто смягчилась и стала более доверительной.

– Насколько я понимаю, вы еще тогда опознали меня?

– У вас была другая прическа. Больше локонов. Но я запомнил вас по церкви Семи Святых. Вы спросили, считаю ли я преступника серийным киллером, еще до того, как я взглянул на место преступления.

Клер вскинула брови, признавая догадку Хантера.

– Что ж, теперь, когда вы увидели место преступления, как вы думаете – это могло быть делом рук серийного убийцы?

– Вы хорошо начали. – Хантер разочарованно покачал головой. – Поставили мне выпить и все такое. Может, стоило бы завязать светский разговор или даже пофлиртовать, прежде чем задавать вопросы?

– Если хотите, можем заняться и этим.

– Я думаю, что так будет лучше.

– Так о чем вы хотите завести светский разговор, детектив Хантер?

– Можете звать меня Робертом.

– Так о чем вы хотели бы завести светский разговор, Роберт?

– Давайте начнем вот с чего. – Потянувшись к ее стакану, он перелил его содержимое в свой. – Что вы на самом деле пьете?

Пару секунд она рассматривала его.

– С чего вы взяли, что скотч – это не мой напиток? – с вызовом спросила она.

Хантер вскинул брови.

Она продолжала смотреть на него еще несколько секунд прежде, чем ее губы растянулись в новой улыбке.

– Ладно, вы меня раскусили. Джин с тоником.

Минутой позже Хантер вернулся к столу с высоким бокалом со льдом, в котором был джин с тоником.

– Спасибо, – сказала она, прежде чем приложиться к бокалу. – Давайте начнем все сначала, ладно? – Она протянула ему руку. – Я Клер.

– О, то есть вы назвали мне свое настоящее имя?

Она кивнула.

На этот раз Хантер не стал пожимать ей руку.

– И из какой вы газеты?

Клер, не оскорбившись, убрала руку.

– Из «Лос-Анджелес таймс». – Она помедлила секунду. – Строго говоря, у меня испытательный срок.

– Понимаю. И вы думаете, что история серийного убийцы станет тем ключом, который поможет вам, трепеща крылышками, легко миновать испытательный срок?

– Давайте считать, что это не помешает.

Хантер сделал еще глоток.

– К сожалению, не думаю, что смогу помочь вам.

– Бросьте, Роберт. Мне нужна всего лишь небольшая подсказка. Та, которую не смогут раздобыть другие репортеры. И этого достаточно, потому что у других вообще ничего не будет.

– Потому что ничего и нет.

– Вы шутите? Кто-то обезглавил священника и приставил собачью голову ему к шее. Киллер раскрасил кровью всю церковь. Это поведение рехнувшегося психопата, а не обыкновенного убийцы, и вы это знаете. Все это было хорошо продумано. И он сделает это снова, если еще не сделал. Как вы думаете?

Хантер улыбнулся:

– Вы себя умно ведете. Пытаетесь побудить меня к комментариям, высказывая собственное мнение. Вы научились этому на факультете журналистики?

Клер провела левой рукой по волосам.

– Два семестра по психологии в университете штата Айдахо.

– Вы из этого картофельного штата?

– В Айдахо есть не только картошка, – серьезно ответила она.

– Не сомневаюсь, что есть.

– И кроме того, я читала вашу книгу.

Хантер поднял глаза, позволив молчанию затянуться.

– Я никогда не писал книг, – покачав головой, отрезал он.

– О'кей, это был реферат вашей докторской диссертации о поведении и действиях преступников. Он был издан в виде книги и до сих пор служит обязательным чтением в учебном центре ФБР. – Клер заметила вопросительный взгляд Хантера. – Я встречалась со стажером ФБР, – невозмутимо объяснила она. – Ваши тезисы требовали очень внимательного чтения, но были исключительно хороши. И нет ничего удивительного, что каждый криминалист ФБР должен был изучать их. Я удивлена, почему они не пригласили вас читать лекции.

«Она сменила тактику, – подумал Хантер. – Теперь ее подход будет основан на лести».

– В то же время я быстро выяснила, кто вы такой, – продолжила она. – Одаренная личность, вундеркинд. Вы посещали школу Мирмана для особо одаренных, пулей проскочили университет и получили докторскую степень в двадцать три года. Впечатляюще. Как получилось, что такой человек, как вы, стал детективом, а не миллионером?

Из музыкального ящика послышались звуки «Ган'с энд Розес».

– Из истории моей жизни бестселлера не получится.

– Я не собираюсь писать его, – небрежно ответила Клер. – Но ваша книга меня заинтриговала. Особенно восхитила часть о ритуальных убийцах. Я искренне поверила в ее справедливость, но кое-что в ней смущает меня.

– Что бы это могло быть?

– Разве что вы решительно изменили свои взгляды или вы хотите противоречить собственным тезисам, но я знаю, вы не верите, что убийство в церкви носит разовый характер. Я права?

– Вы снова за свое, – ответил Хантер. – Излагаете мне свои мысли и ждете, что я соглашусь с ними или отвергну их.

– Бросьте, Роберт. Дайте мне поработать над этой историей вместе с вами. Я сделаю большое дело. Я смогу сделать вас знаменитым.

Хантер хмыкнул, положил ногу на ногу и обхватил руками колени.

– Знаменитым?

– Вы великий детектив. Я знаю это потому, что изучала вас. Ваши результаты, особенно когда дело касается поимки опасных преступников, просто выдающиеся, но, кроме горстки людей, этого ничто не знает. Вы заслуживаете признания. Лос-Анджелес отчаянно нуждается в герое.

Хантер неторопливо сделал очередной глоток скотча. Клер Андерсон действительно очень хороша в этой игре с льстивыми уговорами.

– Я вполне счастлив тем, что собой представляю, – ответил он. – И не хочу быть героем. И у меня нет потребности быть знаменитым.

– На это я не куплюсь. Вы счастливы?

Хантер сложил на груди руки.

– Мне нравится мой образ жизни. Я люблю…

– …Быть одиночкой?

Хантер промолчал.

– Отлично. – Наклонившись вперед, Клер поставила локти на стол. – Ответь мне – не для записи – не как коп, а как криминальный психолог… просто чтобы утолить мое любопытство.

Хантер с интересом вскинул левую бровь.

– Не для записи?

– Да. Я обещаю.

– Валяй.

– Давай предположим, что ты не расследуешь это дело, а просто изучаешь его. И ты должен создать личность убийцы исходя только из того, что увидел в церкви Семи Святых. Указывают ли данные этой неопознанной личности на то, что он, возможно, снова совершит нападение или совершил его в прошлом? Или в наличии и то и другое?

Хантер издал сдержанный смешок.

– Ты не сдаешься, не так ли?

– Сделай я это, не была бы хорошим репортером, – ответила Клер, подмигнув.

Хантер допил скотч и поставил бокал на стол, подчеркнуто стукнув им. Клер сделала то же самое.

– Еще по разу? – спросила она.

Хантер с сомнением посмотрел на часы.

– Брось, у тебя же нет жены, к которой надо возвращаться домой, верно?

– Почему-то я догадался, что ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

Клер хихикнула:

– Как я говорила, пришлось немного тебя изучить. – Она поняла, как дико это звучит, и быстро поправилась: – Не с психологической точки зрения, а как сталкера. Такое изучение – часть журналистской работы.

Молчание.

– Послушай, я обещаю, что больше не буду задавать вопросов об этом деле.

Хантер скорчил физиономию.

– Вот уж в чем я серьезно сомневаюсь.

– Вот что я тебе скажу, – вставая, бросила Клер. – У меня в этом баре кредит. Закажи, что ты хочешь, и принеси мне еще джина с тоником, пока я схожу в дамскую комнату. Мы пропустим здесь еще по разу, а потом, может быть, переберемся куда-то еще. Моя соседка по квартире уехала на уик-энд. – Она заманчиво улыбнулась.

«Она собирается пройти весь путь до конца». Клер должна быть восхитительна в постели, решил Хантер, но ее исполнение будет в прямой зависимости от той информации, которую сможет предоставить любовник. Именно ради нее она и будет заниматься любовью, а не ради мужчины.

– Послушай, Клер. Ты очень привлекательная женщина. Я уверен, ты знаешь, что можешь выбрать любого из посетителей этого заведения и пригласить к себе домой.

– Я выбрала тебя.

Хантер засмеялся:

– И я польщен. Но причина выбора неправильная, и ты это знаешь.

– Порой неправильная причина становится самой лучшей.

– Как и большинство ночей. Тут я согласен с тобой. Но сегодня вечером я должен получить обеспеченный чек.

– Ты отвергаешь меня? – Она была искренне оскорблена.

– Не совсем. – Хантер помолчал. – Давай сделаем вот как. Когда расследование будет закончено, я приглашу тебя на обед. Вот тогда и посмотрим, останется ли еще у тебя желание пригласить меня к себе выпить.

33

Хантеру удалось урвать всего три с половиной часа сна. Хотя был на ногах с половины пятого, в кабинет он вошел только после восьми. Гарсия за своим столом читал один из дневников отца Фабиана. Глаза у него были покрасневшими, и под ними виднелись темные круги.

– С которого часа ты здесь? – спросил Хантер, прикрывая за собой дверь.

Гарсия положил блокнот на стол, откинулся на спинку стула и стал массировать онемевшую шею.

– С половины восьмого, но я полночи читал.

Хантер кивнул:

– Я тоже.

Гарсия заметил, что у него под мышкой было два блокнота.

– Далеко ли продвинулся? – Он кивнул на дневники.

– Я прочел оба. – Хантер положил их на стол.

– Ты одолел за ночь четыреста страниц? – Гарсия не мог скрыть удивления.

– Я читал быстро и почти не спал.

– Нашел что-нибудь?

– Ничего из того, что может помочь в расследовании. Но отец Фабиан жил в состоянии беспокойства. – Хантер прислонился к своему столу и засунул руки глубоко в карманы. – Он думал о самоубийстве – дважды.

Гарсия кончиками пальцев протер глаза.

– У меня уже косоглазие. Но я ничего не нашел. Есть что-нибудь толковое в донесениях?

Каждый вечер перед уходом Хантер лично проверял все звонки и сообщения, которые собирала специальная команда.

– Ничего. Пока больше двухсот звонков, и все – полная чущь.

Кто-то постучал в дверь.

– Войдите, – отозвался Хантер.

В кабинет вошел Хопкинс, неся синюю пластиковую папку. У него тоже был усталый вид.

– У меня есть кое-какие предварительные результаты по тому поиску, который вы мне поручили, – сказал он Хантеру, но тот, подняв руку, остановил его.

– Я думаю, что мы должны сделать перерыв и расстаться с офисом и компьютерными экранами. Стоит неплохой день. Что вы скажете, если мы попьем кофе в Литл-Токио? Смена декораций пойдет нам на пользу.

– Я за, – поднял руку Гарсия.

– Конечно. Мне нравится это место, – кивнул Хопкинс.

Литл-Токио – это маленький район в деловой части Лос-Анджелеса, как раз через дорогу от Паркер-центра и их отделения. Он представлял собой один из трех официальных японских городков в Соединенных Штатах, и, если вам нравилась японская кухня, здесь она была лучшей в Лос-Анджелесе.

Хопкинс предложил кофейню Поппи, на южной стороне Литл-Токио. Он ел тут много раз и считал здешний кофе лучшим.

Несмотря на ранний час, кафе было заполнено. Все они заказали черный кофе, а Хопкинс к тому же орехи в шоколаде.

– Вы, ребята, должны попробовать хоть один такой орешек, – сказал Хопкинс, когда они заняли последний свободный столик у дверей. – Они такие сытные, что ими можно питаться.

– Я за, – сказал Гарсия, поднимая правую руку.

– Ты себя прикончишь. – Хантер улыбнулся и тут же нахмурился, глядя, как Хопкинс кидает в свой кофе четыре куска сахара. – Так что ты выяснил? – спросил он.

– Немного, – разочарованно ответил Хопкинс. – Я изучил все, что вы просили. Все документы о насилии против церквей за последние пять лет. – Он вынул несколько листов из своего досье и стал просматривать их. – Я все выяснил о вандализме, граффити, о нескольких разбитых окнах, об украденных предметах, о нескольких попытках поджога – но нигде не было ни намека на физическое насилие против священников. Тем не менее имелось несколько случаев изнасилования монахинь.

– Это не попадает в ту категорию, которую мы ищем. – Хантер слишком быстро отпил кофе и обжег себе нёбо.

– Я знаю, но тем не менее это черт знает что. – Хопкинс разжевал свой орех и вытер губы зеленой бумажной салфеткой. – Второе, о чем вы попросили узнать: убийства, сопряженные с ритуалом и пытками. Список довольно длинный.

Хантер предполагал, что так и должно быть.

– Я отфильтровал результаты исходя из критериев, которые вы мне дали. Первый – преступники, которые еще не пойманы, и второй – использование каких-либо животных.

– И что удалось выяснить?

– Попадалось много убийц, склонных к обильному кровопролитию. Многие из них имели отношение к бандам, к войнам из-за территорий и наркотиков. Но у остальных, если не считать крови, не было никаких ритуальных характеристик.

– Что относительно животных? – спросил Хантер, дуя на свой кофе.

– Собачьей головы не было. По сути дела, в единственном за пять лет из найденных мною случаев на месте преступления была оставлена голова животного – голова лошади.

– Итальянская мафия, – сказал Хантер.

– Это теория, – согласился Хопкинс. – Дело так и не было раскрыто.

– Так какие другие животные использовались в преступлениях? – спросил Гарсия, когда Хопкинс сунул в рот другой орех.

Они не стали ждать, пока он прожует и проглотит его.

– Некоторые. Крысы, свиньи, голуби, кошки… Но больше всего было цыплят. Особенно их кровь. Немало их использовалось в черной магии вуду. Больше всего этим занимались выходцы с Ямайки и…

– Бразильцы, – кивнул Гарсия.

– Бразильцы? – повернулся к партнеру Хантер.

– В Бразилии это называется макумба. Что-то бразильцы унаследовали от рабов, которых привозили из Африки. – Гарсия покачал головой, давая понять, что не хочет вдаваться в исторические подробности. – У них было много ритуалов, и они включали жертвоприношение цыплят и использование их крови.

– Я часами лазал по Сети, – сказал Хопкинс, – пытаясь найти хоть какой-то намек, когда чью-то голову заменяли собачьей, – и ничего. Как вы просили, – повернулся он к Хантеру, – я проверил все агентства помощи животным в Лос-Анджелесе. Не было найдено ни одного тела пропавшей уличной собаки без головы. Я продолжаю проверять, но на данный момент мы в тупике.

Хантер обеими руками растер лицо. Сегодня утром он не побрился, и однодневная щетина колола ему ладони.

– Кроме того, я связался с детективами во всех бюро, как вы и просили меня, – продолжил Хопкинс. – Об обезглавливании, о собачьей голове или о номере на теле – ничего. Если у киллера на счету две предыдущие жертвы, ни одна из них еще не найдена.