Текст книги "Экзекутор"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

8

Комната была маленькая, плохо освещенная и лишенная каких-либо удобств. На стенах, оклеенных мутно-синими с белым обоями, висели несколько религиозных рисунков в рамках. У восточной стены стоял высокий книжный шкаф красного дерева со старыми книгами в переплетах. Справа от входной двери комната переходила в маленькую кухню. На железной односпальной кровати, которая занимала место между кухней и задней стеной, сидел перепуганный мальчишка. Он был маленький, примерно пяти футов, и тощий; с узким подбородком, маленькими карими, близко посаженными глазами и приплюснутым носом.

– Мы возьмем их отсюда. Благодарю вас, – сказал Хантер офицеру, стоящему у книжного шкафа, когда он с Гарсией вошли в комнату.

Мальчик, казалось, не заметил их. Его взгляд был прикован к нетронутой чашке кофе в руках. У него были покрасневшие и опухшие глаза, оттого что он плакал.

Хантер заметил чайник, стоявший на плите с двумя конфорками.

– Может, налить тебе еще чашку кофе? Этот, кажется, уже остыл, – спросил он, когда офицер вышел.

Мальчик наконец поднял испуганные глаза.

– Нет, сэр, спасибо. – Говорил он шепотом.

– Ты не против, если я сяду? – спросил Хантер, подходя на шаг.

Мальчик смущенно кивнул.

Хантер сел на кровать рядом с ним. Гарсия остался стоять.

– Меня зовут Роберт Хантер. Я детектив из отдела по расследованию убийств. А этот высокий уродливый тип – мой партнер, детектив Карлос Гарсия.

Намек на улыбку скользнул по губам мальчика, и он украдкой взглянул на Гарсию. Себя он назвал Хермано Кордобес.

– Может, нам лучше поговорить по-испански, мучачо? – спросил Хантер, наклоняясь вперед и принимая позу Хермано. Оба локтя он поставил на колени.

– Нет, сэр. По-английски хорошо.

Хантер облегченно вздохнул:

– Я рад, потому что «мучачо» – это единственное слово, которое я знаю по-испански.

На этот раз шутка сработала, и мальчик широко улыбнулся.

Первые несколько минут они говорили о том, как Хермано стал алтарником в церкви Семи Святых. Отец Фабиан нашел его на улице, где тот попрошайничал. Ему было одиннадцать лет. Две недели назад исполнилось четырнадцать. Он сказал, что убежал из дома от жестокого отца, когда ему было десять лет.

Дневной свет стал пробиваться в комнату сквозь старые занавеси, как раз рядом с кроватью Хермано, когда Хантер решил, что мальчик достаточно расслабился. Пришло время серьезного разговора.

9

– Сможешь ты мне рассказать все, что случилось сегодня утром? – спокойно спросил Хантер.

Хермано посмотрел на него, и его нижняя губа задрожала.

– Я встал в четверть пятого, помылся, прочитал молитвы и отправился в церковь. Было без пятнадцати пять. Я должен был проверить, все ли в порядке для первой мессы в половине седьмого.

Хантер любезно улыбнулся, позволяя ему исчислять время по-своему.

– Как только я вошел в церковь, сразу почувствовал – что-то не то.

– Как почувствовал?

Хермано поднес правую руку ко рту и стал грызть то, что осталось от ногтя.

Несколько свечей продолжали гореть. Отец Фабиан, закрывая церковь, всегда проверял, потушены ли они.

– Отец Фабиан всегда сам закрывал церковь?

– Да. – Он стал грызть другой ноготь. – Он был один в церкви только в это время дня. Ему это нравилось. – У Хермано прервался голос, и по щекам покатились слезы.

Хантер вынул из кармана куртки бумажную салфетку.

– Спасибо, сэр. Извините.

– Извиняться не стоит, – понимающе сказал Хантер. – Пережди, успокойся. Я знаю, как это трудно.

Хермано вытер слезы и сделал еще один глубокий вдох.

– Могу сказать, что алтарь был в полном беспорядке. Подсвечники валялись на полу. Дароносица лежала на боку, а покров был грязен. Все было измазано.

– Ты не заметил, был ли в церкви кто-то еще?

– Нет, сэр. Не верю, чтобы кто-то был. Было тихо, как всегда в это время. Передняя дверь была закрыта.

– Ясно. Так что ты сделал потом? – спросил Хантер, внимательно отслеживая каждую реакцию Хермано.

– Я подошел к алтарю проверить, что происходит. Подумал, что, может быть, кто-то вломился в церковь и повсюду разбрызгал краску. Ну, как граффити, понимаете? У нас тут не самый лучший район. Кое-какие банды вокруг никого не уважают. Даже Господа нашего Иисуса Христа.

– У вас и раньше были проблемы с бандами? – спросил Хантер, пока Гарсия обыскивал кухню.

– Забавная вещь, сэр. У нас никогда не было с ними никаких неприятностей. Все любили отца Фабиана.

– А как насчет взломов? В церковь или в один из этих домов кто-то залезал?

– Нет, сэр. Никогда. Ведь у нас нет ничего ценного.

Хантер кивнул:

– Итак, что же случилось дальше?

– Я не знал, что делать. Понимал, что у меня никак не получится убрать церковь и подготовить ее к мессе в половине седьмого. А когда я перешел на другую сторону алтаря и увидел на полу рядом с исповедальней… Я запаниковал. Я подумал, что это дьявол.

– Дьявол? – вскинул брови Хантер.

Хермано снова заплакал.

– Человек с собачьей головой, весь залитый кровью. Он выглядел как дьявол. Но это был отец Фабиан.

– Как ты смог это определить? – спросил Гарсия.

– По кольцу.

– Какому кольцу?

– На левой руке у него было большое золотое кольцо с изображением святого Георгия, убивающего дракона, – сказал Хантер, поднимая руку и показывая палец.

Гарсия закусил нижнюю губу, слегка огорченный тем, что, будучи в церкви, он не заметил этого кольца.

– Именно так, сэр, – убежденно сказал Хермано. – Отец Фабиан никогда не снимал его. Он мне рассказывал, что оно – подарок от его бабушки. Когда я увидел кольцо, то понял, что это он. Отец Фабиан. – Хермано закрыл лицо руками и разрыдался. Он так отчаянно всхлипывал, что каждые несколько секунд его сотрясали судороги.

10

Молчание – лучший спутник скорби. Хантер очень хорошо понимал это. Он слишком часто был рядом с людьми, которые испытывали потрясение, обнаружив мертвое тело. И слова, даже самые успокаивающие, редко что-то меняют. Он дал юному алтарнику еще одну бумажную салфетку и подождал, пока он осушит слезы. Когда Хермано повернулся к нему, Хантер увидел, что у него багрово-красные глаза.

– Я не могу понять, сэр. Кто мог так поступить с отцом Фабианом? Он не обидел ни одну живую душу. Он всегда был готов помогать. Не важно кому. Не важно когда. Если кто-то нуждался в нем, он оказывался на месте.

Хантер говорил спокойно и твердо:

– Хермано, ты вроде умный мальчик, и я не собираюсь лгать тебе. Сейчас у нас нет ответов, но обещаю, мы приложим все силы, чтобы найти их. Если ты успокоился, нам надо бы задать тебе еще несколько вопросов.

Хермано высморкался в бумажную салфетку и, нервничая, кивнул.

Хантер извлек из кармана куртки карандаш и маленький черный блокнот.

– Когда ты в последний раз видел отца Фабиана?

– Прошлым вечером, сэр, как раз до начала исповеди.

– В какое время она началась?

– В четверть девятого.

– Так поздно? – вмешался Гарсия.

– Обычно исповедь длится от четырех до пяти дня, – объяснил Хермано. – Но в недели перед Рождеством все сложнее. Приходит слишком много людей, и кроме дневной исподведи примерно за час до закрытия отец Фабиан проводит вторую сессию.

Хантер что-то черкнул в блокноте.

– Оставив церковь, я вернулся в свою комнату, помолился и лег в постель. Встал я вчера в половине пятого.

– После того как лег в постель, ты что-нибудь слышал? – Взгляд Хантера обежал комнату.

– Нет, сэр. Не слышал.

Хантер не был удивлен тем фактом, что Хермано ничего не слышал. Его комната находилась в отдельном маленьком строении на задах церкви. За закрытыми дверями и толстыми стенами – разве что киллер объявил бы о своем нападении через рупор – услышать что-либо было невозможно.

– Насколько я понимаю, комната отца Фабиана как раз под прихожей? – спросил Хантер.

– Да, сэр. – Медленно кивая, Хермано массировал закрытые веки. Несколько новых слез повисло на кончике его красного опухшего носа.

Хантер дал ему несколько секунд, чтобы успокоиться.

– Ты замечал, что в последние несколько дней отец Фабиан, может, как-то изменился? Может, он был возбужденным, нервничал?

Хермано с силой втянул воздух через нос.

– Он плохо спал. Порой я слышал в ранние часы, как он молится в своей комнате.

Хантер откинулся назад на кровати и карандашом приподнял нижний край тяжелой портьеры.

– Ты говоришь, что убирал церковь, так? А это здание, включая комнату отца Фабиана, ты тоже убирал?

– Эти комнаты нет, сэр. – Он покачал головой. – Отец Фабиан жил очень уединенно. Дверь у него всегда была закрыта. Он сам убирался у себя.

Хантер счел это весьма любопытным.

– Ты знаешь, как мы можем попасть в его комнату?

Он робко помотал головой:

– Ключ был только у отца Фабиана.

Хантер закрыл блокнот и сунул его обратно в карман. Встав, он быстро окинул взглядом религиозные рисунки на стенах.

– Ты знаешь его подлинное имя? – спросил он, когда Хермано подошел к дверям.

Гарсия вопросительно посмотрел на Хантера.

Хермано повернулся лицом к обоим детективам.

– По-настоящему его звали Бретт.

Гарсия нахмурился.

– Откуда же взялось имя Фабиан?

– Святой Фабиан, – ответил Хантер, кивая на один из рисунков – человек в белом с белой голубкой на правом плече.

– Это верно, – поддержал его Хермано. – Вы знаете, что, прежде чем стать святым, он был избран папой и… – Он застыл, внезапно что-то поняв. Глаза у него чуть не вылезли из орбит. – О господи!

– Что? – удивленно спросил Гарсия. Его взгляд метался между мальчиком и Хантером.

– Святой Фабиан, – слабым голосом произнес Хермано.

– Что с ним?

– Вы знаете, как он умер? Он был обезглавлен.

11

Расставшись с Хермано, Хантер вернулся в церковь. Бриндл нашел ключ от комнаты отца Фабиана в левом кармане его сутаны. Киллер явно не искал его.

Комната священника была побольше, чем у алтарника, но такая же простая. Еще один книжный шкаф, уставленный фолиантами, старый письменный стол и узкая кровать. В дальнем углу – его личный алтарь, плотно заставленный религиозными фигурками. Комната безукоризненно чистая, но в воздухе висит запах старой плесени. Кровать аккуратно застелена. Прошлой ночью в ней не спали.

В шкафу отца Фабиана помещались рабочая одежда, несколько рубашек с длинными рукавами, джинсы, темно-синий костюм в полоску и поношенные туфли.

– В этой комнате пахнет, как в доме моего дедушки в Бразилии, – заметил Гарсия, проверяя ящик письменного стола, пока Хантер неторопливо просматривал названия книг в шкафу.

– Хермано был прав, – сказал Гарсия, поднимая рукой в латексной перчатке паспорт. – Подлинное имя нашего священника было Бретт Стюарт Николс. Родился 25 апреля 1965 года здесь, в Лос-Анджелесе. Я не удивлен, что он сменил имя. Отцу Бретту такое кольцо не подошло бы.

– В паспорте есть какие-то печати? – с интересом спросил Хантер.

Гарсия пролистал первые несколько страниц.

– Только одна виза. В Италию, три года назад.

Хантер кивнул.

– Что-нибудь еще есть в ящике стола?

Гарсия еще порылся в нем.

– Несколько записок, карты Святого Джорджа, карандаши, ручки, резинка… и газетная вырезка.

– О чем?

– Об отце Фабиане.

Хантер присоединился к Гарсии, чтобы взглянуть на нее. Статья появилась в «Лос-Анджелес дейли ньюс» одиннадцать месяцев назад. Фотография добродушного священника, окруженного улыбающимися детьми, венчала статью. Заголовок гласил: «СВЯЩЕННИК ИЗ КОМПТОНА – НАСТОЯЩИЙ САНТА-КЛАУС». Остальная часть статьи была посвящена рассказу, как отец Фабиан тратил часть своего жалованья, чтобы вызывать улыбку на лицах бездомных детей в шести сиротских приютах, когда раздавал им подарки.

– Похоже, что он действительно был хорошим человеком, – оценил статью Хантер, возвращаясь к книжному шкафу.

Гарсия кивком выразил согласие с ним и вернул вырезку в ящик стола.

– Я думаю, что сегодня вечером нас не ждет такое общество, – сказал он, разглядывая фигурки на маленьком алтаре.

Вечеринка по поводу отставки капитана Болтера была назначена на пять часов дня в заведении «Редвуд – бар и гриль».

– Скорее всего, нет. – Присев на корточки, Хантер вытащил с нижней полки том в кожаной обложке и пролистал несколько страниц, после чего сунул его обратно и повторил процесс с другим томом.

И со следующим.

И еще со следующим.

Все они были написаны от руки.

– Что ты там нашел? – спросил Гарсия, заметив интерес Хантера, который прочитал несколько страниц.

– Целая куча рукописей или чего-то в этом роде, – ответил Хантер, снова вставая. Он откинул первую страницу и пролистал все до последней. – Ровно двести страниц. И все заполнены сверху донизу.

Гарсия присоединился к Хантеру у книжного шкафа и нагнулся, чтобы посмотреть на нижнюю полку.

– Тут больше тридцати пяти томов. И если каждая страница посвящена событиям одного дня, то он задокументировал всю свою жизнь. Но для чего?

– Больше двадцати лет, – сказал Хантер, листая очередной том. – Его дни, его мысли, его сомнения. Все они изложены здесь на бумаге. Послушай вот это. – Он повернулся к Гарсии.

«С тяжелым сердцем молился я сегодня. Я молился о женщине – Розе Перес. Последние пять лет она приходила в эту церковь. Она молилась об одном, и только об одном: чтобы она смогла родить ребенка. Ее матка серьезно пострадала после того, как примерно восемь лет назад ее изнасиловали четверо человек. Это случилось всего лишь в квартале отсюда. Ей тогда было шестнадцать лет. Через три года после нападения Роза вышла замуж. И с тех пор она и ее муж Антонио пытались зачать ребенка, и в прошлом году их молитвы были наконец услышаны. Она забеременела. Я в жизни не видел такого счастливого человека. Два месяца назад она родила мальчика, Мигеля Переса, но роды прошли с осложнениями. Ребенок родился нездоровым. Он отважно боролся десять дней, но его легкие и сердце оказались слишком слабыми. Он умер на одиннадцатый день после рождения.

Роза вернулась в церковь только один раз, сразу же, как вышла из больницы. Она принесла с собой только один вопрос: „ПОЧЕМУ?“

Я видел это в ее глазах. В них больше не было веры. Ее вера умерла вместе с ее сыном.

Сегодня – в одиночестве – она покончила с собой в маленькой квартирке на Ист-Хетчуэй-стрит. И теперь я боюсь за душевное здоровье Антонио. И хотя моя вера неколебима, я мечтаю получить ответ на вопрос Розы: ПОЧЕМУ, Господи? Почему Ты дал только для того, чтобы отнять?»

Хантер посмотрел на Гарсию.

– Когда это было?

– Тут нет даты, – убедился Хантер.

Гарсия, сжимая переносицу, покачал головой.

– Печальная история. Похоже, что даже священники время от времени вопрошают свою веру.

Хантер закрыл дневник и вернул его в книжный шкаф.

– Если отец Фабиан боялся за свою жизнь или кто-то угрожал ему, ответ будет в одной из этих книг.

Гарсия медленно выдохнул.

– Чтобы прочитать все их, нам нужны дополнительные силы.

– Может быть, – сказал Хантер, возвращая на место первый том справа. – Я надеюсь, что отец Фабиан был организованным человеком. В таком случае все дневники будут в порядке. Если кто-то беспокоил его недавно, это будет в самом последнем томе.

12

Ко времени появления Хантера вечеринка была уже в самом разгаре. Тут были все – от шефа полиции до рассыльного из отдела расследования грабежей и убийств. Предполагалось, что заглянет даже мэр. В этом не было ничего удивительного, учитывая, что Вильям Болтер был капитаном отдела последние восемнадцать лет. Большинство детективов отдела никогда не служили под началом другого капитана. Все раз-другой были чем-то обязаны капитану Болтеру – все, включая Роберта Хантера.

«Редвуд – бар и гриль» кишел офицерами полиции. У тех, кто заглянул в рабочее время, биперы были надежно закреплены на поясных ремнях. У свободных от службы коллег в руках были бутылки с пивом и стаканы виски. Хантер и Гарсия провели весь день в церкви Семи Святых и по соседству с ней. Но хождение из дома в дом ничего не дало, кроме знакомства с перепуганными и подавленными людьми. Хантер был переполнен вопросами, и он знал, что ответы потребуют времени.

– Веришь или нет, но у них за баром есть бутылка «Маккалена» десятилетней выдержки, – сказал Гарсия, подходя к Хантеру с двумя почти полными бокалами виски.

Односолодовый виски был самой большой страстью Хантера. Но в пример многим, он знал, как получать от него удовольствие, а не просто надираться.

– За капитана Болтера, – поднял он свой стакан. Гарсия сделал то же самое. – А где Анна? – оглядываясь, спросил Хантер.

Анна Престон была любимой женщиной Гарсии еще со школы, и они поженились сразу же после окончания.

– Она в баре болтает с другими женщинами, – пояснил Гарсия. – Мы не надолго.

– Я тоже, – поддержал его Хантер.

– Ты возвращаешься в церковь?

– Роббер-р-рт! – вмешался детектив Кайл Бирн, схватив Хантера за руку и держа бутылку «Будвайзера». – Тос-с-ст за капитана Болтер-р-ра!

Хантер улыбнулся и коснулся своим стаканом бутылки Кайла.

– Куда ты идешь? – спросил тот, когда Хантер направился к бару. – Д-вай выпьем с нами, – пробормотал он, показывая на столик, где за выпивкой сидела компания детективов. Все они были уже в изрядном подпитии.

Хантер раскланялся со всеми, кто сидел за столиком.

– Я через минуту вернусь, Кайл. Я должен поздороваться кое с кем, но Карлос какое-то время побудет с вами.

Он потрепал Карлоса по спине в ответ на его умоляющий взгляд: «На кого же ты меня бросаешь?»

– Карлос! Иди и выпей. – Кайл потащил Гарсию к столу.

Твердая рука взяла Хантера за плечо, не успел он добраться до бара.

– Значит, ты наконец решил показаться.

Капитан Болтер производил внушительное впечатление. Высокий и сложенный как носорог. Хотя ему уже минуло шестьдесят, у него все еще была копна густых седых волос. Последние двадцать лет он оставался верен своей фирменной примете – пушистым усам. Его грозная фигура вызывала уважение.

– Капитан, – с вежливой улыбкой ответил Хантер. – Неужели вы серьезно думали, что я способен не прийти?

Капитан Болтер правой рукой обнял Хантера за плечи.

– Давай выйдем отсюда. Я не состоянии поднимать очередной бокал за мое здоровье.

13

Под чистым небом ночь казалась еще холоднее. Хантер застегнул на «молнию» кожаную куртку, а капитан Болтер вытащил из нагрудного кармана сигару «Фелипе Пауэр».

– Хочешь? – предложил он.

– Нет, спасибо.

– Брось, одну ты должен попробовать.

– Я занят скотчем, – поднял он стакан. – От таких штук у меня кружится голова.

– Ты говоришь, как большая девочка.

Хантер засмеялся.

– Девочка, которая надрала тебе задницу в тире.

Капитан Болтер тоже рассмеялся.

– Ты же знаешь, что в пятницу я дал тебе выиграть.

– Конечно, дал.

– А я бы взял одну.

Хантер и капитан повернулись к человеку, стоявшему у них за спиной. Доктору Джонатану Уинстону, главному судмедэксперту Лос-Анджелеса, недавно перевалило на шестой десяток, он был облачен в темный дорогой костюм итальянского производства, белую рубашку с консервативным синим галстуком.

– Джонатан! – воскликнул капитан Болтер, тут же извлек другую сигару и протянул ее доктору.

– У тебя такой вид, словно ты только что из церкви, док, – с улыбкой сказал Хантер.

Доктор Уинстон раскурил сигару, с силой затянулся и медленно выдохнул дым.

– Насколько я слышал, из церкви вернулся ты.

Улыбка Хантера быстро увяла.

– Я слышал об этом еще утром, – мрачно сказал капитан. – По выражению твоего лица я вижу, что ты не считаешь это случайным убийством.

Роберт отрицательно покачал головой.

– Религиозная ненависть?

– Мы еще не знаем, капитан. Там есть несколько намеков, которые указывают на религиозный мотив или на религиозную психопатию, но пока слишком рано утверждать.

– Что у тебя есть?

– В данный момент единственная вещь, в которой мы не сомневаемся, – убийца был исключительно жесток… может, он соблюдал ритуал.

Секундная запинка Хантера тут же обратила на себя внимание капитана Болтера.

– Брось, Роберт, я тебя знаю. Тебя беспокоит что-то еще.

Хантер сделал глоток своего скотча и резко выдохнул.

– Они разговаривали.

– Кто разговаривал? Священник и убийца?

Хантер кивнул.

– Откуда ты это знаешь? – спросил доктор.

– Тело было найдено в нескольких футах от исповедальни. Обе дверцы были открыты, как и маленькое окошко в перегородке между двумя небольшими ячейками. – Он сделал секундную паузу. – В католической церкви, когда исповедующийся признается в своих грехах и получает отпущение, священник всегда закрывает окошко в перегородке. Как бы символизирует, что за этими грехами закрыта дверь и лицо получило отпущение.

– Ты католик? – спросил доктор.

– Нет, просто я много читал на эту тему.

Капитан Болтер передвинул сигару в правый угол рта.

– То есть ты считаешь, что киллер исповедался перед… – Он покачал головой, дав Хантеру возможность продолжить.

– Вытащил священника из кабинки и обезглавил его.

Капитан закрыл глаза, запрокинул голову и испустил медленный сокрушенный выдох:

– Прости мне, отче, что лишил тебя головы.

– Что-то вроде.

– Мы все знаем, что это значит, – сказал доктор, выпуская очередной клуб дыма.

– Что это только начало, – сказал капитан Болтер. – И если мы как можно скорее не поймаем этого убийцу, он найдет себе другую жертву.