Текст книги "Экзекутор"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

26

Райан Тернер явился в агентство «Рейли» в западном Голливуде с опозданием на час и пятнадцать минут. Аманда говорила с перспективным покупателем только по телефону и не знала, чего ждать. Она была приятно удивлена.

Райан был ростом примерно в шесть футов и два дюйма, хорошо сложен, лет сорока с небольшим. Короткая консервативная стрижка темно-каштановых волос прекрасно гармонировала с его обликом. У него был изысканный дорогой темный костюм и до блеска отполированные туфли. Говорил он с легким южным акцентом.

– Простите за опоздание, – сказал он, крепко пожимая руку Аманды. – Деловые люди часто болтают больше, чем должны.

– Никаких проблем, мистер Тернер, – ответила она с самой своей теплой улыбкой. – Я рада, что вы смогли вырваться.

– Я действительно предвкушал встречу с вашим домом. Судя по изображению на веб-сайте, выглядит он превосходно.

Аманда улыбнулась еще шире.

– И прошу вас, – продолжил он. – Зовите меня Райан.

– Только если вы будете называть меня Аманда.

– Договорились.

Райан уговорил Аманду поехать вместе с ним. При пробках поездка заняла у них больше часа. Первые двадцать пять минут Аманда потратила, рассказывая Райану, какая это прекрасная собственность. Отрепетированная речь звучала в ее устах как поэзия. Остальное время поездки они болтали о самых разных вещах, от бизнеса до рождественских подарков.

Первое, на что Райан обратил внимание, когда они миновали большие металлические ворота с электронными запорами, был теннисный корт слева от них.

– Впечатляет, – сказал он.

Пока дела шли именно так, как Аманда и надеялась.

Дом не разочаровал Райана. Больше 6000 квадратных футов жилого пространства, высокие потолки с деревянными стропилами и мраморные полы. Интерьер был украшен современной и стильной мебелью. Из-за продуманного освещения каждая комната создавала ощущение уюта и тепла. Снаружи располагался обширный участок для развлечений и отдыха и большой бассейн, которые дополняли впечатление от дома.

Обходя комнаты, Райан старался скрыть свое восхищение, держа руки в кожаных перчатках в карманах длинного черного пальто. Но улыбка выдавала его. Это был тот случай, когда дом буквально сам продавал себя.

– Вы не против, если мы еще раз бросим взгляд на жилую комнату перед уходом? – сказал он, глядя на окно хозяйской спальни на втором этаже, которое выходило на пляж.

– Конечно нет, – ответила Аманда, стараясь скрыть свой энтузиазм.

Когда они вошли в гостиную, Аманда остановилась у больших деревянных двойных дверей ручной работы. Она словно была чем-то озабочена.

Райан стоял у просторной софы белой кожи, расположенной около центра большой комнаты. Его взгляд был прикован к выразительному камину из речных валунов, который занимал часть южной стены.

– Насколько я понимаю, он исполняет свою роль, – сказал он, поворачиваясь лицом к Аманде.

– Да. Все, что есть в этом доме, работает отлично.

– И я предполагаю, что в нем горит газ, а не поленья. Иначе мне потребуется небольшой лес, чтобы прокормить эту штуку.

Аманда обратила внимание, что он сказал «мне потребуется», и закусила губу, чтобы скрыть улыбку.

– Вы правы. Там горит газ.

– Можем ли мы зажечь его, чтобы я взглянул?

Вопрос застал Аманду врасплох, и она посмотрела на Райана, широко открыв глаза.

– С вами все в порядке?

– Ммм… да, всё хорошо. – Ей потребовалось несколько секунд, чтобы снова обрести спокойствие. – Я думаю, все будет нормально, если вы хотите зажечь его, но, если вы не против, подожду на кухне.

Райан прищурился и сделал несколько шагов к Аманде.

– В этом что-то есть?

– Отнюдь. Все просто прекрасно. – Хотя она придала лицу смелое выражение, ей не удалось убедить его.

– Все просто прекрасно. Вы побледнели, Аманда. Я что-то упустил из виду? – Райан осматривал комнату.

– Нет, нет… – Ее реакция удивила Райана, и она понимала это. – И с домом, и с камином все в порядке. Я гарантирую.

– Так в чем же дело? Я очень хорошо разбираюсь в людях, и что-то вас явно беспокоит.

Аманда сделала глубокий вдох:

– Я… я вообще очень не люблю огонь. – Она уставилась в пол, как маленькая застенчивая девочка.

Райан нервно хмыкнул. Он стоял в двух футах от нее и старался снова привлечь ее внимание.

– В самом деле?

Аманда подняла голову и посмотрела во внимательные глаза Райана.

– Печальный опыт? – тихо спросил он.

Сжав губы в тонкую линию, она кивнула.

Успокаивая Аманду, он положил ей руку на левое плечо.

– Хотите кое-что узнать? – после краткой паузы спросил он. – Я просто каменею при виде пауков.

Ее губы невольно растянулись в улыбке.

– Когда я был маленьким, у меня была комната на чердаке в старом деревянном доме, – мягко сказал он. – И как-то вечером я заснул за книгой. Было, должно быть, около трех или четырех часов утра, когда я почувствовал, как что-то щекочет мне затылок.

– О господи! – вздрогнув, воскликнула Аманда.

– В полусне я попытался почесать это место. Кончилось тем, что я спугнул паука и он залез мне за ворот рубашки.

– Уф!

– Это был обыкновенный коричневый паук-отшельник, который порой кусает больше чем один раз. Я думаю, мне под рубашку залез действительно голодный, потому что он укусил меня двенадцать раз.

Аманда состроила гримасу «как противно» и торопливо провела рукой по затылку.

– К сожалению, мой организм очень плохо отреагировал на укусы. Меня стало лихорадить, тошнить, и на местах укусов выскочили большие белые волдыри. С тех пор, стоит мне увидеть паука, я реагирую как самая большая тряпка, которую вы видели в жизни. Даже голос у меня меняется, и я начинаю пищать, как Барби.

– Правда? – хмыкнула Аманда.

– Можете мне верить, – кивнул он, улыбаясь. – Это очень мешает.

Она не хотела дальше говорить об этом происшествии, но испытала к нему сочувствие. Кроме того, ей надо было убедить Райана, что в доме все в порядке.

– Я была очень юной, когда это случилось, – сказала она, убирая челку со лба. – Мы играли с подругой. Изображали, будто что-то готовим. Я толком не поняла, как это случилось, но у меня загорелось платье.

Райан заинтересовался.

– Но мне еще повезло, – продолжила она. – Платье загорелось только со спины. Вы когда-нибудь горели? – спросила она.

Райан покачал головой:

– Таким образом – нет.

– Боль трудно описать. – Она помолчала в поисках слов. – Она не как ожог или прикосновение раскаленного железа. Боль не то что жгучая. Она такая интенсивная, что мозг отказывается работать, и вы только молите о смерти. Я чувствовала, как у меня плавится кожа. Я чувствовала запах горящих волос. – Аманда правой рукой слегка коснулась прически. Она смотрела куда-то вдаль. – В тот день мы были одни в доме. Пока моя подруга смогла найти воды и облить меня, большая часть спины и шеи обгорела.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Я искренне сочувствую вам, – сказал он.

– Все в порядке. Тут нет вашей ошибки. На самом деле я должна была бы научиться контролировать себя, но я просто не смогла. Любой огонь выводит меня из равновесия.

Райан вернулся к центру гостиной. Аманда последовала за ним.

– Я пошел к психологу из-за своего страха перед пауками, – сообщил он. – Вы знаете, у них есть специальные методики, которые помогают избавиться от любой фобии.

– И как прошло? – с интересом спросила она.

– Психолог много говорил и после нескольких встреч решил, что я готов встретиться лицом к лицу со своим страхом. Он взял такого огромного волосатого паука и положил его мне на ладонь, чтобы доказать, насколько они безвредны.

– Сработало?

– Черта с два. Я чуть не описался, прежде чем выскочил из кабинета, и орал, как псих.

Аманда рассмеялась.

– Может, с некоторыми страхами вообще невозможно справиться. – Он подошел ближе к кожаному дивану.

Аманда стояла перед ним примерно в двух футах, глядя в камин.

Его рука, засунутая в карман, что-то сжала.

– Вы знали, когда рассказывали мне об инциденте, что случился, когда вы были маленькой и как вы тогда испугались огня? – спросил он.

– Да, – ответила она, не поворачиваясь.

Его голос внезапно изменился.

– Я уже знал.

Прежде чем она смогла повернуться к нему лицом, он схватил ее сзади и зажал рот и нос влажной материей.

27

Отец Малькольм согласился встретиться в половине восьмого вечера. В двадцать минут восьмого Хантер припарковал свой «бьюик-лесабр» перед католической церковью Богоматери на бульваре Саут-Парамаунт. Уличные огни вместе с рождественскими украшениями создавали теплый карнавал красок.

Церковь была большим белым зданием, обе стороны которого украшали маленькие зеленые лужайки. Над ее резной дверью розового дерева во весь рост высилась светло-серая статуя Богоматери.

В дверях стоял жизнерадостный священник, которому было изрядно за шестьдесят, разговаривая с невысокой плотной женщиной. Он был лыс до самой макушки, и то, что осталось, представляло лишь два островка седых волос. По одному над каждым ухом.

Он попрощался с женщиной, и Хантер по четырем коротким ступеням поднялся к церкви.

– Отец Малькольм? – спросил он.

– А вы, должно быть, детектив, с которым я говорил по телефону? – с теплой улыбкой сказал священник.

– Я детектив Хантер. – Удостоверение он держал в руке. – Спасибо, что согласились встретиться со мной.

Прежде чем впустить его, священник быстро проверил удостоверение Хантера. Внутри церковь была большая, и алтарь сиял сотнями свечей. Главный зал мог вместить до пятисот верующих, и сейчас среди бесчисленных рядов скамеек красного дуба разместилась горсточка людей. Некоторые из них молились, некоторые читали Библию, а кое-кто вроде подремывал.

– Поговорим у меня в кабинете? – Священник сделал приглашающий жест. – Он тут, неподалеку.

– Конечно, – кивнул Хантер.

Кабинет отца Малькольма был небольшим, но уютным. Стены белые с серым. Классическая мебель, в которой явно чувствовалось европейское влияние. У задней стенки, развернутый к дверям, тяжелый деревянный стол. Перед ним размещались две копии викторианских кресел. На стенах висели изображения святых, а большой книжный шкаф слева от стола был отдан религиозной литературе.

Отец Малькольм пригласил Хантера садиться, а потом и сам занял место за столом. Несколько секунд оба молчали.

– Не могу поверить тому, что случилось. – Голос у отца Малькольма был тихий и печальный. – Отец Фабиан был хорошим человеком и хорошим священником.

– Мне очень жаль, – ответил Хантер. – Насколько я знаю, он был вашим близким другом.

Священник кивнул:

– Мне довелось преподавать в семинарии. Фабиан был одним из моих студентов. Я знал его больше двадцати лет.

– Каким он был?

– Добрым, преданным, сострадающим. Как я и говорил, он был хорошим священником.

– Когда вы в последний раз видели его?

– Примерно две недели назад. Мы устроили благотворительную распродажу выпечки для старших школьников. И он пришел помочь мне. – Смущенная улыбка скользнула по губам священника. – На самом деле он пришел поесть. Он очень любил банановые булочки.

– Не было ли в нем чего-то странного? Может, он был обеспокоен или нервничал из-за чего-то?

– Отнюдь. Он был, как всегда, спокоен. Очень разговорчив, все время шутил со школьниками. Выглядел немного усталым, но это всегда было свойственно отцу Фабиану.

– То есть? – Хантер легко коснулся шрама на шее.

– Насколько я знаю, ему никогда не удавалось как следует высыпаться.

– На то была какая-то особая причина?

Он слегка помотал головой:

– Мы имеем дело со многими невзгодами и тяготами, детектив, и порой в середине ночи они всплывают в памяти и заставляют бодрствовать. Фабиан как-то рассказал мне, что видит плохие сны едва ли не постоянно.

Хантер вспомнил, как он прочел несколько абзацев в дневниках отца Фабиана о плохих снах, но тот никогда не описывал их в подробностях.

– Он когда-нибудь говорил с вами об этих снах?

– Никогда. Он был очень замкнутый человек.

Хантер что-то черкнул в своем черном блокноте.

– Он вообще когда-нибудь делился своими тревогами?

– У нас, священников, вообще много тревог, детектив Хантер. Мы имеем дело с людьми, которые испытывают нужду, а сегодняшний мир полон бед. Но я предполагаю, вы имеете в виду те тревоги, которые стоили ему жизни?

Хантер не ответил, но его молчание было вполне понятным.

– Нет, – уверенно ответил отец Малькольм. – Он был простым человеком. Жил ради церкви и чтобы помогать другим. И какие бы беды его ни беспокоили, заверяю вас, они не угрожали его жизни.

Хантер подумал о тех словах, которые ему сейчас придется произнести. Он понимал, что вступает на опасную территорию.

28

– Отец Фабиан когда-нибудь говорил вам о своих сомнениях по поводу решения стать католическим священником или о своих намерениях оставить эту стезю? – спросил Хантер и заметил, как изменилось поведение отца Малькольма. Он оскорбился. Прищурившись, уставился на Хантера.

– То, что мы делаем, основано на преданности вере и на радости служить Господу нашему, детектив Хантер. – Голос священника был ровным, но твердым, словно он укорял непослушного ребенка. – Мы делаем это не ради денег или житейских благ. Это призвание. Я должен признать, что порой оно становится тяжким грузом. Ничто человеческое нам не чуждо, и поэтому у нас бывают минуты слабости, неуверенности. И для тех из нас, кто выбрал путь служения Господу, нет ничего необычного – порой вопрошать себя, правильное ли то было решение. Но наша вера всегда оказывается сильнее, чем любые сомнения. Вы понимаете, что значит вера, детектив?

– Думаю, что да, – кивнул Хантер. – Слепое убеждение, не требующее ни вопросов, ни доказательств.

Отец Малькольм улыбнулся, обнажив желтоватые зубы.

– Это убеждение держит нас на правильном пути. Устраняет наши сомнения. Так что, отвечая на ваш вопрос, детектив, – да, мы с отцом Фабианом говорили и о наших сомнениях, и о наших дилеммах. Лишь потому, что мы приняли решение служить Господу, это не избавило нас от искушений и нечистых мыслей. Но то, что нас посещают туманные мысли, еще не значит, что мы принимаем их. Он был человеком неоспоримой веры.

– Прошу вас, поймите меня правильно, отец, – сказал Хантер, наклоняясь вперед и упирая локти в колени. – Я не задаюсь вопросами о вас или о вашей вере. Я просто стараюсь понять, были ли причины для таких нечистых мыслей. Если были, то это может дать нам какой-то след. Отец Фабиан когда-нибудь говорил вам, что хочет бросить служение?

Отец Малькольм почесал маленький шрам над правой бровью. Хантер видел, что он обдумывает, должен ли отвечать на этот вопрос или нет.

– Это в самом деле очень важно, – настоятельно повторил Хантер.

– Да, – нерешительно помедлив несколько секунд, сказал отец Малькольм. – После того как скончалась матушка отца Фабиана, его вера пошатнулась.

– Она восстановилась?

– Он пытался.

– Пытался?

– Фабиан никогда не знал своего отца. Мать одна вырастила его, но она была озлобленной женщиной. Она ожидала, что ее единственный сын станет юристом, врачом или каким-то образом разбогатеет, чтобы мог отплатить ей.

Хантер поерзал на сиденье.

Священник смотрел на свои сплетенные руки.

– У нее были проблемы. Она много лет боролась со своим алкоголизмом. Даже когда негодовала из-за того, что он стал священником, отец Фабиан продолжал любить ее. Сколько я помню, он молился за нее каждый день. Когда она заболела, все кончилось очень быстро. Ее отвезли в больницу, а через неделю она скончалась. Он очень тяжело воспринял ее смерть.

– Насколько тяжело?

– Он был разгневан. – Отец Малькольм закусил губу и переосмыслил свои слова. – Нет, я думаю, что правильное слово было бы не согласен. Он был не согласен с Богом. Он думал, что после стольких лет молений об одном и том же Бог мог бы и прислушаться к нему. Он продолжал говорить, что никогда не просил о чуде. Он всего лишь хотел, чтобы Бог дал его матери шанс бороться. Но вместо этого Бог забрал ее.

Хантер сидел неподвижно, борясь со своими собственными воспоминаниями. Его взгляд был устремлен на священника, но был каким-то рассеянным. «Я точно знаю, что он чувствовал».

Отец Малькольм заметил боль в выражении глаз Хантера и наклонился к нему:

– Могу я вас спросить кое о чем, детектив?

– Конечно.

– Это правда, что говорится в газетах? Что Фабиан был обезглавлен? И о собачьей голове?

– Да, – грустно признал Хантер.

Священник испустил глубокий вздох.

– Вы, наверное, уже знаете, что святой Фабиан, имя которого отец Фабиан взял себе, был обезглавлен?

Хантер кивнул.

– Вы думаете, тут есть какое-то совпадение?

– Это возможно. – Хантер снова откинулся на спинку кресла. – А что вы думаете, отец? Вы считаете, что киллер хотел, дабы отец Фабиан умер так же, как святой Фабиан?

Священник встал и подошел к книжному шкафу рядом со столом.

– В далекие годы многие люди, которых не понимали, были арестованы и подвергнуты пыткам, после чего их приговаривали к смерти, – сказал он, снимая книгу с верхней полки. – Столетиями большинство смертных казней в западном мире приводилось в исполнение путем отрубания головы.

Хантер обдумал его слова.

– То есть, если бы отец Фабиан выбрал себе имя другого святого, смерть путем обезглавливания, возможно, соответствовала бы смерти другого святого, – заключил он.

Отец Малькольм медленно кивнул.

– А как насчет собачьей головы? Это что-то значит для вас или для католической веры?

– Это дьявол, – ответил священник.

При этих его словах холодный сквознячок пронесся по комнате. Хантер инстинктивно поднял воротник куртки.

Отец Малькольм вернулся на свое место.

– Я не хочу вас обижать, детектив, но думаю, что, может быть, вы идете по неверному пути.

– Каким образом, отец? – спросил Хантер, встречая взгляд священника.

– Я думаю, что это было нападением на католическую церковь. И сделал это тот, кто хотел нанести урон церкви в целом, а не отдельному священнику. Фабиан стал жертвой трагической случайности. Ею мог стать любой из нас. Убийца мог выбрать любую из наших церквей для своего акта жестокости и гнева. – Он помолчал, потому что последующие слова обеспокоили его. – И что-то подсказывает мне, что он будет снова убивать. Может быть, уже убил.

От голоса священника волоски на руках Хантера встали дыбом.

29

Аманда чувствовала невыносимый холод и острое чувство жажды. Голова пульсировала с такой силой, что ей казалось – она вот-вот взорвется. Она попыталась пошевелиться и поняла, что связана. Запястья ее были привязаны к ручкам кресла, а щиколотки к ножкам неудобного металлического стула – с такой силой, что провода врезались в кожу.

Веки были тяжелые и клейкие. Вроде она понимала, что не ослепла, но какая-то сила не давала ей открыть глаза. Она попыталась закричать, но губы не раздвигались. Во рту стоял противный горький вкус. Инстинктивно она попыталась раздвинуть губы языком, но почувствовала между ними какую-то непонятную тонкую жесткую пленку. Ее попытка раскрыть рот привела к тому, что тонкая кожа на губах стала рваться.

О господи!

Содрогнувшись, она наконец поняла, что случилось.

Ее рот был заклеен суперклеем.

Ею овладела паника, и она стала яростно метаться из стороны в сторону и дергаться в попытках освободиться. Там, где провода врезались в запястья и лодыжки, показалась кровь.

Стул не шевельнулся. То ли он был слишком тяжелый, то ли прибит к полу. Ее крики, заглушенные плотно сжатыми губами, звучали как рычание животного.

Все тело била дрожь, с которой она не могла справиться.

Из уголков закрытых глаз брызнули слезы, пробили себе дорогу и покатились по лицу, смывая с век какой-то липкий состав. Она чувствовала, как они начинают понемногу раскрываться. Она попыталась очень медленно их раскрыть. Их жгло как огнем, и она стала отчаянно моргать.

Потребовалось несколько минут, чтобы эта боль стихла и глаза пришли в порядок. Сначала все расплывалось, но комнату освещали знакомые свечи. Она узнала кое-какие предметы мебели, но где она?

Гул в голове усилился, и мысли продолжали путаться. Она стала глубоко и ровно дышать и заставила себя сконцентрироваться на сердцебиении. В памяти постепенно стали всплывать картины того, что случилось.

И когда она наконец вспомнила, содрогнулась от страха. Расплывчатый образ перед ней был огромным камином из речных валунов в одном из домов ее реестра.

И она привела сюда для осмотра возможного покупателя.

Как его звали?

– Ну, как головка, Менди? – Голос, который прозвучал из-за спины, заставил ее оцепенеть. Он был грубым и жестким, как у армейского сержанта. – Гул скоро пройдет.

Ее снова стало колотить.

Теперь она видела почти нормально. Аманда опустила глаза и наконец поняла, почему ей так холодно. Она была голой.

Высокая фигура вышла из-за спины и предстала перед ней. Это был тот же человек, которого она привезла осматривать дом, но она так и не могла вспомнить его имя. Хотя теперь на нем была другая одежда. Вместо длинного пальто и профессионально скроенного костюма на нем было плотно облегающее черное спортивное трико. Руки по-прежнему были в перчатках, а волосы теперь скрывались под нитяной шапочкой.

Она снова напрягла все силы, отчаянно дергаясь и пытаясь ударить его ногой.

Он со спокойным молчанием несколько минут наблюдал за ней, пока она не поняла, что все ее усилия тщетны.

– Как ни печально, но я не думаю, что тебе удастся высвободиться, – объяснил он, прохаживаясь перед ней.

– Ох, пожалуйста. Почему вы так поступаете со мной? – Она попыталась произнести эти слова, но то, что прозвучало, было лишь неясным бормотанием.

Плотно сжав губы и покачивая головой, он передразнил издаваемые ею звуки и рассмеялся.

– Если ты хочешь говорить со мной, тебе придется основательно потрудиться. Давай, ты же сможешь. Открой рот.

Она смотрела на него, парализованная страхом. Страх овладел ею с такой силой, что она подумала, будто сейчас потеряет сознание.

Он нагнулся, и теперь его лицо было всего в нескольких дюймах от нее.

– Открой рот!

Выкрик был таким громким, что его дыхание сдуло ей волосы со лба.

Аманда потеряла контроль над собой. Все волосы на теле встали дыбом, и она обмочилась.

– О, до чего отвратительно, – сказал он, снова выпрямляясь и отходя на шаг назад от лужицы, которая быстро образовалась на полу под стулом. – Может, я помогу тебе открыть рот. – Он взял что-то с каминной полки. – Что скажешь? Хочешь попробовать?

Он показал ей блестящий серебряный нож для вскрытия писем.

У Аманды от ужаса расширились глаза, и она изо всех сил отвела голову. Сквозь склеенные губы вырвался новый высокий крик.

– Эта штука, может, оторвет губы от твоего рта, но кого это волнует, верно? Просто кивни, и я начну резать.

Аманда отчаянно замотала головой.

– Или, может, мне стоит начать отсюда? – Он показал ей на пах. – Тогда ты перестанешь, как грязная сучка, мочиться на пол. Что скажешь? – Он медленно провел языком по блестящему лезвию. – Не загнать ли эту штуку в твое тело? Я обещаю, что сначала тебе станет приятно.

Аманду с силой скрутило, и она почувствовала, как содержимое желудка подступило к горлу и заполнило рот. Глаза ее закатились, когда она стала давиться.

– Ты собираешься вырвать прямо себе в рот? – рявкнул он, торопливо подходя к ней. – Гнусная маленькая шлюха! – Он сдавил руками ей щеки, откидывая голову назад. – Глотай обратно. Немедленно глотай! – приказал он, еще сильнее сдавливая щеки.

Аманда попыталась высвободить голову, но противник твердо, как в тисках, держал ее.

– Глотай обратно! – снова гаркнул он.

Она закашлялась, но воздух мог поступать только через нос. Кровавая слизь хлынула из носа на перчатки и рукава мужчины.

– Ну ты сука, – сказал он, массируя ей горло. – Так ты у меня не умрешь.

Аманда уже несколько часов ничего не ела. Как бы ее желудок ни содрогался, он не мог извергнуть ей в рот больше чем ложку супа. Мужчина продолжал сжимать ей щеки и массировать горло, и она наконец проглотила тошнотворное содержимое желудка.

– Хорошая девочка, – сказал он, вытаскивая из кармана бумажную салфетку и вытирая кровь, текущую у нее из носа.

Он подождал в молчании минут пять, пока Аманда сидела, сотрясаемая дрожью.

– Вижу, что тебе холодно, – наконец сказал он, и теперь его голос изменился, став тихим и спокойным. Он подошел поближе. – Я хочу тебе кое-что показать.

Он извлек из кармана старую черно-белую фотографию и поднес ее к лицу Аманды.

– Посмотри на нее. Ты помнишь?

У нее кружилась голова, и она была слишком слаба, чтобы рассмотреть фото.

– Давай же, Менди. – Он пару раз щелкнул пальцами. – Обрати внимание на фото. Ты помнишь?

И тут она увидела ее.

«Этого не может быть».

– Добро пожаловать к своим страхам, Менди, – прошептал он. – Я знаю, что напугает тебя до смерти.