Текст книги "Экзекутор"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

121

Напряжение, возникшее в комнате, нарушил стук в дверь. Капитан Блейк впустила Хопкинса.

– Я появился в неподходящий момент? – спросил он, чувствуя тяжелую атмосферу, царящую в помещении.

– Докладывайте, что вы раздобыли, – приказала капитан.

Хопкинс, нервничая, подошел к планшету с фотографиями.

– Сейчас нашим единственным подозреваемым является Джеймс Рид, – показал он на его изображение.

– Что?

– Уходя, Роберт приказал мне копать и дальше, чтобы установить местопребывание других трех подозреваемых, – объяснил Хопкинс. – Маркуса Трегонни, Филлипа Роузвуда и Гарри Ланга. – Называя имена, он показывал на фотографии. – Но у всех них есть алиби, по крайней мере на ночь одного из убийств. Они не могли этого сделать. Остался только Джеймс Рид.

– Он подходит по всем параметрам, – скрывая возбуждение, сказал Гарсия. – У него рост шесть футов и два дюйма, он одинок, никогда не был женат, жил с матерью, пока она не умерла пять месяцев назад. – Гарсия повернулся лицом к Хантеру: – Что и могло стать той последней каплей, о которой ты говорил. Он сильный, высокоинтеллигентный и сдержанный человек. Он очень находчив и великолепно проявил себя в планировании и расчетах. В молодости над ним издевалась и поносила его шайка Страттера – и в школе, и вне ее. Так же как и его мать. Можете ли вы представить себе ту ненависть, которая царила в его доме по отношению к Страттеру и его банде? Во всяком случае, чтобы оставить разрушительные психологические следы в его подсознании. Он проклинал их также за смерть его собачки. Ее звали Намберц.

– Подожди. – Капитан Блейк подняла руку. – Что тут о собаке, которую звали Намберц?

Гарсия рассказал историю, которую сегодня в своем кабинете поведала им Келли Санчес. Капитан немедленно установила связь между пронумерованнымижертвами и обезглавленной собачкой.

– Вас это поразило, не так ли? – осведомился Гарсия.

– Разослан ли бюллетень по розыску его машины? – спросила капитан Блейк. – Он уже где-то обнаружен?

– Пока еще нет, – покачал головой Хантер.

– Мы должны найти его, – сказала капитан, и в ее голосе звучала надежда. – Итак, в настоящий момент Джеймс Рид – наш главный подозреваемый в деле Экзекутора. Снова разошлите информацию. Если он будет где-то замечен, я хочу, чтобы его остановили и арестовали. Нам нужно, чтобы его как можно быстрее забрали с улиц. У вас есть его последняя фотография?

– Мы можем получить ее с сайта Калифорнийского политехнического университета, – заверил Хантер.

Она повернулась к Хопкинсу:

– Займитесь этим. И разошлите копии во все отделения.

Хопкинс украдкой бросил взгляд на Хантера, который еле заметно кивнул – исполнять.

– Я побежал. – Хопкинс выскочил из комнаты.

Теперь капитан Блейк, храня строгое выражение лица, повернулась к Хантеру:

– Я искренне надеюсь, что мое внутреннее ощущение столь же безошибочно, как и всегда. Делайте то, что должны, Роберт. – Короткая пауза. – Будем надеяться, что нам удастся спасти Молли и тех, кого преследует этот психопат.

– Капитан… – Хантер остановил ее, когда она собралась уходить, – если у вас еще какая-то информация об убийстве Клер Андерсон, пожалуйста, дайте мне знать.

Она кивнула и мягко закрыла за собой дверь.

Хантер вернулся к своему столу и раздраженно потер лицо. Ему хотелось быть вне этих стен и охотиться на улицах Лос-Анджелеса за подозреваемым или разыскивать Молли. Но он понимал, что в данный момент ему не остается ничего иного, кроме как ждать. А он терпеть не мог сидеть в ожидании. Он начинал раздражаться. Он потянулся за стопкой фотографий, которые Хопкинс оставил на его столе, и принялся бесцельно просматривать их. Строго говоря, он их не видел перед собой. Ему просто надо было чем-то занять руки, пока мозг напряженно работал, пытаясь сложить вместе куски головоломки. Гарсия прав: Джеймс Рид подходит по всем статьям. Смерть его матери семь месяцев назад легко могла стать тем спусковым крючком, который и позволил вырваться ненависти, что он хранил в себе. Но почему Хантер не испытывал привычное чувство, которое всегда приходило к нему, когда он понимал, что они вышли на след?

Хантер перестал перебирать фотографии и затаил дыхание. Он прилип взглядом к верхнему изображению. Он изучал лицо этого человека в поисках черточек, которые, как он знал, видел раньше. Он едва не поперхнулся, когда наконец разглядел их.

– О господи! – пробормотал он, прежде чем вскочил на ноги и показал Гарсии фотографию. – Карлос, кто это? – спросил он. – Почему это изображение не среди списка подозреваемых? – Настойчивость в его голосе заставила Гарсию напрячься.

– Не знаю. Я не отбирал их, но на задней стороне фотографий есть их имена.

Хантер проверил.

– Майкл Мэдден?

Гарсия сверился со списком, который подготовил Хопкинс.

– Это он. А причина, по которой его нет на доске, в том, что он давно умер.

Хантер внимательно посмотрел на фотографию под другим углом.

– А я вот не думаю, что он умер. – Он снова показал снимок Гарсии. – Я думаю, что этот тип жив и здоров. И если я прав, мы оба знаем, где он.

122

Гарсия растерянно уставился на изображение в руках Хантера.

– Что ты несешь? Кто такой Майкл Мэдден?

– Посмотри на эти глаза, Карлос. Можно изменить на лице все, что угодно, но глаза сохраняются. Они как отпечатки пальцев.

Карлос подчинился, но на этот раз присмотрелся более внимательно.

– Не-а, я все еще не представляю, что это за тип.

Хантер снова уставился на фото. Неужели мозг и память подвели его? Ему нужна была стопроцентная уверенность.

– Идем. – Он вылетел из кабинета.

– Куда на этот раз? – спросил Гарсия, следуя за Хантером, который гигантскими прыжками преодолевал лестницу.

– В отдел научных расследований. Мне нужно убедиться. Нам необходимо поговорить с Патришей Фелпс.

Гарсия нахмурился:

– С художницей по словесным портретам?

– Именно с ней, – кивнул Хантер.

Отдел научных исследований лос-анджелесской полиции отвечал за сбор, сравнение и истолкование физических доказательств, найденных на месте преступления или собранных у подозреваемых и жертв. Он располагался на верхнем этаже. Художники по словесным портретам были частью команды этого отдела.

Патриша Фелпс была старшей и самой опытной из них. Она уже собиралась домой после двух часов сверхурочной работы, когда Хантер и Гарсия влетели в ее кабинет.

– Пат, нам нужна твоя помощь, – переводя дыхание, выдохнул Хантер.

Коротко стриженная брюнетка с фигурой, при виде которой останавливалось движение, посмотрела на Хантера, поверх своих очков в тонкой оправе.

– И ты ради этого пробежал шесть маршей, Роберт? – спросила она хрипловатым голосом, от которого большинство мужчин просто таяли. – Как я понимаю, если уж вы бежали всю дорогу наверх, до завтра дело ждать не может?

Хантер сделал глубокий вдох, но ответить так и не смог.

– Я думаю, что нет. Так что вам нужно? – Она сняла пальто.

Хантер протянул Патрише фотографию:

– Мне нужно, чтобы ты изменила это изображение.

Она несколько секунд изучала его, после чего пожала плечами:

– Ладно. Дай-ка я отсканирую его. – Она вернулась к своему рабочему месту, и через минуту изображение появилось на экране одного из ее компьютеров.

– Насколько продвинутая у тебя программа? – спросил Хантер.

Патриша гордо хмыкнула:

– На грани искусства. Не хуже любой анимационной студии в Голливуде. Если хотите, я могу сделать из него Брэда Питта.

Хантер улыбнулся и подозвал поближе Гарсию, у которого сохранялось изумленное выражение лица.

– Ребята, вот какой мы применим сценарий. Когда он был молод, все потешались над ним, главным образом из-за того, как он выглядел. Это случалось в школе, на улицах… словом, всюду. Девочки не уделяли ему внимания, а мальчишки издевались, обзывали его разными именами и били. Это длилось так давно и так мучило его, что он стал ненавидеть сам себя за свой внешний вид. Он хотел выглядеть как-то по-другому. Пока вы согласны со мной?

Гарсия и Патриша дружно кивнули.

– Что, если бы в молодости он стал богаче? Что, если бы у него было достаточно денег, чтобы делать все, что ему нравится, включая радикальное изменение внешности? В конечном счете ты можешь стать тем, кем всегда хотел быть, не так ли? Над тобой больше не будут смеяться, обзывать тебя или поколачивать. Знакомые даже не будут узнавать тебя. Пойдешь ли ты на это? Изменишь ли свое лицо?

Гарсия и Патриша снова дружно кивнули.

123

Гарсия задумался, не сводя глаз с лица на экране Патриши Фелпс.

– Наверно, – не очень уверенно сказал он.

– С уверенностью можно сказать, – возбужденно произнесла Патриша, – что я вижу следы серьезных травм, которые ему кто-то нанес. Несколько лет назад дочь моих друзей покончила с собой из-за этого.

– Простите, – сказал Хантер.

Патриша мягко улыбнулась ему.

– Ладно. Итак, если перед вами этот мальчишка, – Хантер показал на монитор компьютера, – что бы вы у него могли изменить?

Гарсия скрестил на груди руки и закусил нижнюю губу, изучая лицо ученика на экране.

– Надо избавиться от этих оттопыренных ушей. Они как зонтики, – сказала Патриша, устраиваясь на стуле. – Скорее всего, ему крепко доставалось из-за них. Они заметно… как бы выразиться… господствуют над его физиономией.

– О'кей, верно. Должен согласиться, – кивнул Гарсия.

– И вы можете изменить их? – спросил Хантер, кладя руку на левое плечо Патриши.

– Смотрите, как я работаю. – Она ввела несколько алгоритмов в программу и взяла электронный карандаш, которым принялась рисовать на планшете. Как у художника, работающего с холстом, движения у нее были точные и изящные. Через несколько секунд уши обрели совершенно другой вид.

– Ух ты, вот это здорово, – согласился Гарсия.

– Да, выглядит гораздо лучше, – улыбнулась Патриша.

– Так что еще мы можем изменить? – потребовал ответа Хантер.

– Может быть, эту шишку на носу, – предложил Гарсия. – А то такое впечатление, будто нос сломан.

Патриша кивнула и принялась за дело.

– Отлично. Какими еще проблемами вы предпочли бы заняться? – спросил Хантер.

– Его зубы, – на этот раз предложила Патриша.

– Вы же не видите их. – Гарсия, нахмурившись, покачал головой.

– Это верно, но обратите внимание на форму его закрытого рта. – Электронным карандашом она показала на экран. – Она какая-то неестественная. Он вынужден сжимать губы, словно они у него надуты, а это подсказывает мне, что зубы у него крупнее нормальных и выдаются вперед.

Хантер и Гарсия, прищурившись, уставились на изображение.

– Можете мне верить, ребята. Я каждый день работаю с такими вещами.

– Допускаю, – пожал плечами Хантер. – Но как вы сможете изменить его зубы, если не видите их?

– Я могу изменить форму его рта, слегка оттянуть губы назад и сделать так, чтобы он не надувал их. Сами увидите, – сказала она, пока ее пальчики с безукоризненным маникюром порхали над клавишами. Еще несколько движений волшебным карандашом, и у парнишки появился новый рот.

– Ну и ну, теперь он здорово отличается от оригинала, – согласился Гарсия.

Хантер с сомнением покачал головой:

– Что-то не подходит.

– Его челюсть, – ответила Патриша. – Из-за изменений, которые я произвела с его зубами и губами, уверена, хирург бы предложил слегка подкорректировать линию его челюсти, чтобы образовать новую улыбку. Может, сделать ее чуть более квадратной.

– А у вас это получится?

– Как я говорила, этим карандашом я могу делать все, что угодно. – Она доверительно улыбнулась и ввела поправки.

После этого все они на шаг отошли от монитора. Образ, на который они сейчас смотрели, заметно отличался от того парнишки, который предстал перед ними вначале.

– Вот так, – сказала Патриша. – Я не вижу, что еще стоило бы прибавить или убрать. А вы?

Оба детектива покачали головой.

– Мы только превратили идиота в нормального мужика, – засмеялась Патриша.

– И получилось великолепно, – согласился Хантер.

Что-то изменилось в выражении лица Гарсии, но было трудно понять, что именно.

– Сделай мне одолжение, Пат, – нагнулся над столом Хантер. – Покрась ему волосы в коричневатый цвет, на висках прибавь немного седины и укороти их. Прическу зачеши назад. Сможешь?

Они ждали, пока Патриша меняла портрету прическу.

– Можешь ты предположить, сколько ему лет? – спросил Хантер.

– Конечно.

– Отлично. А теперь прибавь ему лет примерно двадцать пять.

Процесс старения занял немного больше времени. Когда он был наконец завершен, у Гарсии отвалилась челюсть.

– Этого не может быть!

124

Сьюзен Зелински прочитала письмо в десятый раз и снова пришла в восторг. Она не могла поверить, что это в самом деле случилось.

У Сьюзен не была ни самая легкая, ни самая счастливая жизнь. Она родилась в Криппл-Крик, в Колорадо двадцать два года назад. Ее родители были евреями-иммигрантами из Польши и воспитывали ее очень строго. Она изо всех сил старалась уважать их законы и требования, но для молодой девочки, живущей в сегодняшней Америке, такая жизнь была очень стесненной.

С самых юных лет Сьюзен лелеяла два большие амбиции. Первая – она хотела быть на сцене и петь. Вторая – она не хотела быть похожей на свою мать, очень покорную бессловесную жену, которая беспрекословно выполняла все, что требовал от нее муж.

В тринадцать лет Сьюзен уже была привлекательной девочкой. От матери она унаследовала волосы – такие светлые, что они были едва ли не белыми, а от отца – темно-синие пленительные глаза. Много ребят искали с ней встречи, но Сьюзен не разрешалось ни с кем встречаться. Так было до ее восемнадцатилетия, но и тогда все должно было быть под присмотром родителей и мальчик должен был быть из еврейской семьи.

Хотя Сьюзен отнюдь не была ангелом. В первый раз она поцеловалось, когда ей было четырнадцать лет. Боб Иордан во время большой перемены утащил ее за спортивный зал, где они стали вести себя так, словно единственные люди на земле. Она позволила ему тискать свои груди, и, когда он это делал, Сьюзен испытывала какое-то новое, горячее и возбужденное состояние. Но когда он попытался скользнуть руками по ее бедрам и проникнуть между ног, она испугалась и вырвалась. Страх длился недолго, и скоро прикосновения стали более настойчивыми, дыхание прерывистым, и она уже была не в состоянии контролировать свое возбуждение. В пятнадцать лет Сьюзен обрела первый сексуальный опыт. Это было быстро, болезненно, и она не получила удовлетворения, но, конечно, это было многообещающим началом.

В прошлом Криппл-Крик был городком шахтеров, добывавших золото, – спальный район, где обитало меньше двух тысяч человек. Эта обстановка вместе со строгими семейными правилами для такой девушки, как Сьюзен, очень мешала возможности как-то выразить себя. Она хотела и видеть больше, и узнать больше. Со временем ответ пришел в форме софтбола.

Сьюзен не очень увлекалась спортом, но, когда она узнала, что команда девочек из ее школы ездит по всему штату на соревнования по софтболу и даже на чемпионаты школ, она уверенно вошла в команду.

Когда Сьюзен минуло шестнадцать лет, команда приехала в Колорадо-Спрингс, чтобы провести серию из трех игр в течение долгого уик-энда. В субботу вечером в клубе «Андеграунд» играли «Бомбардировщики», молодая и восходящая команда рэперов из Лос-Анджелеса. Сьюзен вместе с двумя подругами из команды выскользнули из спальни и отправились на концерт. Она впервые услышала живьем эту музыку, и в мозгу у нее словно что-то взорвалось. Они стали встречаться с ребятами из группы. Сьюзен провела ночь с Кулом Роксом, ведущим рэпером группы. Он сказал правильные слова и пообещал правильные вещи. Они занимались любовью несколько раз, после чего она возвращалась в спальню команды.

Когда в конце месяца она пропустила очередной срок, это ее особенно не взволновало, но скоро тошнота по утрам, усталость и набухшие груди дали знать, что с ней происходит.

Яцек, отец Сьюзен, был человек со старомодными взглядами, который верил в послушание, уважение, честь и больше всего – в чистоту их крови. Сьюзен знала, что отец ни в коем случае не поймет ее. И совершенно не важно, что она думала, будто влюблена. Для него она наихудшим образом опозорила и осквернила честь семьи. Она решила не дожидаться реакции отца.

При своей провинциальной наивности Сьюзен верила, что в ту ночь Кул Рокс сказал ей чистую правду, когда внушал, что влюбился в нее. Она верила, что он будет счастлив снова увидеть ее и придет в восторг, узнав, что станет отцом. У нее хватало денег, скопленных за работу в местном книжном магазинчике, чтобы добраться до Лос-Анджелеса. Она увидится с Кулом Роксом, и они вместе решат, что делать дальше. Но адреса, который он ей дал, не существовало. Телефонный номер принадлежал китайскому ресторанчику. Четыре недели спустя, оставшись одна в туалетной комнате подземки в восточном Лос-Анджелесе, Сьюзен смогла сама избавиться от ребенка.

Она осталась в Лос-Анджелесе и решила, что хоть одна ее мечта претворится в жизнь. Она получила работу в закусочной в Линвуде и проводила свободное время слушая мюзиклы. У нее был отличный голос, очень сильный и несколько странный, но ее актерское мастерство оставляло желать лучшего. Как только у нее появилась эта возможность, Сьюзен стала брать уроки сценического мастерства, и через пять лет они начали давать о себе знать.

«Мы рады информировать вас, что вы избраны для участия в новой постановке „На высотах“ в бродвейском мюзикле».

Сьюзен без устали читала и перечитывала эту строчку. Письмо пришло утром, и ей все время казалось, что она ходит по облакам. Забавно, что «На высотах» было шоу, в котором рассказывалось, как искать и найти свою мечту и обрести новый дом в другом месте.

Стук в дверь удивил ее. Она никого не ждала, особенно в этот час. Когда Сьюзен открыла дверь своей маленькой квартирки в Доуни, она потрясенно вытаращила глаза.

– О господи!

125

– Вы знаете этого парня? – спросила Патриша, нажимая клавишу «распечатать» на своей клавиатуре.

Хантер кивнул, и она увидела, как у него расширились глаза, когда он что-то осознал.

– Проклятье! – сказал он, хватаясь обеими руками за голову. – Альбом!

– Какой альбом? – спросила она.

– Ежегодник из Комптона.

– Он внизу, – напомнил Гарсия.

Хантер повернулся к Патрише:

– Никуда не уходите. Я сейчас вернусь.

Патриша посмотрела на часы:

– Вы будете должны мне много времени, Роберт.

Но он уже вылетел в двери и помчался вниз по лестнице.

Вернулся он ровно через сорок пять секунд.

– Вот это скорость, – сказала Патриша и нахмурилась. – Почему вы даже не запыхались?

Хантер не ответил. Все его внимание было приковано к страницам комптонского ежегодника. Он листал их, внимательно изучая каждую фотографию.

– Кого ты сейчас ищешь? – спросил Гарсия. Подойдя на шаг, он тоже стал вглядываться в альбом.

Хантер наконец перестал листать страницы и стремительно переместился к столу Патриши. Его лицо было воплощением концентрации.

– Можете отсканировать эту фотографию? – спросил он, показывая на снимок в середине страницы. – И сделать с ним то же самое, что было сделано с тем? – Он кивнул на распечатку, лежащую на ее столе.

– Без проблем.

Они смотрели, как Патриша, пользуясь на этот раз аэрографом и ретушью, снова трансформировала ученика на фотографии в совершенно другую личность. Когда она кончила процесс изменения его возраста, Гарсия почувствовал, как по его телу прошла дрожь.

– Ну, вы меня потрясли.

126

Гарсия проделал путь от исследовательского отдела до Холмби-Хиллз меньше чем за двадцать минут. Они не были уверены, что им удастся найти, но им надо было снова поговорить с ним. Как и Джеймс Рид, он тоже врал относительно своего давнего знакомства с жертвами.

Дом они нашли без особого труда – с белым фасадом, двухэтажная усадьба в стиле, присущем кинозвездам на бульваре Беверли-Глен. Дом был погружен в темноту, но ухоженный передний двор был освещен, как и рождественские украшения на треугольных рождественских елках, обрамлявших вход.

Переступая через две ступеньки, они поднялись по длинной каменной лестнице. Дверной звонок не работал, и после минуты настойчивого стука в дверь Хантер перемахнул через небольшую живую изгородь слева от двери и вгляделся в два больших окна – они были закрыты, и опущенные портьеры не позволяли увидеть, что делается внутри.

– Давай попробуем через гараж, – сказал Хантер, сбегая по ступенькам к гаражу на две машины справа от дома. Он тоже был закрыт, как и деревянная дверь справа от гаража, которая, без сомнения, вела на задний двор дома. Хотя ее висячий замок выглядел весьма ненадежным.

– Что ты делаешь? – удивленно спросил Гарсия, когда Хантер, отступив на шаг назад, с силой врезал правым плечом в дверь.

– Обеспечиваю хороший обзор, – деловито сказал он, минуя выломанный косяк. – Ты идешь?

– Ты что, с ума сошел? – откликнулся Гарсия, ускоряя шаги, чтобы догнать Хантера.

Задний двор дома производил внушительное впечатление. Центральную часть его занимал овальный бассейн с подводной подсветкой. Слева тянулся просторный пляж и приподнятая над землей прогулочная набережная, а за ними – большой участок для приготовления барбекю, окруженный изящно подстриженной живой изгородью. От теннисного корта на несколько ярдов спускался ухоженный газон. В доме не было никакого освещения. Хантер попытался сдвинуть двойные стеклянные двери, которые вели в гостиную, но они были закрыты. Он приложил ковшиком руки к стеклу и попытался рассмотреть, что там внутри. Все было спокойным и безжизненным. Стянув свою куртку, Хантер обмотал ею правую руку.

– Эй. – Гарсия предостерегающе поднял правую руку. – Чем мы тут занимаемся, Роберт?

– Я должен заглянуть внутрь.

– Зачем? Может, это вовсе не наш персонаж. У нас масса причин сомневаться в Джеймсе Риде – столько же, сколько и в этом.

– Ты видел, как преобразились оба изображения, – спокойно ответил Хантер. – Совпадения тут быть не может. История имеет более глубокие корни. Как и убийства, я думаю.

– Звучит красиво, но входить в дом путем взлома – это не решение.

– У нас есть причина стучаться в его дверь, Карлос.

– Мы не стучимся. Мы выламываем эту чертову дверь, а это незаконно. – Он смотрел на Хантера, словно не узнавая его. – Если даже он – наш персонаж, любой законник потопит это дело, потому что мы облажались и не следовали законному порядку, Роберт. Этого ты хочешь? Сделав это, мы, можно сказать, вручим этому типу пропуск на выход из тюрьмы.

Хантер посмотрел на часы.

– Я понимаю, Карлос. В обычных обстоятельствах я бы сам произнес такую речь, но сейчас у меня нет времени. Молли пропала, киллер преследует ее, и она считает, что сегодня вечером он настигнет ее. И поэтому лишнего времени у меня нет. – Он в упор посмотрел на партнера. – Я обещал, что с ней ничего не случится. Мы вышли на след. У меня нет времени следовать законным процедурам и вести тайную слежку. В таком случае она погибнет. И офис окружного прокурора ни в коем случае не даст нам ордера на обыск даже этого мусорного ящика. – Он помолчал и с силой набрал в грудь воздуха. – Возвращайся в Паркер-центр. Я буду отрицать, что ты знал о моих действиях.

– Что?

– Ты сам сказал, что все может оказаться ошибкой. Я не хочу втягивать тебя в эту историю. Тебе надо думать о своей жене, Карлос. Ты не можешь вляпаться в историю. А я могу.