Текст книги "Экзекутор"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

67

Эти слова были столь странными, что детективам потребовалось время, чтобы осознать их.

– Это был ваш голос? – спросил Хантер, все еще испытывая легкое ошеломление оттого, как много она знала. – Когда вы сказали эти слова женщине? Был ли это ваш голос или чей-то еще?

– Мой, – прошептала она.

Гарсия с силой растер лицо, не в состоянии найти слов.

– Как-то я знала, что женщина, привязанная к стулу, боится огня, – продолжила девушка. – Поэтому я и сказала вам эти слова.

Хантер откинулся на спинку стула и задумался.

– Эти видения длились примерно секунд тридцать, может, минуту. Не знаю, почему я видела их. Не знаю, почему они казались такими реальными. Не знаю, почему я не была всего лишь зрителем, как раньше. Я хотела бы понять все это, но у меня нет ответов. – Помолчав, она отвела взгляд от Хантера. – Вот что я хочу рассказать вам – кто бы ни был этот убийца, он знал о ее страхах.

Клик, клик, клик. Человек с камерой на другой стороне улицы быстро отщелкал три снимка, никому не попавшись на глаза.

– Что-то еще вы помните об этих видениях, Молли? – спросил Гарсия и увидел, что глаза девушки расширились от ужаса. На долю секунду она растерялась, прежде чем схватить свою сумочку.

Хантер перехватил ее за руку:

– Подождите.

Молли посмотрела на него, гневно вырвала руку и встала.

– Прошу вас, послушайте меня. – Хантер и Гарсия одновременно поднялись.

– Все это было ошибкой.

– Нет, не было. – Голос Хантера звучал твердо и спокойно. – Просто дайте мне минуту на объяснение. Затем, если вы все же решите уйти, никто не будет вас останавливать.

Она молчала достаточно долго, чтобы Хантер не позволил утвердиться ее нерешительности.

– Я не знаю, позвоните ли вы снова. Вы ушли до того, как офицер успел записать все ваши подробности. Вы не оставили нам ровно ничего, так что мне пришлось иметь дело с единственным, что у нас было, – ваш пенсильванский акцент. Мы быстро нашли вас. Ваше имя числится в списке пропавших лиц.

Она напряглась.

– Мы ничего не рассказывали вашему отцу.

Раньше, когда она рассказывала о своих фанатично одержимых религией родителях, в центре повествования была мать, и она редко упоминала об отце. Когда она это сделала, ее тело напряглось, поза изменилась и движения стали нервными. Хантер понял, как она боялась его.

– Мы не собираемся ему ничего рассказывать, – убедил ее Хантер.

Она в упор уставилась на Хантера и затем обратила взгляд на Гарсию. Он кивнул и доверительно подмигнул ей, словно говоря: «Мы ничего не расскажем, если ты не хочешь».

Она расслабилась.

– Я обещаю, Молли, мы никоим образом не будем вмешиваться в вашу жизнь. – Хантер помолчал. – А нам действительно может понадобиться ваша помощь.

Человек, стоявший перед ней, казался воплощением спокойствия. Он внушал доверие. Молли расслабилась и села.

– Причина, по которой я позвонила вам сегодня…

– У вас было другое видение? – предположил Гарсия.

– Нет. Не видение, а вспышка.

Клик, клик, клик. Еще три снимка.

– Что это значит – вспышка?

– Порой у меня случались быстрые вспышки из моих предыдущих видений. Что-то, чего не было раньше. Они длились всего пару секунд.

– Это называется остаточные вспышки, – сказал Хантер, не вдаваясь в детальные объяснения.

Молли с интересом посмотрела на него.

– Он много читает, – объяснил Гарсия. – Так что было в этих вспышках?

– Кое о чем я рассказала.

– Кому вы рассказали? – на этот раз спросил Хантер.

– Священнику. Как раз перед тем, как я его убила.

Клик, клик, клик.

– Но вы говорили, что видение со священником было беззвучным, – уточнил Гарсия.

– Не было. Не в видении.

– То есть во вспышке, – догадался Хантер.

Вздохнув, Молли кивнула.

– Так что вы сказали?

Глубокий вдох.

– Они все умрут.

68

За пятнадцать дней до первого убийства

Глядя на себя в зеркало, он провел языком по сухим и потрескавшимся губам. Прошло примерно четыре года, но он выглядел так, словно состарился на десять лет. Лицо его теперь было прорезано глубокими морщинами, а глаза, казалось, глубоко ввалились. Но любой, кто знал Джона Вудса, понимал, что морщины говорили не о возрасте, а о тяжелых переживаниях.

После смерти жены он перебрался из округа Хантингтон в Йорк, на юге центральной Пенсильвании. Он больше не мог оставаться в Хантингтоне. Все здесь напоминало о его дочери. Ее дьявольские сны стали проклятием его жизни.

Он плеснул холодной водой в лицо и зачесал за уши остатки поредевших черных волос. Вечером колледж Йоркской католической школы и церковь устраивали рождественское благотворительное мероприятие. Ожидалось более трехсот студентов и родителей.

Джон работал в школе уборщиком и всегда помогал отцу Лоренсу во всем, что тому было необходимо: от починки водопровода до разбивки сада и украшения приемов. До начала мероприятия оставался еще час, но кое-какие родители уже явились, неся с собой разнообразные печеные изделия, готовые к продаже на большой ярмарке кулинарии, которая состоится в спортивном зале школы. В обязанности Джона входило поддерживать в чистоте во время приема ванную и туалеты.

Не отрывая глаз от своего отражения, он перекрестился и пробормотал короткую молитву, после чего покинул свою небольшую квартирку, которую снимал в квартале от Йоркского католического колледжа.

Отец Лоренс попросил Джона уделить основное внимание умывальной в спортивном зале. Там все могло быть. Классные комнаты были набиты до предела, и Джон знал, что студенты любят нарушать правила.

Миновало восемь часов, когда Джон вошел в темный холл главного здания. Проверив две умывальни на первом этаже, он поднялся повыше, чтобы глянуть на ту, что была направо в конце холла. Он так часто ходил по этим коридорам, что ему не был нужен фонарик.

Подойдя к дверям душевой, Джон услышал хихиканье. Он замедлил шаг и прислушался. Похоже, слышались, самое малое, три голоса – один из них женский. Свет не горел, что позволило Джону незамеченным проскользнуть внутрь. Медленно, на цыпочках, он подошел к последней кабинке, откуда доносились голоса.

Дверь была широко открыта, и при слабом свете сотового телефона он разглядел девушку, которая наклонилась над унитазом. И она, и парень, стоявший за ней, были голые, правой рукой он шлепал по ее голым ягодицам, в то же время входя в нее. Оба стонали от удовольствия.

Джон был в черных брюках и в темной рубашке, которые помогали ему скрываться в тени. Прижимаясь спиной к стене напротив кабинки, он приблизился на шаг. Сидя на унитазе, лицом к девушке, другой голый парнишка, держа в левой руке сотовый, правой толкал ее голову к себе. Она увлеченно работала ртом. Парень все снимал на сотовый.

Джон почувствовал, как член его твердеет.

– Ник, я хочу, чтобы сейчас ты вошел в меня, – сказала девушка, отнимая рот от парня перед ней. – И Шон, – повернулась она к парню за ней. – Я хочу, чтобы это было у меня во рту. – Она показала на возбужденный пенис.

Джон как можно тише сделал два шага назад. Он не хотел мешать им.

Парни поменялись местами, и все началось сначала. Ник теперь пристроился сзади требовательной девушки, по-прежнему крепко держа сотовый в левой руке. Стоны девушки стали раздаваться все чаще, и Джон понял, что она близка к оргазму. И он тоже.

Джон пристроился в одной из кабинок. Она была второй от той, где развлекались ребята. У него не было необходимости видеть их; ее стонов было достаточно, чтобы сводить его с ума. Он закрыл глаза и предоставил воображению и руке закончить работу, но его память не могла сохранить образы, которые он видел всего несколько секунд назад. Он мог думать только о Молли и о тех ночах, когда он входил в ее комнату и знакомил с искушениями этого мира.

Полный мыслей об этих ночах, Джон кончил через пару секунд.

Несколько минут он сидел, пытаясь восстановить контроль над своим телом. Каждые несколько секунд оно содрогалось от наслаждения. Когда он смог подняться на ноги, то привел себя в порядок и покинул душевую так же тихо, как и вошел в нее. Студенты уже ушли.

– Джон. – Он услышал, как кто-то позвал его, когда он вошел в спортивный зал.

Низко опустив голову и уставившись в пол, он продолжал идти, делая вид, что ничего не слышал.

– Джон Вудс. – Чья-то рука легла ему на правое плечо. – Ты не слышал, как я тебя зову?

Джон нервно обернулся и удивленно вытаращил глаза. У пожилого человека, стоящего перед ним, были тонкие белые брови и такие же редкие волосы, которые были зачесаны слева направо. Круглый нос и розовые щеки в сочетании с добрыми глазами придавали ему дружелюбный вид.

– Отец Льюис? – сказал Джон. Он с потрясенным видом поцеловал правую руку священника.

– Да благословит тебя Бог, сын мой.

– Я не знал, что вы придете.

– Решение было принято в последнюю минуту, Джон.

Отец Льюис был священником в католической церкви Пресвятой Троицы в Хантингтоне с давнишних времен. Джон Вудс уважал его всю жизнь.

– Как церковь, отче?

– Прекрасно, Джон. Примерно год назад мы заново покрасили ее. Ты должен как-нибудь вернуться и навестить нас.

Джон погрустнел.

– Я знаю, знаю, – сказал отец Льюис еще до того, как Джон собрался с ответом. – Воспоминания еще слишком живы, верно?

Джон смущенно кивнул.

– Я знал тебя с детских лет, Джон. Ты всегда был очень истовым католиком, и я всем сердцем любил вашу семью. Мне было больно узнать, что тебе пришлось оставить нас, чтобы справиться со своей потерей.

Джон не мог заставить себя посмотреть на священника.

Отец Льюис мягко улыбнулся.

– Но причина, по которой я оказался здесь, в том, чтобы сообщить тебе хорошие новости.

Джон наконец поднял на него глаза.

– Можем мы отойти на минутку? Тут слишком шумно.

Они нашли тихий уголок за спортивным залом.

– Ты помнишь Сару Мэттью? – спросил отец Льюис.

Джон сощурился.

– Невысокая женщина, с вьющимися светлыми волосами, красивыми глазами, громко хохочет каждый раз, как я выдаю одну из моих не очень смешных шуток, – напомнил ему священник.

Он покачал головой.

– Она всегда приносила яблочные пироги на наши распродажи. И у нее была очень симпатичная дочка Эмили.

Джон улыбнулся. Эмили Мэттью он помнил очень хорошо. Стройная высокая девушка, которая уже в четырнадцать лет заводила всех ребят, и они пускали слюни, глядя на ее созревшую фигуру. Джон помнил, как она однажды во время воскресной мессы бросила на него взгляд. Словно понимала, что она испорченная девчонка и хочет, чтобы он избавил ее от плотского искушения так, как он это делает с Молли.

– О, теперь-то я ее припомнил, – сказал Джон, скрывая свое возбуждение. – Та женщина с очень громким смехом и яблочными пирогами.

– Это она, – кивнул священник. – Ну так вот, Эмили, ее дочь, примерно два года назад перебралась в Лос-Анджелес. Она хотела поступить в театральную школу и стать актрисой. – Отец Льюис неодобрительно покачал головой: – Сегодняшние дети, они все хотят известности и звездную судьбу, чему бы мы ни старались учить их.

Джон воздержался от комментариев.

– Она приезжала в прошлый уик-энд. Рождество она проведет со своей семьей в Хантингтоне. Я говорил с ней после воскресной мессы, и она рассказала мне нечто, после чего я почувствовал потребность приехать и сообщить тебе. Это может принести спокойствие твоему измученному сердцу.

Джон нахмурился, толком не понимая, куда клонит священник.

– Чтобы оплачивать аренду, – продолжал отец Льюис, – Эмили работает официанткой в трактире на автобусной остановке в Лос-Анджелесе. – Он помолчал, словно то, что он собирался сказать дальше, наполняло его неподдельной радостью. – И она клянется, что всего неделю назад видела Молли.

У Джона сжалось сердце. Он тупо смотрел на отца Льюиса.

– Я понимаю, – энергично кивнул священник. – В это трудно поверить, но Эмили говорит, что она не сомневается. Автобусная остановка как раз перед трактиром, где она обычно работает, и вот там-то она и увидела Молли. Та почти не изменилась, если не считать прически и маленького шрама на губе.

Джон помнил ту ночь, когда Молли ушла. Он и оставил ей этот шрам.

– Эмили не удалось поговорить с ней. Она обслуживала посетителей, и, когда справилась с их заказами, Молли уже садилась в автобус. Они же еще в школе были подругами, помнишь?

Джон почувствовал, как его стало колотить.

– Ну не великая ли новость, Джон? – улыбнулся священник. – Молли жива и здорова. Я так обрадовался, когда Эмили мне это рассказала, что сорвался с места и поехал повидаться с тобой. Я знаю, как ты беспокоился.

Джон больше не слушал его. В голове беспрерывно звучали голоса.

69

Стоял ранний вечер, когда Хантер получил по электронной почте последние результаты лабораторных анализов. Исследование лица Аманды Рейли сообщало, что воздействие, которое вызвало эффект расплавленного воска, было сходно с тем, которое предполагал доктор Уинстон, – но не совсем. Убийца создал смесь резины и вазелина, которая обрела консистенцию мягкого желе. Это желе, смешанное с небольшим количеством свинцовой соли, превратилось в желатиновый пластырь, который плотно прилипает к человеческой коже, не смягчается и не сползает. Под воздействием сильного огня его внутренний слой плавится. В зависимости от силы прилипания пластыря он может полностью расплавить кожу человека и тем самым содрать ее с тела. Воскообразные комки на лице Аманды Рейли на самом деле представляют собой смесь клочков ее кожи и расплавленного вазелина с резиной – эту комбинацию и использовал киллер.

– Откуда киллер раздобыл все эти штуки? – спросил Гарсия после того, как Хантер вслух прочел распечатку.

– Вазелин – по сути это желеобразная фракция нефти, – объяснил Хантер. – Его можно купить в любой аптеке. Свинцовую соль можно легко заказать по Интернету, а резину киллер раздобыл, просто измельчив обыкновенную маску для Хеллоуина. Количество желе, необходимое, чтобы покрыть лицо Аманды, было сравнительно невелико.

Гарсия не стал спорить, но у него по-прежнему был задумчивый вид.

– Что тебя беспокоит? – спросил Хантер, кладя лист распечатки на стол.

Гарсия стянул волосы в конский хвост.

– Разговор, который состоялся у нас с Молли утром, и все, что она рассказала нам. Словно она присутствовала на месте, когда все это происходило.

– И что ты думаешь? – Хантер хотел, чтобы Гарсия высказал свое мнение.

Тот стал расхаживать по комнате.

– Она знает слишком много подробностей об обоих убийствах, чтобы ее можно было обвинить в обмане. Она знает о номерах. Она знает о местах преступления. – Он поднял руки, словно сдаваясь. – Я хочу быть откровенным с тобой, Роберт. Я никогда не верил в эти номера с ясновидением. Но так как она видела убийцу и он рассказал ей истории, я думаю, ты прав. С ней все по-настоящему. И если так, она рассказала нам то, чего мы не знаем.

– Убийца показывал жертвам лист бумаги, – напомнил Хантер.

Гарсия кивнул:

– И как ты предполагал раньше, это вполне мог быть рисунок или фотография кого-то или чего-то.

– Что бы это ни было, – сказал Хантер, глядя на Гарсию, – если Молли права, этот кусок бумаги связывает жертвы.

70

Приглушенный щелчок, донесшийся из компьютера Хантера, сообщил о прибытии нового послания. На этот раз Майк Бриндл прислал им результаты анализов крови с фотографий, найденных на камине. Хантер прочел их, после чего передал партнеру.

– Киллер использовал одну и ту же кровь на обоих фотографиях? – усомнился Гарсия.

Хантер кивнул и протер глаза.

– Не расходится ли это с твоей теорией, что убийца использовал кровь предыдущей жертвы, чтобы оставить метку на следующей?

– Отнюдь. – Хантер вернулся на свое место и взялся за мышку.

Клик, клик.

Гарсия подождал несколько секунд, но ничего не происходило.

– Ты хочешь их детально изучить?

– Это же не подлинные жертвы, а всего лишь их изображения. Предположим, что киллер убил жертву и ушел, прихватив достаточное количество крови, чтобы поставить номер на следующей. Он не рассчитывал, что номер смоет или он как-то исчезнет и ему придется снова наносить его. – Хантер нажал несколько клавиш на клавиатуре. – Так что, когда убийца оказался в ситуации, где ему пришлось использовать фотографии, чтобы зафиксировать первую и вторую жертву, он освежил номера их кровью.

Гарсия задумался.

– То есть он приспособился и той же кровью отметил обе фотографии.

Хантер мгновенно замолчал и повернулся лицом к Гарсии.

– Он не пользовался их кровью, – пробормотал детектив.

– Что?

– Киллер был на месте преступления, когда оставил обе фотографии на каминной полке.

– И что из этого следует?

– Следует то, что он мог использовать кровь Аманды. Она была тут, и ему не потребовалось много крови, чтобы написать два маленьких номера на оборотной стороне фотографий. Почему бы ему не воспользоваться ее кровью?

Гарсия медленно покачал головой.

– Кроме того, он мог воспользоваться кровью отца Фабиана, – продолжил Хантер. – У него она была с собой, чтобы нарисовать номер четыре на спине Аманды. Для каждого номера ему потребовалось сделать лишь легкий мазок.

Гарсия закусил нижнюю губу и задумался.

– Может, он написал номера на фотографиях, перед тем как явился в дом в Малибу, – предположил он.

– О'кей, но почему же тогда не воспользоваться кровью отца Фабиана? Как я сказал, после убийства в церкви Семи Святых немного ее было при нем.

– Может, часть крови осталась после предыдущей жертвы?

– Судя по результатам анализов, это кровь не Аманды, не отца Фабиана, и это не та кровь какой-то беременной женщины, которую киллер использовал для священника.

– То есть если твое предположение верно и киллер действительно использовал кровь предыдущей жертвы, чтобы отметить следующую, кровь на снимках не принадлежит ни второй, ни третьей, ни четвертой жертве.

– Совершенно верно.

Гарсия прислонился к столу и уставился на Хантера.

– По выражению твоего лица я могу сделать вывод – ты не убежден, что кровь принадлежала и первой жертве.

– Я думаю, что киллер использовал лишь небольшое количество крови жертвы, чтобы поставить номер на спине следующей, и предполагаю, что он избавлялся от того, что у него еще оставалось.

Гарсия потер подбородок и озабоченно нахмурил брови.

– Если твоя теория верна, зачем он вообще делает это? Зачем киллер использует кровь предыдущей жертвы, чтобы отметить следующую?

У Хантера расширились глаза и участился пульс.

– Он объединяет их. Связывает воедино.

– Киллер объединяет их?

Хантер кивнул:

– Нанося их кровь друг на друга, он связывает первую и вторую жертвы, вторую и третью и третью с четвертой. Может, все они как-то связаны, мы еще не знаем. Но киллер дал нам знать, что между ними есть какая-то связь.

Гарсия помедлил. Его осенила какая-то новая мысль.

– Ладно, в таком случае у меня к тебе два вопроса. Если твоя теория верна, чью кровь использовал киллер, чтобы пронумеровать первую жертву? И если ты не думаешь, что киллер использовал кровь какой-то из своих жертв, чтобы написать номера на обороте этих двух фотографий, откуда, по-твоему, взялась эта кровь?

Хантер остановился у окна и несколько секунд разглядывал оживленное уличное движение.

– Может, ответ на оба вопроса один и тот же.

Гарсия вскинул брови в ожидании разъяснения.

– Киллер пользовался своей кровью.

71

Два дня до первого убийства

Он позвонил в колокольчик и остался ждать у окошка приемной старой запущенной гостиницы на юге Лос-Анджелеса. Это была одна из тех гостиниц, где номера сдаются на час, неделю или месяц. Если у вас есть деньги, договориться можно как угодно. Вопросов не задают.

Холл был маленький и неряшливый. У него был такой вид, словно его не убирали годами. На потолке были пятна протечек, ковер прожжен сигаретами, в каждом углу висела паутина, а на стенах коробились обои. Он думал, что такие места существуют только в полицейских фильмах, но оно действительно предстало перед ним. Место, где на него никто не будет обращать внимания.

Он еще несколько раз позвонил в колокольчик на столе.

– Ладно, ладно… Подтяни свои гребаные штаны. – Низкий голос с резким южным акцентом раздался из-за деревянной перегородки в задней части приемной.

Через несколько секунд оттуда появилась темнокожая девушка, не старше восемнадцати лет. На ней были туго обтягивающие синие джинсы, желтая трикотажная майка, и видно было, что она стремится как можно скорее исчезнуть отсюда. Когда она открыла дверь и оказалась в маленьком холле, толстый мужчина похотливо подмигнул ей, натягивая эластичные брюки на круглый живот.

– На следующей неделе ты принесешь мне арендную плату вовремя, слышишь?

Девушка смущенно опустила глаза и побежала наверх по узкой лестнице.

– Чем могу служить? – спросил толстяк, наконец подходя к окошку. От него пахло чесноком, а его редкие сальные волосы отчаянно нуждались в том, чтобы их помыли и причесали.

– Мне нужна комната.

Толстяк высунул голову из окошка и осмотрел холл – пусто, если не считать небольшой сумки. Обычно, когда мужчина приходит снять комнату в его гостинице, с ним является шлюха, а то и две, которые виснут у него на руках.

– Пять баксов за час, или, если вы считаете себя призовым жеребцом, можете взять на шесть часов за двадцать долларов. – Ногтем указательного пальца он что-то извлек из щели между зубов.

– Комната мне нужна на несколько дней. Может, и побольше.

Толстяк нахмурился и посмотрел на гостя, ростом шесть футов и два дюйма.

– Плачу наличными.

Настороженный взгляд исчез, как только толстяк увидел возможность набить себе цену.

– Вы же понимаете, вот-вот Рождество, и у нас все занято под завязку, но постараюсь что-нибудь для вас сделать.

Гость терпеливо ждал, пока толстяк делился своими проблемами.

– Если вы хотите остаться на целую неделю, я могу дать вам комнату за… – Он помолчал, делая вид, что высчитывает правильную цену. – За двести баксов.

Гость издал странный смешок, подхватил свою сумку и молча направился к дверям.

– Подождите, подождите, – торопливо окликнул его толстяк. – Я вижу, что торговаться с вами непросто. Неделя за сто пятьдесят баксов – что скажете?

Человек секунду подумал прежде, чем вынуть из бумажника четыреста пятьдесят баксов.

– На три недели. До Нового года.

Толстяк взял деньги и вдумчиво пересчитал их.

– Если вы хотите заключить по-настоящему хорошую сделку, я могу сдать вам комнату на целый месяц за пятьсот баксов. Прекрасная цена.

Мужчина спокойно вернул бумажник в задний карман и уставился на толстяка.

– Хорошо, хорошо! – Тот поднял руки, сдаваясь, и сунул через окошко регистрационную книгу. – Просто напишите вот здесь свое имя – и мы обо всем договорились.

Мужчина не пошевелился.

Прошло несколько напряженных секунд.

– О'кей, – сказал мужчина за конторкой, поймав взгляд гостя. – Я запишу вас как Джима Боба, устраивает? Вы будете третьим Джимом Бобом, который останавливается здесь. – Он что-то нацарапал, кинул книгу гостей на свой замусоренный стол и взял ключ. – Комната 34В, – сказал он, протягивая ключ. – Третий этаж, выходит на улицу. Это хороший номер. Один из лучших у нас. – Он растянул рот в улыбке, продемонстрировав грязные и покрытые пятнами зубы. – Если захотите развлечься… – Он бросил на гостя тот же похотливый взгляд, которым несколько минут назад наградил чернокожую девушку. – Девочки, мальчики… вы понимаете, что я имею в виду. Только дайте знать. А я уж вас обеспечу.

Мужчина больше не обращал на него внимания. Ему ровно ничего не было нужно от толстяка.