сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)
Кромешная тьма.
Фальконе насквозь.
Стыд. Грех. Позор. Внебрачные дети.
Почему она погубила себя, родив ему детей? Почему она не избавилась от них?
Фальконе.
До сих пор эти слова произносились только шепотом, но скоро они будут кричать, потому что с каждым днем мои дети все больше походили на Римо, на Фальконе.
Через неделю моим близнецам исполнится семь месяцев, а я еще даже не выходила с ними из дома. Они дышали свежим воздухом, только когда я была с ними в саду. Акушерка и врачи приходили к нам домой. Несмотря на эти предосторожности, слух о них распространился в наших кругах. Может быть, служанки что-то говорили. Может, это был один из телохранителей, а может, кто-то из младших боссов слишком доверял своей болтливой жене.
Я была на двух мероприятиях с Сэмюэлем, и шепот преследовал меня повсюду. Жалость и любопытство. Непонимание и даже гнев, что я выбрала этих детей, а не избавилась от них, как будто это могло стереть похищение.
Когда мы вернулись домой после одного из этих светских сборищ, дня рождения папиного заместителя, я сорвалась по среди вестибюля.
— Я этого не вынесу, — резко сказала я. — Терпеть не могу, когда все шепчут их имена, как будто они грешники. Я не хочу, чтобы они стыдились того, кто они есть.
Мама, которая осталась с детьми, потому что не чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы присутствовать на мероприятии, появилась на лестничной площадке, обеспокоенная моей вспышкой.
Папа вздохнул, на его лице отразилась боль.
— Все знают, что произошло. Все знают, кто они такие, и это никогда не изменится.
— Кто они такие ... — я уставилась на отца. Сэмюэль тронул меня за плечо, но я стряхнула его руку. — Они мои! Они тоже твоя кровь. Они являются частью Наряда! Когда вы это примете? Невио примет присягу, чтобы ты смирился с этим? — папа и Сэмюэль переглянулись, и я сделала шаг назад. — Он станет частью Наряда, верно? Когда-нибудь он станет главой города? Это его право.
Его право по рождению стать Капо Каморры.
Папа грустно улыбнулся.
— Голубка, — пробормотал он.
— Нет, — прошептала я. — Только не говори мне, что ты не позволишь Невио чего-то добиться из-за того, кто его отец.
Сэмюэль посмотрел на меня так, словно я вела себя неразумно.
— Фина, он похож на гребаного Фальконе. Они все ненормальные. В его жилах течет кровь Римо. И только посмотри на него. В свои семь месяцев он уже просто невыносим.
— Наши солдаты никогда не примут его после того, что сделал его отец. Мы все еще едва оправились от нападения. Каждая свадьба тщательно охраняется, каждую девушку охраняет вдвое больше охранников. Стыд не проходит, и твои дети постоянно напоминают об этом, — тихо сказал папа.
Я повернулась и оставила их стоять. Не говоря ни слова, я пронеслась мимо мамы в детскую и закрыла дверь, тяжело дыша.
Невио и Грета спали в общей кроватке, растянувшись на спине. Рука Греты лежала на груди Невио. Они всегда прикасались друг к другу, когда спали.
Мои дети не были чем-то постыдным.
Я не позволю никому заставить их чувствовать себя так. Даже семья, которую я любила.
РИМО
Киара была в полном рождественском режиме. Она украсила каждую часть дома, в которую ей позволили войти. Я знал, что она с удовольствием использовала бы свою магию и в моем крыле, но она еще не была настолько смелой. Хорошо для нее, потому что я был в чертовски плохом настроении в течение нескольких дней, и сегодня было хуже всего.
Запах свежеиспеченного печенья разносился по дому, пока я читал письмо от Рика, организатора наших гонок. Все было подготовлено к самой большой гонке, которую мы когда-либо проводили. Нино не был счастлив, что я решил закончить ее в Канзас-Сити после последнего инцидента, но я хотел поставить гребаную точку.
Наряд был на удивление осторожен в своих атаках. Засада тут и там, несколько расчлененных солдат, но ничего серьезного. Пока три дня назад они не убили моего гребаного босса в Канзас-Сити. Предупреждение: не приближаться так близко к их территории. Может быть, начало чего-то большего. Окончание гонки в другом месте послало бы неправильное сообщение.
Вошла Киара, неся тарелку с чем-то похожим на маленькие полумесяцы, посыпанные сахаром. Она протянула ее мне.
— Рогалики.
— Я не в настроении для чего-то сладкого.
Я был в настроении разнести что-нибудь вдребезги, ради крови и смерти, и более того ... гребаной кончины Данте.
Она нахмурилась.
— Они восхитительны. — она перевела взгляд на экран.
— Канзас?
Я кивнул, схватил печенье и откусил кусочек. Сладкий и мягкий. Я положил половину обратно на тарелку. Киара взяла его и съела остальное. Мне не понравилось, как она посмотрела на меня, будто знала.
— Я подумала о твоем предложении. — я понятия не имел, о чем она говорит. — Насчет тренировок с тобой.
— Я сделал это предложение больше года назад.
Она прикусила губу.
— Тогда я еще не была готова.
Я знал еще одну причину, почему не участвовал в ее тренировках по защите в последние несколько месяцев. Нино опасался моего эмоционального состояния, но он посетил несколько наших нарколабораторий. Его интересовали химические процессы, а меня только конечный результат. Я посещал наши лаборатории только тогда, когда они нуждались в напоминании, чтобы необходимо работать более эффективно.
— И ты думаешь, сегодня подходящее время, чтобы побороться со мной? — я спросил, понизив голос.
— Не бороться. Потренироваться, — поправила она.
Я оттолкнулся от дивана, возвышаясь над ней. Она даже не вздрогнула.
— Сейчас?
Она поставила тарелку и указала на боксерский ринг. Я покачал головой.
— В реальной жизни ты не будешь на боксерском ринге, когда на тебя нападут. Это будет в темном переулке, когда ты будешь на пути домой. Нападавший будет следить за тобой некоторое время. Он будет позади тебя.
Мы оба знали, что до этого никогда не дойдет. Киара больше никогда не была одна, и глупый ублюдок, посмевший взглянуть на нее не так, потеряет глаза.
— Беги.
Она заморгала.
— Что?
Я наклонился, вторгаясь в ее личное пространство, пытаясь ускорить ее пульс.
— Беги.
Понимание заполнило ее глаза. Она сделала шаг назад, затем повернулась и побежала.
Я взял еще одно печенье и откусил половину, прежде чем положить обратно на тарелку. Потом я погнался за ней. Бег за Киарой вернул мне воспоминания, в которых я не нуждался ни сегодня, ни когда-либо. Гнев захлестнул меня.
Перепрыгивая через две ступеньки, я догнал ее в коридоре, ведущий в их крыло. Я схватил ее за руку и дернул назад. Киара ахнула, но тут же начала действовать, повернувшись ко мне прежде, чем я успел прижать ее к полу. Она знала, что не может позволить мне прижать ее к животу. Как только мой вес ляжет ей на спину, у нее больше не будет шанса защититься. Она была хороша, но я был зол и не в настроении относиться к ней слишком легко.
В ту секунду, когда я оседлал ее бедра, а руки поднял над головой, в ее глазах мелькнула паника.
— Выкинь это из головы, — приказал я.
Я видел борьбу в ее глазах, воспоминания угрожали вырваться наружу даже после такого огромного времени.
— Выкинь черт возьми это из головы, — прорычал я. Я бы не отпустил ее, если бы она этого не сделала.
Негодование вспыхнуло в ее глазах, и она дернула бедрами, но я был слишком тяжелым. Она была маленькой и гибкой, и ей удалось поднять ногу так, что ее колено врезалось прямо в мои яйца.
Каждая клеточка моего тела, каждая мышца, каждая чертова клеточка крови действовала инстинктивно, желая наброситься на меня. Я оттолкнулся от нее и прислонился спиной к стене, тяжело дыша, пытаясь успокоить ярость в венах.
— Извини, — сказала Киара, садясь и обеспокоено наблюдая за мной.
Я мрачно улыбнулся.
— Нет необходимости. Ты сделала то, чему тебя научил Нино.
— Но ты отступил, не потому что я причинила тебе боль ... а потому что, чтобы не причинить мне боль в ответ.
Я поднял брови. Она была проницательна. Я не был уверен, нравится ли мне это.
— Это не имеет значения. Обычный человек не так хорошо знаком с болью, как я. Удар по яйцам отвлечет их.
Она кивнула и, к моему удивлению, села рядом со мной у стены.
— Сегодня день рождения Серафины, верно?
— Киара, — предупредил я.
Она склонила голову набок.
— Она ведь не вышла замуж?
— У меня нет шпионов, поэтому я не знаю.
— Это было бы в новостях. — я перестал искать новости о Серафине через несколько дней после того, как освободил ее. Она осталась в прошлом. — Я думала, она влюбилась в тебя. …
Я стоял, глядя на нее сверху вниз.
— Вы, девушки, всегда превращаете все в сказку, даже похищение. Серафина была моей пленницей. Единственное падение, которое она совершила, было ее грехопадение.
Она тоже оттолкнулась от пола.
— Ты можешь притворяться сколько угодно, но я видела, как ты на нее смотришь.
Я прижал ее к стене.
— Ты ничего не видела, потому что ничего не было. Я трахал Серафину и наслаждался каждым моментом. Я хотел обладать ею, хотел вырвать у нее невинность, и я это сделал. Это все.
— Если бы это было все, ты бы потом купался в своем триумфе. Но ты почти не упоминал о ней с тех пор, как отпустил ... как будто не можешь произнести ее имя.
— Киара, — прорычал я. — Не заводи меня. Не сейчас.
Она толкнула меня в плечо, и я отступил назад. Не сказав больше ни слова, она ушла, но ее глаза сказали более чем достаточно.
Когда я спустился в игровую, чтобы пнуть боксерскую грушу, Савио и Адамо сидели на диване и играли в какую-то долбаную игру. Как будто нам не хватало кровопролития в реальной жизни. Тарелка с печеньем была пуста.
— На кухне есть еще печенье? — спросил Савио, не поднимая глаз.
— Откуда мне знать? Спроси Киару.
Савио бросил на меня любопытный взгляд.
— Что с тобой?
Я опустился на пол напротив них.
— Прямо в этот момент? Ты. В общем? Канзас.
— Эта гонка будет захватывающей. — сказал Адамо.
— Не надо так волноваться. Ты же не веришь, что Римо позволит тебе снова участвовать в гонках после прошлого раза? —пробормотал Савио, закидывая ноги на стол.
— Это не моя вина, — отрезал Адамо.
— Конечно. Когда ты разбиваешь машину, это не твоя вина.
— На этот раз я не разобьюсь. Я гораздо лучше. Я выиграю.
Савио не выглядел убежденным.
— Это самая длинная гонка. Минимум восемь часов. Это дает тебе достаточно времени, чтобы облажаться.
— Я не облажаюсь. И большое расстояние это лучшая часть. Классное расположение, — сказал Адамо.
— Ты не сядешь за руль, — сказал я наконец. — Гонка заканчивается в Канзас-Сити. Я не хочу, чтобы ты был так близко к территории Наряда.
— Никто не должен знать, что я там. В машине. Я могу использовать другое имя.
— Нет. И это окончательно.
Адамо нахмурился и глубже погрузился в диван.
— Ты обещал, что я буду чаще участвовать в гонках, если не буду пропускать школу и выполнять свои обязанности в Каморре.
— И это обещание остается в силе, Адамо, но не в этой гонке.
— Но Люк снова приедет на новой машине. Он протаранил меня в прошлый раз. Я хочу надрать ему задницу и заставить разбить его машину.
Я наклонился вперед.
— Ты и близко не подойдешь к этой гонке, Адамо.
— Хорошо, — пробормотал он. — Но следующая гонка мне разрешена?
Я кивнул. Я думал, что увлечение Адамо гонками со временем ослабеет, но этого не произошло. Он все еще жил ради случайных гонок, и я начал награждать его ими за хорошо выполненные задания. Он все еще был неохотным членом мафии, но он улучшил, не только свои боевые навыки, но и свою вину за то, что мы сделали. Иногда я задавался вопросом, должен ли я просто позволить ему стать частью и организатором наших гонок и иметь его гоночные автомобили вместо того, чтобы пытаться заставить его играть другую роль, но мы нуждались в нем. Открытая война с наряда требовала каждого члена мафии, который у нас был.
Г Л А В А 25
• ────── ✾ ────── •
СЕРАФИНА
Папа нервничал. Он продолжал проверять свой телефон, который лежал рядом с тарелкой. Обычно, когда мы ужинали, у него не было телефона. Это было наше семейное время.
Мама поднесла ко рту Греты ложку с пюре из сладкого картофеля и радостно причмокнула губами. Я, с другой стороны, пыталась остановить Невио от разбрасывания еды. Он не любил, когда его кормили, и предпочитал сам запихивать еду в рот, но все равно был слишком мал для этого и слишком много устраивал беспорядок. Я взяла его маленькие ручки, чтобы он не мог схватить ложку, и поднесла ко рту. Потребовалось три попытки, прежде чем он взял еду.
— Они милые, но смотреть, как они едят, немного противно, — сказала София, наморщив нос. — И так как они начали есть нормальную пищу, их подгузники воняют.
Папа нахмурился, явно недовольный этой темой. Он мог обедать, когда кого-то пытали прямо перед ним, но вонючий подгузник беспокоил его. Люди.
Невио издал возмущенный вопль, когда я попробовала еще ложку пюре. Он дернулся в кресле.
В глазах отца читалось неодобрение. Семь месяцев, а он все еще не мог вынести вида Невио. По крайней мере, он несколько раз обнимал Грету, но я не думала, что он сможет заглянуть дальше их ДНК.
Входная дверь с грохотом распахнулась, и в столовую ворвался Сэмюэль, выглядевший восторженным и немного расстроенным. Папа медленно поднялся, и Сэмюэль улыбнулся. Я вздрогнула, потому что было что-то темное и ужасно нетерпеливое в выражении моего близнеца.
— Мы поймали его, — сказал он. — Мы поймали ублюдка.
— Где он? — спросил папа, точно зная, кого имел в виду Сэмюэль.
Я отложила ложку. Мы с мамой переглянулись.
— Мы с Данило отвезли его в наше убежище, как и договаривались.
Данило? Ужасное подозрение охватило меня.
Мама начала умывать Грету.
Папа перевел взгляд на меня, и наконец Сэмюэль тоже повернулся ко мне. Я подошла к ним.
— Кого вы поймали?
Сэмюэль легко коснулся моих плеч, его глаза блестели, но в их глубине что-то скрывалось, что пугало меня.
— Мы взяли Адамо Фальконе. Он участвовал в уличной гонке недалеко от наших границ, и мы поймали его.
Мои внутренности превратились в камень.
— Почему вы его поймали? — у меня было чувство, что я точно знаю почему.
— Будем пытать маленького писюна и пошлём Римо видео, как он послал нам видео с тобой. И, может быть, мы пошлем ему каждую часть его брата, которую мы отрежем, завернутую в белую ленту.
— Сэм, Адамо всего пятнадцать. Он мальчик. Это неправильно.
Лицо Сэмюэля посуровело.
— Он член Каморры, эта чертова татуировка и все такое. А Римо Фальконе плевать хотел на то, что хорошо, а что плохо, когда в день свадьбы похитил невинную девушку, пытал и насиловал ее.
Краска сошла с моего лица.
— Все было не так, — прошептала я.
Я оглянулась через плечо на детей, но мама уже забирала Грету. Я взяла Невио с кресла и передала его ей. Она быстро вышла. Я повернулась к Сэмюэлю, дрожа, потому что он произнес имя, которого я не слышала некоторое время. Я все еще чувствовала себя невероятно виноватой, потому что моя семья не понимала, что Римо не заставлял меня, не понимали, что он только взял то, что я дала.
Папа встал рядом с Сэмюэлем. Ему все еще было трудно встретиться со мной взглядом, когда эта тема была затронута, слишком стыдно за то, что не смог защитить меня.
— Твой брат прав. Фальконе получат по заслугам. Мы уничтожим их сумасшедшую семью, как они уничтожили нашу.
Я сглотнула. Так вот, как он думал? Что наша семья была уничтожена? Я видела это каждый раз, когда он смотрел на моих детей, и на его лице вспыхивали вина и отвращение.
— Римо не отступит и не позволит тебе пытать его брата. Ему наплевать на опасность. Он войдет в наш город и разнесет все на своем пути.
Сэмюэль опустил руку, лицо его исказилось от ненависти к самому себе.
— Как будто мы должны были отправиться в Вегас и спасти тебя.
Папа провел рукой по волосам.
— Ты же знаешь, что не могли. Римо убил бы Фину, как только бы мы приблизились. Нам повезло, что он этого не сделал, когда ты поехал туда один. После этого мы не могли рисковать.
Римо никогда бы меня не убил, но они этого не знали, не могли понять, да и как я могла им объяснить, если сама не понимала?
— Вместо этого мы сидели и ждали, когда он выдвинет требования, пока он был занят навязыванием себя ей и беременностью.
— Я здесь! Перестаньте говорить обо мне так, будто меня здесь нет.
— Прости, голубка. — сказал папа со вздохом.
Мое сердце затрепетало. Он редко называл меня голубкой, не потому, что меньше любил, а потому, что чувствовал ответственность за мои сломанные крылья.
— Я не виню никого из вас, — твердо сказала я, глядя сначала на отца, потом на Сэмюэля. — Но я знаю Римо, и он сделает все, чтобы спасти брата. Что угодно.
— Посмотрим. Мы собираемся сделать прямую трансляцию ублюдку сегодня. Он может наблюдать, как его брата пытают в прямом эфире в даркнете.
Сэмюэль усмехнулся. Я сделала шаг назад.
— Ты шутишь.
— Нет, — ответил Сэмюэль. — Я приехал только за папой. Данило уже все приготовил, и Данте должен прибыть с минуты на минуту.
— Ты это спланировал?
