сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)
— Я хочу убивать и калечить, но теперь, когда я должен присматривать за тобой, этого не случится.
— Думаю, сегодня я должен посидеть с тобой. Нино волнуется, — сказал Адамо.
Я покачал головой.
— Вы все чертова неприятность.
— Ты меня сегодня до смерти напугал.
— Надеюсь, это было не в первый раз, или я делаю что-то не так.
— Я и раньше тебя боялся. Когда ты послал за мной Фабиано из-за кокаина. Но сегодня я немного испугался за тебя.
— Поверь мне, Адамо, у тебя нет абсолютно никаких причин бояться за меня.
Адамо нахмурился.
— Это из-за нее?
Мои братья, казалось, намеревались испытать предел моего терпения.
— Заткнись и веди машину.
— Куда?
— Домой. Просто отвези нас домой.
СЕРАФИМА
Мы с мамой сидели в саду на качелях, наслаждаясь теплым осенним днем. Я вернулась всего два дня назад, и мы с мамой впервые остались наедине. Наши ноги мягко пинали землю, чтобы держать качели в движении. Мама держала меня за руку, глядя в небо.
Я знала, что у нее есть вопросы, но она не могла их задать, и не была уверена, что смогу дать ей ответы.
— Почему ты отдала Софию Данило? — в конце концов спросила я.
— Это не то, чего мы хотели, не то, чего хотел Данило, но мы должны связать наши семьи. Этого ожидают, — сказала мама. — И он порядочный человек.
— Ты сказала те же слова мне в день моей свадьбы.
Мама побледнела, но сумела кивнуть.
— Я хотела развеять твои страхи.
— Я знаю.
Ее голубые глаза встретились с моими, наполняясь болью. Она коснулась моей щеки.
— Я хотела для тебя только лучшего. Я хотела счастья. Мне нужен был мужчина, который носил бы тебя на руках, который был бы добр к тебе, как твой отец ко мне. — она быстро отвела взгляд, собираясь с мыслями. — Я не могу представить себе ужасов, которые ты пережила, Фина, но мне жаль, что я не могла перенести их вместо тебя.
— Мам, — прошептала я. — Все не так, как ты думаешь. Я не страдала так, как ты думаешь. Римо не принуждал меня.
— Твой отец не позволил мне посмотреть видео, где он порезал тебя, но я видела простыни. Я вижу отметины на твоем горле. Не облегчай свои страдания, чтобы мне стало лучше, любимая. Не нужно.
Она баюкала мое лицо, ее глаза были яростными, решительными. Она тоже никогда не поймет масштабов моего предательства. Моя семья хотела, чтобы я стала жертвой.
• ── ✾ ── •
Я хотела принадлежать, хотела снова стать частью Наряда, но с каждым днем становилось все очевиднее, что часть меня осталась в Вегасе с Римо. Люди разговаривали. В основном они делали это за закрытыми дверями, но я ловила жалостливые взгляды телохранителей и служанок. Всю мою жизнь люди относились ко мне с восхищением и уважением, а теперь я стало той, кого нужно жалеть. Они не знали, что я не жертва, не в том смысле, как они все думали.
И до сих пор я была защищена от внимания. Я не выходила из дома, не посещала никаких общественных мероприятий, но в конце концов мне придется появиться, иначе спекуляции поднимутся еще выше. Мне нужно было показать им, что я не прячусь, что у меня нет причин прятаться.
Прошло больше трех месяцев с тех пор, как Римо похитил меня. Больше четырех недель с тех пор, как он освободил меня — тело, а не душу. Иногда мне удавалось забыть его на несколько минут, только чтобы напомнить с сокрушительной силой, но становилось лучше. Возможно, Сэм был прав. Может быть промывание мозгов Римо прекратилось. Может быть, когда-нибудь я буду свободна.
Сегодня моя семья вернется на публику, покажет силу, покажет, что мы не сломлены, что я не сломлена. Это был пятидесятилетний день рождения отца, и вечеринка организовывалась в течении года, великолепный праздник с семьей и друзьями, с младшими офицерами и капитанами.
Мои родители подумывали отменить вечеринку, но я убедила их отпраздновать. Жизнь должна продолжаться. Данте, Валентина и дети тоже остановились у нас, и я была рада увидеть их снова. Последние несколько недель я занималась тем, что помогала маме готовиться к вечеринке, мне нужно было отвлечься, я старалась не обращать внимания на ноющий страх в затылке, который становился все громче с каждым днем.
Я уставилась в потолок своей комнаты. Было уже поздно, и мне нужно было выбрать платье, собраться и помочь маме, но я не могла пошевелиться. Последние два часа я лежала неподвижно, лишь неглубоко дышала.
У меня начались месячные в последнюю неделю августа. Был конец октября. Мои пальцы скользнули по животу, испуганные, обездвиженные.
Я медленно встала с кровати и долго сидела на ее краю, позволяя ужасному осознанию наполнить мои кости. Два месяца с моих последних месячных. Закрыв глаза, я сглотнула. За все время, что я провела с Римо, я ни разу не принимала таблетку, а он никогда не пользовался защитой, желая заявить на меня свои права без этого барьера между нами.
Я уставилась в потолок, молясь, чтобы это было неправдой. Это будет конец всем моим надеждам, всему.
Я снова сглотнула. Раздался стук в дверь.
— Фина, ты не спишь?
Сэмюэль. Было уже поздно, и на самом деле он спрашивал, все ли со мной в порядке. Увы я не была. Я должна быть готова, должна играть свою роль, быть сильной ради внешнего вида.
— Войди, — сказала я.
Он открыл дверь и вошел, уже одетый в темные брюки и ярко-синюю рубашку. Его глаза осмотрели мое помятое состояние. Он подошел ко мне и присел передо мной на корточки.
— Что случилось?
Я хотела было оставить свои подозрения при себе, но это была правда, которую я не смогла бы скрыть от них. Если это действительно было правдой …
Я встретилась с ним взглядом.
— Кажется, я беременна.
Сэмюэль замер, его глаза расширились от шока.
— Ты хочешь сказать ... — он сглотнул, глядя на мой плоский живот. Его лицо исказилось от гнева, печали и, что еще хуже... отвращения. Отвращение, потому что это ребенок Римо. Он прислонился лбом к моему бедру и судорожно вздохнул. — Я убью его. Я клянусь в этом. Однажды я убью Римо Фальконе самым жестоким способом.
Я дотронулась до его головы.
— Ты можешь ... ты можешь позвать маму? Мне нужен тест на беременность. Мне нужно знать наверняка.
Сэмюэль выпрямился и встал. Бросив на меня последний взгляд, он вышел. Я не могла пошевелиться. Если бы я была беременна от Римо ... я даже не могла закончить мысль.
Через несколько минут вошла мама с бледным лицом. Мы посмотрели друг на друга, прежде чем она подошла ко мне и коснулась моей щеки.
— Что бы ни случилось, мы справимся, Фина. Мы пройдем через это.
— Знаю, — сказала я. — Ты можешь принести мне тест?
— Я спрошу у Валентины. Может, у нее есть запасной тест. Она и Данте пытаются завести еще одного ребенка.
Мама опустила руку и вышла из комнаты. Я встала и глубоко вздохнула. Возможно, было и другое объяснение, но в глубине души я знала правду.
Мама вернулась с тестом. Я взяла его дрожащими руками.
— Ты можешь оставить меня одну? Я спущусь вниз, как только буду готова.
Мама поколебалась, но потом поцеловала меня в щеку. Некоторое время я смотрела на закрытую дверь, прежде чем заставила себя встать с кровати и пойти в ванную. Мое сердце билось в горле, когда я распаковывала тест.
Пятнадцать минут спустя я смотрела на тест в своих руках, на правду, которая разрушила последнюю надежду, которую я держала. Надеюсь, я когда-нибудь смогу найти дорогу обратно в наряд. Надеюсь, что смогу забыть Римо. Как будто я могла когда-нибудь забыть его.
Я уставилась на две строчки теста.
Беременна.
Ребенком Римо Фальконе.
От человека беспримерной жестокости и беспощадности.
От человек, который лишил меня невинности, моего будущего ... моего сердца.
Телом и душой.
Я владею тобой.
О, Римо, если бы ты знал, что отдал.…
Я положила тест и дотронулась до живота. Это казалось нереальным, невозможным.
Беременна.
Мое сердце было страной раздираемой войны: два противоречивых чувства боролись за господство, не оставляя после себя ничего, кроме опустошения. Необузданное счастье, что маленький человек растет внутри меня. Небольшая часть Римо, которая навсегда останется со мной. И грубый страх перед будущим, моим ... нашим будущим. Наш мир был жесток к девушкам, которые забеременели вне брака; он был еще более жесток к детям, рожденным вне брака.
Проклятым называли внебрачного ребёнка. Ребенок Римо Фальконе не мог надеяться на более доброе имя. Я бы защитила своего ребенка, но я не всегда буду рядом, чтобы отразить нападения. Без сомнения, он был бы достаточно силен, чтобы защитить себя, но мысль о том, что моему ребенку придется расти сильным по необходимости, потому что мир загнал его в угол, привела меня в ярость. Я попыталась успокоить свои бушующие эмоции. Я забегала вперед. Я из хорошей семьи, может быть, все будет по-другому для моего ребенка, независимо от того, кто отец.
Глубоко вздохнув, я направилась вниз. Моя семья собралась в столовой, и когда я вошла, они замолчали. Мама. Папа. Валентина. Данте. Сэмюэль. Дети Данте. Анна, Леонас, моя сестра София. Зал уже был украшен к этому событию, а в саду была установлена белый шатёр, который удерживала танцпол. Поставщик должен был прибыть часа через два, гости через три. День празднования. Мама указала на Софию, Анну и Леонаса.
— Давайте. А сейчас идите в свои комнаты.
Они ушли, без протеста. Проходя мимо, София слегка улыбнулась мне.
Я посмотрела на Сэмюэля. Он медленно, нерешительно поднялся, и наши глаза встретились. Выражение его лица стало отчаянным.
— Я беременна.
Мама прикрыла рот рукой, а папа закрыл глаза. Валентина посмотрела на меня с сочувствием, и Данте коротко кивнул. Никаких торжеств. Никакого счастья. Сэмюэль медленно опустился на стул. Находясь за сотни миль отсюда и не подозревая об этом, Римо нанес еще один удар.
— Еще рано. Мы можем позвонить доку, и он избавится от него, — сказал папа, бледный и обеспокоенный, когда, наконец, встретился со мной взглядом.
Мой желудок сжался, и что-то сердитое и защищающее образовалось в моей груди. Мой ребенок.
Мама медленно кивнула.
— Ты не обязана его оставлять.
Сэмюэль только посмотрел на меня. Он знал меня. До недавнего времени лучше, чем кто-либо другой, но Римо видел во мне то, чего никто не знал, мои самые темные стороны.
— Ты хочешь оставить его себе, — сказал он тихо, ничего не понимая.
Я дотронулась до живота.
— Я оставлю этого ребенка. Я буду заботиться о нем, любить его и защищать. Он мой.
И в тот момент, когда эти слова слетели с моих губ, я поняла это с уверенностью. Этот ребенок родится, и тот, кто попытается отнять его у меня, увидит, насколько я сильна.
Меня встретила тишина. Затем Данте кивнул.
— Это твое решение.
— Да, — твердо ответила я.
Мама встала. Было очевидно, что она борется сама с собой. Я подошла к ней, потому что она не могла двигаться и коснулась ее плеч.
— Мы пройдем через это, верно? Этот ребенок невиновен. Это мой ребенок.
Мама неуверенно улыбнулась.
— Ты права, дорогая.
Папа встал и коснулся моей щеки.
— Мы будем рядом с тобой.
Я видела, во что ему обошлись эти слова. Я не была уверена, сможет ли моя семья пережить тот факт, что мой ребенок это ребенок Римо. Полюбят ли они его, потому что он мой, или возненавидят, потому что он его?
Г Л А В А 23
• ────── ✾ ────── •
СЕРАФИНА
Я сидела перед туалетным столиком и расчесывала волосы, поглаживая их, пытаясь успокоиться. Я слышала первых гостей внизу, слышала смех и музыку.
Мне нужно было спуститься. Глубоко вздохнув, я встала. Я выбрала облегающее темно-синее платье до пола, под цвет рубашки Сэмюэля. Я коснулась своего живота, все еще плоского, но я знала, что через несколько месяцев я не смогу больше носить такие платья.
Ребенок Римо. Я закрыла глаза. Я была счастлива и опечалена, напугана и полна надежд. Что бы сказал Римо, если бы узнал? Ему было бы все равно? Я была средством достижения цели, королевой в его шахматной партии, и он победил.
Он отпустил меня, как будто я ничего не значила.
До меня доходили слухи о его боях в клетке. Он вернулся к борьбе, к жизни. Интересно, перешел ли он уже к одной из многочисленных шлюх в своем распоряжении? Возможно.
Я была глупа.
Сэм был прав. Римо извратил мой разум, чтобы контролировать меня, и я позволила ему это.
Раздался знакомый стук, и вошел Сэмюэль. Мы не разговаривали с тех пор, как я рассказала семье о своей беременности. Стало очевидно, что им нужно время, чтобы осознать это, время, чтобы надеть свои публичные маски, чтобы наши гости не узнали правду.
Пока.
Он остановился у двери, глядя на меня так, словно я разрывалась на части прямо у него на глазах. Я обернулась, показывая ему свое платье.
— Мы подходим друг другу. — я хотела увидеть его улыбку, что угодно, только не душераздирающую тьму.
— Ты прекрасна, — сказал он, но не улыбнулся.
Я подошла к нему, и в этот момент его взгляд упал на мой живот.
— Фина, избавься от него. — я замерла. Сэм подошел ко мне и схватил за руки. — Пожалуйста, избавься от него. Мне невыносима мысль, что что-то принадлежащее ему растет внутри тебя.
— Сэм, — прошептала я. — Это ребенок. Он невиновен. Что бы ни сделал Римо, ребенок не пострадает.
Сэмюэль оторвался от меня.
— Но ты пострадаешь! Как ты думаешь, что скажут люди, если ты родишь его потомство? И эта штука будет напоминать тебе о мудаке каждый гребаный день. Как ты сможешь забыть, если каждый день будешь видеть результат гребаных грехов Римо?
Я отвернулась и подошла к окну, вцепившись в подоконник железной хваткой, пытаясь сохранить самообладание. Если я хочу появиться на папиной вечеринке, я не могу потерять контроль сейчас.
Сэмюэль подошел ко мне сзади и коснулся моих плеч.
— Мне не следовало этого говорить.
— Все в порядке, — сказала я. Я положила руку на руку Сэмюэля.
— Ты нужен мне рядом, Сэм. Ребенок и я ... мы оба нуждаемся в тебе. Пожалуйста.
Сэмюэль положил подбородок мне на голову и вздохнул.
— Я всегда буду рядом.
Мы стояли так некоторое время, пока я не повернулась и не одарила Сэмюэля твердой улыбкой.
— Давай спустимся туда и покажем людям, что мы сильны вместе.
Сэмюэль протянул руку, и я взяла ее. Мы вместе спустились вниз, и Сэмюэль крепче сжал меня, когда внимание переключилось на меня. Люди старались быть осторожными, но терпели неудачу. Там были все младшие боссы, даже Данило. Он стоял в стороне, рядом с баром, потягивая янтарный напиток. Наши глаза на мгновение встретились, но потом я отвела взгляд.
Сэмюэль оставался приклеенным ко мне. Моя тень, мой защитник, но даже его суровый взгляд не мог остановить жалостливые взгляды или шепот, а люди еще даже не знали о моей беременности. Я могла себе представить, насколько хуже станут сплетни.
Я была известна как Ледяная Принцесса, предназначенная стать ледяной Королевой рядом с Данило.
Теперь я была девушкой, которую осквернил Римо. Мужчины едва могли смотреть на меня. Каким-то образом я стала причиной всех их неудач.
Рука Сэмюэля на моей пояснице дернулась, и один взгляд на его лицо сказал мне, что он был близок к потере контроля.
— Потанцуй со мной, — попросила я.
Сэмюэль кивнул с легкой, натянутой улыбкой и обнял меня, затем напрягся, когда мой все еще плоский живот прижался к нему.
Он опустил глаза, и на его лице промелькнула мука, прежде чем он успел ее скрыть. Как будто он уже видел мою беременность, когда она была еще надежно спрятана. Я крепче сжала его, и, наконец, он встретился со мной взглядом. Мы начали танцевать. Все глаза были устремлены на нас.
Сэмюэль выдержал мой взгляд, потому что был на грани потери контроля. Один взгляд на других и он сорвется.
Я улыбнулась ему, и он расслабился. Я тоже чувствовала на себе взгляды. Можно было практически услышать шепот. Несколько девушек моего возраста, которые всегда обижались на меня за мой статус, выглядели почти ... торжествующими, счастливыми видеть мое падение.
Я подняла подбородок выше, злясь, а затем беспокоясь ... потому что, как все эти люди будут относиться к моему ребенку?
После трех танцев папа взял инициативу в свои руки, и Сэмюэль отошел в сторону, чтобы посмотреть.
— Ты прекрасна, голубка, — тихо сказал он. Выражение его лица было спокойным и сдержанным. Его публичное лицо. Мама тоже выглядела уравновешенной и элегантной, когда стояла рядом с Софией, Анной и Валентиной.
— Спасибо, папа, — сказала я и добавила. — Прости, у меня нет для тебя подарка.
Я не выходила из дома с тех пор, как вернулась, и, честно говоря, совершенно забыла купить подарок. Мой ум был занят слишком многими другими вещами.
— Я уже получил свой подарок, — сказал он, и на мгновение я подумала, что он имеет в виду моего ребенка, но потом поняла, что он имеет в виду мою свободу. Он не упоминал о моей беременности.
Данте танцевал со мной. Я встретилась с ним взглядом, гадая, что он думает о моей беременности, какое будущее ждет моего ребенка, если это будет мальчик. Допустят ли его в наряд? Или личность его отца закроет все двери прежде, чем они откроются? Я не осмеливалась спросить дядю. Ни на людях, ни на дне рождения отца.
