сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)
Она ничего не сказала и в конце концов ее дыхание выровнялось. Я осторожно поднял голову и увидел, что она спит. Ее светлые ресницы затрепетали, лицо успокоилось. Я никогда не понимал привлекательности наблюдения за тем, как кто-то спит, всегда находил это скучным, недостающим. Я был чертовски неправ.
Я продолжал гладить ее руку, потом снова поцеловал. Блять. Как я собирался вернуть ее? Я откинул голову на подушку. Несмотря на долгую ночь, я не чувствовал усталости, но не мог заставить себя встать с Серафиной на руках.
Закрыв глаза, я позволил себе расслабиться. Я уже задремал, когда Серафина пошевелилась и рывком разбудила меня. Она напряглась в моих объятиях.
— Странно, когда твои кошмары менее ужасны, чем реальность, — прошептала она.
— Я прожил это, Ангел. Это делает тебя сильнее.
— Жаль, что ты не взял меня в первый же день, в подвале, на грязном матрасе, как шлюху.
Слова вырвались из ее горла, как будто каждый слог был чистой агонией.
Я напрягся, поворачивая ее к себе, чувствуя себя чертовски злым. На мгновение Серафина отпрянула от силы моей ярости, но потом встретилась со мной взглядом. Она неподвижно лежала на боку, глаза ее были полны боли.
— Ты не шлюха. Твоя чертова девственность это все, что имеет значение для твоей семьи?
— Дело не только в том, что я больше не девственница, — прошептала она. — Это то, кому я отдала ее. Они не поймут. Они не простят. Они возненавидят меня за то, что я сделала.
— Разве они не должны радоваться, что ты не страдала от боли и унижения? Ты поддалась удовольствию. Ну и что? Все они грешили еще хуже, даже твой брат, особенно твой жених. Какое они имеют право судить тебя?
Она медленно моргнула. Затем она удивила меня, наклонившись вперед и поцеловав меня. Нежный поцелуй. Мягкое ничто, которое, казалось, было всем. Мои брови сошлись на переносице, пытаясь оценить ее настроение.
— Я запуталась, Римо.
— В моей записке говорилось, что я вырвал у тебя невинность, что ты сражалась со мной, изо всех сил, и что я наслаждался каждой секундой, когда ломал тебя.
Она затаила дыхание, глядя мне в глаза.
— Ты говоришь так, будто изнасиловал меня. — она сглотнула.
— Почему ты солгал?Потому что это причинит моей семье еще больший вред?
Я мрачно улыбнулся.
— Боюсь, твоя семья была бы еще более раздавлена, если бы узнала, что ты отдалась мне добровольно.
— Они возненавидят меня.
— Теперь ты можешь решить, что скажешь им, когда я верну тебя к ним.
— Ты сделаешь это? — тихо спросила она.
Я отстранился, сел и повернулся к ней спиной.
— Ты никогда не должна оставаться пленницей навсегда.
Кончиками пальцев она провела по моей татуировке.
— Теперь, когда ты получил от меня то, что хотел, ты попросишь Скудери.
В ее голосе прозвучали странные нотки, но я не обернулся, чтобы увидеть ее лицо, потому что тогда она увидела бы и мое.
— Ты думаешь, они все еще хотят меня теперь, когда я сломана?
Серафина была кем угодно, но не сломанной, и любой, кто объявлял ее таковой, был гребаным дураком.
— Твоя семья любит тебя. Они сделают все, чтобы спасти тебя, даже сейчас. Тем более сейчас.
Я поднялся на ноги и вышел, не взглянув на нее.
• ── ✾ ── •
Было около полуночи, когда зазвонил мой телефон. Я отвернулся от экрана, где Савио и Адамо играли в гонки. Нино и Киара уже удалились в свою комнату трахаться. Не глядя на экран, я понял, кто это. Я взял трубку.
— Данте?
Братья бросили на меня любопытные взгляды.
— Я получил твое сообщение, — процедил Данте сквозь зубы.
Я практически чувствовал его ярость. Это было не так волнующе, как я ожидал.
— Я знаю, что ты не следуешь традиции "кровавых простыней" Фамильи, но мне показалось, что это было приятно.
Адамо поморщился, и его машина врезалась в стену. Савио вообще перестал играть. На другом конце провода воцарилось молчание.
— В нашем мире есть правила. Мы не нападаем на детей и девушек.
— Забавно, что ты так говоришь. Когда твои солдаты напали на мою территорию, они стреляли в моего тринадцатилетнего брата. Ты первым нарушил эти гребаные правила, так что прекрати нести чушь.
Глаза Адамо расширились, и он посмотрел на свою татуировку.
— Ты не хуже меня знаешь, что я не отдавал приказа убить твоего брата, а он жив и здоров.
— Если бы он был мертв, мы бы не разговаривали, Данте. Я бы убил каждого гребаного человека, о котором ты заботишься, и мы оба знаем, что есть из кого выбирать.
— У тебя есть люди, которых ты тоже не хочешь потерять, Римо. Не забывай об этом.
Савио и Адамо наблюдали за мной, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать ярость.
— Я думал, простыни могли бы заставить тебя понять причину, но я вижу, что ты хочешь, чтобы Серафина страдала немного больше.
Я повесил трубку. Через пару ударов сердца мой телефон зазвонил снова, но я проигнорировал его.
— Я так понимаю, Данте пока не хочет сотрудничать, — усмехнулся Савио.
Адамо покачал головой, вскочил на ноги и бросился наверх. Савио закатил глаза.
— Уже несколько дней он почти терпим. Полагаю, теперь все кончено.
Я стоял, переключил телефон в беззвучный режим и сунул его в карман.
— Я поговорю с ним.
— Удачи, — пробормотал Савио.
Я не стал стучать, прежде чем войти в комнату Адамо. Я оглядела пол, заваленный грязной одеждой и коробками из-под пиццы. Я подошел к окну и распахнул его, чтобы избавиться от ужасной вони.
— Почему бы тебе не прибраться в комнате?
Адамо сгорбился перед компьютером за своим рабочим столом.
— Это моя комната и мне все равно. Я не приглашал тебя войти.
Я подошел к нему и постучал по татуировке.
— Тебе следовало бы проявить ко мне уважение.
— Как к моему старшему брату или к Капо? — пробормотал Адамо, выпятив подбородок.
— К тому и к тому.
— За то, что ты сделал с Серафиной, ты не заслуживаешь моего уважения.
— Что я сделал?
Он нахмурился.
— Ты заставил ее?
Я приблизил наши лица.
— Неужели?
— Ты не заставил?
— Мы будем продолжать обмениваться вопросами? Потому что это начинает раздражать.
— Но ты спал с ней, — смущенно сказал Адамо.
— Да, — ответил я. — Но она хотела этого.
— Почему?
Я рассмеялся.
— Спроси ее.
— Думаешь, она в тебя влюблена?
Мои мышцы напряглись.
— Конечно, нет.
Любовь была безумной игрой для дураков, а Серафина была кем угодно, но только не дурой.
— Она мне нравится.
Адамо посмотрел на меня почти с надеждой. Интересно, когда наш мир избавит его от последних клочков невинности?
— Адамо, — резко сказал я. — Я похитил ее, чтобы благодаря неё я мог отомстить наряду. Она не останется, так что не привязывайся.
Он пожал плечами. Вздохнув, я коснулся его головы и ушёл.
О, Серафина.
Я направился к своему крылу, но вместо того, чтобы продолжить путь в свою комнату, остановился перед дверью Серафины. Я знал, что Данте согласится отдать мне Скудери в любой день.
Я отпер дверь и вошел. Серафина лежала на боку и читала книгу. Когда я закрыл дверь, она положила ее, прежде чем я подошёл к ней.
Она нахмурилась.
— Только потому, что я однажды переспала с тобой....
— Дважды, — поправил я.
— То, что я спала с тобой дважды, не значит, что я буду спать с тобой, когда тебе захочется.
Я опустился рядом с ней.
— Неужели это так?
Я провел кончиками пальцев по ее обнаженной руке. По коже побежали мурашки.
— Мне слишком больно. Думаю, в прошлый раз было слишком, — призналась она, ее щеки порозовели.
Мои пальцы остановились на ее ключице.
— Тебе нужно показаться врачу?
— Все не так плохо. — она зажмурила глаза немного. — Ты беспокоишься за меня?
Игнорируя ее вопрос, я сказал.
— Я не пришел в любом случае для секса.
— Тогда зачем ты пришёл?
Если бы я только знал. Я снял кобуру с пистолетом и ножом и бросил ее на пол рядом с кроватью, прежде чем растянуться рядом с ней и подпер голову рукой.
— Только не говори, что пришел обниматься, — сказала она.
Мой рот дернулся.
— Я никогда не обнимался с девушкой.
— Сегодня ты это сделал.
Я обдумал это. Я держал ее в постели после секса, смотрел, как она спит в моих объятиях.
— Я сделал это только для того, чтобы убедиться, что ты не захлебнешься в жалости к себе.
— Конечно, — пробормотала она. — Ты сказал, что никогда не обнимался с девушкой. У тебя есть привычка обниматься с мужчинами?
Я усмехнулся и запустил руку ей в волосы. Она слегка наклонилась к ней. Я не был уверен, что она заметила.
— Я больше не обнимаюсь. — когда она вопросительно подняла бровь, я продолжил. — Я обнимался с Адамо и Савио, когда они были совсем маленькими.
Она сморщила нос.
— Прости. Я не могу это представить. Учитывая, какими утомительными могут быть маленькие дети, я удивлена, что ты не убил их.
Мои пальцы дернулись, но я сдержал гнев.
— Они мои братья, моя плоть и кровь. Я скорее умру, чем причиню им боль.
Я замолчал. Серафина тоже молчала.
— Я тебя не понимаю, Римо Фальконе.
— Ты не должна этого делать.
— Я проницательна. Не успеешь оглянуться, как откроешься мне больше, чем хочешь.
Я боялся, что она права. Шахматная фигура. Средство для достижения цели. Это то, чем Серафина могла быть. Ничем больше.
Моя улыбка стала жестокой.
— Серафина, я знаю, что потеря девственности заставляет тебя думать, что нас связывают особые узы. Но два секса не делают тебя чем-то особенным для меня. Я трахал так много девушек. Одна киска похожа на другую. Я кое-что отнял у тебя, и теперь ты хочешь оправдать это гребаной эмоциональной ерундой.
Она напряглась, но затем хитро улыбнулась мне. Ее пальцы обвились вокруг моей шеи, и она прижалась своим лбом к моему, как я делал раньше.
— Ты что-то у меня отнял, это правда, но ты не единственный, кто это сделал. Может быть, ты еще не видишь этого, но с каждым кусочком, который ты забираешь у меня, ты отдаешь мне частичку себя взамен, Римо, и ты никогда не получишь ее обратно.
Я резко завладел ее ртом и перекатился на нее сверху, вдавливая ее в матрас своим весом.
— Не надо, — прорычал я ей на ухо. — Не думай, что знаешь меня, Ангел. Ты ничего не знаешь. Ты думаешь, что видела мою тьму, но вещи, которых ты не видела, настолько черны, что ни один гребаный свет на этой земле не может проникнуть сквозь них.
— Кто теперь не храбрый? — прошептала она.
Меня трясло от злости. Я хотел выбросить свою ярость из головы. Хотел причинить боль. Хотел что-нибудь сломать.
Я спустился вниз по ее телу и задрал ночную рубашку, затем сорвал стринги с ее ног.
— Я же сказала, что мне больно, — тихо сказала она.
Черт, почему она должна казаться такой уязвимой в этот момент? Какого хрена она со мной делает?
Я раздвинул ее ноги. Она не остановила меня, несмотря на напряжение в руках и ногах. Сделав глубокий вдох, я опустился на живот, устроившись между ее бедер.
Ее тело сразу смягчилось, когда она поняла, что я не собираюсь причинять ей боль. Я дернул ее к своему рту, и она вздрогнула.
Я прижался губами к ее складкам, и вскоре она извивалась и стонала, ее ноги раскрывались, доверяя, и, черт возьми, это было лучше, чем любая ярость, которая когда-либо была. Я не торопился, наслаждаясь тем, как она позволила себе предаться наслаждению.
Кончиками пальцев я провел по мягкой плоти ее бедра, по расслабленным мышцам. Никаких признаков напряжения или страха.
Она кончила с красивым криком, ее тело выгнулось, давая мне прекрасный вид на ее великолепные соски. Я покрывал поцелуями ее тело, пока не достиг ее губ.
— Ты все время даешь и берешь. Я доставил тебе удовольствие своим ртом. Как насчет того, чтобы доставить удовольствие мне?
— Ты можешь использовать мою руку, но не больше, — твердо сказала она.
— Я хочу кончить тебе в горло, а не в руку.
Она выдержала мой взгляд.
— Ты можешь использовать мою руку или ничего.
— В последний раз девушка доводила меня рукой, когда мне было четырнадцать. После этого я кончал в рот, киску или задницу.
— Я не такая, как они, Римо.
Она не была такой. Серафина была всем. Хитрая и сильная. Преданная и жестокая. Она могла бы стать Капо, если бы девушкам было позволено это место в нашем мире.
Я лег на спину и скрестил руки за головой. Серафина села. Она пыталась скрыть свою неопытность, но ее нервы были на пределе, когда она возилась с моим ремнем. Я ей не помог.
Мой член был уже болезненно твердым, когда она вытащила его из моих трусов. Ее прикосновения были слишком мягкими, когда она гладила меня, но мне нравилось наблюдать за ней.
Вскоре она нашла нужное давление и темп, и я потянулся вниз между ее ног и нарисовал маленькие восьмерки вдоль ее клитора и складок. Когда Серафина начала дрожать от силы оргазма, и ее рука сжалась вокруг моего члена, мое собственное освобождение ошеломило меня, и я кончил, как гребаный подросток, на живот.
Я использовал ее стринги, чтобы очистить живот, несмотря на ее хмурый взгляд. Затем я притянул ее к себе. Она напряглась, но в конце концов положила голову мне на плечо.
— Это было не так уж плохо, — протянул я. — Но если ты хочешь поставить меня на колени, тебе придется использовать свой рот.
Она фыркнула.
— Я придумаю другой способ поставить тебя на колени, Римо.
Если кто и может, то это она.
Г Л А В А 18
• ────── ✾ ────── •
СЕРАФИНА
Я проснулась оттого, что кто-то прижался к моей спине, теплое дыхание обдувало мое плечо. Я не отстранилась, только уставилась на свою руку, лежащую поверх его на кровати. Кожа на безымянном пальце посветлела от пятилетнего ношения обручального кольца, и теперь оно лежало на тумбочке. И как я смогу носить его снова? Как я смогу снова встретиться со своим женихом после всего, что я сделала? После всего, что я все ещё хочу сделать.
В глубине души я знала, что больше не хочу выходить замуж за Данило, но это был мой долг, даже сейчас.
Я провела кончиками пальцев по руке Римо, и он проснулся, чувствуя, как по телу разливается напряжение. Я решила, что он не из тех, кто привык делить с кем-то постель.
Он выдохнул и расслабился, но ничего не сказал. Я перевернула его руку, пока он не поднял ладонь, затем провела по шрамам от ожогов, удивляясь, как они появились. Мое прикосновение последовало за шрамами до его запястий, где пересекающиеся шрамы боролись за господство с его ожогами. Дыхание Римо изменилось, стало осторожным и опасным.
— Ты когда-нибудь расскажешь мне, откуда они у тебя?
Он укусил меня за шею.
— С какой стати?
Да, почему он должен изливать мне душу? Я повернулась в его руках. Выражение его лица было угрожающим, но в глазах был намек на что-то еще более темное.
— Ты прав, — прошептала я, выдерживая его взгляд. — Я всего лишь твоя пленница. Королева в твоей игре в шахматы. Что-то бессмысленное, которое легко забыть в тот момент, когда ты вернешь меня.
Даже произнося эти слова, я не могла представить, что Римо действительно отпустит меня, не смотря на то, как он смотрел на меня, и я не была уверена, испугало ли это меня или облегчило. Потому что как я могла вернуться в наряд?
— О, Ангел, забыть тебя будет невозможно.
И я улыбнулась. Боже, помоги мне, я улыбнулась. Римо медленно покачал головой.
— Это безумие.
— Именно. — это было безумием и даже хуже ... предательством. Папа. Мама. София. Сэм. Чувство вины охватило меня удушающей хваткой. Я сглотнула. — Моя семья ... — больше я ничего не сказала.
Лицо Римо посуровело, он высвободился из моих объятий и встал. Мои глаза впились в него, в суровое выражение его лица, в эти жестокие глаза, в шрамы и мышцы.
Римо был врагом. Он пытался уничтожить людей, которых я любила, используя меня как свое оружие. Я не могла этого забыть. Он надел одежду и кобуру с пистолетом. Потом мрачно кивнул.
— Именно так ты и должна смотреть на меня, Ангел. Держись за свою ненависть, если можешь.
— А ты можешь?
Он ничего не сказал, только мрачно улыбнулся. Он повернулся и вышел. Падший ангел, вытатуированный на его спине, казалось, издевался надо мной, потому что с каждым днем я все больше чувствовала себя падающим ангелом.
• ── ✾ ── •
Киара забрала меня около обеда. По тому, как она смотрела на меня, я поняла, что она знала, что я спала с Римо. Нино, вероятно, рассказал ей, а Римо рассказал ему, и, возможно, всем остальным. Я не осмелилась спросить его, прибыли ли уже простыни. Одна мысль о том, что моя семья и жених видели их, вызывала желчь в моем горле.
Мы устроились на диване. Она заказала вегетарианские суши, которые стояли на столе перед нами. Нино нигде не было видно, но я знала, что он близко и ворвется в дом при малейшем звуке тревоги от Киары.
Некоторое время мы ели молча, но в конце концов Киара не смогла больше сдерживать свою тревогу. Она коснулась моего плеча, ее глаза метнулись к следам укусов на моем горле.
— Ты в порядке?
Я положила палки и встретилась с ней взглядом.
— Я пленница в этих стенах и предала свою семью. Я позволила Римо опозорить меня. Я сломана. Так что ты думаешь?
Она поджала губы.
— Ты погибнешь, только если позволишь другим заставить себя чувствовать то же самое.
— Ты не понимаешь. — я захлопнула рот, стыд захлестнул меня, потому что все знали ее историю. — Мне очень жаль.
Киара покачала головой, в ее глазах промелькнула боль, но она расправила плечи с улыбкой.
— Я чувствовала себя разрушенной в течение многих лет ... пока не перестала, и тогда я была свободна.
