сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)
— О, Фина, — сказал он прерывающимся шепотом. — Я никогда себе этого не прощу. Я подвел тебя. Я должен был защитить тебя. Последние два месяца я чуть с ума не сошел. Я не могу перестать думать, что мне пришлось сидеть сложа руки, пока ты проходила через ад. Что из-за меня ты страдала еще больше. — он сглотнул.
— Когда Римо прислал нам эти простыни...
Я бросилась к Сэмюэлю, обняла его за шею и уткнулась носом ему в шею.
— Не надо. Пожалуйста, не вини себя. Ты не сделал ничего плохого.
Я сделала. Я ввела в заблуждение всех вас.
Он обнял меня и вздрогнул.
— Ты должна была быть защищена от ужасов нашей жизни. Я не хотел, чтобы ты узнала, насколько жестокой может быть мафия. Никто никогда больше не прикоснется к тебе, Фина. Я не оставлю тебя. И однажды мы с папой доберемся до Римо и покажем ему, что можем быть такими же жестокими и беспощадными, как Каморра. Он будет молить о пощаде.
— Все кончено, — прошептала я. — Все кончено, Сэм. Давай больше не будем об этом говорить. Пожалуйста.
Я знала Римо лучше, чем он, и они ничего не могли сделать, чтобы заставить его молить о пощаде.
Он кивнул мне, и некоторое время мы оставались в таком положении.
— Когда я услышал твои крики в подвале, я подумал, что сойду с ума, — мрачно сказал он.
Я прижалась лицом к его шее, не в силах смотреть на него, когда говорила правду.
— Римо не мучил меня. Он хотел, чтобы ты в это поверил. Он хотел, чтобы я заставила тебя поверить, что причинить тебе мне боль, чтобы ты страдал. Я ... я только хотела спасти тебя.
Сэмюэль обхватил мою голову и отстранился, его глаза стали мягче, чем раньше.
— Я должен был спасти тебя, но не смог. Даже если эти крики были ненастоящими, я вижу, что он сделал с тобой ... — Сэмюэль сглотнул, его глаза снова опустились к следам укусов. — С тобой должны были обращаться как с принцессой, заботиться и лелеять ... не ... не ... — он покачал головой и закрыл лицо ладонями. — Я не могу выбросить из головы эти простыни, не могу забыть мамины рыдания или то, как она упала на колени перед Данте и умоляла его спасти тебя, или как Данило уничтожил весь папин офис. Я не могу забыть, как папа плакал. Он никогда не плакал, Фина. Мы с папой столько всего повидали, но в тот день мы оба плакали, как дети. Клянусь честью, клянусь всем, что люблю, что не успокоюсь, пока не воткну свой гребаный нож в Римо Фальконе.
Я поцеловала его в макушку и обняла, потому что, несмотря на то, что я была той, кого похитили, Римо не сломал меня, и я поняла, что это никогда не было его намерением. Бывало и хуже.
— Сэм, — сказала я, собравшись с духом, потому что мне нужно было спасти его, нужно было спасти их всех правдой, даже если это разрушит меня. — Я не страдала, как вы все думаете. Римо не насиловал меня, не пытал.
Сэмюэль отстранился, и я приготовилась к неизбежному, к отвращению и ненависти, смирилась с этим, но в его глазах были жалость и печаль.
Он погладил мое горло, потом коснулся выцветшего пореза на предплечье. Что-то темное мелькнуло в глубине его голубых глаз, когда они встретились с моими.
—Ты была невиновна. Ты никогда не была наедине с мужчиной, а потом оказалась во власти такого монстра, как Римо Фальконе. Тебе нечем было себя защитить. Ты сделала то, что должна была, чтобы выжить. Мозг мощный инструмент. Он может пережить самые жестокие ужасы, создавая альтернативную реальность.
Я покачала головой. Он не понимал.
— Сэм, — снова попыталась я. — Меня не насиловали.
Сэм сглотнул и поцеловал меня в лоб, как маленького ребенка.
— Рано или поздно ты это поймешь, Фина. Как только ты исцелишься, как только прекратится промывание мозгов, ты увидишь истину. Я буду рядом, когда это случится. Я никогда больше не покину тебя.
И тогда я поняла, что он никогда не поверит правде, потому что не может. Сестра, которую он знал и любил, не стала бы спать с Римо, и если я хочу вернуться к нему, к своей семье, мне нужно снова стать ею.
Я не была уверена, была ли она все еще где-то внутри меня, или Римо вырвал ее из меня, как он сделал с моей невинностью, и оставил ее для себя.
Г Л А В А 21
• ────── ✾ ────── •
СЕРАФИНА
Прикрыв следы укусов консилером, я вышла из комнаты с Сэмюэлем. Мама в столовой расставляла тарелки к ужину. Обычно это делали горничные, но у меня сложилось впечатление, что ей нужно чем-то занять себя. Она похудела. Она всегда была высокой и худой, но теперь стала стройной.
Слова Сэмюэля промелькнули у меня в голове, что она упала на колени и умоляла Данте спасти меня. Моя мать была гордой женщиной. Я не думаю, что она когда-либо умоляла о чем-либо в своей жизни, ни на коленях. Но преклонять колени перед теми, кого мы любили ... это было то, что мы с ней всегда будем делать. Я подошла к ней. Она улыбнулась, но в ее глазах были вопросы и страхи.
— Могу я помочь?
Ее взгляд скользнул к моему горлу.
— Нет, Фина. Просто отдыхай.
Мне не хотелось отдыхать.
— А где остальные?
— Твой отец и дядя разговаривают с Данило в офисе. София скоро будет здесь. Она будет так рада увидеть тебя снова.
Я улыбнулась, но мои мысли вернулись к Данило. Мой жених. Мой взгляд упал на обручальное кольцо на пальце, и я вздрогнула, вспомнив взгляд Римо, когда он надел его.
— Мне нужно поговорить с Данило, — тихо сказала я.
Мама поставила тарелки, изучая мое лицо. Она не спросила почему. Может быть, она знала и видела это по моему лицу.
— Сделай это, милая.
Я кивнула и направилась в папин кабинет. Сэмюэль последовал за мной.
— Ты не выйдешь за него замуж, да?
Я остановилась в коридоре и посмотрела на своего близнеца. В его голосе не было осуждения, но было облегчение.
— Я не могу.
Он тронул меня за плечо.
— Я здесь ради тебя.
— Разве тебе не придется отправиться в Чикаго, чтобы работать с Данте?
Он покачал головой, сжав губы.
— Мы решили не отсылать меня. Я нужен папе здесь. Мы должны защищать нашу территорию.
Меня. Они должны были защищать меня ... и Софию.
— Я хочу поговорить с Данило наедине, Сэм. — он нахмурился, в его глазах вспыхнула защита. — Сэм, — твердо сказала я. — Я справлюсь.
Я держала Римо в руках несколько месяцев. Ничто больше не могло меня напугать. Возможно, та же мысль пришла в голову Сэмюэлю, потому что он кивнул с гримасой.
— Я подожду в коридоре, — сказал он, прислоняясь к стене рядом с деревянной дверью.
Я дважды постучала и вошла, не дожидаясь ответа. Мое дыхание застряло у меня в горле. Кто-то перевернул два книжных шкафа. Рваные книги и разбитые очки. Папина любимая коллекция стаканов с виски рассыпалась по полу. Кожаный диван был изрезан, наполнитель торчал повсюду. Данило сделал это, и никто не потрудился убраться после.
Мои глаза нашли моего жениха. Он контролировал себя, настолько похожий на Данте, что, вероятно, не мог больше выносить сравнения с ним. Я не могла представить, что он это сделает. Его карие глаза впились в мои, полные сожаления и гнева.
— Голубка? — спросил папа.
Я откашлялась, понимая, что он и Данте тоже смотрят на меня.
— Простите, что побеспокоила вас, — сказала я. — Но мне нужно поговорить с Данило.
Папа колебался, переводя взгляд с меня на жениха. Данте положил руку ему на плечо, и в конце концов они оба ушли. Данило стоял лицом к окну, прижав руки к стене с обеих сторон.
Дверь с тихим щелчком закрылась, и в комнате воцарилась тишина.
Плечи Данило вздрогнули. Он был высоким и мускулистым, но не таким, как Римо.
— Я ... — начала я, но не знала, как продолжить, как объяснить, что я потеряна для него.
Данило медленно обернулся с затравленным выражением лица. Он улыбнулся, но улыбка была напряженной, усталой, а за ней скрывалось что-то темное и сломанное.
— Серафина, — пробормотал он. Он сделал шаг ближе, но остановился, когда я напряглась. — Я все еще хочу жениться на тебе. Если ты хочешь меня.
Я посмотрела на красивое лицо Данило. Он лучше Римо умел скрывать свою жестокость. Он был элегантно красив, но не так привлекателен, как Римо. Римо. Всегда Римо. Я владею тобой.
— Я больше не та девушка, которую тебе обещали, — прошептала я. — Я ... потеряна.
Он покачал головой и подошел ближе, но еще недостаточно близко, чтобы коснуться.
— Он заплатит. Последние два месяца я каждую минуту думал о тебе, сходя с ума от беспокойства и ярости. Твоя семья и я ... мы хотели вернуть тебя ... мы не …
— Все в порядке, — тихо сказала я.
— И меня не волнует, что он ... что ты не ... — его лицо исказилось от вины и ярости. — Я все еще хочу жениться на тебе, и ты не должна бояться, Серафина. Я не прикоснусь к тебе, пока ты не исцелишься, пока ты не захочешь, клянусь.
Я подошла к Данило. Мы могли бы быть счастливы. Он был бы добр ко мне, такой хороший муж, каким только может быть настоящий мужчина. Я не обманывала себя, думая, что он не монстр, но он был сдержанным.
Я коснулась ладонями его груди и посмотрела ему в глаза. Что-то в них изменилось с нашей последней встречи два месяца назад. Они были жестче, темнее. Мой плен тоже оставил на нем свой след.
— Не могу. Прости, — прошептала я. — Ты заслуживаешь кого-то другого.Пожалуйста, найди ту, которая заслуживает тебя.
Он посмотрел на меня, сжав челюсти.
— С того момента, как я увидел тебя в первый раз, я хотел только тебя.
Я опустил глаза, потому что с того момента, как Римо увидел меня, я принадлежал ему.
— Прости, — повторила я.
Он медленно кивнул. Я убрала руки с его груди и отступила назад.
— Фальконе получил, что хотел, не так ли?— хрипло сказал он.
— Но твоя семья и я приведем его сюда. Мы уничтожим его.
Я вздрогнула. Я сняла с пальца обручальное кольцо и протянула его Данило.
— Не трать время на месть, Данило. Двигайся дальше. Найди кого-нибудь другого. Будь счастлив.
Он покачал головой, явно пытаясь взять себя в руки.
— Месть это все, чего я хочу, и я не остановлюсь, пока не получу ее. Римо проклянет тот день, когда забрал тебя у меня.
Римо уже знал, но не по той причине, по которой этого хотел Данило.
Он ушел, не сказав больше ни слова. С трудом сглотнув, я прислонилась к подоконнику. Вот оно. Я больше не была помолвлена ... я была никем. Я была ... разрушена. В наших кругах я был разрушена. Если бы я вышла замуж за Данило, все могло бы быть по-другому, но сейчас.…
Раздался тихий стук в дверь, и вошла мама. Я слегка улыбнулась ей, желая убрать жесткую линию между ее бровями.
— Данило сказал мне, что ты не хочешь выходить за него замуж.
Как будто это было так просто. Желание не имело к этому никакого отношения. Я не могла, потому что в глубине души знала, что мне нужно ослабить хватку Римо на моем глупом сердце, прежде чем я смогу двигаться дальше.
Я знала правила нашего мира, даже сейчас они все еще связывали меня, связывали мою семью. Мы обещали племянницу Данте - Манчини, а теперь они не получат того, чего хотели, чего ожидали как правящая семья Индианаполиса. Возможно, Данило принял мое решение, но его отец был все еще жив, болен и прикован к постели, но жив. Он дергал за ниточки на заднем плане. Манчини не согласились бы на кого угодно в качестве моей замены.
— Не могу, — тихо сказала я. — Я никогда не смогу выйти замуж, мама. Не заставляй меня.
Мама бросилась ко мне и обняла.
— Не буду. Ни я, ни твой отец, ни Данте. Мы все тебя ужасно подвели. Тебе никогда не придется выходить замуж, милая, ты можешь жить со своим отцом и со мной столько, сколько захочешь.
— Спасибо, мама, — сказала я, и даже когда я это сказала, я знала, что это не то, чего я хотела.
Она отстранилась, нахмурившись.
— Твой дядя хотел бы поговорить с тобой. Я сказала ему, что еще слишком рано, но он настаивает, что это необходимо. Тем не менее, если ты не готова, я буду противостоять ему.
Меня охватил ужас, но я покачала головой.
— Все в порядке. Я поговорю с ним.
Она коротко кивнула.
— Я позову его. Он должен вернуться в Чикаго завтра утром. Он слишком долго отсутствовал последние два месяца.
Перед уходом она поцеловала меня в щеку.
Данте вошел мгновение спустя, высокий и сдержанный, как всегда. Он закрыл дверь, затем остановился, его холодные голубые глаза скользнули к моему горлу, где были следы Римо — больше не видимые, покрытые слоями консилера, точно так же, как мои предательские чувства к нему были покрыты грудами лжи. Я покраснела и прикоснулась к коже от стыда.
— Не надо, — твердо сказал он.
Я нахмурилась. Он двинулся ко мне медленно, осторожно, как будто боялся, что я могу убежать. Я убрала руку от горла, когда он остановился передо мной.
— Не стыдись того, что тебе навязали, — тихо сказал Данте, но его голос звучал глухо. В нем была нота, которую я никогда раньше не слышала. Я заглянула дяде в глаза, но прочитать его мысли было трудно. Он излучал контроль и силу. Но в его взгляде мелькнули сожаление и печаль.
— Я не хочу вскрывать болезненные раны, Серафина, но, как босс Наряда, я должен знать все, что ты знаешь о Каморре, чтобы я мог уничтожить их и убить Римо Фальконе.
Я сглотнула и отвернулась. Эта война скоро станет еще более кровопролитной и жестокой. Как будто это отменит мое похищение. Как будто смерть Римо могла что-то изменить. Но моя семья и Данило должны были загладить свою вину. Что бы я ни сказала, это не изменится.
— Не думаю, что знаю что-нибудь, что поможет тебе.
— Каждая мелочь поможет. Привычки. Динамика между братьями. Слабости Римо. Планировка особняка.
Слабость Римо. Его братьев. Самая большая слабость Римо может быть он сам.
— Римо не доверяет никому, кроме своих братьев и Фабиано. Он умрет за них, — прошептала я.
По какой-то причине я чувствовала себя почти виноватой за то, что рассказала об этом дяде, как будто я была обязана Римо верностью, как будто я была обязана ему чем-то вообще. Он похитил меня, а потом отпустил. Я не была уверена, что заставило меня ненавидеть его больше.
— Кроме семьи, в особняк допускаются только Фабиано и Леона, а иногда и уборщицы. Римо всегда держит нож и пистолет при себе. Он чутко спит ... — я замолчала.
Моя кожа горела от того, что я только что открыла, но Данте только спокойно смотрел на меня. Ни осуждения, ни гнева. Мне все равно пришлось отвести от него взгляд, потому что от его понимания мне стало еще хуже. Он не знал, что я свободно легла в постель Римо, наслаждаясь не только сексом, но и нежностью. Эту сторону Римо никто не знал, и то, что он показал ее мне, значило для меня больше, чем следовало бы.
Смогу ли я вернуть то, что было потеряно? Меня начало трясти, я была ошеломлена ситуацией, своими чувствами.
— Серафина, — твердо сказал Данте, касаясь моего плеча.
Я подняла на него глаза и затряслась еще сильнее, охваченная желанием выложить все, но не достаточно храбра. Я прижалась к дяде, и он утешительно коснулся моего затылка.
— Что же мне делать? Как я буду принадлежать этому месту снова? Все будут смотреть на меня с отвращением.
Тело Данте сжалось еще сильнее.
— Если кто-нибудь узнает, дайте мне знать, и я с ними разберусь.
Я кивнула.
— И ты никогда не переставала принадлежать этому месту. Ты часть этого наряда, часть этой семьи, ничего не изменилось.
Все изменилось. Хуже всего было то, что сделала это я.
• ── ✾ ── •
Когда мы наконец вышли, Сэмюэль снова занял место моей тени. Мы уже шли в столовую, когда открылась входная дверь. Один из наших телохранителей вошел, и София вбежала внутрь. Ее широко раскрытые глаза остановились на мне, и она бросилась в мою сторону. Она столкнулась со мной, и я упала бы назад, если бы Сэмюэль не поддержал меня.
— Ты вернулась! — София крепко обняла меня за талию, и я положила подбородок ей на макушку, улыбаясь. Когда я отстранилась, ее глаза горели счастьем, несмотря на слезы. — Я так по тебе скучала.
— Я тоже скучала по тебе, божья коровка.
Интересно, много ли она знает, что мои родители и Сэмюэль рассказали или не смогли скрыть от нее?
Вошла Валентина с двумя детьми, Анной и Леонасом. Анна была ровесницей Софии, и они очень любили друг друга. Они были не только двоюродными сёстрами, но и лучшими друзьями, несмотря на расстояние между ними.
Леонас было почти восемь и вылитый Данте, за исключением глаз. Анна и Леонас вопросительно посмотрели на мать, и она кивнула, прежде чем они тоже подошли ко мне. Я обняла их, хотя это оказалось трудным, потому что София продолжала цепляться за мою руку. Анну и Софию иногда принимали за сестер, потому что у них был похожий цвет волос.
Валентина поздоровалась со мной последней. Ее объятия были нежными, как будто я была хрупкой, но я одарила ее твердой улыбкой.
— Мы можем поужинать, — сказала мама с храброй улыбкой. Когда рядом дети, она больше не будет плакать, как и все остальные.
Разговор за обеденным столом шел непринужденно. Слишком легко. Я могла бы сказать, что каждый пытался создать нормальную жизнь для меня и для себя. Данило там не было. Я предположила, что он хотел побыть один после того, как я разорвала нашу помолвку, и он не был частью семьи, и теперь он никогда им не будет.
Было странно снова оказаться в окружении своей семьи. Я сидела между братьями и сестрами, они оба хотели быть поближе ко мне, но мои мысли все время возвращались к Лас-Вегасу, к Римо.
