сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)
После танцев я вернулась к Сэмюэлю, который разговаривал с одним из своих старых друзей. Он кивнул, но ему тоже было трудно смотреть мне в глаза. Сэмюэль заметил это и сжал челюсти. Он извинился, коснулся моей спины и повел меня прочь.
Мы с Сэмюэлем вошли в вестибюль. У меня было чувство, что Сэмюэлю нужно на пару минут уйти с праздника. Несколько молодых людей, которых я не знала, собрались там, и когда мы проходили мимо них, их слова достигли нас.
— Не понимаю, почему ее не прячут. Это, блядь, позор, чтобы она ходит вокруг нас, как будто Фальконе не осквернил ее.
Я едва успела осознать свое потрясение, когда Сэмюэль напал. Он сломал нос первому парню с тошнотворным хрустом, затем толкнул второго на землю, прижимая нож к горлу парня.
— Сэм, — твердо сказала я, сжимая его плечо.
Он наклонился, приблизив свое лицо к лицу другого парня.
— Мне следовало бы перерезать тебе горло за оскорбление моей сестры. Извиняйся.
Парень взглянул на своих друзей. Один мучился со сломанным носом, другой явно не был уверен, стоит ли вмешиваться, учитывая, что наш отец был боссом их отцов.
— Извиняйся! — прорычал Сэмюэль.
— Прости, — выпалил парень.
Я крепче сжала плечо Сэма. Он отпрянул, взял меня за руку и потащил наружу, но не в сад, а на подъездную дорожку, где мы были одни. Он отпустил меня, повернувшись ко мне спиной. Он глубоко вздохнул. Я прижала ладони к его лопаткам, потом прижалась лбом к его спине.
— Не позволяй их словам добраться до тебя. Мне на них наплевать, и тебе тоже.
— Как ты можешь не заботиться о них? Ты принцесса мафии. Я бы отрезал им языки за то, что они посмели прошептать его имя в одном предложении с твоим.
Его имя. Римо Фальконе. Отец моего будущего ребенка.
И что еще хуже, человек, который наполнял мои ночи не кошмарами, а тоской.
• ── ✾ ── •
На следующее утро папа, Сэмюэль и Данте хотели поговорить со мной.
Когда я вошла в папин кабинет, по выражению их лиц я поняла, что это будет нелегкий разговор и определенно не тот, который мне бы хотелось.
Папа сидел за столом, Сэм примостился на краешке, а Данте стоял у окна, засунув руки в брюки. Я направилась прямиком к дивану и опустилась на него. Мой мозг чувствовал себя вялым от недосыпа. Я провела всю ночь, пытаясь смириться с тем, что ношу ребенка, ребенка Римо.
— О чем вы хотели поговорить?
Три пары глаз метнулись к моему животу, и моя рука автоматически — защищая —прижалась к этому месту.
— Если ты оставишь этого ребенка, — начал Данте.
— Я оставлю ребенка.
Папа отвел взгляд и посмотрел на фотографию в рамке. Фотография нашей семьи, сделанная незадолго до моего похищения.
— Тебе придется прятать его, — сказал папа.
Я моргнула.
— Что?
— Как только ты начнешь показываться, нам придется держать тебя подальше от глаз публики, Серафина, — сказал Данте решительным голосом. — Я сомневаюсь, что Римо Фальконе имеет хоть малейший интерес к своему отпрыску, но он может использовать его против нас. Наряд должен быть сильным. Этот ребенок может вызвать напряжение в Наряде, а мы не можем этого допустить в настоящее время.
— Или мы могли бы устроить быстрый брак с кем-нибудь, кто согласится на фиктивный брак и притворится, что это его ребенок, — мягко предложил папа.
Я смотрела между ними. Сэмюэль уставился в пол, сдвинув брови.
— Я ни за кого не выйду замуж и не собираюсь лгать об отце ребенка. Люди все равно не поверят.
Теперь я была девушкой, беременной внебрачным ребенком Римо. Скоро мой выпирающий живот будет нести вину и стыд за наряд.
— В конце концов люди поймут, что у меня есть ребенок. Как только он станет старше, будет тяжело скрывать его. А если он мальчик? Разве он не будет частью Наряда?
Они обменялись взглядами.
— Ты еще даже не родила. Еще рано, — коротко сказал Данте.
Я всматривался в их лица, и мне было трудно сдержать негодование и гнев. Мое похищение оставило свои следы. Они все еще были потрясены. Может быть, со временем все наладится. Я дам им время, чтобы они смирились с ситуацией. Я в долгу перед ними. Я задолжала им больше, чем Римо.
Этот ребенок и я принадлежали этому Наряду. Это была моя семья, мой дом.
Тем не менее, часть меня задавалась вопросом, не лгу ли я себе, не лучше ли вернуться в Лас-Вегас.
Но Римо отослал меня. Я выполнила свое предназначение. Что я на самом деле знаю о нем? И как я могла быть уверена, что все, что он сделал, не было частью шоу, его мастерской манипуляцией. Это сработало, не так ли? И как я могла быть уверена, что мои чувства реальны? Могут ли такие чувства родиться в неволе?
• ── ✾ ── •
Моя беременность стала розовым слоном в комнате, постоянно растущим присутствием, которое все пытались игнорировать, и я сделала все возможное, чтобы облегчить им задачу. Я носила свободную одежду, радуясь холодным зимним дням, которые позволяли носить толстые свитера и еще более толстые пальто.
Думаю, моей семье часто удавалось забыть, что я беременна.
Только оставшись одной в комнате, я позволила себе любоваться своему животу. Он еще не был большим. Мне даже удалось принять участие в рождественской вечеринке Данте и Вэл, потому что на моей семнадцатой неделе, если мои расчеты были точны, платье А-силуэта все еще скрывало все, что должно было скрывать. Если люди что-то и подозревали, то держали это при себе. Возможно, это был позор, что наряд не хотел говорить вслух.
Было начало января, когда Сэмюэль и мама сопровождали меня на мой первый прием к врачу. До сих пор я не была на приеме, но мама удивила меня несколько дней назад, спросив, стоит ли нам проверить ребенка. Это было ее молчаливое извинение, ее попытка принять то, что было так трудно принять всем им.
Доктор работал с нарядом много лет. Она лечила большинство беременных девушек и хранила секрет, который я носила.
Страх наполнил меня, когда я растянулась на кушетке. Я даже не была уверена, что именно напугало меня. Не то чтобы я не знала, что беременна. Это было безошибочно на данный момент.
Доктор стоял по одну сторону от меня с ультразвуком, а Сэмюэль и мама по другую. Я сглотнула, когда задрала свитер, впервые открывая живот перед другими.
Лицо Сэмюэля застыло, и мама сглотнула, прежде чем смогла ободряюще улыбнуться и сжать мою руку.
— Сейчас будет холодно, — предупредила меня доктор.
Я рассеянно кивнула, не сводя глаз с ультразвука.
Доктор начала хмуриться, перемещая ультразвук по моему животу. Глухой стук сердца наполнил комнату, и мое собственное сердце ускорилось, наполняясь любовью и удивлением. Но "тук-тук", как будто был сбит с ритма, двумя несинхронными ритмами.
Мамины глаза расширились, но я не знала почему, и меня наполнил страх. Я уставилась на нее, потом на доктора, потом на Сэмюэля, но он выглядел таким же смущенным, как и я.
— О Боже, — прошептала Мама.
— Что? Что происходит?
Мамины глаза наполнились слезами.
— Близнецы.
Доктор кивнула, и мои глаза метнулись к Сэмюэлю.
— Как мы, — удивленно сказала я.
Он выдавил слабую улыбку, но в его глазах читалось беспокойство.
• ── ✾ ── •
Осознание того, что я ношу близнецов, все изменило для мамы. Как будто она наконец-то смогла увидеть детей, как своих, а не чужих.
Сэмюэль, казалось, тоже приходил в себя. Он покрасил детскую и расставил для меня мебель. А София? Она была в восторге от перспективы стать тетей. Но папе ... папе было тяжелее. Он не упоминал о беременности и никогда не смотрел ниже моего подбородка. Я понимала его, не могла сердиться, потому что в его глазах отражался конфликт.
Мне часто удавалось почувствовать, что я снова принадлежу этому миру, притворяться, что меня не заставляют прятаться в нашем доме, чтобы никто не узнал, что я беременна. Что мне не удалось, так это перестать думать о человеке, который был причиной всего.
Каждую ночь я лежала в постели без сна. Каждый раз, поглаживая живот, я видела его перед глазами. И каждый раз я разрывалась между гневом и тоской. Иногда я задавалась вопросом, должна ли я найти способ дать ему знать, но потом я думала о своей семье, об их медленном процессе исцеления, о том, что мое похищение сделало с ними, и я не могла этого сделать. Что ты должна человеку, который тебя похитил? Кто пытался уничтожить людей, о которых ты заботилась? Человек, который забрал твое сердце, только чтобы оттолкнуть тебя?
Ничего. Я ничего не должна Римо Фальконе.
Это были мои дети, и они вырастут как часть моей семьи, как часть Наряда. Я буду скрывать от них правду так долго, как смогу. Они не узнают, кто их отец, пока не придется. Если бы я хотела, чтобы у них был шанс в отряде, они не могли быть Фальконе. Они никак не могли быть связаны с Римо.
В середине мая я родила самые прекрасные создания, какие только могла вообразить, и с абсолютной уверенностью знала, что все, чего я желала, никогда не станет реальностью.
Г Л А В А 24
• ────── ✾ ────── •
СЕРАФИНА
Я любила свою семью всем сердцем. И они любили меня. Но в тот момент, когда я держала своих детей на руках, я знала, что не смогу остаться с ними навсегда, знала это с душераздирающей уверенностью.
Невио и Грета были Римо. Темные глаза, густые черные волосы.
Для всех в Наряде они всегда будут Фальконе, всегда результатом чего-то ужасного, рожденного из чего-то постыдного, чего-то темного. Но для меня они были самым прекрасным творением, которое я могла себе представить. Они были совершенным совершенством. Близнецы, как мы с Сэмюэлем. Они поднимали друг друга, делали сильнее, как мы с Сэмюэлем, когда были моложе и по сей день. Мы будем против всего мира. Иначе и быть не могло.
Сэмюэль остался со мной в больнице после родов, в то время как мама ушла домой на несколько часов, чтобы поспать после двадцати часов рядом со мной во время родов.
Глаза Сэмюэля были добрыми и любящими, когда он смотрел на меня, но эти нежные эмоции исчезли, как только он повернулся к моим детям, спящих в колыбели. Он делал это не нарочно, но мои дети напоминали ему о том, что он и все остальные отчаянно хотели забыть.
И как ему может это не напоминать, когда мои близнецы были похожи на Фальконе?
Мое сердце отчаянно болело, когда я смотрела на них, трепеща от тоски, которую я пыталась похоронить с воспоминаниями о Римо, но Римо не был человеком, которого можно забыть.
Не легко, не быстро, никогда.
• ── ✾ ── •
Через два дня после родов мама и Сэмюэль внесли моих близнецов в дом, потому что мне все еще было трудно поднять что-либо тяжелее стакана воды. Семья собралась по этому случаю, но я знала, что это не празднование. Папе и Данте, вероятно, нужно было обсудить, как держать моих детей в секрете. Боссы пониже тоже знали. Они должны были это сделать ради Наряда. Данило знал, но я не разговаривала с ним с того дня, как ему пообещали Софию.
Сэмюэль держал меня за руку, а другой нес переноску. Идти по лестнице было более чем некомфортно, и я была рада, когда, наконец, вошла в наш дом.
Валентина подошла ко мне и нежно обняла. Они с Данте все еще пытались сделать третьего ребенка, но пока это не помогало. Она смотрела на моих детей с мягкой улыбкой.
— Они прекрасны, Серафина.
— Да, — согласилась я.
Сэм и папа обменялись взглядами, и это было похоже на удар в сердце, потому что, когда они смотрели на моих детей, они видели черные волосы и темные глаза и ничего больше. Они видели Фальконе. Они видели стыд и вину. Позволят ли они когда-нибудь моим детям стать чем-то большим, чем величайшим провалом в истории Наряда?
София бросилась вниз по лестнице в сопровождении Анны. Леонас, закатывая глаза, спускался по ступенькам с меньшим энтузиазмом, чем девочки.
София остановилась рядом со мной и Сэмюэлем, глядя на Грету, крепко спящую в переноске.
Я заметила, что Сэмюэль настоял на том, чтобы нести Грету, а не Невио, но я старалась не придавать этому особого значения. Софию не пустили в больницу, потому что мы не хотели привлекать к себе слишком много внимания, и ее глаза были широко раскрыты от удивления.
— Вау, — выдохнула она. — Никогда не видела таких черных волос.
Она никогда не видела Римо.
Анна кивнула, слегка проведя пальцем по голове Невио. Его глаза открылись, и, как всегда, у меня перехватило дыхание. Темные глаза. Глаза Римо. Даже в два дня с рождения мой мальчик был его отцом.
Папа отвел глаза, нахмурив брови, и посмотрел на Данте с выражением, которое разорвало меня пополам.
Валентина сжала мое плечо и наклонилась.
— Потребуется время, Серафина. Однажды они увидят твоих детей такими, какие они есть: только твоими.
Я кивнула, но в глубине души я знала, что Грета и Невио никогда не будут только моими, потому что они были также Римо, и ничто не могло изменить этого. А я этого не хотела.
• ── ✾ ── •
На следующий день, когда Данте вошел, я баюкала Грету на руках, а Невио лежал рядом на диване и крепко спал. Он шагнул к нам, его глаза скользнули по моим детям. Выражение его лица ничего не выдавало, и я задумалась, было ли это потому, что его не беспокоили мои близнецы, как всех остальных, или он слишком хорошо скрывал свои истинные чувства.
Он опустился в кресло напротив меня, расстегнув пиджак, чтобы он не помялся. Он напряженно улыбнулся.
— Как ты?
Я погладила Грету по щеке, прежде чем снова поднять глаза.
— Хорошо.
Он кивнул.
— Я знаю, что тебе нелегко, Серафина. Такое не должно было произойти. Я хотел поговорить с тобой некоторое время... — он замолчал, его лицо напряглось. — Но у меня нет привычки оправдываться или извиняться.
Я нахмурилась.
— Ты Капо.
— Да, но это не делает меня непогрешимым. — он помолчал.
— Думаю, тебе следует знать, что когда Римо похитил тебя, твой отец отдал бы свою территорию, чтобы спасти тебя. Я этого бы не позволил. И Сэмюэль напал на особняк без моего разрешения, потому что я бы этого не позволил. Я не из тех, кто отвечает на чужие требования. Я отказываюсь от шантажа. Мне нужно думать о Наряде.
— Я знаю и понимаю, дядя. — затем я сделала паузу. — Но в конце концов ты отдал Скудери Римо.
Что-то темное и яростное вспыхнуло в глазах Данте.
— Я отдал. Потому что я не только Капо. Я отец. Я твой дядя. Это моя семья, и я обязан защищать ее. Я был обязан тебе защитой и потерпел неудачу. — он опустил взгляд на моих детей. — Тебе придется жить с последствиями своих решений.
Я покачала головой.
— Эти решения дали мне моих детей, и я никогда не пожалею об этом.
Данте встал и коснулся моего плеча. Потом провел указательным пальцем по голове Греты и повернулся. Как Сэмюэлю и папе, ему было труднее смотреть на Невио, чем на мою дочь.
Я посмотрела на сына, взяла его маленькую ручку в свою и уже не в первый раз задумалась, что увидит Римо, когда посмотрит на них.
• ── ✾ ── •
Раздался пронзительный вопль.
Мы с Сэмюэлем одновременно вскочили с дивана в детскую. Большую часть времени мы не ложились спать, потому что Невио и Грета просыпались каждые два часа. Они с мамой по очереди помогали мне, а днем София меняла пеленки и помогала их кормить. Я не могла вспомнить, когда в последний раз спала больше двух часов за последние полгода.
Сэмюэль потер лицо. Я знала, что он мало спит по ночам, когда не помогает. Наряд что-то задумал. Он только намекнул на это, но это могло быть только нападение на Каморру. Это пугало меня, потому что я боялась не только за Сэмюэля и папу, но и за человека, которого не могла забыть.
Я встала, Сэмюэль тоже. Он потянулся к Грете, как обычно, а я взяла Невио. Это была наша рутина, в которой я больше не сомневалась. Я была рада поддержке Сэмюэля, даже если он не мог находиться рядом с моим сыном.
Тридцать минут спустя мы с Сэмюэлем сидели плечом к плечу, Грета крепко спала в его руке, а Невио бодрствовал в моей. Он схватил меня за волосы и дернул. Поморщившись, я ослабила его хватку и отодвинула прядь подальше. Невио радостно взвыл, глядя на Сэмюэля.
Я проследила за его взглядом. Брат вздохнул и откинул голову назад.
— Не смотри на меня так, Фина.
— Как?
— Как будто я разбиваю тебе сердце.
— Почему тебе так трудно смотреть на Невио, но не составляет труда держать Грету?
— Потому что с ней я могу не заметить сходства, но с Невио ... — Сэмюэль покачал головой, опуская взгляд на моего мальчика, который счастливо грыз собственные пальцы. — С ним все, что я вижу, это гребаный Римо Фальконе.
— Шшш, — шикнула я на него.
Я погладила Невио по голове, но он не обращал внимания на то, что говорилось. Но когда-нибудь он поймет. Когда-нибудь он поймет, что означают эти взгляды.
— Ты никогда не освободишься от него из-за них, Фина. Может быть, без этих детей люди в конце концов забыли бы, что произошло, и пошли дальше, но они живое напоминание. Как только люди узнают, что они дети Фальконе, и поверь мне, все будут знать, что они его, все станет действительно ужасным.
Я покачала Невио, и его глаза начали опускаться.
— Если кто - то попытается причинить вред моим детям, заставив их чувствовать себя хуже, им придется пройти через меня.
Сэмюэль грустно улыбнулся.
— Я буду рядом с тобой. Я всегда буду защищать тебя.
Меня. Не моих детей. Не их. Никогда.
• ── ✾ ── •
Фальконе. Фальконе.
Один взгляд.
Фальконе.
Те же жестокие глаза.
