Текст книги "Тридевять земель (СИ)"

Автор книги: Константин Бояндин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц)

– Пропустить инженерную команду! – распорядился сэр Джеймс. Четверо танков, «освещавших» путь в Рим, выключили свои «прожекторы». Ненадолго. Из ничего соткалась и остановилась в мёртвой зоне дюжина транспортных дилижансов, а заодно – рота пехоты, и несколько гражданских экипажей. Понятно, нужно восстановить дорогу – навести временный мост, а потом начать заливать трещину. Именно так: заливать тем самым составом, из которого сделаны «подложки» под городами. Пустоты не должно быть. В пустоте немедленно поселяется нечисть.

– Сэр Ортем, – сэр Джеймс и глазом не моргнул, как будто и не было боя. – Приказываю вам вернуться в Рим. Там готовят танковые колонны, ваша задача – привести колонну сюда, максимально быстро.

С Артёмом, судя по всему, отправится только охрана дросселя – и второй радист.

– Есть, сэр! – Артём не успел осознать, что же происходит – может, оно и к лучшему. Не успел испугаться как следует.

– – -

«Ходы кривые роет… подземный умный крот».

Колонна велика. Дроссель может увести до сорока тысяч человек – правда, это мастера. Обычно, у большинства дросселей, сил «тащить» за собой хватало на пять-шесть тысяч. Каждый танк идёт за пятерых людей, каждый дилижанс – за трёх. В конечном счёте «нагрузку» на дросселя не поднимали выше двух-трёх тысяч людей: если дросселя перегрузить, если он свалится от усталости – обойдётся дороже. В Риме три дросселя, вспомнил Артём на обратном пути – вести колонну оказалось на удивление легко. Понимал, что устаёт, и что надо следить за самочувствием, при необходимости – короткий отдых, две-три минуты. Это предусмотрено. Многое предусмотрено, чтобы дроссель выжил, и был способен исполнять свои обязанности в нужный момент.

Танковая колонна появилась у разлома всего через сорок восемь минут с момента, когда Артём отправился за ней. И тут же его отправили вновь – уже в Лиссабон, сопровождать колонну гражданских, многим требовалась серьёзная помощь, медицинские пункты на местах не справлялись.

«Нормальные герои всегда идут в обход».

Насладиться красотами Лиссабона, его знаменитыми парками, не получится. Город уже восстанавливают, и не до красот сейчас. Отвёл пострадавших в Париж, ближайший по времени «скольжения» город – и тотчас назад. Отдохнуть давали не более десяти минут. Причём отдых активный: съесть специальный питательный паёк, и не стоять на месте. Медленно ходить.

Когда Артём, с колонной гражданских из Парижа, вернулся в Лиссабон, солнце уже перевалило за полдень. Разрешили полчаса сна, и вовремя: от усталости подкашивались ноги. Безжалостно разбудили; десять минут на приём пайка, краткий медосмотр и физиологические отправления – и в путь.

Ещё десять коротких походов – дали выспаться в течение часа. Когда Артём проснулся, уже не очень понимая, какое сейчас число, и где он находится, расщелину на месте, где была мощёная кирпичом дорога в Лиссабон, уже залили веществом «подставки». С ума сойти, как они успевают так быстро? Уму трудно представить, сколько там вещества, как получается привезти и вылить его такое количество? Потом, всё потом, сейчас не до расспросов.

– Сэр Ортем, наш второй взвод и команда спасателей обойдёт периметр, – поставил задачу возмутительно бодрый сэр Джеймс. Только что осаго запылилось, а так и не скажешь, что вторые сутки в «горячей точке». – Есть вероятность, что под угрозой отдалённые поселения, фермы, научные станции. Да, к слову – познакомьтесь.

Артём увидел человека лет тридцати, с чёрной короткой бородкой, коротко стриженой шевелюрой и треугольным лицом. Как и сам Артём, в чёрной одежде. Человек молча кивнул – по плечу не хлопнул, руки не протянул, ничего не сказал. В правой руке он держал странный предмет – не то кубик, не то что-то более сложное. Озарение пришло почти немедленно.

– Виктор Маккензи?!

Он молча кивнул, и улыбнулся. Вот оно как. Два дросселя в одной команде – зачем? Ладно, потом станет ясно, а пока – в путь.

– Виктор, выступаете первым, – распорядился сэр Джеймс. – Малой скоростью, дайте сэру Ортему привыкнуть. Отправляемся по вашей готовности.

Дроссели не прикасаются друг к другу. Суеверие или нет – как минимум, традиция. Вообще стараются не общаться. Вот и сейчас, Виктор указал Артёму жестом – становись здесь. И…

Артёму показалось, что окружающие его люди стали зыбкими. А сам он остался плотным, так сказать! И если бы мысленно не представил, что это он шагнул, напевая «походный стимул», вполне мог остаться на месте, отстать.

Виктор двигался молча, пальцы правой руки что-то поворачивали в его головоломке – на неё он даже не смотрит. Двигаться с той же скоростью давалось не без труда: вы не должны вести, успел ещё пояснить сэр Джеймс. Вы должны скользить следом. Я не знаю, как это объяснить, и нет времени на тренировки. Если отстанете, мы просто за вами вернёмся – стойте на месте, не пытайтесь догнать нас «скольжением».

Минут через пять Артём сумел привыкнуть к тому, что надо делать, чтобы удерживаться в скользящем состоянии другого дросселя. Очень просто: надо мысленно делать то же, что и он. Представил: сам держит такую же головоломку, и так же поворачивает, нажимает и сдвигает её элементы – стало куда проще и легче. И перестало сбивать дыхание, а до того казалось, что вокруг дует сильный, едва переносимый ветер.

Остановка. Научная станция – центр мониторинга. Стало ясно, почему два дросселя: персонал станции передали нескольким людям во главе с Виктором, и они «испарились» в сторону Парижа.

– Нужен отдых, сэр Ортем? – сэр Джеймс протянул ему фляжку с тоником. Ничего, кроме тоника, пить нельзя – а тоник сам густой и сладкий, уже не лезет. – Как только Виктор вернётся, дальше ведёте вы. Вот сюда, – он указал на карту. – Далее по очереди.

– – -

Им попалось семь объектов. С каждого увели людей; когда необходимо – ещё и домашних животных. Как только эвакуировали седьмой, оказалось, что вскоре утро двенадцатого июня, следующий день почти наступил.

– Час отдыха, – распорядился сэр Джеймс. – Танки в оборонительное положение. Тишина в эфире. Виктор, вы высыпаетесь первым.

Виктор кивнул – он вообще умеет говорить? – и скрылся в палатке. Полчаса текли непереносимо медленно. Сидеть нельзя, надо стоять или ходить. Тоник уже окончательно передумал протекать в глотку. Держитесь, сэр Ортем, это не учебная тревога. Уж да, ничего учебного.

А когда сам лёг поспать, то показалось: только прикрыл глаза – и вот уже разбудили и приказали готовиться к возвращению. Пять минут на всё про всё.

– У вас интересный голос, – неожиданно сказал Виктор. Что характерно – так казалось – по-русски. – Только не пойте так громко, друг мой. Пожалейте мой музыкальный слух.

Они оба рассмеялись – а потом и остальной их отряд. Всё, пора возвращаться. Виктора доставить в Лиссабон, самим – возвращаться в Рим, по дороге собрать всю роту. Теперь к месту катастрофы прибыли основные силы, вахта сдана. Можно и отдохнуть немного.

– – -

Артёму показалось, что их с Виктором сдуло ветром – а остальной отряд так и шёл себе. Дыхание сбило, и щеку обожгло огнём. Когда зрение вернулось в норму, они с Виктором были в окружении четырёх неизвестных людей.

Один, похоже, только что заехал Артёму в лицо. А другой склонялся над Виктором, лежащим навзничь на траве, и что-то было в его руке…

Боковым зрением Артём заметил свой отряд: в случае, если дроссель внезапно «выпадает» – случается всякое – отряд возвращается по траектории маршрута, но прежде – докладывает о ЧП в штаб. Сейчас отряд на расстоянии минимум в километр. Справляться придётся самому.

Похоже, злость выручила – время потекло медленнее; тот, что подошёл к Виктору, явно собирался сделать тому укол, в руке держал шприц – здешнюю версию шприца, больше всего походит на толстый фломастер. Никаких игл. Никаких повреждений кожи или других тканей.

Артём, чувствуя, что силы стремительно тают, легко уклонился от второго, наклонявшегося к нему с таким же шприцем, провёл подсечку, как давеча на ринге – и от души добавил в челюсть.

Огнём обожгло шею. Один из нападающих движется с той же скоростью, что и Артём! И в руке у него нож – и только чудом не перерезал горло. Артём успел толкнуть того, что собирался сделать укол Виктору, и едва уклонился от следующего взмаха ножом.

Тот, что должен был сделать Артёму укол, лежит и не поднимается. Тот, что Виктору – медленно, но поднимается. А остальные двое, Артём успел заметить, начали «протаивать» – и судя по тому, куда они смотрят, они направляются в сторону отряда Артёма с Виктором. Ведь успеют натворить дел, даже если солдаты ожидают нападения!

Артём со всей силы пнул в бок того, что поднимался, и ринулся следом за остальными. Чудом»поймал скольжение», вошёл в фазу чужого дросселя, уже когда до отряда оставались считанные секунды. И только сейчас вспомнил про выданный оружейником пистолет. Пальцы сами нашли и сместили предохранитель – спутник вражеского дросселя уже держал что-то в руке. Граната!

Артём выстрелил ему в затылок. Враг рухнул, упав на выкатившийся из его руки предмет. Артём врезал рукояткой пистолета по затылку второму – дросселю – в тот момент, когда тот уже приближался к отряду, замахиваясь на кого-то ножом.

– Граната! – крикнул Артём, указывая за спину. Двое солдат успели шагнуть вперёд, заслоняя их с сэром Джеймсом, остальные – встать на колено так, чтобы броня приняла возможный удар.

Глухой взрыв, визг и свист осколков. Вроде бы все живы, а танки – так и вовсе ничего не заметили.

– Виктор там! – добавил Артём, заметив, что вражеский дроссель жив, и пытается встать. – Ему нужна помощь!

Двое бойцов уже скручивали руки неприятелю, остальные двинулись вместе с Артёмом – тот постарался обойти видную издалека дымящуюся воронку – там взорвалась граната. Он первым выпрыгнул из «скольжения», обогнал остальной отряд – потому что человек уже успел прийти в себя достаточно, чтобы вновь попробовать сделать укол Виктору.

Артём пнул его, выбивая шприц из руки. В глазах повис багровый туман. Ударил противника рукояткой своего пистолета по голове, и ещё раз – и ударил бы ногой в лицо, с размаху, если бы его не поймали.

– Отставить, сэр Ортем, – приказал сэр Джеймс. Вот это выдержка! Всё ещё спокоен. Если бы Артёма не поймали… он и так разбил человеку лицо, смотреть страшно. И всё ещё не проходила дикая ярость. Почти сразу же Артёму стало худо – наизнанку не вывернуло, и на том спасибо. Но руки и ноги отказали. Его сразу отпустили – уселся на траву, тяжело дыша.

– На нас напали, повторяю, совершено нападение, код «призрак», повторяю – код «призрак», – сэр Джеймс шагнул к Артёму. – Точка встречи на отметке восемь. – Сэр Джеймс махнул радисту – жди – и склонился над Артёмом.

– Сэр Ортем? Сможете довести нас до точки встречи? Сорок стадий на северо-северо-запад.

– Так точно, сэр, – он поднялся на ноги. Качнуло – но неопасно, рассудок уже почти совсем вернулся. – Смогу.

– Подтверждаю точку встречи, конец связи. Построение! – распорядился сэр Джеймс. – Виктора на носилки, пленных – на танки.

Выяснилось, что никто в отряде даже не ранен. Уже через три минуты отряд был готов к маршу.

Ещё через пять минут они встретились с группой поддержки – передали им пленных, объяснили ситуацию. Артём шёл, не чувствуя усталости. Наоборот, прилив сил. Горы хотелось свернуть. И как это понимать? С каких пор у охолов есть свои дроссели? Города между собой не воюют. Ладно, это всё потом.

Ещё через двадцать минут они соединились с оставшимися взводами своей роты. Двадцать минут отдыха – Артёму, которого осмотрел лиссабонский доктор. Заставил выпить лекарства, от которых стало не так сильно звенеть в ушах, провёл перед лицом Артёма «жезлом» диагностики и махнул – порядок.

Ещё через сорок пять минут их рота вернулась в Рим. Виктора привезли с собой, им немедленно занялся доктор Ливси. А к Артёму, про которого, казалось, все забыли – кроме собравшихся у шлюза горожан – подошли двое в форме военной полиции, и один из них, козырнув, сказал:

– Сэр Ортем, сдайте оружие и следуйте за нами.

Ещё через пять минут Артём оказался на гауптвахте. Он не оглядывался. Последнее, что хотелось – заметить среди встречающих Марину, или кого-то ещё из домочадцев.

– – -

Итак, зрение отказало первым. Потом – слух. Остались осязательные ощущения. К этому моменту Артём успел запомнить, где в его клетке что стоит, и ходил, прикасаясь к предметам, вновь и вновь. Что-то со слухом: словно чей-то голос, неприятный голос, шепчет и шепчет. Чтобы превозмочь наваждение, Артём принялся читать что-то – сам не понял, что, какое-то стихотворение. Схожу с ума, подумал он. Симуляция неисправна – и если никто не обратит внимания, мне конец. Страха не было. Наоборот, хотелось выдержать, появилось желание выжить.

Вечность, казалось, он ходил по невидимой клетке, отмеряя всё руками, и вдруг услышал скрип открываемой двери. Божественный, чудный звук! Оказалось, глаза его были плотно закрыты. Открыл: в чёрной пустоте появилось прямоугольное отверстие в яркий, цветной мир, и из него шагнул тот самый человек из военной полиции, который приказал сдать оружие.

– Вы свободны, сэр Ортем. Следуйте за нами.

Артём смог выйти за пределы клетки – а потом ощущения нахлынули со всех сторон. Все органы чувств включились и заработали в полную силу. Сознания не потерял, но долго стоял, наслаждаясь тем, что жив, что видит и слышит. Его не торопили. Что было дальше – помнил уже смутно. Мелькало лицо доктора Ливси, показалось, что говорил с лордом Тиберием Стоуном, с кем-то ещё. Только не в постель, подумал Артём, не хочу проснуться в постели! Хватит с меня!

…Он проснулся в кресле. У себя в доме, в гостиной. На часах – четыре утра тринадцатого июня. Славная вышла вечеринка, подумал Артём – и увидел, что в соседнем кресле спит Марина.

Едва он поднялся на ноги, и взял Марину на руки – какой лёгкой она кажется – как появилась Миранда. Сразу всё поняла – ни звука не проронила. Только открыла перед ним дверь их с Мариной апартаментов – и бесшумно затворила за спиной.

– С вами всё хорошо, Ортем? – спросила Марина, не открывая глаз. – Я ужасно переживала. Мне сказали, что вас обязательно отпустят.

– Всё хорошо, – ответил Артём, сам не уверенный в том, что сказал. – Вы устали. Вам нужно отдохнуть.

Она улыбнулась, не открывая глаз, и заснула, едва только Артём положил её на простыню. Надо бы раздеть её, но рука не поднимается – Марина очень этого стесняется. Пару минут посидеть, подумал Артём, только пару минут. Сел на пол, упершись спиной в кровать, и буквально на секунду закрыл глаза.

День 13. Книга – источник знаний [оглавление]

Ну разумеется, проснулся в постели. А где же ещё? Марина сидела в кресле, придвинутом к изголовью – рисовала в альбоме. Как только Артём уселся, она улыбнулась, и взяла его за руку.

– Уже не переживаю, – упредила она вопрос. – Простите. Вас сразу же арестовали, я успела это заметить. Сэр Джеймс сказал, что ничего страшного нет, что вы не сделали ничего такого, но я всё равно переживала. И знаете, что? К нам переехал доктор Ливси! Такой интересный мужчина!

Видимо, что-то мелькнуло во взгляде Артёма, потому что Марина покраснела.

– Я понял, что вы имеете в виду, – заверил Артём, усаживаясь. Всё тело болит, сил нет. Такое ощущение, что Артёма избивали все эти два дня – так, чтобы только костей не поломать. Сплошные синяки! На лице и шее – три пореза, один из которых едва не стоил ему глаза – всё тот дроссель с ножом. В остальном вроде всё на месте.

Марина кивнула, взяла его ладонь в свои.

– Про вас весь Рим говорит, сэр Ортем. Все хотят услышать ваш рассказ! Но мы первые, да?

Пока не называете чисел, имён и точных координат – рассказывайте, что хотите, говорил сэр Джеймс. Если сведения засекреченные, вам сразу дадут знать, перед тем как разрешить вернуться в город. Сомневаетесь – лучше вначале спросить, что именно можно рассказывать.

– Вас вызывает лорд Тиберий Стоун, – добавила Марина. – Как только вы проснётесь и приведёте себя в порядок. Вам звонить не стал, мне позвонил. Я опять немного волнуюсь, сэр Джеймс. Но госпожа Ингир сказала, что если дроссель хотя бы раз не затеял драку, и хотя бы раз не посидел на гауптвахте – то какой же он дроссель?

Артём рассмеялся, и Марина к нему присоединилась.

– Встаю, – подумал Артём вслух. – Нельзя заставлять лорда Стоуна ждать.

– – -

На заседании трибунала присутствовал лорд Тиберий Стоун, командующий римскими войсками; рядом с Артёмом стояли сэр Джеймс Батаник и оружейник, Марцелл Катон. Только последний был совершенно спокоен, даже улыбался – едва заметно, конечно. В суде веселье неуместно.

– Сэр Ортем Злотникофф, – председатель трибунала, Марк Нумерий Ларций, был единственным, кому было явно за шестьдесят. – Трибунал изучил подробности инцидента, и пришёл к выводу, что ваши действия в бою под Лиссабоном, 12 июня сего года не содержат состава преступления. Я уполномочен сообщить вам, что, в порядке исключения, мы рассмотрим вопрос об использовании вами личного оружия.

Здешний устав, касающийся обязанностей дросселя, Артём прочитал уже несколько раз. Дросселю запрещалось вступать в непосредственные боевые действия, если только не было прямого приказа командира. Запрещалось оставлять свой отряд – если он разделился, дроссель обязан присоединиться к той его части, где находится командир. Ну и, конечно, главный пункт обвинения – что оставил другого дросселя, когда тому требовалась помощь.

Видимо, в уставе не нашлось однозначной трактовки того, что делать, если вражеский дроссель собирается напасть на командира – а единственный способ воспрепятствовать – это, формально, бросить другого дросселя.

– Пистолет я пока оставлю себе, – сообщил оружейник. – Подумаю, как его улучшить. Зайдите потом ко мне, выдам вам второй костюм. Для, так сказать, гражданских целей. Не прощаюсь.

Судя по довольному выражению лица, оружейник не сомневался в исходе дела.

– Дроссели не могут пользоваться штатным вооружением, – пояснил сэр Джеймс, проводив оружейника взглядом. – Силовая установка, даже такая слабая, как в булаве, затрудняет скольжение. Забирает очень много сил. А холодное оружие, сами понимаете, бесполезно – и против нечисти, и против людей с булавой, не говоря уже о танке.

– Скажите, уже выяснили, что это был за дроссель? Почему напал на нас?

Сэр Джеймс пожал плечами.

– Разбираются. Это первый случай, сэр Ортем. Мы допускали, что дроссель может, во время скольжения, утратить самоконтроль или иным способом стать опасным – это предусмотрено. Всякое случается. Но чтобы охолы были так вооружены, и располагали своими дросселями – это впервые. Надеюсь, до чрезвычайного положения пока не дойдёт. Поэтому приказ: о вражеском дросселе не упоминать. Можете рассказать, что напали охолы, без подробностей. Обязательно зайдите к доктору Ливси.

– Вас понял, сэр, – и Артёму энергично пожали руку. Так-так… Что ещё удалось выяснить? Дроссели оставляют электромагнитные возмущения, когда «скользят». Над планетой постоянно летают спутники – точнее, зонды наблюдения – и они могут отслеживать подобные возмущения. Летательные аппараты есть, ими активно пользуются – но дроссель способен провести колонну, при наличии ровной дороги, со скоростью до сорока тысяч стадий в час, при этом колонна в состоянии скольжения неуязвима для традиционного оружия. Можно разрушить дорогу перед дросселем, чтобы заставить его сменить маршрут – но чтобы атаковать, нужно скользить вместе с ним – или вынудить его остановиться.

Физику всего этого всё ещё изучают. Данных много, мало компетентных учёных, всегда недостаёт времени. Да и дросселей не так много, и они почти всегда при деле. Уже то, что их перемещение можно отследить – достижение. Наверняка маршрут того дросселя уже выяснили, и отправили по нему войска, или кого там положено отправлять, подумал Артём. Если он из охолов, то должен был понимать, что его след неизбежно обнаружат. Зачем ему потребовались два других дросселя? Что хотели вколоть теми шприцами? Сэр Джеймс дал понять, что расспрашивать нет смысла, информация на время расследования засекречена.

– – -

Доктор Ливси сиял – явно хочет поделиться хорошими новостями. Его парик висел на вешалке. Он – не более чем головной убор, модный сейчас в Лондоне. В Риме мужчинам возраста доктора пристало носить береты или шляпы – или не носить ничего.

Своей шевелюры у доктора оставалось не очень много – но, похоже, растущая лысина его не смущает.

– Прошу на стол, – радушно встретил он гостя. – Займусь вашими гематомами. Должны болеть все мышцы.

– Точно так, – согласился Артём. Чем доктор лечит эти синяки, не очень понятно – но во всём теле начался, простите, зуд.

– Немного потерпеть, – доктор помог ему слезть со стола. – Скоро пройдёт. Постарайтесь не расчёсывать. Шрамы убирать будем?

Артём усмехнулся.

– Ну, решайте сами, – доктор протянул ему пластиковую коробочку. – Здесь мазь. Если начнёте втирать не позднее, чем завтра – сойдут практически полностью, без пластической операции. Втирать утром и вечером. Да, и благодарю за рекомендацию – вам уже, вероятно, сказали, что я остановился в вашем доме, на третьем этаже. Лично мне очень понравилось.

Артём кивнул и собрался было уходить… и решился.

– Доктор, там, на гауптвахте…

И Артём вкратце пересказал свои странные, скажем так, ощущения.

– Любопытно, – доктор явно озадачен. – Помещение гауптвахты изолировано от электромагнитных волн. Двери усилены сплавом, из которого делают каркас танков – насколько я знаю, он не позволяет пройти в состоянии «скольжения». Выбивает дросселя из этого состояния.

– Чтобы дроссель не смог уйти с гауптвахты, – очевидное всегда трудно заметить, подумал Артём. – Понятно.

– Верно. Видимо, в вашем случае также нарушилась работа органов чувств. Вы описали состояние длительной сенсорной депривации. Слышали про такое? Удивительно. Так вы на самом деле утверждаете, что узнали обо всём этом на другой планете?

– Могу выдумать что-то ещё, доктор.

– Спасибо, лучше правду. Даже если я в неё не поверю, – и жестом предложил присесть рядом, за тот же стол. – Дайте-ка подумать.

Доктор сидел, глядя куда-то поверх Артёма, барабаня пальцами по крышке стола – прикрыв глаза.

– Если хотите, можем провести опыт, – предложил он, наконец. – На завтра и послезавтра у вас походов не назначено. Я настоял – у вас было очень много нагрузки, я должен понаблюдать за вашим самочувствием. Если завтра к обеду самочувствие будет в норме – можем прогуляться до гауптвахты, для эксперимента. По вашему описанию, десяти минут хватит. Не боитесь?

– Не скажу, что в восторге от идеи. Но если нет другого способа…

– Эксперимент – лучший способ всё понять. Ну, не задерживаю – поклон вашей хозяйке!

– – -

Вот о чём не спросил – так это об автоматическом переводе. Кто или что переводит? В одежде нет устройств-переводчиков. Или я просто не всё знаю про одежду? Но ведь в ситуации, когда, простите, мы с собеседником не одеты, тоже всё прекрасно понимаю. Тогда где эти переводчики? В полу, в стенах?

Спрошу у Миранды, решил Артём. Два дня не будет походов – значит, будут потом. Значит, надо искать ответы на другие вопросы, пока есть время. Например, почему я так мало знаю об Айуре как о небесном теле.

Ещё через десять минут Артём входил в библиотеку, и к нему спешил сам Тит Клавдий Нерон.

– Сэр Ортем! Чем могу помочь?

– Книгами, – Артём уселся за стол, после того, как приветствовал главу дома. – Хочу вспомнить всё то, что не очень помню со школы.

– Возьмите с собой, – предложил библиотекарь. – Госпожа Марина Скайлис могла читать книги только дома – в библиотеке ей всегда было неудобно. Мы любому аккуратному читателю идём навстречу, а вы оба – самые аккуратные, кого я знаю.

– Благодарю! – и впрямь, надо просто вернуться домой. Или нет? – Я пока посмотрю в каталоге.

Библиотекарь кивнул, и указал на пластинку вызова – нажать, чтобы пришёл библиотекарь. Артём подошёл к каталогу – электронному устройству – и понял, что понятия не имеет, как им пользуются. И в зале пусто. И отчего-то не хотелось звать библиотекаря на помощь.

– Вам, помочь, сэр Ортем? – подбежал мальчик лет семи. Я его видел, подумал Артём. По-моему, один из тех, в чей класс тогда меня привела Лилия.

– Буду благодарен…

– Марк Туллий, сэр!

– Рад познакомиться! Марк, покажи, как им пользуются.

Удивительно, но мальчик даже не улыбнулся – серьёзно так кивнул, и принялся нажимать на сенсоры аппарата. И – как на гауптвахте: словно включилось зрение, вспомнилось ранее виденное. Точно, ведь все же инструкции на виду!

– Кажется, я понимаю. Поищем учебники по астрофизике… Отлично! Я вспомнил. Благодарю, Марк! – Артём понял, что уже пять с лишним минут держит в руке гильзу, сохранилась с давешнего боя. Когда подобрал? Заметил, как мальчик смотрит на неё, и вручил. – Хочешь на память?

Марк Туллий радостно кивнул. Простые детские радости, подумал Артём.

– Здравствуй, Марк!

…Из библиотеки Артём вышел с целой стопкой книг. Настоящих, не электронных. Отчего-то многие предпочитают увесистый том в руке, страницы которого можно перелистывать.

– – -

Дома все были заняты делом. Артёма приветствовали, его рады видеть, но – у всех дела по дому, ведь до вечера ещё далеко. Марины тоже нет дома, хозяйством управляет Лилия – её голос он слышал, а Миранда, надо полагать, кого-то инструктирует. Все при деле.

И мы займёмся делом. Артём выложил книги на стол, в кабинете – уже привык к нему, даром что пользууется всего несколько дней. Привыкаешь к вещам, а ведь здесь люди к ним относятся без фанатизма: в любой момент возможен прорыв, и тут главное – самому уцелеть и спасти родных, близких и просто всех, кого успеешь. Что вещи? Вещи нынче можно «выпечь» в репликаторе. То, что ручной работы – жаль, но жизнь всё равно дороже.

…Итак, Айур. Планета земного типа (Артём не сразу понял, что именно он прочитал – перечитал, точно: «земного»). Её солнце люди так и зовут: Солнце. Два естественных спутника, много меньше земной Луны. То, что кажется Луной – искусственный спутник, по сути – муляж, который просто имитирует земную Луну. Людям приятнее и привычнее, когда на небе Луна.

В сутках Айура двадцать семь часов, сорок три минуты и одиннадцать с половиной земных секунд. Однако давно уже используют «местные» секунды, а во всех приборах и формулах всегда есть возможность перевести расчёты на земные секунды.

В году – триста девяносто три и одна семнадцатая дня. Каждый семнадцатый год – високосный. В году четырнадцать месяцев – добавлен «терций» после февраля и «ноний» после августа, в каждом месяце двадцать восемь дней. Отдельный день, не входящий ни в один месяц – новогодний. Приятно, когда все месяцы равновеликие. Четыре континента, два из которых полярные – на севере и юге, соответственно – и шесть океанов. Последняя перепись населения: триста сорок три тысячи восемьдесят пять человек, данные за прошлый месяц. Это жители городов. Охолы и прочие люди, не пожелавшие примкнуть к городам, не учтены. Из этих сотен тысяч сорок одна тысяча мужчин, всех возрастов, из них двадцать семь тысяч в репродуктивном возрасте. Понятно, отчего они так обеспокоены вопросами генетики. Артём вздохнул.

Читал и читал. История Айура до нашествия нечисти походила на волшебную сказку, а во время и в течение первых десятилетий после выхода на поверхность – на фильм ужасов. А сейчас на что похожа? И какой год по земному времени? Смешно, но нет сведений! Как такие сведения можно было потерять?

Щелчок входной двери – Марина вернулась. Артём выглянул – с альбомами в руках, уставшая, но довольная.

– Он принял ещё шесть моих работ, и три – Миранды, – похвасталась она.

– Замечательно! – Артём и впрямь был очень доволен. Вот сейчас она улыбается – и ничего робкого, пугливого, скрытного в ней нет. Почаще бы так.

– И куда я свой брелок дел? – подумал Артём вслух. В вещицу встроена простенькая головоломка – иной раз приятно заняться её решением, пусть всего-то дел, что проводить шарики через лабиринт.

– На письменном столе, за лампой, – немедленно отозвалась Марина, которая просматривала свой альбом и делала иногда аккуратные пометки карандашом.

Артём прошёл в кабинет и заглянул, куда было сказано. Точно, там. И тут пришла Миранда – тоже довольная, хоть и уставшая, и позвала ужинать.

– – -

После ужина посмотрел на брелко и вспомнил.

– Марина, а откуда вы узнали, где брелок?

Она работала – стояла у мольберта, у картины. Нехорошо отвлекать, но…

– Наверное, увидела на столе, – ответила она. – Он там и был, за лампой?

– За лампой, – подтвердил Артём. – Хорошая у вас память!

– Если что-то ещё потеряли, спросите, – улыбнулась она, отвернувшись на секунду от работы. – Вас что-то беспокоит?

Не то чтобы беспокоит. Когда именно она могла увидеть брелок? На памяти Артёма, Марина вошла в его кабинет ровно один раз. Уборкой она там не занимается, так же, как и он не трогает ничего в её студии.

– А что ещё можете припомнить? Что у меня на столе?

– Было девять книг, у третьей снизу корешок немного испачкан синей краской, четвёртую вы прочитали несколько раз, пятую вовсе не читали. Шестнадцать карандашей на столе – видимо, высыпались из коробки, и ещё два на полу, чёрный и синий.

Артём, ни говоря ни слова, пошёл и проверил. Совпало всё. Но такого не бывает! То есть, может, и бывает, но как может человек запомнить такие мелочи, если в комнате был всего секунду-другую?

– В дальнем левом верхнем углу – небольшая паутинка. Только не уюрайте её, – попросила Марина. – Пауки дома – к счастью. Слева на косяке двери, у самого пола – два небольших синих пятнышка – видимо, я тогда вошла с кистью, нечаянно капнула.

Так и есть.

– Потрясающе! – Артём не сразу обрёл дар речи. – Как вы так умеете? Посмотреть – и запомнить. И многое ли вы помните?

– Многое… – Марина запнулась. Лицо её побледнело. – Простите меня, сэр Ортем! Я не хотела!

Сорвалась с места, и… убежала. Прочь из апартаментов. Артём выскочил в коридор – никого. Не хватало ещё бегать по дому и звать. Он уже думал, что делать, когда появилась Миранда. Улыбается, но глаза встревожены.

– Сэр Ортем, можно, я составлю вам компанию на прогулке?

Очень тонкий намёк. Тончайший.

– – -

– Она сейчас у доктора Ливси, – сообщила Миранда и засмеялась, глядя на выражение лица Артёма. – О, ревнуете! Ну, не думайте плохо о людях. Он очень милый, но умеет себя вести в гостях. Нет, просто дал ей лекарства. Что вы ей сказали? Только честно.

А я-то трибунала боялся, подумал Артём.

– Она многое запоминает с первого взгляда. Как будто фотографирует, а потом каждую деталь различает. Она вспомнила, где в своей комнате я забыл один предмет…