Текст книги "Тридевять земель (СИ)"

Автор книги: Константин Бояндин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 45 страниц)

– Не заводись, – Артём положил руку на её плечо. – Хорошо. Я согласен – времени мало, с чего начнём?

– Песни выберем. Их ещё цензору нужно успеть показать. Это тебе не Лондон, там пой что хочешь, любую чушь. Тут что попало не пропустят.

– – -

Вначале Артём предложил местом для репетиций комнату в доме; тут же выяснилось, что хорошо бы располагать справочными материалами. В итоге выбрали всё ту же комнату для работы с книгами, «клетку Фарадея», в которой Артём и Миранда вели расследование «дела переводчика». Устроило всех, в том числе и владельца библиотеки. Артём входил туда не без опаски; однако, и при закрытой двери «клетки» ничего особенно не изменилось, а звукоизоляция у неё такая, что можно репетировать хоть на полную возможную громкость обеих флютен.

– Нужно что-нибудь новое, – подумала вслух Мари. – Ну, то есть неизвестное слушателям.

Песня «Agnus Dei»(*) пришла на ум без предупреждения. От музыки и Глория, и Мари пришли в полный восторг, но вот когда Артём попытался изобразить то, как это поётся…

– Похоже на французский, но не совсем, – пришла к выводу Мари. – Постой, это что, старофранцузский?! Ты и его знаешь? Ещё раз!

Артём начал ещё раз. Уже после первого куплета Мари помотала головой.

– Не могу я это слушать. Перестань над языком издеваться. Напиши лучше слова, сможешь?

Артём пожал плечами и начал писать. И Глория, и Мари с любопытством следили за тем, что выходит из-под карандаша.

– «De mutilation En soustraction Agnus Dei Te voir en chair J’en perds la tête…» – напела негромко Мари. – Чудно! Прекрасно звучит. И это женская песня, женщина должна петь. Ну-ка, давай вместе!

Им обеим очень понравилось то, что получилось. Артём исполнил вторую партию – там была простая и незатейливая латынь, текст, который и на Земле был вполне понятным.

– Отлично! – пришла к выводу Мари. – Всем понравится, точно говорю. Что ещё есть в списке?

В списке было много чего. «Halleluja», «Twist in my sobriety», «Freelove»… (**) Чтобы исполнить нужным образом «Lux aeterna», потребовался голос Глории – диапазон впечатлял, и ведь ни разу не пела сама, пока была с Артёмом! Скромничала? Почему?

– Класс! – выдохнула Мари, смахивая с лица слёзы. – Пробирает-то как! И слова вроде не очень особенные, а как действует! Дальше!

– …Староанглийский, старофранцузский, – покачала головой Глория, пока они, втроём, ждали короткую очередь в приёмной цензора. – Насчёт французского не скажу, не разбираюсь, но английский звучит очень убедительно. Так вы на самом деле из далёкого прошлого?! А я и не верила…

– Из прошлого? – немедленно заинтересовалась Мари. – Почему я не слышала? Рассказывай!

На этом месте их пригласили к цензору. Ледяное лицо того оттаяло после первой же песни. Стараясь оставаться в рамках официального образа, цензор утвердил все до единой песни и пожал всем руки – смотри-ка!

– С ума сдуреть! – заключила Мари, когда они вышли на улицу. – Всё, пауза, мне и моему горлу отдохнуть нужно, мне же потом всё это петь уже по-настоящему, для людей.

– Мне с учениками поговорить нужно, – Глория привлекла к себе Артёма и поцеловала в щёку. – Не забудьте – встречаемся дома, в шесть!

– И почему я её не ревную? – задумчиво спросила Мари, провожая Глорию взглядом. – Сама удивляюсь, чего это я такая добрая стала. Не к добру это. Не поверишь, уже который день никому в рожу не дала – и не тянет. Что это со мной такое?

– Гормональные изменения?

– Не строй из себя доктора. Сама знаю, что изменения, но почему так сильно? На кого это ты смотришь?

– Тихо, – понизил голос Артём, и отвернулся. – За моей спиной, человек в чёрной куртке – видишь? Волосы крашены под седину.

– Вижу, – подтвердила Мари, посмотрев в указанную сторону – не привлекая внимания. – И кто он такой?

– Он видел, как убили Юлия Корту. Один из свидетелей. И его показания исчезли из дела.

– Слушай, он уходит – похоже, что-то почуял! Что будем делать?

– Нельзя позволить ему уйти, – решил Артём. – И желательно без шума. Следишь, куда он направился?

– В сторону Колизея, похоже, по узкой улице. Не знаю, как называется. Идём?

…Человека они настигли на полпути к Колизею.

– Мари Фурье, уголовная полиция, – показала Мари своё удостоверение. – Нужно поговорить, вы…

Артём заметил только, что она схватила за руки его и «подозреваемого», и мир «сдвинулся» – как будто их рывком перенесло на другое место, шагах в трёх. Чёрт, она скользит! А ещё через секунду Артём увидел, как Мари надевает наручники на ещё одного неизвестного, которого тем временем крепко держали за руки двое неприметных людей. Похоже, та самая охрана. Хорошо работают! Отобрали оружие, никто и заметить не успел.

– Не дай ему уйти, – спокойно заметила Мари. Человек, седовласый, явно собирался воспользоваться моментом, но увидел, как Артём положил руку на кобуру… и передумал.

– Полиция Рима, что происходит? – двое рослых служителей закона возникли как из-под земли. И опять полиция опаздывает… по крайней мере, римская, подумал Артём.

– Покушение, – Мари спокойно показала им удостоверение. – Не знаю точно, в кого из нас он собирался стрелять. Вот его пушка, – она протянула оружие, уже упакованное в пластиковый пакет.

– Благодарю за сотрудничество, мадам Фурье! – тут же подобрел полицейский. – И вас, сэр Злотникофф. Пройдёмте в отделение.

Через пятнадцать минут седовласым и несостоявшимся убийцей уже занималась Валери Обэр, а Артёма и Мари отпустили, в сопровождении полиции, строго в сторону дома. Охрана, или кто это был, незаметно растворилась среди прибежавших на помощь людей – как и не было их.

– Что ты доктору теперь скажешь? – поинтересовался Артём.

– Что не дала ребёнку расти без отца, – ответила она, и погладила свой живот. – Мама не нарочно, милый. По-другому не получилось.

– Не рановато говорить с ним? – не удержался Артём, и получил кулаком в бок.

– Не мешай! – Мари закрыла глаза. – Ничего страшного, – заключила она. – Он поймёт, что я не нарочно. Только попробуй ещё раз усмехнуться, в зубы получишь!

– Ты это серьёзно? – он развернул её лицом к себе. Мари сердито посмотрела ему в лицо, и обняла, уткнувшись лицом в плечо.

– Прости, – сказала она, наконец. – Нельзя мне скользить, на людей начинаю бросаться. Всё, пошли домой!

Охране будет сегодня благодарность, подумал Артём. Это что же – теперь и вовсе нельзя по улице пройти? Кругом могут оказаться боевики той самой «группы Росс»?

– – -

– Вас понял, сэр Злотникофф, – лорд Стоун не особо удивился, услышав про Колизей – но, раз приказано было туда не ходить… – Да, разрешаю, но ваша охрана должна быть поблизости. Сигнал прежний: если чувствуете, что возможен переброс, садитесь и поднимаете правую руку.

Оставшиеся до выступления полтора часа Артём провёл за книгами: Марина честно приносит книги на латинском – надо выполнять обещание. Никогда ещё не был так рад возможности посидеть за столом, с книгой в руках! Сплошь подвиги, подумал Артём, вздохнуть некогда. Похоже, эта «группа Росс» весьма небезобидна – ведь сумели подкрасться почти вплотную! Хорошее у Мари чутьё – сразу видно, давно в полиции работает. Получается, так и осталась в полиции? Удостоверение – это тоже электронный прибор, и, если человека увольняют, его удостоверение в течение минут перестаёт что-либо показывать. И проверить легко, не подделка ли – словом, всё схвачено.

– Вам пора, – Марина вошла в его кабинет. Договорились, что, если дверь не закрыта, Марине стучать необязательно. – Нам всем, – уточнила она. – Наш дом там будет почти весь!

– – -

…С одной стороны – устал, и не только от эмоционального напряжения: «страх сцены» ощущался очень сильно, даром что на сцене не один. Само выступление сильно зарядило – шли обратно все довольные, чувствовалось – горы можно свернуть.

Накатило внезапно – уже на подходе к дому. Марина бросилась к Артёму, когда увидела, что тот неловко садится на мостовую. Глория – следом. Миранда поймала обеих за руки.

– Нет! Не подходите! – она кивнула Артёму и командиру группы охраны, который уже взял Артёма за руку. – Только не вы! Подальше, всем отойти подальше!

Умница Миранда, успел подумать Артём, прежде чем чернота накрыла с головой.

– – -

– Где это мы? – прошептала Мари – первое, что Артём воспринял. Ну и кто её просил? Сказано ведь было – не подходить!

Огромный зал. Похоже, они внутри собора – как именно называются помещения, Артём не помнил, но они на возвышении: шестеро человек охраны, Мари и он сам. Перед ними – зал со множеством скамей, слева и справа – огромные витражи, а на полу, близ стен, мраморные статуи. И, похоже, очертания труб органа за спиной.

– Это не Айур, – заметил Артём, посмотрев на индикацию часов. Всё как в тот раз: сила тяжести другая – совпадает с тем местом, где находится убежище Марка Флавия Цицерона. Воздух – ощущается, что застойный, но пригодный для дыхания, индикаторы не показывают опасности, нет ничего вредоносного (из известных создателям костюма веществ).

Светло – сквозь витражи просачивается свет. И – только сейчас заметил – люди. Все скамьи заняты, все сиденья. На вид – самые обычные люди. Всех возрастов – дети тоже есть. Сидят и смотрят на пришельцев – на возвышение.

– Это не нечисть, – доложил командир группы. – Какие будут приказания, сэр Ортем?

– Выбираться, – сказал Артём, и тут же спросил себя – а куда? Если это не Айур, то куда выбираться?

– Вы это тоже видите? – Мари заворожённо озиралась. – Это же известный собор, опять забыла название! На Айуре была его точная копия! Смотрите – надписи на латинском языке!

– И органист на месте, – заметил Артём. Точно: место органиста занято. Сидит, как и все прочие в зале, неподвижно – смотрит перед собой. Даже не оглянулся.

– Есть клеточная активность, – сообщил командир группы. – Они живы. И…

Люди встали. Как по команде – все до единого. Встали и повернули головы в сторону пришельцев.

– Надо выбираться отсюда, – прошептала Мари. – Чую, нельзя оставаться, надо…

Они бросились к ним, к возвышению. Все – выбирались в проход, и оттуда бежали со всех ног к пришельцам. Артём ощутил, как снова накатывает – только и успел схватить за руку Мари.

– – -

Когда картинка прояснилась, Артём понял, что они в том самом помещении, куда его приводил Марк Флавий.

Все здесь – шестеро человек охраны, он сам и Мари. И органист! Артём не сразу понял, что происходит.

Мари, командир группы и ещё двое дрались с органистом. Выглядело и нелепо, и страшно. Человек, или кто это был, двигался очень быстро и, судя по тому, что один из группы лежал поодаль, а его прикрывал другой, драться он тоже умеет.

Мари в скольжении сбила его с ног, и, усевшись сверху, надела наручники.

Одним движением органист вскочил на ноги – Мари полетела кубарем, но поднялась на ноги и уклонилась от удара ногой в лицо.

Вторым движением органист порвал цепь наручников. Полыхнуло: ему в лицо выстрелили световым зарядом сразу двое. Не то чтобы органист не заметил – лишь замер на долю секунды, и бросился на Артёма.

Удар булавой по голове сбил его с ног – упал и остался лежать.

– Все живы? – командир поставил булаву в режим термического поражения. – Отойти в стороны!

– В порядке, скоро придёт в себя, – доложил другой боец, сделав укол тому, кто лежал без сознания.

– Глазам не верю, – Мари смотрела на запястья органиста. – Порвал! Ничего себе сила! Отсюда вижу, что дышит – скоро очухается, что делать будем?

– Свяжите страховочным тросом, – приказал командир. – Мадам Фурье, в сторону! Не приближаться!

Органиста связали по рукам и ногам. Сделали укол – таким отключают особо буйных, человека обездвиживает часа на три.

– Не нечисть, нет известных патогенов, – проверил командир. – По всем признакам, человек. Что дальше, сэр Ортем? Есть план этого места?

– Я помню, как меня отсюда выводили, – кивнул Артём. – Сразу за дверью может быть нечисть. Ограждение низкое, выходите осторожно.

– Его с собой? – спросил командир. – У нас два комплекта носилок, можем взять с собой.

– – -

– Сдуреть, – прошептала Мари, когда Артём вручил ей бинокль. Вроде бы всё осталось, как и в тот раз – отряды нечисти и корабли, или что это, далеко внизу. – Жуть какая! И это всё у нас под ногами?! Но где?

– Не у нас, – покачал головой Артём. – И возвращаться сюда без армии я не хочу. Надо уходить, чувствую – задерживаться не стоит.

Выйти получилось с первого же раза. Мари вздрогнула, когда пришлось скользить рядом с Артёмом, закрыв глаза – сквозь камень – но справилась. Когда вновь стало светло вокруг, поблизости уже виднелась дорога, мощёная жёлтым кирпичом.

– Мы вернулись? – спросила Мари, оглянувшись. – Круто. Что теперь?

– Обычная процедура, – улыбнулся Артём, ожидая, пока командир группы доложит о возвращении и выслушает приказы. – Тебе не понравится, но придётся потерпеть.

– – -

…Когда их доставили в Рим и отпустили, было полчаса до полуночи. Приказали: отдыхать, завтра с утра – в военный городок, на доклад. Похоже, новый «трофей» настолько понравился оружейнику и его команде специалистов, что непосредственных участников оставили на время в покое.

– Завтра доктор все мозги выклюет, – заключила Мари. – Что-то я вся как электрическая, даже не устала. Так мы точно были на другой планете?! И ведь не расскажешь никому, запретили!

Однако главное испытание было впереди: весь дом ждал их – интересно, сколько они готовы были ждать? – чтобы поблагодарить за сегодняшний концерт. Ну и, конечно, поужинать. Есть хотелось зверски, даром что на базе их накормили. Может, всё дело в лекарствах? По словам Мари, врачи её осмотрели и сказали, что ничего страшного не случилось, беспокоиться не о чем.

И опять длинный день, подумал Артём. Не давал покоя тот факт, что, когда его «накрыло» и переместило, Артём мысленно исполнял ту самую песню, «Agnus Dei». А выбросило их, что характерно, в реплику известного собора. Совпадение? Или что? Если теперь начнёт, как Марка Флавия, выбрасывать в эту новую локацию без предупреждения, как дальше жить?

Ладно, подумал Артём, отвечая всем домочадцам улыбкой и рукопожатием – все без исключения подошли поблагодарить, всем понравилось музыкальное дополнение к закрытию летних игр. Разбираемся с неприятностями по мере поступления. Главное, не позволить себе привыкнуть, не расслабляться. И опять понял, что книгу не дочитал, и придётся признаться в этом Марине. Удивительно, но ощущал себя школьником, не выполнившим домашнего задания.

–

(*) Agnus Dei («Агнец Божий»), здесь: песня Милен Фармер (Mylene Farmer), в Библии, в Евангелии от Иоанна: символическое наименование Иисуса Христа

(**) помимо уже упомянутой «Agnus Dei», в главе упоминаются песни: «Freelove»(Depeche Mode), «Twist in my sobriety»(Tanita Tikaram), «Halleluja»(Leonard Cohen) и «Lux Aeterna»(Theobaldi).

Дни 40-45. Кукловоды [оглавление]

С утра, едва открыла глаза, Марина оказалась в хорошем настроении. Артёму стало ощутимо спокойнее, как только увидел. Вчера она казалась совершенно вымотанной – ещё бы, всякий раз так переживать.

– Вы живы, и вы рядом, – просто сказала она, обняв его. – Это главное. Миранда сегодня поедет провожать Глорию – нашлись дела в Лондоне. Если есть поручения туда, передайте ей. И у вас остались две непрочитанные книги!

– Приложу все усилия, – кивнул Артём, подумав: если будет время прочесть хоть страницу. Последние дни проходят уж очень бурно, не то что читать – на сон времени уже не хватает.

Когда после завтрака Артём поднялся к Миранде, то застал там всех: Марину, Глорию, Мари, Лилию и саму хозяйку комнаты. И все – довольные, улыбающиеся, что-то оживлённо обсуждающие друг с дружкой. Похоже, так и выглядит счастье, подумал Артём.

– Вы в отличном настроении, – Миранда поцеловала его в щёку. – Приятно видеть! Не проводите нас с Глорией? Колонна отправится через сорок минут.

– – -

Миранда нашла повод оставить Глорию вдвоём с Артёмом – до прибытия колонны пятнадцать минут. Глория присела на одну из скамеек, в дальней части перрона, взяла Артёма за руку.

– Когда расскажу, не поверят, – сказала она. – Я как в сказке. Столько всего случилось! И всё хорошо закончилось, все живы. Хотя я ужасно испугалась сначала. Вы так и не рассказали – если вы из прошлого, как здесь оказались?

Артём повторил, в который уже раз, рассказ – ведь всё ещё помнит всю свою жизнь до того момента, как очнулся, в окружении волков. Та, старая жизнь, уже начала подёргиваться дымкой, становиться не то чтобы неважной – не настолько важной, чтобы не спать ночами из-за оставшегося позади. Некогда предаваться ностальгии, тут живым бы остаться к концу рабочего дня!

– Поразительно! – Глория прижалась щекой к его плечу. – Точно, как в сказке. Вы пришлю сюда, и спасаете нас. Почти каждый день. Родители очень хотят поговорить с вами. Не по рации, они не любят её, только по-настоящему, лицом к лицу.

– Передайте, что я горжусь, что знаю их дочь, – сказал Артём, погладив её по голове. – Я слышал, как вы поёте. Вы напрасно скромничаете.

– Льстец! – рассмеялась она. – Но мне нравится. Ничего им говорить не стану, сами скажете!

– – -

Мари возникла как из-под земли – как только колонна, с которой отправились Миранда и Глория, растворилась в воздухе.

– И опять я никого не ревную, – вздохнула она. – Вот стану совсем доброй, как потом в полиции работать? Пальчиком им грозить буду, а не арестовывать?

Артём рассмеялся – представил себе эту картину.

– Ладно, идём, – Мари взяла его за руку. – Нас там уже ждут – не дождутся. Уже самой интересно, что это за силача мы привезли. На вид – плевком перешибить можно, но ведь чуть не уложил там всех! Один!

Марцелл Катон подтвердил её слова.

– Очень интересный образец, – подтвердил он. – По силе не уступит «титану», по скорости – «демону». При этом все клетки человеческие. Наши, то есть. Мы не стали делать вскрытие – живой он нам пока интереснее – но сделали просвечивание и послойную томографию. Знаете, что у него практически нет внутренних органов, в нашем с вами понимании?

Мари поёжилась.

– И что там тогда? Пустота?

– Нет. Почти весь внутренний объём, помимо скелета и мышц, занимает одна и та же ткань. Не буду утомлять подробностями. У дросселей – включая вас обоих – мы также нашли такую ткань, но в очень малых количествах, и почти вся она сосредоточена в конечностях – на ладонях и в пальцах. Назначение пока неясно. Наш новый друг, мы зовём его, как легко понять, Органистом, состоит из неё на одну четверть. И вот ещё что: он не нуждается в еде, только в воде – и то в очень малом количестве. И самое главное: нет свидетельств того, что он разумен.

– Может, просто притворяется? – спросила Мари, недоверчиво глядя на экран – Органист сидит в своих «апартаментах», на стуле, в той самой позе, в которой его застали в реплике храма – как будто перед клавиатурой органа.

– Может быть, но пока что есть гипотеза, что это – управляемый искусственный организм. Выращенный из человеческих клеток.

– Робот?! – воскликнули Мари и Артём одновременно и переглянулись. Час от часу не легче, подумал Артём и сказал то же самое вслух. Марцелл Катон кивнул.

– У него есть ещё кое-что. Руки и ноги его покрыты тончайшим слоем очень эластичного вещества. Назначение пока неясно. Но по составу и строению – та самая древесная масса, которую Ортем и его охрана нашли в «Глубоком Замке». Да, Ортем, можете смело рассказать Мари всю ту историю, лорд Стоун разрешил. При условии, что мадам Фурье подпишет, прямо сейчас, документы о неразглашении военной тайны.

– Без проблем, – Мари подписала, так и не справившись с ошарашенным выражением лица. – То есть его создала нечисть? Я правильно понимаю ваши намёки?

– Безусловно. Это основная гипотеза: выращен нечистью. Зачем, почему, когда, почему их там столько было – пока непонятно. И ещё, Ортем. Вы уже дважды побывали на той планете – Мари, поздравляю, вы тоже теперь исследовательница новых миров. Передаю вам записки Марка Флавия Цицерона – копии, конечно, – оружейник протянул карту памяти. – Помните о неразглашении военной тайны. Он составил, если можно так выразиться, инструкцию по выживанию. Ему это далось непросто – советую ознакомиться по возможности сегодня же. И никаких больше визитов в Колизей. Если захотите дать концерт в Риме, мы найдём достойное помещение.

– Благодарю, – теперь и Артём чувствовал себя ошарашенным. – Как насчёт экспериментов, о которых речь? Я думал, мы сейчас же приступим.

– Безусловно, – кивнул оружейник. – Мари, у меня строгое предписание от доктора Ливси, ни в коем случае не допускать вас к оперативной работе, если там есть хотя бы малая степень риска, что вас могут ранить.

– Видела я этого доктора… – Мари умолкла на середине фразы, и расхохоталась. – Да, понимаю. Но смотреть-то можно? И от меня вы отчёт не требовали, только от Ортема.

– Это упущение мы исправим. Как только вернётесь от доктора. Он здесь, в соседней комнате – по старой памяти. И конечно же, можете смотреть, раз подписали бумаги. Если моё общество вас не утомит – можете смотреть отсюда. Стоп-стоп! В этой комнате ничего не трогать без моего разрешения.

– А я не подписывала бумагу, что соглашаюсь не трогать, – возразила Мари. – Ладно-ладно, не злитесь. Не буду трогать. Я вообще в последнее время жутко послушная, сама удивляюсь. Где ваш доктор? Хочу вначале покончить со всем неприятным.

– Если когда-нибудь вам разрешат вернуться к оперативной работе, – Марцелл Катон пожал её руку, – буду очень рад видеть вас в своей команде. Чувствую, мы сработаемся.

– – -

…К концу дня Артём начал чувствовать себя не то кукловодом, не то тренером по спортивной гимнастике. В «зверинцах» базы Корино оказалось множество форм нечисти – хочется верить, что и безопасность там на высоте, учитывая боевые способности «титанов» и «демонов».

Формы нечисти находились то в том же помещении – под прицелом средств защиты – то в соседнем; они то видели Артёма, то нет – словом, множество вариантов. Встать. Сесть. Повернуться. Взять или положить предмет. Артём командовал, нечисть исполняла – без единой осечки, послушно и немедленно.

Дошло и до попытки приказать нечисти прекратить существование. Вот тут ничего не случилось. Видимо, просто так сказать им «умри» и увидеть, как они навсегда перестают шевелиться, не получится. Можно, конечно, приказать им «убиться об стену» – но это фигурально, фатальный физический ущерб себе они не смогут нанести. Даже если приказать двум «демонам» разорвать друг дружку в клочья, клочья всё равно срастутся в целый организм. Что и было наглядно показано.

…Когда Артёму разрешили очередной перерыв и проводили в столовую – подкрепиться – туда же пришла и Мари.

– Всё видела, можешь не рассказывать, – пояснила она. – Сдуреть можно. Как куклы на верёвочках – всё выполняют. И как они друг дружку порвали на части – тоже любо-дорого посмотреть. Понятно, что им от этого ни тепло, ни холодно, но всё равно приятно видеть. Долго тебе ещё с ними возиться?

– Сколько скажут, – пожал плечами Артём. – Пока что были простейшие команды. Хочется понять, можно ли заставить делать что-нибудь сложнее простых упражнений.

– Там стоят машины, у них, ну, где мы были, – Мари уговаривать не пришлось, к трапезе присоединилась охотно. – Значит, кто-то умеет ими управлять. Кто? Они же все безмозглые. Если я помню учебники и объяснения Марцелла, у них только инстинкты, на принятие решения неспособны. И то люди только чудом выжили. Кто тогда управляет теми кораблями, куда делись?

Артём пожал плечами.

– Я прочитала его записки, – Мари показала карту памяти. – Я про Марка Флавия. Ужас, вот это жизнь была – его иногда раз по десять в день переносило. Так он тоже не видел, кто всем этим хозяйством управляет. Если они не могут сами из биомассы вырасти, откуда тогда берутся?

Артём ещё раз пожал плечами.

– Я от Марцелла только и услышала, что умею задавать неприятные вопросы. Ты тоже умеешь, я знаю. Ты уже приказывал им умереть?

Артём кивнул.

– Без толку, да? Они такой команды не знают. А превратиться в дерево, как на той базе?

– Это пока что нет. Надо напомнить, в списке почему-то нет.

– – -

– В ядре нашли ещё одни человекообразные останки, – размышляла вслух Мари. – Ну, то есть дерево. Всё бы ничего, если бы не четыре руки. У людей их две, вообще-то. Но по очертаниям был человек, если про лишние руки забыть. Что бы это могло значить? И передатчик в руке – ну, то есть пульт. Причём наш пульт, человеческий. Если внутри была какая-то новая форма нечисти, откуда у неё наш передатчик, да ещё в руке? Где подобрал? Получается – сидел в этом шаре, с передатчиком, потом всё стало деревом – кроме передатчика, который за столько лет сел и перестал излучать. Ничего не понимаю!

– Аналогично, – Артёму идти давалось нелегко – несмотря на все стимуляторы, под надзором доктора, естественно, ноги уже протестуют. Начальство в восторге: и данных записали вагон, и убедились, что все формы нечисти слушаются Артёма – даже «ртуть», если рядом есть выпустивший её «зомби». Причём «ртуть» слушается, даже если сам «зомби» изолирован от радиоволн, главное – чтобы был на определённой дистанции. И опять вопрос: как «ртуть», которая ненамного сложнее крохотного «пожирателя», у которой нет вообще никакой нервной системы, ощущает дистанцию от породившего её организма? Вопросов всё больше, ответов – не очень.

И превратить нечисть в древесную массу не вышло. Данные из убежища зашифрованы; алгоритм, по словам оружейника, примерно понятен, но ключ неизвестен. И ещё: рядом с останками, скелетом, на стене надпись: «свобода, равенство и…», на французском. И ещё несколько неразборчивых слов. С понятной частью надписи всё вроде бы ясно – не успел дописать последнее слово? И зачем было делать надпись стойким маркером, который выдержал столько веков, и не осыпался, не обесцветился? Послание? Кому? И как понимать – намёк, что люди не сдаются, что их не победить?

Вопросы, вопросы…

– То есть мы пока ещё не видели эту прелесть с четырьмя руками, – закончила Мари. – Завтра продолжаем, да?

– Нам обоим приказали явиться? Видимо, да, продолжаем.

– И всё равно это классно, – повторила Мари. – Видеть, как они слушаются. И те корабли внизу… то есть, там у них база. Ждут приказа. Погрузиться, полететь, и сожрать ещё одну планету. Так получается.

Артём посмотрел ей в глаза и пожал плечами. После общения с оружейником он и сам перестал выдавать предположения за утверждения. Марцелл Катон не зря любит слово «гипотеза». Он никогда не скажет «я уверен», если нет фактов, подтверждающих его слова на двести процентов. Хороший подход – не опираться на предположения, правильный.

– И кто-то ведь отправляет их. Знаешь, мы однажды думали о Земле – там, в школе, в моём «клубе», с которым потом башню пошли искать. Подумали однажды: а что, если эти гады и на Землю тоже нападут? Вот ты как думаешь, Земля справилась бы?

Артём поёжился. При известном ему уровне технологий… неизвестно. Айур, который был не в пример лучше развит, и где военные даром хлеб не ели, уже через шесть часов превратился из цветущей планеты в рассадник этой космической чумы – биосфера заражена, большинство людей – тоже. Если одного прикосновения достаточно, чтобы передать «пожирателя» – шансов маловато. Но кто знает? Может, перед лицом тотального уничтожения такой силой люди сумели бы взяться за ум и – кто успел бы выжить – нашли бы решение, сумели бы отстоять планету? Не понять. Вот выжечь её, заразить радиоактивными осадками, сделать безжизненной – вероятно, смогли бы.

– Всё понятно, не отвечай, – взяла его за руку Мари. – Думаешь, зачем мы полезли башню искать? Ради славы, всего такого? Это тоже, чего уж скрывать. Но мы хотели научиться скользить, найти все убежища нечисти и покончить с ней насовсем. А я, сам видишь, преступников ловить стала, а нечисть своими глазами только вместе с тобой и увидела. Если честно, лучше бы не видела.

…Их встретила Миранда – судя по одежде, сама только что приехала.

– Марина в Париже, – сказала она вместо приветствия. – Мари, ты как, на ногах ещё держишься? Поможешь мне тут по дому? Ортем, Марина просила позвонить ей, как только вернётесь – пока вы на задании, до вас не дозвониться.

– – -

– Извините, что не посоветовалась, – Марина – её голографическое изображение – поклонилась. – Нужно было спасать Арлетт. Я потом объясню, это нужно самой рассказать. Уже всё уладили. Ортем, я беру её к нам в дом, помощницей. Вы не возражаете?

– Если доверяете – не возражаю.

– Доверяю. Извините, что так сорвалась и уехала – вы поймёте, когда я расскажу. Не выключайте связь, ладно? Здравствуйте! – Марина приложила ладонь ко лбу и сердцу, и снова поклонилась. Её фантом исчез, и через несколько секунд появилась Арлетт. Уже не в больничной одежде – одета по-римски. По лицу видно, что недавно плакала.

– Спасибо, сэр Ортем, – она сумела улыбнуться. – Простите, столько хлопот из-за меня. Обещаю, что не пожалеете!

– Не переживайте, пожалуйста, – Артём и сам не знал толком, что в такой ситуации сказать. – Что ни делается, всё к лучшему. Вы живы, это главное.

– Вы правы. Простите, я вижу, что вы устали. Здравствуйте, и доброго отдыха!

– – -

– Арлетт? – удивилась Мари. – Дочь кондитера, Мишеля Беклина? Мы её «сладкой девочкой» звали. Такие торты печь умеет – пальчики оближешь! Всё мечтала стать особенной, знаменитой, не нравилось ей, видите ли, быть пятой дочерью в доме, пусть даже и со своим магазином. Мир тесен.

– Похоже, ты её не очень-то любишь, – заметила Миранда, жестом приказав Мари не шевелиться – пишет её портрет.

– А, глупость вышла, – махнула рукой Мари. – Я у неё пирожные покупала как-то раз. А тут вызов. Она отошла, а мне положено в течение пяти секунд отозваться, а в течение десяти – уже отправляться. В общем, они в магазине подумали, что я платить не захотела. Я потом пришла в тот же день, всё объяснила, втрое больше заплатить предложила – а они уже заявление на меня подали. Весь участок надо мной смеялся, убить их всех хотела. В общем, некрасиво вышло.

– Бывает, – согласилась Миранда. – Всё, на сегодня хватит. Завтра продолжу, пусть краска пока высохнет. Нет, не вздумай смотреть! Я не показываю неоконченное. Никому.

– Не вопрос, – кивнула Мари. – Что-то ты совсем никакая. Отправляйся-ка спать, я разберусь с делами, если в доме что нужно.

– Лилия разберётся, – Миранда закрыла дверь в студию. – Ты лучше его позови. И флютню взять попроси.

– Колыбельную тебе спеть? – поинтересовалась Мари, и, уклонившись от брошенной подушки, поймала её и вернула хозяйке. – Да разве я против? Забираешь его сегодня?

– Забираю, если не спит, – кивнула Миранда. – Но вначале вы с ним споёте. Ту самую песню, на старофранцузском. Я её не слышала, а говорят – классная песня. Споёте?