Текст книги "Тридевять земель (СИ)"

Автор книги: Константин Бояндин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 45 страниц)

– Анализировать, – оружейник жестом предложил ей присесть. – Работать с данными. У вас хорошо получается подмечать мельчайшие детали и выдвигать интересные гипотезы.

– Понятно. Тогда я согласна. А что с Ортемом? Доктор его уже пятый день маринует в больнице. Что-то серьёзное?

– Не по моей части. Сэр Арчибальд Ливси заверил нас, что сэр Ортем восстанавливает силы и сможет вернуться в строй. Но пока что ему нужен отдых.

– – -

Первые несколько дней – Артём утратил счёт времени, оставался почти всё время в состоянии забытья – любое резкое движение вызывало ту самую сильную боль в голове, словно содержимое черепной коробки окунали в кипяток. Мало-помалу это прошло.

Несколько раз Артём обнаруживал, что стоит в ванной комнате, перед зеркалом – возвращалась на несколько секунд ясность мышления – и успел заметить, что и кожа, и волосы побелели. Полностью утратили пигментацию, Артёма словно белилами покрыли. Зрелище, если честно, не из приятных. И почти всякий раз рядом появлялась Марина и помогала ему вернуться назад, в постель. Хоть и не похожа комната на больничную палату, но это точно больница. Смутно припоминался доктор Ливси, вроде бы и другие люди приходили – но этого Артём уже твёрдо не помнил. Одно успел понять: Рим пережил атаку, обошлось без масштабных разрушений, а из человеческих потерь – только несколько человек из охраны дросселя. Артёму в этом смысле повезло больше остальных, кто попал под удар «оператора».

– Как сегодня себя чувствуете? – доктор Ливси, неизменно улыбающийся, на этот раз не вызвал своим видом отвращения.

– Не дождётесь, – мрачно заметил Артём; Марина и доктор переглянулись и… рассмеялись.

– Чувство юмора вернулось, значит – уже всё в порядке, – одобрительно заметил доктор. – Можете возвращаться домой, сэр Ортем. Я знаю, лежать в больнице никто не любит. Указания я уже оставил, лекарства передал, сейчас вам нужны покой и хорошее настроение. Справитесь? – спросил он Марину. Та кивнула. – Ну и отлично! Вас многие желают видеть, сэр Ортем. Я провожу вас к служебному выходу, вам пока не стоит переутомляться.

– – -

Дома, как только Артёма отпустили – встречать его собрались не только его домочадцы – он первым делом прошёл в ванную комнату.

Мы восстановили нормальный цвет кожи, сказал доктор Ливси. Вот с волосами сложно; строго говоря, весь волосяной покров погиб. Мы не нашли ни одной живой луковицы, и то, что сейчас у вас сейчас взамен – синтетика. Была бы хоть одна живая луковица – мы бы использовали её как прототип. В случае, если вы предпочтёте остаться совсем без волос, мы удалим синтетику. Но волосы хоть и искусственно выращенные, однако созданы по образцу ваших тканей. Попросту говоря, мы использовали клетки вашей кожи.

Минуты через три Марина постучалась в ванную.

– Как будто год здесь не был, – сказал Артём, не отводя взгляда от своего отражения. – Мне заменили практически всю кожу – нашёлся мало пострадавший фрагмент. Теперь ещё и волосы не мои. Становлюсь искусственной формой жизни, – усмехнулся он. Марина взяла его за руку.

– Идёмте, – потянула его за собой. – Мне сказали, что трое из вашей охраны перестали быть людьми. Они живы, тело в полном порядке, но в голове нет больше человека, нет личности. А вы, и остальные трое, сумели это пережить. Сейчас у многих восстановленные части тела, а ведь раньше люди просто погибли бы. Разве это так важно, чтобы у вас не было ничего искусственного?

– Нет, – кивнул Артём. – Важно, что мы оба живы, и рядом. Вы правы. Теперь у меня намного больше времени на чтение и музыку. Когда нет важных дел по дому, разумеется.

– Вы о чём? – Марина присела на диван и жестом попросила сесть рядом.

– Похоже, что я вышел на пенсию, – Артём постарался сказать это настолько спокойно, насколько возможно. – Не получается у меня скользить, Марина. Теперь – не получается. Доктор Ливси сказал больше не пробовать, дождаться восстановления сил. Что-то тот «оператор» сделал со мной, и пока неясно, что.

Марина обняла его.

– Это ничего не меняет, верно? – она посмотрела ему в глаза. – Вы прекрасно играете и красиво поёте. Я говорила с нашим связистом – он говорит, что вы дали ему пару замечательных идей, как сделать рацию и переводчик безопаснее. Вы ведь понимаете, о чём я?

– Разумеется, – он улыбнулся ей, что получилось не сразу, и получил улыбку в ответ. – Жизнь продолжается.

– – -

Лилия явно рада его видеть. И выглядит по-царски – не так, как Марина, конечно, но тоже глаз не отвести.

– Это только слухи, – она отвела взгляд, но почти сразу же вновь посмотрела в глаза. – Доктор ничего не сказал, но люди ведь всё подмечают. С вами случилось то же, что когда-то со мной?

– Возможно, – Артём пожал плечами. – Но я пришёл не поэтому.

Лилия улыбнулась и жестом показала – присаживайтесь. Сама прогулялась к двери и заперла её.

– Чем я могу помочь вам, Ортем? Простите, если я о больном заговорила. Больше говорить не буду, если сами не захотите.

– Ничего страшного. Я вспомнил наш давний разговор. Помните, тот случай с Мариной, с переводчиком в приюте? Мне показалось тогда, что вы недоговариваете.

Лилия присела рядом с ним и посмотрела в глаза.

– Что именно я не рассказала, по-вашему?

– Была не только Марина. С кем-то ещё случилось подобное. Вы обучали их, или кто-то другой – не так важно. Но случилось не только с Мариной, верно?

Она прикрыла глаза, почти сразу же открыла вновь.

– Всё верно, – она взяла его за руку. – Было два раза со мной, и ещё четыре раза, о которых я знаю. Я помню все имена. Трое из них уже умерли, Ортем. Наложили на себя руки.

Она встала и подошла к окну.

– Глупо было не говорить. Марина не стала требовать от меня всего рассказа – наверное, пожалела. Та другая девушка, над которой я так же подшутила тогда, сейчас в Бедламе. В той его части, откуда не возвращаются. Возможно, это моя вина.

– Если удалось исправить всё с Мариной, можно исправить и с другими, – Артём встал, подошёл к окну и взял Лилию за руку. – Верно? Вы сможете мне помочь? Я примерно понимаю, как такое исправлять, Миранда оставила подробные записи.

Лилия долго не отвечала, закрыв глаза.

– Всё верно, – она посмотрела ему в глаза. – Если можно исправить, надо исправить. Пусть даже снова будут неприятные вопросы. Сегодня весь дом хочет услышать ваши песни, Ортем. Я могу договориться на завтра, если у вас нет других планов.

– Давайте на завтра, – кивнул Артём. – Не будем откладывать, закончим с этим поскорее.

– – -

Артём оторвался, наконец, от книг – прочёл ещё одну из «задолженности», и готов её пересказать Марине. Из неё получилась бы замечательная учительница, подумал он. Осторожно выглянул – сидит в их гостиной, читает. Тоже волнуется, и тоже преодолевает это по-своему.

Вроде бы и устал после очередного «концерта по заявкам» там, внизу, в общей гостиной дома – а поднялся к себе и – сна ни в одном глазу.

…Всякий раз, когда он пытался настроиться на состояние скольжения, оно наступало, судя по приборам, но голову словно в кипяток опускали – дикая, непереносимая боль. Ну хоть не вскрикнул ни разу, хотя чуть зубы не поломал, сжимая челюсти. Не пробуйте больше, сказал доктор. С точки зрения медицины, все ваши типичные особенности организма сохранились, все ткани там же, ведут себя так же. Отчего вдруг такая реакция на вход в скольжение – неясно, будем выяснять. Пока – старайтесь не пробовать. Помните, что вы подверглись мощному электромагнитному импульсу, плюс выброс адреналина, плюс бой в пределах чужеродной атмосферы: она пригодна для дыхания, но вы надышались той органики, которую рассыпал вокруг себя «оператор». Всё верно, он, словно «зомби», умеет рассеивать вокруг споры – других форм нечисти. Вполне возможно, его стоило назвать «сеятелем». Часть этих спор попала вам в дыхательные пути и на кожу. Споры уничтожены, мы проверили, но что-то всё-таки произошло – позвольте своему организму восстановиться. Он чинится, как и прежде – дайте ему время. Вам ведь есть, чем заниматься? Есть хобби, тайная страсть, увлечение? Ну и замечательно!

Артём прошёлся по комнате, из угла в угол, и взял флютню со стола. Чем дальше, чем проще получается управлять инструментом, практически усилием мысли. Может, это внезапное умение играть музыку той же природы, что умение общаться «по рации» без рации, и понимать остальных без переводчика? Вспомнил и проверил, потрогал себя за каждым ухом – оба прибора на месте.

Песня пришла на ум внезапно. Отец напевал её, когда водил маленького ещё Артёма на рыбалку. Мать категорически не одобряла таких походов, как и рыболовного увлечения Злотникова-старшего в целом, хотя и рыбу одобряла, и готовила её так, что пальчики оближешь.

«Пошёл купаться Веверлей…»

У песни этой, студенческого происхождения, множество мотивов. У того, что напевал Злотников-старший, явно маршевое происхождение: песня годится в качестве строевых. Наподобие «Соловья» – «Соловей, соловей, пташечка…»

«Оставив дома Доротею…»

Удалось флютней изобразить, очень достоверно, духовой оркестр. Точно, маршевая песня! Артём засмеялся – проверил уже, что дверь закрыта, и акустическая защита включена – и начал сначала, исполнил энергичный, бравый проигрыш – даром что песня, по сути, печальная, пусть история в ней и звучит нелепо.

«С собою па-, па-, пару пузырей, -рей, -рей / Берёт он, плавать не умея…»

И пришло скольжение. На долю секунды – Артём был в одном углу комнаты, перенёсся в другой. И никакой боли, никакого ощущения, что голову окунают в кипящую воду. От неожиданности Артём прекратил играть. И тут же в дверь постучали.

Марина.

– Всегда чувствую, когда вы играете, – она улыбнулась. – Эту песню вы ещё не исполняли, верно? Можно послушать?

– Конечно, – улыбнулся её Артём и, сосредоточившись, выдал всю песню – под тот самый бравый походный мотив. С трубами, барабанами, и всем прочим. Показалось даже, что в музыку вплелись звуки множества сапог, печатающих шаг.

Марина долго аплодировала.

– Так странно, – покачала она головой. – Слова вроде грустные, но музыка бодрая. Странное сочетание. Откуда эта песня?

Вот тут Артём не смог пояснить, историю «Веверлея» он не изучал. Мало ли в студенческом фольклоре, да ещё родом из девятнадцатого века Земли, подобных песен! Марина покивала, и взяла его за руку.

– Помните ту песню? «В полях под снегом и дождём…»

– Разумеется. Хотите, чтобы я её исполнил? Только для вас?

– Только для меня, – кивнула Марина. – И, если можно… если получится… исполняйте её только для меня. Ну или если я её слышу. Хорошо?

– Договорились!

– – -

Миранда постучалась в комнату Мари. Привычка той ходить поздним вечером нагишом по своей комнате уже породила множество слухов. Ничего такого, чтобы принимать меры – у всех свои причуды. Тем более, у Мари такая фигура – обзавидуешься. Ничего лишнего. Может, оттого и ходит, чтобы и дразнить заодно?

Мари оказалась в халате. И с чашкой чая в руке.

– О, проходи, – поманила Мари внутрь. – Тоже под впечатлением? Я после его концерта уснуть не могу. Вся как электрическая. Вот умеет же, даже завидую иногда.

– Под впечатлением, – согласилась Миранда. Теперь видно, чем занимается Мари: пьёт чай с пирожными. Явно Арлетт постаралась – столько заказов приходит, что уже твёрдо решила открыть свою кондитерскую. Уже и в ученики напрашиваются. – Это так ты соблюдаешь рекомендации доктора? Поправиться не боишься?

– Я и так скоро поправлюсь, – махнула рукой Мари, – как и ты, кстати. Нет, не боюсь. Сколько угодно могу этого есть, так плоской и останусь. Не первый год.

– Везёт. Любимое занятие?

– Нет, я так в себя прихожу, – Мари пригласила её за стол. – Давай, не стесняйся. Одно-то можно точно. Знаешь, после рабочего дня, когда от одного вида людей уже воротит, только этим и спасалась. Нашла себе убежище, оборудовала, чтобы ещё и мама на мозги не капала. Боится она меня. Дроссель, конечно, к удаче, но только не у тебя дома. Ладно, извини, я про себя могу часами говорить. Ты тоже слышала разговоры?

– О чём ты? – Миранда последовала совету. Божественно вкусно! И нет, нельзя такое есть на ночь, ведь не остановишься по доброй воле.

– О нём. Я ничего не говорила, кстати, даже не намекала. Не знаю, кто разболтал.

Миранда припомнила, что слышала в течение дня. Нет, про Ортема ничего не говорили.

– Ты обращаешь внимание на слухи? – спросила Миранда, в голосе её почувствовались льдинки.

– Я полицейский. Я всё слышу и замечаю. Это не означает, что я сама о том же болтаю, или верю всему, что говорят. Тебе сказать можно, ты тоже не болтаешь всем подряд. Возможно, он больше не сможет работать дросселем. Я случайно услышала – и пообещала доктору, что кому попало не скажу.

– Благодарю за доверие, – Миранда потёрла лоб. Совершенно неясно, что сказать. Особенно после того, что узнала про Лилию. – Не знаю, что и сказать.

– Ничего не говори. Он хорошо держится. Когда доктор мне сказал, что скользить мне больше нельзя, уже безусловно, я там ему страшный скандал устроила. Как подумала, что стану, как все – перепугалась. Только без обид, пожалуйста.

– Без обид, – кивнула Миранда. – Если бы мне запретили писать картины – может, я тоже скандал бы устроила.

Мари покивала.

– Ну да, ну да, я именно об этом. А он так спокойно к этому отнёсся – я уже испугалась, что сорвётся. Нет, и глазом не моргнул. Вот выдержка, а?

Миранда кивнула.

– Вы с Виктором видели что-то там, где подобрали его, – она посмотрела в глаза Мари. – Ты не всё рассказала тогда, по глазам вижу. Скажи прямо, у нас у всех неприятности? Будут снова эти «шарики» и та жуткая мерзость с четырьмя руками?

Мари потёрла лоб.

– Не знаю. Мы с ним заметили коридор, и с дальнего конца шли колонны нечисти. Жуткое количество – сама не знаю, как не испугалась до потери пульса. Старалась не оглядываться, пока мы уходили. Так что не знаю, что тебе ответить. Всё, не порти мне вечер! Лучше вон ещё пирожное съешь, я же вижу, что тебе нравится! Будем переживать неприятности по мере поступления. Не буду гадать, что будет.

– – -

Не спалось. Марина лежала рядом, прижимаясь лбом к плечу Артёма – ей тоже не спалось. Только что вроде уже организм потребовал отдыха – и вновь передумал.

– Самое странное, что сейчас заметил, – Артём взял её за руку. – Если есть столько легенд, как люди становятся дросселями – значит, это хотя бы отчасти правда. Нет дыма без огня. Уже знаем людей, которые в эти легенды поверили и сделали всё, как там говорится, стали дросселями. А теперь оказывается, что и нечисть, некоторая, умеет скользить. И что до вторжения никаких дросселей не было вообще. Вывод простой: нечисть имеет какое-то отношение ко всем этим легендам. Именно из-за неё люди становятся дросселями. А вы что думаете?

Он подумал, что Марина уже уснула. Чуть отодвинулся, чтобы увидеть её лицо в свете ночника – нет, не спит, глаза открыты, едва заметно движутся глазные яблоки – не спит.

– Марина? – Артём уселся в постели. Не шевелится – как лежала, так и лежит. Глаза открыты, видно, что дышит. Сам не зная, зачем, Артём осторожно прикоснулся пальцами к её шее, ощутил пульс. Марина пошевелилась, и, словно только что проснувшись, уселась рядом. Поморгала.

– Вы что-то спросили? Простите – я, наверное, уснула.

Артём не без усилий сохранял самообладание. Она не спала – никогда ещё Марина не спала с открытыми глазами. Ну или Артём не замечал. И никогда она не лежала неподвижно, если Артём двигался или вставал – всегда меняла позу, даже во сне.

– Нет, я думал вслух, – Артём взял её за руку. – Уже поздно. В другой раз спрошу, когда голова будет ясной. Приятных снов!

– Приятных снов, Ортем, – улыбнулась Марина, и вновь улеглась. – Если вам не спится, могу спеть колыбельную. Хотите?

– Спойте, – Артём улёгся, и прижал её к себе. Вот ещё новость, подумал он. Ладно, буду считать, что мне это примерещилось. Ещё один вопрос без ответа – и есть ощущение, что ответа знать не хочется.

Дни 60-61. Шёпот во мраке [оглавление]

И командование, и доктор Ливси подозрительно легко дали разрешение покинуть Рим. Разумеется, доктор настоятельно советовал не ставить опыты над собой, не пытаться войти в скольжение. Резкая боль – признак неполадок в организме, и, пока специалисты клиники и научного отдела, под руководством Марцелла Катона, не предложат объяснение, лучше не гнать лошадей.

Марина поручила Лилии множество мелких дел в Лондоне – если уж ехать, то с пользой для остальных. Артёму же шепнула только «возвращайтесь поскорее». Осталось только зайти к оружейнику: тот лично договорился о транспорте – в составе колонны – которым можно попасть в Лондон кратчайшим путём, а перед отправлением что-то собирается сказать, что-то важное.

Если не видеть Марину в её выходном наряде, легко решить, что хозяйка Артёма – Лилия. По словам Миранды, Лилия всегда любила наряжаться красиво и необычно, вот только со средствами всегда было трудно. Теперь, когда со средствами стало легче, Лилию не узнать. Просто блеск.

Она кивком согласилась подождать Артёма снаружи военного городка, хотя пропуски были на обоих. Не захотела входить. Можно было приказать, и вошла бы, но Артём подумал – и не стал настаивать: отношения Лилии с командованием всё ещё сложные: хотя все обвинения и всё такое с неё сняты, всё равно лорд Стоун и его подчинённые вряд ли забудут несколько крепких слов, которые тогда услышали от неё.

– Новый рюкзак, – указал оружейник. – И новый пистолет. На этот раз практически без металла, в обоих случаях. Пришлось повозиться; но, раз теперь мы знаем, что существуют «операторы», будем соблюдать осторожность. Мы знаем, что пока что вы не можете скользить, но стандартное снаряжение теперь всегда при вас. Вопросы?

– Один вопрос, сэр. Я тогда не слышал никого – только помехи в эфире. По вашим данным, это техника вышла из строя, или?

– Думаю, что «или». Рацию можно вывести из строя электромагнитным импульсом, но он должен быть такой мощности, что от самого человека мало что останется. Есть основания предполагать, что «оператор» и создавал помехи. Если вам интересно: по нашим сведениям, ракеты «последнего довода» сработали на территории «локации М». Возможно, это даёт нам некоторую отсрочку – мы успели увидеть уничтожение основной группы войск нечисти. Та, что шла коридором на Айур.

– Намёк понял, сэр. Как только смогу вернуться в строй, продолжим исследования.

– Не сомневался в вас, сэр Ортем, – оружейник пожал ему руку. – Выздоравливайте, сейчас это главное. Мой поклон вашей несравненной хозяйке и её очаровательным помощницам.

– – -

Лилия позвонила Глории, как только прибыли на перрон Ватерлоо в Лондоне; позвонил и Артём – Марине. Дома, на Земле (уже казалось, что там он жил много лет назад), у Артёма не было привычки звонить родным и близким. Да что говорить, ведь и просто побеседовать с человеком, с которым жил в одной квартире, толком и не успел. Теперь навёрстывал и удивлялся – почему такое простое и очевидное действие не приходило в голову раньше?

– Глория в отъезде, – озадаченно сказала Лилия. – Даёт концерты в Берлине и Пекине. Нас очень рады видеть в её доме, но – сначала дело, верно? Вам не страшно?

– Почему мне должно быть страшно?

– Бедлам – страшное место. Им детей пугают, если что.

– А я думал, душевное здоровье за столько лет научились уже возвращать. – Язвить Артём не собирался, но так уж прозвучало.

– Не всем, – Лилия, похоже, и сама не рада, что затеяла этот разговор. – Ну, раз вам не страшно, возьмите меня за руку! Можем пешком дойти, это не очень далеко.

– – -

Они шли молча; Лилия держала его за руку и улыбалась – молча. Смотрела по сторонам; Лондон, как и Лиссабон – город парков и величественной архитектуры; возможно, не такой величественной, как в Пекине или Москве, но тем не менее. Артём видел, как на них смотрят встречные – улыбаясь, и желая доброго дня. И конечно, он не оставлял без ответа, хотя бы вежливым кивком, ни одного доброго слова.

Люди определённо стали добрее. В целом и общем. Всё равно есть преступники, всё равно нужна полиция – видимо, некоторые черты человеческой природы никогда не изменить. Но всё равно чувствуется, что «человек человеку волк» – не про Айур.

Любопытно, почему они назвали лечебницу для душевнобольных именем одной из самых древних и страшных лечебниц в истории Земли? Ведь не в качестве насмешки? Кое-что Артём уже успел узнать, специально прочитал про Бедлам: прежде всего, это центр оказания психологической помощи. Учитывая, что смерть подстерегает человека на каждом шагу – в любой момент под ногами может вспухнуть «кротовина», и выползший изнутри «паук» или «демон» могут начать есть тебя заживо. Здесь демоны и нечисть в целом – не фольклор, это часть реальности. Люди сумели ужиться с этим кошмаром, что прячется за входной дверью, но даром для психики это всё равно не проходит.

Может, потому власти Парижа смотрят сквозь пальцы на мордобой, который принято устраивать в заведениях – при одном только правиле: никаких серьёзных увечий. Может, поэтому Гайд-парк Лондона – всепланетная танцплощадка, где молодёжь, и не только, выпускает пар. Может, поэтому римская Арена пользуется такой популярностью. Может, человеку нужна постоянная, грозная опасность, смертельная угроза за порогом, чтобы становиться добрым к себе и себе подобным.

…Пока он думал, они дошли до главных ворот Бедлама. Разумеется, там их ожидали; Лилия накануне заказала пропуски и пояснила, кого и почему они ищут. Их встретили радушно и препроводили в ту самую часть Бедлама – корпус – откуда, по словам Лилии, «не возвращаются».

– Наслышан, сэр Злотникофф, – ему пожал руку главный врач отделения. – Рад видеть вас, госпожа Корту. Чем могу помочь вам?

– У вас на лечении находится Вероника Корвус, – Лилия улыбнулась врачу. – Дело в том, что… – и изложила, вкратце, историю о том, как Марина, стечением обстоятельств, разучилась читать, и как впоследствии обучилась заново.

– Поразительно, – покачал головой врач. – Случай госпожи Корвус нетипичный. Мы не можем в точности сказать, что случилось. Если вкратце: она – полноценная личность. Основная её сложность – практически полная невозможность непосредственно общаться с людьми. Ни разговаривать, ни переписываться. Мы стараемся оградить её от контактов с людьми, в том числе с персоналом, используем технику, чтобы общаться, насколько это возможно. Когнитивные расстройства, в том числе вызванные неправильным обращением с переводчиками, давно уже умеют корректировать на месте, это рядовая ситуация. К нам сюда попадают только случаи, когда знакомые нам методики не работают. Что вы предлагаете?

Лилия пояснила. Со всеми подробностями.

– Интересный подход, – покачал головой врач. – Мы используем электромагнитную клетку, внутри неё госпожа Корвус и живёт – большую часть времени. Хорошо. Я готов проверить ваше предположение. Разумеется, вначале вы должны понаблюдать за госпожой Корвус. То, что вы лично знаете её с детства, госпожа Корту, может значительно упростить задачу. По нашим данным, большую часть времени госпожа Корвус живёт в выдуманном, воображаемом мире, и очень часто там упоминается приют, о котором речь. Вас проводят в гостиницу, – доктор встал, – и, как только мы с коллегами примем решение, как провести проверку вашей методики, мы с вами свяжемся.

– – -

«Номер» в здешней гостинице выглядит не менее роскошным, нежели апартаменты Марины и Артёма там, в Риме.

– Чудо, – Лилия переоделась в домашнюю – пусть всё ещё официальную – одежду, сняла большую часть украшений – и всё равно выглядит по-царски. – Не могу поверить, но мне нравится здесь, в Бедламе. Никогда бы не поверила, что скажу подобное. Посмотреть – так это просто Арена какая-то. Вы заметили? Спортивный корпус, столовая, библиотека. Ни криков, ни воплей. Я по-другому всё это представляла.

– Мы пока не видели пациентов, – заметил Артём. Точно, словно на курорт приехали. Обстановка такая, что уходить не хочется. Коварно, ох, коварно подошли к проектированию гостиничного корпуса!

– Не обижайте мою фантазию! – улыбнулась Лилия. – Пусть всего на день, но вы мой. Даже если вы просто будете рядом. Врач указал тут, на расписании, что повидаться с Вероникой мы сможем только после полудня, после двух часов, если точно. Почти три часа времени ещё. Чем вы хотите заняться?

– Здесь есть спортивный корпус? Пойду посмотрю. Там, на месте, и решу. А вы?

– Я в библиотеку. Марина попросила найти что-нибудь. В Лондоне у всех публичных библиотек общий каталог – я туда. Доброго дня!

Она обняла его – крепко, но осторожно.

– Сегодня вы мой, – шепнула она ему на ухо и первой покинула их «номер».

– – -

Они вошли в «клетку», дом Вероники Корвус. Сама она сидела на полу – хоть и клетка, но с удобствами: судя по количеству книг, она много читает. Но как?! Ведь в случае Марины…

Додумать он не успел. Как только они подошли на три шага, Вероника схватилась за голову обеими ладонями и посмотрела в их сторону. Видно было, что хочет что-то сказать, и не может. Она протянула руку в сторону Артёма и шевелила губами.

– Ортем, пожалуйста, выйдите, – резко попросила Лилия. – Я попробую сама вначале.

Артём кивнул. Быстрым шагом подошёл к массивной двери, потянул ручку…

Вероника оттолкнула Лилию и подбежала к нему – дверь едва только приоткрылась.

– Нет, – Вероника взяла его за руку. – Не уходите. Останьтесь.

Слушать это было жутко: она заикалась почти на каждом звуке, каждое слово повторяла вновь и вновь, спотыкаясь и путаясь – но сумела произнести.

– Нет, – Артём заметил, что с той стороны двери явно хотят вывести обоих посетителей. – Пожалуйста, просто отойдите. – Удивительно, но его послушались – вскоре послышался щелчок. Внешняя дверь «клетки» закрыта.

Вероника вцепилась в него – обняла с такой силой, что стало трудно дышать. Прошло с полминуты или около – трудно было вести счёт времени. Хватка её пропала внезапно: Вероника отступила на шаг, продолжая держать Артёма за руку.

– Кто вы? – она по-прежнему выговаривала слова с трудом, и с не с первой попытки. – Почему я здесь? Где Лилия? – мало-помалу произношение стало даваться ей легче.

– Лилия позади вас, – Артём видел, что ноги едва держат его новую знакомую; осторожно усадил её на пол и уселся рядом, не отпуская её руку. – Я Ортем Злотникофф. Мы пришли помочь вам. Вы разрешите попробовать?

Вероника кивнула. Лилия приблизилась к ним и взяла Веронику за другую руку. Вероника закрыла глаза – ненадолго – а когда открыла, на лице её было изумление.

– Что случилось? – слова теперь произносила с первой попытки, хотя и неуверенно. – Мы занимались с тобой, Лилия, почему мы здесь? Почему он здесь? Что случилось?

– Вероника, какое сегодня число? – спросила Лилия мягко. – Какой день?

Вероника назвала дату. На двадцать с небольшим лет раньше текущей.

– Мы обе выросли, – Лилия осторожно погладила Веронику по голове. – Просто ты не заметила. Мне нужно позаниматься с тобой, прямо сейчас. Хочешь, чтобы он ушёл?

– Нет, – Вероника крепче сжала ладонь Артёма. – Голос прекратился. Я всё время слышала этот голос. А сейчас его нет. Я не хочу больше слышать его, не уходите!

– Мы не уйдём, – Лилия достала учебник из сумки. – Не отпускай его руку, если тебе так легче. Закончим наш урок, хорошо?

– – -

Вероника не без опаски отпустила руку Лилии. Потом – руку Артёма. Постояла так – изумление на её лице. И вновь наваждение – Артём снова смотрел на Веронику, а видел Марину. Долю секунды, и наваждение исчезло: Вероника ниже ростом, лицо треугольное, карие глаза и рыжие волосы. Ничего общего с Мариной, если подумать.

– Я его не слышу, – поразилась Вероника. – Не слышу голос. Так мне… мне теперь двадцать восемь лет? Да?

Лилия кивнула.

– Вы взяли меня за руку, и голос пропал, – Вероника подошла к Артёму. – Почему? Кто вы?

– Помнишь Марину? Она хозяйка Ортема, – улыбнулась Лилия, – а я её помощница.

– Как здорово! – детский, бурный восторг в глазах Вероники. И почти сразу же опаска – смутилась. – Простите! Вы не уйдёте? Я ещё увижу вас?

– Врачи осмотрят тебя, – Лилия помогла Веронике усесться на стул. – Так нужно. Мы здесь, и когда разрешат снова – мы снова придём. Договорились?

– Вы правда придёте? – Вероника взяла Артёма за руки, и посмотрела в лицо. – Правда? Честно-честно?

– Честно-честно, – Артём сумел сохранить серьёзность. – Пока будет нужно. Не беспокойтесь, это главное.

Он продолжал держать её за руки, пока Лилия ходила за врачом. Артём заметил, как напряглась Вероника, когда открылась внешняя дверь «клетки», но… почти сразу же успокоилась. Видимо, ждала чего-то неприятного, но оно не случилось.

– – -

Странно, но относительно краткий урок Лилии с Вероникой вымотал и Лилию, и присутствовавшего там Артёма – поговорили с поражёнными врачами – те никак не могли поверить, что Вероника Корвус теперь может говорить с людьми – и добрели до своего номера, куда им и принесли ужин. Хорошо, что Артём позвонил в Рим до ужина – после него уже точно не смог бы. Добрался до постели, успел пожелать Лилии доброй ночи, и – отключился.

Что-то снилось. Основным мотивом обрывочных, не запомнившихся снов был постоянно повторяющийся где-то вдали музыкальный обрывок – словно заело граммофонную пластинку с записью пьесы для симфонического оркестра. Проснулся внезапно, и понял всё, ещё толком не разобрав, что же такое он видит. Нечисть вокруг – столпилась вокруг кровати. Артём успел ощутить, что Лилия уселась – уселась рядом и схватила его за руки, успел ощутить её ужас. И, как и в предыдущих случаях, рассмеялся – нервным, неестественным смехом; впрочем, главное – что это помогло. Исчезла нечисть, и взамен залитого слизью и кровью пола – тот самый, чистый, практически стерильный пол гостиничного номера. Лилия обхватила его, и Артём чувствовал, как постепенно унимается её сердцебиение.

– Значит, с вами всё хорошо, если вы снова их видите, – прошептала Лилия ему на ухо. – Но почему я их вижу? Я ведь точно не скольжу, всякий раз потом пробовала.

– И сейчас?

– Нет, сейчас не пробовала, для этого мне на полу стоять нужно. Нет!

– Что «нет»? – Артём посмотрел в её глаза, Лилия чуть отстранилась, продолжая держать его за руки.

– Не вставайте. Половина третьего ночи, и мы оба не спим. Мне сказать, или сами догадаетесь?

– Скажите, – Артём не отводил взгляда от её глаз. Лилия рассмеялась, и сама отвела взгляд.

– Не угадали. Спойте мне. Есть ведь хоть одна песня, которую вы согласитесь петь только мне, или в моём присутствии? Ведь есть?

– Но…

– Всё здесь, – Лилия свесилась с кровати и достала из-под неё… флютню. Другую, не Артёма. – Отговорок искать не нужно.

– Ловко вы, – Артём принял инструмент, задумался. Лилия показала ему пульт управления акустической защитой – включена, никому ни музыка, ни пение не помешают. Вместе с тем, подумал Артём, если из номера раздастся крик о помощи, или что-то такое, автоматика с очень высокой вероятностью его опознает и вызовет охрану. Умная техника, слишком умная. Так… и что петь будем?