Текст книги "Тридевять земель (СИ)"

Автор книги: Константин Бояндин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 45 страниц)

Оба «титана» шли рядом.

Поймал фазу! Женщина скользила одна, её испуг Артём ощущал, даже не видя лица. Нехорошо поднимать руку на женщину, но…

Удар в затылок выбил её из «скольжения». И в следующий момент она закричала, когда правый «титан» поднял её двумя пальцами, как пушинку.

– Держи осторожно, не сжимай, – приказал Артём. Удивительно – Клавдия немедленно замолчала, и во взгляде, который она переводила с Артёма на «титана» и обратно, читался теперь только страх.

И тут на расстоянии нескольких шагов возник Виктор Маккензи, а с ним – штурмовой отряд. И трое пленных на «носилках» – малых дилижансах, используются для транспортировки больных.

– Стойте! – крикнул Артём. – Не стреляйте! Они слушаются меня, – сказал он группе захвата. – Она дроссель, нельзя позволить ей стоять на земле.

Группа захвата переглянулась – и так понятно, насколько они изумлены.

– Вы не перестаёте удивлять меня, – покачал головой Виктор. – Предлагаете прогуляться вместе с вашими рослыми спутниками? Вы уверены, что мы доживём до конца прогулки?

– Уверен. Показывайте направление, Виктор.

Виктор покачал головой, улыбнулся и махнул рукой – туда.

– – -

«Титанов», которых привёл с собой Артём, сразу уничтожать не стали. Желающих посмотреть проводили в специальную комнату – операторский зал на базе Корино, в таком же примерно «зверинце». Оба гиганта стояли, не шевелясь – словно статуи. Случись что – включатся и плазменные пушки, которыми оснащён зал, и прочие средства обороны. «Титаны» превратятся в дым прежде, чем успеют нанести хотя бы один удар.

– С ума сдуреть! – Мари высказалась первой. – И они, значит, слушались, и несли эту с собой. Жаль, я не видела!

– Ужас какой! – содрогнулась Глория. – Лучше бы я не смотрела!

Миранда и Лилия посмотрели на «титанов» молча – только переглянулись, не сказав ни слова. Марина смотреть отказалась наотрез.

– С возвращением, – доктор Ливси первым пожал руку Артёму, который вошёл, прихрамывая, в операторский зал. Ему устроили овацию; Марина, как только аплодисменты и восторженные возгласы утихли, бросилась к нему, обняла, и долго не отпускала.

– Рад бы отпустить вас домой, сэр Ортем, – оружейник также наблюдал за встречей с улыбкой, – но пока не могу. Доктор сейчас залечит ваши ушибы, а потом нужен ваш рассказ. Подробности позже.

– Мы доставим вас, куда скажете, – заметил лорд Стоун, обращаясь к Ингир и Глории. – В любом случае без охраны вы не останетесь, пока длится следствие.

– Приглашаю вас ко мне домой, – Марина поклонилась им обеим. – На праздничный ужин – мы обязательно дождёмся сэра Ортема.

На том и решили. Ещё пара минут – и в операторской, кроме охраны, с Артёмом остались лорд Стоун и доктор Ливси.

– Пользуюсь случаем поблагодарить вас за службу, – пожал ему руку лорд Стоун. – И мы, и семьи погибших перед вами в долгу.

– Погибших, сэр?

– Сэр Марцелл Катон расскажет подробности. Приказ: Рим не покидать, – они переглянулись с доктором, и рассмеялись. – Во всяком случае, постарайтесь. Забегая вперёд: мы организуем новое подразделение, сэр Злотникофф. Вы будете там первым оперативным работником. Нам очень нужны ваши способности – сегодня, с вашей помощью, мы обезвредили верхушку очень опасной организации охолов.

И лорд Стоун отбыл.

– Никогда бы не подумал, – доктор Ливси ещё раз посмотрел на «титанов». – А если бы рассказали, не поверил. Идёмте, подлечим ваши раны. Шрамы вам к лицу, а хромать – это чересчур.

– – -

– Начну с извинений, – оружейник жестом пригласил присесть. – Вы успешно перебросили команду захвата в тот раз. Но нас ожидали: мы взяли их боевиков, но их дроссель…

– Клавдия?

– Она самая. Она и её двое подручных сумели оглушить и похитить вас. Думаю, она могла убить вас прямо там же, но отчего-то предпочла принести на свою базу. Буду краток. За последний год мы потеряли восемь дросселей и шестнадцать других оперативных работников. Всякий раз выглядело, как последствия прорыва нечисти, тела не искали – по всем признакам, нечего было искать. На базе группы Росс мы нашли личные вещи всех, кто пропал. И не только их.

Артёму стало не по себе.

– Она сама дроссель – и убивает других дросселей?!

– Убивала. Руками дочери и других подручных. Юлия Росс служила в полиции Венеции. Не знаю, что заставило Клавдию так рисковать – ведь раньше она скользила только на короткие дистанции – знает, что радар обнаруживает след не сразу. Но отчего-то объявила вам войну. Мне очень жаль, что так случилось с мадемуазель Арлетт Беклин.

– Что с ней случилось?!

– Присядьте, присядьте. Её ударили ножом в живот – видимо, точно знали, куда бьют. Она потеряла обоих детей. Ей самой уже ничто не угрожает – врачи постарались на совесть, других последствий не осталось. Мадемуазель Марселина также полностью здорова, и уже выписалась. Ну-ну, не надо так огорчаться, – Марцелл похлопал Артёма по плечу. – Если бы их нашли хотя бы минутой позже, спасать было бы некого. Так вот, мы ведём расследование – обе Росс молчат, хотя их показаний уже не нужно: их помощники сотрудничают со следствием. Может быть, потому, что видели, как нечисть слушается вас.

Артём усмехнулся.

– Ваше оружие было у Клавдии Росс, – оружейник протянул Артёму кобуру. – Мы договорились с префектурами соседних городов: на время следствия вы и знакомые вам дамы будете под охраной.

– Против дросселя мало что поможет, – хмуро возразил Артём.

– Верно. Хотя охранять вас будут именно дроссели, и их ударные группы. Ну, не держать же вас всех на гауптвахте или в другой подобной клетке. Разве это жизнь? В критической ситуации – несомненно, мы постараемся спрятать или увести, кого сможем. Вопрос, сколько ещё осталось дросселей, сотрудничающих с охолами. Помните, вы спрашивали, почему охолов не выловили всех до единого? Сегодня вы увидели один из ответов.

Не понимаю, подумал Артём. Люди живут как на пороховой бочке: если вдруг у нечисти появится новый командный центр – прилетит, скажем, ещё несколько таких же кораблей вторжения – и о мирной жизни можно будет надолго забыть. Нет, и всё равно люди продолжают воевать с людьми, убивать других людей. И главный вопрос: чем Клавдии так не понравились другие дроссели? Почему она убила Юлия – ведь целенаправленно же толкнула его в лапы нечисти! Нет ответов.

– Чтобы не отвлекать вас надолго: расскажите про события с момента, как очнулись на базе у Росс, и до возвращения на Корино, – оружейник протянул диктофон. – Можете вкратце, отметьте основные моменты. Да, проверьте сначала, что переводчик на месте и включен. Есть ещё много интересного – но не стану злоупотреблять терпением ваших близких, поговорим завтра. Как отдохнёте – пожалуйста, сразу сюда. Поговорим за чашкой чая, неофициально.

– – -

Дома ему обрадовались, но Миранда быстро пресекла попытки расспросить – потом, всё потом – и проводила Артёма до дверей его с Мариной апартаментов.

– Ни о чём не волнуйтесь, – поцеловала она его в щёку. – Мы справимся. Ей вы сейчас нужнее всех – забудьте об остальном.

Марина стояла у окна, когда он вошёл, и бросилась к нему в объятия, как только Артём закрыл за собой дверь.

– С момента, как нам приказали эвакуироваться, думала – увидимся или нет, – шепнула она. – Знаю, нехорошо так думать, не могла с собой ничего поделать. Не хочу дома оставаться – снова делами займусь, не удержусь. Давайте прогуляемся? Дома всё будет готово через три часа.

– Они что-то делали в вашей комнате, – предупредила Марина из-за спины, когда Артём вошёл к себе в кабинет, переодеться. – Я расскажу, что, если хотите. Сэр Марцелл Катон сказал, что всё очень тщательно изучили, ничего опасного не обнаружили.

– – -

– Кажется, что этот день неделю длится, – заметил Артём, когда они присели – уж непонятно, почему – у дуба Цезаря. Сегодня вечером почти все скамейки заняты. Охрана от Марцелла Катона где-то рядом, но умеет не выдавать себя.

– Или дольше, – кивнула Марина. – Доктор Ливси сказал, что Арлетт доставили в нашу клинику, ему нужно понаблюдать за её выздоровлением. Я резко с ней обошлась – хотя и был повод. Нужно поговорить с ней – но одна идти не хочу. Пойдёмте вместе?

Артём кивнул, и минут через двадцать они уже входили в регистратуру клиники. Ещё через пять минут их впустили в палату к Арлетт – предупредили, чтобы дольше десяти минут не задерживались.

Арлетт, бледная и осунувшаяся, посмотрела на них, слабо улыбнулась и закрыла глаза.

– Арлетт, – Марина присела первой у изголовья. – Я была излишне резкой тогда. Если вы не хотите видеть меня, я всё пойму и выйду. Выздоравливайте, это главное.

– Нет, останьтесь, – прошептала Арлетт, и протянула ладонь – Марина взяла её обеими своими. – Простите меня. Не знаю, что на меня тогда нашло, зачем я столько гадостей сказала. Глупая была. Никому не пожелаю так поумнеть.

– Доктор сказал, вас завтра выпишут. Я слышала, что в Париже вас могут не очень хорошо встретить. Если это вас не оскорбит – буду рада видеть вас у себя дома. Оставайтесь столько, сколько захотите.

– Благодарю, – Арлетт слабо улыбнулась. – Я обязательно приду, как… как только смогу. Марина, можно я скажу сэру Ортему кое-что наедине? Только не обижайтесь!

– Конечно, – улыбнулась Марина, и сжала её ладонь в своих. – Я подожду за дверью.

– Думала, весь мир теперь мой, и никто из вас мне не нужен, – Арлетт взяла ладонь Артёма, закрыла глаза. – А получилось, что только вы обо мне и заботитесь. Простите меня. Я не хотела ссориться с Мариной.

– Всё забыто, – Артём погладил её по щеке. – Поправляйтесь, это сейчас главное. Звоните, если что-то нужно.

Арлетт кивнула.

– Попросите Марину зайти ко мне ненадолго?

– – -

…Дома их встретила Марселина, как ни в чём не бывало – и это после серьёзного ножевого ранения несколькими часами ранее! Я недооценивал здешнюю медицину, подумал Артём. Марселина отчиталась, как будто бы и не было дня, пересыщенного самыми разными событиями. Сделала запросы, направилась поговорить с первым свидетелем в Венецию. Действительно, поиски пропавших без вести прекратили раньше срока, по просьбам их родных и близких. Никого из родных и близких найти не смогла – кто-то умер, кто-то сменил имя и место жительства много лет назад. Поиски продолжатся, пока не испробуют все способы связаться с родственниками пропавших детей.

– Концы в воду, – подумал Артём вслух. – Благодарю, Марселина. Рад, что вы так быстро поправились.

– У вас отличные врачи, – улыбнулась Марселина. – У меня теперь есть возможность отыграться. Мне поручено вести дело семьи Росс. У меня есть факты – мать с дочерью причастны к молчанию всех тех, чьи дети пропали тогда без вести. И я рада, что работаю с вами, сэр Ортем! – она, а затем Валери пожали ему руку, и присоединились к собирающимся внизу гостям.

– О печальном больше ни слова, хорошо? – Марина взяла его за руку. – Его и так было слишком много сегодня.

– – -

Приём продолжается – но хозяева, поговорив с каждым из гостей и домочадцев, поднялись к себе. Это нормально; пока среди гостей хоть кто-то, кто представляет дом – и Миранда, и Лилия никуда не ушли – всё идёт своим чередом. Пришла не только Ингир Мантелла, пришёл и сэр Джеймс с хозяйкой и сыном.

Люди просто радовались, что ни живы. Такая простая, очевидная, не всем видная радость, которую можно испытывать каждый день, сколько угодно раз.

– …Сегодня, пока мы сидели там, под охраной, – Марина снимала с себя украшения – сняла почти всё, кроме серёжек, подарка приёмных родителей, «ловца снов» и «выкупов». Сняла и присела на диван рядом с Артёмом. – Миранда взяла меня за руку и сказала: «Перестань. Перестань за всё отвечать, и за всё волноваться. У тебя есть мы. Попробуй просто жить, хоть иногда!»

Марина прижалась к плечу Артёма и закрыла глаза.

– Только сейчас и поняла, что она права. Уже не нужно за ними присматривать. Не нужно пытаться присматривать за всем, что вокруг – ведь есть, на кого положиться. Получается, я не очень им верила, такая вот глупость. А сегодня поняла, что мы можем больше не увидеться. И пообещала, уже не знаю, кому, что если увидимся – послушаюсь её совета.

Она посмотрела Артёму в лицо.

– Мне снились ужасные сны. Кое-что я помню; остальное попробовала забыть. Медицина не умеет стирать память – мы всё-таки не машины. Но можно сделать так, чтобы кое-что уже не вспоминалось. Я жалею, что согласилась. Надо было просто пересилить, подождать. Миранда говорит, что вы пришли за мной, как принц – за тридевять земель. А я всё ещё не могу вас вспомнить. Но я вспомню. Мы просто подождём, да? – Она снова положила голову на плечо Артёма и он погладил её по голове.

– Да, Марина. Мы подождём.

– Я ваша хозяйка, а вижусь с вами реже остальных, – улыбнулась она. – Я исправлюсь, Ортем. Дайте мне время, и я исправлюсь. Я сейчас очень счастлива. И неважно, что случится завтра.

День 39. Agnus Dei [оглавление]

– Разрешите? – Артём постучался в дверь комнаты Глории. Она стояла у окна – действительно, и на самой площади Цицерона, и вдалеке от неё есть, на что посмотреть. Рим отстраивали не раз и не два: несколько раз он подвергался атакам настолько яростным (если нечисть способна на ярость), что спасало только единство людей и ответная ярость.

– Ортем! – она бросилась к нему и обняла. При людях, Артём обратил вчера внимание, Глория отчётливо соблюдала дистанцию. Даже подумал, не обидел ли её ненароком. – Ужасно соскучилась, – она отпустила его, но взяла за руки, не позволяя отойти. – Всё ждём, когда вы приедете в Лондон! Как только скажете – составим расписание выступлений. Вы не представляете, сколько людей хотят вас услышать! И увидеть!

Артём улыбнулся.

– Не могу обещать, хотя очень хочу!

Глория покивала.

– Я здесь ещё два дня побуду, потом – домой пора, к ученикам. И так уже много занятий перенесли, некрасиво вышло.

Артём успел узнать – не от самой Глории – что она преподаёт вокал. И сама красиво поёт – интересно было бы услышать. И – опять наваждение: все, кроме Мари, вдали от Марины отчётливо напоминали её, а поставить рядом – и думаешь: ну как могло показаться, что они на одно лицо? Все, кроме Мари, светловолосые, ростом и сложением похожи – и на этом сходство кончается.

– У вас есть на сегодня планы, Ортем? – Глория по-прежнему не отпускала его. – Хоть немного свободного времени?

– Приказали утром прибыть в военный городок. Там и узнаю.

Глория покивала.

– Покажите мне Рим! Если можно – только вы и я. Только если можно! – тут же добавила она. – Я понимаю, сколько у вас сейчас забот, – она не сказала «со всеми нами», но это отчётливо прозвучало. – А лучше – спойте что-нибудь. Что-нибудь, что я не слышала. Если получится!

– Если получится, – кивнул он, и Глория снова обняла его.

– Пожалуйста, – шепнула она. – Появитесь в Лондоне. Хотя бы на день.

– – -

Сразу после завтрака его снова «поймала» Валери.

– Неприятные новости, – предупредила она. – Помните тех двух людей, которые похитили Лилию, чтобы с её помощью найти шахты? Мы провели обыск у них в доме – оба жили в Риме – и нашли вот это, – она показала лист бумаги. – Вкратце: эта бумага даёт Лилии основания распоряжаться всем, что найдено в шахтах – как одной из наследниц. Одна беда: это подделка.

– Думаете, это Лилия?

– Нельзя сказать с уверенностью, нужна экспертиза. Если Лилия причастна и утаила это при первичном допросе, у неё большие неприятности. Если она будет всё отрицать, мы ничего не докажем в любом случае – никого из свидетелей нет в живых. Ваше мнение: она способна на подобное?

– Она очень хотела получить все те камни, – медленно сказал Артём, стараясь привести мысли в порядок. – Чтобы вылечить Юлия – к тому моменту собственные средства у неё кончились, просить было не у кого. Но потом, как вы знаете, отказалась от права на клад – хотя могла получить свою четверть по закону. Я не уверен, что она пошла бы на такую подделку, если честно.

Валери покивала.

– Мы не будем давать этому ход. Если получится. Но с ней лучше поговорить, не откладывая – могут появиться и другие фигуранты, и, если есть хоть малейший шанс, что они предъявят факты против Лилии, каменоломни ей обеспечены.

Она замолчала – хотя явно собиралась сказать что-то ещё.

– Заключать сделку я не собираюсь, – Артём ещё раз посмотрел на злосчастную бумагу. – Пусть всё будет по закону. Но если есть возможность отвести от неё удар, или смягчить последствия, я хотел бы знать, как.

– Другого мы и не ожидали, – кивнула Валери. – Приятно иметь дело с честным человеком. Мы сделаем всё, что возможно – и вначале поговорим с вами. Доброго дня, сэр Ортем!

– – -

Лилия встретила его улыбкой. Настоящей, если можно так сказать.

– Что-то срочное, Ортем? Чем могу помочь?

Артём, потерев лоб, жестом попросил её присесть, и сел на соседний стул. И изложил, вкратце, суть дела. Без обиняков.

– Я подписала бумагу, – Лилия ответила немедленно. – Когда к горлу приставят нож, Ортем, не всегда захочешь расстаться с жизнью. Им нужна была возможность давить на меня, если я вдруг передумаю, или сообщу властям.

Она закрыла глаза.

– Если это может ударить по Марине или вам, я пойду и признаюсь прямо сейчас. Всё равно я не докажу, что подписала под принуждением. Тем более, там было ещё два свидетеля. Такие же охолы, но кто после этого поверил бы мне на слово?

– Идёмте, – Артём взял её за руку. – Скажите им правду. Только на самом деле правду, без утайки. Помните, Марина спрашивала вас, всё ли вы сказали?

На этот раз Лилия не стала прятать лицо в ладонях. Просто кивнула.

– Я не стану говорить ей, если дело не дойдёт до суда. При одном условии: вы сейчас пойдёте и расскажете им всё. Абсолютно всё. Знаете такую поговорку: «Обманешь меня однажды – позор тебе; обманешь дважды – позор мне»?

– Теперь знаю. Да, идёмте, – Лилия встала. – Покончим со всем этим прямо сейчас.

– – -

– Подпишите, госпожа Корту, – помимо Валери и Марселины, в комнате при допросе присутствовала Марина – положено по закону. Ничего не отражалось на её лице. Вообще ни одной эмоции. – Прочтите, всё ли верно записано с ваших слов, и подпишите.

Лилия прочитала и подписала.

– Госпожа Корту, – Валери показала ей бумагу. – Это я оставляю у Марины Злотникофф, эта бумага даёт право наказать вас по усмотрению главы и хозяйки дома. По законам Рима, если вам назначено пожизненное заключение, глава и хозяйка дома имеют право либо лишить вас поддержки дома, с вытекающими последствиями для вас, или ограничить вашу свободу самостоятельно. Во втором случае, при любом новом правонарушении вы будете отправлены отбывать пожизненное наказание, уже безусловно.

– Понимаю, – Лилия не отводила взгляда.

– Мой вам совет, госпожа Корту, – Валери взяла её за руку. – Неофициальный. Если есть хоть малейшая деталь, которую вы упустили при рассказе, добавьте её прямо сейчас. Это ваш последний шанс, если обнаружатся новые факты против вас.

Лилия думала минуты три.

– Мне нечего добавить, – сказала она твёрдо.

– Марина, Ортем, – Валери поднялась из-за стола. – Я рада, что этот разговор состоялся здесь, а не в кабинете префекта. Мы все иногда оступаемся. Благодарю за помощь!

– – -

Артём ожидал чего угодно – того, что Марина выгонит Лилию немедленно, или ударит, или расплачется – но она всего лишь пригласила её, вместе с Артёмом, к себе в кабинет.

– Я устала тебя прощать, – Марина пригласила Лилию присесть на диван, между самой Мариной и Артёмом. – Почему ты не всё сказала? Извинения не нужны. Просто скажи, почему.

– Я даже и не вспомнила, пока мне не показали бумагу. Я тогда много чего подписала, – Лилия посмотрела ей в глаза. – Я не смогу доказать, что меня заставили. Вот, возьми, – и она сняла с шеи «ловца снов», знак того, что Лилия представляет дом Злотникофф и имеет право выступать от его имени. – Я подвела тебя. Я не хотела.

– Надень, – Марина не приняла «ловца». – У меня много забот, а ты хочешь оставить меня без помощницы? Я спрошу ещё один раз, Лилия. И это на самом деле в последний раз. Ты всё им рассказала? Я не позволю отправить тебя в каменоломни, мы столько пережили вместе. Но ты будешь жить запертой в своей комнате, до конца своих дней. Понимаешь?

– Я всё рассказала, – ответила Лилия, и разрыдалась. Внезапно. Мария обняла её, и взглядом попросила Артёма остаться, когда тот сделал движение встать. Лилия не могла успокоиться минут пять.

– Как только мы сдадим оставшиеся эскизы, – Марина посмотрела в глаза Лилии, – возьми отпуск. Хотя бы на пару дней. Можешь здесь остаться, можешь уехать куда-нибудь. Впереди много забот, ты должна быть в форме.

– Обязательно. Марина, ты позволишь? – Лилия указала взглядом на Артёма. Марина кивнула, и поднялась с дивана.

– Завтрак через десять минут, – сказала Марина, задержавшись в дверях. – Не опаздывайте.

Лилия обняла Артёма.

– Вы опять меня спасаете, – шепнула она. – Я перед вами в долгу. Наверное, никогда уже не расплачусь.

Он чувствовал, как ей становится легче. Неплохо день начинается. Хорошо бы, если бы это оказалось последним сюрпризом, которое принесёт следствие.

– Лилия, – он взял её за руки. – Если близкому мне человеку срочно нужна помощь, я пойду на многое. Но не на всё. Есть границы, которые я не стану переступать. А вы?

– Раньше – переступила бы, – Лилия не отводила взгляд. – Теперь – не уверена. И ещё, Ортем. Я побывала вчера на кладбище – сидела там, пока нас всех не эвакуировали. Вы были правы, к нему приходят, каждый день.

– – -

Оружейник в прекрасном настроении – что настораживает: всякий раз, когда Марцелл Катон чему-то очень рад, скорее всего – дела идут неважно. Скоро можно будет сменить вывеску на «Чайная», подумал Артём.

– Знаете, что это? – оружейник показал пробирку для образцов. – Тот материал, который вы обнаружили в «Глубоком Замке». Так вот, если попросту: это древесина. Самая обычная, типовая, можно сказать. Причём породу дерева понять невозможно, ничего характерного, и структура необычная, но сомнений нет: древесина. Ни единого контроллера. Всё это время мы сканировали тот круглый объект. Это дерево.

Артёму стало не по себе.

– А вот этот сигнал отправлялся со всех радиостанций убежища, последние двадцать минут его существования. Уже не отзывался никто из людей – полагаю, они покинули убежище или погибли – но сигнал продолжал проигрываться. Затем воспроизведение прекратилось, и во все воздуховоды пошла под давлением смесь аргона и синильной кислоты. Ядовитая смесь, попросту говоря – нечисть она убивает не мгновенно, но убивает с гарантией. Все известные нам формы жизни Айура – тоже. Мы сделали, можно так сказать, музыкальную версию сигнала – просто для иллюстрации. Там последовательность из семисот двадцати девяти элементов. Послушайте.

Звучало, как песня. Музыкальная пьеса. Очень странно!

– Семьсот двадцать девять, – Артём потёр лоб. – После стольки делений клетки нечисти погибают.

– Верно, – кивнул оружейник. – Напомню, что в их структуре троичность видна повсюду. В их ДНК трижды повторяются все последовательности. Число органелл в клетках всегда кратно трём. Семьсот двадцать девять – это три в степени шесть. Все формы, отличные от гуманоидных, содержат три экземпляра органов – три или девять глаз, кратное трём число конечностей, и так далее. Наводит на мысли?

– Минутку. Этот код как-то относится к тому самому дереву? Им что – приказали при помощи этой команды превратиться в древесину?!

– Быстро соображаете, мне это нравится. Да, это основная гипотеза. Люди также превратились в древесную массу – я полагаю, к тому моменту они уже не были людьми. Понимаете, что это значит?

– Что мы можем превращать формы нежити в дерево?!

– Хотелось бы. Мы провели опыты – никаких результатов. Мы проигрывали последовательность на разных скоростях, смещали частоты – передавали во всех девяти диапазонах, которыми пользуется нечисть. Никакого эффекта. Наши люди сейчас исследуют ядро – вскрывают его, если можно так сказать, слой за слоем. Оно неоднородно; что-то есть внутри – хотя, повторюсь, никакой клеточной активности. Вы были там лично – ничто не бросилось в глаза необычного?

– Одно тело, – сказал Артём. – Ну, то есть, скелет. Других мы не видели. Или деревянные фигуры, или что-то бесформенное. Только одни останки. Если вы не нашли других.

– Других не нашли, – подтвердил Марцелл Катон. – Есть гипотеза, что этот тот самый человек, который запустил подачу сигнала. Возможно, он же дал команду выпустить в атмосферу яд. Мы частично восстановили содержимое карт памяти того, что было при нём – там есть последовательности из семисот двадцати девяти элементов, некоторые похожи на то, что я воспроизвёл.

– Вы установили, кем был этот Мишель Фурье, если это его имя?

Марцелл Катон развёл руками.

– Увы. Никаких данных. Мы восстановили облик по черепу, но данных об этом убежище – или, точнее, лаборатории – не сохранилось. Пока не могу ответить на вопрос, содержимое карт памяти при нём в основном зашифровано – и ключ нам неизвестен. Пока что.

– – -

Доктор Ливси тоже необычайно доволен – и это пугает даже больше довольного оружейника.

– Что скажете, доктор? – не выдержал Артём. – Если не секрет, почему вы запретили Мари скольжение?

– Не секрет. Видите эти скопления клеток? Это снимок тканей, при большом увеличении. Вот это – ваши ткани; это – Мари. У меня есть аналогичные снимки практически всех внесённых в картотеку дросселей, включая нашу новую заключённую. Так вот: природа этих клеток непонятна. На вид – типичные клетки той ткани, из которой взяты. Однако обратите внимание на их расположение.

– Везде одинаковое, – признал Артём. – Похоже на веретено. И что это?

– Нам всем хочется знать. Когда идёт скольжение, эти «веретёна» излучают в нескольких электромагнитных диапазонах, каким образом – пока неясно. Так вот: у вас эти клетки рассредоточены по всему организму. Исключая сердце – там их крайне мало – и глаза. У Мари, как и у большинства дросселей, эти клетки сосредоточены в гладкой мускулатуре, в головном и спинном мозге. У Мари крупные скопления таких веретён находятся вплотную к тому месту, где развивается эмбрион.

– Начинаю понимать, – сказал Артём.

– Как поймёте, мне расскажете. Так вот: я не уверен, что зародышу это облучение на пользу. Пока что развитие идёт штатно, как по учебнику – и хотелось бы, чтобы и дальше шло штатно.

– Не могу поверить, что это излучение никто не пытался вызвать искусственно.

– Вы невысокого мнения о медицине, коллега. Разумеется, пытались. Если вкратце: это основная причина бесплодия женщин-дросселей. Понимаете? И только в случае Мари реакция другая: зародыш не погибает, развивается нормально. Вы согласитесь, если пофантазируем, что я дам вам право решать, чтобы мы ставили опыты на её будущем ребёнке?

– Если он пережил сто, или сколько там…

– Двести сорок три, – уточнил доктор.

– Двести сорок три сеанса облучения, и не погиб – может, и не погибнет уже?

– Рискнёте, Ортем? Мари я предлагать не буду. Я уже знаю её ответ.

– Нет, – Артём покачал головой. – Я бы не рисковал.

– Тогда вопрос закрыт. И постарайтесь хотя бы часть дня отдохнуть. Без чрезмерных нагрузок – завтра у нас серия экспериментов, и вы у нас – основной их участник. Найдёте время? Или попросить командующего дать вам ещё один выходной?

– Найду, доктор, – Артём пожал ему руку. – Спасибо за Мари, за Арлетт. С ней уже всё хорошо?

– Физически – ещё вчера можно было выписывать. В целом – она пережила сильное потрясение, с ней работают психологи. Разглашать права не имею, вкратце: если вернётся в Париж, ничего хорошего её там не ждёт. Но главное – она жива и здорова.

– И ещё, доктор. Уже много раз слышал: у мужчин-дросселей дети все больные, или уродливые. Это правда, или…

Доктор снял пенсне и улыбнулся.

– Вы образованный человек. Не придавайте такого значения слухам. С момента выхода на поверхность у людей начался перекос по половому признаку – было время, когда на одного новорождённого мальчика приходилось десять девочек. Ещё одна странность: стали погибать зародыши с серьёзными наследственными дефектами. Большинство таких дефектов, до Вторжения, врачи находили в первые три дня жизни зиготы – будущего человека, то есть. Находили и предлагали матери выбор – устранить дефект, если в наших силах, или…

– Понятно, что такое «или». Но какое отношение…

– Дайте договорить. Так вот, сейчас у всех выживших эмбрионов нет серьёзных дефектов. Есть незначительные, когда человек остаётся полноценным – такое мы легко исправляем сами. Но вот то, о чём я только что говорил, уже пять столетий решается словно автоматически. И причину понять не можем, – доктор уселся сам, и взмахом руки предложил Артёму последовать своему примеру. – Так вот. Дроссели – за исключением вас, вероятно – ведут довольно беспорядочный образ жизни. Алкоголь, сильные стимуляторы, даже наркотики, если не успеваем вовремя выявить и изъять. Как следствие, большинство зигот от них…

–… теперь не выживают, поскольку там могут быть дефекты.

– Верно! Приятно поговорить с образованным человеком. Вот и весь секрет. Ну, а слухи и суеверия – это, увы, никакая медицина не может вылечить. Не наша специализация. Поэтому, если у дросселя остаётся потомство, мы вынуждены особо заботиться – по сути, охранять какое-то время. Люди воспринимают такую заботу как признак того, что ребёнок серьёзно болен. Дальше понятно.

Артём вздохнул.

– Ваша статистика, друг мой, – доктор посмотрел на экран регистратора. – На настоящий момент: сорок два мальчика, семь девочек. Разумеется, только ваши прекрасные дамы в курсе, кто отец их ребёнка. Поэтому берегите себя, пожалуйста – когда это возможно. А сейчас прошу простить – меня ждут с докладом!

– – -

– Слушай, есть дело! – Мари поймала Артёма, когда он, всё ещё под впечатлением разговора с доктором, шёл в сторону дома. – Я тут припомнила, какие ты песни пел. Поговорили с Глорией и другими умными людьми. Глория почти сразу же сумела договориться. Ну, без тебя мы ничего не обещали, конечно…

– Перед кем выступать?

– Умный! – Мари довольно улыбнулась, и стукнула его легонько кулаком в грудь. – Перед Римом. Сегодня закрытие девяносто пятых летних спортивных игр. В Колизее будет весь Рим! Точно говорю! А кто не сможет, будет смотреть трансляцию! Ну? Глория сумела уговорить организаторов вставить, сразу после официальной части, два часа. Твой звёздный час! Соглашайся!

– Ну вы даёте! – невольно вырвалось у Артёма. – Если весь Рим…

– Брось, мы же будем рядом. У тебя голос, может, и не самый лучший, но годный, уши не вянут. И мы с тобой! И ещё десять певцов хотят присоединиться. Решай!

– Если я согласен, сколько времени на репетиции?

Мари посмотрела на часы.

– Почти восемь часов. Успеем! Я уже успела за инструментом Глории в Лондон съездить! Да не скользила я, – вздохнула Мари, увидев, как изменилось лицо Артёма. – Экспрессом смоталась. Доктора мне мало, что ли? Хоть ты не капай на мозги!