Текст книги "Тридевять земель (СИ)"

Автор книги: Константин Бояндин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

– Да, конечно.

– Спасибо, актимри, – кивнула Канси, и крепко сжала ладонь Артёма.

– – -

Сказать по правде, помимо необычного вида Плутона и жутко выглядящей приливной волны на поверхности океана – «горба», который на относительном мелководье вырастал до ста пятидесяти метров в высоту – ничего особо необычного Артём поначалу не увидел. Но воздух, когда к нему привык, стал ощущаться совсем иначе – словно выехал в разогретый солнцем смешанный лес. К запаху берёзовой листвы примешивался запах хвои.

– У вас всюду такой воздух? – спросил Артём у Канси, когда та указала ему – идём за мной. Они прибыли на здешний вокзал, и пересели на другой экипаж. Анчири распрощался с ними, не выходя из тележки.

– Всюду. Ну, почти везде. В обитаемых районах.

– Здорово. Может, ты пояснишь, куда нам нужно попасть? У вас есть автомобили, они же самолёты – вы же по всей планете перемещаетесь.

– Ты увидишь. Мы можем попасть туда и сами. Это часть жизни – каждый должен там побывать, когда становится взрослым. Но мы не всё можем увидеть там. Ты сам поймёшь.

На месте узнаю, подумал Артём. Вряд ли Анчири станет шутить.

– Идём, – Канси потянула его за руку. – Тебе нужно привыкнуть к климату, воздуху и притяжению.

– – -

Доктор Карлен – высокий и черноволосый – оказался по характеру примерно таким же, как сэр Арчибальд Ливси.

– Замечательно! – обрадовался он. – Сэр Ортем, вы первый человек родом с Земли, который ступил на нашу землю – с тех пор, как Создатель покинул нас. Вижу, что вы отлично подготовлены. Канси, я правильно понимаю, что вы провели первичную иммунизацию?

Теперь это так называется, подумал Артём, стараясь не улыбаться. Укус в плечо, три минуты преисподней – когда дышишь огнём и нет уверенности, что следующий вдох получится – и раны, которые затягиваются за считанные секунды. Ну, ранки, не раны. Первичная иммунизация.

Канси ответила, и вскоре их с доктором речь стала сплошь из терминов, которые Артём просто не успевал не то что понимать – хоть как-то интерпретировать.

– Простите, – перебил он. – Я ни слова уже не понимаю.

– Это просто усталость, – заключил доктор. – Канси вам всё объяснит. А пока я бы советовал провести один день в более спокойной обстановке. У вас будет хороший аппетит – не пугайтесь.

– Простите, а процедуры? Вы должны были что-то ввести мне?

– Уже сделано. Вот. – Доктор показал ему предмет, похожий на баллончик с аэрозолем. – Совершенно верно, это для распыления. Я уже распылил необходимые вам препараты, вы их вдохнули – они начали действовать. Диагностику я провёл, как только вы присели на эту кушетку. Всё безболезненно и быстро. Разумеется, вы вправе получить все результаты. На каком языке сделать распечатку?

Опять шутки шутим? – подумал Артём, и решился.

– На русском можно?

– Разумеется! – и через десяток секунд доктор вручил Артёму пухлую брошюру. – Открыть её можете только вы. Обычная предосторожность. Мы ценим врачебную тайну.

Распрощались они уже совершенно дружески.

– О тебе уже вся Плутония знает, – вздохнула Канси. – Ты звезда. Почему не радуешься?

– Ты этому не очень-то рада?

– Будут женщины, – Канси улыбнулась. – Их будет много. Понятно, или объяснить?

– Объясняй.

– Ты можешь приручить нескольких. Но чем их больше, тем слабее связь с каждой. Понимаешь?

– Понимаю. Раздели одну реку на два потока, потом на три…

– Обожаю твои аллегории, – И впрямь обожает, не ирония! – Верно, Ортем. Скажу сразу, что обычно приручают одну или двух; если больше – всем будет плохо. У нас нет законов о личной жизни, кроме одного: ты несёшь всю ответственность за счастье всех, кого приручил. Я хочу быть счастливой и полезной. И буду делать всё, чтобы так и было. А ты обязан делать всё для этого – со своей стороны.

– Если я что-то не то делаю, или не делаю совсем – пожалуйста, говори, прежде чем это выльется в неприятности.

– Договорились, – Канси снова улыбнулась. – Спрашивай, как сейчас. Если что непонятно – спрашивай. Всё, мы дома! Идём, сейчас сможешь отдохнуть.

– – -

Она и массаж делать умеет. Артём поначалу побаивался прикосновений её пальцев – уже уяснил, что Канси может лёгким нажатием пальца сломать ему шею. Не мускулы, а сталь! И это у них – норма. Все такие. Здоровыми не рождаются, ими становятся. Делать зарядку, не есть что попало и так далее для людей Плутонии так же естественно, как дышать. А Канси ведь не солдат – учительница. Страшновато, честное слово. Интересно посмотреть, какие тогда у них солдаты, если есть такая профессия.

…Она закончила массаж, и легла рядом, держа Артёма за руку, и мурлыча. Чудный звук. И впрямь, под него легко засыпается. Как они это сделали? При этом, по словам доктора Ливси, генетически мы с ними – один вид. Полностью совместимы.

– Только женщины могут мурлыкать?

– Женщины и дети. Вот это, – она прикоснулась к кадыку Артёма, – мешает вам делать то же самое. Дети, до начала созревания, все умеют. Потом – только женщины. А что? Завидуешь?

– Имею полное право.

– Завидуй, я не против. Должны же быть у меня преимущества.

Артём рассмеялся. Похоже, они уже начали понимать, когда другой шутит. Повезло, что она – учительница; в её профессии требуется терпение. Как это сочетается с теми моментами дикого и импульсивного поведения – уму непостижимо.

– А это что? – Артём разглядел на её спине, внизу слева, едва заметные шрамы.

– Это мой зверь. – Канси перевернулась на спину и приложила его пальцы к противоположному месту на животе. – Чувствуешь? Я оставила их на память. Все оставляют.

– Расскажи подробнее, – Артём наклонился ближе – шрамы едва заметны. И, похоже, кроме этих шрамов и его укуса в затылок, других отметин у неё на теле нет.

– Посвящение во взрослые. Все проходят его. Ты выбираешь себе зверя. Тебя отвозят в дикий лес, и оставляют там на неделю. Нужно выжить, добыть своего зверя, и вернуться с трофеем. У тебя с собой только нож.

Артём ощутил мурашки, проползающие по коже. Словно Спарта, подумал он. Только здесь не делают различий между мужчинами и женщинами.

– В первый раз зверь перехитрил меня. Здесь, – она положила свою ладонь поверх его, – он воткнул в меня рог. Пригвоздил к дереву. Я сумела убить его, и отрезать рог, но не сразу сумела снять себя с дерева. Я не помню следующий день. Успела найти убежище – всё, что помню. Мне было ужасно больно, я уже стала думать, что не вернусь. Я сумела залечить раны, а это непросто даже для взрослых. Но вовремя не вернулась – было много желающих доесть меня, не сразу сумела отогнать или отбиться. Звери чуют лёгкую добычу. Но я всё равно вернулась с трофеем, рогом паратерия. Это такой ящер – похож на земного носорога, когда стоит на четырёх лапах. Через год я повторила попытку, и на этот раз вернулась вовремя. И никто меня не ранил.

– Впечатляет, – Артём не сразу обрёл дар речи. И словно пелена с глаз упала – на стене, почти над головой, закреплены два рога. Бежевого цвета, отполированные, очень острые. Каждый с полметра в длину. – Это они и есть?

– Они, – согласилась Канси. – Слева – тот, что чуть не добыл меня. Справа – мой второй. Ты завидуешь мне, – заключила она. – Это уже не шутка. И не смешно. Зачем завидуешь?

– Непроизвольно. На самом деле, я очень горжусь, что знаком с тобой.

– Верно, – согласилась Канси через секунду, прижавшись к его груди. – Человека делает один-единственный храбрый поступок, Ортем. Сколько их всего, неважно. Главное – чтобы случился тот самый, первый. Ты должен помнить, каким был твой поступок. Помнишь?

– Помню. – На Айуре, несомненно, таким поступком было побуждение броситься на помощь сэру Джеймсу при их первой встрече. Уже понятно было, что всадник вряд ли обошёлся бы с охолом ласково, но бросить рыцаря на растерзание волкам Артём не мог. И не задумывался, насколько рисковал сам. Так вот получилось.

Канси кивнула несколько раз.

– Я не слышу мыслей, но ты вспомнил правильно, я чую. Мы все проходим испытание, Ортем. Иногда дети с него не возвращаются. Но это обычай, и мы все готовы к подобному. Мы все когда-то умрём. Нет лучше способа понять это.

– На Земле, какой я помню её, всё было совсем по-другому.

Канси снова кивнула.

– Смутное время. Создатель рассказывал нам. И ты можешь рассказать. Но мы не осуждаем никого, Ортем. Осуждать могут только те, кто живут рядом с тобой. Потомки должны помнить, но не осуждать. Ты ведь расскажешь, что помнишь?

– Обязательно. Если хочешь – вначале тебе.

Она помотала головой.

– Анчири просил раньше. Или ему первому, или всем вместе. Я потерплю. У тебя уже почти не ноют ноги, верно? Как насчёт небольшого кросса?

– – -

Вечером Артём готов был бы дать голову на отсечение, что он дома – не в Риме на Айуре, а на Земле. Пусть даже на Плутонии мало городов – большинство пустуют, пояснила Канси; часть их была сильно повреждена во время военных действий – их полностью снесли, сейчас там дикий лес. Как только нас снова станет хотя бы полмиллиона, города перестанут пустовать.

– Те шестнадцать девушек, которые пришли к нам в лагерь…

– Это в первую очередь учёные, Ортем. Может, это и выглядит многозначно, но нам нужно было понять, насколько сильны повреждения в генотипе людей Айура.

– И насколько? – Артём отложил свой дневник. Канси сидела, с ногами, в кресле, и что-то плела. Из тонких-тонких верёвочек. Акира умеет это гораздо лучше, пояснила Канси, но я стараюсь, и скоро будет получаться лучше.

– Гораздо лучше, нежели мы думали. Спроси у Акиры, она даст тебе всё с числами и графиками, если хочешь.

– То есть через девять месяцев вас станет на шестнадцать больше.

– Вас? – Канси осторожно положила свою работу на столик, подбежала к столу, где сидел Артём, и уселась рядом. – Ортем, мы все люди. Почему ты сказал «вас»?

– Я думаю, они все родятся здесь, на Плутонии, и их обучат по вашим… тьфу! По обычаям Плутонии.

Канси улыбнулась и взяла его за руку.

– Следишь за собой, молодец. Нет, я не обиделась. Но я сейчас – уже часть твоего мира, а ты – моего. И неважно, где мы с тобой будем жить.

– Я тебя задел? – Смотреть в её глаза непросто. Всё кажется, что читает мысли.

– Да, немного. Родятся они через три с половиной месяца. Мы – я про женщин Плутонии – вынашиваем детей быстрее. Их будет сорок семь. Двадцать мальчиков, двадцать семь девочек. У Акиры есть уже данные по тому, как они будут выглядеть, если захочешь посмотреть. Ты прав, их воспитают, как людей Плутонии. Но они с рождения будут знать, откуда родом, и придут на помощь Айуру, если нужно. Как и все мы.

– С ума сойти, – честно сказал Артём, потирая затылок. – Три с половиной месяца. А женщин, которые родом не с Плутонии, такому можно, не знаю, обучить?

– Можно. Но это сложно, может быть небезопасно для матери. Я не биолог, я знаю об этом только то, чему учат всех. Акира расскажет подробнее, если хочешь. Она генетик и биолог.

– А ты?

– Ты уже знаешь. Педагог. Биология, этология, генетика. Но я преподаю только самые основы. Кто захочет заниматься конкретной наукой, выберет профильное обучение.

– Карико?

– Она психолог. Профильный консультант.

Ему уже пояснили, что трагедия «не нашёл себя в жизни» на Плутонии маловероятна. Профильные специалисты помогают людям понять, в чём их талант – что имеет смысл развивать, чтобы любимое занятие по возможности совпадало с природным талантом. И на что ещё имеет смысл обратить внимание – люди зачастую изучают много профессий. Сейчас на Плутонии крайне мало людей, и больше всего нужны учёные и технические специалисты.

– Если кто-нибудь с Айура захочет жить и работать на Плутонии…

– Всё решается индивидуально. К тому же, на Айуре ситуация куда сложнее. Люди гораздо нужнее там, откуда они родом. Всё, хватит на сегодня разговоров! Завтра – сложный день. Ты увидишь то, что каждый человек Плутонии видит только раз в жизни.

В эту ночь Канси вела себя, если можно так выразиться, ещё более по кошачьи – и надо признаться, что гладить её (по голове, вдоль спины и до «хвостика») было необычайно приятно само по себе. Показалось даже, что под пальцами в эти моменты ощущалась шерсть. Но это, конечно, только казалось.

– – -

– Ортем, проснись! – Встревоженный голос Канси.

Опять этот сон. Он, с компанией подвыпивших коллег по работе. Парк, тёмная аллея, невнятные звуки и острое ощущение – человек в беде! Артём оглядывается – но коллеги уже ушли по другой тропинке, и на окрики не реагируют. Значит, самому спасать. Бросается в кусты, держа шокер наготове, и…

И эта странная фраза, перед тем, как Артём теряет сознание – «вы спите?» Кто мог задать этот вопрос?

Артём помотал головой и окончательно проснулся. Образы сна некоторое время держались перед глазами, протаивая грязным снегом, пачкая реальность оттенками кошмара. Показалось даже, что не Канси держит его за плечи, а чудище, кровожадный монстр – оскаленная окровавленная пасть, когтистые лапы, щупальца. Наваждение прошло не сразу.

– Этот сон ты видишь всё чаще? – спросила Канси, после того, как Артём пришёл в себя и рассказал о нескольких навязчивых сновидениях.

– Этот – чаще остальных. Есть ещё два. Тоже неприятные.

– Можешь припомнить даты, когда ты их видел?

Артём кивнул. В дневнике всё отмечено. Официальная медицина, в оптимистическом лице доктора Арчибальда Ливси, всякий раз обследовала и не обнаруживала ни-ка-ких патологий. Вообще всё в норме, представьте! А вы в курсе, сэр Ортем, что нет психически здоровых, есть недостаточно обследованные? То-то же. Шутки шутками, а пока что от медицины был один ответ, равносильный разведённым рукам – у вас, дросселей, подобные завихрения не редкость. Привыкайте.

– Я чувствовала не совсем тебя, – пояснила Канси. – Всё изменилось – твой запах, ощущение мыслей. Ты словно отдалился от меня – так, что уже становилось больно. И там, во сне, ты переживаешь сильную боль. Может, физическую. И это совсем не нормально. А доктор Карлен тоже ничего не нашёл… – Канси задумалась. – Я это так не оставлю. Надо разобраться. И скажи, почему «Ортем»? Ведь себя ты зовёшь «Артём».

Обалдеть! Она произнесла его имя совсем по-русски, точно, без акцента. Артём пояснил ей своё давнее решение: имя подчёркивает, что он не дома. Что это, вполне возможно, только дурной сон или кем-то насланное наваждение.

Канси покивала.

– Многие дети так делают, – пояснила она. – Другое имя – другая жизнь. Скажешь мне, если захочешь, чтобы я звала тебя так, как ты зовёшь себя сам. Полежишь ещё? Если всё прошло – пойдём, пробежимся. Вот увидишь, дурные мысли как ветром сдует!

Простые у неё советы. Позанимаемся гимнастикой, пробежим десяток километров, позанимаешься со штангой. Но что характерно – ведь помогает!

– – -

Анчири подробно расспросил – как Артём «включает» умение дросселя, сколько народу может «потянуть» за собой. Двенадцать тысяч – этот свой «рекорд» Артём помнил абсолютно точно. Помнил также, насколько устал в тот день – с ног валился в буквальном смысле уже минут через десять похода. Но успели, успели увести людей подальше от проснувшегося вулкана.

А на Плутонии «работать» дросселем оказалось труднее. Сам, вдвоём с Канси перемещался легко и входил в нужное состояние быстро, секунд за двадцать. Анчири не раз попросил уточнить, как много людей сможет увести за собой Артём. Дюжину, включая самого Артёма, удалось «затянуть» без труда. На всех произвело огромное впечатление, когда Артём устроил скоростное кругосветное путешествие. Его самого, уже привыкшего, вроде бы, к стихийным явлениям, впечатлила ползущая вслед за Плутоном огромная приливная волна – мимо которой они проскочили.

– Невероятно, – заключил Анчири, как только все высказались, бросая на Артёма и Канси восхищённые взгляды. – Настоящее волшебство, дети правы. Вам нужен отдых, Ортем. Не спорьте, я чувствую вашу усталость. Я покажу вам, куда нам нужно будет попасть, но это подождёт – важно, чтобы вы были в форме.

– Мне помочь? – уточнил Артём, глядя, как остальные участники эксперимента возводят временный лагерь. Чудеса технологий! Пусть большинство технологий для людей Плутонии закрыты – слишком мало нужных элементов – но и без этого их достижения поражают воображение. Палатки – по сути, настоящие дома – которые словно из семян вырастают. Двадцать минут – дом готов. Вырастает, словно диковинный овощ на огороде!

– Не сейчас. От тебя всё зависит, – пояснила Канси, за руку проводя его внутрь первого из домов. – Ты должен быть полон сил, остальное подождёт. Нет, – она мягко освободилась, когда он попытался обнять её. – Я знаю, что так приятнее. Но вдруг мне понравится, и не смогу остановиться? – Она рассмеялась. – Не сейчас. Другой способ. Эффективнее, хотя и не так приятно.

Она села ему на колени, лицом к лицу и, как делала Карико – прижалась лбом к его лбу.

– Ни о чём не думай. Если не умеешь, думай обо всём подряд, постоянно представляй что-нибудь другое.

– – -

Артём подумал, что проснулся. Так и сидел, прижимая к себе Канси, лбом ко лбу, ощущая её дыхание и запах кожи. Не хотелось её отпускать – да она и сама не хотела. Но всё-таки нашла в себе силы выйти из их совместных целебных грёз.

– Нам пора. – Она соскочила с его колен и в который раз Артём поразился, насколько – с его точки зрения – они с Мариной похожи, и насколько обе похожи на Ингу. Невозможно забыть её, пусть даже прошло так много времени на Айуре, чем бы он ни был. – Ужасно волнуюсь! – призналась она, снова подвязывая волосы хвостиком. – Ты и сам поймёшь, почему. Всё? Готов к путешествию?

– – -

Понятно, почему это место стало обязательным в ритуале посвящения во взрослые. Можно назвать его полюсом недоступности Плутонии – надо пересечь не только крайне неприятный пояс действующих вулканов, но и справиться с арктическим холодом – площадка, на которую он вывел команду, находится на географическом южном полюсе планеты. И да, здесь холодно.

В процессе путешествия, конечно, никому не холодно. Скорее уж жарко: чем выше скорость перемещения, тем выше температура окружающего пространства. Замерить его непросто, субъективно это градусов тридцать пять – тридцать шесть. Одна радость – воздух сухой.

…Площадка идеально круглая (замеряли, пояснила Канси; хоть это и не положено, сюда приходили повторно, поскольку не происходило обещанного – Создатель никому не являлся). А в центре – постамент, трёхгранная кварцевая призма (потом ему сказали, что кварцевая, на ощупь – лёд льдом). И на двух гранях из трёх – изображения человеческих ладоней. Правой и левой. Один человек вполне может приложить обе ладони. Но не помогало. Ни один человек, ни двое, ни в каких комбинациях пола, возраста и состояния приручения ничего не добивались.

– Какой воздух! – поразился Артём, после того, как минуты три все просто стояли, глядя вокруг. Люди Плутонии улыбались, на лицах – выражение, с которым, видимо, верующий человек находится в храме, в который не являлся слишком долго. – Какой свежий!

– Да, – согласился Анчири. – Можно попросить вас, Ортем?

Они попробовали приложить ладони – Артём и Анчири. Ни одна комбинация ни к чему не привела.

– Канси? Можно попросить вас? – Анчири ко всем обращается только на «вы» – кроме своих детей и своей женщины.

Канси кивнула, и подошла к призме, как показалось Артёму, с отчётливой робостью.

Это случилось, когда её ладонь легла на левый отпечаток, а ладонь Артёма – на правый.

Из-за призмы – из-за третьей грани – вышел человек. Жизнерадостный на вид, не голова – одуванчик: шарик коротких жёстких седых волос. Лет сорока на взгляд Артёма – или загорелый, или с примесью красной крови. В белом халате – в таких обычно изображали учёных в известных Артёму фильмах – и со значком на левом верхнем кармане халата. На значке русскими буквами написано: «Джозеф Делисс, генная инженерия».

– Создатель! – Анчири первым опустился на колено, через долю секунды все, кроме Артёма, последовали его примеру. – Мы рады видеть вас.

– Прошу вас, встаньте. – Голос Делисса оказался звучным, приятным баритоном. Не удивлюсь, подумал Артём невпопад, если он поёт в опере. – А вы, господин Злотников? Нет ли у вас желания приветствовать меня должным образом?

– Рад видеть вас, сэр Джозеф Делисс. – На лицах Анчири и остальных отразилось крайнее изумление. – Там, где я живу, мы приветствуем уважаемых людей вот так. – И осторожно положил ладонь правой руки на левое плечо явившегося. Ощутил на момент тепло живого тела и… рука прошла насквозь. – Чем я могу помочь вам?

Делисс хлопнул несколько раз в ладони.

– Замечательно! Я рад видеть человека родом с Земли на Плутонии. Простите, Артём, это небольшое испытание. Если здесь человек с Земли, значит, мои дети преодолели все трудности, а я ждал не зря.

Канси встала вплотную с Артёмом, взяла его за руку и посмотрела в глаза Делисса, улыбаясь.

– Канси, – улыбнулся ей Делисс. – Ты замечательная женщина. Я рад, что вы нашли друг друга. Да, господин Злотников, я не человек из плоти и крови. Я изоморф – вы назвали бы меня голограммой. И времени у меня не очень много. Через полчаса земного времени моя программа будет стёрта. Я – копия личности первоначального Джозефа Делисса. Если часы идут верно, я покинул Плутонию семьсот тринадцать земных лет назад. Если я не вернулся с тех пор – скорее всего, моё физическое существование подошло к очевидному концу.

– Я не осмелюсь задерживать вас, сэр Джозеф, – коротко поклонился Артём. – У меня к вам много вопросов, но актимри Анчири, да и все люди Плутонии ждали этой встречи гораздо дольше.

– Мы общаемся с ними с момента, как вы включили эту программу, – улыбнулся Джозеф. – В том, что я изоморф, есть свои преимущества. Я общаюсь с каждым из вас одновременно, вы меня не отвлекаете. Не желаете ли партию в шахматы?

– Во что? – опешил Артём. – Да, с удовольствием. Вы первый здесь, кто предлагает.

Джозеф Делисс улыбнулся и подмигнул – рядом с ними материализовался столик и два удобных стула. Делисс снял с поля белую и чёрную пешки и, через пару секунд, протянул сжатые кулаки к Артёму – выбирай. Артём уселся напротив создателя людей Плутонии, и указал на левый кулак его – там оказалась белая пешка.

– Ваши белые, поздравляю, – кивнул Джозеф, и неторопливо расставил фигуры. – Не беспокойтесь о времени, Артём. Полчаса – это очень много, сами убедитесь.

Артём оглянулся – на площадке было сейчас столько же Джозефов Делиссов, сколько и остальных людей – они разошлись вокруг, и беседовали с вновь прибывшими. Только у Канси не было «своего» Джозефа Делисса – но судя по тому, как она едва заметно кивала и время от времени улыбалась, с кем-то она всё-таки общалась. Пусть и не произнося ни слова.

Партию Артём проиграл. Сдался через сорок ходов. И самое странное: вроде бы говорили с Делиссом всю игру, но потом Артём не припомнил ни единой фразы.

Делисс, как и обещал, исчез – просто растворился в воздухе, не утруждая себя прощанием. Никто из людей Плутонии не выглядел печальным или расстроенным – наоборот, все выглядели счастливыми. Долго стояли так, молчали и переглядывались, прежде чем собраться в обратный путь.

– – -

– Я такая счастливая… – сказала Канси тем вечером, прижавшись щекой к плечу Артёма. Тому не спалось: сидел за столом и читал. Книг у Канси много, и никого из этих авторов Артём не знал. Что не мудрено, конечно. – Я увидела Создателя. Теперь я знаю, что это не просто красивая легенда. Я увидела волшебство. И скоро я увижу тот мир, в котором ты живёшь. Почему у тебя морщины на лбу?

– Так много всего случилось, – признал Артём, погладив её по щеке. Она снова мурлыкала – невероятно странный, и приятный звук. – Когда-то, в другом теле и в другое время, я мечтал побывать на других планетах. Побывал – мечта сбылась. Никогда не чувствовал себя так странно.

– Почему странно?

Иногда кажется, что она уже знает ответ.

– Как в сказке. Мечтал о космосе – оказался в космосе. Правда, здесь бывает очень страшно. И кажется, что все, с кем я встретился, и стал близок, не случайный люди. Так и должно было случиться.

Канси покивала, усевшись прямо.

– Знаешь, это не я решила пойти к тебе. Это Акира сделала. Это она всегда заставляла меня принимать сложные решения. Она, конечно, не для меня старалась, но я ей благодарна. Это ведь из-за неё именно я пришла к тебе.

Артём улыбнулся.

– Заставляла? Ведь ты – старшая сестра в семье.

– Она умеет манипулировать людьми. Да, я понимала, что меня хитростью уговаривали что-то сделать – но сейчас вижу, во всём была польза. Я бы ни за что не научилась сама принимать вызовы, и не бояться поражений – без её хитростей. Хотелось иногда убить Акиру – она кого угодно достанет – но всё это было не зря.

– Всё, закончил с отчётом. – Артём закрыл планшет. – Какие планы на завтра? Сэр Джеймс передал депешу, что рота возвращается в Рим через два дня.

– Да, мы успеем. Сегодня вечером нас ждёт Анчири – рассказать друг другу про Землю. А завтра утром вернёмся на Айур.

Артём долго раздумывал, прежде чем задать следующий вопрос.

– Не пояснишь, почему вы зовёте его Создателем, не по имени?

– Так принято. Потому что он создал нас – первые из нас появились «из пробирки». Я не хочу это обсуждать, Ортем, ты всё найдёшь в книгах. Мы обязаны ему своим существованием, это главное.

Дни 76-77. Чужое тело [оглавление]

Артём последний раз вошёл в их с Канси дом в деревне – он так и останется нашим домом, пояснила Канси, если захочешь вернуться. За ним будут присматривать. Это да: здесь можно попросить помощь у совершенно незнакомого человека – пока что незнакомого – и получить её. В Риме люди добры друг к другу, но не настолько. Здесь все – одна большая семья. И это не просто образное выражение.

Она стояла посреди комнаты, спиной к Артёму.

– Канси? Я думал, ты… – Девушка обернулась, и Артём осёкся. Не Канси, её средняя сестра – Акира. Тот самый талантливый генетик и биолог. – Виноват, Акира. Вы очень похожи.

– Вот вы какой, – Акира смотрела на него, улыбаясь. – Всё хотела посмотреть на колдуна, без свидетелей. И почему я не пошла к вам в тот вечер? Ведь хотела же пойти.

Что-то она, несомненно, делала – всем существом Артём ощущал к ней сильное, внезапно возникшее желание. Но перебороть инстинкт пока удавалось без чрезмерных усилий.

– Я не стала бы сопротивляться, – шепнула Акира, шагнув к нему. – Правда.

– Но ведь положено не только сопротивляться, но и биться – всерьёз.

Она покивала. Чёрт, что она делает? Не понимает, что Канси может войти в любой момент?

– Да, но я была бы осторожной. Чтобы не убить вас случайно.

Точно, умеет манипулировать людьми. Артём не собирался прибегать к способностям дросселя, но как-то само получилось. Он возник за спиной у Акиры.

– Меня не так легко убить, – сказал он, и успел – опять же, талантами дросселя – увернуться от резкого выпада ножом. Этот бой – настоящий, не отнять – закончился быстро: через десяток секунд Акира стояла на коленях, а к её горлу Артём прижал лезвие её же ножа. И такой же взгляд – восхищение и обожание. Чёрт, у них даже голоса очень похожи! Только волосы у Акиры светлее, и лицо чуть более вытянутое.

– Почему я не пошла? – такой тоски Артём не ожидал услышать. – Сэр Ортем, а вам не хочется приручить ещё кого-нибудь? Вам понравится, вот увидите.

– Я подумаю. – Он осторожно отпустил её, и отошёл на пару шагов. И бросил нож на пол, когда Акира встала на ноги.

– Вы и это уже знаете. – Тоска в голосе и взгляде не проходила. – Это ведь ваш нож теперь, зачем вы его бросили?

– Не могу взять его. Я знаю, что это означало бы. – Берёшь нож, сказала Канси – значит, намекаешь: ты мне нравишься, хочу тебя приручить. Помни об этом.

Акира резко наступила на нож, переломив лезвие у самой рукояти.

– Вас трудно заполучить. Но я настойчивая. Вы уже знаете, что это я хотела прийти к вам?

Лёгкий порыв ветра – кто-то вошёл в дверь. Выражение лица Акиры моментально изменилось, она быстро отступила на шаг.

– Вот вы где! Акира, я тоже рада тебя видеть! – Канси обняла сестру. – Ты теперь главная в нашем хозяйстве, помогай маме!

– Возьмите меня с собой! – взмолилась Акира и, чего Артём совершенно не ожидал, упала на колени. – Пожалуйста, сестра! Обещаю, целый год буду делать то, что ты прикажешь! Слова без разрешения не скажу!

Канси смотрела на неё, явно не веря глазам и ушам.

– Два года! – тут же уточнила Акира. – Нет, три!

– Остановись! – Канси, со смехом, помогла ей подняться. – Ловлю на слове. А как же твоя лаборатория? Вся твоя работа?

– Лаборатория почти вся едет с вами. Я уже нашла, кто меня заменит здесь.

– А кто позаботится о кари? Маме кто помогать будет?

– Мекар и Арина. Они будут жить с ней. Они без ума от счастья, что будут заботиться о кари. Я обо всём договорилась. Возьмите!

Канси посмотрела в глаза Артёму, тот кивнул.

– У выхода из города, через десять минут, – пояснила Канси. – Со всеми вещами. Ждать не будем.

– Я мигом! – И вот уже они одни.

– Видишь, какая она? Ага… – Канси заметила сломанный нож на полу. – Она всё-таки попыталась. Если бы я его заметила, ни за что бы не согласилась брать её.

Всё верно – Акира всё это время заслоняла собой обломки ножа. Получается, не случайно.

– Сердишься на неё? – Артёму вовсе не понравилось выражение лица Канси. Только что была радостная – весь день накануне расспрашивала о Риме, вообще о людях Айура – а сейчас улыбку словно ветром сдуло, и пасмурное выражение глаз.

– Нет, но когда-нибудь я её стукну. Больно стукну. Всё, хватит, у нас мало времени. Сядь где-нибудь и подумай о чём угодно приятном. Из дома нужно уезжать в хорошем настроении.

Надо же, и здесь, оказывается, принято «присесть на дорогу»! Совершенно не римский обычай. В Риме, наоборот, задержаться перед отправлением, или, хуже того, вернуться – недобрый знак.

Люди вышли в космос, освоили новые планеты, но суеверия никуда не делись.

– При чём тут суеверия? – осведомилась Канси и, наконец, снова улыбнулась. – Надо посидеть и вспомнить, всё ли собрали, все ли дела оставили в надёжных руках. Всё, идём!

– – -

– Немного завидую вашему эскорту, сэр Ортем. – Сэр Джеймс по-прежнему в отличном настроении. – С нами только первый взвод и минимум танков, на всякий случай. Остальные продолжат зачищать окружающую территорию.

«Эскортом» была вся та команда, которую Анчири предложил отправить на помощь Риму. Двенадцать человек, теперь – тринадцать (после того, как напросилась Акира). Все три сестры, в походной одежде, выглядели настолько похоже, что все, мимо кого они проходили, переглядывались. Во взглядах, которые ощущал Артём, чувствовалась некоторая зависть.

– Есть, сэр Джеймс. Готовы выступать.

Сэр Джеймс кивнул, и махнул кому-то за своей спиной.

– Вы прошли инструктаж, – обратился он к делегации анкари – так и продолжали звать людей Плутонии, по названию племени, которым они первоначально представились. – Буду краток. Мы идём в Рим. Если по дороге потребуется сменить маршрут, решение принимаю я. Не отходить от строя дальше, чем на пять-шесть шагов, иначе нам придётся возвращаться и искать вас. Если отстанете – просто стойте на месте.