Текст книги "Ныне и присно"
Автор книги: Константин Мартынов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Тимша обреченно вздохнул, повернулся…
Вдоль витрин, занимая весь тротуар от бровки до бровки, перла разудалая компания молодежи. Предводитель немузыкально, хотя и от души, орал нечто плохо рифмованное. Старушенция, подхватив ящик и мешок с семечками, проворно шмыгнула в тень павильона автобусной остановки.
Александр шумно засопел, могучая рука приподняла куртку, со змеиным шипом вылетел из брючных шлевок ремень.
Предводитель компании увидел шагнувшего навстречу моряка… Песня оборвалась. Из горла юнца вырвался сдавленный цыплячий писк.
– Саня?.. – робко, надеясь ошибиться, окликнул он.
– Ты что, засранец, вытворяешь? – грозно вопросил надвигающийся на певуна моряк. Рука с зажатым в кулаке ремнем взметнулась на уровень плеча. – Сессия у тебя? Я тебе, коту помойному, покажу сессию!
– Ей богу, сессия! – «кот помойный» истово перекрестился. – Я сегодня теормех на «пять» сдал! Хочешь матрикул покажу?
Рука с ремнем замерла на полувзмахе.
– Празднуете, значит?.. – с некоторой долей задумчивости, констатировал Александр… миг задумчивости прошел, ремень с громким хлопком обвился вокруг тощих ягодиц студента. «Кот помойный» отпрыгнул с истошным мявом.
– У тебя следующий экзамен когда? – сурово поинтересовался готовый шагнуть следом Александр. – Послезавтра? Чтоб через полчаса дома был! Отсыпаться и за учебники!
Студент, опасливо косясь на ремень, закивал. Присмиревшие сокурсники по стеночке, по стеночке, один за одним проскальзывали мимо грозного покорителя морей. Многие на ходу бормотали:
– Здрасте, дядя Саня – до свидания, дядя Саня!
Тяжелый взгляд моряка вдавливал в снег по самый щиколотки. Студиозусы семенили на полусогнутых.
– Так я пойду? – робко поинтересовался «потерпевший».
– Ты еще здесь?! – рявкнул в ответ Александр.
Студент развернулся, метнулся к готовому переключиться на красный светофору. От скорости силуэт юнца казался слегка смазанным.
– Р-разгильдяй! – рыкнул вслед Александр и, поддернув сползшие штаны, горько пожаловался, – Послал же бог младшего братика.
– А чем плох? – возразил второй рыбак. – У парня всей родни – один брат, и тот в морях. Он же не по курвам шарится – учебу грызет! Этот… как его… термех сдал!
– Вот и пусть учится, а не песни дурацкие горланит, – остывая проворчал Александр.
– Ничо, выучится, – куда веселей продолжил его напарник. – Еще тобой командовать будет. А уж если в «деды»[42]42
Дед – старший механик.
[Закрыть] выйдет…
– Этот накомандует, – усмехнулся Александр, подпоясываясь. – Хотя… сдал все ж таки на «пять»…
В голосе, несмотря ни на что, слышалась гордость за брата. Бросивший училище Шабанов невольно позавидовал.
Бичи, сообразив, что непредвиденная задержка кончилась, умоляюще взирали на моряка.
– Ехать пора, Александр Иванович! Водка киснет!
Стоящие у остановки «извозчики» услужливо распахнули дверцы. Александр внимательно посмотрел на Тимшу.
– Так ты едешь?
«Люди в моря ходят, братьев младших на ноги ставят… а я? Неужто на водочку налегать примусь?» – внезапно подумал Шабанов. Голова мотнулась в жесте отрицания.
– Спасибо, мужики. Как-нибудь в другой раз.
Александр задумчиво пожевал губами, из кармана появился замусоленный блокнот. Дохнув на кончик дешевенькой шариковой ручки, моряк черкнул несколько цифр. Листок ткнулся в тимшину ладонь.
– На-ко телефон мой, я еще месяц на берегу буду. Захочешь в моря пойти – звякни. С «дедом» поговорю, найдем место в судовой роли.
«Так запросто? Незнакомцу? Он что, не видит, какой мир вокруг?» В груди слабым огоньком затеплился боязливый призрак надежды.
– Ты ж имени моего даже не знаешь, – пролепетал Тимша. – И чего умею не спросил!
– Мне знать не надо – я человека и так вижу, – проворчал рыбак. – А познакомиться и сейчас не поздно. Меня, ты уж слышал, Санькой зовут, его, – палец ткнулся в приятеля, Володькой… Я дизелист, Володька – реф…[43]43
Реф – механик холодильных установок.
[Закрыть]
Рыбак выжидательно примолк.
– Шабанов я, Сергей… – начал было Тимша, но названное имя вдруг показалось чужим, краденым, и он добавил, – лучше Тимофеем зови, мне так больше нравится. А по специальности я автомеханик… правда недоучившийся…
– Тимофей, так Тимофей, – покладисто согласился рыбак. – А что механик, так это здорово – меньше переучивать. Так ты звони. Экипаж у нас дружный – за своего кому хошь башку оторвем!
«Море! О чем еще мечтать-то? Прям хоть сейчас соглашайся!.. – Тимша покосился на успевшую перекочевать в багажник такси водку. – Нет, лучше завтра – вдруг передумает на трезвую-то голову? А я уж и губу раскатал!»
Способным передумать моряк не выглядел. И сильно выпившим тоже – разве что успел с Владимиром на пару бутылочку раздавить, пока бичи на хвост не сели. А такому детинушке и литровка, что другому сто грамм.
Да, способным передумать моряк не выглядел. А выглядел он прочным и надежным, словно кольский гранит.
– Я подумаю, – Тимша все-таки побоялся спугнуть нежданно замаячившее на горизонте счастье.
– У тебя на морде написано, что надумаешь, – усмехнулся Александр и, хлопнув Тимшу по плечу, полез в машину.
– С «дедом» я завтра поговорю. Обязательно! – крикнул он уже изнутри.
«Странный выдался день… – думал Тимша, возвращаясь домой. – рыбак подвез, рыбаки к жизни вернули… Может в том и дело, что рыбаки, а не эти… пафосно-мажорные. Море, оно во все времена – море! Не-е-ет! Хватит уж по берегу шляться. Хоть зуйком, а на палубу! Родину любить и нерусей лупцевать вещи разные…»
* * *
Китайский будильник щелкнул, но гнусное питюканье не зазвучало – подсела батарейка. Впрочем, Шабанову хватило и щелчка – спросонок почудилось, что рядом передернули затвор.
Тимша вскочил, готовый биться до последнего… и непонимающе заморгал – в квартире никого не было.
– Ма-ам! – позвал он.
Никто не откликнулся.
«Ну да, – зевнув подумал Тимша, – эту неделю она в первую…» Мимоходом включив телевизор, он прошлепал на кухню. Над конфоркой с тихом хлопком вспыхнул синеватый венчик пламени, звякнул, вставая на решетку, чайник…
«Пусть закипает, как раз умыться успею…» Тимша зябко передернул плечами – приснившийся кошмар еще стоял перед глазами. Всю ночь за ним гонялись бандиты, милиция и скины. То вместе, то по-очереди. Под конец одетый в спецназовский камуфляж Игорь загнал его в бетонный тупик, мертвым голосом зачитал приговор: «За предательство русской нации и потворство чужеземным захватчикам…» Тимша еще пытался объяснить, растолковать наконец-то открывшуюся Истину, которая все изменит, спасет от гибели изнасилованную басурманами и доморощенными русофобами Родину… когда рядом с Игорем появлялся капитан Потапов в дорогом бандитском костюме и с автоматом в руках…
– Хватит. Так и рехнуться недолго, – пробормотал Тимша. – Уйду в море, если Александр похлопотать не раздумал.
Процесс умывания много времени не занял. Когда Тимша вновь оказался на кухне, чайник даже зашуметь не успел.
– З-зараза! – с чувством обозвал его Шабанов, вернулся в комнату.
На экране, сменив гламурных московских ведущих, возникла заставка областного телевещания. Блекло одетая девица, заученно улыбаясь, поприветствовала зрителей и принялась зачитывать сводку местных новостей. Чуть заметные тени под умело подретушированными глазами выдавали бурно проведенную ночь.
Тимша зевнул, рука потянулась к выключателю… но замерла на полдороге.
– …вчера, неподалеку от центра Мурманска, произошло чудовищное по дерзости преступление, – трагическим голосом начала девица блок криминальных новостей. – Прямо у собственной машины были зверски избиты двое сотрудников охранного агенства «Цербер» и сопровождавший их офицер милиции…
Пошел ролик с места событий – брошенный у обочины джип, присыпанные снегом кровавые пятна на дороге, сосредоточенно работающие следователи, толпа зевак в отдалении…
Тимша не отрываясь от экрана, уцепил кресло, подтащил поближе. Вдоль позвоночника пробежала холодная волна – и джип, и городской пейзаж позади него были знакомы… как и отметины на снегу, где лежали «жертвы преступления»…
Захлебываясь скороговоркой, что—то бубнил корреспондент – Тимша не слушал. В душу холодной змеей вползал страх перед возможными последствиями. «О чем думал? Найдут ведь… или кто-нибудь из скинов сдаст… и в морях не спасешься».
Ролик кончился, экран вновь заняла намакияженная мордашка ведущей.
– Получасом ранее этого события, – продолжила она, – на проспекте Ленина произошло нападение на сына известного предпринимателя. После оказания первой помощи, юноша, на зафрахтованном отцом самолете, отправлен в одну из клиник Германии. Его друг, получивший в результате столкновения с бандитами огнестрельное ранение, скончался на месте. По словам очевидцев составлен фоторобот преступника…
«Влип…» Тимша заледенел…
На сером фоне экрана возник листок бумаги с карандашным наброском свински тупой уголовной рожи. Шабанов неверяще уставился на изображение.
«Это я? – холод в душе не то чтобы исчез, но изрядно поуменьшился. – Здорово! До Страшного Суда не найдут!»
Ведущая еще что-то говорила, под рисунком появился номер телефона «доверия»…
В прихожей громко взвыл звонок.
Тимша вздрогнул, торопливо, словно его могли в чем-то уличить, выключил телевизор.
«Кого принесло? Игорь сутки форы давал…»
Ноги сами, без участия разума, вынесли в прихожую. Невесомо – даже пол не скрипнул.
Тимша приник к глазку… На площадке каменной глыбой застыл массивный силуэт капитана Потапова.
«Ни хрена себе гостенек с утречка…» Тимша обреченно потянулся к замку…
В распахнутую дверь плеснула волна холодного воздуха. Голые ноги тут же покрылись «гусиной кожей».
«Штаны забыл, позорник!» – заполошно пронеслось в голове. Пискнув: «Проходите, я сейчас!», Тимша юркнул в ванную – за вывешенными на просушку «трениками».
– Улики в сортире топишь? – басовито уркнул Потапов.
– Не без того… – согласился Шабанов.
Грозный облик следователя почему—то на Тимшу не подействовал. Даже наоборот, заставил проснуться нахальство.
– Чаек будете, Михал Викторыч? Как раз вскипел.
Потапов глянул испытующе, отрицательно мотнул головой. – Не до чаю, дел много. У меня к тебе пара вопросов появилась…
Снова испытующий взгляд – не дрогнет ли, не забегают ли воровато испуганные глазенки… Шабанов независимо подсмыкнул сползшие на бедра «треники», приглашающе указал рукой на ближайшее кресло.
– Тогда спрашивайте, Михал Викторыч! Чего время тянуть?
Капитан подозрительно, словно ожидая кнопки на сидении или втихаря подпиленной ножки, покосился на кресло. Даже пошатал, крепко опершись на спинку широкой ладонью. Видавшее виды кресло недовольно скрипнуло, но выдержало, кнопки не обнаружилось.
– Докладывай, – буркнул Потапов, осторожно усаживаясь, – где вчера был? С кем? Кто подтвердить может?
«Ага, – с каким-то ухарским весельем мысленно усмехнулся Тимша. – Начинается!»
Он сел напротив капитана, закинул ногу на ногу.
– В сопках. Новогодний кросс на пару с Леушиным затеяли. Весь день и прошарашились. Вон, лыжи в коридоре… не обсохли еще. Принести?
– Не надо, – буркнул Потапов. – Видел… Значит, весь день в сопках, а потом, конечно, отсыпаться лег?
– С чего мне снова алиби понадобилось? – перешел в наступление Шабанов. – Еще одна дохлая кошка нашлась, которую на меня повесить можно?
– Именно, что дохлая, – согласился капитан. – И даже не одна… – Он полез во внутренний карман, на свет появился сложенный вчетверо лист бумаги. – На-ко, полюбопытствуй…
На листке красовалась вполне узнаваемая тимшина физиономия. Шабанов покрутил листок в руках, почесал в затылке.
– Это кто? – спросил он, – вроде на меня похож… если, конечно, с большого похмелья… Чье художество-то?
Потапов хмыкнул, забрал листок.
– Художник наш, – сообщил он, убирая фоторобот обратно в карман. – Со слов двух девиц рисовал. Им понравилось, сказали, что похоже.
– Эва! – Тимша озадаченно покачал головой. – С чего бы девкам мой портрет заказывать? Влюбились что ли?
– Ты мне ваньку не валяй! Не в пивбаре с дружком базаришь! – Потапов рассвирепел, порывисто наклонился к Шабанову. Прищуренные глаза впились в Тимшу сверлящим взглядом. Что вчера в четыре часа пополудни на проспекте Ленина делал? Почему стрельба началась? Кто троих мужиков на Скальной до полусмерти измордовал?
«Ни хрена он не знает, – ничуть не испугавшись подумал Тимша. – Иначе давно бы в бараний рог скрутил».
– На проспекте не был, никаких девок не знаю, про разборки ваши впервые слышу, – отчеканил Тимша. – Еще вопросы, Михал Викторыч?
Потапов шлепнул ладонью по подлокотнику, резко поднялся. Кресло, протестующе скрежетнув, отъехало к стене.
– Что-то много в последнее время жмуриков да искалеченных появилось… и со всеми, Шабанов, тебя без особого труда связать можно, – угрожающе пророкотал капитан. – Думаешь, в милиции одни дубы собрались? Стоит мне захотеть – алиби твое сопливое в пять минут развалится!
Следом за капитаном встал и Тимша.
– Вы, уважаемый, ерунды-то не порите. Я ведь телевизор смотрю! – задиристо огрызнулся он. – Не знаю, зачем этот рисуночек мне подсовывать – по телику совсем другую морду показывали. А если кто-то троих уложил, так причем здесь пацан семнадцатилетний? Как это у меня получилось? Или я в шкафу автомат прячу? Можете поискать – даже ордера не потребую.
Шабанов уже и сам верил в свою невиновность. Горло сдавила обида на царящую в мире несправедливость. Два быстрых шага, и Тимша оказался рядом со шкафом. Блеснув зеркалом, распахнулась полированная дверца.
– Пожалуйста. Ищите!
Потапов не двинулся с места. Свирепая мина на его лице понемногу сменялась досадой.
– Значит так, парень, – утробно пророкотал он. – Отныне будешь под моим неусыпным контролем. Не то что пойти куда не надо – громко пукнуть не посмеешь. Малейший намек на причастность к происходящему – загремишь по полной!
Тимша озадаченно уставился на капитана.
– Это что, за мной хвост ходить будет? Как в шпионском кине? Во Леушин-то обзавидуется!
– Как следить буду – не твое дело, – ответно усмехнулся Потапов, – но поверь, о каждом шаге доложат и фотографиями проиллюстрируют. А я, тем временем, расследованием займусь.
– Как скажете, мой капитан! – насмешливо заявил Тимша и приложил руку к виску. – Один вопрос…
Потапов насторожился.
– Я тут в моря собираюсь… конечно, пока еще вилами по воде писано, возьмут ли… но хотелось бы знать… что скажет милиция?
Потапов задумчиво сдвинул брови – словно две горы сошлись.
– На торгаше? – подозрительно спросил он.
– Не-е, – отмахнулся Тимша. – Рыбку в Баренцухе ловить!
– Рыбу ловить можно, – дал «добро» Потапов. – Хоть при деле будешь, не по городу болтаться, нервы мне портить…
Милиционер, не прощаясь, зашагал к выходу. Тимша, как воспитанный хозяин, двинулся следом.
По дороге капитан, как бы случайно, толкнул дверь ванной, посмотрел на сохнущий спортивный костюм, отметил разлегшиеся на змеевике сушилки лыжные ботинки… затем перевел взгляд на стоящие у двери лыжи…
– Ладно, – прогудел он. – Так и быть, к Леушину не пойду. Иначе папаша его опять ползарплаты на валидол изведет.
Тимша нацепил на лицо счастливую улыбку. Капитан еще раз изучающе посмотрел на него… и вышел. Шабанов подождал, когда внизу хлопнет подъездная дверь… перевел дыхание.
– Да-а, как по лезвию ножа прогулялся, – тихо пробормотал он и пошел на кухню – по—новой разогревать успевший остыть чайник.
Весь день он безвылазно просидел дома, предположив, что побещавший работу моряк еще не вышел из загула, а жаждущий его крови Игорь мог передумать насчет заявленной отсрочки. Пришедшая с работы Светлана Борисовна была удивлена.
– Ты не заболел ли? – озабоченно поинтересовалась она, доставая из шкатулки медицинский термометр. Возражения Тимши были отметены, как несостоятельные.
– Не шприц ведь в задницу – градусник под мышку, – укоряюще заметила Светлана Борисовна. – Для моего спокойствия.
Тимша смирился. Мысли крутились вокруг недавнего визита, нажитых врагов и туманного будущего.
«Н-да-а… милиция, конечно, рыть будет… и ничего не нароет – достаточно увидеть показанный по телевизору портрет, чтобы это понять… отморозки, что в больнице лежат, не скоро очухаются, да и когда очнутся, неизвестно что вспомнят… у бандитов тоже никаких наводок – кто обо мне знал, уже в гробу… Спасибо Игорю. Жаль, разошлись наши дороги…
И что осталось? Кому еще моей крови хоцца? РНЕ да скинам… Тоже, конечно, не подарок, но все же не со всех сторон плюхи ждать!»
Настроение чуть улучшилось.
Убедившись, что сын здоров, Светлана Борисовна накрыла стол в комнате, включила непременного спутника застолий все тот же «Горизонт».
Вечер наступил незаметно – зимний север привычно сплетающий часы и дни в долгую полярную ночь. Негромко бубнил в гостиной телевизор, в кресле перед ним сонно поклевывала носом Светлана Борисовна. Тимша вымыл посуду, потуже затянул подкапывающий кран. «Надо бы прокладку поменять», – проплыла ленивая мысль. Он прикрыл дверь, выключив свет, подошел к окну.
Облака поднялись, в разрывах мерцали звезды. На рейде в ожидании погрузки дремали собравшиеся со всего мира суда. От непритязательных норвежских каботажников до штатовских танкеров с надменно выставленными подбородками-бульбами. Стояночные огни протыкали небо острыми копьями света. По воде густой пеленой стлался туман – море дышало.
«Дышущее море… так его и называли когда-то… Лучшая, надежнейшая дорога из Московии в Европу. Незамерзающая. Недаром уже тысячу лет ее у нас отнять пытаются. Даны, шведы, англы, германцы – кто только не пробовал! Ан нет – не вышло!
Вот она, судьба поморская. В мирное время – страну рыбой кормить, в лихую годину – грудью закрывать. На студеных северных ветрах, в трех верстах от ада…»
Тимша сглотнул нежданно возникший в горле комок, пальцы вцепились в подоконник, как в ограждающий палубу релинг.
«Чего я на берегу забыл? – кольнуло в груди. – Возню мышиную устроил… наркоманы, отморозки, тусняки гламурные, содомиты с демократами… на то милиция есть – не все прогнили, таких, как Потапов, тоже немало. В море мое место… в море! Лишь бы Александр не передумал».
Тимша, забыв о намерении выждать сутки, ринулся к телефону. Дрожащие от нетерпения пальцы выудили из кармана куртки смятый листок с заветным номером.
Трубка вжимается в ухо, издевательски неспешно потрескивает старинный наборный диск… Ну скорей же ты, скорей! И пусть Александр будет дома!
Трубку сняли с третьего гудка. Простуженный бас неприветливо хрипнул:
– Н-ну?
– Александр, ты? – с замиранием сердца спросил Шабанов. – Это Тимофей звонит. Ну помнишь, вчера вечером познакомились? Ты еще с «дедом» поговорить обещал, чтоб меня на судно взяли.
Долгое—долгое мгновение тишины. Невыносимое. Рвущее жилы… Грянувший в трубке голос заставил телефон испуганно вздрогнуть. Заполошно тренькнул упрятанный под пластиком звонок.
– Тимша? Ты где пропал? Я уж думал, зря «деда» взбулгачил! Значит так, с утречка, часиков в семь подъезжаешь к восьмой проходной рыбного порта… знаешь, где она?
Тимша открыл рот, но голос куда—то пропал. Удалось лишь кивнуть.
– Чего молчишь? – требовательно спросили в трубке.
– Знаю – от Книповича вниз, – таки выдавил Тимша.
– Во-во! – успокоенно продолжил моряк. – Там и встретимся – дед на тебя лично посмотреть хочет, прежде чем с капитаном разговаривать.
По телу пробежала морозная волна – а ну как стармеху не по нраву придется семнадцатилетний пацан?
Словно ощутив Тимшины переживания, Александр ободряюще гаркнул:
– Не боись – дед у нас мировой. Все путем будет. Главное – не опаздывай!
– Да я не к семи – к шести придти могу! Мне недалеко! – счастливо проорал в ответ Тимша.
– К шести не надо – замерзнешь ждамши, – хохотнул Александр. – Ничо, парень, с завтрашнего дня начнется у тебя новая жизнь. Морская!
Они вроде говорили еще о чем-то, обменялись шутками. Кажется, Александр, на всякий случай, записал номер шабановского телефона – все прошло мимо тимшиного сознания. В голове, вытеснив остальные мысли, звенело: «В море! Как отец, как деды—прадеды. Поморы мы, судьба наша такая. Море!»
Он оглянулся, готовый поделиться радостью… кресле у телевизора опустело – Светлана Борисовна ушла в спальню. «Ничего, – улыбнулся Тимша, – так даже лучше, сначала надо со стармехом поговорить».
Он вернулся на кухню, снова замер у окна. Океанские левиафаны по-прежнему дремали на рейде. Меж ними, деловито шныряли портовые катера и буксирчики – возвращали на борт сходивших на берег моряков, везли продовольствие, баржи—заправщики качали топливо и пресную воду. Левиафаны дремали, а порт не спал никогда…
Под окнами что-то тяжело упало, донеслась приглушенная ругань. Тимша прильнул к стеклу – перед подъездом раскорячился мебельный фургон, двое грузчиков споро таскали вещи.
«Переезжают люди, – Шабанов зевнул. – Квартирку побогаче прикупили… или вовсе на юга… Флаг в руки!»
Негромко хлопнула дверь, та же пара с осторожностью вынесла большой старинный комод – темного дерева, с инкрустациями и резьбой.
«Таких уж лет двести не делают… – Тимша встрепенулся – А ведь это бабки Ашхен комод. Куда ей переезжать-то? Как там Сергей говорил – «душа к северу прикипела…» Нет, бабка Ашхен переезжать не будет!»
Наполнявшая сердце радость истаяла. Предчувствие недоброго всколыхнуло душу.
«Ладно, посмотрим, кто это бабке переезд устроил…» Скрежетнул отъезжая от стены холодильник, в руку прыгнул пахнущий гарью пистолет.
«Куда? Опять?! – истерично заголосило благоразумие. – Причем здесь какая-то бабка? Она свое отжила, а у тебя все впереди! Безопасность! Море твое любимое! Заработок приличный…»
Шабанов не дослушал.
«Скорее… скорее!» Тимша мчался, одним прыжком перемахивая по десятку ступенек.
Дверь в квартиру старой армянки оказалась приоткрыта. Тимша беззвучно скользнул внутрь, заглянул в единственную комнату… Женщина лежала на полу, растрепанные седые волосы тонули в кровавой луже. Тимша подошел, опустился рядом на колени, пальцы коснулись синеватой жилки на шее… и отдернулись, не ощутив биения сердца.
«Вот, значит, какие у нас переезды…»
Холод, смертный холод поселился в душе. Кровь отхлынула от лица, губы сжались, окаменели, будто скованные лютым морозом…
Клацнул, становясь на боевой взвод, затвор.
«Море, говоришь? Ничо, подождет море…»
На лестнице послышались шаги. Тимша, по-прежнему бесшумно, вернулся к двери, прижался к стене, рука с пистолетом застыла у плеча.
– Диван берем? – мрачно поинтересовались в прихожей. – Че, блин, за старуха – жизнь прожила, добра не нажила? Даром убил. Хорошо, хоть дарственную на квартиру подписать успела…
Фраза осталась незаконченной – едва убийца показался в комнате, ствол пистолета уткнулся в обтянутый кургузой вязаной шапкой череп. Палец бестрепетно нажал на курок.
Оглушительно, до звона в ушах, грянул выстрел. Стену заляпало кровавыми ошметками. Тело с грохотом рухнуло, забилось в конвульсиях. Тимша молча шагнул в прихожую.
– Ой, бля-я-я… – заорал бородатый сизоносый подельник убийцы, трусливо шарахнувшись к выходу.
Выстрел ударил вслед. Грабитель выгнулся, словно в спину вонзилось копье, с грохотом покатился по ступеням…
«В машине наверняка водитель ждет…» – проплыла холодная мысль.
Похоже, грабителей все-таки было двое – в кабине грузовика никого не оказалось. Сковавшая сердце лють слегка ослабла. Тимша еще раз прошелся вокруг фургона, ощутил, как подобравшийся к тридцатиградусной отметке мороз щиплет ноги, опустил взгляд. На обледеневшем тротуаре неуместно синели босые ступни – его собственные ступни.
«Эва! – вяло удивился он, – третий круг нарезаю, а лишь сейчас почуял. Возвращаться надо, пока не отморозил…»
Пистолет оттягивал руку – надежный, еще советский, дождавшийся своего часа. Выкидывать оружие не хотелось… да и без толку…
«Теперь не открутишься… Укатает Потапов, куда Макар телят не гонял… а-а, чего уж там – все к тому шло…»
Ни сожалений, ни страха, лишь сознание выполненного долга.
Он побрел к подъезду, сознание краем отметило появившуюся из—за угла дома тонкую завернутую в длинное приталенное пальто фигурку. Девица шла чуть согнувшись, поднятый воротник прикрывал лицо от пронизывающего ветра. На стоящую у подъезда машину девица на обратила внимания.
«Со свиданки домой торопится… – улыбка чуть тронула тимшины губы. – Или, наоборот, к милому спешит…»
Он отвернулся, прикрывая телом оружие, ладонь потянулась к стылой дверной ручке…
– Сергей? – неуверенно произнес за спиной девичий голос.
«Лариса?»
Девушка остановилась в полушаге.
– Лариса? – Тимша не знал, что сказать.
Молчание затягивалось.
– Ты снят с крючка… – наконец произнесла Лариса, рука резким жестом смахнула непрошенную слезу. – Я тебя выкупила.
«Выкупила? Спасла что ли? Зачем?»
– Зачем? – растерянно спросил он вслух.
В глазах Ларисы сверкнула молния. Он ждал пощечины, но девичья рука ударила под сердце…
Толчок показался слабым, почти безболезненным… Тимша недоуменно покосился на узкое синеватое лезвие в девичьем кулачке, потом на расплывающееся по рубашке кровавое пятно… ноги подогнулись, из ослабевшей руки выпал ненужный более пистолет.
– Зачем? – повторил Тимша и, неловко повернушись, упал в снег.
Где-то высоко над головой с надрывом прокричали:
– Зачем? Ты не мог уйти! Не имел права! Ты мой. Мой! Или ничей.
Голос становился все тише и тише. Чтобы услышать последние слова, Тимше пришлось напрячься. До предела, до темноты в глазах…
– А пушку я заберу, – произнесла девица уже спокойно. Пригодится…
Тимша вздохнул, ослабло державшее его напряжение… ни слух, ни зрение не вернулись. Мир отдалялся, становился зыбким, нереальным…
«Жаль, с Венькой помириться не успел… Виноват я перед ним…»
Мысль замерла. В небе одна за другой гасли звезды…
Пока не наступила тьма.
