Текст книги "Пещера Чудес (СИ)"
Автор книги: Константин Дадов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 56 страниц)
ЭСС удалось избежать голода в Мейнхеттене, который стал домом для сотен тысяч взрослых пони, но вот о таких вещах, как свежие яйца, фрукты и овощи каждый день, оставалось только мечтать. Да и молоко, несмотря на слухи об обнаружении нескольких стад коров, сумевших пережить тяготы минувшей катастрофы, в холодильнике появлялось только благодаря так называемым молочным пони.
«Зато у нас есть электричество, работает канализация, есть горячая и холодная вода, вещают радио и телевидение, а по городу ходят толпы роботов», – мысленно поместив все эти блага цивилизации на одну чашу воображаемых весов, Бамблби поставил на вторую чашу корзинку с яблоками, грушами, сливами, мёдом… а затем мотнул головой, отгоняя глупые мысли, поняв, какой глупостью занимается (живи он в деревне, на ферме с фруктовыми деревьями, наверняка мечтал бы о горячей ванне, телевизоре и тёплом туалете).
Шум воды прекратился, после чего зазвучал «рёв» фена, от которого уши сами собой прижались к затылку. Поднявшись с подушки для сидения, жеребец выключил электрическую плиту, подхватил сковороду и переложил её содержимое на тарелку, тут же перенесённую на обеденный стол. После этого он налил в чистую кружку свежего кофе, достал из шкафа пачку солёных крекеров, которые раньше хранились на одном из военных складов как НЗ, взглянул на отображаемые пип-баком часы и вздохнул. Уже следовало натягивать рабочий комбинезон и отправляться на работу, чтобы не опоздать на свою смену на стройке.
«Выговором в случае опоздания не отделаешься: Крусейдер следит за нами!» – мысль, что кому-то приходится работать круглые сутки без выходных, да ещё за целую армию рабочих и чиновников, учёных и военных, одновременно вызвала гордость, каплю жалости, ну и совсем чуть-чуть злорадной радости.
Обдумывая всё это, Бамблби успел сходить в спальню и надеть рабочую форму, так что теперь распихивал по карманам различные вещи вроде зажигалки, складного ножа, фонарика, свистка, ярких маркеров…
– Уже уходишь? – выйдя из душа, молодая летунья с пышной гривой посмотрела на своего жеребца, остановившись перед входом на кухню.
– Угу, – кивнул земнопони, убедившийся, что ничего не забыл. – Завтрак на столе, посуду оставь в раковине – я вечером помою.
– Мой герой, – улыбнувшись, игриво подмигнула крылатая пони. – Могу я тебя чем-то отблагодарить?
– Хм… – на секунду Бамблби задумался, а затем заявил: – Можешь записаться в молочные пони. Пить чёрный кофе мне уже надоело.
Не дожидаясь ответа, жеребец поспешно скользнул за дверь, после чего хлопнула створка и раздались удаляющиеся шаги.
– Нахал, – покраснев мордочкой, пегаска гордо отвернулась от двери, проследовала к кухонному столу и уселась на тонкую подушку, пододвинув к себе тарелку. – Хотя… в этом что-то есть.
Прикрыв глаза, летунья о чём-то задумалась, хихикнула и кивнула своим мыслям.
***
В холле третьего госпиталя Мейнхеттена, стены коего красовались яркими плакатами с изображениями улыбающихся жеребят всех трёх рас пони, с раннего утра царила суета: сидящие в креслах за стойкой регистратуры молодые кобылки яркими улыбками приветствовали посетителей и перенаправляли их в те или иные кабинеты, отвечали на многочисленные вопросы, пересылали на личные пип-баки документы для заполнения. И пусть с этой работой справились бы те же шестилапы или куда более редкие пониботы, которые время от времени встречались то там, то тут, но живое общение с живыми же представителями своего вида было более комфортным.
– Здравствуйте, – поздоровалась с очередной кобылкой салатовая земнопони, одетая в белоснежный халат с бейджиком. – Чем я могу вам помочь?
– Эм… Здравствуйте, – молодая пегаска малинового цвета неуверенно переступила передними ногами, при этом скользя взглядом от одного предмета, стоящего на столе, до другого. – Я пришла по объявлению о… увеличении популяции. Вы не могли бы рассказать, как это происходит?
– Разумеется, – кивнув, медицинская работница начала заученную речь: – Вам необходимо сдать кровь, после чего будет проведён анализ и подобран партнёр с наилучшей генетической совместимостью. Уже на следующий день вы сможете пройти процедуру оплодотворения и будете внесены в список матерей. На девятом месяце беременности вам поступит предложение переселиться в одно из стойл, чтобы полностью посвятить себя заботе о жеребёнке. Если же вы откажетесь от переезда, то после родов вам всё равно придётся переехать из-за закона о защите пони, которые ещё не достигли двенадцати лет.
– То есть… в процессе… оплодотворения… жеребец участвовать не будет? – уточнила крылатая кобылка, старающаяся покраснеть сильнее того цвета, который дарован ей природой.
– Имени донора генетического материала вы не узнаете, – отрицательно качнула головой земнопони. – Однако же я вам гарантирую, что у него будет лучшая из возможных наследственность. Желаете записаться на сдачу анализа?
– …Да, – после нескольких секунд колебания всё же ответила крылатая пони.
***
– Ай! – пегасочка, сидящая на ковре в комнате общежития стойла двадцать девять, попыталась обернуться, чтобы посмотреть на синюю единорожку.
– Не дёргайся, – потребовала Мунбим, обрабатывающая крылья подруги, приводя в порядок её перья. – Я почти закончила.
– Больно, – пожаловалась Фларри, на глазах у которой блеснули слёзы.
– Я пытаюсь быть осторожной, – проворчала ученица главного врача убежища. – Как ты умудрилась так измазаться?!
– Шейк уронил бутылочку с клеем, а я не заметила, что она была открыта, – неохотно пробурчала летунья, вновь удобно устраиваясь на ковре.
– Она ещё легко отделалась, – фыркнул Гринпис, лежащий на полу в дальнем от входа углу и при помощи карандашей раскрашивающий картинку крепости. – Санрайс умудрился в эту лужу сесть.
– И по чьей же вине? – бросила взгляд на зелёного земнопони Мунбим, тут же возвращаясь к перьям подруги, так и не решившейся идти в медицинское крыло (причину она так и не назвала, а синяя единорожка и не настаивала).
– Почему, если что-то плохое случается, то виноватым назначают меня? – подняв взгляд к потолку, обиженно спросил жеребчик.
– Даже и не знаю, что ответить, – усмехнулась волшебница, затем подскочила на ноги и объявила: – Всё. Я закончила.
– Спасибо, Муни, – улыбнулась единорожке летунья, с удовольствием расправляя и складывая крыло.
– «Спасибо, Муни», – передразнил крылатую кобылку земнопони.
– Не завидуй, а лучше сделай что-нибудь полезное, – осадила соседа по комнате Мунбим, а затем обратилась уже к Фларри: – Идём в атриум? Все уже должны были собраться там.
– Угум, – кивнула пегаска. – Гринпис, ты с нами?
– Идите, – дёрнул хвостом жеребчик. – Я потом подойду.
Дождавшись, пока закроется автоматическая дверь, отсекая его от возможных посторонних взглядов, зелёный земнопони перевернул раскрашиваемую картинку, на другой стороне которой находился не слишком хороший, но вполне узнаваемый портрет. Вооружившись синим карандашом, он осторожно подвёл ещё несколько линий и сделал пару штрихов, благодаря коим изображение стало завершённым.
«Кобылки глупые. Совершенно не понимают намёков», – с сожалением вздохнув, земнопони спрятал свой рисунок в тонкий блокнот, который запихнул на нижнюю полку прикроватной тумбочки (сама кровать, закреплённая на шарнирах, как и ещё пять коек для других жеребят, была откинута вертикально и изображала из себя стенной шкаф).
Закрыв пластиковую дверцу, Гринпис поспешил к выходу и вскоре скрылся в коридоре. Он был уверен, что о его маленьком увлечении никто не знает…
А тем временем свет в комнате погас, а фоновая музыка, которую все обитатели стойла воспринимали как нечто неотъемлемое, постепенно затихла.
***
Жёлтый единорог с пшеничной гривой, одетый в тёмно-оранжевый комбинезон с зелёным защитным жилетом и шлемом, в прорези коего красовался рог, стоял на северном шоссе Мейнхеттена и рассматривал горизонт. В небе светило солнце, белые пятна маленьких облаков придавали синему своду чуть больше интересности… а позади него команда пони разбирала на металл очередной автомобиль.
«И что мы вообще тут делаем?» – мысленно вопросил жеребец, отрываясь от своего крайне интересного, но, если уж быть честным с собой, совершенно бесполезного занятия.
Срезанные листы металла отправлялись в контейнеры грузовиков, чтобы быть доставленными на переплавку, снятые двигатели проверялись на работоспособность и укладывались в ящики, чтобы поступить на заводы… Абсолютно рутинная работа, с которой легко справились бы те же шестилапы, отнимала кучу времени и сил.
Иногда единорог задумывался о том, что вся их работа нужна только ради двух целей: во-первых, чтобы пони не привыкали получать еду и другие блага совершенно бесплатно, а во-вторых, чтобы жеребцы и кобылы достаточно уставали, чтобы у них попросту не было сил на проявление недовольства. Впрочем, это были только догадки, ничем особым не подкреплённые, пусть и кажущиеся вполне реалистичными.
– Горе мне… Горе! – раздался причитающий голос одного из подчинённых.
– Что там у тебя, Штифт? – обернулся единорог на рыжего земнопони, который стоял на коленях перед очередной чуть побитой машиной, съехавшей на обочину и застрявшей в канаве.
– Это же «Спидфорс-20»! – возмущённо воскликнул рабочий, усевшись на поджатые задние ноги, передние копыта разводя в стороны. – Пятьдесят земнопоньских сил, бак на шестьдесят литров, разгон до ста километров за три секунды… И я должен разобрать эту прелесть своими копытами! А-а-а… Жизнь – боль.
На последних словах жеребец схватился передними копытами за голову, начав раскачиваться из стороны в сторону.
«И чего в этой рухляди такого? Будь она новая – тогда ладно. Но эта коробка с колёсами столько времени тут простояла, да ещё и помятая… Нет, я этого не понимаю», – пожав плечами, волшебник подошёл к приятелю и похлопал его по плечу правой передней ногой.
– Утешай себя тем, что раньше ты себе не мог позволить даже дунуть на неё, а сейчас на законных основаниях способен хоть по винтику разобрать, – «утешил» единорог, вызвав новый всплеск причитаний.
***
В отреставрированном баре-ресторане не было свободных мест: за столами, застеленными пластиковыми скатертями, на стульях из гнутых трубок сидели жеребцы и кобылы всех трёх рас, одетые в комбинезоны, жилеты и шлемы. Все посетители активно работали ложками, поглощая горячий суп из глубоких мисок, при этом многие умудрялись ещё и негромко переговариваться, из-за чего в воздухе стоял непрекращающийся звон посуды, сопровождаемый глухим рокотом.
– …И.О.П. Твайлайт Спаркл объявила на последнем заседании большого совета Эквестрии, что план очистки Кантерлота от розового облака уже разработан и готовится к осуществлению, – доносился из динамиков радиостанции мягкий голос дикторши, крайне похожий на главу Министерства Мира в молодости. – Предвидя возможные волнения в обществе, которые может принести эта новость, мисс Спаркл пояснила, что невзирая на степень успешности операции, перенос столицы в город на вершине горы не планируется. Основной причиной этого решения является то, что инфраструктура Мейнхеттена почти восстановлена, в то время как Кантерлот, во-первых, находится в далёком от идеала состоянии, во-вторых, слишком далеко расположен от важнейших для нынешней Эквестрии производств, ну и в-третьих, не способен обеспечить своих жителей продовольствием. Однако же это совершенно не значит, что мы не собираемся восстанавливать прежнюю столицу, долгие сотни лет являвшуюся символом величия и единства нашего народа…
«Да уж… Символ», – немолодой бурый земнопони, исполняющий обязанности бармена, из-за чего ему пришлось надеть рубашку и передник, ленивыми движениями левой передней ноги протирал стойку, локтем правой передней ноги опираясь на её край.
Вообще своей работой он был доволен: тепло, сытно, не слишком пыльно, вполне безопасно. Кроме всего прочего, под копытом всегда был алкоголь, который можно было обменять очень и очень на многое… если не наглеть и не жадничать (всё же Крусейдер бдил, время от времени делая послабления своим работникам). Выпивка же, не потерявшая своих свойств даже под воздействием магической радиации, в отличие от того же золота, совершенно не потеряла в цене, так как её запасы пополнять было особенно неоткуда.
«Гнать всякую бурду запрещено, а вина и прочие горячительные утекают, будто вода. Интересно, наше начальство хочет ввести запрет на алкоголь или же монополизировать производство?» – покрутив эту мысль в голове, жеребец её откинул и вернулся к прослушиванию новостей.
– …Эпплджек пообещала, что каждый переселенец с территорий Республики Земнопони получит достойный приём: прямо сейчас идёт восстановление малых городов в окрестностях Мейнхеттена, куда стягиваются беженцы из иных районов Эквестрии. Напоминаю нашим радиослушателям о том, что пусть благодаря действиям глав правительства проблема заражения радиацией была решена, но оголодавшие за долгую зиму звери остаются всё столь же опасными, а теперь ещё и агрессивными. Если вы – пони, который ищет безопасное место, стабильность и защиту, я рекомендую вам…
– Переключи на «Смех»! – донёсся голос какого-то жеребца из зала. – Я и без того чувствую себя так, будто вспахал десяток полей. Не хочу слушать эту унылую болтовню ещё и во время обеда!
В поддержку крикуна зазвучал хор голосов… которому противоречил второй хор. Слово за слово в помещении начался спор, стремительно переходящий в скандал.
Ду-у-у-у-у!!!
Оглушительный гудок заставил всех замолчать, прижать уши к головам и вжать головы в плечи.
– Кому не нравится работающее радио – высказывайте свои претензии мистеру Крусейдеру, а лучше сразу Твайлайт Спаркл, – в повисшей тишине заявил бармен.
Отвлекать исполняющую обязанности принцессы никто не захотел, да и управляющего ЭСС никто привлекать не собирался. В результате этого инцидента доедали свои порции пони, сидя молча, изредка перебрасываясь короткими фразами.
***
Громкий гудок разнёсся над Понивиллем, а спустя несколько секунд через распахнутые ворота внешней стены въехали пять грузовиков с огромными цистернами, на боках коих были изображены символы радиоактивной угрозы. Машины медленно направились к главной площади, время от времени издавая новые гудки, на которые из домов выглядывали гули, кутающиеся в плотные одежды.
Спустя пять минут по улочкам городка к грузовикам потянулись цепочки жеребцов и кобыл всех возрастов, которые несли с собой бутылки и канистры.
– Очередь! Занимайте очередь! – звучал голос из динамиков робопони, возглавляющего дюжину шестилапов. – Не толкайтесь: через два дня прибудет новая партия…
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
– Доброе утро, жеребчики и кобылки, с вами Диджей Пон-три… собственной неповторимой персоной, – энергичный голос звучал на фоне бодрой музыки, в которой можно было различить клавишные, духовые, струнные инструменты и барабаны. – Только на радио «Честность» вы можете услышать настоящую версию Диджея Пон-три в прямом эфире и без цензуры. «Честность» – это самое лучшее радио, и все остальные радио нам завидуют. И не смейте переключаться на другие волны… Да-да, это я к тебе обращаюсь. Не порти мне рейтинги!
После новой паузы, заполненной звоном гонга, голос ведущего утренней передачи стал куда более серьёзным и заметно более тихим:
– Сегодня я хочу с вами поговорить о болезненной теме, с напоминаниями о которой мы сталкиваемся каждый день: поговорим о войне. Да: каждый из нас потерял кого-то дорогого для себя и это нельзя забыть, но я хочу напомнить о тех, для кого это время было особенно тяжёлым… кого оно изменило до неузнаваемости, превращаясь в кошмар наяву. Итак, жеребчики и кобылки, начинаем…
Новая звуковая заставка была похожа на шум перематываемой назад плёнки.
– Все мы знаем такую пони, как Пинки Пай: глава Министерства Морали была у всех на слуху, являлась крайне неординарной личностью, кого-то пугала, а её политика в последние годы вызывала общественное осуждение. Однако же именно благодаря её действиям ЭСС вообще смогла начать своё функционирование, что нельзя не занести этой пони в заслуги. Кроме того, может быть, не все об этом помнят, но Пинки Пай была хранительницей Элемента Смеха в те годы, когда кошмары войны ещё не обрушились на нашу страну. Мы с ней были знакомы, пусть и не слишком близко, но я могу с уверенностью сказать, что более доброй, энергичной и готовой прийти на выручку любому пони кобылки было невозможно найти. Пожалуй, лучше всего главу Министерства Морали тех лет описывает песня группы «Небесный дозор», написанная как раз в честь сегодняшнего дня и звучащая на нашем радио впервые. Держите ушки на макушке, так как мы начинаем.
Зазвучали струны гитары, на заднем фоне добавились клавишные и ударные инструменты, а потом полились слова…
Пинки Пай была из тех, кто просто любит жизнь,
Любит праздники и громкий смех, вечеринки для души.
Она появлялась, где кто-то плачет,
Носила с собой цветастый колпак…
И прогоняла неудачу,
Даря свой свет просто так!
Вечеринки в поздний час, порой сбиваясь с ног,
Она устраивала для друзей, прошедших множество дорог.
Являлась туда, где пони плачет,
Дарила улыбку тем, кто одинок…
Прочь прогоняла неудачи,
За что же мир был жесток!..
С той поры прошли года, утих задорный смех,
Но запомним на века пони тысячи потех.
Она исчезла, и мы не знаем, куда теперь летит её шар…
Мой старый друг однажды сказал:
– В сердце горит её жар!
Ты летящий вдаль, вдаль ангел.
Ты летящий вдаль беспечный ангел!
Нет лучше подруги на все времена, нет больше таких среди нас.
Ты летящий вдаль… беспечный ангел.
– Это была премьера новой песни группы «Небесный дозор», посвящённая памяти тех, кого с нами сегодня нет, – короткая пауза, во время которой не звучало никакой музыки, прервалась объявлением: – Напоминаю вам, жеребцы и кобылки, сегодня в четыре часа дня на Аллее памяти Мэйнхеттена будет открыт памятник жертвам минувшей войны. Ведь как гласит древняя мудрость: «Тот, кто не учится на ошибках прошлого, вынужден повторять их в будущем». Ну а сейчас, дабы немного развеять тоскливую атмосферу, мы с вами прослушаем довоенный хит…
***
Вчера Рарити вернулась из не слишком удачной дипломатической поездки в Осколок Анклава, а уже сегодня шествовала по восстановленным улицам мегаполиса и несла в телекинетическом захвате белый бумажный цветок. В небе светило яркое солнце, лучи коего отражались в тысячах окон, отбрасывающих на стены и дороги отблески, а по ушам бил цокот сотен тысяч копыт тех, кто шёл отдать последние почести пони, отдавшим свои жизни за то, чтобы этот день наступил.
Рядом с белой единорожкой, одетой в строгий пиджак с длинными рукавами и юбку, скрывающую задние ноги до середины голеней, спокойно и уверенно шагала Эпплджек, красующаяся новеньким военным мундиром, уверенно перебирающая тремя ногами, четвёртым копытцем держа свой цветок. Вместе с ними были и Твайлайт, и Рейнбоу Дэш, и Флаттершай, и многие другие… Впрочем, те же Скуталу и Свити Белль предпочли затеряться в толпе, чтобы не ловить на себе многочисленные взгляды (не в этот день).
Возможно, это было следствием усталости, а может быть, глава Министерства Стиля просто «перегорела», но идя по широкой дороге она думала о чём угодно, но не о памятнике и речи, которую предстояло произнести. В голову постоянно лезли мысли о миссии в Осколке Анклава, которая увенчалась частичным успехом, так как удалось вывести почти всех пони из стойл, и только двадцатая часть в итоге решила остаться с пегасами.
Рарити понимала, что слишком грубо повела себя на первых переговорах, что задало тон всем остальным встречам, но после столь «тёплой» встречи поступить как-то по-другому она не могла. Если бы единорожка сделала вид, что воспринимает демонстрацию силы и откровенные угрозы как должное, то генерал отщепенцев обязательно воспользовалась бы этим, а то и приняла бы покладистость за слабость.
«Зато теперь меня считают едва ли не истеричкой», – хмыкнула про себя министерская кобыла.
На самом деле вид армии боевых роботов не столько испугал, сколько разозлил хранительницу Элемента Щедрости: у ЭСС, конечно же, были шестилапы, которых тоже можно было назвать военными машинами, но в отличии от того, наличием чего бравировал Анклав, это были платформы двойного назначения, способные выполнять мирные задачи. Пегасы же в то время, когда все возможные ресурсы следовало бросить на восстановление инфраструктуры, обеспечение пони товарами первой необходимости, словно бы до сих пор оставались на войне. Впрочем, справедливости ради следовало вспомнить, что шпионы Визалис недавно сообщили о переговорах между Республикой Земнопони и грифонами, пока что небольшими группами перебирающимися на опустевшие территории Эквестрии.
«Ещё одна головная боль. Пока что места достаточно, но когда мы начнём расширяться, чтобы вернуть прежние границы, то можем наткнуться на полноценные укреплённые поселения этих беспринципных наёмников. А ведь немало одиночек и малых общин пони всё ещё обитают на ничейных землях. Что их ждёт при встрече с грифонами? Недаром Крусейдер решил усилить охрану башен ПОП, ради чего отправил колёсную технику и дроидов к объектам…» – белое полотно, показавшееся впереди от процессии, заставило Рарити оборвать течение своих мыслей в данном направлении.
Перед занавесом на небольшом возвышении из строительного «конструктора» стояли Шайнинг Армор, Ми Аморе дэ Каденс и некоторые другие пони, среди коих можно было увидеть пожилого единорога, стоящего столь неподвижно, будто он и сам был статуей. Глава Министерства Стиля, из-за правой ноги успевшая несколько вымотаться за время пути, присмотрелась к морщинистой морде внимательнее…
«Да он спит!» – промелькнула в голове белой кобылки возмущённая мысль.
…
Церемония прощания была простой: высокопоставленные пони произнесли короткие речи, союзники из Кристальной Империи объявили о дружеских намерениях и готовности оказать посильную помощь, а затем жеребцы и кобылы из толпы, вытянувшись в длинную очередь, стали подходить к белому каменному постаменту, похожему на огромный бочонок для игры в лото, на боках которого виднелись имена погибших, написанные очень мелким шрифтом.
На вершине «бочонка», будто бы прикрывая друг другу спины, кругом стояли пони в военной форме, полицейских мундирах, деловых костюмах, платьях, рабочих робах и даже спортивной форме. Фигурки были изображены так, чтобы нельзя было точно сказать, с кого изначально были взяты их образы. Однако же если присмотреться, то в одной, то в другой мордочке узнавались жеребцы и кобылки, которые нередко находились перед глазами рядовых граждан. Вопросы могло вызвать отсутствие среди статуй героев аликорнов, но…
«Принцесса Луна уже вернулась к нам, а принцесса Селестия только готовится вновь обрести тело», – мысленно констатировала Рарити, молча радуясь, что пока что никому не пришло в голову задавать неудобные вопросы.
Лишь к вечеру, когда солнце скрылось за вершинами многоэтажек, Аллея Памяти почти опустела. Лишь пять подруг, Шайнинг Армор, Каденс, ужавшийся до совсем маленького размера Спайк (крайне напоминающий себя же, но подростка), да окружающая глав возрождающегося государства охрана оставались перед памятником.
– Иногда мне кажется, что всё это – лишь затянувшийся сон, и стоит открыть глаза, как я окажусь в библиотеке «Золотой Дуб», а за окном будет разгораться новый рассвет, – нарушила установившуюся было тишину сиреневая единорожка, стоящая рядом с братом и бывшей няней.
– Скорее уж полдень, – хмыкнул миниатюрный дракон, правой передней лапой почёсывая затылок. – С твоей любовью читать ночами ты раньше не просыпалась.
– Да уж, сахарок, – качнула головой бывшая фермерша, взгляд зелёных глаз которой прикипел к одной из строчек на постаменте, выше и ниже которой находились до глухой боли в сердце знакомые ей имена. – Я бы назвала тебя соней, если бы ты спала не по пять-шесть часов.
– Скорее уж бэтпони, – вставила свою фразу Рейнбоу, затем подмигнула подруге и добавила: – Перепончатые крылья тебе очень даже пойдут. Да, Флатти?
– Твайлайт – летучая мышь, – задумчиво произнесла розовая аликорница, затем хихикнула и ткнула мужа крылом. – Я хочу это увидеть!
– И вовсе я не засиживалась с книгами… так долго, – надулась ИО принцессы, вызвав волну смеха у окружающих.
– Пора возвращаться в Цитадель, – после паузы, необходимой чтобы все успокоились, напомнила всем Эпплджек. – Завтра опять впрягаться в работу. Рарити?..
– А? – моргнув, глава Министерства Стиля обернулась к друзьям. – Идите, я вас скоро догоню.
– Не задерживайся слишком долго, подруга, а то я лично приду тебя искать, – пригрозила Дэш, прежде чем вместе со всеми остальными направиться к транспорту, который должен был отвезти их в небоскрёб.
Несколько долгих секунд белая единорожка, оставшаяся перед памятником одна, в сгущающихся сумерках всматривалась в мордочку одной из пони, которая будто бы готовилась спрыгнуть вниз. А затем волшебница заговорила тихо, с грустью и благодарностью в голосе.
– Спасибо тебе, Пинки Пай. Без тебя… мы бы пропали.
«Мы же друзья, глупенькая Рарити», – словно наяву услышала министерская кобыла звонкий голос из прошлого, когда самой большой напастью казалось нашествие параспрайтов, а злодейкой могла считаться фокусница, из-за хвастовства которой двое глупых жеребят привели из леса Малую Урсу…
Неожиданный порыв ветра заставил пряди гривы, уложенной в несложную строгую причёску, растрепаться, но белая единорожка лишь улыбнулась этому, осторожно вытерла с мордочки одинокую слезинку, развернулась и зашагала к дожидающемуся её вертибаку…
У одной из статуй, грива которой завивалась непослушными спиральками, а на губах играла озорная улыбка, на долю секунды будто сверкнула искорка в правом глазу, словно она подмигнула уходящей пони. Впрочем, это могло быть просто игрой света и тени, которые часто создают эффекты для тех, кто сами готовы обмануться.
***
Над Эквестрией воцарилась ночь, а Мейнхеттен погрузился в неспешную суету: в то время как представители понижизни в большинстве своём разместились в собственных кроватках, мои шестилапы и другие роботы продолжили свою монотонную работу. Пусть внешне город и кажется более или менее восстановленным, но до идеала ему ещё далеко, а это значит, что работы для грузчиков, механиков и прочих специалистов будет хватать всегда.
Звонко цокая металлическими копытами по дороге, ведущей к недавно поставленному памятнику, скрытый под чёрным бархатным чехлом понибот, находящийся под моим прямым управлением, напоминал запоздалого путника…
Что я делаю? Совершаю иррациональный, бессмысленный и совершенно неэффективный поступок: направляюсь к памятнику, дабы почтить память той, кого никогда не знал ни в этой, ни в прежней жизни. А ведь если учитывать, что двое полицейских ботов, восстановленных инженерами ЭСС, несут почётный караул у цели путешествия робопони, то выходит… что я напрасно трачу ресурс.
«Нелогичное действие, противоречащее машинной логике», – отметил один из потоков вычислений центрального процессора «Крестоносца», после чего предложил провести самодиагностику.
Закольцевав запись полицейских ботов, чтобы никто (в том числе и Селестия) не увидел происходящего здесь, останавливаю свою платформу-инфильтратор неподалёку от возвышающейся сцены. Уже завтра её разберут и отправят на склад инвентаря, чтобы использовать снова когда-нибудь в будущем. Хотя… зачем же ждать?
Мысленная команда – и одна из бригад шестилапов-строителей меняет свой маршрут, направляясь на Аллею Памяти, чтобы выполнить волю управляющего ИИ. Оставайся я человеком, то наверное, сошёл бы с ума от чувства всеведения, многозадачности, присутствия в тысячах мест одновременно…
«С другой стороны, если сравнивать моё нынешнее мышление и среднестатистического человека, то я уже безумен», – промелькнула ироничная мысль, тут же проанализированная, заархивированная и отправленная в ту часть баз данных, которую можно считать «мусорной» памятью.
– Приветствую, мисс Пинки Пай, – прозвучал в тишине ночи мой синтезированный голос. – Должно быть, если бы кто-нибудь находился рядом, он стал бы свидетелем крайне сюрреалистичной картины… и мне пришлось бы принимать меры, чтобы он не начал поднимать панику. Только вот я здесь не ради того, чтобы предаваться бесполезным размышлениям на тему «что было бы, если…» а для подведения некоторых итогов.
Отдаю приказ и понибот делает несколько шагов к памятнику, после чего снова замирает неподвижно.
– Во-первых, мисс Пинки Пай, ваши подруги были спасены, – прозвучали равнодушные механические слова. – Не во всех случаях это являлось моей заслугой, но минимум в трёх из пяти ситуаций я активно прикладывал свои манипуляторы. Во-вторых, Мэйнхеттен, Понивилль и несколько других поселений вновь заселены, восстановлены производства, добыча ресурсов, обеспечение граждан продуктами питания. В-третьих, возвращены принцессы, доведены до ума некоторые проекты, способные помочь как в военное время, так и в мирной жизни. В-четвёртых, в одном из убежищ живёт пони, которую с некоторой натяжкой можно назвать вашей дочерью… Хм. Какой-то уж больно короткий список получился. Возможно, следовало расписать пункты более подробно? К примеру: «Два часа тридцать минут назад в здании номер три на улице Клевера, на пятом этаже, в квартире номер девятнадцать был отремонтирован сливной бачок, что повысило эффективность труда трёх представителей понижизни на четыре целых и семьдесят пять сотых процента». Тоже плохо?
«Слишком… роботизированно», – отвечаю сам себе, привычно просмотрев запись своих действий.
– Что же, пусть остаётся первый вариант, – приказав платформе качнуть головой, динамиком изображаю смешок. – Как говорится: краткость – сестра таланта.
