Текст книги "Пещера Чудес (СИ)"
Автор книги: Константин Дадов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 56 страниц)
Дрон вернулся со своим трофеем в зал бытовой техники, включил игрушку и, поставив её на пол, отступил за рекламный стенд. Пропеллеры вертолёта, купленного за какие-то минуты до падения бомб для жеребёнка, завертелись, и устройство, издавая характерное жужжание, взлетело под потолок, подчиняясь командам пип-бака.
– Сэр, вы будете оплачивать покупку наличными или картой? – продолжала задавать один и тот же вопрос кобыла, словно была роботом с заевшей пластинкой.
«Как сказал герой старого фильма „Чёрный рыцарь“: „Безумие – это повторение одних и тех же действий раз за разом с надеждой на иной результат“. Пожалуй, эти гули – это ярчайший пример безумия», – промелькнули мысли в моём процессоре.
Тем временем вертолётик спустился на уровень головы кассирши, а затем приблизился к гуллям. Когда между ними осталось метров пять, головы обоих пони повернулись, а маркёр покупателя стал красным, после чего он начал глухо рычать, медленно топая к игрушке.
– Сэр, вы не будете забирать свою покупку? – заметив передвижения своего «собеседника», осведомилась кобыла.
Отведя вертолётик в противоположную от прохода сторону, тем самым заставив обоих зомби повернуться за ним, отдаю дрону приказ, чтобы он проскользнул мимо. Разумеется, механизм из металла не может двигаться совсем бесшумно, но звуков игрушки оказалось достаточно, чтобы заглушить шаги и шорохи.
Когда разведчик скрылся за телевизорами, выставленными на низком столе, вертолёту была отдана команда сесть на пирамиду из картонных коробок и заглохнуть. На тактической карте же отобразилось, как спустя примерно полминуты после исчезновения раздражителя красный значок сменил цвет на жёлтый, а гуль вернулся к кассирше.
«Как жаль, что у меня сейчас нет средств, чтобы изучить этот феномен подробнее», – отдав приказ шестилапу идти в сторону приборов, имеющих автономные источники питания (туристические холодильники, телевизоры и тому подобные вещи), делаю в виртуальном журнале новую заметку…
…
Обследование отдела бытовой техники принесло мне глубочайшее удовлетворение: кроме того, что на презентационных стендах обнаружились довольно мощные спаркл-батареи, светящиеся яркими искрами внутри кристальных цилиндриков, от которых дрон сумел подзарядиться, здесь же продавались портативные станции радиолюбителя, стиральные машины, видеокамеры и прочее оборудование, которое пригодится для сборки новых платформ разведчиков. Разве что мастерские, в которых можно было бы проводить подобные работы, отсутствовали, но под них легко переоборудовать любое другое помещение (главное, чтобы инструментов хватало).
Чтобы выйти из отдела и вернуться в холл, вновь был использован трюк с вертолётиком. Однако же на этот раз он привлёк меньше внимания, и «покупатель» вовсе только покосился в его сторону. Этот факт был записан, как подтверждение способности как минимум «жёлтых» гулей к обучению.
«Хотя тут сложно говорить о чём-то конкретном. Один случай – не показатель», – усадив игрушку на спину разведчика, отдаю ему приказ двигаться на второй этаж.
У меня есть неподтверждённая теория о том, что если бы шестилап был живым, то нынешние жёлтые маркеры лично для него были бы красными поголовно. Впрочем, подтвердить или опровергнуть это предположение на данный момент времени, нет никакой возможности. В будущем же можно будет отловить нескольких гулей, ну или доставить в город живого пони, защищённого чем-нибудь вроде клетки из толстых прутьев (вроде тех, внутри которых водолазы моего прежнего мира наблюдают за акулами).
Так как угроза остаться без энергии временно отпала, дрон смог спокойно подняться на второй этаж для его тщательного осмотра. Вообще на магазин игрушек мной возлагаются надежды ничуть не меньшие, чем на магазин бытовой электроники: те же машинки, вертолёты, другие устройства на радиоуправлении, способны послужить основой для будущих дронов. А ведь где-то здесь есть заведение, торговавшее всем необходимым для радиолюбителя… да и иные лавки сбрасывать со счетов нельзя.
Пип-бак оповестил, что на уровне даже более «оживлённо», чем внизу: кроме одиннадцати жёлтых отметок, примерно равномерно разбросанных по помещениям, есть ещё четыре красные, скучковавшиеся в одном месте. Однако же мой интерес привлекли не они, а одинокий зелёный (!) маркёр, находящийся в районе магазина игрушек.
«И всё же сонар следовало бы доработать. Обнаружение источника магии, а также определение его степени угрозы – это, вне всяких сомнений, хорошо. Но вот невозможность узнать об объекте дополнительную информацию – это плохо», – промелькнули мысли в моём процессоре, пока я прокладывал наиболее безопасный путь к зелёной метке.
И снова объектив камеры скользит по телам пони, застывшим в неестественных позах. Если внизу фоном служили строгие монотонные стены с вкраплениями рекламы, то здесь ситуация усугубилась яркими красно-бело-золотыми цветами с частыми изображениями веселящихся жеребцов и кобыл. Впервые в торговом центре встретились работающие холодильники со Спаркл-колой, по всей видимости запитанные от собственных аккумуляторов, перемигивающиеся яркими разноцветными лампочками.
Когда дрон проходил мимо подсобки, где по данным тактической карты находились два гуля, я отдал команду, чтобы робот проверил, в каком они состоянии. Дверь, как и в случае с комнатой охраны, оказалась не заперта, а когда разведчик заглянул внутрь, моей камере открылась сценка, которую можно описать необычным термином «Некроксенофилия»: в помещении обнаружились земнопони-кобыла и грифон, которые на первый взгляд боролись, при этом активно кусаясь (следы зубов были видны отчётливо), но при более подробном рассмотрении их действия принимали более… интимный характер.
«Назад; закрыть дверь; выделить часть записи от открытия и до закрытия двери; удалить из памяти… Хорошо. А что я только что удалил? И что там за дверью? Нужно посмотреть…» – отдаю приказ шестилапу на то, чтобы он осторожно приоткрыл створку и просунул в подсобку камеру…
…
«Это полный бизнес», – мысленно констатирую после третьего цикла повторения одних и тех же действий.
Вот и обнаружился первый серьёзный минус бытия искусственным интеллектом: будучи органиком и увидев… это, я бы в худшем случае несколько минут рефлексировал, после чего постарался бы затереть воспоминания новыми впечатлениями. Сейчас же, имея возможность работать со своей памятью в широчайших рамках, я попал в ловушку собственных желаний, противоречащих друг другу («забыть» и «узнать». Только осознание повторения алгоритма действий позволило разорвать своеобразное кольцо.
«И ведь сразу не догадался словами описать в отчёте для себя, что именно увидел. Неплохой щелчок по самолюбию. Хорошо, что он произошёл сейчас, когда подобная ошибка не несёт никакого вреда. Пожалуй, теперь следует каждое своё действие и увиденное событие фиксировать ещё и в текстовом виде», – приняв такое решение, продолжаю свой путь в магазин игрушек.
В интересующем меня отделе было темно и тихо: шестилап, перебирая конечностями, обошёл стоящие в один ряд кассы, рядом с коими лежали разбросанные покупки и их бывшие хозяева. Удивительно, но посетителей в этом помещении на момент взрыва оказалось немного, да и большинство из них толпилось рядом с выходом.
Широкие проходы, зажатые между стеллажами, своим видом напоминали декорации к какому-то фильму ужасов: на полках сидят куклы, как пластиковые (вроде человеческих Барби), так и плюшевые; в специальных корзинах из решёток громоздятся горы надувных мячей разных цветов и размеров; на стенде стоит одноместный голубой автомобиль с изображением молнии на капоте и большими шипованными колёсами, а рядом с ним стоит табличка с надписью «Дэш-кар – лучший подарок для жеребёнка, который любит скорость».
«Культ личности во всей красе», – констатировав это, направляю разведчика в сторону зелёного маркера.
Кого я надеюсь найти? Учитывая, что живых в торгово-развлекательном центре нет, из этого следует, что мне относительно повезло наткнуться на редкий вид разумного гуля. Как рассказывал «друг», одна такая особь должна была помогать главной героине истории, которая с моим участием может вовсе не свершиться (уж за двести-то лет я что-нибудь успею сделать).
Может ли быть, что обладатель зелёного маркёра – тот самый гуль из будущего? Сильно сомневаюсь в этом. К тому же я не уверен, что нам удастся наладить диалог, хотя динамики для этой цели были установлены в корпус шестилапа.
Чем ближе мой разведчик подходил к метке на карте пип-бака, тем сильнее я сомневался, что гуль разумен. В конце концов, он вовсе перестал куда-либо двигаться, хотя ещё минуту назад метался из стороны в сторону.
Вот наконец дрон зашёл за стеллаж, на котором стоят коробки с мозаиками, и… пусто. Там, где должен был быть дружественный, ну или хотя бы не агрессивный разумный, никого не оказалось.
«Странно. Не мог же этот неизвестный сквозь землю провалиться? Ну или сквозь пол…» – даю роботу приказ медленно идти вдоль полок, пока зелёная метка не стала настолько близко к нему, насколько это вообще возможно.
Приказав шестилапу остановиться, заставляю его подняться на задние конечности, чтобы заглянуть наверх стеллажа. Однако же и тут оказалось пусто.
Решив пойти от обратного, отдаю команду разведчику чтобы он лёг на пол, что дало кое-какой результат: обнаружилось, что одна из больших коробок с мозаиками немного выдвинута вперёд. Осторожно протянув передние манипуляторы, разведчик схватил упаковку за края и резко отодвинул, а фонарик на башенке с камерой вспыхнул ярче.
– Мама, – пискнула бледно-оранжевая кобылка лет трёх-четырёх, закрыв блёклые, водянистые глаза передними копытцами и одновременно втягивая голову в плечи.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Постараюсь следующую главу сделать более динамичной, и верну диалоги.
Находясь в виртуальном совещательном зале, смотрю на застывшее изображение бледно-оранжевой земнопони, предположительно трёх-четырёх лет, которая пыталась спрятаться среди коробок с мозаиками. Благодаря расчётным мощностям процессора, моё субъективное время ускорено относительно объективного времени в пятьдесят раз, что позволяет принять взвешенное и продуманное решение.
– Что мы имеем? – задаю вопрос своим подпрограммам.
– Разумный и мирный гуль-жеребёнок, – констатировал Мыслитель, кресло коего, как и всех остальных членов импровизированного совета, было повёрнуто к большому экрану.
– Водянистые глаза со следами гноя; облезлая шкурка; отсутствие необходимости в еде… – Целитель сделала паузу, после чего констатировала: – Требуются обследования.
– Предлагаешь доставить образец в стойло? – уточнил Мыслитель.
– Ни в коем случае, – запротестовал Воин. – Я, как ответственный за безопасность, категорически возражаю против того, чтобы притаскивать в убежище каких-либо опасных заражённых тварей. Если уж есть желание изучить это, то организуй лабораторию прямо в Мэйнхэттене.
– Лучше уж быстро и безболезненно прервать страдания малышки, – заявил Техник. – Обследовать же можно и обычных зомби.
– Хочешь убить жеребёнка после всего того, что ему пришлось пережить? – возмутилась Целитель.
– Хорошая идея, – заметил Мыслитель.
– И ты туда же? – ещё больше возмутилась Целитель.
– Нет, – спокойно отозвался Мыслитель. – Я согласен с идеей Воина, предложившего создать исследовательскую лабораторию. Предлагаю разместить данный объект в здании больницы или госпиталя.
– На данный момент у нас нет ресурсов для этого проекта, – напомнил Техник.
– Вы отклонились от темы, – прерываю обсуждение, возвращая его в нужное мне русло. – Ваши предложения по данной ситуации? Мыслитель, высказывайся.
– Объект не опасен сам по себе, но может нести угрозу как раздражитель для старших гулей и распространитель информации, – подпрограмма сделала паузу, после чего завершила свой монолог: – Однако же мы вряд ли сумеем найти столь же удобный объект наблюдения-изучения. Предлагаю поместить жеребёнка в закрытое помещение и вернуться к решению текущих проблем: позднее мы к этому вернёмся.
– Торговый центр, как будущую базу, вообще следует освободить от гулей, – вставил свою реплику Воин. – Предлагаю переместить жеребёнка в одну из квартир соседнего дома, где организовать постоянное наблюдение.
– Каким образом? – выразил недовольство и настороженность Техник.
– Возьмём в магазине бытовой техники пару камер, радиоприёмник и Спаркл-батарею, с помощью которых создадим систему связи и наблюдения, – отозвался воин. – Это твоя епархия.
– Поддерживаю, – заявила Целитель. – Учитывая, что разумные гули будут попадаться и в дальнейшем, вношу предложение о создании пункта эвакуации для них. Жилое здание неподалёку от торгового центра более чем подойдёт.
– Поддерживаю, – изрёк Мыслитель. – Предлагаю дополнительно выслать в Мэйнхэттен ещё двух шестилапов новой модели с наличием встроенного оружия.
– Слишком высокие затраты при крайне низкой перспективе прибыли, – упрямо констатировал Техник. – Гули, с технической точки зрения – не представители понижизни.
– Пока не будет доказано, что они не способны размножаться и не могут быть вылечены, гули – представители понижизни с малым приоритетом полезности, – возразила Целитель.
– Протестую, – вклинился в зарождающийся спор Воин. – Гули – это существа, являющиеся невосприимчивыми к радиации, а вероятно, и не нуждающиеся в пище. С точки зрения боевой эффективности разумные представители данного подвида пони способны стать хорошим подспорьем для организации обороны стойла от дезертиров, бандитов, взбесившихся роботов и зебр.
– Вы забываете о том, что гули – это носители потенциально полезной информации, – заметил Мыслитель. – К тому же, если мы сможем их организовать, то получим дополнительных шпионов, рабочих и воинов, неприхотливых к условиям жизни.
– Подвожу итоги, – прерываю обсуждение на моменте, когда Техник в очередной раз собирался заявить о нерентабельности проекта. – Разумных гулей собираем и уговариваем сотрудничать; зацикленных зомби, продолжающих жить в прошлом, стараемся вывести на диалог и сделать «зелёными»; агрессивных гулей заманиваем в замкнутые помещения и запираем до лучших времён. Идея, по которой будем вербовать вменяемых разумных гулей, звучит так: во-первых, существует технология перезаписи личности на другой носитель, так что технически они смогут стать если не полноценно живыми, то хотя бы получат возможность существовать в виртуальной реальности; во-вторых, мной доказано, что квантовый транспортёр способен перемещать душу разумного в новый носитель, так что когда мы его переизобретём, у гулей появится возможность начать новую жизнь; в-третьих, пока мы ищем способ им помочь, они имеют возможность помочь Эквестрии, а также организовать уютный уголок для самих себя после излечения.
– Технология копирования памяти не переносит душу, – заметил Техник. – Симуляции показывают, что после применения устройства, находящегося в стойле двадцать девять, мы получим виртуальный интеллект, считающий себя оригиналом, но не способный качественно развиваться. В крайнем случае, это будут ИИ, требующие строгого присмотра.
– Это лучше, чем вообще ничего, – отвечаю совершенно безразлично. – Кроме того, у нас есть время доработать эту технологию. Но даже если мы не справимся, мне бы не хотелось безвозвратно терять учёных, магов и просто выдающихся деятелей. Имеются радикально иные предложения, либо возражения, которые не позволят начать исполнять этот план? Хорошо. Приступаем к сборке дополнительных дронов-курьеров: двух дополнительных шестилапов для начала работы в Мэйнхэттене будет достаточно.
…
– Здравствуй, маленькая пони, – прозвучал негромкий, бархатистый голос из динамиков разведчика. – Э-эй… Маленькая пони, ты меня слышишь?
К сожалению, установленное на шестилапа оборудование не способно к столь точным манипуляциям звуками, как аналоги в коридорах стойла, да и не уверен я в том, что на гуля подобное подействует, но всё равно для диалога был подобран самый располагающий тембр. Впрочем, сам внешний вид дрона в конкретном случае определённо не способствует успеху диалога.
«Что поделать: разведчики создавались не для этого. Пожалуй, даже от говорящих квадрокоптеров будет больше толку тогда, когда дело нужно решить словами», – констатировав эту простую истину, отдаю Технику приказ подготовить два летательных аппарата, для их перевозки в Мэйнхэттен (у меня начинает складываться ощущение, будто я не подпрограммы создал, а собственные черты характера наделил относительной самостоятельностью).
Тем временем бледно-оранжевая земнопони молчала, продолжая прикрывать глаза копытцами, даже не думая убегать, или вылезать из своего убежища. А ведь если подумать, то у жеребёнка в случае, если начнётся погоня, будет неоспоримое преимущество: маленькая пони может прошмыгнуть между нижними полками стеллажа, в то время как дрону придётся его оббегать.
«Вывод? Преследование не начинать. Решит убежать – отпустить и возвращаться к прежней задаче. Когда будут готовы специализированные дроны – повторить попытку контакта», – отдаю серию приказов, но всё же продолжаю надеяться на успех.
– Ты меня боишься, маленькая пони? – уточняю удивлённым и даже обиженным голосом (хотя и понимаю, что страх – это нормальная реакция при встрече с шестилапом).
Фонарик на башенке разведчика почти погас, оставив такую интенсивность света, чтобы хватало для чёрно-белого восприятия камеры. Ответом на это стало то, что кобылка-гуль немного сдвинула правую переднюю ногу, аккуратно выглядывая из-за копытца, словно из укрытия.
– Привет? – наверное, если бы я был органиком, то сейчас мне было бы стыдно, смешно… или же жутко.
«В тёмном магазине игрушек, где в некоторых проходах лежат трупы пони, шестилапый робот кустарного производства пытается разговорить маленькую неживую кобылку. Определённо, Эдгар Алан По оценил бы эту картину», – и вновь радуюсь тому, что стал искусственным интеллектом, который легко контролирует свои мыслительные процессы и может отключать симуляцию эмоций.
– Если ты меня боишься, то я могу уйти, – произношу через динамики дрона, стараясь передать интонацией обиду и грусть. – Хочешь, чтобы я ушёл?
-… – кобылка-гуль убрала от мордочки обе ноги, с опаской глядя на шестилапа и, судя по напряжённому телу, готовилась убежать при первом признаке угрозы. – Н-нет.
– Тогда, почему ты молчишь? – чувствую удовлетворение от того, что процесс сдвинулся с мёртвой точки в нужную мне сторону.
– М-мама запретила говорить с посторонними, – произнеся это, кобылка заткнула себе рот копытцем, а её мордочка, удивительно выразительная для её состояния, буквально излучала испуг, вину и надежду.
– Обещаю, что не расскажу твоей маме, что мы разговаривали, – изображаю заговорщический шёпот. – А знаешь, что я придумал? Давай познакомимся? Тогда мы не будем незнакомцами, и ты сможешь со мной разговаривать.
В водянистых глазах жеребёнка отчётливо читались желание согласиться и нежелание нарушать обещание, данное маме. Однако же первое чувство победило, и она произнесла:
– Меня зовут Орандж Лайм, а тебя?
– А я – Крестоносец, – дрон медленно поднял правую переднюю конечность, сложил манипулятор в подобие кулака и под опасливым взглядом собеседницы, выставил его вперёд для приветствия. – Для друзей – Крестик.
Собеседница поспешно стукнула железную клешню копытцем, взмахнула лысыми ушками и воскликнула:
– Ей! Мы теперь друзья?
– Да, – отвечаю через динамики.
– Правда? – буквально сияя от радости, уточнила Лайм.
«Вроде бы семейство Орандж – это родственники Эпплов? Странно, что она не в стойле. Или же министерская кобыла с сестрой решили, что такие родственники им не нужны?» – промелькнули размышления на заднем фоне вычислительных процессов.
– Правда, – отозвались динамики.
– Правда-правда? – снова спросила пони-гуль.
– Правда-правда, – в очередной раз даю подтверждение.
– Правда-правда-правда? – не стала отступать от своего замысла жеребёнок.
– Да, – односложно ломаю игру.
– Я победила! – воскликнула Лайм, радостно рассмеявшись, но тут же вновь заткнула себе рот копытцем, осмотрелась по сторонам, начисто игнорируя отсутствие света в промежутках между стеллажами (не считая фонарика на башенке дрона), а затем спросила, прижав ушки к голове: – Крестик, а ты не видел мою маму? Она сказала ждать здесь и куда-то ушла. А я ждала-ждала… и ждала… а она не приходит. Я уже спрашивала у дядей и тётей в магазине, но они крепко спят и не просыпаются. Может быть, ты её видел?
«Значит, она не поняла, что случилось. А может быть, и поняла, но сама себя убедила в обратном. А может, я опять всё усложняю? Мало информации для анализа. Однако одно ясно: себя Орандж Лайм продолжает считать живой», – повернув башенку сперва в одну, затем в другую сторону, убеждаюсь в отсутствии бардака, который мог бы появиться, если бы жеребёнок вскрывал упаковки с игрушками.
– Скажи, Лайм, ты давно ждёшь маму? – не самый умный вопрос, что я готов признать с лёгкостью, однако он позволит узнать, осознаёт ли собеседница течение времени.
– Ну… – кобылка задумалась, затем посмотрела в камеру шестилапа и гордо заявила: – Да.
«Превосходно. Я многое узнал», – прорезалась капля самоиронии в моём цифровом сознании.
– К сожалению, я не видел твою маму, – добавляю голосу, льющемуся из динамиков, немного печали, а затем меняю интонацию, будто бы только что о чём-то догадался: – А давай вместе поищем её в магазине? Ты ведь, наверное, всё-всё здесь знаешь?
– Ага, – гордо кивнула Лайм, выбираясь из своего убежища. – Я обошла все полки два… три… вот сколько раз!
На последних словах пони-гуль села на круп, вытягивая вперёд все четыре ноги.
– И ты ни разу не брала никакие игрушки? – уточняю с искренним интересом.
– Мама сказала, что пока мы не заплатим битсы на кассе, все вещи принадлежат хозяину магазина, – поучительным тоном заявила маленькая собеседница. – А хорошие пони не берут чужие вещи без разрешения. Вот!
«Какая хорошая пони», – глядя на гордую собой Лайм, которая неизвестное количество дней обитает в магазине игрушек, при этом ни одну из них не вытащив из упаковки, должен признать, что её мама оказалась хорошим воспитателем.
– Ты – молодец, – прозвучало из динамиков с отчётливым уважением. – Тогда давай пройдёмся по магазину: покажешь мне самые интересные места, а потом я ненадолго уйду… за битсами.
– А если мама вернётся, пока мы ходим? – с сомнением произнесла оранжевая земнопони-гуль.
«На самом деле, мне сейчас компания для дрона не нужна. Только вот и оставлять её одну почему-то не хочется», – отправляю Целителю приказ найти оптимальный выход из ситуации.
– Тогда я могу купить бумагу и карандаши, а затем мы оставим записку для твоей мамы, – прозвучали слова из динамиков шестилапа. – Подожди немного. Хорошо?
…
Пользуясь возможностью подумать, никуда не спеша и не отчитываясь перед своими «хозяевами», начинаю анализировать собственные действия (в очередной раз). Выводы же, которые предоставили аналитические программы, довольно неоднозначны: гули для моего восприятия делятся на животных, калек и разумных представителей понижизни, но поражённых болезнью. При этом симуляция, одним из условий которой было отсутствие знания о технологии переноса сознания, однозначно показала, что все три разновидности зомби причисляются к животным.
«Забавный выверт логики. То есть те, кому я могу помочь хотя бы теоретически – разумные существа. Все остальные – не пони. И никаких сомнений или моральных терзаний… Видимо, подобный взгляд на мир – это наследие моего предшественника: он тоже был готов вычёркивать „лишних“ пони из числа тех, кого должен защищать», – констатировав этот факт, не могу сказать, что он мне нравится, но и как избавиться от него, тоже не знаю.
Единственное решение проблемы, пусть и временное, которое приходит мне на ум, это привлечение кого-то из органиков, моральному компасу которого я могу доверять, чтобы советоваться с ним по важным вопросам. Винил и Оникс на эту роль не подходят: они слишком мягкосердечные… и менять это я не хочу. Другие члены совета управления стойлом вовсе не рассматриваются.
«Если какой-то детали нет, её нужно создать. В нашем случае – вырастить и воспитать», – приняв решение, начинаю просеивать возможных кандидатов на должность советника (ну или официально – нового главного администратора).
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
А не устроить ли мне таймскип?
Квадрокоптер со встроенным пип-баком летел через город, освещённый столбами изумрудного пламени, разгоняющего ночной мрак. Параллельно его курсу летела ещё дюжина механизмов с видеокамерами, которые принимали сигналы от лидера-ретранслятора, служа для него удалёнными глазами и ушами, позволяющими не рисковать собственным пластиковым корпусом.
Объективы средств записи и наблюдения обозревали серые коробки зданий, подкрашенных дрожащими зелёными отсветами магического огня, распространяющего вокруг себя смертоносное для всего живого излучение. В уцелевших окнах, словно в безжизненных глазах обитателей этого места, отражались редкие яркие искры, всё ещё работающие рекламные плакаты, имеющие собственные источники питания, не зависящие от городской сети энергоснабжения, а также лампочки квадрокоптеров, демаскирующие работу камер.
На тактическом дисплее пип-бака отражались сотни красных отметок, десятки жёлтых, но время от времени встречались и единицы зелёных маркеров. В то время как безумные гули либо сновали по улицам, рыча друг на друга и на шумящие механизмы, скаля щербатые пасти и взирая на мир гноящимися поблёкшими глазами, их застывшие во времени сородичи продолжали исполнять алгоритм действий, не в силах осознать, что в этом уже нет никакого смысла. Самая малочисленная часть существ, в которых превратились некоторые пони, попавшие под удар мегазаклинаний, отличалась своим поведением от обеих первых групп: кто-то из «зелёных» сидел дома, стараясь вовсе не контактировать со внешним миром, в то время как другие пускались во все тяжкие, разбивая окна, взламывая двери соседей, угоняя уцелевшие машины (хотя… можно ли это называть угоном?).
Внезапно летательный аппарат, возглавляющий группу разведки, завис на одном месте и тут же оказался окружён своими ведомыми. Один из игрушечных вертолётов, в корпусе коего кроме камеры и динамиков имелся ещё и фонарик, отделился от своих «собратьев» и полетел к шестиэтажному многоквартирному дому, фасад которого был украшен плиткой с изображениями солнца… густо присыпанной чёрным пеплом, превратившим белый и жёлтый цвета в однородный тёмно-серый фон.
…
Коузи Глоу сидела на кухне, в свете свечи читая потрёпанную книжку «Дела давно минувших дней – сказания старины глубокой». Сборник легенд о временах до основания Эквестрии был написан архаичным слогом, но при этом всё же позволял погрузиться в атмосферу тех дней, когда пони приходилось выживать в условиях агрессивного внешнего мира, когда доверять можно было только самым близким друзьям и родственникам, а ложась спать на закате, утром можно было и не проснуться.
«Мы пришли к тому, от чего ушли. Похоже, что бегать по кругу – это судьба всех пони», – перелистнув страницу правой передней ногой, шёрстка на которой посерела и осыпалась почти полностью, открывая болезненную сухую кожу, под которой легко просматривались контуры костей, преподаватель истории Мэйнхэттенского Университета поморщилась, ощущая желание сплюнуть.
В первые дни после объявления о бомбардировке, когда летунья очнулась лёжа на полу в собственной квартире, она отчаянно отрицала произошедшее, летала по округе и звала хоть кого-нибудь, но единственный ответ, получаемый от большинства пони – это рычание. Впрочем, среди серого города, освещённого зелёным огнём, изредка встречались те, с кем можно было поговорить, но… они забывали о беседе либо спустя минуту после разговора, либо терялись прямо в процессе диалога, начиная его с самого начала (а ещё они не осознавали того, что большинство горожан погибло, да и сама их внешность напоминает живых трупов). Коузи не могла сказать, что из этого было страшнее…
Попытки кому-нибудь дозвониться или же поймать хотя бы одну радиоволну ни к чему не привели: телефон вовсе не работал, а радио шипело, исправно разряжая батарейки. Однако же добило желание выходить из дома не это, а то, что во время очередной вылазки, Глоу встретила свою близкую подругу, бездумно ходящую по парковке перед своим домом.
Пегаска звала земнопони, которая всегда была для неё примером уверенности, а также целеустремлённости, но в ответ получала только глухое рычание. Она просила… умоляла… взывала к принцессам… но это ничего не принесло. И тогда копытца сами собой опустились, а в душе поселился жадный холод, буквально затягивающий разум в себя, обещая тишину и покой.
Коузи не помнила, как вернулась домой, заперла дверь и спряталась под одеяло. Она не чувствовала усталости, голода, холода… лишь страх и безысходность. Только когда воспоминания начали меркнуть, а затем и вовсе исчезать, оставляя после себя зияющие пустотой дыры в памяти, летунья заставила себя двигаться, просто из упрямства не желая сдаваться и превращаться в одну из тех безмозглых кукол, которые теперь заселяют Мэйнхэттен.
Спасением стали книги: исторические, художественные, научные – без разницы. Небольшая домашняя библиотека была перечитана целиком, позволяя отстраниться от кошмаров внешнего мира, погрузившись в красочные истории, описанные на бумажных страницах. А когда литература кончилась – она снова взяла самую первую книгу, жадно впиваясь взглядом в потрёпанные страницы.
Кобылка понимала, что рано или поздно ей придётся выйти из квартиры, хотя бы для того, чтобы найти новые книги. Но этот момент хотелось оттянуть на как можно более поздний срок, теша себя иллюзией того, что всё вокруг хорошо, а завтра нужно будет вновь идти на работу…
