Текст книги "Пещера Чудес (СИ)"
Автор книги: Константин Дадов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 56 страниц)
– Мисс, вы в порядке? – голубая единорожка в сине-бело-золотой форме и фуражке, подойдя к Твайлайт, с лёгкой улыбкой на напряжённой мордочке спросила: – Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Я… – Спаркл сглотнула, зажмурилась, глубоко вдохнула и выдохнула, а затем решительно посмотрела на полицейскую. – Мне нужно поговорить с полковником. Это важно.
Стражница порядка встретилась со взглядом министерской кобылы, словно бы пыталась увидеть в её глазах что-то особенное, а затем выражение её мордочки смягчилось и она кивнула, коротко велев:
– Идите за мной.
…
Полковник Бустер – розовый земной пони с седой гривой, грузным телосложением и техномагическим визором в виде обруча, закрывающего глаза, обитал в кузове грузовика, обустроенного под кабинет. На крыше контейнера находились антенны, стенки были усилены листами композитной брони, у входа стоял Стальной Рейнджер в броне, почему-то вызывающий в душе сиреневой единорожки ассоциацию с королевскими гвардейцами довоенного времени.
Странным было то, что когда сопровождающая Твайлайт пони сообщила, что «Вельвет» нужно поговорить с полковником, стражник дал разрешение войти менее чем через минуту. Спаркл едва успела обернуться и поблагодарить за помощь кобылку, уже уходящую обратно в лагерь.
– Я просто выполняю свою работу, мисс, – ответила голубая пони, улыбнулась и добавила: – Удачи вам.
Поднявшись по приставной металлической лесенке к двери, встроенной в заднюю стенку контейнера грузовика, сиреневая пони решительно вошла внутрь, оказавшись в приёмной, где за столом, в свете электрической лампы сидел молодой земнопони-секретарь. Жеребец был обложен планшетами, рядом с ним стоял маленький переносной терминал, в углу тихо гудел холодильник.
– Я к полковнику Бустеру, – ощутив лёгкую неуверенность, буквально на секунду поднявшую голову из глубины души, переступила передними копытцами министерская кобыла.
– А? Да-да, – закивал словно болванчик жеребец. – Вас уже ожидают. Проходите.
«Как-то это странно», – подозрительно подумала Твайлайт, но всё же зашагала мимо стола к перегородке, отделяющей два помещения друг от друга (на всякий случай она подготовила заклинания щита, телепортации и молнии).
За вторым порогом единорожку встретила квадратная комната, освещённая одинокой тусклой лампой, разделённая напополам даже на вид тяжёлым столом, по ту сторону которого сидел командующий местными вооружёнными силами. Розовый земнопони, одетый в военный мундир с бронежилетом, удобно устроился в кресле с высокой спинкой, а от обруча его визора, к ещё одному переносному терминалу, тянулся толстый кабель высокоскоростного соединения.
Кроме двух сидений для посетителей, здесь не было никаких украшений или дополнительной мебели… даже плакаты или фотографии отсутствовали. Впрочем, как поняла сиреневая единорожка, зрение здешнего обитателя всё равно не позволяло любоваться яркими красками.
– Рад видеть, что вам стало лучше, мисс Спаркл, – дождавшись, когда за хвостом кобылки закроется дверь, заявил полковник Бустер. – Полагаю, у вас много вопросов, как и у меня. Присаживайтесь: времени у нас много, а спешить, по крайней мере сейчас, некуда.
***
Группа из семи гулей, закутавшихся в свободные плащи поверх комбинезонов с многочисленными кармашками, осторожно продвигалась по сельским дорогам Эквестрии, старательно обходя банды мародёров, Стальных Рейнджеров, обычных пони, пытающихся выжить маленькими общинами. Впрочем, к последним, после продолжительного наблюдения, они могли выйти ради торговли или обмена слухами: из-за одичавших собак, различных хищников и бандитов, патроны для разнокалиберного оружия стали ценностью наравне с припасами еды. Но если первое расходовалось у всех одинаково, то второе группе беженцев было нужно только как товар.
– Ещё раз прошу прислушаться к моим словам: гули – это не чудовища, а такие же пони как вы или я, но попавшие под воздействие вредоносной магии зебриканских некромантов, использованной при создании бомб, – проникновенным, негромким голосом вещала молодая кобылка из динамиков радиоприёмника. – На первой стадии страдают волосяной и кожный покровы, мышечная, и нервная системы, теряют свои функции кровеносная и выделительная системы. Жизнедеятельность пони поддерживается за счёт собственной магии и внешнего фона, клетки организма практически перестают делиться, но при этом обретают свойство восстанавливать свою целостность за счёт высокого фона энергии, вызвавшей изначальную мутацию. На второй стадии происходит частичное угнетение отделов головного мозга, что приводит к потерям памяти, а также невозможности адекватно оценивать обстановку: многие гули, находящиеся на второй стадии болезни, вынуждены раз за разом проживать один и тот же день, с малыми изменениями, зависящими от внешних условий. Третья стадия заболевания, проявляющаяся у кого-то раньше, а у кого-то могущая вовсе не проявиться, наступает в момент отказа мыслительных центров головного мозга, в результате чего больной начинает вести себя как дикое животное, ведомое первичным инстинктом…
Сложно сказать, было ли гулям легче от того, что их считали не мёртвыми, а больными (пусть и не заразными), но вот известие о том, что болезнь может прогрессировать, почти никого из разумных представителей этого вида не оставило равнодушным. Никому из тех, кто осознавали своё положение, не хотелось однажды «застрять» в цикличном воспоминании о прошлом, пусть даже это будет момент, когда он был счастлив, а вероятность обратиться пускающим пену изо рта каннибалом вовсе приводила в ужас.
– Дабы избежать, ну или максимально отсрочить прогресс заболевания, необходимо регулярно заниматься упражнениями на мышление и память: решать задачки и примеры, рисовать по памяти, вспоминать песни, – продолжала говорить пони, голос которой был так похож на главу Министерства Мира. – Прямо сейчас наши лучшие сотрудники разрабатывают методики лечения и лекарства, которые смогут не только остановить развитие, но и обратить болезнь вспять. Мы сделаем всё, чтобы помочь пони вернуться к полноценной жизни, но без вашей помощи этого успеха придётся ждать очень долго. Если вы хотите нам помочь, то обратитесь по адресам…
И гули шли вперёд, чтобы бороться за своё будущее, помочь другим и… обрести смысл своего существования. Группа из семи беженцев, скрываясь от здоровых пони, медленно приближалась к Мэйнхеттену…
Отряд из пятнадцати пехотинцев, с которыми был экипаж лёгкого танка на энергомагическом двигателе, продвигался к Эпплузе…
Многочисленные одиночки, сбивающиеся в группы, шли к Понивиллю…
Всех их объединяло одно: надежда.
***
С металлическим лязгом десятки пар ног чеканили шаг, а закреплённые на боках земнопони орудия оглашали окрестности грохотом выстрелов. И без того слабое сопротивление, которое попытались оказать немногочисленные защитники колонны, разбилось о сталь брони Стальных Рейнджеров, с непреклонностью отлаженного механизма сжимающих кольцо окружения.
Ехавший первым внедорожник горел, а его водитель лежал отдельными кусками, разбросанными взрывом гранаты; жёлтый автобус перевернулся на бок, а затем его изрешетили крупнокалиберные пулемёты гренадеров.
Жеребцы и кобылы пытались прикрывать жеребят своими телами, кричали, взывая к милосердию, но их палачи оставались глухи к молитвам. Когда же над полем побоища установилась тишина, двое солдат в броне МВТ, поставили на колени в лужу грязи когда-то красную единорожку, рог которой был обломан у основания.
– Они говорят, что эти монстры – живые пони! – прохаживаясь перед рядами своих бойцов, вещал «паладин», голос коего звучал хрипло и надрывно. – Они говорят, что этих тварей, самим своим существованием порочащих память тех пони, которыми были при жизни, нужно лечить! Они говорят… что мы ДОЛЖНЫ проявлять к ним терпимость, понимание… доброжелательность.
Последнее слово жеребец буквально сплюнул, а когда в очередной раз проходил мимо пленницы, остановился и от души врезал ей по морде, заставляя голову мотнуться в сторону, веером разбрасывая зубы.
– Не могут быть живыми те, у кого даже сердце не бьётся; кто не чувствует ни тепла, ни холода… ни боли, ни удовольствия, – схватив единорожку за клочковатую гриву, «паладин» заставил её поднять голову, водянистыми глазами смотря на ряды тех, кто пару минут назад по своей прихоти перебили её новых друзей и знакомых. – Скажите мне, какое милосердие мы можем им оказать? Чего заслуживают те, кто хотят отобрать будущее у наших жеребят?! Ведь они… могут влачить своё существование о-очень долго.
Ответом ему было хмурое молчание.
– Катись в Тартар, трусливый… ублюдочный дезертир… – зло прошепелявила кобылка-гуль.
– Сержант, отрежьте ей её грязный язык, – пророкотал командир этого отряда. – Затем – свяжите и бросьте в огонь.
– Сэр, я понимаю необходимость очистить Эквестрию от этой погани, пока она не стала повсеместной угрозой, – заговорила кобылка, удерживающая пленницу слева. – Но зачем нам опускаться до подобной…
– Затем, чтобы те, кто сейчас наблюдают за нами знали, что так будет с каждой зебриканской тварью, – перебил её «паладин». – Они могут прятаться от нас в заражённых радиацией городах, но стоит им выйти оттуда, как тут же появимся мы. Пусть сидят в своих норах и дрожат ожидая того часа, когда наши воины, верные идеалам истинных пони, придут за ними. Исполняйте приказ!
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Примечание к части
Несмотря на все усилия фанатиков, предателей и и военных преступников, жизнь в Эквестрии и других уголках мира продолжается. Где-то в борьбе за выживание в грязь втаптываются нормы морали, а единственным законом остаётся право сильного, но в других местах ростки цивилизации проклёвываются сквозь слой пепла, покрывающий обожжённые руины старого мира.
Двери в операционную распахнулись, и в помещение вбежали красная пегаска, лазурная единорожка и чёрная рогатая пони, одетые в белые комбинезоны с шапочками, под которыми были спрятаны гривы, и масками на мордочках. Они везли каталку, на которой лежала ещё одна пони, тяжело дышащая и зажмурившая слезящиеся глаза, в то время как по её телу то и дело проходили болезненные судороги.
– Всё готово? – Лазурь, выглядящая сейчас намного увереннее и словно бы взрослее обычного, метнула взгляд на Зефир Роуз, рядом с которой находились сразу два «рободока».
– Да-да, перекладывайте её сюда… – медсестра с готовностью указала на причудливого вида стол-кресло с ремнями, окружённый капельницами и разнообразными приборами.
– Всё будет хорошо, Вини, – Оникс аккуратно убрала прядь взмокшей от пота гривы с мордочки подруги. – Мы уже на месте…
– М-м-м!.. – закусив нижнюю губу, промычала в ответ Скретч, едва удерживаясь от того, чтобы не закричать в голос.
– Сейчас-сейчас, дорогая, – Строуберри Джем, взгляд которой метался из стороны в сторону, буквально не знала, куда себя деть.
– Не толпитесь, – шикнула на кобыл доктор, при помощи телекинеза подхватывая пациентку и осторожно перемещая её на стол-кресло. – Джем – выйди в коридор и никого не пускай; Шилд – просто разговаривай с ней; Роуз… очнись и вставь в рот Винил капу, чтобы она зубы себе не раскрошила.
В считанные секунды Лазурь нашла всем помощницам работу, зафиксировала ноги диджейки на специальных полочках, закрепила на теле датчики, подключила капельницы. Взгляд белой единорожки в процессе этих действий прояснился, и она, выплюнув деревяшку, которую медсестра пыталась вставить ей в рот, произнесла:
– Никаких… обезболивающих…
– В твоём возрасте… – попыталась возразить Лазурь.
– Эта дрянь вредит жеребя-а-атам… – всхлипнула Скретч. – Я выдержу.
– Хорошо, – лазурная пони кивнула. – Крестоносец, вербально дублируй показания приборов.
– Принято, – отозвался механический голос из-под потолка, в то время как медицинские роботы встали справа и слева от кушетки. – Пульс – восемьдесят два; давление – сто сорок пять на девяносто…
– М-м-м! – зажмурив глаза и широко раздувая ноздри, Винил запрокинула голову назад.
– Дыши ровно; всё будет хорошо; ты со всем справишься… – сидя у изголовья стола-кресла, чёрная пони вооружилась губкой, начав протирать ею мордочку подруги.
Потянулись минуты, которые складывались в часы: жеребёнок, решивший появиться на свет почти на полмесяца раньше срока, неправильно развернулся, заставляя доктора прилагать все возможные и невозможные усилия. Процесс усложнялся ещё и возрастом матери, которая хоть и находилась в хорошей форме, но уже не могла похвастать былой выносливостью.
– …вижу головку… – словно сквозь туман слышала голос Лазури Винил, даже не заметившая момента, когда её зубы снова сомкнулись на сунутой в рот деревяшке. – Тужься…
– …умница; какая же ты у нас умница, – бормотала Оникс, выглядящая едва ли не более взмокшей и растрёпанной, нежели сама Скретч, что едва не заставило ту рассмеяться, но очередной спазм подавил этот порыв…
– М-м-ма-а-а… – наконец не выдержав, диджейка всё же закричала, а затем ей вторил второй, жеребячий голосок.
– Получилось, Вини, – радостно защебетала Шилд, готовая прыгать на месте, будто бы и не было последних трёх часов напряжения. – У тебя всё получилось!
– Получилось… – слабо улыбнулась белая единорожка, чувствуя, как её покидают последние силы.
– Фиксирую остановку сердца, – словно гром, прозвучал ровный голос Крестоносца, заставляя присутствующих кобыл замереть. – Приступаю к реанимационным процедурам. Запрашиваю разрешение на использование медицинской капсулы…
…
Время в виртуальном пространстве течёт гораздо медленнее, благодаря чему я могу обдумать гораздо больше вещей, нежели органик за то же количество минут. В большинстве случаев – это благо, но бывают ситуации, когда ожидание становится пыткой.
«Порой я жалею о том, что способен симулировать эмоции. Однако же не могу от этого отказаться, так как без даже этого куцего придатка своей прошлой личности окончательно превращусь в механизм, существующий ради исполнения заложенных программ», – промелькнули и исчезли в архивных записях мысли внутри моего процессора.
В виртуальном совещательном зале, стены коего состоят из экранов, транслирующих события, происходящие как внутри стойла двадцать девять, так и за его пределами, я и мои подпрограммы устроились за круглым столом. Частично мы-я находимся здесь постоянно, просто большую часть времени основное внимание переключено на один из внешних процессов, будь это исследование разумных и неразумных гулей, сбор ресурсов с города и окрестностей, тайная переброска шестилапов в другие поселения, поражённые радиацией, или же коррекция состояния спящих жеребят при помощи звуковых эффектов.
– Прогнозы? – обращаюсь к Целителю, мысленным усилием передавая пакет данных с уточнениями, интересующими меня на данный момент.
– Здоровью жеребёнка ничто не угрожает: рост, вес и реакции на раздражители вписываются в нормы по шкале Харт, установленной для доношенных младенцев, – отозвалась подпрограмма. – Для гарантии безопасности доктор Лазурь поместила кобылку в специализированный бокс, где она находится под нашим непосредственным присмотром. Состояние Винил Скретч стабилизировалось, однако же роды негативно сказались на организме в целом: реабилитация затянется минимум на неделю, после чего подопечная должна будет придерживаться строгого распорядка дня с диетой и регулярными осмотрами. Однако даже так мы не можем гарантировать возвращение к изначальному состоянию.
«Что ж, мы подозревали о том, что роды для Винил будут тяжёлыми. Хорошо, что были предусмотрены различные варианты развития событий и проработаны методы лечения. Однако нужно принимать меры: вряд ли произошедшее благотворно скажется на её сроке жизни», – придя к таким выводам, начинаю просматривать список проектов, способных помочь в осуществлении поставленной задачи.
В базах данных, полученных от Пинки Пай, есть упоминания проекта «Робомозг». Для него, разумеется, предполагалось использовать мозги животных (в частности – собак), которые благодаря ряду аугментаций управляют механическими телами… служащими в качестве охранных систем разнообразных объектов.
Однако, как это часто бывает, учёные-исследователи-энтузиасты, работающие за идею или большие деньги, не остановились на достигнутом: кому-то показалось, что даже после записи на мозги животных ряда команд они остаются слишком тупыми, ну и неподкупными, а кому-то показалась интересной идея продлить свою жизнь, заменив тело на робота. Так в лаборатории стали попадать преступники, которых должны были казнить за их свершения, либо же закинуть в камеру одиночного заключения пожизненно, а в итоге появился единственный в своём роде робот «Принц» (робот-единорог, способный чувствовать вкус, температуру, запах и ограниченный набор тактильных ощущений).
«К сожалению, ни учёных, занимавшихся разработкой „Принца“, ни самой лаборатории, где проводились исследования, ни тем более робота у меня нет. Остались только смутные упоминания в кратких отчётах… Но зато есть направление, в котором можно работать», – придя к этому выводу, вновь обращаю внимание на подпрограммы.
– Техник, Целитель, ускорьте работу над проектом «Призрак в доспехах»; Воин, Мыслитель, проработайте план проникновения на территорию Министерства Стиля в Кантерлоте… Полагаю, если наша информатор права, там мы можем найти решение некоторых проблем, – на несколько мгновений задумавшись, заявляю: – Разрешаю выделить для этих задач десять процентов общих вычислительных мощностей; использование остальных ресурсов только после согласования.
…
– Ложись сюда и ничего не бойся, – гуль-единорожка, одетая в жёлтый костюм медсестры с рисунком трёх бабочек, указала копытцем на выдвижную полку, похожую на язык, выдвинувшийся из зева металлической бочки, установленной на тяжёлую платформу.
В помещении, кроме сканирующего оборудования, находились два терминала, пара стульев, а на потолке светилась жёлтая лампа в большом круглом плафоне, напоминающем маленькое солнце. На стенах были закреплены плакаты медицинского характера, на одних из которых были пони «До» и «После» операции, неизменно улыбающиеся и благодарящие докторов.
– А я и не боюсь, – вздёрнула носик Орандж Лайм, но тут же потупилась и шаркнула правым передним копытцем по полу. – Это точно не больно?
Медпони улыбнулась, потрепала малышку по макушке, после чего заверила:
– Совсем-совсем не больно, – при помощи телекинеза взяв со стола, на котором стоял один из терминалов, вязаную шапочку с тканевой накладкой, должной закрывать глаза, она попросила: – Надень вот это и не подглядывай. Договорились?
В общем-то в подобной защите им – гулям, не было необходимости, но… обитатели четвёртой больницы продолжали соблюдать технику безопасности, как и различные условности эквестрийского общества, с педантичной точностью. Всё же… это позволяло им чувствовать себя чуточку более живыми.
Жеребёнок забралась на полку, надела головной убор и улеглась на живот, вытянув ноги вперёд и назад. Единорожка же подошла к управляющему компьютеру и ввела команду на включение. Тут же загудел механизм и маленькая пони поехала внутрь бочки, внутренний цилиндр которой медленно стал крутиться.
«Так… Состояние скелета – без изменений; состояние мышечных тканей – отклонение в один процент от предыдущего осмотра; состояние нервных тканей – отклонение восемь процентов… Дискорд. Как это остановить? Нужно стимулировать работу мозга хоть как-то: какие там у нас медикаменты?.. Нужно передать мистеру Крусейдеру, что требуется начать опыты с облучающей терапией на „красных“ гулях», – пони вздохнула, пусть для неё это и не имело того же смысла, как прежде (она могла бы обходиться вовсе без воздуха).
Устраиваясь работать в больницу, Сапфир Калор хотела помогать пони, а не ставить на пациентах опыты. Однако сейчас, оставшись едва ли не старшим сотрудником, ей приходилось принимать решения… идущие вразрез с совестью.
«В конце концов, если бы „красные“ пони знали, что могут помочь другим заражённым, они… наверное… согласились бы стать испытуемыми», – пыталась убедить себя единорожка.
Тем временем «язык» снова выехал из бочки и прибор затих, а Орандж Лайм продолжала терпеливо лежать, лишь редкими подёргиваниями хвостика выдавая своё состояние. При виде этого пони-гуль слабо улыбнулась, решительно кивая себе: если она должна запачкать копыта, чтобы эта малышка и другие жеребята, прибывающие с караванами беженцев, сохранили свой разум и сумели вырасти во взрослых здоровых пони – она это сделает. Ну, а потом… пусть принцессы её осудят.
«Принцессы осудят всех нас», – мысленно добавила Сапфир.
– Всё, дорогая, уже можно вставать, – стараясь говорить как можно более бодрым голосом, медпони ещё раз потрепала подопечную по макушке, когда та стянула с себя шапочку, заставив кобылку умилительно надуться. – Можешь бежать к друзьям. И позови следующего в очереди… Хорошо?
– Хорошо, – спустившись на пол, маленькая кобылка взмахнула тонким хвостиком, на котором был завязан розовый бантик, и побежала к двери. – Спасибо, тётя!
…
Под серым пасмурным небом неподалёку от склона холма, с которого открывался вид на опушку Вечнодикого Леса, собралась банда пони: грязные, одетые в потрёпанную одежду, полицейскую броню или амуницию для видов спорта вроде хоккея, вооружённые разнообразным огнестрельным оружием, они одновременно вызывали опаску, жалость и отвращение. Среди них не было стариков, но имелись несколько жеребят, выглядящих пусть и худыми, но при этом вполне здоровыми, при этом не имея на шкурках следов насилия.
– Ну и долго нам тут ждать? – хрипло спросил тёмно-красный единорог с жёлто-зелёной гривой, одетый в спортивный шлем и бронежилет, при помощи телекинеза крутя в воздухе банку из-под пива (его отличительной чертой была кьютимарка в виде пары перекрещенных костей). – Может, эти зажравшиеся уроды над нами просто прикалываются? Сидят где-нибудь в бункере, смотрят через камеры и хохочут с того, как кучка дебилов ждёт ветра в поле…
– Скальп… – негромко прогудел голос жёлтого земнопони, облачённого в облегчённую десантную броню, состоящую из плотного серого комбинезона с металлическими пластинами, нашитыми по всему телу.
– А-а?.. – почти пискнул рогатый жеребец, теряя концентрацию над телекинезом и роняя свою «игрушку». – Д-да, босс?
– Заткнись, – Бодихард скривил морду в неприятной гримасе. – Бесишь.
– Хи-хи… – нервно рассмеялся красный жеребец, отступая подальше. – Прости, босс…
Одного взгляда серых, выцветших глаз, в которых не ощущалось эмоций, но при этом похожих на два прицела, хватило молодому бандиту, чтобы окончательно замолчать. Лагерь же, в котором половина пони имела кьютимарки, тем или иным образом отражающие психические расстройства, погрузился в приятную тишину, нарушаемую звуками обыденной суеты: кобылы пытались приготовить ужин, жеребята прятались за родителями от голодных или похотливых взглядов «добрых» друзей, а бойцы чистили оружие, перебрасываясь ничего не значащими фразами.
Не так давно, пару дней назад, двое «меченых», как прозвали обладателей испорченных кьютимарок, решили, будто «нормальный» пони не должен управлять бандой. Они не придумали ничего умнее, кроме как схватить кобылу, до падения бомб работавшую учительницей литературы, а теперь являющуюся подружкой босса, чтобы сперва поиметь, а затем и изуродовать её (чего они этим хотели добиться, даже другие бандиты не понимали).
Бодихард подоспел как раз вовремя, чтобы снять со своей подружки глупо хихикающего единорога, размахивающего ножом перед её заплаканной мордочкой. Ну, а после этого было избиение, после которого два изломанных тела, к ужасу окружающих – продолжающих хрипеть и дышать, были показательно обезглавлены. С тех пор земнопони не разговаривала ни с кем, кроме маленькой дочери и своего «мужа», служа ему для вполне понятных целей…
Сам Бодихард не был сильно умным или начитанным, так как бросил школу в пятом классе, после чего стал «шестёркой» в одной из банд Эпплвуда. Благодаря физической силе и умению быть неприметным (что при его росте, не уступающем знаменитому Бигу Макинтошу, было совсем непросто), его приметил Биг Босс, сделав личным телохранителем.
Когда на землю стали падать бомбы, они возвращались из деловой поездки в Кантерлот, попав в стихийно образовавшийся лагерь беженцев, где тут же начались столкновения между полицией и бандитами. Кто был инициатором беспорядков, Бодихард не знал, но когда всё закончилось, он остался самым «Большим Боссом» с несколькими молодыми парнями из банды и кучей испуганных, голодных, растерянных жеребцов и кобыл, потерявших почти всё.
В тот день жёлтый земнопони сделал то, к чему его частенько приучал Биг Босс, отправляя на различные операции: он взял на себя ответственность. Назначил нескольких пони, которые на его взгляд умели думать головами, на должности своих заместителей, и стал твёрдым копытом наводить порядок. Далеко не всем это нравилось, но…
– Босс, гость прибыл, – доложила грязно-оранжевая пегаска, одетая в спортивную защитную форму для летунов, мягко приземляясь перед земнопони.
– Веди, – коротко ответил Бодихард, окинув взглядом подчинённых, навостривших уши при появлении дозорной.
Идти пришлось метров двести, так что Бодихард начал раздражаться, подозревая крылатую кобылу в какой-то подставе, но стоило ему взобраться на очередной невысокий холм, как взгляду предстал… шестилапый робот, похожий на прямоугольный короб с башенкой, поворотной турелью и парой сумок в виде тубусов на боках. Чуть вдали виднелись ещё три силуэта его собратьев, которые тоже несли некий груз.
– Приветствую, – произнёс динамик механическим голосом.
– Хм, – жеребец коротко кивнул (после того как с ним начала разговаривать одна из тех надоедливых летающих железяк с глазом, он ожидал чего-то подобного). – Я слушаю, мистер Крусейдер.
– В этих сумках находятся сублимированные пайки и лекарства, – шестилапый механический монстр отстегнул удерживающие ремни, позволяя грузу упасть на землю. – Их вы получите в любом случае, вне зависимости от ответа на моё предложение. В сумках, которые принесли другие роботы… Вам рано знать, что в них находится. Так что, мистер Бодихард: вы готовы сотрудничать?
«Всем и всегда нужны пони, которые будут делать грязную работу… Даже если эти „все“ – роботы», – глядя в объектив камеры, земнопони понимал, что выбор у него невелик, и если сейчас отказаться, то скоро придётся идти на совсем уж неприглядные меры для выживания, за которые он сам был готов убивать разных отморозков.
– Условия? – одним словом и дал согласие, и заявил о том, что не собирается быть безмозглым «мясом», готовым идти на всё, что угодно, Бодихард.
– Я в вас не сомневался, – на этот раз прозвучавший из динамика голос показался довольным.
«Надеюсь, что я не делаю большую ошибку… Эх. Думать – это не моё», – промелькнули в голове главаря банды грустные мысли.
…
Мэйнхэттен преобразился: пусть дома по-прежнему стояли безмолвными памятниками прошлому, красуясь зевами окон, будто бы слепыми глазами взирающих на мир вокруг, а столбы зелёного пламени, источающие радиацию, лишь немного затухли, но на улицах больше не было видно трупов, а разбитые машины либо оттаскивались прочь, либо разбирались прямо на месте. С высоты монорельсовых дорог, частично обрушенных взрывами, но продолжающих оставаться одной из наиболее примечательных частей города, стайки шестилапых дронов, снующих туда-сюда с завидной неутомимостью, напоминали настоящих муравьёв в муравейнике.
Один из жилых районов Мэйнхэттена вовсе оживал (если так вообще можно говорить о месте, куда стекаются разумные гули): пришедшие в надежде на исцеление или просто из страха остаться в одиночестве заражённые вредоносной магией жеребцы и кобылы старались обустроить свой быт, либо селясь в больнице, где имелись вода, электричество и организовывался досуг, либо занимали опустевшие квартиры в соседних домах. Впрочем, каждый день они всё равно шли в это здание, чтобы пройти обследование или получить работу.
«Удивительно, что Пон-Три не говорит об этом месте в своих выступлениях, будто бы его и не существует», – если бы я мог, то покачал бы на это головой (всё же понять мотивы диджея, пусть у меня и есть самые обширные знания о местной психологии, крайне непросто).
Однако же не это сейчас главное: один из грузовиков, управляемый специализированным дроном-водителем, объезжая завалы, к разборке которых ещё только предстоит приступить, направлялся к небоскрёбу, маяком возвышающемуся над мегаполисом, словно символ надежды и веры. Впрочем, учитывая тот маленький факт, что и у пони, спрятавшихся под магическим барьером, далеко не всё идёт гладко, можно сказать, что надежда имеет горький привкус…
«С чего это меня потянуло на подобные рассуждения?», – запустив самодиагностику, которая заняла пару секунд объективного времени, прихожу к выводу о том, что клиническая смерть Винил Скретч сказалась на мне сильнее ожидаемого, и даже то, что единорожку удалось реанимировать, не решило проблему окончательно.
Локализовав причину, провожу коррекцию своего восприятия относительно этого события: не стоит его забывать, но не стоит давать воспоминаниям столь сильно влиять на мышление.
Тем временем грузовик выехал на площадку перед небоскрёбом, где во всю суетились строительные дроны, завершающие возведение шлюза, в котором можно будет проводить предварительную обработку как грузов, так и разумных…
«Операция „Торговый контакт“ начата».
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Примечание к части
Чтобы поднять мир из руин нужны те, кто просто будет делать свою работу не за страх, а за совесть. И тогда потомки, взглянув на пройденный предками путь, смогут с гордостью назвать их героями.
