Текст книги "Пещера Чудес (СИ)"
Автор книги: Константин Дадов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 56 страниц)
Первая попытка уехать началась неплохо, но чем дальше фургон отдалялся от Кантерлота, тем хуже становилось Рэйнбоу Дэш. Сперва она терпела, лёжа на матрасе с закрытыми глазами, потом начала скулить и плакать, а в какой-то момент сорвалась, и несмотря на введённые успокоительные, попыталась выбить дверь и вырваться наружу, крича нечто невразумительное. В итоге, пока подопечная себе не навредила, мной было принято решение повернуть назад, что оказалось верным действием: крылатая пони успокоилась и потеряла сознание, а когда пришла в себя – ничего не помнила.
Сейчас же, во мраке ночи, мы решили сделать вторую попытку, предварительно обездвижив и усыпив министерскую кобылу. Рэйнбоу Дэш даже дала своё разрешение, чтобы я держал её в коме, если по пробуждению она снова будет вести себя… невменяемо.
«Если бы у меня ещё было с собой оборудование, чтобы держать пони в искусственной коме».
Так как лекарств, чтобы держать представительницу понижизни в состоянии сна, у группы разведки тоже больше нет, к Кантерлоту были отправлены курьеры, должные доставить необходимые вещества. Они должны встретить конвой прежде, нежели пациентка придёт в себя…
В то же время оставшиеся в пригороде шестилапы завершили разворачивать временную базу, установили мотки кабелей, которые будут обеспечивать связь с дроном-разведчиком, и ожидают рассвета. Всё же, пусть небо и затянуто тучами, а розовое облако дополнительно создаёт визуальные помехи, но даже минимальное естественное освещение в данном случае будет хорошим подспорьем.
…
Маленький красный земнопони крался по коридору жилой секции стойла, в данный момент законсервированной из-за того, что попросту некем её заселить. Конечно, можно было бы воспользоваться тем же способом, которым я перевозил жеребят из лагеря, чтобы заполнить пустующие комнаты, но…
«Эффективнее будет создать условия выживания на поверхности, нежели выбирать среди представителей понижизни тех, кого следует спасти, а кому можно дать умереть».
Следом за жеребчиком-земнопони крадётся белая единорожка, то и дело замирающая на месте и активно крутящая ушами, отслеживая возможных преследователей уже за собой. Впрочем, свою сестру, выглядывающую из-за угла, вместе с которой находятся зелёный земнопони, розовая пегасочка и жёлтый пегас, она так и не заметила.
Вот идущий первым пони добрался до конца коридора, и повернув налево, стал рассматривать отодвигающуюся автоматическую дверь. На его мордочке ярко отразилась серьёзная работа мысли, но… прежде чем он на что-то решился, за спиной раздался любопытный голос:
– Что там?
– Ийя! – испуганно взвизгнув, подпрыгнув на месте и развернувшись, Рэдстар увидел Сноуфайр и ещё раз прыгнул, только теперь уже влево, ногами приземляясь на стену. – Т-ты что тут делаешь?
– Ну… – кобылка смущённо шаркнула копытцем по полу, прижала ушки к голове и пробормотала: – Я увидела, как ты куда-то направился, и решила посмотреть… Рэдстар, а тебе удобно?
– А-а? – земнопони растерянно моргнул, посмотрел себе под ноги, увидел стену… икнул, и потеряв сцепление, упал на пол. – Ой.
– Хи-хи, – прикрыла рот левым передним копытцем Сноуфайр.
– Ничего смешного, – насупился земнопони, потирая ушибленный бок и осторожно поднимаясь с пола.
– Прости, – продолжая улыбаться, отозвалась белая кобылка, а затем ткнула копытцем в сторону крупа друга. – Смотри: у тебя рисунок появился.
– Правда? – Рэдстар перестал дуться и повернул голову так, чтобы увидеть собственное бедро. – Это… вантуз?
– По-моему… это присоска, – выдвинула своё предположение Сноуфайр. – Вспомни, как ты к стене прилип.
– А-а-а! – раздался крик из дальнего конца коридора, заставивший обоих друзей испуганно обернуться, чтобы увидеть взлохмаченную синюю единорожку. – И у него появилась кьютимарка! Это несправедливо!..
«На этот раз всплеск магии был зафиксирован крайне слабо. Это может означать либо то, что „знак судьбы“ слабый, либо то, что энергия ушла внутрь тела, из-за чего не было иллюминации и прочих признаков проявления. Необходимо больше статистики для получения достоверных данных и прогнозирования ситуаций, предшествующих проявлению кьютимарок», – отправив отчёт Мыслителю, возвращаюсь к наблюдению за жеребятами.
– Осторожное уточнение: вы ведь понимаете, что я слежу за всем стойлом одновременно… круглыми сутками без перерывов?
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Примечание к части
Доброе слово звучит куда весомее, если его подкрепляет тяжёлый аргумент.
Вокруг клубилась розовая пелена, в которой то и дело мелькали силуэты пони, а иногда мерцали глаза, смотрящие с яростью, обидой и непониманием…
– Вернись…
– Назад…
– Почему…?
От шёпота множества голосов, сливающихся в монотонный хор, из которого можно было выделить только отдельные слова, в голове стоял гул, а шерсть на спине вставала дыбом. Каждый вдох обжигал лёгкие, колени дрожали, а сердце заходилось в бешенном ритме, будто бы пыталось вырваться наружу и улететь, словно птица.
Тем временем кольцо всё сжималось, и вот вместо силуэтов она увидела самых обычных пони… глаза которых истекали кровавыми слезами и источали клубы тумана, густыми хлопьями падающего на землю. Они всё шли и шли, и не было им конца: шепчущие невразумительные слова рты и протянутые в молящем, либо же требующем жесте ноги заполонили всё вокруг, заставляя сжаться маленьким дрожащим комочком, обнимая себя передними ногами и пряча голову под крылья, будто бы это могло защитить от жестокого внешнего мира…
Внезапно наступила тишина, а вместо прикосновений мертвецов спину накрыло тёплое и пушистое крыло, дарящее ощущение защиты, уюта, заботы… Она испуганно вскинула голову и широко распахнула глаза, чтобы увидеть силуэт тёмно-синей крылато-рогатой кобылы, которая пусть и находилась рядом, но была будто бы размытой, из-за чего не получалось различить её черт. Впрочем, не нужно было видеть её мордочку для того, чтобы осознать, кто именно пришёл за ней.
– Ваше Высочество… вы пришли за мной? – с усталостью, обречённостью и надеждой спросила кобылка, и голос её прозвучал удивительно звонко, словно в далёкие уже годы молодости.
– Нет, моя маленькая пони, – услышала она в ответ, после чего изящное копытце погладило её по голове. – Я пришла сказать, что… тебе пора просыпаться.
– Принцесса? – мир вокруг пошёл рябью и стал рассыпаться, словно бы состоял из растрескавшегося стекла. – Подождите, принцесса, я…
– Я надеюсь на тебя, моя маленькая пони, – коснувшись губами лба пегаски, аликорница распалась сине-фиолетовым туманом, смешавшимся с розовой пеленой и растворившимся в ней.
– Я… – горький ком появился в горле, заставляя крылатую пони сглотнуть. – Я не подведу вас, принцесса!..
– …Дэш, вы меня слышите? – приятный, пусть и отдающий чем-то механическим, бархатистый жеребцовый голос ворвался в уши, заставляя вздрогнуть и распахнуть веки, чтобы увидеть утопающее в полумраке пространство фургона. – Мисс Дэш, мне нужно оценить ваше состояние, чтобы принять решение о дальнейших лечебных процедурах. Пожалуйста, ответьте что-нибудь.
– Воды, – прошептала Рэйнбоу, чувствуя жуткую усталость, опустошённость и, какой-то непонятный, слабый шарик тепла в груди, грозящий разгореться полноценным пожаром.
Её голову приподнял механический манипулятор, позволяя обозреть завёрнутое в смирительную рубашку тело, а кроме того – самого шестилапа, нависшего над беспомощной кобылкой, вторым передним манипулятором поднося к губам фляжку с водой.
– Спасибо, – напившись вволю, летунья ощутила, будто бы тепло по телу стало распространяться быстрее, а огонёк рядом с сердцем замерцал ярче, из-за чего слабо улыбнулась, кладя голову обратно на матрац. – Я в порядке: разбить себе голову о дверь уже не хочу. Где мы?
– Это радует, мисс Дэш, – отозвался собеседник, отводя свою жуткую марионетку в угол комнатки. – Я опасался, что вас придётся удерживать в состоянии сна до прибытия в стойло.
– Вот ещё… Какое ещё стойло? – начав было насмешливо, Рэйнбоу нахмурилась, постаралась перевернуться и, поймав робота в поле зрения, не слишком вежливо спросила: – Какого сена мы едем в стойло? Мне нужно…
– Мисс Дэш, в моей базе данных самая обширная медицинская информация, которая на сегодняшний день есть в Эквестрии, – голосом «Твайлайт Спаркл читает лекцию» на минималках, заявил Крусейдер. – У вас наблюдается высокая степень физического истощения, усугублённого отравлением боевыми стимуляторами и заражением магической радиацией, которое почти достигло опасного для жизни уровня, а также психическое истощение. Вам необходим длительный период реабилитации в безопасной среде, ну, и общение со знакомыми пони пойдёт на пользу.
– Мы не можем терять времени: если сейчас же не принять меры… – начала сердиться пегаска, попытавшаяся выбраться из тканевого кокона, но потерпевшая в этом поражение. – А ну, отпусти меня немедленно! Я должна…
– Пожалуй, усыпить вас до прибытия на место – это не такая уж и плохая идея, – задумчиво изрёк звенящий металлом голос. – Мисс Дэш, я не хочу быть нянькой для великовозрастных жеребят, так что если вы будете буянить, то на копыта мисс Джек и мисс Бель вас придётся передавать в бессознательном состоянии.
– Да как ты… – ещё сильнее вспыхнула героиня войны (теперь уже, наверное, бывшая), но осеклась, после чего пару раз хлопнула веками, а затем переспросила: – Джек… Эпплджек и Свити Бель? Они живы?!
– По имеющимся у меня данным – да, – ответил собеседник. – Мы как раз направляемся к стойлу, которое должно было стать для них приютом.
– А?.. – не решаясь задать следующий вопрос, летунья закусила кончик языка.
– У меня имеется информация, согласно которой мисс Флаттершай тоже выжила: если мне удастся её обнаружить, то она будет доставлена в то же стойло для прохождения реабилитации, – правильно угадав, что именно хотела узнать пони, заявил робот, неподвижно сидящий в углу кузова фургона, негромко гудящего двигателем.
«Они живы… Живы… Живы! Девочки…» – огонёк надежды в груди разгорелся ярким пожаром, заставляя ощутить себя почти счастливой, несмотря ни на своё удручающее положение, ни на все события минувших с конца войны месяцев.
– А Пинки, Рар, Твайлайт? – впившись взглядом в силуэт шестилапа, крылатая пони стала напряжённо ждать ответа. – Они спаслись?
– По мисс Твайлайт и мисс Рарити у меня нет достоверной информации, – ответил Крусейдер, и Дэш почудилось, будто бы он смутился.
– А Пинки? – сердце в груди сжалось, так как подсознательно Рэйнбоу уже знала ответ. – Не молчи: я должна знать!
– Мисс Пинки Пай погибла в отделении Министерства Морали Мэйнхеттена, оставив нам некоторые данные и коды доступа, – прозвучал из динамика шестилапа сухой голос. – Мисс Дэш, если вам нужно…
– Нет, – оборвала его пегаска, закрывая глаза. – Я всё понимаю. И… Крусейдер, я бы хотела побыть одна. Обещаю не делать глупостей.
– Как пожелаете, мисс Дэш, – ответил динамик. – Дрон переводится в режим ожидания.
– Спасибо, – пусть она и понимала, что за ней продолжат следить, но это было уже кое-что. – И… если ты кому-нибудь расскажешь… я тебе круп надеру. Понял?
– Мисс Дэш, у меня нет крупа, – заметил ИИ.
– Тогда я его тебе сделаю, а затем – надеру, – пообещала летунья, после чего перекатилась на другой бок, чтобы её мордочку не было видно через камеру робота, закусила нижнюю губу, зажмурилась и… тихо заплакала.
Перед внутренним взором стали мелькать образы из далёкого прошлого: прыгающая, словно на пружинках, розовая земнопони, грива и хвост которой напоминали сахарную вату, приглашает её на вечеринку; Пинки Пай, надувающая огромный шарик из жевательной резинки, который лопнул и облепил её с головы до хвоста (сколько же всего тогда к ней прилипло…); кондитерша, на воздушном шаре прилетевшая к ней в облачный дом, чтобы первой поздравить с днём рождения… Светлая улыбка, чистые тёплые глаза, желание подружиться с каждым пони в поле зрения – такой была хранительница Элемента Смеха.
И тем больнее было вспоминать, как война отразилась на подруге, которая до последнего момента отрицала, что не все пони добрые. И в тот момент, когда розовая пони окончательно в этом убедилась, рядом не было никого из подруг, чтобы поддержать её.
«Прости меня, Пинки… Прости, что не видела того, как тебе плохо; прости, что оказалась слишком занята, чтобы просто побыть рядом; прости, что не смогла тебя защитить от зебр, пони… от самой себя. Прости, Пинки…» – шмыгнув носом, летунья ощутила, что стягивающая конечности ткань ослабла, а затем к мордочке прикоснулось нечто мягкое, похожее на полотенце.
Открыв глаза, крылатая пони увидела стоящего рядом шестилапа, мигающего красной лампочкой камеры.
– Лжец, – беззлобно припечатала Дэш, благодарно утыкаясь носом в тряпку, которую обхватила передними копытцами. – Никому ни слова… Понял?
– Понял-понял, – отозвался динамик, после чего добавил: – После прибытия, если пожелаете, файл с видеозаписью будет удалён.
Рэйнбоу посмотрела на собеседника, пытаясь понять, не издевается ли он над ней, вздохнула, и ответила совсем тихо:
– Нет. Не нужно. Просто… никому не говори. И… Включи радио.
– Принято, мисс Дэш, – произнёс шестилап, после чего из его динамика полилась музыка…
День за днём над нами облака,
Молнии и гром, сплошная пелена…
Отражается небо в чистых глазах,
Солнце и звёзды, улыбка на губах!
Там, где Луна разгонит облака,
Ты без труда увидешь небеса.
Раскрыть нужно сердце и душу,
Чтоб вернуться в твою Эквестрию…
Тут и там, куда не бросишь взгляд,
Добрые друзья и каждый тебе рад!
Ты боишься проснуться – вдруг это сон,
Но стоит обернуться – путь твой завершён!
Там, где Луна разгонит облака,
Ты без труда увидешь небеса.
Раскрыть нужно сердце и душу,
Чтоб вернуться в твою Эквестрию!
Видишь ты в последний раз – горе и страданья,
Но грустить о них сейчас будешь ты едва ли…
Ведь твоя Эквестрия, ждёт нас без сомнения…
Ведь твоя Эквестрия, ждёт нас без сомнения!..
Там, где Луна разгонит облака,
Ты без труда увидешь небеса.
Раскрыть нужно сердце и душу,
Чтоб вернуться в твою Эквестрию!
В кузове фургона наступила тишина, нарушаемая лишь рокотом двигателя, а немолодая уже пегаска, на закрытых глазах которой блестели слезинки, вновь погрузилась в сон, но на этот раз лёгкий и спокойный. И в этом сне она снова была молода, полна надежд и энергии, задириста и верна своим друзьям, с которыми пережила немало самых разнообразных приключений.
А в это же время, пусть этого никто и не мог увидеть, один из Элементов Гармонии ожил, потянувшись к своей старой хозяйке, заставив ту неосознанно улыбнуться, крепче прижимая к груди смятое полотенце…
…
Колонна из пяти автобусов направлялась к Мэйнхеттену, двигаясь по южной автотрассе в сопровождении двух БТРов и одного джипа. В тусклом свете утра на фоне свинцовых облаков кружили четыре квадрокоптера, на крышах машин сидели шестилапы, за укреплёнными решётками стёклами виднелись водители-гули, одетые в военную или полицейскую форму.
Внезапно один из придорожных рекламных щитов, на которых была изображена хмурая мордочка розовой земной пони, с грохотом опрокинулся, перекрывая путь вперёд, а справа и слева от шоссе откинулись самодельные люки, присыпанные землёй, открывая вид на многочисленные окопы, где сидели пони в технологичных доспехах. Тут же были активированы устройства глушения связи, из-за чего потерявшие управление летуны разлетелись в стороны, а затем и вовсе оказались сбиты меткими выстрелами… А дальше всё пошло не по плану Стальных Рейнджеров.
Автобусы остановились, и в тот же момент их внешние стенки упали, будучи заранее подпиленными и державшимися на честном слове… и запорах, а за ними оказались батареи пусковых труб, изрыгнувших столбы пламени с дымом, а кроме того – тяжёлые скорострельные турели (снятые в убежище «Четырёх Звёзд»). Застрекотали выстрелы, загрохотали взрывы, заставляющие землю вспучиваться облаками песка и камней, разбрасывая осколки.
За первым залпом гранатомётов, заставившим ошеломлённых подобным отпором вояк залечь обратно в укрытия, так как броня пусть и спасала от большинства повреждений, но не даровала неуязвимость, полетели ЭМИ-гранаты. Снаряды, благодаря подключённой к наведению автоматике, ложились точно в своеобразные лунки, после чего надёжно вырубали всю технологическую начинку доспехов, превращая их в металлические гробы, которые не каждый земнопони вообще сможет сдвинуть с места. Кучность попаданий была такова, что каждый из окопов накрыло минимум по два заряда, из-за чего примерно четыре десятка «живых танков» оказались небоеспособны.
Только и Рейнджеры не спешили сдаваться: группа, обрушившая плакат, открыла огонь из гранатомётов по передним машинам, превращая их в груды металлолома, после чего бойцы были вынуждены отступить под огнём гулей, высыпавших из автобусов, при помощи телекинеза вытаскивая оттуда турели. В небо же взмыли робосовы, загруженные как ЭМИ-гранатами, так и плазменными «драконьими яйцами».
Эффект внезапности, использованный обеими сторонами, на этот раз сыграл в пользу моих подчинённых, окопавшихся на месте даже до того, как я восстановил связь со своими дронами. Однако же стоило шестилапам и квадрокоптерам войти в сеть, как на меня посыпался целый град отчётов.
«Как интересно», – ориентируясь при помощи пип-бака, зона покрытия коего увеличена благодаря подключению к стационарной антенне, поднимаю объектив камеры шестилапа, сидящего на крыше замыкающего автобуса вверх, туда, где скрываются жёлтые маркеры успешно маскирующихся в облаках объектов, наблюдавших за всем ходом скоротечного боя.
– Командующий Крусейдер, разрешите обратиться? – подойдя к другому роботу-разведчику, находящемуся внутри салона одного из пассажирских транспортных средств, гуль-земнопони, одетый в форму сержанта пехотных сил Эквестрии, приложил правую переднюю ногу к почти лысой голове.
– Разрешаю, – отвечаю спокойным голосом с явными нотками металла.
– В плен было захвачено тридцать восемь единиц живой силы противника в броне тяжёлой пехоты эквестрийских войск, – отчеканил жеребец, в мутных глазах которого промелькнула искренняя ярость. – Ещё шесть единиц противника смогли отступить, но я не решился отправлять погоню: без прикрытия тяжёлого вооружения и летунов они раскатают моих пони как бульдозер картошку.
– Это правильное решение, сержант: мы не можем позволить себе терять бойцов, – приказав дрону подняться и выпрыгнуть из автобуса через сломанную стенку, осматриваюсь вокруг при помощи камеры, замечая, как гули сноровисто подготавливают оборудование для «вскрытия консервов». – Подкрепление уже отправлено навстречу колонне.
– Служу Эквестрии, сэр, – снова отдал честь жеребец, всё ещё живущий на войне, а мир воспринимающий через призму своего искажённого восприятия (для него родина не пала, просто пропустила тяжёлый удар и теперь собирала силы в кулак, попутно помогая гражданским… в то время как немалая часть армии дезертировала). – Сэр, по законам военного времени и в условиях отсутствия связи с верховным командованием предлагаю расстрелять предателей на месте.
– Отставить, – отвечаю через динамик насколько возможно спокойно и недовольно. – Мы – защитники Эквестрии, а не судьи, солдат. И тем более мы – не палачи. Тебе это понятно?
– Так точно, сэр, – отдал честь гуль. – Разрешите приступать к обезвреживанию единиц противника и подготовке их к транспортировке?
– Приступайте, – отдав последний приказ, переключаю внимание на другого дрона, который отошёл от основной группы назад, чтобы проследить за медленно приземляющимся пегасом в силовой броне.
В то же время ещё четыре летуна остались наверху, расположившись широким полукругом, по всей видимости готовясь прикрывать товарища в случае угрозы. От внимания гулей появление пегаса не ускользнуло, так что они поспешили подготовиться к возможной битве, занимая наиболее удобные позиции.
Отправив разведчика навстречу летуну, который встал посреди дороги и сложил крылья, попутно отключив оружие и всем видом стараясь демонстрировать миролюбие, при помощи виртуальной реальности прогоняю симуляции возможного диалога. К сожалению, информации о новоявленном Анклаве у меня мало, так что разброс сценариев слишком велик…
– Ни шагу дальше, – попросил пегас голосом немолодого жеребца, когда между моим дроном и летуном осталось десять метров. – Поговорить мы сможем и на таком расстоянии. Мистер Крусейдер, я полагаю?
– Вы чего-то опасаетесь? – чуть увеличив громкость динамика, всё же останавливаю шестилапа.
– ЭМИ-гранаты на корпусе робота, – не стал скрывать крылатый пони. – Не хотелось бы попасть под её разряд: всё же ребята не смогут меня бросить… живым. Как и унести под огнём противника.
– Опустим формальности, – перейдя на деловой тон, интересуюсь: – Чего хочет Анклав?
– Анклав Эквестрии, – поправил меня собеседник, гордо подняв голову.
– Вы можете называть себя как угодно, – отвечаю безразлично, демонстративно шевеля турелью на спине дрона. – Так чего хотят пегасы, бросившие других пони умирать внизу? И давайте без попыток убедить меня в том, что вы – воплощения добра и справедливости: Стальные Рейнджеры скоро узнают, что одна из их рейдовых групп попала в неприятное положение и отправят полноценный отряд на выручку неудачников.
– Хорошо, – раздражённо дёрнув скорпионьим хвостом, пегас наконец-то перешёл к делу: – Нам нужны некоторые материалы, которые вы можете предоставить. Кроме того, наши главы хотели бы обсудить сотрудничество в сфере освоения ресурсов…
«Как интересно… Анклав хочет сотрудничать? Хотя скорее уж пегасы хотят, чтобы мы отдавали им добываемые в городах материалы. И ведь послать нельзя – у них на сегодняшний день самая боеспособная армия. Впрочем, соглашаться на всё я тоже не буду: в конце концов, есть такое понятие как целесообразность, которое в условиях дефицита всего становится особенно значимым», – выслушав требования летуна (а иначе его ультиматум, коротко звучащий как «Помогайте нам, а то мы пришлём несколько „Хищников“ и размажем вас тонким слоем», воспринять сложно), отправляю Воину и Технику приказ о начале развёртывания средств ПВО во всех подконтрольных объектах.
– Мистер?.. – делаю паузу, намекая на то, что неплохо было бы представиться.
– Сильвер Дрейк, – отозвался крылатый жеребец. – Лейтенант Сильвер Дрейк.
– Вы, лейтенант, отвратительный переговорщик, – произношу ровным тоном без желания как-то обидеть или оскорбить собеседника. – В самом факте сотрудничества с Анклавом… Эквестрии я не вижу ничего плохого. Так что буду рад провести конструктивные переговоры с уполномоченным парламентёром. У вас что-то ещё?
– Да, – по голосу собеседника можно было легко понять, что моим ответом он недоволен, но обострять ситуацию не решается (видимо, пример Стальных Рейнджеров оказался показателен). – Что вы собираетесь делать с пленными?
– А это, лейтенант, уже не ваше дело, – чуть изменив звучание динамика, заставляю его издавать звуки, вызывающие у пони инстинктивную опаску. – Могу лишь заверить, что не собираюсь их убивать. Остальное же касается только Эквестрийских Сил Спасения и организации Стальных Рейнджеров. На этом – прошу покинуть охраняемую территорию: контакты для радиосвязи будут переданы позднее.
Примечание к части
В главе использован переделанный текст песни группы Эпидемия.
Всем добра и здоровья.
Примечание к части
Друг познаётся в беде.
Над небольшим сельским городком зазвучал звук колокола, оповещающий жителей о том, что наступило новое утро, в некоторых дворах залаяли собаки, из распахнувшихся ставней окон зазвучала негромкая музыка. Каждый дом здесь отличался от других, демонстрируя индивидуальность тех, кто его построил, но вместе с тем все они вписывались в единую композицию, словно букет цветов, составленный умелым флористом.
– Доброе утро, Баблбум! – помахала правым передним копытцем тёмно-зелёная единорожка, одетая в коричневый пиджак и чёрную юбку, прикрывающую круп и хвост, заплетённый в тонкие косички.
– И тебе не хворать, Гринскрин, – отозвался спешащий на лесопилку жёлтый земнопони, облачившийся в оранжевую робу и каску. – Что-то ты сегодня припозднилась.
– Заслушалась рок-оперу «Рогопись аликорна», – смущённо потупилась волшебница. – Я и не знала, что есть такая группа как «Симфония». Сегодня вечером по «Верности» будет вторая часть…
– И влетит же тебе за опоздание, – фыркнул жеребец, притормозивший для того, чтобы перекинуться парочкой фраз, но теперь вновь сорвавшийся с места.
– И что они мне сделают? – кобылка фыркнула, поправила перемётные сумки, после чего всё же поспешила к зданию ратуши. – Не уволят же…
Тут и там, вдоль главной улочки города, где располагались магазинчики и бутики, звучали голоса горожан и гостей, лишь недавно прибывших из других поселений. Одни пони обсуждали предстоящую работу, другие – музыку и последние новости из большого мира, ну а немногочисленные жеребята носились туда-сюда, наводя столько шума и беспорядка, словно бы их были сотни, а не пара десятков. Здесь умели радоваться каждому новому дню, гостеприимно принимая тех, кто ищет новый дом для себя и друзей…
А вокруг Понивилля возводилась земляная насыпь, укреплённая брёвнами, с внешней стороны которой был выкопан глубокий ров, заполненный мутной водой из протекающих рек. На дозорных башенках, защищённых слоями металла, стояли пулемёты и дежурили часовые, красующиеся полицейскими шлемами, бронежилетами, мелкокалиберным оружием и гранатами. На ферме «Сладкое Яблочко», которая осталась за периметром стены, раскинулись позиции «Роботизированных Войск Эквестрийской Самообороны», где хозяйничали дроны-шестилапы, стояли БМП, пара лёгких танков, а между гибнущими деревьями яблочного сада протянулись километры колючей проволоки, ямы-ловушки, минные поля (впрочем, основную защиту продолжала обеспечивать радиация, не опасная ни для роботов, ни для гулей).
…
Свежевыкрашенные стены, целые окна, отремонтированные крыши, ровные заборчики и чистые дорожки – всё это делает Понивилль едва ли не эталонным городком из счастливого прошлого Эквестрии. Единственное, что выбивается из радужного образа – это жители, глаза коих помутнели, шкуры зияют проплешинами, гривы и хвосты выпадают, а разум порой отказывается воспринимать реальность. Вероятно, более гуманно и безопасно для этих представителей понижизни было бы перевезти их в Мэйнхэттен, но с точки зрения долгосрочного планирования, создание малых баз – это цель, которая оправдывает некоторые риски.
Параллельно с тем как гули и часть моих дронов занимались созданием оборонительных сооружений и косметическим ремонтом домов, одна из групп шестилапов искала обходные пути, позволяющие проникнуть в стойло номер два, находящееся под фермой Эпплов. К счастью для нас, технические люки и шахты присутствуют практически везде, и пусть грузовой лифт, как в случае со стойлом двадцать девять, был завален, для ремонтников и разведчиков остался минимум один проход, обходящий главную гермодверь.
«Только вот воспользоваться им можно, если кто-нибудь из находящихся внутри, откроет нам двери», – констатировав этот факт, отправляю одного из разведчиков к главному входу в убежище, находящемуся в амбаре Эпплов.
Беру над дроном, уже начавшим спускаться по довольно крутой лестнице вглубь бетонной шахты прямое управление, из-за чего он на несколько мгновений замер, погасив башенный фонарик. После проверки систем и получения отклика от встроенного пип-бака, отдаю команду на дальнейшее продвижение.
Луч света, скользящий по сухим ровным стенам, выхватывает из темноты ругательные надписи, сделанные чем-то бурым, что выделяется на светло-сером фоне, на ступеньках же встречаются тела жеребцов и кобыл, сохранившиеся удивительно хорошо, невзирая на прошедшее со дня падения Эквестрии время. Вот жеребец, вжимающийся в ступеньки, словно бы пытающийся спрятаться от чего-то, прикрываясь плоской сумкой; в углу сидит кобыла-пегаска, укутывающая в свои крылья посеревший свёрток из какой-то тонкой ткани, а рядом с ними, будто безмолвный страж, застыл крупный бирюзовый земнопони; в самом низу, у подножия лестницы, тела лежат близко друг к другу, а некоторые из них несут на себе следы травм, будто бы здесь была драка. И всё это дополняют слова, выведенные на бетоне: «Ненавижу», «Чтоб вы сдохли», «Шарли, мама тебя любит», «Принцессы вас осудят, предатели!»…
Среди оскорблений, обвинений и просьб о помощи, нашлись редкие слова поддержки, послания родственникам, даже парочка заверений о том, что всё будет хорошо (их пытались затереть, написав сверху нечто нецензурное). Камеры, висящие под самым потолком, над дверью в форме шестерёнки с большой цифрой два, выведенной красной краской, словно немигающие глаза смотрели в пол, словно бы выражая стыд и скорбь.
«Почему же мне кажется, что двери стойл сделаны крайне… нерационально? Можно предположить, что создателями планировалось то, что пони будут выходить на поверхность через технические люки, но в стойле двадцать девять такая возможность предусматривалась только для ремонта. Почему было не сделать шлюзовую камеру у главного входа, установив двойную дверь?», – загоняю несвоевременную мысль в журнал вопросов, на которые можно будет поискать ответы на досуге, когда более срочные дела закончатся, а затем подвожу шестилапа к терминалу, на корпусе коего мерно мигает зелёная лампочка.
С используемого мной разведчика снято вооружение, как и всё остальное дополнительное оборудование, зато на спине закреплён плакат с надписью «Требуется диалог». Не уверен, как жители стойла два отреагируют на гуля, пришедшего к главному входу, но даже если у смотрительницы сдадут нервы и она активирует турель, в данный момент скрытую под люком на потолке, то потерять дрона будет менее тяжело (да и негативных эмоций у других обитателей Понивилля это не вызовет).
