Текст книги "Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Глава 5

Встав с лавки, я неторопливо зашагал к ней.

Серо-голубая деревянная будка, со слега запыленными стеклами. Я вошел внутрь и прикрыл за собой дверь. Появилось странное ощущение защищенности от внешнего мира, который остался снаружи. Так бы и жил в этой будке. Вот тут и начнешь понимать Чебурашку…[1]

Итак. Серая пузатая коробка телефона на стене. Диск номеронабирателя, слева на длинном крюке висит черная эбонитовая трубка. Над диском прикреплена табличка: "Опустите одну монету, снимите трубку, услышав гудок, наберите номер", а рядом – щель монетоприемника с выбитой рядом надписью "15 коп", все правильно, толково и доходчиво. Снизу слева – вторая табличка, сообщавшая, что в пожарную часть, милицию и скорую помощь можно звонить бесплатно. Вот спасибо. Сдаться добровольно, что ли? Правее от таблички – окошко возврата монеты. С надписью "Возврат монеты".

Как будто специально для пришельцев из другого мира, чтобы не возникали вопросы, как звонить по этому агрегату. Хихикнув, я вспомнил короткий скетч Бенни Хилла, про человека, который идет по городу, выполняя все, что написано на табличках (на светофоре "Идите", на двери ресторана "Откройте"…), и заканчивается все тем, что он садится за столик и к нему подходит официантка, на пышной груди которой прикреплена табличка "Pat".[2]

Отставить Бенни Хилла.

Я снял трубку и набрал первый попавшийся на ум номер – "полста, полста, два". [3] Телефон ожидаемо показал мне фигу. Что делаем дальше? Кладем трубку, демонстративно хлопаем себя по карманам, выходим наружу и спрашиваем у прохожего (А чего я ждал, по-вашему? Пока рядом кто-то появится):

– Монетки позвонить не дадите?

Прохожий, мужчина средних лет, в клетчатой рубашке и серых брюках, достал из кармана несколько монет и протянул одну из них мне:

– Держи.

– Спасибо огромное!

Я заскочил в будку. Снял трубку и взглянул на свои первые, честно выпрошенные, деньги в этом мире.

Небольшой серебряный кругляшок, чуть поменьше рублевой монеты (российской рублевой монеты), где-то с полтинник. В центре – восьмигранник с крупными квадратно-кривоватыми цифрами "15", окруженными тремя чахлыми колосками. Под восьмиугольником – цифры "1095". С обратной стороны: уже знакомый советский герб с пентаграммой и квадратные буквы "ОРС".

Отлично. Начало положено. Еще немного – и я смогу накопить на "запорожец".

Через полчаса чеса "дайте-монетку-позвонить" я стал счастливым обладателем суммы в полтора рубля, выраженной в десятке пятнадцатикопеечных монеток. Как бы теперь выяснить, много это или мало?

– Почем пирожки, тетенька?

– С мясом – рубль, с картошкой, капустой, повидлом – сорок копеек.

Корок сопеек?[4] Мдя. Вот и весь сказ. Все мое с трудом выпрошенное богатство: полтора пирожка с мясом или четыре – с другой начинкой. Три: на четыре не хватит.

– Давайте один с картошкой, один с капустой и один с повидлом.

Получив на сдачу медный пятачок, с двумя чахлыми колосками, пузатой пятеркой и квадратными "ОРС" на обороте, я, не отходя далеко, съел все три пирожка. Желудок удовлетворенно уркнул и потребовал пить. Мой взгляд прошелся по окрестностям пирожковой площади и уткнулся в низенькую постройку синего цвета. С вывеской "Пиво. Воды". Та-ак… Мозг, освобожденный от необходимости поиска еды, тут же выдал одну комбинацию. Не самую законную, но позволявшую получить чуть больше денег, чем телефонное попрошайничество.

"У павильона "Пиво-воды, стоял советский постовой…".

Постового никакого не было, я открыл дверь.

Запах, рванувшийся изнутри, чуть не сбивал с ног: смесь ядреного табачного дыма, пивного "аромата" и соленой рыбы.

Шалман, конечно, еще тот: несколько столов, за которыми попивают пиво из кружек люди различной степени потрепанности. Ага… Вижу цель. Я подошел к прилавку, за которым скучала тетя в белом халате. Халат, кстати, был действительно белым, входя в противоречие с представлением о советских буфетчицах, как о жирных тетках в грязных халатах. Данная конкретная женщина была вполне себе ничего. Хотя и стройной ее, конечно, не назовешь.

– Вода газированная?

– Десять копеек.

– А с сиропом?

– Сиропа нет.

– Два стакана.

Кто это, интересно бы знать, умудрился выхлебать весь сироп? Или его сюда просто не завозят, учитывая контингент?

Подхватив два стакана и мокрую сдачу, я двинулся к дальнему столу, за которым находилась намеченная жертва.

Мужчина, лет так сорока с хвостиком. На вид чуть поприличнее здешних завсегдатаев, пузатый как арбуз, в белой рубашке и сером расстегнутом пиджаке, хоть и без галстука. На столе перед ним лежала белая шляпа и кучка очистков от рыбы на расстеленной газете. В данный момент пузатый товарищ был занят тем, что медленно чистил очередную воблу, попутно прихлебывая из пивной кружки. Медленно не потому, что аккуратно, а потому, что кружка пива была далеко уже не первой.

– Привет, – я брякнул свои стаканы на стол, деревянный, выкрашенной той же синей краской, что и сама пивнуха снаружи.

Пузан поднял мутноватый взгляд, неторопливо и обстоятельно кивнул и продолжил чистку рыбы. Сверху над ним покачивалась бумажная полоска, к которой прилипли черные точки мух и недовольно жужжащая оса.

– Ершан, – протянул я руку. Как-то я уже привык к этому имечку.

– Жанар, – новый знакомый подумал, – Паланович.

– Чего грустим, Жанар Паланович?

Тот тяжело вздохнул.

– Неужто жена?

Ага, угадал.

Через некоторое время, которое прошло в рассказах о женском коварстве (с Жанара – рассказы, с меня – сочувствие), мы уже были чуть ли не лучшими друзьями. Действительно, все упиралось в жену. Если быть точнее, даже в жен, которые не понимают, не ценят и не отпускают мужей отдохнуть и расслабиться душой. В связи с чем бедный Жанар дует пиво в одиночестве, так как дружков не пустили жены, а он сам тихонько сбежал и теперь боится, что по возвращению его ждет скандал.

– Еркам, а чего это ты не пьешь? – наконец-то заметила внимательная жертва феминизма.

Был я уже для него и Ершаном, и Еркамом, и Ерилом, и даже Маркатом. Мне-то какая разница?

– Деньги забыл, – беззаботно махнул я рукой.

– Не дело… Возьми себе… И мне… Угощаю… – язык моего собутыльника – сокружечника? – уже начал заплетаться.

Клиент созрел.

Созревший Жанар выудил из бокового кармана пиджака кошелек, такой, знаете, черный мешочек, с блестящими шариками защелки, и шлепнул по столу купюрой.

– Возьми себе! И мне… Тоже…

Я проследил за кошельком. Ага. Вернулся в тот же боковой карман. И деньги там еще остались.

Ну да, ну да, вы все поняли правильно. Я собирался влезть в карманы пьяному. Да, это плохо и никогда так не делайте, потому что это воровство, а воровство – это преступление. Но, к сожалению, для меня другого выхода сейчас нет. К тому же, как говорил дядя Стэн "Когда рядом нет полиции – все законно". [5]

Покрутив в руках выданные средства – червонец, не красный советский, а невразумительный серо-синий, с надписью "Десять рублей" и портретом товарища Афосина, мрачно смотревшего куда-то в бок.

– Две пива и рыбы.

– Темнеет уже, собирались бы вы.

– Последние.

Я подхватил кружки в одну руку, другой подцепил воблу, сгреб сдачу к себе в карман (да, я мелкий воришка), и двинулся к столику.

Кружки здесь, кстати, чуть отличались от привычных советских. Они были какими-то более пузатыми, и вместо четких узких граней обладали более широкими и смазанными. Ну, по крайней мере, можно было быть уверенным, что в них влезет поллитра пива. А то была у меня в свое время кружка, подаренная приятелями, так в нее поллитровую бутылку пива влить не удавалось. Вернее, удавалось, но пиво становилось в точности до самых краев. А пена, естественно, стекала вниз по стенкам.

– Жанар, по последней и домой.

– Мугу…

Я проследил за тем, как он выхлебал кружку и начал оседать.

– Не-не-не, пойдем домой, – подхватил я его под руку, – Где живешь?

– Вкзальная, двацатьтри, кртира двацать.

– Двинулись.

Мы вывалились на свежий воздух. Действительно, уже стемнело, зажглись фонари. Та-ак. Вокзальная – это вот эта самая улица, на которой стоит шалман. Дом "дцацатьтри" – на той стороне…

– Вперед, кавалерия.

Кентавром – получеловек-полуалкаш – мы перешли улицу прямо поперек, благо машин поблизости не наблюдалось. А встреч с милицией я не очень боялся. В данный момент я не совершаю ничего предосудительного: транспортирую домой подвыпившего товарища. Сам же я трезвый как стеклышко, ибо кроме двух стаканов воды не выпил в пивной больше ничего.

– Быва-али мы весе-олые-е…

– Жанар, молчать.

– …на у-урканской сосне-е…

– Да утихни ты! – прошипел я. Затащив певца во двор, я приземлил его на лавку, одновременно извлекая из кармана кошелек. Чужой, естественно, кошелек, из чужого кармана.

Не торопясь – кто ж торопится, раскрывая СВОЙ кошелек? – я вынул из него несколько бумажек и горсточку монет, примерно ополовинив содержимое.

– Не зна-ал тоски-и кручи-инушки!

Забрать весь кошелек, конечно, безопаснее: достал из кармана Жанара, положил в свой, две секунды и все. Однако попробуйте угадать реакцию – его или жены – когда наутро обнаружится пропажа. Может, подумает, что потерял, а может и решит, что украли. Обратится в милицию и пойдет ориентировка на некоего молодого человека, который, между прочим, совершенно не хочет такого счастья. Совсем другое дело, если кошелек обнаружится на месте, и даже с деньгами внутри. Некоторая недостача будет списана на веселый вечер и мысль о краже, скорее всего, даже не ворохнется.

– До бу-удущей весны-ы!

Опуская похудевший кошелек в карман хозяина, я кончиками пальцев нащупал что-то еще. Коробок спичек и перочинный нож. Простенький, с железной рукояткой и одним-единственным лезвием. Нимало не сомневаясь, я переложил и то и другое в карман джинсов. Их исчезновение точно спишут на потерю: нет на свете воров, специализирующихся на краже спичек и грошовых ножей. А мне сейчас все пригодится.

Подхватив снова обмякшее тело, я доволок его до подъезда. Двадцатая квартира. Второй этаж, вторая дверь. Устроив утомившегося Жанара на ступеньках, я позвонил в дверь и сбежал. Остановился у подъездной двери и прислушался.

Ага. Вот дверь открывается… Хм. Странно. Молчание. Ну, надеюсь, жена его не убила скалкой сразу.

"Удачи, мистер Жанар".[6]

Я вышел на улицу, под желтый свет фонарей. Теперь у меня завелись какие-никакие денежки и завтра их нужно будет потратить на разные нужные вещи. Но это завтра. Сегодня у меня появилась одна серьезная проблема.

Где мне, черт побери, ночевать?

[1]Который, как известно, в телефонной будке и жил

[2]Pat – одновременно имя официантки (сокращенно от Патрисия) и глагол, означающий "Похлопайте"

[3]Телефонный номер из фильма "Афоня"

[4]Из старого дореволюционного анекдота про пьяного купца и не менее пьяного извозчика: – До Плоицкой Трощади! – До Плоицкой Трощади? Корок сопеек!

[5]Дядя Стэн – персонаж мультсериала "Гравити Фоллз", старый мошенник

[6] Намек на шутку про Нейла Армстронга и его соседа, мистера Горски

Глава 6

Я врезал ногой по доскам ограды. Прислушался. Ни собачьего лая, ни ругательств сторожа, мол, кто там балует. И если отсутствие реакции сторожа ничего не означает – может, он спит себе в укромном углу или обходит владения с другой стороны – то ни одна приличная собака такое нахальство просто так не спустит. Хотя бы тявкнет для приличия, мол, надрываться ради какого-то приблуды не собираюсь, но ежели ты собираешься влезть на охраняемую территорию и чего-нибудь попятить – я буду против.

Отлично.

Перемахнув через забор, я тихонько подошел темному зданию. Прислушался. По-прежнему тишина. Осторожно вошел в дверной проем и двинулся к лестнице, изо всех сил пытаясь рассмотреть путь, чтобы не налететь на какую-нибудь банку с краской и не рухнуть в проем.

Строящееся здание – не самое лучшее место для ночевки, но, за неимением лучшего… Сойдет.

Хорошо, что во время моего печального странствия по городу с неизвестной пока суммой денег на кармане (потому что считать деньги под фонарем посреди ночной улицы – очень плохая примета, хуже – только гулять по Чертаново, подсвечивая дорогу айфоном), мне вспомнилась мельком увиденная стройка на пустыре. К каковой я и отправился. Других вариантов у меня не было.

В гостиницу не пустят без паспорта (да и, судя по советским фильмам, в них вечно не было мест), проситься на постой к добрым людям нужно было до темноты, сейчас меня пошлют подальше, а ночевать под мостом а-ля Незнайка на Луне – неуютно.

В недостроенной хрущевке хотя бы крыша над головой будет. Интересно, а ведь Хрущева здесь нет, как тогда такие дома будут называть? Афосинки? Да нет, товарищ Афосин – здешний аналог Ленина, так что как-то иначе. А как зовут аналог Хрущева – я не помню. К тому же я не уверен, что этот домик – на самом деле хрущевка, что-то не помню, чтобы их строили из кирпича.[1]

Осторожно нащупывая ногой каждую ступеньку – здешним чудо-мастерам вполне могла прийти в голову идея оставить пролет недостроенным – я поднялся на второй этаж. Тот еще экстрим: по темной лестнице, без перил. На площадке – четыре квартиры. Куда заглянуть? Что нам говорит святой Рандом? Он говорит – первая квартира справа.

Узкий коридорчик, в котором темнеют два проема – похоже, будущие ванная и туалет – крохотная кухонька и комната. Мда. Не самый лучший вариант. Голые стены, голый пол, в оконные проемы задувает ветерок. Теплый, конечно, по-летнему, но каким он станет к утру?

Попробуем вторую квартиру справа… а, хотя нет. Я повел носом… Первую слева.

Чутье не подвело: в углу комнаты, которая после окончания строительства станет гостиной (или как там в хрущевках называлась самая большая комната?) лежали ароматно пахнущие деревом мешки со стружкой. То ли утеплитель, то ли отходы – не знаю. Да мне и неважно, главное – мягкое ложе мне обеспечено.

Я плюхнулся на зашуршавшие мешки и с наслаждением вытянул уставшие от блужданий по городу ноги. Божественно… Сейчас бы еще покурить…

Рука нащупала что-то мягкое, на дерюгу мешков непохожее. Куртка. Похоже, строители бросили. А не бросили ли они чего в карманах?

Бросили.

Мятая картонная пачка. С папиросами внутри.

– Полный набор документов и чемодан с деньгами! – произнес я вслух, после чего обшарил карманы куртки и мешки вокруг. Ничего. Похоже, желание мне выделили только одно, и я истратил его на курево.

Я достал из кармана джинсов приватизированный коробок спичек, чиркнул – огонек на секунду высветил на пачке папирос коричневый кружок и надпись "Ракета" – и закурил.

Хорошо.

Хорошо лежать на мешках со стружкой, курить, смотреть в окно на звездное небо и ни о чем не думать. Хотя, нет, совсем не думать не получается.

Первая мысля, что пришла мне в голову – какие созвездия я вижу на небе? Потому что знакомые, я думаю, каждому школьнику, ковши Большой и Малой медведиц тут не наблюдаются. Не видна также и перевернутая "М" Кассиопеи, три звезды пояса Ориона не попадаются на глаза, пятиугольник Цефея,[2] ковшичек Плеяд…[3] Ничего этого не видно. А других созвездий я не знаю, я, в конце концов, не астроном. И можно было бы предположить, что я их не вижу по той простой причине, что находятся они в той части неба, которая не видна из моего окна, да вот только вместо них я вижу созвездия совершенно мне не знакомые. В частности вот этот четырехугольник ярких звезд на фоне Млечного пути я однозначно вижу впервые. Хм… А Млечный путь – на месте. Хотя и в нем виднеется черная дырка.

Интересно.

Второй вопрос, более насущный: где я, интересно, буду ночевать завтра? Первую ночь в этом мире я провел в кровати, вторую – на мешках. А третью? На вокзале? В ночлежке? Под кустом? В КПЗ? И есть ли здесь вообще КПЗ?

Я понял, что засыпаю.

Тщательно затушив папиросину и внимательно осмотрев все на предмет случайно уроненного уголька – не улыбается мне проснуться посреди пожара – я оттащил часть мешков в будущую ванную. Любоваться звездами перед сном – это хорошо, но защита от ветра и возможного дождя – еще лучше.

Завернувшись в свою куртку (я нашел – значит моя!), я начал засыпать. Мозг еще успел выдать кусочек размышлений. Кажется, я свалял большого дурака, обирая подвыпившего гражданина. На мне ведь прямо сейчас надета приличная сумма денег, в виде джинсов. Месячная зарплата, если мне не изменяет память. Хотя… Есть одна мааленькая проблемка. Если я продам джинсы – останусь без штанов. Значит, продав их – нужно тут же те самые штаны покупать. Ходить же по улицам без штанов в поисках новых – не комильфо. Разве что покупателя уговорить продать мне его штаны? Обменять, так сказать, с доплатой… Или раздобыть штаны заранее… Но для того, чтобы купить их – нужны деньги. Которых не будет до продажи джинсов. В долг, боюсь, не поверят. Или пойти уже опробованным путем и просто спереть штаны? Хм… Навык вора у меня еще не прокачан до такой степени, чтобы воровать одежду прямо с человека.

Без присмотра же никто одежду не бросит…

[1]Строили

[2]Созвездия Северного полушария

[3]Звездное скопление в созвездии Тельца

Глава 7

Городские бани N 2 прятались за зелеными деревьями на улице Конной и представляли собой невзрачное двухэтажное кирпичное здание. Если бы не запах, такой типично банный запах холодного пара, смешанного с дымом, и не продавцы веников, обсевшие вход, я бы предположил, что это морг. Но нет, вывеска над дверью утверждала, что это таки городские бани и именно номер два. Хотя номер мне был и непринципиален.

Зачем мне бани? Хм. Ну, во-первых – помыться. Я вообще-то уже третий день мотаюсь по жаре, потный как сайгак, голова чешется, щетина собирается превратиться в зачатки бороды. Теперь-то, когда у меня завелись деньги, можно и привести себя в порядок.

Завелось у меня – спасибо доброму товарищу Жанару, дай бог ему здоровья и жену поласковей – сорок пять рублей с мелочью. В буквальном смысле: три бумажки, одна в двадцать пять рублей и два червонца уже знакомого серо-синего окраса (четвертак же был голубовато-зеленым) плюс горсточка монеток, серебряных и медных. Как и любой человек, на которого внезапно свалилось богатство, я принялся кутить.

Начался мой кутеж… Не, не так.

Началось все ранним утром, когда я проснулся. На куче мешков в новостройке, да. А разбудил меня шум машин и голоса. Благо, что голоса звучали на улице, а не у меня над головой. Оставив свое ложе (и прихватив куртку на память), я выскочил через ту же дверь, в которую вошел ночью, и перепрыгнул забор (зря я, что ли, выбрал самое крайнее здание?).

После чего уединился в густых кустах. А потом пересчитал свои активы. Куртка – 1 штука, папиросы – пять штук, коробок спичек (забавный – из тоненьких фанерок, оклеенных синей бумагой) – одна штука, нож перочинный, слегка сточенный – одна штука. И сорок пять рублей кучка копеек.

Неплохо. Уже лучше, чем вначале.

Завтрак мой вместо неполезных жареных пирожков, состоял из свежего батона, купленного в гастрономе (черт, какой же вкусный был батон!) и поллитра молока. В такой, знаете, широкогорлой бутылке с серебристой крышечкой из фольги. На крышке вытиснено "Молоко. Жирность. Пятница" и цифры, которые я не разобрал.

Приобретение этого завтра вылилось в целый квест. Для начала – найти гастроном. Самое простое – он находился на углу площади, напротив памятника Афосину, я мимо него вчера проходил, первый этаж солидного здания с декоративными колоннами и лепниной. Потом – найти нужный отдел.

Гастроном начинался с широких застекленных дверей, тяжелых, как люк в бомбоубежище, и тянулся вдоль всего здания. Вся длина делилась внутренними арками на отделы: молочный, хлебный, мясной и прочие. Слева – окна с полукружьями вверху и белыми гармошистыми шторами. Справа – прилавки, вернее, закругленные витрины, в которых симпатичными пирамидками уложен товар. За ними – молоденькие продавщицы в белых халатиках и синих беретиках. За девочками – выложенные белым кафелем стены, пирамиды того же товара по направлению деятельности отдела и табличка с названием и номером отдела. Вот номер меня и смутил. Поэтому я тормознул и присмотрелся за тем, как покупают другие люди. Оказалось, что отделы пронумерованы не просто так. Чтобы что-то купить, нужно узнать цену этого самого чего-то, подойти к стеклянному загончику, за которым, у огромного кассового аппарата, сидит уже вовсе не молодая и не симпатичная тетенька. Ей нужно назвать цену и номер отдела, отдать деньги, она крутанет ручку и выбьет чек на кривовато оторванном куске ленты. С этим чеком нужно пойти в нужный отдел и там тебе отдадут требуемое. Странная система. Но, наверное, в ней есть смысл. Какой-то.

Обошелся мне этот завтрак чемпиона в пять с половиной рублей: два с полтиной – батон и три – молоко. Минус полтора рубля, которые мне вернули за пустую и помытую молочную бутылку. Итого – четыре.

Употребил все это я сидя на берегу реки и глядя на… Да на все окружающее. Плещущаяся вода, голубое небо, железный мост с высокими полукруглыми фермами, дома на том берегу, чайки, которые собрались возле меня и противно каркали, требуя свою долю от моего кровного батона. Горбушку все-таки выпросили. Чтоб им подавится ею.

После завтрака, сытый и умиротворенный, я и направился в бани. Помыться и… Ах да. Вторая причина моего похода туда – пополнить мой гардероб за счет других клиентов.

Внутри бань, за массивными дверями – да что ж они все тут такие тяжеленные-то?! – я сразу уткнулся в кассу, в которой за два рубля мелочью купил билет. От кассы в разные стороны отходили две полукруглые лестницы на второй этаж, широкие, как будто не в баню, а в театр. Мальчики – налево, девочки – направо. Под "мужской" лестницей прятался буфет, под "женской" – гардероб, закрытый по летнему времени.

Поднявшись наверх, я отдал билет банщику и оказался в раздевалке, где стояли, сидели и ходили мужчины различной степени одетости: от полностью экипированных до совсем голых. Вдоль стен и в центре поперечными рядами располагались раздевальные места: деревянные лавки с высокими прямыми спинками, поделенные подлокотниками на места.

Быстренько окинув взглядом помещение, я понял, что мне не повезло. Ни одного человека моего роста и комплекции не было. Значит и брюки – если я сподоблюсь их украсть – мне не подойдут. Нет, может, где-то здесь и висят брюки моющегося парнишки, как раз моего размерчика. Но не будешь же ходить и примерять. Не поймут.

Раздевшись и накрыв джинсы рабочей курткой, которую я так и таскал в руках (надевать – жарко, а бросить – жалко), я прошел в собственно баню.

Ну, баня как баня: кафельные стены, деревянные помосты из реек на полу, деревянные же лавки, широкие и тяжелые. На лавках сидят люди, плещущиеся в оцинкованных тазиках. Некоторые тазики стоят без присмотра, так что и непонятно: то ли хозяин их просто оставил ненадолго, то ли уже помылся и ушел… тьфу ты. Все просто: лежит таз кверху дном – значит, свободен. Для особо сообразительных – слева на лавке у двери сложены стопки тазиков, бери и пользуйся. Справа под потолком – окна, закрашенные синей краской, слева из стены торчат ряды душей. Прямо – дверь в парную, из которой выскакивают красные как раки мужики.

Самое прискорбное – никого моей комплекции, все, так сказать – в теле, а единственный более-менее худощавый товарищ – длиной чуть ли не до потолка. В его брюках я утону.

Вздохнув, я подцепил свободный тазик и побрел вдоль скамеек к душам. Оп-па, чирик. В смысле, на полу в черной пластине с дырками для смыва лежал кем-то уроненный коричневатый обмылок, не очень-то большой, но на раз помыться хватит.

Отмывшись, я почувствовал себя восхитительно чистым. А то уже поди пойми: шевелятся твои волосы от страха или от того, что в них завелась жизнь. Задумчиво поскреб щетину на подбородке, уже почти недельную – три дня я здесь, да и до перемещения сюда ленился бриться. Воспользоваться, что ли, услугами местного цирюльника? В углу сидел здоровенный мужик в синих тренировочных штанах и когда-то белом, а сейчас скорее светло-сером халате. На стене рядом с ним висели зеркало и табличка: "Бритье – 1 р. Освежение одеколоном – 50 коп". Хмм… Не, нафиг. Потом. Когда у меня будет не двадцать девять рублей, а хотя бы тридцать два. Нет у меня лишних. И так два рубля на эту баню потратил и, похоже, зазря.

От тоски я пошел в парилку. Мрачное помещение, с тусклыми лампочками на потолке. Клубы пара и запах веников, которыми посетители хлещут себя и друг друга. Полок с высокими ступеньками, из потемневших досок. Справа – черная печь с раскрытым зевом каменки, куда сухой дедок периодически забрасывает порцию кипятка из мятого жестяного ковша. Каменка делает "Пххх!" и выбрасывает очередную струю раскаленного воздуха.

Нет, наверное, я бы и получил удовольствие, но провал моего гениального плана по раздобыванию штанов как-то расстроил. Так-то я люблю баню.

Тут дверь открылась и в нее заскочил еще один клиент на порцию "березовой каши". Моего роста и моего телосложения. Точь-в-точь.

Я дернулся было… И сел обратно. Настроение испортилось окончательно. Неожиданно обнаружился самый глобальный недостаток плана. Вот человек, чьи штаны мне, скорее всего, подойдут. И чо? Штаны его остались в раздевалке, мне что теперь – ходить и примерять?

Плюнув мысленно на штаны – похожу пока в джинсах и без денег – я вышел в раздевалку. Сел обсыхать – полотенца-то тоже нет – задумчиво покрутил головой в стороны. Та-ак…

Пора уходить.

Не торопясь и мысленно посвистывая, я оделся, натянул все те же джинсы, которые не удалось пока поменять на нечто, более соответствующее окружающей обстановке, накинул на голову кепку, взял авоську с полотенцем и вышел.

Какую кепку? Какую авоську?

Ну, кепка такая, гопостиля – черная, потертая, с небольшим козырьком и пуговкой сверху. Авоська и вовсе ничего из себя особенного не представляющая – сетчатая сумка, разве что я почему-то считал, что их делали из капрона, а эта – из шерстяных нитей темно-синего цвета.

Где я их взял? Ну… украл. Висели на крючках в соседнем отсеке. Банщик куда-то отвлекся, так что я просто взял чьи-то кепку и авоську и ушел.

В принципе, они мне не особо-то нужны и стащил я их больше от злости за провал моего великолепного плана по раздобыванию штанов. С другой стороны – не такие уж и бесполезные вещи. Кепки здесь носят многие, так что, надев ее, я становлюсь больше похожим на местного (ага, в джинсах, кроссовках и потертой рабочей куртке).

Авоська же дает плюс пять к невидимости. Как очки – плюс к интеллигентности, а борода – к брутальности. С авоськами не ездят в другие города, авоськи не носят подозрительные типы и вероятные шпионы, если человек идет с авоськой, значит, он стопроцентно местный житель, ненадолго вышедший из дома в магазин или там в баню. Значит, шансы на то, что у меня спросят документы и вообще обратят внимание – снижаются.

Однако проблема приобретения штанов никуда не делась.

Где еще можно их спереть? Причем с полной уверенностью, что попадется мой размерчик?

Идти в магазин и переодеться в примерочной кабинке – не вариант. Поддеть под джинсы я ничего не смогу – они у меня узкие, а просто надеть брюки и сбежать с наглой рожей – не вариант. Хотя пищащих рамок здесь нет, однако и нахальных магазинных воришек – тоже. Однозначная заява в милицию, да еще с более-менее точным описанием моих примет. Не-ет, таких хвостов я оставлять не хочу. Я еще не уверен, что обворованный бывший хозяин моей кепки не стал жаловаться в правоохранительные органы. Может, мой хвост уже горит.

Нет, надо быстрее добывать штаны, продавать джинсы и валить их этого богоспасаемого городка.

А как?

Хотя… Есть еще один вариант.

* * *

На первой странице «Пионерской истины», прямо над названием было крупно написано: «Советский пионеры желают вам, дорогой Акин Лармакович, счастливого пути и больших успехов!». Ниже, под картиной со щекастым солныщком, куда-то отправляющим самолет с надписью «Мир» над полями и лесами, подписанными «ОРС», был ответ пионерам от товарища Кретова, который благодарил всех, кто пожелал ему удачно слетать в ФОГ. Что за ФОГ – не знаю, но, похоже, что-то вроде США. Как-то провожали товарища Кретова, как разведчика во вражеский тыл. Ничего, ребятки, он вам еще кукурузу оттуда притащит, вот тогда и скажете свое спасибо…

Газету я купил в ларьке, всего-то за десять копеек. А газета – вещь нужная. Вот сейчас, например, я сижу на лавочке в парке и читаю газету. И ни у кого даже мысли не возникает, что я здесь делаю. И так понятно: читаю газету. А вот не будь газеты – кто знает, что подумали бы люди, и не привело бы это к появлению товарища милиционера.

Милиционеры же мне совершенно без надобности. Я в засаде. Охочусь на штаны.

Пока безуспешно.

Продолжим рассматривать картинки.

Судя по всему, "Пионерская истина" в этом мире была награждена двумя орденами. Один – вполне узнаваемый орден Ленина, только в центре венка из колосьев – не ленинская лысина и бородка, а айболитовский профиль товарища Афосина. И на флажке сверху написано – "Афосин". Внизу – уже знакомая пентаграмма, а слева – непонятная из-за качества печати, но явно многолучевая звездочка. А вот второй орденок – мне неизвестен.[1] Вместо привычных колосьев – многозубчатая шестеренка, в центре на фоне индустриального пейзажа – пентаграмма, сверху – флаг с надписью "ОРС", а вот внизу – та самая непонятная звездочка, но уже чуть получше.

Восьмилучевая звезда Хаоса![2]

Ну а что, все логично: символ Империума – двухглавый орел,[3] кому и сражаться с ним, как не тем, у кого хаоситский знак.

Вархаммер 40000: Начало.

Какой только бред в голову не лезет…

Ладно, первая страница прочитана и изучена – а быстро читать не стоит, вдруг мне тут долго сидеть? – переходим ко второй…

Стоп. Не переходим.

В мою сторону по тропинке движется паренек. Чуть моложе меня, но практически в точности моего телосложения: рост 174–175 см, вес – 73–75 кг. Примерно, глазомер у меня никакой. Одет в клетчатую рубашку, кстати, как я заметил, здесь ходят или в белой рубашке или в клетчатой. Черные, слегка мешковатые штаны – моя цель. И коричневые сандалии на белые носки. Видимо, бзик на тему "Низзя носить сандалии с носками!" сюда еще не добрался. Насколько я помню, это вообще американская мода и добралась до нас она только в девяностые. А когда придет сюда – и вовсе неизвестно.

Парнишка, не обращая внимания на читающего газету незнакомого типа, прошагал мимо, размахивая полотенцем. Свернул на узкую тропинку и начал спускаться вниз, к пляжу.

Я выждал пару минут и пошел следом.

[1]Вообще-то данный неизвестный орденок – аналог советского ордена Трудовой Славы

[2]Символ Хаоса – восемь стрелок, направленных в разные стороны. Придуман Майклом Муркоком, популяризован настольной игрой Warhammer 40000