Текст книги "Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Глава 51

Грустно. Уже к понедельнику опустела наша комната, да и общежитие в целом. Абитуриенты разбежались по ОРСу как… кто сказал, тараканы?!Не как тараканы, а как… как… как другие животные, вызывающие более положительные ассоциации, вот. Разбежались, чтобы последний раз вволю откормиться мамиными пирожками, а кто сомневается в том, что жизнь студента – не малиновое варенье, пусть первый бросит в меня салом.

Я проводил сестренку на вокзал, поцеловал в щечку, пообещал непременно встретить ее, если успею обернуться быстрее. И собираюсь выполнить это самое обещание. А если кто-то сомневается в том, что мои намерения в отношении этой девочки честны и чисты – тот может в меня ничего не кидать, я в него сам кину что-нибудь поувесистее.

Из нашей комнаты первым свалил Ирис, бормоча клятвы и обещая непременно привезти нам какое-то необыкновенное сало, которое во всей стране умеет делать только его бабушка. Что-то мне подсказывало, что родом он из тех мест, которые в нашем мире называются Украиной.

Кстати, комната была именно «наша», то есть заселяться мы будем именно в нее. Мне, как человеку бездомному, было неохота собирать в тюки свои вещи, которых накопилось неожиданно много, и тащить куда-то, где я буду вынужден перекантовать ближайшие недели две. Зачем? Ну так мне же надо «выписаться». Странно будет, согласитесь, если я буду весь август мозолить глаза коменданту, а потом гордо протяну ему паспорт с выпиской. Поэтому я пришел и попросил, «если это возможно», оставить нас всех в этой же комнате жить и дальше, после начала учебного года. Комендант оказался человеком понимающим и вполне дружелюбно согласился. После чего этот понимающий гад намекнул, что согласился он исключительно потому, что, со слов его знакомого, я, то бишь Ершан Ершанов, человек насквозь положительный, и, хотя немного и увлекающийся женским полом, но трудолюбивый и мастеровитый.

Этим своим комплиментом комендант обрушил нахрен все мои планы. Я-то, наивный талганский юноша, собирался тихонечко перекантоваться в уже знакомой мне кладовке в другом общежитии, под присмотром трех подружек. А так получается, что коменданты этих двух общежитий прекрасно друг друга знают и если не в первый день, так во второй, но мой нынешний комендант узнает о том, что я выписываюсь, не выезжая из Афосина. Мог бы и раньше догадаться: общежития-то – в двух шагах. Придется перебираться куда-нибудь на другой конец города… где я никого не знаю, и местность не знаю, и вообще. Эх, грехи мои тяжкие…

Вторым исчез Арман, которому, после резкого сокращения женского населения, в общежитии стало некого ловить. За ним удалился Мамочкин, которого провожала вся наша комната и половина шахматистов общежития. Он успел войти у них в авторитет, и даже записаться на какой-то самозваный турнир по шахматам, который в нашем Институте традиционно проводится между факультетами. Самозваный – потому что придумали его, организовали и проводят сами студенты, которые здесь народ шебутной и гнать их палкой, чтобы они чем-то занялись, не надо. Скорее, их придется гнать палкой, когда они чем-нибудь займутся.

Каз Зибровски исчез сразу вслед за Арманом. Вот, вроде только что сидел на своей кровати в углу, чертил непонятные мне – а возможно и самому Казу – чертежи, стрелочки и схемы, тихонько поглядывая на Армана и внутренне хихикая – это такое особое хихиканье, когда человек вроде серьезен, как надпись на надгробии, но в глазах у него пляшут целые кавалькады чертей – и вот его уже нет, как будто его унесли те самые черти, эмигрировавшие из глаз. На месте Армана я бы, заметив такой взгляд как минимум насторожился бы. Каз, какуже говорил, из тех людей, которые просто жить не могут без шутки.

Последним – не считая меня, конечно – уехал Берген. После моего трюка с милицией его отношение ко мне сменилось с настороженного на откровенно уважительное. Так что попрощались мы совершенно искренне. Нет, ну а что: человек он хороший, а то, что в голове тараканы устроили контрразведку – так у каждого свой личный сорт тараканов. Берген пообещал угостить нас самым настоящим вином с его родных гор… после чего я понял, что и мне придется «привезти» что-то «настоящее талганское». Хоть ты и вправду в Талган едь. Или темной ночью отрезай хвост у крокодила из здешнего зоопарка и копти его на костерке. Мало мне проблем – еще и это… Нет, можно, конечно, забить, ребята не обидятся, но осадочек останется. Да и… Неправильно это будет с моей стороны.

Мало мне проблем…

* * *

В рамках решения одной из проблем, самой насущной на данный момент, я шагал вечером по пустынном и тихому коридору в свою комнату от Маратона. Того самого громилы-шахматиста, который, после отъезда Мамочкина, потерял своего постоянного партнера и теперь заглядывал в нашу комнату, шумно вздыхая так, что колыхались занавески.

Он тоже остался в комнате один и я открыл на него охоту, как на наиболее подходящего под мою цель: живет один, есть предлог набиться к нему в гости и он из старших курсов. Мои однокомнатники, например, вовсе не подходили.

Приманкой в моей охоте послужили, предсказуемо, шахматы. Я напросился учиться играть. На что Маратон от тоски согласился. Правда, между нами, учитель из него был не очень.

Многим кажется, что быть учителем просто: ты же знаешь, как решать всякие там дроби и интегралы и в курсе, кто был российским императором с 1825 по 1855 год[1], значит, можешь и рассказать другому. Немногие понимают, что уметь самому и уметь научить другого – разные вещи. То, что тебе кажется настолько элементарным, что ты делаешь, не задумываясь, для твоего ученика – темный лес и оттого, что ты ему покажешь, хоть раз, хоть десять – он не поймет.

Учить тоже надо уметь.

Маратон, например, учить не умел совершенно. Он путался в объяснениях, перескакивал с пятого на десятое, уходил в дебри, вспомнив «одну занимательную историю», спохватывался, что забыл о чем-то рассказать и возвращался назад, а когда ученик, то есть я, не понимал «элементарных вещей» – начинал кричать и ругаться. К его чести – не оскорбительно, весь его пыл направлялся не столько на меня, сколько на вселенную, которая допустила появление на свет вот такого вот Ершана, которые не видит разницы между длиной и короткой рокировкой[2].

В общем, если бы я и вправду хотел научиться играть в шахматы – уже заработал бы комплекс шахматной неполноценности. К счастью, мне, да простят меня шахматисты всего мира, плевать на эту замечательную игру.

Мне это обучение нужно для другой цели.

Сегодня не получилось, Маратон так и не вышел ни разу из комнаты, но нервничать рано – у меня еще есть пара дней в запасе. Вот послезавтра можно будет начинать нервничать…

Я скользил по коридору в очень даже хорошем настроении…

Знаете, в мультфильмах такое встречается: персонаж бодро вышагивает по коридору или чему-то типа того, проходит мимо двери – и вдруг понимает, что там, за дверью, он мельком увидел что-то очень интересно. После чего делает несколько шагов задом наперед.

Вот примерно это отыграл и я. Замер, сделал несколько шагов спиной вперед и остановился у двери.

За которой плакали.

[1] Николай Первый, если вы не знали

[2] Короткая рокировка – в сторону королевского фланга, длинная рокировка – в сторону ферзевого фланга. Элементарно же, правда? Особенно если вы до сих пор не запомнили, где стоит король и где – ферзь.

Глава 52

Женские слезы – они разные. Как и сами женщины.

Есть злые слезы разочарования, как бы говорящие «Почему, ну почему не получилось сделать барана из этого козла?!». Если слезы демонстративные, появляются они только на людях и означают, что мужчина должен вот прямо сейчас все бросить и сделать то, что хочет эта несчастная девушка. Есть слезы капризные, в которых слышится только «Хочу-хочу-хочу, дай-дай-дай, купи-купи-купииии!».

Есть и другие слезы.

Тихие слезы огорчения, горькие слезы обиды, обжигающие, как кислота, слезы горя, слезы усталости и слезы беды, слезы радости и слезы счастья, слезы, слезы, слезы…

Как жаль, что я так и не научился их различать.

Возможно, это не моя вина, просто мои бывшие девушки плакали очень редко. А может, я просто невнимательный чурбан, как и все мужчины (по мнению плачущих женщин). Может быть. Но одно я знаю точно: я не могу пройти равнодушно мимо плачущей девушки.

Даже если я ее не знаю.

Я толкнул дверь и шагнул в комнату.

Такая же, как и наша: шесть кроватей, тумбочки, стол, стулья. Не чувствуется никакого женского уюта, который якобы сам собой появляется там, где поселяются девушки. Потому что уют появляется трудами этих самых девушек и для его создания нужно чуть больше времени, чем одна неделя.

Уюта в комнате не было. Плачущая девушка – была.

Она стояла у окна, глядя вниз – нет там ничего интересного, двор и пыльные деревья – и тихо всхлипывала.

– Уйди, – не оборачиваясь, сказала она.

– Ты даже не знаешь, кто я, – хмыкнул я.

Плакса обернулась.

Мать моя в зеленой шляпе! Знал бы, кто здесь – тыщу раз бы подумал, прежде, чем зайти!

– Уйди, – всхлипнула Ланита, шмыгнув покрасневшим носом.

– Уже ушел, – сказал я, не двигаясь с места.

– Не ушел, – отвернулась она.

– И не уйду. Кто тебя обидел?

Нет, я не сомневался, что обидевший Нитку сто раз уже об этом пожалел и его труп, возможно, лежит под кроватью, завернутый в персидский ковер. Но… Даже самую сильную девушку, в любом плане сильную, хоть в физическом, хоть в моральном, можно обидеть. Иногда даже проще, чем слабую: там, где слабый согнется, чтобы потом выпрямиться, сильный с хрустом сломается.

– Никто.

– Где живет этот Никто? Я ему ноги выдерну и спички вставлю.

– Уйди.

Ланита села на кровать и закрыла лицо ладонями. Я осторожно присел рядом, на самый краешек.

– Не реви.

– Я не реву.

– Не реви.

– Я не реву.

– Это ты ревешь или я реву?

Ланита, похоже, всерьез задумалась над этим абсурдным вопросом. Видимо, сказка про мужчину в самом расцвете сил ей незнакома[1].

– Отстань, – с исконно женской логикой нашла она ответ.

– Я и не пристаю.

– Еще не хватало!

Она, наконец, убрала руки и показала свое лицо, круглую мордашку, с красным от слез носом и припухшими глазами. И небольшими веснушками…

– Не пялься.

– Я просто смотрю, не попала ли тебе соринка в глаз.

– Что за белиберду ты говоришь?!

Вовсе и не белиберду. Белиберда, если верить старику Далю, есть слова, смысла не имеющие[2]. А ми слова имеют вполне определенный смысл – они отвлекают тебя от собственных переживаний.

– Ланиточка…

– Я тебе не «Ланиточка»!

Правильно. Злись. Там, где злость – там уходят слезы. Ну, если они, конечно, не злостью вызваны.

– А кто ты тогда?

– Ланита!

– Ланита, а давай ты вдохнешь, потом выдохнешь, если хочешь – разрешаю стукнуть меня по голове, а потом расскажи – кто тебя обидел.

Глаза опять начали наливаться слезами.

– Рано! Вдох – выдох, а потом все остальное!

Я тут же получил кулаком в бок, ощутимо, надо признать, а потом Нитка упала мне на плечо и зарыдала.

– Почему? – всхлипывала она, – Почему они меня не слушаются?

[1] Скорее всего – знакома. Повесть «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» написана в 1955 году, а переведена на русский в 1957-ом. Вот только диалог про «не реви» – не из книги, а из мультфильма, который был снят только в 1970 году.

[2] В словаре Даля действительно есть слово «Белиберда». Правда, определение ему дано совсем другое, но вы же не рассчитывали, что герой знает словарь Даля наизусть?

Глава 53

– Они тебя и не должны слушаться, – хмыкнул я, гладя всхлипывающую девушку по волосам, – Они, если не ошибаюсь, это название я… якобы каких-то демонов[1]. А ты на повелительницу тьмы уж никак не похожа.

Хотя… Если покрасить в черный… И платье с таким вырезом надеть… То…[2]

Так! Прекрати фантазировать!

– Демонов не бывает, – булькнула мне в плечо Нитка.

– Согласен. Тогда кто тебя не слушается?

– Никто!

– А кто должен слушаться?

– Все!

– Да у тебя мания величия, подружка…

– Я тебе не подружка!

– Тогда говори человеческим языком: из-за чего ты мочишь мне рубашку?

Нитка зашевелилась, оторвалась от меня и вытерла слезы кулаком. Некрасиво, кК человека, как девушка, которая не думает о том, какое впечатление производит. Либо по жизни такая, либо ей действительно паршиво.

Кто ее не слушается – я прекрасно понял. Они. Я. Мы. То есть – однокурсники. Вернее даже – будущие однокурсники, которых она с первого дня начала строить в две колонны в три ряда. А вот почему наше несогласие построиться ее так расстроило, простите за невольный каламбур – и скажите спасибо, что каламбур не в стиле поручика Ржевского – вот это вопрос.

Любит командовать? Да, знаете ли, непохоже. Любители покомандовать не станут плакать в углу от того, что не получилось. Такие любители знают много красивых и не очень способов заставить людей подчиняться. А Нитка, такое ощущение, не знает, как управлять людьми. Не знает, но пытается. Может…

– Нита, а кто твои родители?

Девушка пошмыгала носом и подняла на меня взгляд:

– Папа – тракторист, а мама – библиотекарь.

– Тракторист? Ты что, из деревни?

– Из села!

– Какая разница[3]?

– Большая! Я из колхоза. А что?

Хм. Я подумал было, что Ланита – дочка богатых родителей… то есть… что там в этом времени может быть аналогом дочки миллионера? Дочка председателя профкома? Дочка генсека[4]? Дочка продавщицы? Неважно в любом случае это не то: не тот она человек, который привык, что его все случаются в силу ранга родителей.

Погодите-ка…

– Нита, а тебя раньше слушались?

– Да-а-а…

Ну вот, опять плечо мокнет…

– Кто?

– Все-е-е…

– Конкретнее.

– Ребята мои…

– Еще конкретнее.

Над моим заболоченным плечом снова всплыла красноносая луна.

– Что ты пристал?

– Помочь тебе хочу.

– Зачем?

Хороший вопрос… С чего это меня накрыло альтруизмом? Непонятно… В чужих психологических комплексах разобраться пытаешься, а в своих – как свинья в апельсинах? Может, я просто соскучился по общению? Да вроде бы нет, общения с ребятами-однокомнатниками мне хватило за глаза. Тогда… Может, мне не хватает общения с ДЕВУШКАМИ?

– Потому что люди должны помогать друг другу, – выкрутился я, осторожно пытаясь незаметно для Нитки убрать с ее спины свою руку, которая, похоже, решила жить своей жизнью и тихонько ощупывала маленькие круглые пуговички лифчика, проступавшими сквозь тонкую ткань платья.

Опять плачет.

– Твои ребята – это твои одноклассники?

– Да-а-а…

– Ты ими руководила, а они слушались?

– Да-а-а…

– А почему?

Задумчивое сопение в плечо:

– Почему?

– Да-да, почему?

– Ну… Потому что я комсоргом была?

– И они тебя боялись?

– Нет!

– Тогда почему слушались? Думай!

Ланита напряженно сопела, не поднимая голову. Я тихонько гладил ее… рука, прекрати!.. теперь плечо… В принципе, мне уже понятно, в чем проблема, ай да я, ай да доктор Фрейд! Но пусть она сама допетрит: то, что человек понял сам – запоминается гораздо лучше, чем то, что ему положили в рот.

– Потому что… Потому что я знала, как нужно делать?

– А откуда они узнали, что ты знаешь, как нужно делать, что ты умеешь организовывать?

– Меня несколько раз делали капитаном команды, когда в школе всякие соревнования проводились. И моя команда побеждала. Алюн даже говорил, что ему неважно, кто в команде, главное – чтобы я была капитаном, тогда мы победим.

– Как называется, когда тебя слушаются, потому что знают, что ты сможешь собрать команду и привести ее к нужной цели?

– Мм… авторитет?

– У тебя был авторитет в школе?

– Да…

Похоже, доходит.

– А ЗДЕСЬ, среди однокурсников, у тебя авторитет есть?

– Нет…

– Почему тебя не слушаются?

– Но я же хочу, как лучше…

– Люди не любят… когда ими командует кто-то, в чьем умении командовать они не уверены.

Вообще-то я хотел сказать: «…когда их силком гонят к счастью», но вовремя промолчал. Немного не то время для таких заявлений, еще совсем недавно здешний аналог товарища Сталина провозгласил: «Железной рукой загоним человечество к счастью!»[5]. Лучше острых тем не касаться…

– А что мне делать?

– Зарабатывать авторитет. И тогда тебе не надо будет заставлять – тебя и так начнут слушаться. Ты умеешь организовывать, это заметно…

Ладно, немного польстил, но это только в рамках лечения души.

– Вот я, например, командовать не умею. Я даже в армии…

Твою мать!!!

– …не стал бы рваться в командиры.

Фух. Вроде пронесло… Но ты за языком-то следи, доктор Фрейд самозваный.

– Ты вообще с чего вдруг взялась нами командовать?

– Мне на комиссии сказали: «Ты комсоргом была? Значит, руководи своими будущими однокурсниками. Чтобы к экзаменам готовились, а не балду гоняли».

Я щелкнул пальцами. Потом еще раз. И еще.

– Ты чего?

– Крокодилов отгоняю.

– Тут нет крокодилов – повелась она на старую шутку.

– Видишь, действует.

Ланита засмеялась:

– А правда?

– Слово пытаюсь вспомнить, которым тебя можно назвать…

– Дура? – хихикнула она.

– Нет. О, вспомнил: гиперответственная.

Тому, кто ей брякнул про руководство – нужно гвоздь в голову забить. Мог бы и подумать, что девчонка и вправду кинется руководить и чуть нервный срыв не заработает.

Вообще, Ланита не такая уж и плохая… да вообще не плохая!

Будем с ней дружить.

[1] Они – действительно демоны. Японские. Но герой все равно путает – не там ставит ударение. Японские демоны не они́, а о́ни.

[2] Герой пытается примерить на собеседницу образ Эльвиры из фильма 1988 года «Эльвира, повелительница тьмы».

[3] В селе есть церковь, в деревне ее нет. Впрочем, в аналоге СССР пятидесятых разница и впрямь невелика.

[4]

Председатель профкома, то есть профсоюзного комитета – мелкая руководящая должность в системе профсоюзов, генсек, генеральный секретарь – глава партии. Кстати, во время действия книги генсеков в партии быть не должно – в нашем мире должность отменили еще при Сталине.

[5] Герой ошибается аж дважды. Во-первых, это не цитата из Сталина, а лозунг, висевший над воротами Соловецкого лагеря. А во-вторых – сам лозунг придуман только в 1988 году, в документальном фильме «Власть соловецкая». Где его почему-то написали в дореволюционной орфографии, с ерами и ятями, хотя их отменили в 1918 году, а Соловецкий лагерь открыли в 1923-ем.

Глава 54

– Не скрипи так кроватью, – попросила Нитка, отдышавшись.

– А то твоя соседка заинтересуется, что на этой кровати такого происходило, что ее так расшатали?

– Дурак, – она покраснела, хихикнула и кинула в меня подушкой.

Кстати, в этот момент мы находились на разных кроватях, в разных концах комнаты. Уточняю на случай, если кто-то подумает что-то нехорошее.

Ланита, похоже, поняла свою ошибку, решила, что должна наработать авторитет – боюсь даже предположить, какими методами она будет это делать – после чего успокоилась, расслабилась… и попросила меня побыть с ней еще немного. Краснея так, что я… сам чуть не покраснел от своих мыслей.

Да она даже не в моем вкусе! Нет, я люблю, конечно, девушек с большими… э… глазами… то есть точно такими, как у нее… Блин. Нет, зато все остальное в ней – не мое. Толстые ножки, животик… почти, кстати, и не виден… лицо круглое, нос картошкой, глазки поросячьи…

Но она мне определенно нравится.

Хотя… Если как следует поразмыслить – у меня на это пять причин. Первая причина – это… нет, не ты[1]. Первая причина – это то, что я молодой, полноценный мужчина, с традиционными вкусами, то есть, предпочитающий женщин. Вторая – то, что последнее время я отдохнул и выспался. Третья – регулярное питание. Четвертая – нерегулярный… а точнее – вообще отсутствующий секс. Когда там у меня последний раз была девушка? Еще в родном мире. Оля или Аня… нет, с Аней тогда ничего не получилось… значит, Оля. Ну вот, уже больше месяца прошло. А пятая причина – это то, что с наличием первых четырех я нахожусь в комнате с молодой девушкой, которая… ну… на любителя, но тем не менее – она молода и привлекательна. При этом с ней весело и интересно, она, можно сказать, открыла передо мной душу, и у нас был тактильный контакт. Мне иногда было достаточно и меньшего, чтобы запасть на девчонку. Выпили вместе, поболтали, похихикали, поцеловались перед дверью квартиры – и мне очень тяжело объяснить самому себе, что это не любовь вовсе и не обязательно ей в этой самой любви признаваться.

Вот и с Ниткой – не любовь.

Не любовь же, да?

Нет ответа…

Мы с ней разговаривали уже, наверное, больше часа – часов у меня нет, часы здесь вещь дорогая и купить я их не могу. О чем говорили? Ну, больше, конечно, говорила она, я только внимательно слушал и поддакивал в нужных местах.

Многие мужчины совершают эту ошибку: если женщина изливает вам душу, рассказывая о своих проблемах – это не всегда значит, что вы должны немедленно кинуться их решать. Ее не всегда даже интересует ваше мнение на счет ее проблем, как говорится: «Женщина не хочет услышать ваше мнение, она хочет услышать свое мнение, но произнесенное мужским голосом». Чаще всего женщина жалуется вам для того, чтобы успокоиться. Осознайте это и не рвите себе нервы, страдая от того, что не можете ей помочь – ваша помощь уже в том, что вы ее выслушиваете и понимаете.

Многие понимают это, когда молодость уже закончилась. Мне повезло – у меня был хороший учитель в вопросе девчонковедения.

Как говорил этот человек: в общении с девушкой главное – не ошибиться и не пропустить тот момент, когда она и вправду попросит помощи.

Надеюсь, я правильно оценил свое общение с Ниткой, по крайней мере, она успокоилась, повеселела… Вон, даже шутит и подушками швыряется.

– Я, наверное… – я встал с кровати – пойду потихонечку?

Нитка вздохнула:

– Да, наверное… Уже поздно.

– Если хочешь – я завтра приду в гости… или ты уезжаешь?

– Нет, только через пару дней.

Она опустила глаза и немного замялась:

– Приходи… Только…

– Только чтобы пообщаться! Пиво брать?

– Ершан!

– Понял. Значит, водку…

– Ершан!!

– Молчу-молчу.

Я, улыбаясь, подошел к двери взялся за ручку…

– Стой!

Я замер. Когда тебе говорят «Стой» таким голосом – лучше остановиться, замереть, и только потом выяснять, что случилось. У нашего сержанта был такой же командирский голос – если он рявкал «Сверху!», ты сначала отпрыгивал и уже после этого задумывался о том, что вообще произошло. Мимо меня так молоток пролетел, уроненный одним долбоклюем с гаража…

– Что?

Нитка тихо подкралась к двери и прислушалась:

– Кто-то идет.

Действительно, по коридору кто-то шагал.

– И что?

– Ершан, ты дурак. А если кто-то заметит, что ты из моей комнаты выходишь?

Мда. Действительно, дурак. Уронишь репутацию девчонки в ноль.

Шаги медленно прошествовали мимо двери, мы так и стояли, замерев и почти прижавшись друг у…

– Ершан, – тихо и строго произнесла Ланита, не оборачиваясь, – Спасибо тебе. Но мы – просто друзья.

Я чуть было не запротестовал, что не претендовал ни на что большее. Хорошо, не успел.

– …поэтому если ты решил подлизаться ко мне, чтобы какую-то поблажку от меня получить, то зря.

В этом месте можно было бы и обидеться, мол, как ты вообще можешь такое про меня подумать, я от чистого сердца, а ты… Но в голосе девчонки слышалось что-то… что-то такое из личного опыта. Неужели нашелся какой-то гад, который именно это с ней и провернул?

– Можешь гнобить меня даже больше чем остальных, – отшутился я, – Но я все равно буду считать тебя другом.

– Спасибо, – все так же тихо и все так же не оборачиваясь произнесла она, – Можно.

Как хорошо! Как хорошо, что я правильно понял это разрешение!

Выскользнув ужом из дверей в пустынный коридор, я оглянулся… И уперся носом в закрытую дверь.

Мда. Мда, мда, мда. Ладно, завтра я у ней зайду, как обещал, тогда и выясним, не пожалела ли она о минутной – ладно, часовой – откровенности.

Пора бы, наверное, уже и спать…

– Ершан! – прогудел бас за спиной.

Мой шахматный сенсей. Чего это ему не спится?

– Чего-то мне не спится… А тут смотрю: и ты не спишь. Партейку?

– А давай.

Может, в этот раз повезет?

И мне повезло! Нет, не в шахматы, в них я ожидаемо проиграл. Просто Маратон, видимо, выбрался из комнаты ведомый зовом природы, но увидев меня, забыл зачем шел. Однако после второй «партейки» природа взяла свое и великан ушел. Оставив меня одного в комнате. На несколько минут.

Как говорят поляки при виде желтого сигнала светофора: «Газу-газу-газу!!!»

Я рванул к тумбочке Маратона. Учебники – не то. Тетрадки – не то. Носки – фу, не то! Бутылка – не то… Стоп, учебники!

Быстро перелистал их – есть. Из учебника органической химии под редакцией неизвестного мне Мальчица выпала зеленая книжечка.

Паспорт.

Так. Листаем. Страницы с пропиской… Штампы: «Прописан»… «Выписан!» Есть!

Я быстро спрятал паспорт в карман. Учебники на место… носки, носки тоже в тумбочку!

Все!

Ничего не изменилось, ничего не произошло, я расставляю фигуры на доску.

Зачем мне чужой паспорт? Да сам по себе он мне и нафиг не нужон. Вот только, если решил самостоятельно нарисовать себе в паспорте штамп о выписке – нужно хотя бы иметь перед глазами образец. А с интернетом здесь туговато, вай-фай не ловит, поэтому образец пришлось тырить. Нет, у ребят из комнаты это бы не прокатило: во-первых, мне нужна пустая и свободная комната для подделки документов, во-вторых, они с паспортами должны были уехать и могли их хватиться, а в-третьих – откуда у абитуриентов штамм о выписке? Они за ним только-только поедут. Нужен паспорт как минимум второкурсника. Вот и пришлось разыгрывать внезапную страсть к шахматам.

А паспорт Маратону я верну.

[1] Герой вспомнил песню Игоря Николаева «Пять причин». Со словами «Первая причина – это ты».