Текст книги "Жена-беглянка. Ребенок для попаданки (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава 24

Я оставила Марте практически все деньги.

С собой взяла лишь медяки да пару серебряных.

На всякий случай.

Кроме того, в дорогу себе приготовила немного хлеба, кусок копченого окорока и сладкое питье.

Ехать было долго, далеко, выше по ручью. На осле – так и целые полдня.

Признаться, я волновалась. Да что там – я боялась встречи с родными.

За тот год, что я прожила у Натана, я ни разу не навестила их.

И не потому, что не хотела – Натан не отпускал меня ни на миг.

А мать у меня была строгая.

Да, я стала герцогиней.

Но, представляя ее холодный взгляд, ее худощавое лицо, я слышала ее резкий голос, отчитывающий меня.

«Кто хочет, тот найдет возможность!».

Невольно я поежилась, представляя, сколько резкостей она мне наговорит.

Бежать от мужа, слыханное ли дело!

Но в то же время мать всегда твердила, что семья и семейные узы превыше всего.

«Кровь – не вода, – говаривала она. – Тот, кто отрекается от собственной крови, обрекает себя на погибель. Оторванные ветки не прирастают обратно!»

– Она поругает, но поможет мне, – убеждала я себя. – В конце концов, я же не собираюсь сидеть на ее шее! Мне просто нужна помощь, добрый совет, участие…

К нашему семейному дому я подъехала к вечеру.

Очень боялась встречи с родными, но и предвкушала ее.

Поэтому не решилась войти через главные ворота, а подъехала к садовой калитке, что вела от заднего двора в лес.

В лицо мне пахнуло ароматом цветения сирени и лип.

Ужасно знакомый, родной запах.

Сердце мое неистово колотилось и руки дрожали, пока я привязывала ослика и отпирала калитку.

Она была все та же, старая, ужасно скрипучая.

А вот за ней, за высоким каменным забором, наш старый сад выглядел совсем иначе. Непривычно строго и как-то… мертво.

Раньше он был запущенный и буйный.

Вокруг дома росли старые липы, а под ними кусты, где мы в детстве устраивали себе тайные убежища.

Теперь же кусты были острижены и представляли собой аккуратную зеленую изгородь.

Трава вокруг сада была аккуратная, зеленая. В ней – ни единого цветочка. Дорожки расчерчены по линеечке, посыпаны светлым песком.

Все строго, аккуратно, чисто.

Так, словно, над садом год трудились много рук.

Не только материны.

Скорее всего, на те деньги, что дал ей за меня Натан, она нанимала садовников.

Всегда мечтала об идеальном саде. Об идеальном доме. О розовой дорогой штукатурке на фасаде.

И, кажется, ее мечта сбылась.

Дом действительно был отремонтирован и походил на приличный господский.

Я на ватных ногах шла и шла по садовой дорожке. И с каждым шагом мне становилось все страшнее.

Потому что теперь я увидела, как много денег было потрачено на благоустройство дома и сада. Натан не поскупился, заплатил за меня много.

– Мама?

Она сажала розы.

Новые кусты, дорогие сорта.

Прямо перед домом, на огромной круглой клумбе.

На ней было приличное платье и длинный передник, специально для работы в саду.

На голове, на седых волосах – широкополая соломенная шляпа с зеленой яркой лентой. Худощавое загорелое лицо было умиротворенным и улыбающимся.

Она была так увлечена своим делом, что не сразу услышала мой оклик.

Копая землю небольшой острой садовой лопаткой, она напевала какую-то песенку. И настроение у нее было прекрасное.

– Мама!

Она медленно разогнула натруженную спину. Щуря подслеповато глаза, глянула на меня.

– Мама, это я! Никаниэль!

Ком встал у меня в горле. Вдруг сильно захотелось кинуться матери на шею, прижаться к родному человеку.

И ощутить блаженный покой и защиту.

Как же я устала в последние дни…

Как болит натруженное тело от постоянной гонки, перетаскивания тяжестей, от сна на жестких досках!

– Мама, мне помощь нужна!

Блаженное выражение медленно сползло с лица матери.

Черты ее стали холодные, отталкивающие. Пугающими даже.

Одержимыми и злобными, как у релииозныхфанатиков.

Она словно демона увидела. И не испугалась, нет – она изготовилась биться!

Я даже отшатнулась – настолько разительна была перемена.

– Мерзавка! – рявкнула мать, яростно ткнув в мою сторону своей острой лопаткой. – Блудница! Не смей приближаться ко мне! Сосуд греха!

– Что ты такое говоришь, мама?

Я ощутила такой ужас, когда мать начала кричать, что и словами не передать.

Словно она сейчас потащит меня на площадь, чтоб сжечь на костре.

Но я постаралась взять себя в руки и подавить свой страх.

С трудом сглотнула ком в горле, уверенней ступила к ней.

– Никакая я не блудница, – твердо проговорила я, глядя ей прямо в лицо. – С чего ты взяла это?

– Твой муж был здесь, – выдохнула она злобно, как гарпия. – Он сказал, что ты опозорила его! Удрала с любовником! Потаскуха! Наш дом не знал такого позора, о-о-о, чем я заслужила это?! Неужто я мало приложила сил, чтобы воспитать тебя?!

– Мама, он солгал! – перекрывая ее вопли, произнесла я.

– Солгал?! Но ты сбежала, сбежала!..

– Он хотел убить меня, мама! – я тоже сорвалась на крик.

Тот облетел весь сад.

Где-то наверху, в одной из комнат, хлопнуло окно. Кто-то из домашних услышал нашу перепалку. Отлично…

– Лгунья! – злобно прошипела мать. – Мерзкая лгунья! Он безутешен! Его светлость безутешен! Он разыскивает тебя со слезами на глазах, обещает всем щедрое вознаграждение, чтобы убить? Ты хочешь, чтобы я поверила в эту чудовищную ложь?

– Вознаграждение настолько щедрое, – усмехнулась я, – что ты не прочь бы продать меня еще раз?

– Замолчи, мерзавка! – вспыхнула мать. – Любой добропорядочный человек выдаст тебя его светлости и безо всякого вознаграждения!

– Но ты его все же взяла? – горько усмехнулась я, глядя на сортовые розы, посаженные в черную рыхлую землю.

Мать лишь задрала подбородок и покачала головой с видом оскорбленной добродетели.

– Я не знаю, на что ты рассчитывала, придя сюда, – высокомерно процедила она. – Никакой помощи ты тут не получишь. Я не стану укрывать тебя! И ты не получишь ни единого гроша, ни единого…

Она трясла у меня перед лицом тонким сухим пальцем. А мне становилось все горше и горше, словно я напилась яду.

Ей было не жаль меня.

Ей было жаль терять полученные деньги.

Да, мы всю жизнь жили небогато. И всеобщей мечтой было однажды разбогатеть, и отремонтировать дом, чтобы там хорошо было жить каждому.

Мечта эта сбылась.

Но что-то мне говорило, что жить хорошо теперь только ей одной.

Она распоряжалась деньгами на собственное усмотрение.

Тратила их на себя.

И никому не позволила бы отнять у нее ее сбывшееся счастье.

– Мне не нужны твои гроши, – окрепшим голосом произнесла я. – Хотя я праве потребовать свое приданое. Ты ведь его не отдала герцогу?

– Приданое? – воскликнула мать. – Вот уж нет! Ты не одна! У меня есть и другие дочери, кому оно сгодится! К тому же, я пристроила тебя настолько хорошо, что и мечтать нельзя о лучшем! А ты все профукала, все потеряла, неблагодарная! Так что не смей от меня ничего требовать!

– Мне нужны мужские руки, – еще уверенней произнесла я. – Я вас больше не потревожу, и жить буду своими силами и на свои средства. Но сейчас мне нужна защита и поддержка! Вероятно, мне что-то нужно будет построить, поэтому без мужских рук никак…

– Построить? – расхохоталась мать. – Что ты собралась строить? Бордель?

Я перевела дух, еле сдерживая слезы.

– Я была дружна со Стиром, – произнесла я. – С моим любимым старшим братцем. Вероятно, он мог бы помочь мне…

– Что?! Стюарта захотела впутать в это?! – заверещала мать, как резаная. – Даже не смей думать! Сбежала сама, нарвалась на гнев герцога, так не думай, что брат за тебя станет вступаться! Позор семьи! От мужа сбежать, это ж надо такое устроить!

Меж тем все мои братья и сестры дружно выбежали из дома, и теперь, выстроившись в шеренгу, как утята, слушали нашу перебранку.

Стюарт тоже был тут.

За год он вырос, возмужал, раздался в плечах.

Его волосы кудрявой шапкой лежали на голове.

Синие глаза смотрели из-под насупленных широких бровей упрямо.

Он стал очень привлекательным юношей, так похожим на отца.

– Да что за сердце у тебя, – в отчаянии вскричала я, – что ты не хочешь выручить свою дочь?! Разве я много прошу?

– Мне тоже в доме не помешают крепкие мужские руки! – сварливо ответила мать. – К тому же, на Стюарта у меня свои планы! Очень скоро он мне понадобится.

– Что за планы? – с холодеющим сердцем спросила я.

– Не твое дело! – окрысилась мать.

Стюарт хмуро промолчал, стыдливо опустив взгляд.

А младшие дети, еще толком не понимая, что говорят, наперебой закричали:

– Его хочет в мужья соседка! Она не совсем молодая и не очень красивая! Но сердце у нее доброе! Она обещала нам всем по десять серебряных в приданое! И еще матушке тридцать!

– Ты с ума сошла?! – в ужасе закричала я. – Ты что… ты продаешь своих детей богачам, как породистых щенков?!

Я оглянулась на братьев и сестер.

Они стояли чистенькие, ухоженные. Одетые небогато, но опрятно и ладно.

Мать это умела – опрятность превратить в привлекательность и красоту.

И, пристроив выгодно замуж меня, она вдруг поняла, какое богатство заключено в ее детях. Натан – это же просто ходячая реклама! Разве кто-то откажется породниться с герцогом, хоть и опосредованно?

– Я их растила и кормила, – зло выдохнула мать, щуря глаза. – Так что только мне решать, что с ними делать!

Она оглядела меня деловито и снова ткнула в мою сторону лопаткой.

– Бракованный товар, – издеваясь, произнесла она. – Ну, да ничего. Может, еще раз удастся продать тебя герцогу? Хоть мешочек серебра, но он за тебя, негодную, отвалит.

И она цепко ухватила меня за руку.

Ужас накатил на меня.

Я ощутила себя пятилетней девочкой, которую тащат, чтоб закрыть в чулане за провинность.

И братья с сестрами так же безучастно наблюдают.

И помочь некому…

– Запру тебя, мерзавку, – пыхтела она, волоча меня в дом, – и пошлю к его светлости гонца. Мигом тебя пристрою.

– Мама, не надо! – в панике прокричала я, упираясь.

– Пошла, мерзавка!

– Мама! – вступился Стир.

Он единственный всю жизнь меня защищал.

Получал за это, но все равно раз за разом вступался.

Вступился и сейчас. Но мать было не остановить.

– Закрой рот, щенок! – рявкнула она. – Не то пойдешь подыхать от голода под забор! Никчемный огрызок… В своем доме я не потерплю непослушания и разврата! Эта мерзавка опозорила нас! Значит, заслужила розог!

– Да ты с ума сошла?! – закричала я. От мысли, что она сейчас меня привяжет и будет пороть, меня затрясло, слабость и тошнота подкатили к горлу. – Я беременна!

– Ахах, уже? Значит, нужно выколотить из тебя нагулянного ублюдка перед тем, как вернуть герцогу! Это будет тебе добрым уроком! Эй, там, принесите вожжи. Сейчас я почешу ей спину как следует!

– Ты что, не слышала, – гневно воскликнул Стир, шагнув к нам. – Он убить ее хотел! За что ты собралась ее наказывать!

– Вранье! Его светлость не мог такого пожелать! Вот приструню ее как следует и верну мужу!

– А если не вранье? А если все же убьет?!

– Значит, туда ей и дорога! – провопила мать, выкручивая мне руки. – Такой позор с порядочной семьи можно смыть только кровью!

Словно кровавая пелена упала на мои глаза.

Силы утроились, и я легко стряхнула с себя материны руки.

От боли она вскрикнула – кажется, я ей вывихнула палец.

Но одним вывихнутым пальцем ее было не пронять.

Она снова потянула ко мне руки, норовя вцепиться в волосы.

Но я не позволила этого сделать.

Еще и вкатила ей хлесткую пощечину, от которой мать так и покатилась по своей зеленой нарядной травке.

Она попыталась встать, но я с несвойственной мне жестокостью наступила ей своим деревянным башмаком на руку, и та закричала от боли.

– Грязь, – рыкнула я страшным металлическим голосом.

– Ох, – стонала и скулила мать у моих ног.

– Кого ты тут собралась наказывать? – я говорила спокойно, но мне казалось, вокруг меня воздух кипит от моей ярости. – Ты что, забыла, с кем разговариваешь? Я убежала от мужа, а не развелась с ним. Так что я все еще герцогиня Ла Форс. И я могу вернуться к мужу сама… и рассказать о твоих непочтительных словах. Как думаешь, он сразу тебя убьет или для начала спустит шкуру?

Услыхав это, мать перестала стенать и охать и замерла.

Ярость ослепила меня настолько, что я закусила губу, чтоб не сорваться.

Сбив с матери шляпу, я ухватила ее за седые волосы и заставила подняться.

– Мой муж заплатил тебе столько денег, – внятно, спокойно и четко произнесла я, – что все в этом доме принадлежит ему. А следовательно, и мне. Так что я могу забрать у тебя все, а тебя саму выкинуть подыхать в канаву.

– Как ты можешь, – залилась слезами мать. – Тут же дети… твои братья и сестры! Их тоже в канаву?

– Как будто их другая судьба ждет, – усмехнулась я, брезгливо отшвыривая ее. – Как будто ты иначе с ними поступишь, распродав кому попало.

– Я желала всем своим детям только добра! – обливаясь слезами и соплями, выкрикнула она.

– Да, да, – недобро усмехаясь, ответила я. – Я только что попробовала твоего добра большой ложкой. У него слишком дерьмовый вкус.

Я обернулась к Стюарту.

– Стир, ты можешь сейчас пойти со мной, – я показала ему деньги. – Я никому тебя не продам. И голодать со мной ты не будешь, обещаю. Мне действительно нужна твоя честность и сила.

Сообразив, что может потерять одного из своих «породистых щенков», а следовательно, и заработок, мать так и подпрыгнула.

Лицо ее исказилось злобой.

– Если уйдешь, – выкрикнула она, – я прокляну тебя! И назад дороги не будет, нет! Ты закончишь свой путь в нищете, под забором!

Стир зло глянул на нее… и смачно плюнул ей под ноги.

– Идем, – он подхватил меня под руку, и мы быстрым шагом направились к калитке.

Глава 25

Разумеется, Натан вовсе не расстраивался по поводу моего исчезновения.

Он был зол на меня и на мою выходку.

Разумеется, долго искал меня ниже по ручью. Отыскал платье, но и только.

Оно запуталось в камышах.

А дальше ручей разливался, течение становилось сильным, дно – каменистым.

Любой, кого вода протащила бы, голого, по такому дну, рисковал остаться без рук и ног.

И все, кто участвовал в поисках меня, твердили Натану, что шансов спастись у меня не было.

– Проклятая замарашка! – выкрикнул Натан, услышав самые последние новости от ищущих меня слуг, охотников, соседей.

Разумеется, он расстраивался не по поводу моей предполагаемой кончины.

Он жалел рубиновое колье, которое подарил мне накануне.

Как я уже говорила, оно было бесценно.

– Тупая деревенская корова! – рычал Натан. – Потерять такую дорогую вещь из-за этой никчемной дряни! Черт! Черт!

Но Ида нашла чем его утешить ночью.

Поэтому утром, за завтраком, Натан лучился от счастья.

Наконец-то между ним и Идой никто не стоял.

По крайней мере, временно.

Пока госпожа мать не подыщет ему другую, такую же крепкую девушку для деторождения.

А пока можно было наслаждаться жизнью.

За столом за завтраком Натан и Ида сидели вместе, то и дело обмениваясь пылкими взглядами, рукопожатиями под столом.

Красавца Ида была одета в домашнее платье, причесана небрежно.

Ее рыжие волосы были немного сколоты на затылке. Медные кудри струились по спине и горели на солнце как алый атлас.

Она игриво толкала Натана ножкой под столом, и томно прикусывала губу, получив от него пожирающий взгляд.

Мать-герцогиня молча наблюдала их игрища, поглощая еду медленно, четко, как механическая игрушка.

Ивар, явившийся к завтраку раньше всех, был мрачен и молчалив.

– Я слышала, ты распорядился признать Никаниэль погибшей? – сухо спросила мать у Натана, когда ей надоело наблюдать за играми сына и Иды.

– Не вижу смысла откладывать это, – беспечно ответил Натан, не сводя глаз с Иды. – Все в один голос твердят, что она мертва. Со мной даже никто не спорил, когда я заявил это. И судья вынес это решение уже через пять минут. Так что я теперь официально вдовец… и совершенно свободен!

И он с удовольствием поцеловал ладонь Иды, адресовав ей очередной томный взгляд.

– А ты и рад! – желчно вспыхнула мать.

Натан лениво взглянул на нее.

– Можно подумать, ты сильно расстроилась от того, что девчонка перестала мелькать у тебя перед глазами!

– Я расстроилась по совсем другому поводу! – выкрикнула старуха и хлопнула ладонью по столу. – Никаниэль жива, и ее видели в городе! Не так ли, Ивар?

Ее голос стал ядовитеньким, как и ее взгляд.

Она словно хотела уличить сына в чем-то, взглядом проникнуть в его мысли.

Но Ивар, допивающий вино и выглядящий уже порядком пьяным, и ухом не повел.

– А вы, госпожа мать, любите собирать сплетни, – самоуверенно ответил Натан.

– Ивар! – нервно взвизгнула мать.

– Никаниэль жива, – нехотя ответил Ивар. И указал на разодранную ногтями щеку. – Это она сделала.

Натан тотчас прекратил миловаться с Идой.

Он молниеносно обернулся к брату. Лицо его от изумления и неожиданности вытянулось.

– Что? – прошептал он. – Как?!.. Но это невозможно!

Ивар безразлично пожал плечами и снова глотнул алой жидкости из блестящего бокала. Его пальцы, затянутые в коричневую кожу перчаток, крутили тонкую ножку стеклянного бокала, и Ивар щурил глаз, рассматривая солнечные блики на алом вине.

Глаза Натана налились кровью.

Он подскочил на ноги.

Скомкал тонкую белую ткань вышитой шелками скатерти.

Казалось, еще миг, и он взорвется и рванет ее, сметая со стола приборы и еду.

– Почему ты не сказал мне сразу?!

– Я приехал домой под утро, – небрежно ответил Ивар.

– Где ты ее видел?

– В одной из таверн, – так же лениво и нехотя ответил Ивар. – Я даже попытался ее задержать, и она оцарапала мне лицо,

И он указал на свою разодранную щеку.

– Ты даже этого не можешь сделать нормально, ничтожество, – проорал Натан. – Справиться с девчонкой!

Он налетел на Ивара.

Наверное, хотел вцепиться в него, вымещая на нем свою злобу.

Но тот отвесил огромному, мощному, сильному такую оплеуху, что Натан рухнул, как подкошенный.

А Ивар, прекратив притворяться пьяным, взял со стола салфетку и промокнул губы. Нарочито спокойно и неторопливо, пока Натан с разбитым лицом ворочался у его ног.

Ида вскрикнула и подскочила с места, чтоб помочь любимому.

Она обняла его за плечи, но даже с ее помощью Натан поднялся не сразу.

Взгляд его был бессмысленным.

Ивар же больше не обращал внимания на брата.

Он спокойно уселся на место и налил себе еще вина.

Мать стукнула об пол палкой – обычно так она усмиряла ссоры между сыновьями, – и отвернулась от Натана.

– Тебя следовало бы примерно наказать! – рыкнула Ивару мать. – Я с удовольствием выжгла бы тебе клеймо на коже, прямо на твоем безмозглом лбу, за то, что ты упустил девчонку! А еще лучше было б затравить тебя псами! Расскажи поподробнее, – зло потребовала она у Ивара.

– Я хотел задержать ее, – холодно и бесстрастно ответил Ивар. – Но, когда я вцепился в нее, в таверне… убили одного влиятельного и важного человека.

– Важного! – раздраженно фыркнула мать. – Какое-то гнусное ворье – Это важный человек?!

– Для такого же гнусного ворья, – ответил Ивар спокойно. – Очень важный. За этого человека гнусное ворье убило пятерых, только заподозрив их в злодеянии. Так вот, Никаниэль ускользнула, пользуясь суматохой. И больше я ее не видел.

– Как возможно, – пробормотал изумленный полученной оплеухой Натан, с трудом усаживаясь на стул, – что ты не смог ее удержать?..

Он не сразу смог усесться на свое место.

Ида втащила его на стул, пока он переводил дух и приходил в себя.

Мать его уничтожающе глянула на него.

– Ты действительно не понимаешь? – рявкнула она. – Не знаешь, отчего женщины свирепеют и становятся сильнее мужчин?! Да твоя жена беременна от тебя!

– Этого быть не может, – слабо возразил Натан. – Ни один из нанятых лекарей мне не сказали об этом…

– Значит, срок был мал! – проорала мать, стукнув палкой. – Или врач неувиде ее положения! Или скрыл! Но она беременна, в этом я уверена! Ты упустил из рук то, ради чего женился – наследника!

– Это твои домыслы, – упорствовал Натан.

– Да? А камешки, – старуха мать вдруг рассмеялась. – Графиня де Олен сегодня похвасталась приобретением прекрасного рубина. Нового, не ограненного. Прекрасного и довольно крупного. Нового.

– Что!.. – вскричал Натан, багровея. – Этого быть не может! Месторождения рубинов давно исчерпаны, невозможно появление новых!.. Нет!

– Твоя жена беременна златоведом, – злорадно прокаркала старуха. – Дар семьи передался не тебе и не Ивару – ее ребенку. Поэтому появились новые рубины. Будут и еще.

Ивар смолчал, попивая вино.

Натан, казалось, был абсолютно разбит новостями.

– Мы могли бы окружить эту девку заботой, любовью и вниманием, – яростно продолжила мать-герцогиня, – могли ее гладить по головке и доить из нее камни! Мы могли стать богаче, намного богаче! Все девять месяцев мы могли богатеть! Мы купались бы в деньгах! Мы подарили б короне самые крупные и красивые камни и стали б навечно друзьями молодого короля! И были б самой влиятельной семьей в наших краях! Но ты, похотливый скунс, предпочел лизаться с твоей нетерпеливой рыжей сучкой и вспугнул жену! Ты все это потерял из-за свой похотливости, идиот!