Текст книги "Жена-беглянка. Ребенок для попаданки (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Глава 66

Вести об отравлении в доме графини Рубин распространились очень быстро.

И буквально на следующее утро, за завтраком у старой герцогини Натан, Ида и Ивар обсуждали это.

Старая же герцогиня ела молча.

Вернее, она попыталась что-то сказать.

Вероятно, попыталась озвучит название дома, где все это произошло. И задать Ивару вопрос, как так вышло, что я живу в его доме.

Но Ивар на нее посмотрел выразительно, и она замолкла.

Опустила взгляд в тарелку и продолжила трапезу с каменным выражением лица.

– Очень надеюсь, что ты тут не причем, – рычал Натан, злобно поглядывая на Иду. – Ведь если я узнаю, что ты причастна, я тебе голову оторву!

– Почему я?! – в тон ему шипела Ида, словно разъяренная кошка. – Графиня Рубин богата. Она у многих вызывает зависть как своими сокровищами, так и расположением короля! Ее кто угодно мог хотеть убить!

– Кто угодно? – вскипел Натан. – То есть, это все-таки ты?! Мерзавка, о, мерзавка!

– На теле той служанки, что отравилась, нашли пузырек, – мстительно проскрипела старая герцогиня, – выточенный из цельного опала. Полагаю, не так много людей могут похвастаться такими дорогими флаконами, в которые может вместиться только одна капля…

Ида побагровела, словно ее тотчас хватит удар.

– Я разливаю в такие флаконы дорогие духи! – завизжала она, потрясая маленькой бутылочкой, привязанной к ее запястью на золотую цепочку.

– Если это так, – беспечно продолжила герцогиня, – так может, нюхнешь их? Здесь и сейчас?

Ида, сердито сопя, откинулась на спинку стула, испепеляя старуху яростным взглядом.

– Что, нет? – зловредно хихикнула та. – Я так и думала.

– Я шкуру с тебя спущу! – задушено прохрипел Натан. – Нике я пошлю огромный роскошный букет цветов с пожеланием выздоровления! Она ведь не пострадала?! Она не сильно пострадала?! Черт, она носит моего ребенка! – взревел Натан, подскакивая. – Если с ним что-то случится!.. Где Ника сейчас?! Где она?

– Полагаю, у своего спасителя в гостях, – проскрипела старуха. – У королевского казначея. Говорят, он оказался у нее в гостях совершенно случайно. Ну и спас ее. Увез в свой дом вместе со всем ее нищим выводком… влюбленный мальчишка!

– Я убью его, если он стоит между нами! Но Ника снова будет моей! Только моей! Я не откажусь от нее!

– Тогда не удивляйся, – проорала Ида, не выдержав, подскочив на ноги, – если однажды служанка снова принесет ей флакон из опала!

Ивар сидел молча, прикрыв рукой лицо.

Плечи его мелко подрагивали.

Со стороны могло казаться, что он беззвучно смеется, но на самом деле его рвало и корежило от боли.

«Казначей увез Нику к себе…»

Чем они там занимались, у Ивара не было никаких иллюзий. Казначей более чем понятно обозначил свое отношение, и этой ночью, благодаря усилиям этой мерзавки Иды они…

Они…

Осознать это Ивару было так же больно, как принять потерю отца. Понять, что поддерживаемая искра разума погасла.

Так же больно сейчас было принимать то, что любимая женщина эту ночь провела в объятьях другого.

Эта боль душила, наполняла легкие болью, словно битым стеклом.

Хотелось кричать, выть, грызть от отчаяния стол, рвать скатерть, разметав все приборы по полу.

Бесноваться, выплевывая невыносимое страдание.

Это было как вновь переживаемое предательство. Как отречение – Ивар переживал это много раз. Родные любили принести его в жертву, любили предать, чтобы раздобыть хоть мизерную, но выгоду для себя.

Но эти предательства, вроде бы ставшие привычными, каждый раз поражали его свежей болью.

Мать, брат… теперь настал черед Ники.

Хоть она. конечно, и не принадлежала ему, и никогда не была близка…

Как же хочется плакать и выть…

Но рядом были те, кто не поймет этих чувств и перед кем показывать слабость не стоило.

И Ивар душил вопль в груди, хотя ему казалось. что его разум закипает от боли и ярости.

«Я все равно должен защитить ее, – проглотив горький ком ревности и жгучей досады, подумал Ивар. – Она мне не принадлежала и не обещалась. Так о каком предательстве я думаю? Она невинна предо мной. Надо взять себя в руки… Казначей… Смазливый мальчишка, глупый и слишком наивный. Он не может ее сохранить. Значит, что-то должен придумать я… Спасти ее от покушений!»

– Что в этом смешного?! – прогрохотал голос Натана над его головой. – Ты что, смеешься?!

Натянув на свое лицо кривую маску смеха, Ивар отнял ладони от лица.

– Нет, вовсе нет, – хрипло ответил он, утирая невольно выступившие слезы на покрасневших глазах.

Натан вспыхнул от гнева.

– Только такой ублюдок, как ты, может смеяться над чувствами, – выпалил он.

Ивар улыбнулся – теперь по-настоящему, свирепо и дерзко.

– Я законнорожденный, – рыкнул он. – И, в отличие от тебя, первенец. Старший. Так что, скорее всего, глядя на твои метания я оспорю у тебя герцогскую корону. Я отдал тебе ее опрометчиво. Был молод и глуп. Теперь я умнее. Да и чешуи у нас с тобой как будто бы поровну.

– Ты не посмеешь!.. – вскричала старая герцогиня.

С дрожащими губами, с трясущимися руками она подскочила на ноги, но Ивар осадил ее коротким и хлестким:

– Сидеть!

И мать бессильно упала на место, глотая воздух побелевшими губами.

– Что значит – оспоришь? – от удивления Натан даже рассердиться позабыл.

Ивар беспечно пожал плечами.

– А то и значит, – ответил он. – Что в этом доме поселюсь я. Отцовское наследство я с тебя стребую. И все сокровища его – тоже. Герцогом буду я. А вы, – он по очереди указал пальцем на Натана и Иду, – вылетите вон. Под забор. В канаву. И будете влачить очень жалкое и очень голодное существование.

Воцарилось жуткое, тяжелое молчание. И Ивар хрипло расхохотался, разглядывая изумленные и напуганные лица родственников.

– Ты ведь хотела, чтобы он был только твоим? – продолжил он, обращаясь к Иде. – Ну вот. Когда обнищает, он уже не сможет слать Никаниэль подарки и цветы. И шансов завоевать ее вновь у него не будет. Так что он весь будет твой.

Ида и Натан беспомощно переглянулись.

– Но ты не можешь ничего оспорить! – произнес, наконец, Натан. – Ты одинок, ты!..

– Долго ли исправить, – беспечно ответил Ивар, взяв бокал с вином и пригубив его. – А я вам не говорил? Я женюсь скоро. Невеста уже имеется.

– Не бросайся такими заявлениями! – выдохнула старая герцогиня. – Они, знаешь ли, имеют свойство сбываться! Как нечаянно сказанные пророчества!

– А я и не шучу, – продолжал самозабвенно врать Ивар. – Невеста есть. Пышных свадеб мне не надо, хватит и быстрого венчания. А там и до брачной ночи рукой подать.

– До брачной ночи?.. – пробормотала сбитая с толку Ида.

– Чтоб обрюхатить эту девку, – прорычал Натан. – Наследник. Он родит наследника, и король велит ему быть герцогом и продолжать наш род!

– Но погодите! – визгливо закричала Ида. – Наследник-то первым родится у Натана!

– Но ты же сделаешь все, чтоб он не родился? – усмехнулся Ивар. – В этом деле мы с тобой в одной упряжке. Я получаю корону – ты получаешь Натана. По рукам?

– Ну уж нет! – взвилась Ида. – Кому понравится этот грабеж?!

– Скажи честнее – кому нужен этот болван без денег, – хихикнул Ивар.

– Натан не уступит тебе своего права! Первым наследник родится у него! – орала Ида. – Да черт с ней, пусть будет его женой! Главное – Натан статус сохранит, и…

Дальше Ивар уже не слушал.

Он молча попивал вино и покачивал головой в такт воплям Иды.

«Теперь эта рыжая дура не посмеет отравить Нику… не посмеет!»

Глава 67

Ида ревновала все равно.

Только что она готова была драться с Иваром за титул, который тот хотел отнять у братца.

Но глядя, как Натан собирает подарочный букет для меня, Ида снова ощутила ядовитую злость на сердце.

А он старался так, что сразу было видно – это для любимой женщины.

И Ида почувствовала, как ее снова отодвигают на второй план.

Как ненужную и использованную вещь. На самую дальнюю полку.

И не факт, что с этой полки ее когда-нибудь достанут.

– Ты действительно любишь ее? – тихо спросила она, наблюдая, как Натан сам распределяет цветы в корзине, как устраивает на белоснежной салфетке сладости.

Натан кинул на Иду быстрый, недобрый взгляд.

– Я восхищаюсь ею, – ответил он. – Никогда б не подумал, что в душе этой девушки столько силы и упорства. И столько достоинства. Она не бегала, не умоляла, не цеплялась за меня. Отошла и устроила свою жизнь сама. Не то, что ты.

От обиды у Иды перед глазами стало темно.

Она закусила губу до боли, почти до крови, чтоб не расплакаться.

Ее лоск, ее самоуверенность и гордость, какими она всегда блистала, давно куда-то испарились. И она, рыжая, яркая, теперь казалась посеревшей, как застиранный лоскут.

Как бездомная рыжая драная кошка, промокшая под осенним дождем…

– Это потому, – с обидой ответила она, – что я не вижу жизни без тебя. Ты мой воздух. Ты сам – моя жизнь.

Натан поправил великолепную нежно-розовую розу в букете, перевитом атласными лентами, и насмешливо фыркнул.

– Это всего лишь слова, – грубо ответил он. – Я не помню, чтоб удушье тебя преследовало, когда ты крутила роман с тем хлыщом, помнишь?

Ида вспыхнула румянцем от стыда до корней своих рыжих волос.

Натан никогда не напоминал ей о ее мимолетных романах.

Иде даже казалось, что он горд тем, что она, такая яркая и красивая, за которой волочились все видные кавалеры города, принадлежит ему.

А теперь вдруг…

– Она тебе и слов таких не говорила, – хрипло выговорила Ида, давясь обидой и ревностью.

– Не говорила, – Натан снова глянул на девушку с неприязнью. – Поэтому мне очень хочется, чтоб сказала. И я все для этого сделаю!

Ида не вынесла.

Ей казалось, что от унижения ее мозг сейчас взорвется.

Острые иглы стыда накололи ее лицо так, что оно пылало и болело от этого жара.

– Ты клялся мне в любви! – выкрикнула она. – Ты повторял, что мы будем вместе всегда! Ты говорил, что я самое дорогое в твоей жизни! Что ты желаешь меня больше, чем кого-либо и больше, чем что-либо в этой жизни. И что же?!

– Я ошибался, – равнодушно ответил Натан. – Я долго думал над этим. Мы ведь с тобой пали жертвами семейного проклятья…

– Я не считаю это проклятьем! – отчаянно выкрикнула Ида, перебив его.

Но Натан не слушал ее.

– Наши чувства, наше влечение, – продолжил он, как завороженный, – были лишь наваждением. Страстью, которая вспыхивает внезапно, горячо и сильно, но так же быстро гаснет. Если бы мы были умнее, если бы мы перетерпели и не вступили в эту порочную связь, у нас был бы шанс избавить наш род от проклятья навсегда.

Ида слушала его, молча рыдая. По щекам ее потоком лились слезы.

– Любовь – это дар! – закричала она. – Любовь не проклятье!

– Я не любил тебя, – грубо ответил Натан. И Ида вскрикнула, словно он ударил ее по лицу и разбил ей губы.

– Не любил? – повторила она. – Не любил?!

– Именно ты меня соблазнила, – ответил Натан. – А я малодушно поддался страсти. Но я не любил. Не мечтал о тебе ночами, не добивался тебя. Не ждал с волнением встречи. Потому что ты всегда была рядом, удобная и готовая… погубить меня.

– Погубить? Вот как ты заговорил! – со смехом сквозь слезы прокричала Ида.

Натан продемонстрировал ей свою руку, покрывшуюся чешуей.

– Этой рукой первой я коснулся тебя, – сказал он. – И скверна во мне проросла. И сейчас именно я расплачиваюсь за нашу связь, теряя красоту и человеческое обличье.

– Скверне все равно, на какой руке прорастать! – закричала Ида. – Это не я тебя ею заразила! Весь наш род, вес наши тела ею заражены! Она просто проступила на тебе! Не я в этом виновата!

– Ты! – заорал Натан, теряя самообладание и топая ногами. – У Ивара такая же чешуя, и растет она с самого его детства! Но он с тобой не путается, и ни с кем из нашего семейства! И чешуя не разрастается и не поглощает его! Он греется теплом людей, он полощет руки в их крови, когда дерется на дуэли! И поэтому скверна его не поглощает! Поэтому я тоже хочу исцелиться! Или хотя бы остановить эту болезнь! И для этого мне нужна Никаниэль!

– Так ты уж определись, – захохотала Ида страшно, сверкая злыми глазами, – чего ты хочешь, ее любви или волшебную пилюлю! Любовью тут и не пахнет! О, чем больше я узнаю тебя, тем больше уважаю Ивара! Вот кто настоящий мужчина в вашей семейке! В отличие от тебя, он не стал искать исцеления у женщины под юбкой! Он взял в руки нож и попытался отмыть скверну мужской кровью!

Натан, свирепо взревев, ухватил Иду за горло, и вместо смеха из него вырвался задушенный болезненный хрип и кашель.

– Не смей говорить обо мне в таком тоне, шлюха! – прорычал он злобно.

– А жена твоя не шлюха? Сам слышал, она спит с казначеем, – упрямо прохрипела Ида.

Она изо всех сил цеплялась руками за руку Натана, обдирая в кровь ладони, кончиками ног пыталась достать пол, чтобы вдохнуть чуточку больше живительного воздуха. Но получалось плохо. И она задыхалась, багровея.

Ее глаза наливались кровью, щеки и губы раздувались, и Натан с отвращением смотрел на ее искажающееся мукой лицо.

– Надо было придавить тебя раньше, – с удивлением произнес он. – Так ты сала похожа на всех остальных людей. И магическое очарование исчезло…

– Я никогда не буду такой же, как все прочие люди! – упрямо выдохнула Ида.

Из рукава ее в ладонь послушно и привычно скользнул тонкий изящный стилет.

Пальцы Иды удобно легли на рукоять.

Девушка, собрав последние силы, с ревом ударила Натана оружием в бок, вынуждая того разжать пальцы и выпустить ее.

Одежда Натана окрасилась кровью.

Ущерб был невелик; всего лишь неглубокий порез.

Но Натан смотрел на собственные окровавленные пальцы с изумлением.

– Это твоя любовь? – произнес он, потрясенный, протянув окровавленную руку к Иде.

Та отпрыгнула, ловко, как кошка, тяжело дыша.

Губы ее изогнулись в злой усмешке.

– Ты отрекся от моей любви раз десять за последние пару минут! – проговорила она. – Так что не тебе меня стыдить. Я только что поняла, что давно потеряла Натана, которого любила. Поэтому тебя не жаль; ты должен умереть, чтобы не порочить память о моем любимом.

– Ты думаешь, что булавкой меня можно убить? – усмехнулся Натан.

– Думаю, любого можно убить, – задумчиво произнесла Ида, глядя на Натана так, как глядят в последний раз, перед долгим расставанием. – Если булавка отравлена.

Услыхав это, Натан переменился в лице. Побледнел.

Его светлые глаза почернели, как зимние пустые озера.

– Противоядие! – взревел он, бросаясь на Иду.

Но его ноги ему изменили.

Они вдруг стали неповоротливыми, тяжелыми.

Заплелись.

Натан зацепил носком за собственную пятку и рухнул во весь рост, растянувшись у ног Иды.

Та наблюдала за ним с интересом и равнодушной холодностью. Но жалости в ее глазах не было.

– Не бойся, Натан, – произнесла она. – Чувствуешь, как яд действует? Он очень быстрый. Тебе не будет больно. Сначала просто нападет бессилье, слабеют руки и ноги.

Натан попытался приподняться и дотянуться рукой до Иды.

Но та брезгливо оттолкнула его дрожащую руку, и Натан упал лицом в пол.

– Потом ты почувствуешь сильный холод. Это смерть будет касаться твоего сердца. А затем ты просто захочешь спать. Так сильно, что сон покажется тебе самым желанным на свете. И ты уснешь. Ты даже будешь счастлив, что засыпаешь, и все твои заботы и тревоги остаются позади. Спи, любовь моя. И прощай.

– Ведьма! – прохрипел Натан заплетающимся языком, снова делая попытку подняться. – Ну, забрать-то тебя с собой у меня сил хватит!..

Ему это удалось.

Он, пошатываясь, встал на ноги, и Ида с криком ужаса отпрянула с стене.

Такого в ее практике отравителя еще не было.

Сила и решимость Натана напугали ее до немоты.

Страх настолько парализовал Иду, что она сползла по стене, словно у нее самой отказали вдруг ноги.

Натан же упрямо сделал несколько неуклюжих шагов, и, склонившись, снова ухватил ее за горло.

Его глаза, уже побелевшие от близкой смерти, с ненавистью смотрели на Иду.

Казалось, что вся сила этого огромного человека, вся жизнь и жар его сердца его сосредоточились в его ненавидящих глазах. Натан смотрел так страшно, что Иде казалось, что ее возвели на костер. И пламя уже облизывает ее ноги.

В ужасе Ида заверещала отчаянно, как заяц, колотя по рукам, сжимающим ее шею.

Ей удалось вырваться, оттолкнуть от себя Натана.

Ида рванула прочь, вон из комнаты.

Но Натан был сильнее, чем она думала. И его сердце, которое по ее подсчетам, уже должно было остыть и сдаться, все еще билось.

Натан не хотел умирать в одиночестве.

Он упрямо переставлял онемевшие ноги, и скоро Ида ощутила его пальцы в своих волосах.

Она завопила, поняв, что на этот раз ей вывернуться не удастся.

Натан снова упрямо развернул ее к себе лицом, чтобы еще раз глянуть в ее перепуганные глаза своими, умирающими.

И ему удалось напугать ее до судорог.

Ида, вопя и рыдая, повалилась на пол, увлекая за собой Натана.

Его глаза, наливающиеся смертельной тьмой, оказались прямо напротив ее глаз.

– Отпусти, отпусти! – молила она, извиваясь и вертясь, как уж на раскаленной сковороде.

– Ты уйдешь со мной, – чуть слышно шепнул Натан.

Потеряв остатки самообладания, Ида, не соображая, что делает, снова пустила в дело свой стилет.

Она колола и резала Натана, вопя и воя.

Она смотрела в его страшные глаза, полные ненависти, и обмирала от страха.

И не сразу поняла, что Натан мертв.

Только когда его рука, сжимающая ее волосы, ослабла, и пальцы разжались.

Глава 68

Иде показалось что весь огромный дом семьи вымер.

Исчезли куда-то слуги, замолкли горничные.

И настала гробовая тишина.

В ней хорошо были слышны только ее всхлипы да тяжелые шаги старой герцогини. Мерные удары ее палки.

Натан неподвижно лежал на пороге комнаты.

Нарядно одетый, большой и красивый.

Но бесповоротно мертвый.

И убрать, спрятать тело, скрыть свое преступление возможности не было!

Старуха сейчас увидит, что Ида натворила.

Да, скорее всего, она уже увидела.

Поэтому и идет так медленно, отпечатывая каждый шаг гулким эхом. Словно удаы в поминальный колокол.

Словно сама смерть шагала к Иде.

Ида, задыхаясь, лихорадочно оглянулась по сторонам.

Где-то в тишине быстрой дробью рассыпались звуки шагов Ивара.

Хлесткие и жуткие, как щелканье бича.

Эти шаги были еще страшнее, чем поступь старухи.

И Ида, взвыв, бросилась спасаться.

Влетела в комнату, заметалась…

И не нашла ничего умнее, чем влезть под кровать.

Старуха, едва ковыляющая, и Ивар подоспели к телу Натана одновременно.

И Ида вынуждена была несколько секунд слушать их жуткое, полное ярости молчание, которое, как ей показалось, длилось вечно.

– Где эта тварь?!

– Ее нет, нет! – выкрикнула старуха. Отчего-то Иде показалось, что старая герцогиня собой заслоняет ее, Иду, от разъяренного Ивара. Закрывает ее собой.

Защищает от его гнева – а Ивар был скор на расправу. Об этом все знали.

– Балконные двери открыты, – продолжала старуха. – Верно, ушла через сад, выпрыгнула! Видишь же – тут ее нет! Да и стала б она прятаться в месте, где совершила такое страшное преступление?

И Ида перевела дух, почувствовала себя спокойнее, обретя этого странного и внезапного союзника.

Уткнулась мокрым от пота и слез лицом в пол и тихо разрыдалась еще горше.

Рев Ивара, полный злости и гнева, казалось, пронзил стены.

Острыми копьями вонзился в тело Иды, в ее голову, заставляя ее корчиться от боли и извиваться в ее убежище от ужаса.

– Убила Натана! – вопил Ивар так жутко, что было непонятно, как в его небольшом, худощавом теле помещается столько разрушительной ярости. – Эта гадина убила моего брата! Найду – разорву ее на куски голыми руками!

– Как будто ты сильно любил его, – проворчала старуха.

Она стояла над телом сына, опершись на палку, и глядела на его распростертое тело. В ее глазах было не столько горя и скорби, сколько досады.

Словно Ида сломала какую-то дорогую и красивую игрушку, а не убила ее сына.

Ивар, еле сдерживая гнев, подступил к матери, сжимая кулаки.

– Я любил его, – гневно выдохнул он. – Именно поэтому я позволял вам творить то, что вы творили! И не смей говорить, что это не так и смеяться над моими чувствами! В твоем рту полно яда, но на этот раз ты проглотишь его сама!

Старуха усмехнулась.

Ей было горько и больно оттого, что она потеряла сына.

Но даже в этот момент в ее сердце не нашлось любви и мягкости, чтоб обнять Ивара, разделить с ним и выплакать свое горе.

Она не могла отказать себе в удовольствии наговорить гадостей Ивару и причинить ему больше боли. Тем более, что он сам обнажил чувствительное место. Не стал скрывать своей скорби.

– Позволял? – усмехнулась она. – Не слишком ли громко сказано? Натан прихлопнул бы тебя одним пальцем, если б ты сказал ему хоть слово поперек. Натан… Мой сильный и красивый мальчик…

Взревев еще громче, Ивар цепко ухватил старуху за горло и вздернул ее вверх.

Ударом прибил ее к стене и яростно заглянул в ее слезящиеся глаза.

– Что ты знаешь о силе, старая карга, – прошипел он, встряхивая ее крепче. – Ты думаешь, ты сильна? И оттого берешь все, что хочешь? Нет; тебе позволяли быть сильной, потому что любили. Но ты настолько глупа, что не понимала этого. А теперь уже поздно. Больше не осталось никого, кто тебя любит и кто предложит тебе хоть что-нибудь в обмен на твою благосклонность.

– На…тан, – упрямо хрипела старуха, дрыгая ногами в воздухе. – Натан не позволил бы тебе… так себя вести… он наколол бы тебя на шпагу… как… таракана… У него-то не было к тебе… особых братских… чувств…

Ивар усмехнулся и разжал пальцы.

Старуха кулем повалилась на пол, ему под ноги.

– Не наколол бы, – ответил Ивар грубо. – Я же сказал, что ты ничего не смыслишь в силе. Натан боялся меня. Он был – при всем моем уважении, – бесполезным фанфароном.

– Не смей так говорить о нем! – взвизгнула старуха.

– Он даже не выбрал свою Долю, – жестко сказал Ивар. – У короля. Он не был у короля. Так о какой смелости ты тут говоришь?

Старуха смолкла. Перестала даже надсадно дышать.

– Откуда ты знаешь? – выговорила, наконец, она.

В ее голосе было много страха.

Как будто Ивар нащупал ее уязвимое место и приставил к нему нож.

– Не важно, – ответил Ивар тихо. – Только я знаю. Натан ходил и красовался, сорил деньгами. Но принять свое предназначение не спешил. Он был… как маленький ребенок, не готовый принять ответственность.

Ивар снова глянул на тело брата.

– Теперь, – тяжело произнес он, – герцогская корона моя. Больше ее носить некому. И первое, что я сделаю – пойду к королю. И бойся тогда моего гнева, старуха. Ты причинила много боли и зла многим в этой семье.

– Поднимешь руку на старую мать? – усмехнулась герцогиня. – Достанет наглости после этого называться мужчиной?

– Ты поднимала руку на маленьких детей, – парировал Ивар. – И колотить их своей чертовой палкой. У тебя доставало наглости называться после этого матерью. Что же не так? Что за попытки избежать такой же доли? Боишься отвечать за свои черные дела?

– Беги скорее к королю, – рыкнула старуха. – Выпроси у него особой милости для себя, права карать и миловать!

– Особенно карать, – поддакнул Ивар матери. – Этим правом я воспользуюсь в первую очередь.

– Жалкий мерзавец, – прошипела старуха, трясясь от ярости.

– После того, как я вернусь в этот дом, ты уже не посмеешь так говорить обо мне, – безразличным голосом произнес он.

– Еще как посмею!.. Ты думаешь, я тотчас преисполнюсь к тебе почтением?! – не унималась старуха. – Никогда! Я так же буду повторять тебе, что ты ничтожество!

– Значит, я прикажу вырвать тебе твой злобный язык, – спокойно ответил Ивар. – Если ты не сможешь унять его сама. Готовься к этому, госпожа мать.

– А ты изменился, – прошипела старуха злобно. – Неужто повзрослел?

– Я просто больше не хочу твоей любви и твоего признания, – сухо ответил Ивар. – Ты стала для меня никем. Ты утратила свою власть, госпожа мать.

Ида не слышала, как он ушел.

Шагов Ивара не было слышно на лестнице.

И то, что он больше не стоит рядом, она поняла лишь по тому, что старая герцогиня залилась слезами.

А ее голос задрожал и задребезжал от старческого бессилия.

– Ну, вот, – повторяла она, раскачиваясь из стороны в сторону, сидя на полу. – Я стала никем. Так бывает. И детей у меня не осталось. Натан мертв. Ивар отрекся от меня. Ида… Ида!

И старуха зарыдала еще горше.

Ида, обманутая ее бессильными слезами, шевельнулась и робко выглянула из-под кровати.

Старуха даже не глянула в ее сторону.

Она так и сидела и рыдала в углу, куда свалил ее Ивар, словно мешок с мусором.

Ида осторожно вылезла, все еще сторонясь.

Но старуха действительно будто бы растеряла всю свою грозную, страшную силу.

«Да что она теперь может, – храбрясь, подумала Ида, рассматривая старую герцогиню. – Ивар прав. Это ее мужчины по ее велению исполняли ее желания. Сама она всего лишь дряхлая и слабая женщина. Не может ничего».

Но Ида ошибалась.

Размышляя, она потеряла бдительность и слишком близко подошла к старухе.

Приблизилась, чтобы пожалеть и самой найти жалость в ее объятьях.

Но стоило ее платью коснуться руки старухи, как та злорадно взвыла и вцепилась обеими руками в подол Иды.

– Попалась! – выла она.

Ее руки, словно крысы, вскарабкались вверх по ткани. Старуха, злорадно сипя, довольно ловко поднялась, цепляясь за одежду Иды, да так, что Ида и глазом моргнуть не успела.

Объятая странным ступором, она и оттолкнуть герцогиню не смогла, и удрать не успела.

– Мерзавка! – рыкнула старуха, ухватив Иду за волосы и надежно наматывая их на руку. – Убила моего Натана! Моего красивого, самого красивого самого сильного мальчика!

Она потянула девушку так, что Ида вынуждена была согнуться в три погибели.

Только сейчас ступор ее отпустил, и она взвыла от ужаса, поняв, в какую страшную ловушку попала.

– Он сам!.. – верещала она, стараясь выкрутиться из цепких рук герцогини. – Он сам! Он первый! Он бил меня! Он хотел…

– Мне неважно, что он хотел! Ты убила его, и ты за это ответишь!

Ноги несли старую герцогиню на удивление быстро.

А старые руки ее были крепкими и сильными.

Как бы не орала и не сопротивлялась Ида, а старуха спустила ее по лестнице, плечом толкнула двери, ведущие в подвалы.

В лицо Иде дохнуло холодом и сыростью.

И страх снова окатил ее словно кипятком.

– Куда вы меня ведете?! – кричала она. – Куда ведете?!

Старуха злорадно расхохоталась.

– Ты же догадалась, – едко и сладенько ответила она. – Так зачем спрашиваешь?

Кровь застыла в жилах у Иды. Она отчаянно завизжала и уперлась ногами в пол. Но старуха была словно из железа отлита.

И продолжила тащить Иду, как ни в чем не бывало.

– К нему?! К вашему мужу? – орала Ида, извиваясь и сопротивляясь. – Но зачем?!

– Хе-хе-хе, – рассмеялась старая герцогиня, через плечо глянув на Иду.

Глаза у нее были веселые и совершенно сумасшедшие.

«Помешалась от горя!» – про себя ахнула Ида.

– Ты ответишь за свое злодеяние, мерзавка! – ответила герцогиня.

– Н-но вы же не отдали меня Ивару! Вы же вступились за меня! – взмолилась она. – Разве не затем, чтобы защитить?!

– Затем, чтобы подманить тебя, пташечку, и наказать собственноручно! Дура! – грубо рявкнула герцогиня.

– Нет-нет-нет! Зачем к чудовищу, зачем?!

– Послужишь семье хоть раз, – зло сопела герцогиня. – Старого герцога не кормили уже неделю. Хоть сожрет свежего мяска. А не сожрет, так развлечется!

– Что?!

– Ты, мерзавка, тогда вернешь мне Натана! Моего Натана! Родишь ребенка от старого герцога! И мы с ним славно заживем! Будет мне утешение на старости лет!

– Нет, нет, нет!

Крик Иды, полный ужаса, метался под низким каменным потолком.

И герцогине понравился ее ужас.

Она хрипло рассмеялась.

– Шучу, – проскрипела она злорадно. – У этого мерзкого монстра голод давно пересилил всякое иное желание. Хотя кто знает, кто знает…

У дверей, за которой беспокойно бегало и бесновалось чудовище, старуха замедлила шаг и полезла за ключами, которые висели у нее на поясе, на цепи.

Она долго копалась, но выбрать нужный ключ одной рукой она не могла.

Бормоча под нос проклятья, она потянулась второй рукой к связке и нечаянно выпустила большую часть волос Иды.

Та почуяла свободу; но удрать не спешила. А зачем, если старуха снова ее нагонит, заставит слуг изловить и опять притащит сюда же?

– Да где этот чертов ключ, – бормотала она, скрежеща в скважине.

Ида услышала, как щелкнул замок. Почуяла, как дверь отошла от косяка, чуть приоткрывшись, и услышала, как ударило в крепкое дерево двери острвми когтями голодное чудовище.

– Подожди, подожди, милый, – ворковала старуха. – Я привела тебе лакомый кусочек! Ну, отойди! Пшел, кому сказала!

В приоткрывшуюся щель старуха тыкала своей палкой, отгоняя чудовище, и все шире раскрывала дверь.

И Ида решилась.

Рванув, она оставила в цепких пальцах старухи прядь своих волос.

Но сама была свободна.

Что есть сил ухватив старуху вместе с ее ненавистной палкой, она пихнула ее туда, в темноту, в раскрывшуюся дверь, к монстру.

И с силой потянула дверь на себя, захлопнув ее за завопившей герцогиней.

Окованная железом, крепкая и тяжелая, дверь заглушила вопли жертвы.

Несколько раз стальные когти полоснули по дереву, и все смолкло.

– Развлекайтесь, голубки, – зло прошипела Ида, дрожащими пальцами поворачивая ключ в замке.

Она уже придумала, куда выкинет его.

Она запирала эту дверь навсегда.

И выпускать из нее никого не собиралась.