Текст книги "Жена-беглянка. Ребенок для попаданки (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Глава 72

Поутру мы с Иваром расстались.

Мы долго не могли отпустить руки друг друга.

Проведенная ласках и нежности ночь не оставляла нас.

Длилась в памяти и в сердце.

Я не плакала.

И Ивар был молчалив и собран.

И все тепло, что было между нами этой ночью, теперь было заключено в наших руках, сжимающих пальцы друг друга.

Я проводила его до самых ворот.

Там слуга подал ему коня, и Ивар взлетел в седло одним движением.

Но и тогда мы снова взялись за руки, будто не в силах были расстаться.

Холодный осенний ветер трепал мне волосы и застилал лицо.

И это было хорошо.

Потому что так было не видно моих слез.

– Ты заслуживаешь счастья, как никто другой, – произнесла я.

Он упрямо мотнул головой.

– Я не создан для счастья. Я… живу долго, – внезапно признался он. – Ты же понимаешь, что я… не совсем человек. Моя благородная кровь дала мне не только уродство, но и долголетие. И ничего хорошего в этой жизни я не видел. Ни одного светлого пятна. Ни единого счастливого дня. Кроме сегодняшнего.

Он пожал мои пальцы и склонился, чтоб поцеловать меня.

И я потянулась к нему всем телом, жаждая этого поцелуя.

И он был обжигающе-горяч. Не утратил ни страсти, ни жажды.

– Ты просто жил среди недобрых людей, – шепнула ему я. – Может, все же?..

Ивар зажмурился, словно ему было нестерпимо больно.

Отпрянул от меня, борясь с искушением.

– Так легко согласиться! – ответил он. – Так желанно это простое решение!.. Быт с любимой женщиной… Но я видел, во что превращаются члены моей семьи. Видел их порочную страсть и чудовищ, которых эта страсть порождает. Нет. Я не хочу тебе такой судьбы. И детям. Нашим детям.

И отчаяние просто разорвало мне сердце.

– Прощай, – мертвым голосом произнес он. – Я еду к королю. У него я приму свою судьбу. Этот дар тоже особенный. И он может оказаться горше, чем мое уродство.

– Натан ни о чем таком не говорил, – в испуге за Ивара пролепетала я.

– Натан был трусом, – грубовато ответил Ивар. – Король может как одарить как невероятным благом, так и огромной болью. Натан не отважился на это.

– Значит, можно жить и без этого дара?

– Можно. Но только он сделает меня настоящим герцогом Ла Форс. И истинным слугой короля. Король, может, и носит легкомысленные наряды и яркие перья, но он далеко не так прост. И мне хотелось бы быть на его стороне и с ним. За ним сила.

– Что же делать мне, – горько произнесла я. – Как забыть тебя? Как заставить отказаться от того блаженства и от той любви, что ты подарил мне этой ночью?

Ивар криво усмехнулся.

– Казначей, – ответил он. – Славный молодой человек. И, кажется, любит тебя.

– Нет, – твердо ответила я. – Быть может, раньше у меня что-то бы получилось с ним. Но не теперь. Не теперь.

Я не знаю, что говорят на прощание.

Я не умела прощаться.

Но оба мы сказали друг другу заветное «я люблю тебя», чтобы расстаться навсегда.

Затем Ивар уехал.

Я продрогла от ветра, но холода не чувствовала.

С трудом переставляя ноги, вошла я в дом.

Мысли мои путались, слезы брызнули из глаз.

Без сил я опустилась на лестницу. Уселась под портретами предков Ивара.

Под тем самым портретом, что так похож был на Ивара.

И мне казалось, что жизнь моя была кончена.

Да еще и сестрица подлила масла в огонь.

Одетта.

Вихрем она слетела с лестницы, багровая от злости.

– Ты!.. – вскричала она. – Ты!.. Как ты могла!

Я подняла на нее взгляд.

– Ты предала его! – Одетта чуть не плакала. – Он надышаться на тебя не мог и готов был есть с твоих рук, а ты вот так запросто изменяешь ему! Проводишь ночь с другим?! И как теперь ты посмеешь посмотреть ему в глаза?! Как теперь ты сможешь принимать у него помощь?! Ведь он снова придет и предложит решит все твои проблемы! Снова вытащит тебя из беды! Как ты будешь принимать у него эту помощь, его благородство, его верность?

Вот так раз.

Все эти слова, кинутые мне в лицо младшей сестрой, больше походили на брань матери, которая отчитывает нерадивую, бессовестную дочь.

И только я, прозревшая этой ночью, услыхала в них боль влюбленной девушки.

Одетта никогда не осмелилась бы высказать мне неудовольствие, если б это касалось ее. Она кротко снесла бы лишения, неудобства, и не потревожила б меня просьбой.

Но любовь…

Теперь, когда я поняла, что такое настоящая любовь, я распознала ее и в Одетте.

Верно, она была долго влюблена в Робера.

Грезила о нем ночами.

Вздыхала и терзалась, понимая, что он увлечен мной.

И смело вступила со мной в бой, защищая его.

Она не хотела, чтоб он страдал. Не хотела, чтоб его сердце было разбито.

Даже если ей самой было больно.

– Ты любишь его? – спросила я прямо.

Одетта покраснела, смутилась. Закрыла рот, сомкнула стыдливо губы.

– Какое кому дело до моих чувств, – пропищала она стыдливо. – Я не о себе сейчас говор, а о господине Робере. Он не заслуживает, чтоб ты его обманывала. Не заслуживает быть при тебе мальчиком на побегушках!

– Я и не собиралась его обманывать, – ответила я.

– Но ты уже сделала это! – упорствовала Одетта. – Будешь молчать о том, что провела ночь с герцогом Ла Форс? Для тебя подобное поведение ничего не стоит?

– Я не буду молчать, – ответила я.

– Сердце ему разобьешь? – тут же выкрикнула Одетта. – О, лучше смолчи! Он не переживет твоего предательства! Добрый и деликатный, он не заслуживает, чтобы его любовь втоптали в грязь!

– Господин Робер уже не мальчик, – повысила я голос. – Хватит его опекать, как клуша! Позволь ему самому разобраться с его чувствами! Может, ты еще заставишь меня замуж за него выйти, лишь бы только он не расстраивался?

– Может, и заставлю! – мстительно выкрикнула Одетта. – Он достоин того, чтобы получить всего, что желает!

– А как же я? – спросила я быстро. – Мои чувства и желания не в счет?

– Ты имеешь все, что только можно пожелать! – выкрикнула Одетта. – Ты богата, у тебя кучи рубинов и золота, дом, слуги, и даже титул! О чем ты еще можешь мечтать?

– О любви, – ответила я. – Малышка, ты еще так юна и наивна. Твое заступничество совершенно бесполезно. После сегодняшней ночи я никогда не вышла бы замуж за Робера. Я не люблю его; и теперь уж никогда не полюблю.

– Но он так надеялся! – прошептала сестра горько. – Ты должна!..

– Я ничего ему не должна, – холодно и твердо перебила ее я. – Ты – ты смогла бы, любя его, отдать себя в руки другого мужчины?

– Это совсем иное! – запротестовала Одетта. – Я и думать ни о ком не могу, кроме него!

– Это то же самое, – отрезала я. – Я тоже не могу. Не хочу.

– Ты неблагодарная, неблагодарная! – прошептала Одетта. – Как можно быть такой бессердечной?!

Я пожала плечами.

– Посмотрись в зеркало и задай эти вопросы еще раз, – сказала я. – А пока… если так переживаешь за господина Робера, можешь пойти и утешить его.

– Какие гадости ты говоришь! – возмутилась Одетта. – Думаешь, я так же распущенна, как и ты?!

– Я говорю о твоем замужестве, – твердо ответила я. – Когда тебе исполнится восемнадцать, я выдам тебя за господина Робера, если он пожелает породниться с нашей семьей. Пока же ты можешь лишь заявить ему о своих чувствах. Вероятно, он оценит твою верность.

Одетта отшатнулась от меня.

На ее юном лице была написана странная злость, досада и… надежда.

– Думаешь, это так легко? – произнесла она. – Думаешь, он вот так запросто утешится мной, как новой игрушкой?

– Не знаю, – ответила я. – Проверить это предстоит тебе.

Одетта снова вспыхнула от стыда и надежды. Ох, уж эта надежда! Ее невозможно было скрыть ничем!

– Ни минуты не останусь в этом доме! – выпалила она.

Я лишь устало пожала плечами.

– Куда же ты пойдешь?

– Продам твои подарки, рубины, и сниму себе комнату! Жить буду тихо и скромно!

«Робер этого не допустит, – мысленно возразила я. – Похоже, эта юная леди выбрала самую верную стратегию. Робер добр, и он не может не опекать и не помогать. Заботясь о ней, он утешится и привяжется к Одетте. И все у них будет хорошо…»

Ах, хотелось бы мне так думать!

Одетта подхватила юбки и бросилась в свою комнату, собирать вещи.

Слишком поспешно, слишком радостно!

А я так и осталась сидеть на ступеньках лестницы, обхватив голову руками.

Ну вот...

Было у меня два ухажера, и обоих я потеряла в один день.

Глава 73

Подарок для короля был найден, и Ивар получил приглашение в королевский дворец в тот же день.

Более того – королевские слуги прибыли за ним лично.

– Ваша светлость, – посланники учтиво и уважительно поклонились Ивару и протянули ему маску, полностью закрывающую глаза. – Его Величество сказал нам, что вы выразили желание получить судьбу из его рук. Наденьте это и следуйте за нами.

– Зачем это? – удивился Ивар. – Мое намерение твердо. Я не собираюсь убегать. А значит, нет надобности везти меня словно жертву похищения или пленника.

Королевский слуга усмехнулся.

Взгляд его был колючим, внимательным, цепким.

– О, это не оттого, ваша светлость, что король сомневается в вас и в вашей твердости, – произнес он. – Это потому, дражайший герцог, что не у одного вас есть тайный подвал, хе-хе… Король не хочет показывать свою тайну тому, кто еще не до конца предан ему, телом и душой…

Ивар без лишних разговоров надел эту маску, накинул плащ на плечи, и позволил себя увести под руки в карету.

Его слуги подали ему ларец с подарком для короля.

Дверца кареты за ним захлопнулась, и Ивар отбыл к королю.

Путь до королевского тайного места был не близок.

Но все это время Ивар не шелохнулся. Не произнес ни слова.

Он сидел неподвижно, словно был полон решимости ехать хоть на край света, если это было нужно.

И когда карета остановилась, Ивар позволил так же взять себя под руки и провести по тайному ходу в логово короля.

И ни один мускул на его лице не дрогнул.

Сначала он слышал лишь, как отдаются его шаги гулким эхом от каменных стен.

Затем в лицо ему дохнуло холодной затхлой сыростью, и слуги короля велели ему остановиться.

С его лица была снята маска, и в тусклом свете старых масляных фонарей, освещающих каменный зал с низким тяжелым потолком, Ивар увидел короля.

– Доброго вечера, дорогой герцог, – приветливо произнес король, улыбаясь. – Эй, примите у герцога его дар! Без ноши говорить куда удобнее…

Ничего особенного в образе монарха не было.

Он был разодет все в те же сине-зеленые, с отливом, одежды.

И на голове его красовалась все та же круглая шапочка с павлиньими перьями.

Был только один неприятный нюанс: сиденье, на котором он устроился, похожее на небольшой трон, было сложено из резных человеческих костей.

– Очень тонкая работа, не правда ли? – весело спросил король, щелкнув блестящим ногтем по лбу черепа, пристроенного на подлокотнике.

– Да, весьма, Ваше Величество, – сдержанно ответил Ивар и поклонился.

– Эх, – произнес король печально, и глаза его словно подернулись пеплом. Стали тусклы и непроглядны. – Жаль, что его нельзя поставить в тронном зале. Я, знаете, потомок плотоядных птиц. Прекрасных и гордых. Но людям ближе и роднее ряженный павлин.

– В этом их спокойствие, ваше величество, – так же сдержанно ответил Ивар. – И ваш выбор образа – это великолепный образчик вашей заботы о населении страны. Ни к чему им волноваться.

– Верно, – король улыбнулся жутко, хищно. – А вы молодец, юный герцог. Вы не только смелы, но и умны. Вы мне нравитесь. Не страшно было вверять свою судьбу в руки моих слуг? Они могли увезти вас черт знает куда…

Ивар пожал плечами.

– Но я за этим сюда и шел, – ответил он. – Вверить свою судьбу в ваши руки.

– А! Ну да, – оживился король. И снова жутко улыбнулся. – А что, если я скажу, что ваша судьба – принять смерть? Здесь и сейчас? От моих рук?

Несмотря на этот страшный вопрос, Ивар опять не смутился.

Лишь упрямо склонил голову, усмехнулся, и его разноцветные глаза заблестели.

– Тогда я не поверю вам, Ваше Величество, – ответил он королю. – Тут вы над судьбой не властны. Я ведь тоже рожден не от полевых мышек. И вздумай вы мною полакомиться – что ж, у меня всегда нож в рукаве. Я принял бы ваш вызов. А кто вышел бы отсюда живым – вот вопрос.

Король весело расхохотался, будто Ивар рассказал ему невероятно смешную шутку.

– А вы нравитесь мне все больше, герцог! – воскликнул он, хлопнув в ладоши. – Нет, правда! Вы не только умный, смелый и дерзкий – вы бесстрашный. Это мне нравится.

Король перестал смеяться так же внезапно, как и начал.

Взгляд его снова стал темным, цепким, хищным.

– Внесите шкатулки с предсказанием! – кратко бросил он слугам.

Слуги повиновались.

Но они принесли не просто шкатулки – они внесли старинный низенький стол на гнутых ножках.

Шкатулки из темного дерева, расположенные на нем, были запылены и оплетены паутиной.

Казалось, они вросли в стол. Не шелохнулись даже, когда слуги установили стол между королем и Иваром.

– Их сотни лет никто не открывал, – произнес король, жестом указав на столик. – И никто не знает, в какой шкатулке что таится. Выбирайте с умом, герцог.

– Эта, – тотчас ответил Ивар, положив руку на одну из шкатулок.

Ни минуты не думая и не мешкая.

Король прищурился.

– Вот так просто? Так скоро?

Ивар пожал плечами.

– От судьбы не уйдешь, – ответил он.

– А если там мука? Если там страдания? – спросил король.

– Значит, такова моя судьба, – ответил Ивар.

– Что ж… открывайте!

Ивар перевел взгляд на шкатулку.

Из замочной скважины торчал старый, потемневший ключ.

Даже металл невозможно было определить – так стар он был.

Ивар уверенно повернул ключ в замке и откинул крышку.

– Ну, что там? – сунул нос любопытный король. – О, какая прелесть!

На старом, потемневшем алом бархате, выстилающем шкатулку изнутри, лежали пять перстней из желтоватого, с чернением, металла.

Пять когтей – на каждый палец.

– Надо же, как угадал… Вы случайно не умеете видеть сквозь стены, нет? Шучу. Знаю, что не умеете. Это на правую руку, – шепнул король озорно. – Вы ведь правша? Герцог Разрыватель – такого давно не было в нашем королевстве. Надевайте же их!

Тут у Ивара впервые за все время аудиенции дрогнули пальцы.

Не спеша, стараясь не выдавать своего волнения, он по очереди надел металлические когти на правую руку и несколько раз сжал кисть в кулак, привыкая.

– Что, еще и впору? – удивился король.

– Да, очень удобно, Ваше Величество, – ответил Ивар. – Благодарю. Но что это значит?

– Это значит, что вам разрешено будет карать и миловать именем короля, – весело ответил король. – Эта рука, что вы примерили – это все, что осталось от одного моего предка. Он был очень… справедлив. И нетерпим к тем, кто шел против закона. Так что, в некотором роде, мы теперь с вами в родстве. И эту руку вы на меня поднять не сможете!

Ивар перевел дух и снова пошевелил украшенными когтями пальцами.

– Там есть еще двойное дно, – так же весело произнес король. – Не думаете же вы, что все так просто? Ну, убирайте бархат.

Ивар кончиками металлических когтей подцепил ткань, и под ней обнаружился тонкий золотой венец.

От времени золото потускнело, венец был груб и прост.

Но король лишь замотал головой да зацокал языком, как соловей.

– Невероятно! – закричал он в сильнейшем волнении. И похоже, в своем удивлении он был искренним. – Судьба любит смелых!

– Что это? – спросил Ивар. Голос его охрип от волнения.

– Герцогский венец, разумеется! – вскричал король. – Я, конечно, сожалею по поводу кончины вашего брата, но по всему видно – герцогом должны быть вы, именно вы, только вы, а не он! И продолжить свой род должны вы. Ну же, берите!

И король сам взял из шкатулки старинный венец, украшенный темными камешками, и надел его на склоненную голову Ивара.

– Тут я немного опоздал, – хрипло ответил Ивар, приняв дар. – С наследниками. Натан мертв, но ребенок его скоро родится.

Король прищурился.

– Ребенок его будет носить титул графа Рубин, – с прохладцей произнес он. – Это же очевидно.

– Но я хотел сделать его своим наследником.

Король лишь качнул головой.

– Невозможно. Вы можете его любить, баловать, засыпать подарками, воспитывать и называть сыном, но наследовать за вами должны только ваши отпрыски. С судьбой не поспоришь. Сделаете наследником графа Рубин – и судьба найдет способ, как убрать его с дороги. Ну, вы понимаете, о чем я. Так что не стоит пробовать, не стоит, дорогой герцог.

Ивар мучительно кусал губы.

Видно было, что он что-то хочет высказать, но не решается.

– Бравый Герцог Разрыватель боится, – рассмеялся король. – О, право, это смешное зрелище! Герцог Разрыватель напуган настолько, что весь разум его отключился. Нет, правда, это очень забавно!

И он так и покатился со смеху.

– Что смешного? – в замешательстве произнес Ивар.

– Это очень, очень смешно, – ответил король, утирая слезы. – Вы, герцог, настолько не хотите передавать родовое проклятье, что отказались от любимой женщины? Серьезно?

И король снова так и покатился со смеху.

– Откуда вы знаете? – выдохнул Ивар.

Тут ему стало по-настоящему страшно.

Он думал, что все его потаенные мысли и действия не известны никому. Но Король сумел убедить его в обратном.

Он перестал смеяться и выразительно, очень внимательно, почти коснувшись взглядом его души, ответил:

– Ну, ну, герцог. Я же король. Я знаю все и обо всех. Вы правда думали, что ваши нежности останутся незамеченными только потому, что вы маску на праздник надели? Я давно уже знаю, что вы неравнодушные к… графине Рубин. И я даже одобряю ваш выбор. Это умная и цепкая женщина. Отличная мать для детей Разрывателя.

– Я не могу! – выпалил Ивар, покраснев. – Нет, нет! Передавать мое уродство по наследству? Прочную уродливую страсть к братьям и сестрам? Нет!

Глядя на эту горячую, неуправляемую панику, король снова улыбнулся.

– Стра-а-ах, – протянул он, будто бы дразнясь. – Вы напуганы настолько, что все мысли испарились из вашей головы и здраво мыслить вы не можете. Ну же! Хотя бы попытайтесь!

Ивар покраснел.

Видно было, что он лихорадочно соображает, в чем подвох, и сообразить не может.

– Ну же, герцог, – уже мягче произнес король. – Что ж вам настолько память-то отшибло… Ваша пассия, Вероника Рубин – она ведь человек. Просто человек. Вы влюблены в нее настолько, что постоянно выпускаете это из виду.

– И что же? – выдохнул Ивар.

Король рассеянно и холодно пожал плечами.

Глаза его снова сделались пусты и мертвенны.

– Это значит, – как в полусне ответил он. – что времена нашей магии, магии крови, уходят. Ваша избранница человек, герцог. Она никогда не родит вам Чистокровного. Ни-ког-да.

Ивар замер, как громом пораженный.

– Но я думал…

– Что? Что вы думали? Что ее ребенок родится… хм… чистым от родового проклятья только потому, что отец в момент зачатия этого ребенка был чист? – король помотал головой. – О, нет. Это она, она, графиня Рубин, разбавит вашу кровь и уберет все, что вас так страшит.

Король тихонько вздохнул и поник головой.

– Ее дети будут чисты все, от кого б они ни были рождены, – задумчиво и мечтательно продолжил он. – От вас или от вашего брата – не важно.

Ивар перестал даже дышать, сраженный этой новостью.

В глазах его разгорался поистине безумный свет.

Словно сама надежда заглянула в его душу.

– Они будут не так талантливы, не так харизматичны и не так свирепы и смелы, как мы… – продолжал король. – Они будут слабее и бледнее. Может, кто-то станет толстым. А кто-то плаксивым. Они будут не так отаважны, как вы, герцог. Но вместе с замечательными качествами вашего рода они лишатся и проклятья. За все надо платить. Они заплатят харизмой и яркостью, что присуща всем аристократам. Ну и, разумеется, безудержной тягой к своей крови. Ее тоже придется принести в жертву. Ее не будет. Люди – простые люди, – не часто испытывают эту тягу к членам своей семьи. Практически никогда. Это всегда зависит от воспитания, традиций и правил. И никогда – от магической власти над ними. Так что ваше отрицание ваших чувств напрасно, герцог. Так вы согласны на такой расклад вещей?

Он снова улыбнулся онемевшему от изумления Ивару и добавил:

– Нельзя быть таким смелым – и настолько трусливым одновременно, герцог. Вы можете зачать с графиней Рубин ребенка противоположного пола тому, что она сейчас носит. И я уверен, мать воспитает их правильно. Ну, а в вашу тягу к своим отпрыскам я не верю. Вы же не были очарованы этой прелестницей, Идой? Графиня Рубин вас пленила настолько, что вы разучились думать. Не то, что волочиться за другими юбками. Но на всякий случай рожайте только сыновей! О, кстати…

Он громко щелкнул пальцами, и в темной глубине зала послышалась какая-то возня и крики.

Слуги короля вытащили в свет фонарей растрёпанную грязную Иду со связанными за спиной руками.

– И это ваше первое дело, и ваше первое испытание, Герцог Разрыватель, —произнес король, отступая в темноту и почтительно склоняясь перед Иваром.

Так, словно здесь и сейчас именно Ивар был самым важным и самым знатным вельможей.

Рыдающую растрепанную Иду бросили к ногам Ивара, и тот яростно выдохнул, глядя на нее сверху вниз.

– Я не виновата, не виновата! – орала и рыдала Ида, тряся рыжей растрёпанной головой. – Я лишь защищалась!

Ивар поднял глаза и обвел зал взглядом.

Короля не было.

Лишь тени слуг угадывались в темноте.

А своды каменного холодного зала показались Ивару каменным мешком.

Тюрьмой.

«Я вытянул жребий судьи и палача! – понял Ивар. – Вот какова моя судьба! Но в чем же испытание?»

А потом снова глянул на рыдающую Иду.

И понял – ее отдали ему на растерзание.

– Ты убила Натана, – произнес Ивар.

– А что мне было делать?! – заверещала женщина, заливаясь слезами. – Что?! Он растоптал меня! Уничтожил! Предал! Меня и нашу любовь! Он хотел уйти к этой девке! А я не могла этого допустить!

Голос Иды сорвался в безумный, одержимый шепот.

Она ловко подползла на коленях к Ивару, припала к его ногам плечом. Платье на ней было разорвано, плечо из него выскользнуло. Мало что из ее прелестей было скрыто.

И она знала об этом.

Ластясь, как кошка, Ида подняла прекрасное лицо к Ивару и обворожительно ему улыбнулась.

– Ивар! Мы ведь последние из рода, – промурлыкала она, стараясь казаться такой же пленительной, как и всегда. – Давай забудем все! Давай останемся вдвоем, ты и я! Ты никогда не смотрел на меня, как на женщину, так не время ли сейчас это исправить? Поверь мне, никто не умеет любить так, как я! Ты никогда не пробовал своей крови? Близость со мной не сравнится ни с чем! Все прочие женщины покажутся тебе тусклыми серыми тенями!

«А, так вот в чем испытание, – думал Ивар, задумчиво глядя на Иду сверху вниз. – Устоять перед ней. Но это легко; что мне эта рыжая девчонка? Никогда не испытывал к ней никаких чувств».

– Я любил Натана, – произнес Ивар.

Лицо рыжей исказилось от ярости.

– А он тебя нет! – мстительно прокричала она. – Он тебя нет! Он вообще никого не любил, кроме себя! Думал только о своем удовольствии!

– Ты убила мою мать, – заметил Ивар.

Ида истерично расхохоталась.

– Вот уж нашел, о ком жалеть! Эта старая ведьма не то, что не любила тебя – она даже ни на секунду о тебе не подумала! Она горевала только по Натану! Хотела, чтоб меня покрыл твой папаша! Тьфу, мерзость! Хотела вернуть себе Натана таким путем!

– Ты знаешь, что полагается за смерть аристократа?

Ида оскалилась, зарычала, стараясь высвободить руки из жесткой веревочной петли.

– А ты что, судья? – яростно прокричала она. – Знаю, знаю! Только я не виновна! Я защищалась! Они оба хотели меня убить! Кто ж виноват, что я оказалась ловчее?!

– Да, я судья, – ответил Ивар.

Его объяло странное спокойствие.

Яростные вопли Иды, обвинения, которыми она сыпала, не доходили до его сознания.

Он шагнул к девушке и положил украшенную металлическими когтями руку на ее голову.

Хищно сжал пальцы, так, что когти впились в кожу и прокололи ее, пуская кровь и дробя кости.

Ида завопила, зажмурившись.

А Ивар, словно в дреме, в полусне, увидел события того дня.

Увидел и мать, волочащую Иду в подвал, на расправу. Увидел и брата, отталкивающего Иду и собирающегося отправить подарок бывшей жене.

– Пусти, пусти! – вопила Ида.

Ивар разжал пальцы и вышел из транса.

Видения его погасли.

Он знал все – все причины того, отчего Ида так поступила.

Слышал черную ненависть в ее сердце.

И вспомнил слова матери, глядя на Иду.

«Он был прелестным ребенком. Я поняла, что он должен принадлежать только мне!»

– Натан был для тебя словно игрушка. Как желанная кукла в кружевах.

– Да! Ну и что?! Ты будешь меня учить любить, порченный?! – взвилась Ида. – Пусть Натан был для меня игрушкой – я все равно любила его! А ты, ты в своей жизни был привязан хоть к кому-то по-настоящему? Или твое сердце так же мертво и холодно, как и то, что у тебя в штанах?!

У него не было ни малейшего сомнения в ее вине.

«Легко судить, когда сам все видел», – заметил Ивар про себя.

– Я не виновата, не виновата, – лживо рыдала Ида, думая, что разжалобит Ивара. – Ивар, вспомни – мы с тобой родня. Кровь от крови, плоть от плоти. Разве ты сможешь меня покарать?! Молю, пощади! И я сделаю для тебя все, что попросишь!

– Я не хочу тебя, Ида, – ответил Ивар тихо. – А если б захотел, то не смог бы взять. Я ведь теперь Герцог Разрыватель. Я служу королю.

– Нет-нет-нет! – в ужасе заверещала Ида, истерично дрыгая ногами.

– За смерть аристократа положена смерть на костре, – продолжил Ивар, запахиваясь в плащ. – Но мать действительно вынудила тебя защищаться. А вот Натан не грозил тебе смертью. Он гнал тебя прочь; и тебе надо было уйти.

– Уйти?! И оставить его? Отказаться от любви? Ты знаешь, как это?! Ты сам-то мог бы так поступить?! – вопила Ида.

Ивар спокойно смотрел на нее.

Больше всего на свете ему хотелось свернуть ей шею собственноручно.

Перерезать глотку.

Но король тотчас узнал бы. Золоченые когти нашептали бы ему о преступлении.

И Ивар невольно усмехнулся, понимая, что король поймал его в ловушку закона.

Отнял право карать ножом.

Убивать безнаказанно.

Ранить.

«А вот это испытание будет посерьезнее чем, слезы Иды!»

– Освобождаю тебя от смерти на костре, – произнес Ивар.

– О, я знала! – с облегчением выкрикнула Ида. – Я знала, что мы с тобой договоримся!

– Повесить, – кратко и беспощадно кинул Ивар. И Ида взвыла волчицей, забилась в руках подхвативших ее слуг.

– Слушаемся, ваша светлость! – услышал Ивар ответ.

И поспешил прочь из королевского подвала, в коридор, откуда пахло свежим ветром и жизнью.