Текст книги "Жена-беглянка. Ребенок для попаданки (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Глава 15

Сначала мы долго сидели на берегу ручья, плача и приходя в себя.

Солнце сушило мою промокшую в ручье одежду, а я все рыдала, и слез капали мне на грудь.

Было горько, до тошноты горько во рту, и противно.

Я сегодня себя ощутила куском мяса, которое бродячие шакалы чуть не растерзали. И заступиться-то за меня некому…

«Нужно, непременно нужно выбраться из этой нищеты! – думала я. – Не то пропаду…»

– Да чего мы расселись-то тут?! – всполошилась вдруг Марта. – А ну, как уедет вперед их господин, а эти два беса вернутся?! А ну, живо поднимайся! Слезы утри! Ничего не произошло! В нашей жизни бывает и хуже! Ну, соберись! Ты ж хотела сильной быть?!

– Да, да, – всхлипывая, соглашалась я, утирая мокрое лицо.

Марта права.

Могло быт куда хуже.

И мне следовало бы научиться спокойнее переживать подобные ситуации.

«Нужно быть храброй! – твердила я себе, хотя у меня поджилки тряслись. – Мне еще в город идти. И что теперь, я каждую опасность буду оплакивать? Вот уж нет! Надо быть сильной! Сильнее и людей, и обстоятелств!»

До домика Марты мы добежали бегом.

Конечно, мы собрали наши рассыпанные грибы и травы.

Но не уверена, что все.

Но что нам эти грошовые травки, когда в руках было целое состояние?..

Дома, заперев покрепче ветхие двери, Марта бросилась к окну и разжала кулак.

На темной морщинистой ладони лежала, горя как жар, серебристая монета.

Сомнений не было: это точно была платина. Темнее, чем серебро. Тяжелее.

Серебро весило б в несколько раз меньше.

– Сколько, говоришь, она может стоить? – задыхаясь от волнения.

– Три золотых, – ответила я тихо.

– Это по пятьдесят серебряных каждая, – подвела итог Марта тихо. – Итого сто пятьдесят! Ох, сколько ж это денег! Я за всю жизнь, наверное, столько в руках не держала! Купили б крупы, масла и муки-и-и…

Она даже задохнулась от волнения.

Повалилась на стул, хватаясь за грудь.

Я метнулась за водой, черпанула из ведра кружкой.

Марта пила жадно, долго.

С трудом перевела дух и подняла на меня взгляд:

– Ты… возьмешь ее?

Прозвучало это так робко, так тоскливо.

«Ты отнимешь ее у меня?»

Как ножом по сердцу! Да чтоб тебя! Что ж она никак не доверится мне?!

Но в ответ я лишь качнула головой, старясь выглядеть как можно спокойнее.

– Ты взяла. Значит, она твоя. Отнимать не стану. Хочешь, дырку в ней пробей, шнурок продень да на шее носи.

Марта тяжко вздохнула.

– Ты же знаешь, чего я хочу, – ответила она. – Денег бы, денег бы нам!.. Эх! Вот продать бы ее, а? С меня и одной трети хватит. А две трети ты забери. Можешь и больше! Мне много не надо.

Я только вздохнула, видя все ее хитрости.

Старушка хотела на старости лет пожить сытно. Хорошо. Думаю, она оставила б себе и всего десять серебряшек, лишь бы я ей их отдала.

Сердце кровью обливается всякий раз, когда я чувствовала ее беспомощность и слышала заискивающиеся просьбы.

– Я нисколько не заберу, – ответила я. – Если и продам ее, так эти деньги будут наши с тобой. Общие. Не мои. Поняла? Не собираюсь я тебя обманывать и бросать. И мысли такие выбрось из головы.

Марта снова глянула на сияющую в ее руке монету.

– Но ты ведь можешь продать ее, так? Знаешь, где?

Я нехотя кивнула.

– Либо в Гильдию Воров – там все простолюдины краденое сбывают, – либо в казначейство. Но с ворами связываться опасно… как, впрочем, и с казначеями.

Я судорожно глотнула воздух.

Казначеи, конечно, прицепятся.

Откуда взяла деньги, кто дал, за что…

От них есть шанс унести ноги.

Но и опознать там меня могут.

– Могут поймать, да? – тихо спросила Марта. Я лишь кивнула.

– Могут. И тогда ты потеряешь ее.

Марта подкинула монету на ладони.

И улыбка ее вдруг сделалась легкой-прелегкой.

– Ну, не стану ж я ее есть, когда провизия-то кончится, – весело сказала она. – А тебя не станет рядом, я так и этак помру. Стало быть, тебе решать, что с деньгами делать.

Я с минуту смотрела на сияющий платиновый диск.

– А, была, ни была! – решилась я. – Продам! Давай!

Марта оживилась.

– Увяжем ее в тряпицу, а ты за пазуху положишь, – суетилась она. – И если все сладится, то горя знать не будем!

Она рассмеялась мягким, теплым смехом.

Будто нашла в себе силы поверить в чудо и в счастье.

Поверить мне.

Это стоило дорогого.

Я вдруг почувствовала, что не знаю как, но эти деньги я до Марты донесу. Зубами вырву, если понадобится, но донесу.

– Можем и дом в городе хороший купить, – заметила я. – Или вот мельницу твою восстановить. Что скажешь?

Она пожала плечами, заворачивая монету в клочок ткани.

– Я в этом не понимаю ничего. Как отец умер, так мельница в упадок пришла. Муж мой всем сначала заправлял. А потом растащил все по камешку, разломал, распродал, да и сбежал с деньгами. Эх…

Она снова тяжело вздохнула, припоминая былые беды.

– А какая мельница была! Какую муку молола! – сокрушалась она, пока мы складывали в корзинку свежие травы. – Герцог, считай, только ее и покупал. Обязательно чтоб была смолота на наших жерновах! Жили мы тогда зажиточно. Богатые были. Ели-пили что хотели. Одевались как господа. А потом, эх…

– Надо зайти, посмотреть, что там осталось от своей мельницы и колеса, – задумчиво произнесла я.

– Да кому она нужна? – уныло ответила Марта. – Лучше уж продать ее, да в город перебраться. И жить в чистоте и тепле. А не в этом сыром болоте. Кости ломит от сырости и холода…

– Ну, давай прощаться, что ли? До города, думаю, не близкий путь. Дай бог, завтра вернусь.

– Да куда ж ты, бестолковая! – всплеснула руками Марта. – Мало тебя прижали у ручья? А дай-ка, я тебе лиц смажу сажей. Да платок, платок мой надень! Сойдешь за замарашку. Особо-то ни с кем не болтай! Сразу поймут, что ты не из простых. И глаза прячь. В лица людям не смотри. Они, знаешь, тоже не дураки.

Она зачерпнула сажи и мазнула меня по щекам, по лбу.

Затем накинула на меня свой платок и критически оглядела.

– Ну, вроде, не скажешь, что герцогиня…

Услыхав это, я вдруг расхохоталась во все горло.

– Да уж, не очень величественный у меня вид!

– Ну, иди уж, – вздохнула Марта. – И с удачей!

Мы расцеловались, и я двинула в путь.

***

Мельничное колесо, которое стояло чуть поодаль от домика Марты, было большое, черное от воды, разбухшее.

Дерево, из которого оно сделано, было крепким. Поэтому разрушилось не до конца.

Зато сама мельница была разграблена до основания.

Сохранилась лишь стена, на которой крепилось колесо, да фундамент.

Ну, и жернова. Старые огромные камни, поседевшие за много лет от ливней.

Я послонялась по фундаменту, заросшему травой, потолкала жернова.

Ну, ясно. Я-то тоже ничего не понимаю в мельничное деле. Куда полезла, зачем?..

Потрогала жернов, и вдруг из-под него с легким шорохом посыпался алый блестящий песок.

Как струйка крови брызнула. Так же внезапно и страшно.

От испуга я повалилась на землю, неуклюже плюхнулась на зад, и…

Как по желобу, скатилась вниз, к воде.

– Да чтоб его, этот ручей, – ругнулась я, в очередной раз оказавшись в воде.

От моего падения от берега отошел пласт земли с песком и глиной и с шумом обрушился в воду.

Чуть не на меня. Я снова ругнулась, и уж хотела выбираться из грязи, как вдруг!

Под сошедшим пластом глины, в самой воде, я увидела алые отблески.

Склонилась, поколупала глину… и вытащила огромный рубин!

Не огранённый, грязный.

Но даже сейчас было видно, какой он потрясающе чистый и прозрачный!

Я вертела его и так, и этак, смотрела сквозь него на солнце.

Камня такой чистоты я еще не видела.

Даже камни в моем колье уступали ему.

– Ай, да мельник, – протянула я, изумленная. – Вот тебе и мука…

Глава 16

Ну, с такими сокровищами мне дорога одна – в гильдию воров.

Я знала, что добыча рубинов прекратилась давно. Может, лет десять назад.

Об этом много говорили в народе. Да и аристократы хвастались своими украшениями из недавно ограненных камней.

Чем свежее камень, тем он ценней.

Старые прииски перерывали в поисках хотя бы крохотного камешка.

Но их просто не было.

Цены на рубины взлетали до небес.

А тут такое сокровище!

Покопавшись в грязи, я нашла целое гнездо. Порода, а в ней алые рдеющие камни.

– Господи боже, – шептала я, катая на руках отмытые и оттертые песком и речной водой камешки. – Это же не то, что состояние – это сокровища!

Настоящие сокровища, без преувеличения.

Но сбыть их не так просто.

Кто я? Никто. Если у меня спросят, где я их взяла, что я скажу?

На землю дарственная у Марты. А я, выходит, украла.

Пока станут разбираться, на рубиновый берег набегут непрошенные люди.

И все разграбят.

Значит, надо продать камень тому, кто не станет задавать вопросов.

Ворам.

Однажды, давно, отец Ники ходил в такую гильдию по какому-то важному делу.

Вернулся целый, но напуганный. Молчал неделю.

Дело его было решено положительно.

А отец, когда отошел от испуга и смог говорить, сказал только одно:

– Главное – не бояться. И выдержать.

От воспоминаний об этой истории у меня мороз по коже шел.

Но я упорно повторяла себе, что нужно быть сильной.

Иначе я не выживу.

И именно сейчас я это ощутила очень четко.

Так что я перебрала все камешки, выбрала самый маленький, и надёжно его уложила за пазуху.

Остальные камни спрятала в фундаменте, в приметном месте под камешком. Примазала глиной, засыпала песком. Авось, не найдут.

И решительно двинула в город.

Добралась до базара я уже после полудня.

Порядком устала, вспотела.

От бесконечных утираний пота со лба перепачкала в саже и все лицо, и руки.

Измучилась, корзина оттянула мне руки.

Так что, дойдя до более-менее людного места, где торговцы раскладывали свой товар, я просто уселась на землю. И долго сидела, переводя дух и рассматривая людей.

Я совсем позабыла о своем товаре. В голове были только мысли о том, как бы попасть в гильдию воров и подать им мои сокровища.

Но, несмотря на мою беспечность, травами моими заинтересовались.

Главным образом потому, что на солнце они одуряюще сильно пахли.

Даже голова кружилась от их аромата.

– Продаешь ли от ломоты в костях, травница? – окликнула меня бойкая женщина.

Я, очнувшись от своих дум, закивала головой.

– Да, есть такая травка. Сейчас поищу. Сколько тебе?

– Три ветки давай, – распорядилась женщина, отыскивая в кармане медяшки.

– Только аккуратно заваривай, – напутствовала я, забирая у нее деньги и отдавая нужную траву. – Щепоть на кружку воды. И в тепле пусть постоит.

– Ученые, знаем, – ответила тетка, убирая мою лечебную траву на дно своей объемистой корзины.

– Ты мне вот что подскажи, милая, – вдруг осенило меня. – Подскажи-ка мне, где Гильдию Воров найти. Очень надо.

Женщина взглянула на меня и испуганно шарахнулась.

– С ума сошла, соваться в пекло! – вдохнула она.

И поспешно отошла от меня.

Я вздохнула подняла свою корзинку и пошла по рынку.

Кому-то сама травы предлагала, кто-то сам подходил.

И ко всем я обращалась с вопросами о Гильдии.

Безрассудно, конечно.

Безумно.

И все реагировали одинаково. Пугались и уходили поскорее.

Я, чумазая, в драных одеждах, то ли старушка, то ли женщина, за медяки продающая травы, казалась им похожей на ведьму.

А моя просьба помочь мне отыскать Гильдию, наверное, намекала людям на то, что я жажду как минимум страшной мести.

И смертью запахло на рынке…

Скоро ко мне подошел человек, жующий неспелое, чуть завязавшееся кислое зеленое яблоко. Мужчина с хитрыми глазками и одетый неприметно.

Только яблочным соком пахло от него остро.

– Бабка, – грубо окрикнул он меня. И, когда я обернулась, бесцеремонно сунулся в мою корзинку, будто посмотреть товар. Поворошил травы смуглыми загорелым пальцами. – Ты, что ль, ищешь Гильдию?

– Я, – дерзко ответила я. Кровь бросилась мне в лицо, опасность подло и остро кольнула под ребра, в сердце. Да так сильно, что миг я не могла вздохнуть, словно прыгнула в ледяную воду.

Мужчина внимательно смотрел мне в глаза и все грыз это яблоко.

Белый пахучий сок кипел на его губах.

– Смерть чью-то поторопить хочешь? Так пиши ей письмецо, я передам, – предложил он.

– Не смерти, – ответила я дерзко. – А свое послание я сама передать могу. Веди.

Он усмехнулся, прищурил глаза.

– Вот так прямо сразу и веди? – он ухватил конец моего платка, утер мне щеки. – А вдруг ты шпионка?

– А вы там пугливые и слабенькие? – огрызнулась я. – Даже разбежаться не успеете?

– Наглая, – усмехнулся мужчина, усмехаясь мне в лицо. – Ну… идем, раз не боишься.

– Мне бояться нельзя, – снова ответила я. – А то околею у дороги с голоду.

– А если на ноже? Не боишься?

– Так быстрее, – ответила я. – И тогда я твоей смерти письмецо передам. Чтоб неповадно было запугивать людей и убивать зазря.

Он кивнул, сделал знак, чтоб я следовала за ним.

И мы пошли.

Я-то думала, он меня отведет в какую-нибудь таинственную пещеру.

Ну, на крайний случай – в заброшенный дом, где призраки стенают по углам.

Но нет.

Он завел меня в обычную таверну и подтолкнул к столу, за которым сидели пятеро.

– Туда иди. И обращайся к любому из них, что заговорит – Князь. Поняла?

Я только кивнула.

Мужчина словно растворился в воздухе.

А я нерешительно подошла к столу.

«Князья» мне не понравились.

Серые, непримечательные люди.

Лицо худощавые. Длинные острые носы, как у голодащих.

Губы тонкие.

Только глаза… ох, уж эти глазища! Так и сверкают! Так и прошивают насквозь острые, как шильца, взгляды.

Да посверкивающие на узловатых пальцах кольца.

Вроде, неприметные, а я поняла – дорогие.

– Н-ну, чего тебе?

Эти пятеро играли в карты.

Я лишь мельком глянула одному в веер, и у меня глаза на лоб полезли.

Картинки там пестрели, менялись с каждым шевелением его пальцев.

Шуллерствовал.

Похоже, как и все.

Наверное, у каждого в рукаве была своя колода.

И каждый старался обхитрить соперников.

– Пришить кого надо? Кровная месть? – спросил второй. – Так за то кровью своей платить надо. Дай-ка ручку. Мы пальчик выберем да чик – отрежем.

И он вдруг больно ухватил меня за руку.

Припечатал мою ладонь к их столу, да так быстро, что я и пискнуть не успела.

И меж моими растопыренными пальцами, быстрый, как язык пламени, заиграл нож.

– Ну, который не жалко?

Вокруг меня на десяток глоток расхохотались неприятные голоса.

Стыд кольнул мои щеки тысячами иголок.

Называть этих крысиных королей Князьями я, может, и обязана.

А вот терпеть от них унижения – точно нет.

С силой я высвободила руку.

Лезвие ножа лишь щекотнуло мне палец, и вонзилось в столешню там, где моей руки уже не было.

Ужасом больно дернуло нервы.

Но я упрямо скрыла страх и посмотрела прямо в глаза человека, решившего попугать меня ножом

– Не мстить я пришла, – рыкнула я, – а совершить честную сделку.

– Что за сделка? – прищурился он.

– Вещицу одну продать хочу. Дорого, – ответила я с вызовом.

Пятеро за столом заулыбались, расслабились.

Принесла некую вещицу – значит, сперла. Значит, своя.

– И много хочешь? – спросил «Князь», пряча нож в ножны.

– Много, – все так же с вызовом ответила я.

И, отвернувшись, достала камешек.

Когда я выложила его на стол, воцарилась тишина.

Все пятеро «Князей» даже невольно отпрянули от стола, будто я им гадюку кинула.

– Где ты взяла это? – наконец, осмелился спросить один из них.

И осторожно дотронулся пальцем до сияющего в свете свечей и масляных ламп камня.

– Где взяла, там уж нет, – огрызнулась я.

– Украла? – быстро спросил «Князь».

Он взял камень, поднес его к глазам. Вертел и так, и этак, рассматривая.

Затем ловко перекинул другому, видно, более разбирающемуся.

У меня сердце так и упало.

Ну все, пошло гулять по рукам мое сокровище.

Отнимут, ничего взамен не дадут.

Вот я глупая курица!

Но своего отчаяния я не показала.

– Не твое дело, – так же уверено и резко ответила я.

– Два серебряных дам, – небрежно сказал «Князь».

– Себе оставь! – огрызнулась я. – Милостыни не беру! А камень этот стоит не меньше пятидесяти серебряных! Сто таких камешков, и я господский дом смогу купить!

– Стоит, – согласился «Князь». – Только кто ж тебе их даст. Ты потому сюда и пришла, что в другом месте с тебя шкуру спустят вместе с ответом, где камень взяла. Ну, если не хочешь брать мое серебро, можешь сходить к честным людям…

Вся таверна вокруг снова разразилась скотским страшным хохотом.

Потому как «Князь» прав: «честные люди» меня до смерти запытают.

И все же я отважилась стоять на своем.

– Кроме честности должна быть еще и гордость, – ответила я, насмешливо фыркнув. – Ты что, позволить себе не можешь хорошую цену, Князь? Нищий? Или прижимистый? А может, руки до мозолей стер, деньги зарабатывая?

Таверна снова наполнилась диким страшным хохотом.

А «Князь» даже побелел от моего нахальства.

Губы его сжались в узкую полоску.

Он бросил на стол, ко мне, три серебряных.

И другие «Князья» сделали то же самое.

Я поняла: это окончательная цена. Больше не предложат. И выторговать мне не удастся.

Или бери, или уходи.

– Так-то лучше, – проворчала я, сгребая серебро со стола и изо всех сил стараясь унять дрожь в руках.

«Князь» внимательно наблюдал за моими действиями.

– Хорошие руки, – вдруг произнес он. – Верные. Пойдешь на меня работать?

Его взгляд был страшнее удара бича.

Но я и его выдержала.

Хотя мне казалось, что внутри меня все горит. А главная струна души натянута так, что вот-вот лопнет.

– Не пойду, – мотнула я головой.

Выкладывать сейчас еще и платиновую монету я посчитала излишним. Каким-то звериным чутьем почуяла – меня сожрут. Тут же.

Руки выкрутят, пальцы выломают, чтоб узнать, где я все это взяла.

И самим добраться до сокровищ…

– Что так? Ты, вроде, удачливая, – произнес он.

– Не хочу, – сухо ответила я.

– А придется, – протянул он, осклабившись. – Не то…

– Князь, Князь, чего девчонку ломаешь? – вдруг раздался подозрительно знакомый разбитной голос. – У нее от страха штанишки мокрые. Ты правда решил, что она удачливая?

В круг ступил Ивар, вытирая ладонью разгоряченное красное лицо.

Пил.

Глаза его были мутны, он недобро усмехался.

– Пойманный вор – неудачливый вор, – хохотнул он и вдруг резко ухватил меня за руки.

Да так, что я вскрикнула.

Рывком притянул к себе. Сгибом руки придавил мне горло. Прижал.

– Девчонку себе забираю, – резко бросил Ивар.

– По какому праву? – рявкнул Князь, подскакивая на ноги.

Видно, не терял надежды узнать, где тайник с камнями.

Ивар над моим плечом тихо рассмеялся.

Жарко дохнул мне в ухо.

– Да это же наш камешек, семейный, – пробормотал он мне, а не «Князю». – Да, пташка? Пробралась в дом, отыскала тайник – молодец. А вот попалась глупо… воришка мелкая.

– Лжешь! – выкрикнул, негодуя, «Князь».

Ивар тотчас ощерился, как волк.

– Завалю!

В его выкинутой вперед руке, затянутой в кожаную перчатку, блеснул знакомый мне нож.

Я стояла ни жива, ни мертва, чуть придушенная, и молилась, чтобы остаться живой.

– Ты меня знаешь, Князь, – снова хохотнул Ивар. От его ножа люди шарахнулись вернее, чем от огня. – Я не посмотрю на уважение. Всех перережу, как поросят. Девка эта моя. Только я имею право с нее спросить.

Он прижался к моей вздрагивающей шее носом, жадно втянул мой аромат.

– Нынче мы повеселимся, – снова пробормотал он интимно и пьяно.

Мне казалось, что душа моя уже рвется прочь из тела от его гадкого голоса, от его мерзких прикосновений.

– Она же шелудивая, – слабо вякнул «Князь». – Посмотри на нее!

– Ничего, – похотливо и гнусно пробормотал Ивар, тиская меня. – Для такого урода, как я, в самый раз…

Он вдруг склонился, крепко меня ухватил и закинул к себе на плечо.

С неожиданной для его хрупкого тела силой.

Я завизжала на всю таверну, вися вниз головой и дрыгая ногами.

Все вокруг снова расхохотались. А Ивар, крепко шлепнув меня по заднице, поспешил вон из таверны.

Глава 17

Далеко Ивар меня не утащил.

Наверх, в комнаты, в этой же таверне, через черный ход, откуда поварята выносили помои.

Втолкнул в одну из них и с грохотом закрыл дверь.

Я пребольно треснулась затылком об стену, и Ивар тотчас же навалился на меня, крепко прижал к каменной кладке.

В лицо мне дохнула жаром, алкоголем и запахом его одежды.

Но пьян он не был.

Его безумные глаза горели такой яростью, что адреналин обжег каждую клеточку моего тела.

Я словно в кипяток упала.

– Вот оно что, госпожа герцогинька! – прорычал он. – Доброго денечка! Давно не виделись! А какого черта, позволь узнать, ты притащилась сюда? Я что, отпустил тебя, чтобы ты рядом шастала? Ты даже не представляешь, как это опасно!

– Ивар! – нервно выкрикнула я. – Как ты узнал меня?!

– По запаху! – рыкнул он яростно, и я снова обмерла от безумной яростной страстности, которой дышал этот человек.

Но я не собиралась пасовать перед ним.

Не сейчас.

Не после знакомства с Гильдией Воров!

– Не изображай из себя зверя, – холодно произнесла я. – Я не поверю! И меня этим не напугать!

Я хотела отстранить его от себя, но он не дал.

Рывком вернул меня на место и сжал ладонью мое горло.

Кожа его перчаток неприятно заскрипела.

Мне стало противно оттого, что Ивар касается меня в этих перчатках.

Как лошади или собаки.

– А зря не поверишь! Может, я еще попробую пугнуть? – рыкнул он. – Я бы сейчас с удовольствием обглодал твое лицо до костей, чтоб ты не строила этих тупых и невинных рож! Ты, глупая девчонка, просто не знаешь, во что впуталась и что натворила! Тебе следовало бежать как можно дальше, забиться в какую-нибудь щель и там сидеть тихо, как мышка! Так какого демона ты выползла на свет божий?!

– Я выползла, – проорала я, заводясь, – потому что мне нужно что-то есть! И на что-то жить! Может, ты и отпустил меня, но денег на жизнь не дал!

Ивар хрипло рассмеялся, словно был смертельно пьян.

– О-о-о, – протянул он, – деньги… эти маленькие кружочки, скрашивающие нашу бесполезную жизнь! О них-то я и не подумал. Когда нет надобности их добывать, просто думаешь, что они есть у всех, как и у тебя.

– Так вот их у меня нет! И я буду выползать за ними все чаще и чаще, нравится тебе или нет!

Ивар злобно треснул в стену кулаком, прямо рядом с моей головой.

Да так сильно, что я осеклась и смолкла.

Наверное, пальцы в кровь разбил.

Но он был так зол, что казалось – боли не замечает.

– Я для этого тебя отпускал? – задушено прошипел он, сверля меня безумным взглядом. – Чтобы ты брыкалась, как строптивая тупая корова и показывала мне свой характер, госпожа герцогинька?! Где ты камень взяла, отвечай!

– Да уж не у тебя дома! – огрызнулась я.

– Я знаю! – рыкнул Ивар. – Потому что рубины не находили уже более десяти лет! Все ранее добытые огранили и продали! Давно! А тут свежий…

Он отпрянул от меня, запустил руки в волосы. Вид у него был безумный.

– Это он сделал, – вдруг произнес Ивар и ухватил меня за живот бесцеремонно.

– Не смей меня лапать, негодяй! – я отпихнула его руки.

Но Ивар словно не услышал моих оскорбительных слов.

– Он притянул!.. А ты умудрилась притащить рубин ворью! Показала, что объявился новый златовед…– бессильно застонал он.

– Что?!

Его слова казались мне бессвязным пьяным бредом.

Но Ивар не был сумасшедшим.

То, что он говорил, само укладывалось в какую-то странную, невероятную логическую конструкцию.

– Наш род давно утратил эту магическую силу – притягивать, – прошептал он, глядя мне в глаза почти с испугом. – Ни Натан, ни я не можем… давно уже. Значит, эта магия перешла к твоему ребенку. Он новый златовед.

Я не до конца поняла, о чем он толкует.

Но мне вдруг сделалось нестерпимо страшно.

– Это значит, узнай кто о моем внезапно обретенном даре – похитят, посадят в подземелье, и станут рыть вокруг?! – воскликнула я. – В надежде найти то, что я… притянула?

– Нет… не совсем, – пробормотал Ивар. Его трясло, словно в ознобе. – Не всякое место подойдет…

«Видимо, то, что старый герцог подарил Марте, вполне пригодно! – сообразила я. – Значит, оттуда съезжать нельзя!»

– Денег не жизнь ты себе раздобыла, молодец. Я принесу тебе другое платье, – продолжил Ивар быстро. – А ты отмой свою физиономию, расчешись! Наденешь новые тряпки, и уберешься быстро туда, откуда выползла! Тебя ведь ищут, забыла? Безутешный муженек твой нашел твое платье ниже по ручью. Но все еще надеется обрести вновь и свою любимую женушку, живой и здоровой!

– Он знает о моей беременности?!

Ивар подозрительно покосился на меня:

– Если и знает, то не от меня. Так что у тебя еще есть шанс порадовать его этой новостью! Твой рубин, объявившийся вдруг после твоего исчезновения – это просто вопль на весь свет, что ты жива и в положении! После этого он будет искать тебя вдвое усерднее! Да что там – скоро он узнает, что тебя видели в городе. И мне придется признать, что я видел тебя. И где видел.

– Ты этого не сделаешь!

– О, сделаю, еще как сделаю! У меня нет желания ссориться с братцем! – хохотнул Ивар. – А ему уж доложат, что мы виделись.

– Ты не посмеешь… не выдашь меня.

– Посмею. Да я обязан это сделать! Я однажды сказал, повторю и еще раз: ты что, какая-то особенная, чтоб я заимел из-за тебя неприятности и поссорился с семьей? Нет. Так что выпутывайся сама – и не впутывай меня!