Текст книги "Книга Страшного суда"

Автор книги: Конни Уиллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Карантин. Разумеется. Санитар, посланный за Монтойей, расспросы Мэри о пакистанской родне и то, что всех согнали в эту укромную, отрезанную от остальных комнату с бдительной медсестрой на вахте... Конечно.

–Так как, отправить их в Сальвин? Американок? – Финч ждал указаний.

– Полицейские не сказали, почему кар... – Дануорти осекся. Гилкрист наблюдал за ним, но вряд ли ему был виден экран. Латимер возился у тележки с сахарным пакетиком. Медсестра спала. – Полицейские не сказали, зачем эти меры предосторожности?

– Нет, сэр. Сообщили только, что оцеплен Оксфорд и ближайшие окрестности, а по всем вопросам велели звонить в Госздрав.

– Позвонили?

–Я пытался, сэр, но там занято. Межгород тоже весь занят. Американки хотели дозвониться в Или, чтобы отменить концерт, – глухо.

Оксфорд и окрестности. Это значит, что метро тоже перекрыли, и сверхскоростной экспресс до Лондона, и все автодороги. Неудивительно, что теперь народ обрывает телефоны.

–Давно объявили? Когда вы отправились в Иффли?

– В три с минутами, сэр. Потом я обзванивал всю округу в поисках вас, потом подумал, что, может, вы уже в курсе. Позвонил в лечебницу, потом начал звонить по больницам.

«Нет, я был не в курсе», – подумал Дануорти. Он стал вспоминать, при каких условиях объявляется карантин. Изначально предписывалось вводить его «при любом неустановленном заболевании или подозрении на инфекцию», но указания эти появились во времена всеобщей паники после Пандемии, а потом с каждым годом все больше смягчались и размазывались, поэтому теперь Дануорти уже не представлял, что там в точности сказано.

Несколько лет назад добавляли «абсолютную идентификацию опасного инфекционного заболевания», когда в газетах раздули шумиху по поводу ласской лихорадки, три недели бушевавшей в одном испанском городе, потому что местные врачи не сделали типирование вируса. В результате стали добиваться, чтобы предписания ужесточили, однако Дануорти не знал, что из этого вышло.

– Значит, я определяю их в Сальвин, да, сэр? – уточнил Финч.

–Да. Нет. Разместите их пока в студенческом зале. Пусть репетируют свои перезвоны или что у них там. Возьмите дело Бадри и позвоните доктору Аренс. Если везде занято, звоните на этот номер, я подойду, даже если доктора Аренс не будет. Потом разузнайте насчет Бейсингейма. Сейчас как никогда важно его отыскать. А американок расселите попозже.

– Они очень огорчены, сэр.

«А уж как я огорчен», – подумал Дануорти.

– Передайте американкам, что я все выясню и перезвоню. – Экран померк.

– Не терпится доложить Бейсингейму о неудаче медиевистики? – поинтересовался Гилкрист. – Вы ведь полагаете это нашей неудачей, хотя именно ваш оператор поставил переброску под угрозу своим пристрастием к наркотикам, о чем я несомненно уведомлю Бейсингейма по возвращении.

Дануорти посмотрел на часы. Половина пятого. Финч сказал, что их развернули с дороги где-то около трех. Полтора часа. За последние годы временный карантин в Оксфорде вводился лишь дважды. В обоих случаях ложная тревога – в первом аллергическая реакция на укол, а во втором студентка решила подшутить. Карантин сняли сразу же как получили анализ крови, на который ушло минут десять, не больше. Мэри взяла у Бадри анализ еще в «Скорой», Дануорти видел, как санитар передавал пробирки штатному врачу, когда они приехали в лечебницу. Результаты давно должны быть известны, за такой-то срок. Три четверти часа.

– Без сомнения, мистеру Бейсингейму будет крайне любопытно узнать, что вы допустили оператора к работе без надлежащей диспансеризации и в результате он чуть не сорвал переброску, – не унимался Гилкрист.

Дануорти мог бы и сам догадаться по симптомам, что речь идет об инфекции. Низкое давление, затрудненное дыхание, подскочившая температура... Мэри ведь еще в «Скорой» подозревала инфекцию, но он тогда подумал, что подразумевается локальное воспаление – стафилококки или аппендицит. Что же тогда на самом деле? Оспу и тиф искоренили еще в XX веке, полиомиелит в этом. Бактериальные инфекции исключены благодаря определению антител, а антивирусные препараты настолько эффективны, что даже насморком никто не страдает.

– Крайне странно, что уделяя такое пристальное внимание мерам предосторожности, принимаемым медиевистикой, вы упустили из виду элементарное – проверить своего оператора на наркотики, – разорялся Гилкрист.

Наверное, какая-то болезнь из третьего мира. Мэри ведь спрашивала и про пакистанских родственников, и про выезды Бадри за пределы Британии. Но Пакистан – это не третий мир, а за пределы Сообщества Бадри не выпустили бы без курса необходимых прививок. Впрочем, он и не выезжал за пределы. Если не считать той венгерской переброски, он все время сидел в Оксфорде.

– Мне нужен телефон, – потребовал Гилкрист. – Необходимо вызвать Бейсингейма, чтобы он взял дело в свои руки.

Дануорти в замешательстве заморгал. Оказывается, он так и не отдал трубку.

– Вы что, помешаете мне позвонить Бейсингейму? – напирал Гилкрист.

– Что такое? Что случилось? – Латимер встал, широко распахивая объятия, словно Дануорти мог кинуться ему на шею.

– Бадри ничего не употребляет, – ответил Дануорти Гилкристу. – Он болен.

– Не понимаю, как вы беретесь утверждать подобное, не проведя анализы. – Гилкрист выразительно посмотрел на телефон.

– В Оксфорде карантин, – разъяснил Дануорти. – Заболевание инфекционное.

– Это вирус, – раздался в дверях голос Мэри. – Секвенирование [4]4
  Секвенирование – анализ первичной структуры генома вируса для идентификации, изучения происхождения и эволюции штаммов.


[Закрыть]еще не проведено, но по предварительным данным это вирусная инфекция.

Полы расстегнутого пальто развевались, как плащ у Киврин. В руке Мэри несла лабораторный поднос, заваленный врачебными инструментами и одноразовыми упаковками.

–Тесты показывают, что это скорее всего миксовирус, – сказала Мэри, водружая поднос на тумбочку. – И симптомы у Бадри совпадают – жар, дезориентация, головная боль. Ретро-вирусы и пикорнавирусы исключены совершенно, и это хорошо, однако окончательная идентификация займет еще какое-то время.

Она подвинула к столу пару стульев и уселась на один из них сама.

– Мы уведомили Международный центр по гриппу в Лондоне, выслали им образцы для идентификации и секвенирования. Пока вирус не определен точно, вводится временный карантин, согласно предписаниям Госздрава на случай эпидемической угрозы. – Мэри натянула защитные перчатки.

– Эпидемия! – Гилкрист метнул гневный взгляд на Дануорти, будто тот специально распространил вирус, чтобы дискредитировать кафедру медиевистики.

– Эпидемическая угроза, – поправила Мэри, вскрывая одноразовые упаковки. – Эпидемии пока никакой нет. Единственный случай зафиксирован у Бадри. Мы проверили по базам данных Сообщества, аналогичных случаев не отмечено, и это тоже хорошо.

– Где он мог подхватить вирусную инфекцию? – ядовито щурясь на Дануорти, спросил Гилкрист. – Полагаю, этим мистер Дануорти тоже не озаботился.

– Бадри – сотрудник университета, – вмешалась Мэри. – В начале семестра он должен был пройти медосмотр и сдать анализы.

– Должен был? То есть вы не знаете? – поразился Гилкрист.

– Канцелярия закрыта на Рождество. До секретаря дозвониться не удалось, а файл медкарты Бадри без номера полиса не добыть.

– Я отправил своего секретаря в нашу канцелярию, может быть, там есть копии личных дел в распечатанном виде, – сказал Дануорти. – Тогда по крайней мере выясним номер.

– Хорошо, – одобрила Мэри. – Нам будет легче разобраться с вирусом, если станет ясно, какие антивирусные препараты Бадри принимал и как давно. Может быть, у него отмечены нестандартные реакции, не исключено, что он мог и пропустить сезонную прививку. Мистер Дануорти, вы не в курсе его религиозных взглядов? Он не из новых индусов, случайно?

– Нет, англиканин.

Дануорти догадывался, к чему клонит Мэри. Новые индусы верили, что любая жизнь священна, в том числе и жизнь убитого (если так можно выразиться) вируса. Поэтому они отказывались от прививок и вакцин. Университет выдавал им освобождение по религиозным мотивам, однако запрещал проживать на территории.

– Бадри получил допуск к работе в начале семестра. Без него он бы не имел права приближаться к сети.

Мэри кивнула, подтверждая, что и сама пришла к тому же выводу.

– Как я уже сказала, вполне вероятна аномальная реакция.

Гилкрист хотел что-то возразить, но тут открылась дверь.

Вошла сестра, охранявшая подступы к комнате ожидания, – в маске, в халате, в защитных перчатках, с пачкой документов и карандашами.

– В качестве меры предосторожности нам нужно взять у людей, контактировавших с больным, анализ на антитела. Мы возьмем кровь и померяем температуру, а также попросим вас составить список всех, с кем пересекались вы сами и мистер Чаудри.

Сестра выдала мистеру Дануорти несколько листов бумаги и карандаш. Верхний лист оказался бланком направления на госпитализацию; лист под ним, озаглавленный «Первичные», был поделен на колонки под шапками «фамилия», «место» и «время». Третий лист отличался лишь заглавием – «Вторичные».

– Поскольку единственный клинический случай пока у Бадри, – пояснила Мэри, – он считается первичным носителем. Способ передачи пока не установлен, поэтому вы должны перечислить всех, кто хоть как-то, хоть на секунду контактировал с Бадри – разговаривал, дотрагивался, что угодно.

Перед глазами Дануорти возник Бадри, склоняющийся над Киврин, чтобы передвинуть руку и поправить рукав.

– Любого, кто с ним пересекался, – повторила Мэри.

– Включая нас всех? – уточнила санитарка.

– Да.

– И Киврин, – подсказал Дануорти.

Мэри посмотрела непонимающе, словно забыла вдруг, кто такая Киврин.

– Мисс Энгл был сделан полный курс антивирусных прививок и Т-клеточное наращивание, – сообщил Гилкрист. – Ей ничего не грозит, правильно?

–Да, – после секундной заминки ответила Мэри. – Она ведь не контактировала с Бадри до сегодняшнего утра?

– Мистер Дануорти предоставил мне своего оператора лишь два дня назад, – сказал Гилкрист, практически выхватывая бумаги и карандаш из рук сестры. – Разумеется, я полагал, что мистер Дануорти подвергает своих сотрудников такой же тщательной проверке, как и мы на кафедре медиевистики. Как выяснилось, нет. И о вашей халатности, мистер Дануорти, будет непременно доложено Бейсингейму.

– Если Киврин впервые столкнулась с Бадри только сегодня утром, то она защищена полностью, – успокоила Мэри. – Мистер Гилкрист, прошу вас. – Она показала на соседний стул, и Гилкрист уселся.

Забрав у сестры пачку бумаг, Мэри продемонстрировала лист с надписью «Первичные».

–Любой, с кем пересекался Бадри, считается первичным контактом. Все, с кем пересекались вы, – вторичные контакты.

В этом списке, пожалуйста, перечислите все случаи вашего соприкосновения с Бадри за последние три дня, а также все известные вам случаи его соприкосновения с кем-то еще. А в этом списке, – она подняла лист с шапкой «Вторичные», – укажите все свои контакты, помечая время. С нынешнего момента и далее в обратном порядке.

Мэри дала Гилкристу проглотить капсулу термометра и прикрепила ему на запястье датчик, отлепив предварительно бумажную полоску с клейкой стороны. Сестра выдавала бумаги Латимеру и санитарке. Дануорти принялся заполнять свои.

В бланке направления требовалось указать фамилию, номер полиса ГСЗ и полный анамнез, хотя, разумеется, по номеру полиса его можно было выяснить куда точнее, чем полагаясь на память заполняющего. Заболевания. Хирургические операции. Прививки. Если Мэри до сих пор не выяснила номер Бадри, значит, больной все еще без сознания.

Дануорти понятия не имел, какого числа делались антивирусные прививки в начале семестра. Поставив напротив этого пункта вопросительные знаки, он перешел к списку «первичных» и в первой графе написал свою собственную фамилию. Латимер, Гилкрист, санитары из «Скорой». Их фамилий он не знал, а санитарка опять спала, скрестив руки на груди и зажав бумаги в кулаке. Дануорти засомневался, писать ли врачей и сестер, которые занимались Бадри в приемном покое. В итоге написал «персонал отделения неотложной помощи» и поставил вопросительный знак. Монтойя.

И Киврин, которая, по заверению Мэри, защищена полностью. А Бадри сказал: «Что-то не так». Он имел в виду инфекцию? Почувствовал, работая над привязкой, что заболевает, и прибежал в паб предупредить насчет Киврин?

Паб. В пабе никого не было, кроме бармена. И еще Финча, но он ушел до того, как появился Бадри. Дануорти приподнял лист и внес Финча во «вторичные», а на первом листе записал: «бармен из «Ягненка и креста»». На улице, в отличие от паба, народ валил валом. Перед глазами Дануорти замелькали картинки: вот Бадри проталкивается сквозь рождественскую толпу, едва не сносит женщину с зонтом в цветочек, уворачивается от пожилого мужчины и мальчика с «вест-хайлендом». Мэри просила «всех, с кем он соприкасался»...

Дануорти оглянулся на Мэри, которая, придерживая запястье Гилкриста, аккуратно заполняла таблицу. Она что, собирается брать анализы крови у всех поименованных в этом списке? Но это невозможно. Бадри натыкался и дышал на десятки людей, когда не разбирая дороги несся обратно в Брэйзноуз. Разумеется, ни он сам, ни Дануорти их в жизни не вспомнят. Плюс еще столько же, если не больше, по пути в паб. И все они тоже с кем-то сталкивались после этого в переполненных магазинах.

В итоге он написал: «большое количество покупателей и пешеходов на Хай-стрит (?)», отчеркнул и принялся вспоминать, при каких еще обстоятельствах он видел Бадри. Заняться сетью он его попросил только два дня назад, услышав от Киврин, что Гилкрист собирается взять стажера.

Звонок Дануорти застал Бадри как раз по возвращении из Лондона. Киврин в тот день находилась в больнице, проходила окончательное обследование, что хорошо. Значит, тогда она с Бадри пересечься не могла, а до этого он сидел в Лондоне.

Во вторник Бадри приходил к Дануорти сообщить, что перепроверил координаты после стажера и полностью протестировал систему. Но Дануорти он не застал, поэтому оставил записку. Киврин тоже приходила во вторник в Баллиол, показать свой костюм, однако это было утром. Бадри сказал в записке, что все утро провозился с сетью. А Киврин собиралась днем наведаться к Латимеру в Бодлеинку. Но ведь после этого ничто не мешало ей зайти в помещение сети или побывать там до демонстрации костюма.

Дверь открылась и сестра пропустила в комнату Монтойю. Судя по промокшим насквозь штормовке и джинсам, на улице по-прежнему шел дождь.

– В чем дело? – спросила Монтойя у Мэри, которая наклеивала ярлык на пробирку с кровью Гилкриста.

– Очевидно, – ответил Гилкрист, прижимая ватку к внутреннему сгибу локтя, – мистер Дануорти не удосужился отправить своего оператора на диспансеризацию, прежде чем допускать его к работе с сетью, поэтому теперь тот лежит с температурой тридцать девять и пять. Судя по всему, какая-то экзотическая лихорадка.

–Лихорадка? – не поняла Монтойя. – Но тридцать девять и пять – это же очень мало?

– По Фаренгейту – сто три градуса, – пояснила Мэри, вставляя пробирку в держатель. – Возможно, заболевание Бадри заразно. Поэтому мне нужно взять анализы, а вы должны переписать всех, с кем вы и Бадри контактировали.

– Хорошо. – Монтойя села на освобожденный Гилкристом стул и сбросила с плеч штормовку. Мэри протерла ватным тампоном ее руку, соединила пустую пробирку с одноразовой иглой. – Давайте не будем тянуть. Мне надо скорее вернуться на раскоп.

– Не вернетесь, – покачал головой Гилкрист. – Вы разве не слышали? Из-за халатности мистера Дануорти мы все на карантине.

– Карантин? – Она дернула рукой, и Мэри промахнулась мимо вены. Известие о заразной болезни ее не взволновало ничуть, в отличие от сообщения о карантине. – Мне нужно обратно! Сколько вы хотите продержать нас здесь?

– Пока не будут готовы результаты анализов, – ответила Мэри, заново нацеливаясь на вену.

–А сколько это займет? – Монтойя попыталась взглянуть на часы, развернув руку, над которой работала Мэри. – Парень, который меня сюда привез, даже не дал мне накрыть площадку или хотя бы обогреватели включить, а там льет со страшной силой. Пока я тут сижу, у меня погост в плавательный бассейн превратится.

– Займет столько, сколько понадобится, чтобы взять у всех пробы крови и проверить на уровень антител. – Монтойя, видимо, уяснила подтекст, потому что выпрямила руку и больше не дергалась. Мэри наполнила пробирку, выдала Монтойе градусник и надела манжету тонометра. Дануорти наблюдал, размышляя, насколько Мэри лукавит. Она ведь обещала отпустить Монтойю, когда будут готовы результаты анализов, только сказала, что придется сидеть тут до их получения. А потом что? Их разведут по отдельным палатам или поместят в общую? Или дадут лекарство? Или возьмут еще анализы?

Мэри сняла манжету с руки Монтойи и выдала ей последний комплект опросников.

– Мистер Латимер! Теперь вы.

Латимер встал, сжимая в руке бумаги. Окинув их недоуменным взглядом, он положил стопку на стул и двинулся к Мэри, но с полпути вернулся за пакетом с подарками.

– Вот, вы оставили в Брэйзноузе, – вручая пакет Мэри, сообщил он.

– Спасибо. Поставьте сюда, под стол, хорошо? У меня перчатки стерильные.

Латимер сделал, как она просила, слегка перекособочив пакет. Хвост шарфа вывалился на пол, и Латимер стал запихивать его обратно.

–А я совсем про него позабыла. Во всей этой суматохе... – И тут Мэри ахнула, прижав ладонь в стерильной перчатке ко рту. – Боже мой! Колин! Из головы вылетело... Сколько времени?

– Четыре часа восемь минут, – сообщила Монтойя, даже не взглянув на свои электронные.

– Он должен был приехать в три. – Мэри встала, и пробирки в держателе зазвенели.

– Может быть, он понял, что ты его не встретишь, и пошел к тебе в общежитие? – предположил Дануорти.

Мэри покачала головой.

– Он первый раз в Оксфорде. Поэтому я и обещала его встретить. А сама только сейчас о нем и вспомнила, – обескураженно договорила она.

– Тогда он наверняка еще в метро, на станции, – обнадежил Дануорти. – Давай я за ним съезжу?

– Нет. Ты контактировал с носителем вируса.

– Тогда позвоню на станцию. Можешь сказать ему, чтобы взял такси. Куда он должен был приехать? На «Корнмаркет»?

–Да, «Корнмаркет».

Дануорти набрал номер справочной, с третьей попытки дозвонился, списал с экрана нужный телефон и позвонил на станцию. Там было занято. Он нажал отбой и попробовал еще раз.

– Колин ваш внук? – поинтересовалась Монтойя, откладывая в сторону комплект бумаг. Остальные словно ничего не заметили. Гилкрист заполнял опросники, недовольно хмурясь, будто обнаружил еще одно свидетельство халатности и некомпетентности. Латимер с закатанным рукавом сидел смирно. Санитарка все так же спала.

– Внучатый племянник. Должен был приехать сюда на рождественские каникулы. На метро.

– А когда объявили карантин?

– В десять минут четвертого.

Дануорти поднял руку, показывая, что дозвонился.

– Это станция «Корнмаркет»? – Явно. На экране виднелись ворота и недовольная толпа за спиной начальника станции. – Я звоню по поводу мальчика, который должен был приехать в три часа. Из Лондона. Ему двенадцать. – Дануорти накрыл трубку ладонью и повернулся к Мэри: – Как он выглядит?

– Светловолосый, с голубыми глазами. Не по возрасту высокий.

– Высокий, – повторил Дануорти, перекрывая гул толпы. – Его зовут Колин...

–Темплер, – подсказала Мэри. – Дейдра обещала посадить его в час дня на «Марбл-Арч».

– Колин Темплер. Вы его не видели?

– Вы вообще понимаете, о чем спрашиваете? – прорычал начальник станции. – У меня тут полтысячи человек, а вам нужен какой-то мальчик. Смотрите, что творится.

На экране показалась колышущаяся толпа. Дануорти принялся высматривать высокого светловолосого мальчика с голубыми глазами, но перед ним снова возникло лицо начальника.

– Карантин ввели, – перекрикивая толпу, которая с каждой минутой шумела все громче, излагал начальник, – у меня тут полная станция народа, и всем нужно знать, почему поезда не ходят и почему это я бездельничаю. Я их едва сдерживаю, чтобы они мне станцию не разнесли. Куда мне еще мальчишек искать?

– Его зовут Колин Темплер, – прокричал Дануорти. – За ним должна была приехать двоюродная бабушка.

–Так и приезжала бы, мне хлопот меньше. Народ бушует, всем надо знать, когда снимут карантин и почему я ничего не предпринимаю. – Связь резко оборвалась – то ли начальник повесил трубку, то ли ее выхватил у него из рук рассерженный пассажир.

– Ну что, он видел Колина? – спросила Мэри.

– Нет. Надо кого-то за ним отправить.

–Да, сейчас кого-нибудь найду. – Мэри вышла в коридор.

– Карантин объявили в десять минут четвертого, а он должен был приехать только в три, – напомнила Монтойя. – Может, он опоздал.

Об этом Дануорти не подумал. Если карантин застал поезд на подступах к Оксфорду, состав могли остановить на ближайшей станции и пустить пассажиров в объезд или отправить обратно в Лондон.

– Позвоните еще раз на станцию. – Дануорти передал Монтойе трубку и продиктовал номер. – Скажите, что поезд отправлялся в час с «Марбл-Арч». А я найду Мэри, пусть позвонит племяннице. Может, Колин уже домой вернулся.

Он выглянул в коридор, собираясь попросить сестру, чтобы отыскала Мэри, но сестры там не оказалось. Наверное, ее и послали на станцию.

В коридоре не было никого. Оглянувшись, Дануорти поспешно подошел к телефону-автомату и набрал номер Баллиола. Вдруг, чем черт не шутит, Колин все же добрался к Мэри на квартиру. Он пошлет Финча туда, а если Колина там нет, то на станцию. Все равно в одиночку мальчика в этой неразберихе вряд ли кто отыщет.

–Хелло, – ответила появившаяся на экране женщина.

Дануорти озадаченно посмотрел на высветившийся номер. Нет, набран правильно.

–Я звоню мистеру Финчу в колледж Баллиол.

– Его сейчас нет. – Женщина говорила с американским акцентом. – А я мисс Тейлор. Что ему передать?

Судя по всему, она из ансамбля звонарей. Такая молодая, не намного старше тридцати, и слишком хрупкая для звонаря.

– Передайте, пожалуйста, как вернется, пусть позвонит мистеру Дануорти в лечебницу.

– «Мистер Дануорти», – записала она. – А, мистер Дануорти! – Тон ее резко изменился. – Так это из-за вас мы тут застряли?

Что ей ответить? Сам виноват, не надо было звонить в студенческий зал. Финч ведь должен быть у казначея.

– Государственная служба здравоохранения вводит временный карантин в случае неустановленного заболевания. Обычная мера предосторожности. Приношу извинения за причиненные неудобства. Мой секретарь постарается поскорее вас разместить, и если я чем-то могу вам помочь...

– Помочь? Помочь?! Доставить нас в Или, вот чем вы можете нам помочь! В восемь вечера у нас концерт, а завтра нам нужно быть в Норидже, чтобы звонить там на Рождественской службе.

Ну уж нет, пусть кто-нибудь другой ей сообщает, что в Норидж их завтра не выпустят.

–Я уверен, в Или уже все знают, но я с радостью позвоню им в собор и объясню...

– Объясните? Может, заодно и мне объясните? Я не привыкла к такому вопиющему нарушению гражданских свобод. В Америке ни у кого и в мыслях нет указывать, куда можно, а куда нельзя ходить.

«Вот поэтому во время Пандемии погибли больше десяти миллионов американцев».

–Уверяю вас, мэм, карантин введен для вашей же безопасности, а организаторы концертов обязательно пойдут вам навстречу и перенесут выступления. А пока вы самые желанные гости в Баллиоле. Я рад буду увидеться с вами лично. Мы столько о вас слышали!

«Кабы так, я напугал бы вас карантином, когда вы еще только отправляли мне заявку на приезд».

– Рождественскую службу нельзя перенести. Мы готовим новый концерт – «Малый чикагский сюрприз». Нориджское отделение рассчитывает на нас, и мы намерены...

Дануорти нажал отбой. Финч, наверное, у казначея, ищет медкарту Бадри, но Дануорти туда звонить не рискнул, побоявшись нарваться еще на какую-нибудь участницу ансамбля. Он стал набирать найденный в справочнике номер Регионального транспортного управления.

В конце коридора открылась дверь, вошла Мэри.

– Звоню в Региональное транспортное, – пояснил Дануорти и, набрав оставшиеся цифры, передал Мэри трубку.

Она с улыбкой отмахнулась.

– Все в порядке. Я только что говорила с Дейдрой. Поезд Колина остановили в Бартоне. Пассажиров отправили на метро обратно в Лондон, и Дейдра сейчас едет за ним на «Марбл-Арч». – Мэри вздохнула. – Она не особенно рада его возвращению. Планировала встречать Рождество с семьей своего нового бойфренда, так что Колин там явно некстати, но что уж теперь поделаешь. Хорошо, хотя бы в нашу заварушку не попал.

В голосе Мэри слышалось облегчение. Дануорти положил трубку.

– Настолько серьезно?

– Только что пришла предварительная идентификация. Миксовирус типа А. Грипп.

Дануорти опасался худшего – какой-нибудь лихорадки из третьего мира или ретровируса. Гриппом ему доводилось болеть, давно, до введения антивирусных препаратов. Да, хорошего мало – самочувствие поганое, жар, тело ломит, но если обеспечить постельный режим и обильное питье, через несколько дней идешь на поправку.

– Значит, карантин снимут?

–Только после того, как мы добудем медкарту Бадри. Я все еще надеюсь, что он всего-навсего пропустил последний курс прививок. Если нет, тогда придется ждать, пока мы отыщем источник заражения.

– Но ведь это всего лишь грипп.

– Если антигенный дрейф небольшой, точечный, то да, всего лишь грипп, – кивнула Мэри. – А если серьезный сдвиг, шифт, то это уже инфлюэнца, и это гораздо серьезнее. «Испанка» 1918 года тоже была миксовирусом. Она унесла двадцать миллионов жизней. Вирусы мутируют каждые несколько месяцев. Поверхностные антигены меняются, делая вирус неузнаваемым для иммунной системы. Поэтому и важно делать сезонные прививки. Однако от большого антигенного сдвига они не защитят.

– А это он и есть?

– Вряд ли. Крупные мутации случаются раз в десять лет, не чаще. Скорее всего Бадри просто забыл сделать прививки. Он в начале семестра никуда на объект не выезжал?

– Не знаю. Мог.

– Если да, то велика вероятность, что пропустил. Тогда у него обычный зимний грипп.

–А Киврин? Она делала прививки?

–Да. И еще полный антивирусный курс и Т-клеточное наращивание. Защищена со всех сторон.

–Даже на случай инфлюэнцы?

Мэри замешкалась с ответом на долю секунды.

– Если она подверглась воздействию вируса только сегодня утром при контакте с Бадри, то ей ничего не грозит.

– А если раньше?

– Если я тебе скажу, ты только зря растревожишься, а оно того не стоит, я уверена. Все курсы были проведены с таким расчетом, чтобы иммунитет достиг своего пика к моменту переброски.

– И Гилкрист передвинул отправку на два дня вперед, – с горечью подхватил Дануорти.

– Я бы никуда ее не пустила, не будь я уверена, что все в порядке.

– Но ты ведь не рассчитывала, что она проконтактирует с вирусом инфлюэнцы, не успев еще никуда отправиться.

– Нет, но это ничего не меняет. Частичный иммунитет у нее имеется, и потом мы ведь не знаем наверняка, проконтактировала она или нет. Бадри к ней и не приближался.

– А если она подверглась воздействию раньше?

– Ведь знала, что не надо тебе говорить, – вздохнула Мэри. – У большинства миксовирусов инкубационный период составляет от двенадцати до двадцати четырех часов. Даже если Киврин проконтактировала два дня назад, иммунитет уже был достаточно силен, чтобы побороться с вирусом и помешать ему размножиться. Если симптомы и будут, то слабые. Но это не инфлюэнца. – Мэри успокаивающе похлопала Дануорти по плечу. – К тому же ты забываешь о парадоксах. Если она подхватила вирус, значит, она чрезвычайно заразна. Сеть ее бы не пропустила.

– Каковы шансы, что у населения Англии 1320 года окажется иммунитет?

– К современному вирусу? Почти никаких. Там около тысячи восьмисот возможных точек мутации. Если современники не переболели именно этим вирусом, они все в группе риска.

Риск.

– Мне нужно к Бадри. В пабе он сказал: «Что-то не так». И повторял всю дорогу до больницы.

– Разумеется, не так, – ответила Мэри. – У него серьезная вирусная инфекция.

– Или он знает, что заразил Киврин. Или не смог сделать привязку.

– Он говорил, что сделал. – Мэри посмотрела сочувственно. – Я так понимаю, бесполезно просить тебя не беспокоиться о Киврин. Ты сам видел, как я паниковала из-за Колина. Однако я не зря сказала, что им чем дальше отсюда, тем лучше. Киврин там куда в большей безопасности, даже среди душегубов и разбойников, которых ты никак не выкинешь из головы. Зато ей не надо возиться с карантинными требованиями Госздрава.

– И американскими звонарями, – улыбнулся Дануорти. – Америку ведь еще не открыли.

Дверь в конце коридора с грохотом распахнулась, и внутрь влетела дородная женщина с большим саквояжем.

– Вот вы где, мистер Дануорти! – загремел по коридору ее трубный глас. – Я вас повсюду ищу!

– Это кто-то из звонарей? – спросила Мэри.

– Хуже. Это миссис Гадцсон.