Текст книги "Книга Страшного суда"

Автор книги: Конни Уиллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 37 страниц)

БЛАГОДАРНОСТИ

Лоре и Корделии – моим Киврин

Отдельная благодарность главному библиотекарю Джейми Ларю и остальным работникам Общественной библиотеки Грили за огромную неоценимую помощь.

Кроме того, я бесконечно признательна Шейли и Келли, Фрейзеру и Си, и особенно Марте – моим любимым друзьям.

«И дабы не поглотило время и не запамятовали грядущие в мир опосля нас то, что надлежит помнить, я, узревший столько невзгод и целый свет в руке Антихриста, сам оказавшись будто среди мертвых и пребывая на пороге смерти, доверяю пергамену все, чему сподобился стать свидетелем.

И дабы не погибли записи вместе с писателем, а труд вместе с мастером, я оставляю место на пергамене, и буде отыщется кто уцелевший или какой из родов адамовых избегнет этой напасти, да продолжит начатое мной...»

Брат Джон Клин, 1549

КНИГА ПЕРВАЯ

«Важнее всего для звонаря не сила, а умение вступать вовремя... Время и колокола, колокола и время – они должны соединиться воедино в сознании и не разлучаться вовек».

Рональд Блайз, «Этенфилд»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Мистер Дануорти открыл дверь в лабораторию.

– Опоздал? – Очки моментально запотели, и он сорвал их, близоруко щурясь на Мэри.

– Закрой дверь. Ничего не слышу из-за этого дурацкого трезвона.

Дануорти закрыл, но со двора продолжали накатывать волны гимна «Придите к младенцу».

–Я все пропустил?

– Только речь Гилкриста. – Мэри откинулась на стуле, давая Дануорти проход на узкую галерею для наблюдателей. Свои пальто с шапкой она бросила на второй стул, вместе с большим пакетом, набитым подарками. Ее седые волосы топорщились во все стороны, – видимо, Мэри пыталась взъерошить их после шапки. – Длиннющую речугу о приобщении кафедры медиевистики к путешествиям в прошлое и о том, что теперь бриллиант Брэйзноуза по праву засияет в короне истории. Дождь еще не перестал?

– Нет. – Протерев очки уголком шарфа, Дануорти подошел к тонкой стеклянной перегородке, желая взглянуть, что там происходит. Посреди лаборатории громоздилась разбитая повозка в окружении перевернутых сундуков и коробов; над ними, присобранные под потолком, белели тонкие, как парашютный шелк, защитные занавеси. Между сундуками бродил Латимер, куратор Киврин, казавшийся еще дряхлее обычного. Монтойя, в джинсах и штормовке с капюшоном, нетерпеливо поглядывала на свои электронные часы. Сидящий за терминалом Бадри что-то печатал, хмуря брови на экран.

– Где Киврин? – спросил Дануорти.

– Пока не видела, – покачала головой Мэри. – Ты садись. По графику переброска в полдень, но я сильно сомневаюсь, что они к этому времени управятся. Тем более если Гилкрист толкнет еще речь.

Она перевесила пальто на спинку своего стула, а сумку с подарками поставила рядом на пол.

– Очень надеюсь, что эта возня не на весь день. К трем иду встречать Колина – это мой внучатый племянник—на станцию. Он на метро приедет. – Мэри начала рыться в недрах сумки. – Дейдра, моя племянница, уезжает на праздники в Кент, а Колина отправила ко мне, чтобы под присмотром был. Ему двенадцать, хороший мальчик, светлая голова, однако лексикон у него... Через слово либо «апокалиптично», либо «некрозно». И сладкого слишком много ест, куда только Дейдра смотрит?

Наконец она выудила из глубин сумки узкую красно-зеленую полосатую коробку.

– Вот, мой подарок ему на Рождество. Надеялась до прихода сюда закончить с покупками, но там ливень и эти электронные колокола на Хай-стрит, от которых у меня уши вянут.

Мэри открыла коробку и развернула папиросную бумагу.

– Не знаю, что по нынешним временам в моде у двенадцатилетних мальчишек... впрочем, шарф ведь всегда пригодится, как думаешь, Джеймс? Джеймс!

Дануорти оторвался от экранов.

– А?

– Я говорю, шарф – подходящий подарок для мальчишки?

Дануорти посмотрел на предмет обсуждения. Шерстяной шарф в темно-серую шотландскую клетку. Под страхом смерти не надел бы такой в детстве – а ведь оно пятьдесят лет назад закончилось...

– Подходящий, – подтвердил он, отворачиваясь к перегородке.

– Что с тобой, Джеймс? Что-то не так?

Латимер взял в руки окованный медью ларец и растерянно завертел головой, будто забыл, зачем он ему понадобился. Монтойя нетерпеливо глянула на свои электронные часы.

– Где Гилкрист? – спросил Дануорти.

– Ушел туда. – Мэри показала на дальнюю дверь. – Осветил роль кафедры медиевистики в истории, поговорил с Киврин, оператор что-то протестировал, а потом Гилкрист увел Киврин через ту дверь. Наверное, и сейчас там, дает наставления.

– Наставник... – пробурчал Дануорти.

–Давай, Джеймс, садись, расскажи мне, что тебе не нравится, – попросила Мэри, запихивая шарф обратно в коробку, а коробку – обратно в сумку. – И где ты был. Я ожидала, что ты, наоборот, меня здесь встретишь. Как-никак, Киврин – твоя любимая студентка.

– Разыскивал декана исторического факультета, – не сводя взгляда с экранов, объяснил Дануорти.

– Бейсингейма? Я думала, он уехал на рождественские каникулы.

– Он и уехал. А Гилкрист подсуетился и в качестве временно исполняющего обязанности декана открыл Средние века для путешествий. Отменил сплошную десятибалльную шкалу и заново присвоил категорию каждому столетию. Знаешь, какая досталась XIV веку? Шестая! Шестерка! Будь Бейсингейм здесь, он бы никогда такого не допустил. Но его нигде нет. – Дануорти с надеждой взглянул на Мэри. – Ты случайно не знаешь, куда он уехал?

– Нет. Куда-то в Шотландию, кажется.

– Куда-то в Шотландию... – с досадой повторил Дануорти. – А тем временем Гилкрист забросит Киврин в столетие, которое тянет на добрую десятку. Золотуха, чума и сожженная на костре Жанна д̓Арк.

Он оглянулся на Бадри – тот что-то командовал в микрофон на терминале.

–Ты сказала, Бадри провел тесты. Что он проверял? Координаты? Проекцию поля?

– Понятия не имею. – Мэри неопределенно махнула на экраны, где непрерывно бежали матрицы и колонки цифр. – Я ведь врач, а не оператор сети. А оператора я, кажется, узнала. Он ведь баллиольский?

Дануорти кивнул.

–Лучший во всем колледже. – Взгляд его был прикован к Бадри, который нажимал кнопки по одной, следя за изменениями на экране. – Все операторы из Нью-колледжа разъехались на каникулы. Гилкрист собирался поставить стажера-первогодка, который вообще никогда людей не перебрасывал. На удаленку – стажера!.. Еле уговорил его взять Бадри. Раз уж отменить переброску не получается, по крайней мере позабочусь, чтобы ее проводил специалист.

Бадри, недовольно покосившись на экран, вытащил из кармана индикатор и двинулся к повозке.

– Бадри! – окликнул его Дануорти.

Тот даже головы не повернул. Поглядывая на индикатор, он обходил по кругу короба и сундуки, один короб сдвинул чуть влево.

– Он тебя не слышит, – сказала Мэри.

– Бадри! – крикнул Дануорти. – Мне надо с тобой поговорить!

Мэри встала.

–Джеймс, он тебя не слышит. Перегородка звуконепроницаемая.

Бадри что-то сказал Латимеру, застывшему с окованным медью ларцом в руках. Латимер посмотрел озадаченно. Бадри забрал у него ларец и установил на меловую отметку.

Дануорти оглянулся в поисках интеркома, но нигде ничего похожего не нашел.

– Как же вы слушали речь Гилкриста? – недоуменно поинтересовался он у Мэри.

– Он что-то нажимал там, внутри, – объяснила она, показывая на кнопочную панель рядом с сетью.

Бадри снова уселся за терминал и что-то произнес в микрофон. Защитные занавеси начали опускаться. Тогда он дал другую команду, и занавеси снова собрались складками.

–Я велел Бадри все перепроверить – сеть, расчеты стажера, все, – сказал Дануорти. – В случае обнаружения хотя бы мельчайшей ошибки немедленно отменить переброску, и плевать на недовольство Гилкриста.

– Гилкрист не станет подвергать Киврин опасности, – успокоила Мэри. – Он утверждает, что все возможные накладки просчитаны.

– Просчитаны... Ни разведки, ни проверки параметров... На кафедре XX века мы два года пробные переброски без людей проводили, прежде чем кого-то отправлять в прошлое. А он? Бадри просил его повременить с переброской, чтобы сделать хотя бы одну пробную, а Гилкрист вместо этого взял и передвинул срок на два дня вперед. Полный профан.

–Так ведь он объяснил, почему нужно именно сегодня, – возразила Мэри. – В своей речи. В XIV веке не особенно обращали внимание на даты, за исключением начала сева, уборки урожая и церковных праздников. Вокруг Рождества таких праздников больше всего, поэтому медиевисты и решили послать Киврин сейчас, чтобы она сориентировалась по дням Рождественского поста и вернулась в точку переброски двадцать восьмого декабря.

– Ни при чем тут Рождественский пост и праздники, – отмахнулся Дануорти, не сводя глаз с Бадри. Тот снова, хмурясь, нажимал поочередно на кнопки. – Мог бы отправить ее на следующей неделе, а датой стыковки выбрать Крещение. Мог полгода проводить пробные переброски, а потом послать ее одномоментной. Гилкристу надо непременно сейчас, потому что Бейсингейм в отъезде и не сможет его остановить.

– Боже мой! – ахнула Мэри. – То-то я думаю, он как-то слишком торопится. Даже уговаривал меня выписать Киврин из лечебницы раньше положенного. Пришлось объяснить, что прививки действуют не сразу.

– Возвращение двадцать восьмого декабря, – с горечью проговорил Дануорти. – Чувствуешь? День избиения младенцев! При такой организации переброски совпадение может оказаться не случайным.

– Почему тогда ты не вмешаешься? Ты ведь вправе не пустить Киврин? Ты ее куратор.

– Нет, – ответил Дануорти. – Она не моя. Она учится в Брэйзноузе. И курирует ее Латимер. – Он махнул в сторону перегородки, за которой Латимер рассеянно разглядывал нутро ларца. – Киврин пришла в Баллиол и попросилась ко мне в подопечные неофициально. – Дануорти уставился на перегородку невидящим взглядом. – Я еще тогда сказал, что никто ее в Средневековье не пустит...

Киврин пришла к нему на первом курсе.

—Я хочу в Средние века, – заявила она. Полтора метра ростом, светлые косички. Такую через дорогу-то страшно одну отпускать.

– Не выйдет, – ответил он. Грубейшая ошибка. Надо было отправить ее обратно на кафедру медиевистики, чтобы обсудила сперва вопрос со своим куратором. – Средние века закрыты. Это десятая категория.

– По сплошной шкале, – возразила Киврин. – А мистер Гилкрист говорит, не дотягивают они до десятки. Если рассматривать отдельно, по годам. Десятку дали из-за уровня смертности, который обусловлен прежде всего плохим питанием и никудышным здравоохранением. Для историка, сделавшего нужные прививки, категория будет гораздо ниже. Мистер Гилкрист намерен просить исторический факультет пересмотреть категорийность и открыть для путешествий часть XIV века.

—Очень сомневаюсь, что факультет станет открывать столетие, в котором бушевали чума, холера, да еще и Столетняя война.

—А вдруг? И если откроют, я хочу туда отправиться.

– Исключено, – попытался вразумить ее Дануорти. —Даже если откроют, кафедра не пошлет туда женщину. В XIV веке женщина без сопровождения – это немыслимо. В одиночку перемещались только беднейшие из бедных, рискуя стать легкой добычей любого душегуба или дикого зверя. Знатные дамы и представительницы зарождающегося среднего класса путешествовали под присмотром отца, мужа или слуги – обычно всех троих разом. А вы, кроме того, что женщина, еще и студентка. XIVвек слишком опасен, чтобы кафедра отважилась отправить студентку. Если пошлют, то опытного историка.

– Там не опаснее, чем в XX столетии, – не сдавалась Киврин. – Иприт, автокатастрофы, точечные бомбардировки... В Средневековье на меня хотя бы бомбу не сбросят. И потом, кто у нас опытный медиевист? Полевого опыта нет ни у кого, а ваши баллиольские специалисты по XX веку не разбираются в Средних веках. Никто ничего не знает. Из источников одни приходские книги и налоговые списки, о повседневной жизни вообще никакого представления. Поэтому я и хочу туда. Хочу понять, как они жили, какие они были. Неужели вы мне не поможете?

– Боюсь, вам придется сперва обратиться на кафедру медиевистики, – наконец сообразил Дануорти, но было уже поздно.

– Я обращалась. Они тоже ничего не знают о Средних веках. В смысле, ничего полезного. Мистер Латимер учит меня средневековому английскому, но там только про всякие местоименные флексии и сдвиги гласных, а как что сказать – непонятно. Мне нужно выучить язык и обычаи, – продолжала она, облокачиваясь на стол Дануорти. – Деньги, поведение за столом, быт. Вы знаете, например, что в XIV веке не было тарелок? Вместо них использовали половинки круглого хлеба, которые назывались «манше», и в конце трапезы их тоже съедали, разламывая на куски. Вот во всяком таком мне и нужно поднатаскаться, чтобы не попасть впросак.

—Я специалист по XX веку, не по Средним. Средних я уже сорок лет не касался.

– Зато вы представляете, на что нужно обращать внимание. Я могу поискать и выучить, главное скажите – что именно искать.

—А Гилкрист? – спросил он, хотя и считал Гилкриста самовлюбленным болваном.

—Он переделывает шкалу, ему некогда.

«И что толку ее переделывать, если из историков все равно послать некого?» – подумал Дануорти.

—Монтойя копает средневековое поселение около Уитни. Что-нибудь наверняка знает про обычаи.

– Мисс Монтойе тоже некогда, она усиленно вербует добровольцев на Скендгейтский раскоп. Видите? Ни от кого нет толку. Только вы можете мне помочь.

«Зато они, в отличие от меня, из Брэйзноуза», – вот что надо было ответить. Но он не смог сдержать внутреннего злорадства, услышав то, что подозревал и сам: из Латимера песок сыплется, у Монтойи не хватает рабочих рук, а Гилкрист не в состоянии нормально готовить историков. Он покажет кафедре медиевистики, как надо работать.

– Мы оснастим вас переводчиком, – пообещал Дануорти. – Помимо средневекового английского у Латимера вам нужно будет изучить церковную латынь, англо-нормандский и старонемецкий.

Киврин тут же вытащила из кармана тетрадь с карандашом и принялась конспектировать.

– Нужны практические крестьянские навыки – доить корову, собирать яйца, огородничать, – загибая пальцы, продолжал профессор. – Волосы нужно отрастить, придется принимать кортикоиды. Научиться прясть – веретеном, не прялкой. Прялку тогда еще не изобрели. И ездить верхом.

Он замолчал, опомнившись.

– Знаете, чему вам на самом деле придется научиться? Киврин старательно строчила в тетрадке, потряхивая короткими косичками. – Обрабатывать язвы и инфицированные раны, обмывать тело младенца перед погребением, копать могилы. Уровень смертности все равно останется десяткой, даже если Гилкрист умудрится перекроить шкалу. Средняя продолжительность жизни в XIVвеке – тридцать восемь лет. Нечего вам там делать!

Киврин подняла глаза, карандаш застыл над тетрадным листом.

– Куда мне сходить, чтобы посмотреть на мертвых? В морг? Или в лечебнице спросить, у доктора Аренс?

—Я ей говорил, что никуда ее не пустят, – сказал Дануорти, невидящим взглядом уставившись на перегородку, – но она и слушать не хотела.

– Знаю. Меня тоже, – подтвердила Мэри.

Дануорти со скрипом опустился на соседний стул. От этой беготни за Бейсингеймом под дождем у него разыгрался артрит. Опомнившись, что так и не снял пальто, он выпутался из рукавов и размотал шарф.

–Я собиралась каугеризировать ей нос. Объяснила, что наш организм просто не приспособлен к запахам XIV века – экскременты, гнилое мясо, разложение... Тошнота – плохой помощник в работе.

– Но она отказалась наотрез, – кивнул Дануорти.

– Да.

–Я ей втолковывал, что Средние века опасны, что Гилкрист слишком легкомысленно относится к мерам предосторожности, а она мне в ответ, мол, я беспокоюсь по пустякам.

– Может быть, и так. В конце концов, переброску проводит Бадри, а не Гилкрист, и в случае какого-нибудь сбоя он ее просто прервет.

–Да, – глядя на Бадри за стеклом, ответил Дануорти. Бадри снова нажимал по одной кнопке, не сводя глаз с экранов. Бадри – лучший оператор не только в Баллиоле, но и во всем университете. Он на удаленках собаку съел.

– Киврин хорошо подготовилась. И с твоей помощью, и с моей – мы с ней в лечебнице весь месяц работали. У нее прививка от холеры, тифа и прочих эпидемий 1320 года, к которым твоя чума, кстати, не относится. «Черная смерть» добралась до Англии только в 1348 году. Я вырезала Киврин аппендикс и укрепила иммунитет. Выдала ей целый арсенал антивирусных препаратов и провела краткий курс по средневековой медицине. Да и сама она отлично потрудилась. Даже в лечебнице, чтобы даром времени не тратить, изучала целебные травы.

– Знаю, – подтвердил Дануорти.

Все прошлые рождественские каникулы Киврин зубрила чины церковных служб на латыни, осваивала ткачество и вышивку, и он сам учил ее всему, чему мог. Но уберегут ли эти знания от копыт коня или домогательств подгулявшего рыцаря, возвращающегося домой из крестового похода? В 1320-м еще не отвыкли чуть что тащить людей на костер. Никакая прививка не спасет, если Киврин увидят в момент переброски и объявят ведьмой.

Дануорти оглянулся на перегородку. Латимер в третий раз подхватил и поставил обратно ларец. Монтойя посмотрела на часы. Оператор, хмурясь, нажимал кнопки.

– Надо было мне отказаться от кураторства. Я взялся только за тем, чтобы утереть нос профану Гилкристу.

– Глупости, – возразила Мэри. – Ты взялся из-за Киврин. Ты видишь в ней себя – такая же умная, предприимчивая, решительная.

– И упертая. Я таким не был.

– Еще как был. Прекрасно помню, как ты рвался в лондонский блиц, под бомбы. И еще припоминаю один случай в старой Бодлеинке...

Дальняя дверь распахнулась, и в лабораторию вошли Гилкрист с Киврин. Девушка, осторожно приподнимая длинную юбку, перешагнула через разбросанные короба. На ней был белый плащ, подбитый кроличьим мехом, и ярко-синий киртл [0]0
  Киртл – средневековое платье, надевавшееся на нижнюю рубаху, облегающее, со шнуровкой, расклешенное от бедра. – Здесь и далее примеч. пер


[Закрыть], который она приходила показывать Дануорти накануне. Домотканый плащ напоминал старое шерстяное одеяло, а в длинных рукавах киртла руки просто тонули. Длинные светлые волосы, убранные на лбу под полотняную повязку, рассыпались по плечам. Такую через дорогу-то страшно одну отпускать.

Дануорти встал, собираясь постучать по стеклу, как только Киврин посмотрит в его сторону, но она остановилась вполоборота к перегородке посреди разбросанного скарба, нашла отметку на полу и, подвинувшись чуть вперед, расправила волочащийся по земле подол длинного платья.

Гилкрист подошел к Бадри, что-то ему сказал и, взяв лежащий на терминале планшет, заскользил световым пером по списку, проставляя галочки.

Киврин заговорила, показывая на окованный медью ларец. Монтойя, заглядывавшая Бадри через плечо, нетерпеливо выпрямилась и, качая головой, подошла к Киврин. Та что-то повторила, уже настойчивее, и Монтойя, опустившись на колени, подвинула какой-то из сундуков ближе к повозке.

Гилкрист отметил еще один пункт в списке, потом обратился к Латимеру, и старик принес плоскую металлическую коробочку. Тогда Гилкрист повернулся к Киврин, и она, склонив голову над соединенными перед грудью ладонями, начала что-то шептать.

–Упражняется в молитве? – предположил Дануорти. – Полезное дело, – кроме божьей помощи, ей там рассчитывать будет не на что.

Мэри высморкалась.

– Они проверяют имплант.

– Какой имплант?

– Специальный записывающий чип, чтобы вести отчеты по ходу практики. В то время грамоту мало кто знал, поэтому я вживила Киврин в одно запястье микрофон и АЦП, а в другое – карту памяти. Включается сжатием подушечек ладоней, поэтому со стороны выглядит, как будто она молится. Объем памяти – два с половиной гигабайта, хватит на две с половиной недели записей.

– Надо было заодно вживить ей пеленгатор, чтобы она могла, если что, позвать на помощь.

Гилкрист возился с металлической коробочкой. Покачав головой, он подвинул сложенные вместе ладони Киврин повыше. Длинноватый рукав киртла съехал к локтю. А это что? Поранилась? По руке девушки змеилась коричневая струйка засохшей крови.

–Хорошенькое начало! – Дануорти повернулся к Мэри.

Киврин снова зашептала в сомкнутые ладони. Гилкрист кивнул. Киврин подняла на него глаза, увидела Дануорти и радостно улыбнулась. На виске у нее, пропитав повязку и волосы, тоже темнела кровь. Гилкрист, заметив Дануорти, с недовольным видом поспешил к перегородке.

– Еще отправить никуда не успели, а уже покалечили. – Дануорти постучал по стеклу.

Гилкрист нажал на кнопку в стеновой панели.

– Мистер Дануорти. Доктор Аренс. Рад, что вы тоже пришли на проводы, – проговорил он, едва уловимо подчеркнув последнее слово. Получилось зловеще.

–Что с Киврин? – спросил Дануорти.

–А что с ней? – удивился Гилкрист. – Не понимаю, о чем вы.

Киврин, приподнимая окровавленной рукой длинную юбку, направилась к перегородке. На щеке алела свежая ссадина.

– Мне нужно с ней поговорить.

– Боюсь, времени нет, – ответил Гилкрист. – Все расписано по минутам.

–Дайте мне с ней поговорить, я требую.

Гилкрист недовольно поморщился, и у крыльев носа обозначились резкие складки.

– Смею напомнить, мистер Дануорти, – произнес он ледяным тоном, – что эта переброска организована Брэйзноузом, а не Баллиолом. Я, разумеется, признателен вам за содействие в лице предоставленного оператора, и я уважаю ваш многолетний исторический опыт, но, поверьте, у меня все под контролем.

– Почему тогда ваша практикантка умудрилась пострадать еще до отбытия?

– Ой, мистер Дануорти, я так рада, что вы пришли! – воскликнула подошедшая Киврин. – Боялась, что не смогу с вами попрощаться. Как все замечательно, правда?

«Лучше некуда».

– У тебя кровь идет, – заметил Дануорти вслух. – Что случилось?

– Ничего. – Киврин осторожно коснулась виска и посмотрела на свои пальцы. – Это часть образа. – Она обернулась к Мэри: – Доктор Аренс, вы тоже пришли! Как хорошо.

Мэри встала, не выпуская из рук пакет с подарками.

– Дай-ка я взгляну на прививку против вируса. Какая-то реакция была, кроме вздутия? Чешется?

– Все в порядке, доктор Аренс, – заверила Киврин. Она задрала рукав и сразу вновь его опустила, не дав Мэри толком разглядеть руку. На предплечье мелькнул еще один синяк, уже лиловеющий.

– Ты бы лучше спросила, почему у нее кровь идет, – вмешался Дануорти.

– Я же говорю, так надо по легенде. Я Изабель де Боврье, чудом уцелевшая после нападения разбойников. – Она показала на перевернутую повозку и рассыпавшиеся сундуки. – Всю поклажу украли, а меня бросили умирать. Вы мне сами эту идею подали, – с укором напомнила она Дануорти.

– Я точно не предлагал отправлять тебя в прошлое избитой и окровавленной.

– Бутафорская кровь нам не подошла, – пояснил Гилкрист. – Расчет вероятности не давал статистически значимых шансов, что рану не станут обрабатывать.

– И вы не догадались правдоподобно сымитировать рану? Вместо этого вы просто стукнули девушку по голове? – рассердился Дануорти.

– Мистер Дануорти, еще раз напоминаю...

– Что переброску организовывает Брэйзноуз, а не Баллиол? Очень точно подмечено. Будь это XX век, мы бы всеми силами берегли историка от возможных увечий, а не наносили их сами. Дайте мне поговорить с Бадри. Мне надо знать, перепроверил ли он расчеты стажера.

Гилкрист поджал губы.

– Мистер Дануорти, конечно, мистер Чаудри – ваш оператор, но переброской все же заведую я. Будьте уверены, мы просчитали все возможные накладки.

– Это просто царапина, – вмешалась Киврин. – И ни чуточки не болит. Со мной все хорошо, правда. Не расстраивайтесь, мистер Дануорти, пожалуйста. Это я придумала насчет раны. Вспомнила, как вы рассказывали про беззащитных женщин в Средневековье, и решила: пусть я буду казаться еще беззащитнее, чем есть.

«Куда там беззащитнее?» – подумал Дануорти.

– Прикинувшись бездыханной, я смогу подслушать, что обо мне будут говорить, зато меня не станут расспрашивать, ведь и так будет ясно...

– Вам пора на позицию, – перебил Гилкрист, делая угрожающий шаг к настенной панели.

– Иду, – ответила Киврин, не двигаясь с места.

– Мы включаем сеть.

– Знаю, – невозмутимо ответила она. – Сейчас приду, только попрощаюсь с мистером Дануорти и доктором Аренс.

Гилкрист коротко кивнул и, удалившись к перевернутой повозке, буркнул какую-то резкость Латимеру, обратившемуся к нему с вопросом.

– Что значит «на позицию»? – спросил Дануорти. – Он тебя вырубит свинчаткой согласно вероятностным подсчетам, чтобы твой обморок не вызывал сомнений у современников?

– Значит просто лечь и закрыть глаза, – улыбнулась Киврин. – Не волнуйтесь.

– Что мешает подождать до завтра? Дать Бадри хотя бы проверку параметров доделать? – настаивал Дануорти.

– Покажи-ка мне еще раз след от прививки, – потребовала Мэри.

– Перестаньте вы оба беспокоиться! – воскликнула Киврин. – Прививка не чешется, ссадина не болит, а Бадри сидит за терминалом все утро. Я понимаю, что вы за меня волнуетесь, но вы не волнуйтесь. Точка переброски на большой Оксфордско-Батской дороге, в двух милях от Скендгейта. Если никто не появится, я дойду до деревни и скажу, что на меня напали разбойники. После того, разумеется, как определю свое местонахождение, чтобы потом снова вернуться в ту же точку. – Она приложила ладонь к стеклу. – Я просто хотела поблагодарить вас обоих за все, что вы для меня сделали. Я больше всего на свете хотела отправиться в Средневековье, и вот я отправляюсь.

– После переброски могут начаться легкая слабость и головокружение, – предупредила Мэри. – Так действует разница во времени.

К перегородке снова подошел Гилкрист.

– Пора на позицию.

– Надо идти, – подбирая тяжелые юбки, сказала Киврин. – Спасибо вам обоим огромное! Если бы не вы, я бы никуда и не отправилась.

–До свидания! – попрощалась Мэри.

– Будь осторожна, – напутствовал Дануорти.

– Буду, – пообещала Киврин, но Гилкрист уже нажал кнопку на панели, и Дануорти этих слов не услышал. Она улыбнулась, пошевелила пальцами поднятой руки на прощание и пошла к перевернутой повозке.

Мэри, усевшись обратно на стул, принялась рыться в сумке в поисках платка. Гилкрист зачитывал список с планшета. Киврин кивала на каждый пункт, и Гилкрист ставил галочки световым пером.

–А если от раны на виске у нее будет заражение крови? – не отходя от перегородки, спросил Дануорти.

– Не будет никакого заражения. Я укрепила ей иммунитет. – Мэри высморкалась.

Киврин о чем-то спорила с Гилкристом. Тот снова поморщился, белея носогубными складками. Киврин отрицательно помотала головой, и Гилкрист сердитым, резким движением отчеркнул еще один пункт на планшете.

Ладно, пусть Гилкрист профан вместе со всей своей кафедрой, но Киврин-то умница. Она занималась средневековым английским, церковной латынью и англосаксонским. Выучила службы, научилась доить корову и вышивать. Она сама придумала себе легенду и правдоподобное объяснение тому, как оказалась в одиночку на Оксфордско-Батской дороге, у нее имеется переводчик и повышенный иммунитет, и удален аппендикс.

– Она справится на отлично, – подытожил Дануорти вслух. – И тем самым убедит всех, что в методах Гилкриста нет ничего опасного и рискованного.

Гилкрист подошел к пульту и передал Бадри планшет. Киврин снова сомкнула ладони, на этот раз почти у самого лица, и зашевелила губами.

Мэри встала рядом с Дануорти, зажав в руке платок.

– Когда мне было девятнадцать – боже, сорок лет назад, а кажется почти вчера, – мы с сестрой отправились в путешествие по Египту. Как раз во время Пандемии. На каждом шагу карантины, израильтяне палят по американцам не глядя, а нам хоть бы что. И в голову не пришло, что мы тоже в опасности, можем заразиться или угодить под пулю. Нам хотелось посмотреть на пирамиды.

Киврин закончила молиться. Бадри встал из-за терминала и подошел к ней. Несколько минут он что-то ей втолковывал, не переставая хмурить брови. Девушка опустилась на колени, потом улеглась рядом с повозкой, откинувшись на спину и закрыв рукой лицо. Юбки запутались в ногах, и оператор поправил их, затем, вытащив индикатор, обошел Киврин кругом, вернулся за пульт и что-то проговорил в микрофон. Киврин лежала не шевелясь, кровь на светлых волосах казалась почти черной.

– Ох, какая же она молоденькая, – сказала Мэри.

Бадри что-то произнес в микрофон, недовольно скользнул взглядом по строчкам на мониторе и снова подошел к Киврин. Переступив через ее ноги, он наклонился поправить рукав, потом замерил показания, подвинул беспомощно закинутую руку и замерил еще раз.

– И как вы, посмотрели на пирамиды? – спросил Дануорти.

– Что?

– В Египте. Когда вы мотались по Ближнему Востоку, не ведая об опасности. Пирамиды удалось посмотреть?

– Нет. В Каире ввели карантин, как раз когда мы прилетели. – Мэри посмотрела на распростертую рядом с повозкой Киврин. – Но в Долину царей мы попали.

Бадри сдвинул руку Киврин еще на волосок, постоял над ней, хмурясь, и вернулся за терминал. Гилкрист и Латимер последовали за ним. Монтойя подвинулась, пропуская их к монитору. Бадри скомандовал в микрофон, и кисейные экраны начали опускаться, будто вуалью закрывая Киврин.

– Мы не жалели, что поехали, – сказала Мэри. – Вернулись домой целые и невредимые.

Занавеси опустились до конца, собравшись складками на полу, как подол платья Киврин, и замерли.

– Береги себя, – шепнул Дануорти. Мэри взяла его за руку.

Латимер с Гилкристом уткнулись в экран, ошеломленные внезапным водопадом цифр. Монтойя глянула на часы. Бадри открыл сеть. Воздух под занавесями сгустился и замерцал.

– Стой! – вырвалось у Дануорти.

Запись из «Книги Страшного суда»

(000008-000242)

Запись первая. Двадцать третье декабря 2054 года, Оксфорд. Здесь я буду вести исторические заметки о жизни в графстве Оксфордшир, Англия, с двенадцатого по двадцать восьмое декабря 1 320 года (по старому стилю).

(Пауза.)

Мистер Дануорти, я назову эти заметки «Книга Страшного суда», поскольку они станут бытописанием средневекового уклада, как и одноименная книга Вильгельма Завоевателя, хотя создавал он ее совсем не за этим, а чтобы учесть каждый фунт налогов и податей, которые ему должны были заплатить.

Кроме того, по-моему, именно такое название вы бы для нее выбрали – вы ведь так уверены, что со мной непременно случится что-то страшное. Я вижу вас за перегородкой, вы рассказываете доктору Аренс о всяких ужасах, которые творятся в XIV веке. Но вы зря беспокоитесь. Она меня уже предостерегла и насчет разницы во времени, и обо всех средневековых недугах – не скупясь на страшные подробности, хотя у меня ко всем этим болезням должен быть иммунитет. О разгуле насильников в XIV веке она меня тоже предупредила. И тоже не слушает, когда я уверяю, что ничего со мной не случится. Со мной все будет хорошо, мистер Дануорти.

Конечно, вы это и сами знаете, – раз вы слушаете эту запись, я вернулась в целости и сохранности, точно в срок, так что имею полное право немного вас подразнить. Я знаю, что вы просто за меня тревожитесь и что без вашего участия и помощи я не смогла бы вернуться в целости и сохранности.