Текст книги "За борт!"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Глава 21

Два фазана взлетели в небо, бешеное хлопание их крыльев нарушило утреннюю тишину. Советский президент Георгий Антонов поднес к плечу дробовик „Пёрде“ и один за другим быстро спустил оба курка. В окутанном влажным туманом лесу прозвучали два выстрела. Одна птица остановилась в полете и упала.

Владимир Полевой, глава Комитета государственной безопасности, подождал несколько мгновений; убедившись, что вторым выстрелом Антонов промахнулся, он сбил птицу.

Антонов смерил Полевого жестким взглядом.

– Опять унижаешь начальство, Владимир?

Полевой правильно понял деланный гнев Антонова.

– У вас была трудная мишень, товарищ президент. У меня – совсем легкая.

– Тебе нужно было стать дипломатом, а не работать в тайной полиции, – со смехом сказал Антонов. – Ты дипломат не хуже Громыко. – Он помолчал и осмотрел лес. – Где наш хозяин?

– Президент Л’Эстранж в семидесяти метрах слева от нас.

Ответ Полевого прозвучал на фоне целого залпа, донесшегося откуда-то из подлеска.

– Хорошо, – сказал Антонов. – У нас есть несколько минут на разговор.

Он протянул дробовик Полевому, который заменил пустые гильзы и щелкнул предохранителем.

Полевой подошел ближе и тихо заговорил:

– Я не стал бы высказываться слишком свободно. Французы повсюду рассовали подслушивающие устройства.

– Да, в наши дни тайнам редко удается продержаться несколько дней, – вздохнул Антонов.

Полевой понимающе улыбнулся.

– Да, наши оперативники вчера вечером засекли встречу Л’Эстранжа с его министром финансов.

– Я должен что-нибудь знать?

– Ничего ценного. Разговор в основном касался необходимости убедить тебя принять план финансовой помощи, предложенный американским президентом.

– Если они настолько глупы, чтобы полагать, будто я не воспользуюсь преимуществами наивной щедрости президента, то они еще глупей, если думают, что я прилетел сюда это обсуждать.

– Успокойся, французы не подозревают об истинной причине твоего визита.

– Есть новости из Нью-Йорка?

– Только одна – Гекльберри Финн осуществляет наш план.

Полевой произнес Гекльберри с акцентом, как Гакльберри.

– Все идет хорошо?

– Потихоньку.

– Итак, старая сука сделала то, что мы считали невозможным.

– Загадка в том, как ей это удалось.

Антонов посмотрел на него.

– Мы не знаем?

– Нет. Она отказалась делиться. Ее сын окружил операцию словно кремлевской стеной. И до сих пор мы не смогли преодолеть ее систему безопасности.

– Китайская шлюха! – рявкнул Антонов. – Она что, считает нас пустоголовыми школьниками?

– По-моему, она родом из Кореи, – сказал Полевой.

– Никакой разницы. – Антонов замолчал и тяжело опустился на поваленное дерево. – Где проводят эксперимент?

Полевой покачал головой.

– Этого мы тоже не знаем.

– У вас есть связь с товарищем Луговым?

– Поздно вечером в пятницу он вместе со всеми своими сотрудниками покинул Манхеттен и уплыл на пароме в Стейтен-Айленд. Перед посадкой они не выходили. Мы потеряли всякую связь с ними.

– Я хочу знать, где они, – ровным тоном сказал Антонов. – Хочу знать точное место проведения эксперимента.

– Над этим работают мои лучшие агенты.

– Нельзя позволять ей держать нас в неведении, особенно когда ставка – миллиард долларов золотом из нашего резерва.

Полевой бросил на главу коммунистической партии хитрый взгляд.

– Ты собираешься заплатить ей?

– А лед на Волге в январе тает? – с широкой улыбкой ответил Антонов.

– Ее трудно будет перехитрить.

В подлеске послышались шаги.

Антонов посмотрел: подходили егеря с фазанами, и снова взглянул на Полевого.

– Найди Лугового, – тихо сказал он, – а все остальное решим со временем.

В четырех милях от них в фургоне перед сложным микроволновым приемником сидели двое. Они записывали разговор Антонова с Полевым в лесу.

Это были специалисты из французской разведки. Оба говорили на шести языках, включая русский. Они одновременно сняли наушники и обменялись любопытными взглядами.

– Как думаешь, что бы это значило? – спросил один.

Второй пожал плечами.

– А черт его знает? Вероятно, какой-нибудь русский шифр.

– Интересно, извлекут ли наши аналитики что-нибудь важное?

– Важное или нет, нам этого никогда не скажут.

Первый помолчал, надел наушники, немного послушал и снова снял.

– Теперь они говорят с президентом Л’Эстранжем. Это все, что мы получили.

– Ладно, закрываем лавочку и отправляем запись в Париж. У меня в шесть свидание.

Глава 22

Солнце уже два часа как поднялось над восточным краем города, когда Сандекер через задние ворота въехал на территорию Вашингтонского национального аэропорта.

Он оставил машину на как будто бы пустой стоянке, на заросшем травой поле далеко от площадки, где обслуживали самолеты. Подошел к боковой двери, с которой давно слезла краска, и нажал на маленькую кнопку рядом смассивным замком. Через несколько секунд дверь бесшумно раскрылась.

Огромное помещение было выкрашено белой краской, отражавшей яркие солнечные лучи, которые проникали в окна на вогнутой крыше, как купол, и напоминало музей транспорта. На гладком бетонном полу в четыре ряда аккуратно стояли старинные и классические автомобили. Большинство сверкало так же, как в день, когда мастера в последний раз прикоснулись к их кузовам. Сандекер задержался у величественного Роллс-ройса „Серебряный призрак“ 1921 года выпуска с корпусом „Парк-Уорк“ [14]14
  Известная английская фирма по производству корпусов автомобилей.


[Закрыть]и массивной красной „Изотты-фраскини“ 1925 года с торпедообразным кузовом „Сала“.

Центральное место в этой экспозиции занимали трехмоторный самолет „Форд“, известный любителям авиации как „Оловянный гусь“, и железнодорожный пуллмановский вагон начала двадцатого века с надписью „Манхеттен лимитед“ на стальном боку.

По круглой железной лестнице Сандекер поднялся на второй этаж; наверху в дальнем конце ангара располагалась жилая квартира. Гостиную украшали морские древности. Вдоль одной стены тянулись полки, а на них в стеклянных витринах стояли модели кораблей.

Питт стоял перед плиткой и изучал странную смесь в сковороде. На нем были потрепанные шорты защитного цвета, стоптанные теннисные туфли и футболка с надписью „Поднимем „Лузитанию“ на груди.

– Вы точно к завтраку, адмирал.

– Что у вас тут? – спросил Сандекер, с подозрением разглядывая смесь на сковороде.

– Ничего особенного. Острый мексиканский омлет.

– Ограничусь чашкой кофе и половинкой грейпфрута.

Они сели за кухонный стол, и Питт налил кофе. Сандекер нахмурился и помахал газетой.

– Ты занял всю вторую полосу.

– Надеюсь, в других газетах тоже.

– Что ты хочешь доказать? – спросил Сандекер. – Собираешь пресс-конференцию и объявляешь, что нашел „Сан-Марино“, хотя не нашел, и „Пайлоттаун“, что должно было оставаться тайной. Ты что, с ума сошел?

Питт сделал перерыв между двумя кусками омлета.

– Я не упоминал о нейротоксине.

– К счастью, вчера армия все благополучно захоронила.

– Значит, никакого вреда. Теперь, когда „Пайлоттаун“ пуст, это просто очередной ржавеющий след катастрофы.

– Президент посмотрит на это иначе. Не улети он в Нью-Мексико, мы бы сейчас отскребали себя от ковра в Белом доме.

Сандекеру помешал договорить звонок. Питт встал и повернул рычажок на панели.

– Кто-то пришел? – спросил Сандекер.

Питт кивнул.

– Это грейпфрут из Флориды, – проворчал Сандекер, выплевывая косточку.

– Ну и что?

– Я предпочитаю техасские.

– Возьму на заметку, – с улыбкой сказал Питт.

– Вернемся к вашей невероятной истории, – сказал Сандекер, выдавливая в ложечку последнюю каплю сока. – Я хотел бы знать причины.

Питт объяснил.

– Почему бы не передать все это министерству юстиции? – спросил Сандекер. – Им за это платят.

Взгляд Питта стал жестким; последовал угрожающий взмах вилкой.

– Потому что никто и не подумал привлечь министерство юстиции к этому делу. Правительство не собирается признавать, что свыше трехсот человек погибли от нейротоксического газа, которого, как считается, не существует. Судебные процессы и критика в прессе растянутся на годы. Они хотят, чтобы никто ничего не знал. Очень вовремя случилось извержение Огастина. Сегодня пресс-секретарь президента представит дело так, будто во всех смертях виноваты облака серного газа.

Сандекер несколько мгновений внимательно смотрел на него. Потом спросил:

– Кто тебе это сказал?

– Я, – ответил женский голос от двери.

Лорен обезоруживающе улыбалась. Она вернулась с пробежки и была одета в атласные шорты с соответствующей майкой и повязкой на голове. Влажный воздух Виргинии заставил ее вспотеть, и она чуть задыхалась от бега. Вынув из-за пояса маленькое полотенце, она вытерла лицо.

Питт познакомил их.

– Адмирал Джеймс Сандекер. Конгрессмен Лорен Смит.

– На заседаниях комиссии по морским делам мы сидим друг напротив друга, – сказала Лорен, протягивая руку.

Сандекеру не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять, каковы отношения Питта и Лорен.

– Теперь я понимаю, почему вы всегда поддерживаете мои предложения по бюджету НПМА.

Если Лорен и смутило это заявление, она никак этого не показала.

– Дирк очень убедительный лоббист, – с улыбкой сказала она.

– Кофе хочешь? – спросил Питт.

– Нет, спасибо. Кофе мне не напиться.

Она подошла к холодильнику и налила себе стакан простокваши.

– Вы знаете тему сегодняшнего пресс-релиза Томпсона, пресс-секретаря? – спросил Сандекер.

Лорен кивнула.

– Мой помощник по связям с прессой и его жена дружат с Томпсонами. Вчера они вместе ужинали. Томпсон упомянул, что Белый дом собирается забыть о трагедии на Аляске, но и только. Никаких подробностей он не сообщил.

Сандекер повернулся к Питту.

– Если будете продолжать вендетту, слишком многим отдавите ноги.

– Я не отступлю, – серьезно сказал Питт.

Сандекер взглянул на Лорен.

– А вы, конгрессмен Смит?

– Лорен.

– Лорен, – согласился он. – Можно спросить, каков ваш интерес в этом деле?

Она помедлила всего долю секунды и сказала:

– Скажем, простое любопытство конгрессмена к возможному правительственному скандалу.

– Вы не назвали ей истинную цель вашего аляскинского рыболовного эксперимента? – спросил Сандекер у Питта.

– Нет.

– Думаю, следует рассказать.

– Это официальное разрешение?

Адмирал кивнул.

– Друг в конгрессе может пригодиться до окончания охоты.

– А вы, адмирал, – какова ваша позиция? – спросил Питт.

Сандекер через стол внимательно смотрел на Питта, разглядывая его чеканное лицо так, словно видел впервые. Он думал: вот человек, способный выйти далеко за обычные рамки, причем не преследуя никакой личной выгоды. На этом лице он видел только непреклонную решимость. За годы, что он знал Питта, он не раз видел такое выражение.

– Буду поддерживать вас, пока президент лично не прикажет пустить вас в расход, – сказал он наконец. – Тогда вы уж сами барахтайтесь.

Питт сдержал вздох облегчения. Все складывалось хорошо. И более чем.

Мин Корио оторвала взгляд от газетной страницы.

– Что скажешь об этом?

Ли Тонг склонился над ее плечом и прочел вслух первую фразу статьи: „Вчера Дирк Питт, начальник отдела специальных проектов НПМА, объявил, что найдены два корабля, долгие годы считавшиеся погибшими. Это корабли серии „Либерти“ „Сан-Марино“ и „Пайлоттаун“, построенные в годы Второй мировой войны. Их обнаружили на дне в северной части Тихого океана у берегов Аляски“.

– Блеф! – сердито выпалила Мин Корио. – Кому-нибудь в Вашингтоне, скорее всего, в министерстве юстиции, нечего делать, вот они и бросили пробный шар. Это была рыболовная экспедиция, ничего больше.

– Думаю, ты права только наполовину, онуми, – задумчиво сказал Ли Тонг. – Думаю, НПМА, пытаясь найти причину смертей в аляскинских водах, наткнулась на корабль с нейротоксическим газом.

– И их пресс-релиз – уловка, чтобы отыскать подлинного владельца судна, – закончила Мин Корио.

Ли Тонг кивнул.

– Правительство ставит на то, что мы сделаем запрос, который можно будет проследить.

Мин Корио вздохнула.

– Жаль, что судно не затонуло, как планировалось.

Ли Тонг обошел стол и сел в кресло напротив бабушки.

– Не повезло, – сказал он. – Взрывчатка не сдетонировала, а после начался шторм, и я не смог вернуться на судно.

– Ты не виноват в капризах погоды, – спокойно сказала Мин Корио. – Настоящие виновники – русские. Если бы они не отказались от своего предложения купить „агент С“, топить корабль не пришлось бы.

– Они опасались, что газ слишком нестабилен и его не переправить через Сибирь на химический завод на Урале.

– Удивительно другое – как НПМА усмотрела связь между судами.

– Не могу сказать, онуми. Мы старательно убрали все возможности опознания.

– Неважно, – сказала Мин Корио. – Остается факт: статья в газете – это уловка. Мы должны молчать и ничем не нарушать свою анонимность.

– А что за человек, который сделал это заявление?

– Этот… Дирк Питт? – На узком лице Мин Корио появилось холодное задумчивое выражение. – Определи, какими мотивами он руководствуется, и следи за его деятельностью. Проверь, укладывается ли он в общую картину. Если он представляет опасность, организуй его похороны.

Серые сумерки смягчили резкость очертаний Лос-Анджелеса; вспыхнули огни, усеяв здания. Сквозь старомодное окно с подъемной рамой доносился шум уличного движения. Направляющие забились многочисленными слоями краски, и потому рама застревает. Ее не открывали лет тридцать. Снаружи дребезжит в своих креплениях кондиционер.

Человек сидит в старом вращающемся кресле и незряче смотрит сквозь грязь на стекле. Эти глаза видели худшее, что может показать город. Суровые, мрачные глаза, нисколько не потускневшие, хотя человеку за шестьдесят. Он сидит без пиджака, через его левое плечо надета поношенная кожаная кобура. Из нее торчит ствол автоматического пистолета 45-го калибра. Человек коренастый, ширококостный.

Мышцы за эти годы ослабли, но сидящий по-прежнему в силах схватить на тротуаре человека весом двести фунтов и ударить его о каменную стену.

Скрипнуло кресло. Это человек повернулся и наклонился над столом, поверхность которого прижжена сотнями сигаретных окурков. Он взял газету и, вероятно, в десятый раз прочел статью об обнаруженных судах. Открыл ящик стола, достал папку, полную бумаг с загнутыми уголками, и долго смотрел на нее. Каждое слово в ней было ему уже хорошо знакомо. Он сунул папку вместе с газетой в поношенный чемоданчик.

Встал, прошел к раковине в углу комнаты и сполоснул лицо холодной водой. Потом надел пальто и мятую шляпу, выключил свет и вышел.

Он стоял в коридоре, ожидая лифт, и его окружали запахи стареющего здания. С каждым днем все сильнее пахло плесенью и гнилью. Тридцать пять лет на одном месте – это очень много, думал он, слишком много.

Мысли его прервал грохот дверей лифта.

Лифтер, парень лет семнадцати, улыбнулся, показав желтые зубы.

– На сегодня все? – спросил он.

– Нет, лечу ночным рейсом в Вашингтон.

– Новое дело?

– Очень старое.

Больше вопросов не было, и остаток пути они проделали молча. Выходя из лифта, он кивнул лифтеру.

– Увидимся через пару дней, Джо.

Потом вышел через главный вход и растворился в ночи.

Глава 23

Для большинства его имя Хайрем Эйгер. Немногим избранным он известен как Пиноккио, потому что он способен сунуть нос в любую компьютерную сеть и просеять ее содержимое. Поле его деятельности – центр связи и информтехнологий НПМА на десятом этаже.

Сандекер нанял Хайрема для сбора и хранения любых сведений об океанах, научных и исторических фактов и теорий.

Эйгер со страстью относится к своей работе; за пять лет он собрал огромную компьютерную базу знаний о море.

Работает Эйгер без жесткого графика, иногда приходит на заре и работает без перерывов до следующего утра. Он редко показывается на совещаниях в агентстве, но Сандекер не трогает его, потому что лучше специалиста нет и из-за сверхъестественного умения Эйгера взламывать коды и проникать в тайны любых компьютеров в мире.

Всегда в потрепанной джинсовой куртке и спортивных штанах, а длинные светлые волосы завязаны в узел. Редкая, клочковатая бородка и устремленный в пространство взгляд придают ему вид старателя в пустыне, который надеется увидеть за следующим холмом Эльдорадо.

Эйгер сидел за компьютерным терминалом в дальнем углу электронного лабиринта НПМА. Сбоку от него стоял Питт и с интересом наблюдал за появлением на экране зеленых букв.

– Это все, что можно получить в базе данных морской администрации.

– Ничего нового, – согласился Питт.

– Что дальше?

– Можешь заглянуть в документы командования береговой охраны?

Эйгер хищно улыбнулся.

– Легко, как тетя Джемайма печет оладьи!

Он с минуту рылся в толстой записной книжке, нашел нужное и набрал номер на телефоне с кнопками, но соединенном с современной линией связи. Компьютер береговой охраны отозвался и сразу принял код доступа Эйгера; на экране дисплея снова появились зеленые буквы:

СООБЩИТЕ ВАШ ЗАПРОС.

Эйгер вопросительно посмотрел на Питта.

– Спроси про „Пайлоттаун“, – попросил Питт.

Эйгер кивнул и набрал название на терминале. Сразу пришел ответ, и Питт принялся его внимательно изучать, обращая внимание на все перемещения судна с момента постройки, на его владельца, пока судно плавало под флагом США, а также на суммы залога. Сведений было много. Из официальных документов „Пайлоттаун“ исчез, когда был продан за границу, в данном случае компании „Фосфаты „Кассандра“ из Афин.

– Что-нибудь интересное? – спросил Эйгер.

– Еще одна пустышка, – хмыкнул Питт.

– Как насчет „Ллойда“ в Лондоне? Судно есть в их регистре.

– Хорошо, давай посмотрим.

Эйгер отсоединился от системы береговой охраны, снова сверился со своей книжкой и связался с компьютером крупнейшей морской страховой компании. Данные поступали со скоростью 440 знаков в секунду. На этот раз история „Пайлоттауна“ была представлена очень подробно. Но полезной оказалась лишь малая часть этих подробностей. Однако внимание Питта привлек пункт в самом конце.

– Думаю, мы кое-что нашли.

– По мне, ничего нового, – сказал Эйгер.

– Посмотри на строку „Торговая компания „Сосан“.

– Где она числится оператором? Ну и что? Это попадалось и раньше.

– Там она числилась не оператором, а владельцем. Это большая разница.

– И что?

Питт распрямился, взгляд его стал задумчив.

– Владелец судна регистрирует его в так называемых „удобных странах“, чтобы получить лицензию подешевле, сэкономить на налогах и правилах, ограничивающих его деятельность. Другая причина – таким образом владелец уходит от всяких расследований. Создается подставная фирма, а ее адрес приводит к почтовому ящику. В данном случае – Инчон, Корея. Но если владелец контактирует с оператором, чтобы перевозить грузы или нанимать команду, должна происходить передача денег. То есть должны использоваться возможности банков. А банки сохраняют записи.

– Хорошо, допустим, я владелец. Зачем отдавать управление негласно моей компании какому-нибудь другому скользкому участнику, если в банках все равно останутся следы? Не вижу преимущества.

– Удобно для мошенничеств со страховкой, – ответил Питт. – Оператор выполняет грязную работу, а владелец получает прибыль. Например, возьми случай с греческим танкером несколько лет назад. Танкер назывался „Трикери“. Он вышел из Сурабайи в Индонезии с танками, до верха заполненными нефтью. В Кейптауне он подсоединился к береговому трубопроводу и выкачал всю нефть, оставив несколько тысяч галлонов. А неделю спустя таинственным образом затонул у берегов Западной Африки. Страховка была выписана на корабль с полным грузом нефти. Следователи были уверены, что корабль затопили намеренно, но доказать ничего не могли. Оператор „Трикери“ принял удар на себя и исчез из бизнеса. Зарегистрированный владелец получил страховку и через корпоративный лабиринт перечислил наверх.

– И часто так бывает?

– Часто, хотя никто об этом не знает, – ответил Питт.

– Хочешь покопаться в банковских счетах „Торговой компании „Сосан“?

Питт знал, что не стоит спрашивать Эйгера, сможет ли тот это сделать. Он просто сказал:

– Да.

Эйгер отключился от компьютера „Ллойда“ и подошел к шкафу с папками. Вернулся он с толстой бухгалтерской книгой.

– Коды безопасности банков, – сказал он, ничего не уточняя.

Потом принялся за работу и через две минуты вышел на банк „Сосан трейдинг“.

– Готово! – воскликнул он. – Тайное инчонское отделение крупного сеульского банка. Счет закрыт шесть лет назад.

– Счета сохранились?

Не отвечая, Эйгер нажал какие-то клавиши и откинулся, сложив руки. Он рассматривал распечатку. Появились номера счетов и запросы на поступление денег.

Он выжидательно посмотрел на Питта.

– С марта по сентябрь 1976 года, – приказал Питт.

Компьютерная система корейского банка отозвалась.

– Очень интересно, – сказал Эйгер, разглядывая полученные данные. – Всего двенадцать транзакций за семь лет. Должно быть, „Сосан трейдинг“ предпочитала иметь дело с наличными.

– Куда поступают депозиты? – спросил Питт.

– Как будто бы в банк в Берне.

– На шаг ближе.

– Да, но чем дальше, тем трудней, – сказал Эйгер. – Коды безопасности швейцарских банков гораздо сложней. А если эта мореходная компания такая ушлая, как кажется, она будет жонглировать счетами, как в балагане.

– Принесу кофе, а ты начинай копать.

Эйгер меланхолично взглянул на Питта.

– Ты никогда не сдаешься?

– Никогда.

Эйгера удивил холодный тон Питта. Он пожал плечами.

– Ладно, приятель, но это не пять минут. Можно проработать всю ночь и ничего не получить. Буду посылать различные комбинации, пока не наткнусь на правильный код.

– У тебя есть занятие получше?

– Нет, но когда будешь брать кофе, прихвати и пончиков.

Банк в Берне принес только разочарование. Все нити, ведущие к истинным хозяевам „Торговой компании „Сосан“, здесь обрывались. Они покопались еще в шести швейцарских банках, уповая на удачу, как охотник за сокровищами, который нашел карту с местом крушения не в том ящике архива. Но ничего ценного не выяснили. А проверять все банкирские дома Европы было непосильной задачей. Таких банков насчитывалось больше шести тысяч.

– Плохо дело, – сказал спустя пять часов Эйгер, глядя на дисплей.

– Согласен, – подтвердил Питт.

– Ищем дальше?

– Если не возражаешь.

Эйгер вскинул руки и потянулся.

– За такое могут и уволить. И тебя тоже. Шел бы ты спать. Если найду что-нибудь, позвоню.

Питт с благодарностью оставил Эйгера в офисе НПМА и поехал через реку в аэропорт. Остановил свой „Талбот-лаго“ перед дверью ангара, достал из кармана пальто маленький излучатель и набрал код. Охранная система отключилась, дверь поднялась на семь футов. Питт поставил машину в ангар и проделал все в обратном порядке. Потом устало поднялся по лестнице, прошел в гостиную и включил свет.

В его любимом кресле для чтения сидел человек, сложив руки на чемоданчике, лежавшем у него на коленях.

Он казался терпеливым, но опасным, лишь на лице читался намек на улыбку. В старомодной шляпе, в сшитом на заказ пальто – сшитом так, чтобы скрывать оружие. Впрочем, пальто было расстегнуто, так что виднелась рукоятка пистолета 45-го калибра.

Мгновение они молча смотрели друг на друга, как борцы, оценивающие противника перед схваткой.

Нарушил молчание Питт.

– Думаю, самое время спросить: кто вы такой?

Улыбка стала шире.

– Я частный детектив, мистер Питт. Меня зовут Касио. Сал Касио.