Текст книги "За борт!"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Глава 27

Президент сидел прямо в черном кожаном кресле с хромированными деталями; его тело удерживали прочные нейлоновые ремни. Глаза президента смотрели вдаль, взгляд был пустой, несфокусированный. К его груди и лбу было прикреплено множество беспроводных датчиков, передающих в компьютер данные о восьми различных жизненных функциях.

Маленькая, не больше ста квадратных футов операционная ломилась от электронного оборудования. Луговой и четыре его ассистента тщательно готовились к предстоящей сложной операции. В единственном пустом углу стоял Павел Суворов; ему было неудобно в стерильном зеленом костюме.

Он смотрел, как женщина, одна из помощников Лугового, прижала шприц к шее президента с одной стороны, потом с другой.

– Странное место для анестезии, – заметил Суворов.

– Для непосредственного проникновения мы используем местную анестезию, – ответил Луговой, глядя на увеличенное изображение, переданное рентгеновскими лучами на дисплей. – Но введение небольшой дозы амитала непосредственно в яремную вену вводит в состояние сна и левое, и правое полушария мозга. Эта процедура удаляет любые сознательные воспоминания об операции.

– Разве не нужно обрить голову? – спросил Суворов, показывая на волосы президента, торчащие из металлического шлема.

– Мы не можем использовать обычные хирургические процедуры, – терпеливо ответил Луговой. – По очевидным причинам нельзя ни в чем менять его внешность.

– Кто будет руководить операцией?

– А как вы думаете?

– Я спрашиваю вас, товарищ.

– Я.

Суворов удивился.

– Я изучил ваше личное дело и личные дела всех ваших работников. Могу наизусть повторить их содержание. Ваша область – психология, у большинства остальных – электроника, и еще есть один биохимик. Ни у кого из вас нет хирургической подготовки.

– Потому что она не нужна.

Он перестал обращать внимание на Суворова и снова посмотрел на экран. Потом кивнул.

– Можно начинать. Нацельте лазер в нужное место.

Техник прижался глазом к резиновой прокладке микроскопа, соединенного с аргоновым лазером. На экране появилось множество чисел – координаты. Когда все числа превратились в нули, лазер был наведен точно.

Человек у лазера кивнул.

– Лазер установлен.

– Начинайте, – приказал Луговой.

Облачко дыма, такое крохотное, что разглядеть его мог только оператор лазера в микроскоп, показало, что невероятно тонкий сине-зеленый луч коснулся черепа президента.

Происходящее выглядело очень странным. Все стояли спиной к пациенту, глядя на экраны. Изображение увеличили настолько, что луч стал виден, как нить паутины.

С точностью, категорически недоступной человеку, компьютер руководил лучом, который вырезал в кости крошечное отверстие размером в тринадцатую долю миллиметра, прорезав только покрывающую мозг оболочку и мозговую жидкость.

Суворов, захваченный увиденным, придвинулся ближе.

– Что дальше? – хрипло спросил он.

Луговой показал на электронный микроскоп.

– Посмотрите сами.

Суворов всмотрелся через сдвоенные окуляры.

– Вижу только черную точку.

– Отрегулируйте фокус по своим глазам.

Суворов послушался, и точка превратилась в маленький чип.

– Это миниатюрный имплантат, способный передавать и воспринимать сигналы мозга. Мы поместим его в кору, в то место, где начинаются процессы мышления.

– А что служит источником энергии для имплантата?

– Мозг сам производит десять ватт электричества, – объяснил Луговой. – Волны, испускаемые мозгом президента, могут быть переданы на тысячи миль, расшифрованы и возвращены с необходимым приказом. Это можно сравнить с переключением каналов телевизора с помощью пульта.

Суворов отступил от микрофона и посмотрел на Лугового.

– Возможности еще грандиозней, чем я считал, – сказал он. – Мы сможем узнать все тайны правительства Соединенных Штатов.

– Мы сможем днем и ночью манипулировать им, пока он жив, – продолжил Луговой. – И через компьютер будем так управлять его личностью, что ни он сам, ни кто-нибудь другой этого не заметит.

Подошел техник.

– Мы готовы внедрить имплантат.

Луговой кивнул.

– Начинайте.

Место лазера занял механизм-робот. Невероятно крошечный имплантат был извлечен из-под микроскопа, вставлен в вырост механической руки и поднесен к отверстию в черепе президента.

– Начинаем проникновение, – произнес человек за консолью.

Как и раньше, при работе лазера, он вглядывался в появившиеся на экране числа. Вся процедура была заранее запрограммирована. Ни один человек не ударил палец о палец. Робот под руководством компьютера осторожно провел свой отросток с чипом через защитную оболочку и погрузил в мягкую ткань мозга.

Через шесть минут на дисплее появилась надпись „Готово“.

Луговой не отрывался от цветного монитора рентгеновского аппарата.

– Отсоединиться и удалить зонд.

– Отсоединился и удаляю, – послышался голос.

Робот отступил, и его место занял миниатюрный трубообразный инструмент с маленькой пробкой, с посаженными в нее тремя волосками с луковицей. Волосы, похожие на волосы президента, были взяты с головы одного из техников. Пробкой заткнули крошечное отверстие, прорезанное лазером. Аппарат убрали; Луговой подошел и в большое увеличительное стекло осмотрел результаты операции.

– Легкий струп сойдет за несколько дней, – заметил он. Удовлетворенный, выпрямился и осмотрел экраны.

– Имплантат действует, – сказала женщина-ассистент.

Луговой радостно потер руки.

– Отлично, можно начать второе проникновение.

– Вы хотите внедрить второй имплантат? – спросил Суворов.

– Нет, введем небольшое количество РНК в гиппокамп.

– Можете объяснить непосвященному без специальных терминов?

Луговой через плечо человека, сидящего у компьютера, нажал кнопку. Изображение мозга президента увеличилось и заняло весь экран.

– Вот, – сказал он, постучав по стеклу экрана. – Вот этот мостик в виде морского конька проходит под желудочком мозга – это важнейшая часть лимбической системы мозга. Он называется гиппокамп. Сюда поступают новые воспоминания, отсюда они распространяются. Введя рибонуклеиновую кислоту, передатчик генетической информации, от человека, чей мозг запрограммирован, мы можем добиться того, что можно назвать „передачей воспоминаний“.

Суворов честно пытался понять услышанное, но ничего не получалось. Он не мог воспринять это. Он неуверенно смотрел на президента.

– Вы действительно сможете передавать воспоминания одного человека в мозг другого?

– Совершенно верно, – небрежно ответил Луговой. – А что, по-вашему, происходит в психиатрических лечебницах, куда КГБ отправляет врагов государства? Все они проходят переобучение и проникаются искренней любовью к партии. Многих используют в важных психологических экспериментах. Например, РНК, которую мы собираемся ввести в гиппокамп президента, взята у художника, который рисовал наших руководителей в неподобающих позах. Не могу вспомнить его имя.

– Белкая?

– Да, Оскар Белкая. Социально неприспособленный человек. Писал либо шедевры современного искусства, либо кошмарные абстракции – в зависимости от вашего вкуса. Ваши коллеги арестовали его и отправили в закрытую лечебницу под Киевом. Там его на два года поместили в кокон, такой же, как здесь. С помощью новейших достижений биохимии Белкая стерли память и заменили политическими концепциями, которые мы хотим проводить через президента в его правительстве.

– Но ведь то же самое можно проделать с контролируемым имплантатом.

– Имплантат вместе с компьютерной сетью необычайно сложен, хрупок и может выйти из строя. Перенос воспоминания – своего рода страховка. К тому же наши эксперименты показали, что контролируемые процессы проходят успешнее, когда мыслит сам субъект, а уже потом имплантат передает разрешающую или запрещающую команду.

– Очень впечатляет, – искренне сказал Суворов. – И все?

– Не совсем. В качестве добавочной страховки один из моих помощников, хорошо подготовленный гипнотизер, введет президента в транс и сотрет в подсознании любые ощущения, какие он мог получить у нас. Ему также в самых ярких подробностях введут воспоминания о том, где он провел эти десять дней.

– Как говорят американцы, вы прикрыли все базы.

Луговой покачал головой.

– Человеческий мозг – это волшебная вселенная, которую мы не понимаем до конца. Нам может показаться, что мы победили эти три с половиной фунта серого вещества, но его капризная природа непредсказуема, как погода.

– Вы хотите сказать, что президент может повести себя не так, как вам нужно?

– Возможно, – серьезно ответил Луговой. – Возможно также, что, несмотря на наш контроль, его мозг разорвет связи с реальностью и сделает что-нибудь такое, что будет иметь ужасные последствия для всех нас.

Глава 28

Сандекер оставил машину на парковке при небольшой стоянке яхт в сорока милях под Вашингтоном. Он вышел и посмотрел на Потомак. Небо сверкало голубизной, тускло-зеленая вода катилась к Чесапикскому заливу. По провисшей лестнице он спустился на плавучий причал. К причалу была привязана лодка для ловли моллюсков, ржавые щипцы свисали с палубы, как когти уродливого животного.

Корпус кораблика износился за годы тяжелого труда, почти вся краска с него сошла. Дизельный двигатель выплевывал легкие облачка выхлопного газа, и морской ветер рассеивал их. Едва различимое на кормовом транце название – „Хоки Джамоки“.

Сандекер взглянул на часы. Без двадцати двенадцать.

Он одобрительно кивнул. Всего три часа назад он связался с Питтом, а поиски „Орла“ уже начались. Адмирал поднялся на палубу и поздоровался с двумя механиками, которые подсоединяли к кабелю сенсорный сонар, потом вошел в рубку. Питт через увеличительное стекло разглядывал фотографию со спутника.

– Это лучшее, что вы смогли найти? – спросил Сандекер.

Питт поднял голову и улыбнулся.

– Вы о лодке?

– Да.

– Ну, вашим флотским стандартам не соответствует, но работает отлично.

– А что, наших исследовательских судов не было?

– Были, но я выбрал эту старую лохань по двум причинам. Во-первых, это очень хорошее рабочее судно, и, во-вторых, если кто-то украл правительственную яхту с группой особо важных персон на борту и затопил ее, он будет ожидать активных поисков под водой. А мы успеем все сделать до того, как наши противники спохватятся.

Сандекер сообщил ему только, что яхту, приписанную к верфи военно-морского флота, захватили в районе Маунт-Вернон и предположительно затопили. И больше ничего.

– Кто сказал, что на борту были важные птицы?

– У нас над головой, как саранча, летают армейские и флотские вертолеты, а по кораблям береговой охраны, толпящимся в воде, можно перейти с одного берега на другой. Эти поиски не так просты, как вы мне сообщили, адмирал. Тут что-то большее.

Сандекер ничего не ответил. Ему оставалось только признать в глубине души, что Питт мыслит на четыре шага вперед. Он знал, что его молчание только укрепит подозрения Питта. Он сменил тему и спросил:

– Вы заметили что-то, что заставило вас вести поиски так далеко от Маунт-Вернона?

– Достаточно, чтобы сэкономить нам четверо суток и двадцать пять миль, – ответил Питт. – Я решил, что яхту должен был заметить какой-нибудь наш спутник, но какой именно? Военные спутники не летают над Вашингтоном, а метеорологические не позволяют рассмотреть мелкие подробности.

– А это вы где раздобыли? – спросил Сандекер, указывая на фотографию.

– У одного друга из министерства внутренних дел. Один из их геологических исследовательских спутников, пролетая на высоте в 590 миль, сфотографировал Чесапикский залив и впадающие в него реки. Время – 4:40, утро после исчезновения яхты. Если посмотрите в линзу на эту часть Потомака, то увидите, что единственная яхта на реке ниже Маунт-Вернона проходит в миле от этого причала.

Сандекер вгляделся в белую точку на снимке. Изображение было невероятно четкое. Он разглядел все предметы на палубе и фигуры двух человек. И посмотрел Пипу в глаза.

– Невозможно доказать, что это та яхта, которую мы ищем.

– Не держите меня за дурачка, адмирал. Это президентская яхта „Орел“.

– Не могу сказать больше, чем уже сказал, – негромко заметил Сандекер.

Питт небрежно пожал плечами и промолчал.

– Так где она, по-вашему?

Взгляд зеленых глаз Питта стал проницательнее. Он хитро взглянул на Сандекера и взял измерительный циркуль.

– Я ознакомился со спецификациями „Орла“. Максимальная скорость четырнадцать узлов. Снимок из космоса сделан в четыре сорок. До наступления дня оставалось полтора часа. Похитители не могли рисковать тем, что их увидят, и потому затопили яхту под покровом темноты. Учитывая все эти обстоятельства, яхта до восхода солнца могла пройти только двадцать одну милю.

– Все равно очень много воды.

– Думаю, можно еще срезать.

– Оставаясь в фарватере?

– Да, сэр, на глубокой воде. Если бы мероприятием руководил я, затопил бы яхту на глубине, чтобы ее не скоро нашли.

– Какова средняя глубина в районе поисков?

– От тридцати до сорока футов.

– Мало.

– Верно, но согласно отметкам глубины на навигационных картах есть несколько провалов глубиной больше ста футов.

Сандекер помолчал и поглядел в окно рубки. По палубе прошел Эл Джордино, неся на бычьих плечах баллоны для ныряния. Адмирал повернулся к Питту и задумчиво посмотрел на него.

– Если найдете яхту, не входите в нее, – холодно сказал он. – Наша работа – найти яхту и идентифицировать ее, больше ничего.

– А что там такого, что нам нельзя видеть?

– Не спрашивайте.

Питт сухо улыбнулся.

– Хорошая шутка. Но я любопытен.

– Да уж не до шуток, – хмыкнул Сандекер. – Что, по-вашему, там на яхте?

– Я бы скорее спросил – кто?

– Какая разница? – осторожно спросил Сандекер. – Скорее всего, она пуста.

– Обманываете, адмирал. Я в этом уверен. Ну, хорошо, найдем мы яхту. Что дальше?

– Делом займется ФБР.

– А мы пошабашим – и в сторонку.

– Так нам приказано.

– Я бы сказал: к черту их.

– Кого их?

– Тех, кто играет в такие тайные игры.

– Поверьте мне, дело совсем не пустяк.

Лицо Питта стало суровым.

– Об этом будем судить, когда найдем яхту.

– Поверьте на слово, – сказал Сандекер, – вам не понравится то, что может быть на яхте.

Не успел он договорить, как понял, что взмахнул флагом перед самцом слона. Когда Питт спустится под поверхность, никакие приказы его не удержат.

Глава 29

Шесть часов спустя и двенадцатью милями ниже по реке на экране сонара Клайна с высокой разрешающей способностью появилась цель номер семнадцать. Она лежала на глубине 109 футов между мысами Персиммон и Матиас прямо напротив ручья Попс, на две мили выше моста через Потомак.

– Размеры? – спросил Питт у оператора сонара.

– Примерно тридцать семь метров в длину и семь в ширину.

– А мы что ищем? – спросил Джордино.

– Общая длина „Орла“ сто десять футов, ширина двадцать футов, – ответил Питт.

– Подходит, – заметил Джордино, мысленно переводя футы в метры.

– Думаю, мы ее нашли, – сказал Питт, разглядывая на экране сонара очертания судна. – Давайте пройдем еще раз – в двадцати метрах справа – и сбросим буй.

Сандекер – он стоял на корме, глядя на кабель сенсора, – просунул голову в рубку.

– Нашли что-нибудь?

Питт кивнул.

– Надежный контакт.

– Проверите?

– После того как сбросим буй, мы с Элом сходим взглянуть.

Сандекер взглянул на многое повидавшую палубу и ничего не сказал. Потом вернулся на корму и помог Джордино прикрепить пятидесятифунтовое свинцовое грузило к бую, стоявшему у поручня „Хоки Джамоки“.

Питт взял руль и развернул судно. Когда на экране снова появилась цель, он крикнул:

– Давайте!

Судно замедлило ход, буй выбросили за борт. Один из механиков прошел на корму и бросил якорь. „Хоки Джамоки“ еще немного еще продвинулся и остановился кормой вниз по течению.

– Жаль, что вы не прихватили подводную видеокамеру, – сказал Сандекер, помогая Питту надеть костюм для подводных работ. – Сэкономили бы время.

– Какая камера, – ответил Питт. – Там внизу видимость измеряется дюймами.

– Скорость течения примерно два узла, – определил Сандекер.

– Когда будем подниматься на поверхность, оно отнесет нас за корму. Лучше привязать к бую трос, ярдов сто длиной, чтобы нас вытащили.

Джордино надел пояс с грузом и озорно улыбнулся.

– Я готов.

Сандекер схватил Питта за плечо.

– Не забудьте, что я сказал. Не входите.

– Постараюсь не смотреть слишком внимательно, – ответил Питт.

И прежде чем адмирал успел открыть рот, Питт надел маску и опрокинулся в реку.

Вода сомкнулась над ним, солнце превратилось в зеленовато-оранжевое пятно. Течение потащило Питта, и ему пришлось плыть по диагонали, пока он не отыскал буй. Схватившись за трос, он посмотрел вниз. Меньше чем через три фута нейлоновый шнур исчезал из виду.

Пользуясь тросом как проводником и опорой, Питт начал погружаться в Потомак. Мимо его лица проплывали веточки и крошечные куски ила. Он включил фонарь, но тусклый свет увеличил видимость всего на несколько дюймов. Питт остановился и поработал челюстями, выравнивая давление в ушах.

По мере погружения загрязненность увеличивалась. Потом неожиданно – он словно прошел через дверь – температура воды упала на десять градусов, а видимость возросла до десяти футов. Холодный слой действовал как подушка, отталкивая проходящее выше теплое течение. Появилось дно, и Питт увидел справа от себя очертания судна. Он повернулся и сделал знак Джордино. Тот утвердительно кивнул.

Словно вырастая из тумана, медленно проступили очертания надстройки „Орла“. Яхта лежала, как мертвое животное, в призрачной тишине и жидком полумраке.

Питт проплыл вдоль одного борта, Джордино – вдоль другого. Яхта стояла вертикально, без малейшего крена. Если не считать легкой поросли водорослей на белой краске, выглядела она так же безупречно, как на поверхности.

Встретились у кормы, и Питт написал на своей доске для сообщений: „Есть повреждения?“

В ответ Джордино написал: „Никаких“. Потом они медленно поднялись на палубу, мимо темных окон гостиной и еще выше – на мостик. Ничто там не говорило о смерти и трагедии. Посветили через окна в темное нутро рубки, но увидели абсолютную пустоту. Питт заметил, что стрелка машинного телеграфа застыла на надписи „Стоп машина“.

Он помедлил, потом написал на своей доске: „Я вхожу“.

Глаза Джордино под маской блеснули, и он написал: „Я с тобой“.

По привычке они проверили друг у друга оборудование. У них оставалось еще двенадцать минут. Питт попробовал толкнуть дверь рубки. Сердце у него сжалось. Даже рядом с Джордино предчувствия угнетали. Ручка повернулась, дверь открылась. Сделав глубокий вдох, Питт проплыл внутрь.

В луче фонаря тускло блестела медь. Питта сразу удивила пустота помещения. В нем ничего не было.

На полу никаких предметов. Он сразу вспомнил „Пайлоттаун“.

Не найдя ничего интересного, они спустились по лестнице в жилую зону. В тусклом свете помещение как будто уходило в вечность. Повсюду та же странная пустота. Джордино направил луч наверх. Балки и потолок красного дерева казались голыми. И тут Питт понял, что не так. Потолок должны были скрывать всплывшие предметы. С корабля сняли все, что могло подняться и уплыть к берегу.

В сопровождении пузырей от своего дыхания они проплыли по коридору между каютами. Повсюду то же самое, сняли даже белье и матрацы с кроватей.

Лучи фонарей высвечивали только мебель, надежно прикрепленную к полу. Питт проверил ванные, Джордино – туалеты. К тому времени как они добрались до кают экипажа, воздуха оставалось на семь минут. Общаясь жестами, они поделили верх корабля. Джордино обыскал камбуз и кладовые, Питт – машинное отделение.

Люк, ведущий в него, был закрыт и затянут болтами.

Не теряя ни минуты, он достал нож и принялся извлекать винты петель, на которых держался люк.

Освобожденный от креплений люк поплыл вверх.

А следом – разбухший труп, который выплыл из люка, как чертик из табакерки.

Глава 30

Питт отлетел к переборке и тупо смотрел, как из машинного отделения выплывают какие-то обломки и тела. Они поднимались к потолку и зависали там в нелепых позах, точно застрявшие воздушные шарики. Хотя тела раздулись от внутренних газов, плоть еще не начала разлагаться.

Из-под плывущих в воде волос смотрели невидящие глаза.

Питт старался подавить шок и отвращение, ожесточаясь перед страшной работой, которую предстояло выполнить.

Со смешанным ощущением тошноты и страха он проплыл в машинное отделение.

И увидел настоящую бойню. Постель, одежда из полуоткрытых сумок, подушки с кроватей и диванов, все способное плавать перемешалось с телами. Такую кошмарную сцену не мог бы придумать ни один голливудский постановщик фильмов ужасов.

Большинство трупов были в белых мундирах береговой охраны, что усиливало впечатление призрачности. Но на нескольких обычные рабочие комбинезоны.

И ни у кого никаких повреждений или ран.

Питт провел здесь две минуты, не больше, вздрагивая, когда его задевала безжизненная рука или мимо в дюйме от маски проплывало лишенное выражения лицо. Он готов был поклясться, что все они смотрят на него, просят о том, что он не в состоянии им дать. Один был одет иначе, чем прочие: в вязаный свитер и модный плащ. Питт быстро осмотрел карманы мертвеца.

Питт увидел столько, что не забудет до конца жизни. Он торопливо выплыл из машинного отделения. Освободившись от мрачного зрелища, он посмотрел, сколько осталось воздуха. Достаточно, чтобы подняться к солнцу – если не задерживаться. Джордино он нашел в огромной кладовке и показал вверх. Джордино кивнул и первым двинулся по коридору на палубу.

Питт испытал огромное облегчение, когда яхта внизу погрузилась во мрак. Некогда было искать трос от буя, поэтому они поднимались, ориентируясь по пузырям своего дыхания. Вода быстро превратилась из коричневочерной в свинцово-зеленую. Наконец они вырвались на поверхность и оказались в пятидесяти ярдах от „Хоки Джамоки“ ниже по течению.

Сандекер и механики на борту сразу увидели их и быстро потянули трос. Сандекер приложил ладони ко рту и крикнул:

– Держитесь, мы вас вытащим!

Питт помахал, довольный тем, что может лежать и отдыхать. Он слишком устал, чтобы что-нибудь делать; просто плыл по течению и смотрел, как уходят назад деревья на берегу. Через несколько минут их с Джордино подняли на палубу старого судна для ловли моллюсков.

– Это „Орел“? – спросил Сандекер, не в силах сдержать любопытство.

Питт не отвечал, пока не снял маску.

– Да, – сказал он наконец, – „Орел“.

Сандекер не мог заставить себя задать вопрос, который вертелся у него в голове. И уклончиво спросил:

– Нашел что-нибудь, о чем стоит рассказать?

– Внешне никаких повреждений. Судно стоит прямо, киль на два фута погрузился в ил.

– Никаких признаков жизни?

– Снаружи нет.

Было очевидно, что Питт не собирается ничего сообщать, если его не спросят. Его здоровый загар казался необычно бледным.

– Внутри что-нибудь видел? – спросил Сандекер.

– Слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть.

– Ладно, черт побери, поговорим откровенно!

– Ну, раз уж вы соизволили спросить, – с каменным лицом ответил Питт, – на этой яхте мертвецов больше, чем на кладбище. Машинное отделение забито ими от палубы до потолка. Я насчитал двадцать один труп.

– Боже! – выдохнул Сандекер в страхе. – Кого-нибудь узнал?

– Тринадцать – члены экипажа. Остальные вроде бы штатские.

– Восемь штатских? – Сандекер был ошеломлен. – И ни один не показался вам знакомым?

– Думаю, даже собственная мать не смогла бы их опознать, – сказал Питт. – А что? Я должен кого-то из них знать?

Сандекер покачал головой.

– Не знаю.

Питт никогда не видел адмирала в таком смятении. Его броня распалась. Проницательные умные глаза выдавали потрясение. Питт заговорил, наблюдая за реакцией:

– Если бы спросили мое мнение, я бы сказал, что кто-то загасил половину китайского посольства.

– Китайского? – Глаза неожиданно стали острыми, как ледорубы. – О чем ты?

– Семь из восьми штатских – из восточной Азии.

– Ошибки быть не может? – Сандекер обретал твердую почву. – Видимость плохая.

– Видимость была десять футов. И я хорошо представляю разницу в разрезе глаз азиата и европейца.

– Слава богу! – с облегчением сказал Сандекер.

– Я был бы очень вам признателен, если бы вы сообщили мне, что именно я мог там внизу увидеть.

Взгляд Сандекера смягчился.

– Я у вас в долгу и должен бы объяснить, – сказал он, – но не могу. Вокруг нас происходят события, о которых мы не должны знать.

– У меня есть собственный проект, – холодно сказал Питт. – И это меня не интересует.

– Да, Джулия Мендоза. Я понимаю.

Питт достал что-то из рукава своего мокрого костюма.

– Вот, едва не забыл. На одном трупе я нашел это.

– Что это?

Питт показал промокший бумажник. Внутри оказалась непромокаемая карточка с фотографией. Напротив на фоне щита – надпись „Удостоверение агента секретной службы“.

– Его звали Брок, Лайл Брок, – сказал Питт.

Сандекер без комментариев взял бумажник. Взглянул на часы.

– Мне нужно связаться с Сэмом Эмметом из ФБР. Теперь это его проблема.

– Вы не сможете так легко от этого избавиться, адмирал. Мы оба знали, что НПМА попросят поднять „Орел“.

– Вы, конечно, правы, – устало сказал Сандекер. – Я снимаю вас с этого проекта. Делайте то, что должны. Подъемом будет руководить Джордино.

Он повернулся и пошел в рубку, чтобы позвонить на берег.

Питт долго стоял, глядя на темную воду реки, вспоминая ужасное зрелище, открывшееся внизу. В памяти всплыла строчка из поэмы о старом мореходе: „Призрачный корабль с призрачной командой, и некуда ему идти“.

* * *

На восточном берегу реки, скрываясь в густых зарослях ясеней, мужчина во вьетнамском маскировочном комбинезоне не отрывал глаз от видоискателя видеокамеры. От жаркого солнца и высокой влажности по его лицу стекали ручейки пота. Он не обращал внимания на неудобства и продолжал снимать; увеличил изображение, так что весь миниатюрный экран видоискателя занял торс Питта. Потом снял лодку, по несколько секунд останавливаясь на каждом из экипажа.

Через полчаса после того как ныряльщики поднялись на борт, к „Хоки Джамоки“ подошел целый флот кораблей береговой охраны. Кран поднял с одного из кораблей большой буй и поставил его над тем местом, где лежал „Орел“.

Когда разрядились батарейки, невидимый оператор аккуратно упаковал оборудование и растворился в наступивших сумерках.