Текст книги "За борт!"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Глава 60

Питт был уверен, что умер. У него нет было оснований не быть мертвым. И тем не менее он не видел яркого света в конце туннеля, не видел лиц друзей и родственников, умерших раньше него. Ему казалось, что он лежит в своей постели дома. Рядом с ним Лорен, ее волосы разметались по подушке, она прижимается к нему, обнимает за шею, крепко держит, не позволяя уйти. Лицо ее как будто светится, фиолетовые глаза смотрят прямо в его глаза. Он думает: а что, она тоже умерла?

Неожиданно она разжала руки и начала расплываться, отдаляться, уменьшаться и наконец исчезла. Сквозь закрытые веки пробился тусклый свет, и Питт услышал далекие голоса. Медленно, с огромным усилием, словно выжимая две гири по двести фунтов, он открыл глаза. Вначале ему показалось, что он смотрит на гладкую белую поверхность. Потом пелена бесчувствия, окутывавшая мозг, исчезла, и Питт понял, что действительно смотрит на гладкую белую поверхность.

Это был потолок.

Незнакомый голос произнес:

– Он приходит в себя.

– Чтобы прикончить его, нужно нечто большее, чем три сломанных ребра, сотрясение мозга и галлон морской воды, – ответил другой голос, не узнать который было невозможно.

– Мои худшие страхи сбылись, – с трудом произнес Питт. – Я попал в ад и встретился с дьяволом.

– Только послушайте, как он говорит о лучшем друге, – сказал Джордино врачу в морской форме.

– Он в хорошей физической форме, – ответил врач. – Очень скоро поправится.

– Простите за неуместный вопрос, – сказал Питт, – но где я?

– Добро пожаловать в госпиталь военно-морского флота США на Гуантанамо, – ответил врач. – Вас и мистера Джордино подобрал один из наших вертолетов-спасателей.

Питт сфокусировал взгляд на Джордино.

– Ты в порядке?

– У него на животе шишка размером с дыню, но жить он будет, – с улыбкой сказал врач. – Кстати, он спас вам жизнь.

Питт разогнал туман, окутывавший сознание, и попытался вспомнить.

– Стюард с „Леонида Андреева“ играл моей головой в бейсбол.

– Тюкнул тебя веслом и загнал под шлюпку, – объяснил Джордино. – Я выбросился за борт с другой стороны, проплыл под шлюпкой, схватил тебя за руку и вытащил на поверхность. Стюард убил бы меня, но тут очень вовремя появился флотский вертолет; спасатели прыгнули в воду и подняли нас на борт.

– А Лорен?

Джордино отвел взгляд.

– Числится пропавшей без вести.

– Пропавшей без вести, дьявольщина! – рявкнул Питт. Он приподнялся на локте и поморщился от острой боли в груди. – Мы оба знаем, что она была жива и сидела в шлюпке.

Лицо Джордино оставалось серьезным.

– Ее имени нет в списке спасенных, который передал капитан корабля.

– Корабль Бугенвилей! – Память возвращалась к Питту. – Стюард-азиат, который пытался нас убить, показал на корабль…

– „Чалметта“, – подсказал Джордино.

– Да, „Чалметта“. Он сказал, что корабль принадлежит ему, и еще назвал меня по имени.

– Стюарды должны помнить имена пассажиров. Он знал тебя как Чарли Грубера из тридцать четвертой каюты.

– Нет, он обвинил меня в том, что я вмешиваюсь в дела Бугенвилей, и последние его слова были: „Бон вояж, Дирк Питт“.

Джордино удивленно пожал плечами.

– Не могу понять, откуда он тебя знал. Но зачем человеку Бугенвилей работать стюардом на русском корабле?

– Понятия не имею.

– А ложь о Лорен?

Питт едва заметно покачал головой.

– Значит, Бугенвили держат ее в плену, – сказал Джордино, словно его озарило. – Но зачем?

– Ты задаешь вопросы, на которые я не могу ответить, – раздраженно сказал Питт. – Где „Чалметта“ сейчас?

– Пошла в Майами, высадить спасенных.

– Сколько времени я был без сознания?

– Примерно тридцать два часа, – ответил врач.

– Время есть, – сказал Питт. – „Чалметта“ доберется до берегов Флориды еще через несколько часов.

Он сел и свесил ноги с кровати. Комната закачалась перед ним.

Врач подошел и поддержал Питта обеими руками.

– Надеюсь, вы никуда не торопитесь.

– Я намерен стоять на причале, когда подойдет „Чалметта“, – упрямо ответил Питт.

На лицо врача появилось строгое профессиональное выражение.

– Вы еще по меньшей мере четыре дня проведете в постели. Нельзя путешествовать со сломанными ребрами. И неизвестно, насколько серьезно ваше сотрясение.

– Простите, док, – сказал Джордино. – Но поступил приказ, который отменяет ваши решения и решения Питта.

Питт посмотрел на него.

– Кто может меня остановить?

– Во-первых, адмирал Сандекер. Во-вторых, государственный секретарь Даг Оутс, – ответил Джордино таким тоном, словно читал биржевую сводку. – Тебе приказано, как только придешь в себя, лететь в Вашингтон. У нас назревают большие неприятности. Кажется, мы сунули нос куда не надо, когда обнаружили конгрессмена Морана и сенатора Ларимера в плену на борту русского корабля.

– Они могут подождать, пока я не отыщу Лорен на „Чалметте“.

– Это оставь мне. Ты отправишься в столицу, а я – в Майами и сыграю роль инспектора таможни. Все уже устроено.

Отчасти умиротворенный, Питт снова лег.

– Что с Мораном?

– Не мог ждать, – сердито ответил Джордино. – Как только сошел на берег, потребовал, чтобы флот все бросил и перевез его в столицу. У меня было небольшое столкновение с ним в коридоре госпиталя, после того как его осмотрели. Я был на волос от того, чтобы вколотить его нос в желудок. Негодяй не проявил ни малейшего беспокойства о Лорен и вроде как обрадовался, когда я рассказал ему о смерти Ларимера.

– У него талант бросать тех, кто ему помогает, – с отвращением сказал Питт.

Санитар привез инвалидное кресло, и вдвоем с Джордино они усадили в него Питта. Резкая боль пронзила ему грудь, и Питт застонал.

– Вы уходите вопреки моим рекомендациям, – сказал врач. – Хочу, чтобы вы это поняли. Не могу обещать, что обойдется без осложнений, если вы станете перенапрягаться.

– Я освобождаю вас от ответственности, доктор, – с улыбкой сказал Питт. – Никому не скажу, что был вашим пациентом. Вашей репутации врача ничто не угрожает.

Джордино положил на колени Питту груду одежды – морскую форму – и небольшой бумажный пакет.

– Это приличная одежда и вещи из твоих карманов. Чтобы сэкономить время, переоденешься в самолете.

Питт открыл пакет и нашел внутри виниловый бумажник. Убедившись, что его содержимое цело и сухо, он посмотрел на Джордино и пожал ему руку.

– Доброй охоты, друг.

Джордино потрепал его по плечу.

– Не волнуйся. Я ее найду. Аты езжай в Вашингтон и отправь их ко всем чертям.

Никто не мог, проснувшись, пасть жертвой симптома Рипа ван Винкля и удивиться больше, чем Алан Моран. Он помнил, как почти две недели назад лег спать на президентской яхте, а следующим его сознательным воспоминанием было, как его втаскивают в лимузин где-то в поречье Южной Каролины. Плен и спасение с горящего русского корабля казались расплывчатым пятном. Только вернувшись в Вашингтон и обнаружив, что и конгресс, и верховный суд изгнаны из своих законных мест обитания, он очнулся и вспомнил о своем политическом влиянии.

Видя, как эмоционально и политически разбито правительство, он почуял возможность удовлетворить свое честолюбивое желание стать президентом. Не обладая достаточной популярностью и поддержкой, чтобы занять это место после выборов, он решил воспользоваться несчастьем. Марголин отсутствует, Лаример убрался с его пути, президент вот-вот будет смещен, и Морана теперь ничто не остановит.

Моран собрал пресс-конференцию посреди Джексон-сквер, на другой стороне Пенсильвания-авеню, напротив Белого дома, и ответил на вопросы множества корреспондентов. Пробил час его торжества, и он наслаждался всеобщим вниманием.

– Вы можете сказать, где находились последние две недели? – спросил Рэй Марш из „Нью-Йорк таймс“.

– С удовольствием, – ответил Моран. – Лидер большинства сенатор Лаример и я отправились в отпуск порыбачить в Карибском море; мы хотели попытать счастья и поймать рекордного марлина, но в основном чтобы обсудить проблемы нашего великого народа.

– В первых сообщениях говорится, что сенатор Лаример погиб во время трагедии „Леонида Андреева“.

– С прискорбием сообщаю, что это правда, – сказал Моран, неожиданно посерьезнев. – Мы с сенатором находились в пяти или шести милях от русского круизного лайнера, когда услышали взрыв и увидели огонь и дым. Мы сразу приказали капитану сменить курс и направиться к месту катастрофы. Когда мы прибыли, „Леонид Андреев“ уже был в огне от носа до кормы. Сотни испуганных пассажиров прыгали в море, у многих горела одежда.

Моран помолчал для усиления эффекта, потом принялся энергично описывать:

– Я прыгнул в воду, сенатор за мной, и мы стали помогать тем, кто был ранен или не умел плавать. Мы боролись за них, казалось, долгие часы, держали на плаву женщин и детей, пока не удавалось поднять их на борт. Я потерял из виду сенатора Ларимера. А когда увидел опять, он плыл лицом вниз – явно результат сердечного приступа от перенапряжения. Можете процитировать меня: он умер героем.

– Сколько людей, по-вашему, вы спасли?

Джо Старк из „Юнайтед пресс“.

– Я потерял счет, – скромно продолжал лгать Моран. – Наша маленькая яхта была опасно перегружена обгоревшими и едва не утонувшими жертвами. Поэтому, чтобы не превратиться, так сказать, в соломинку, которая может ее потопить, я остался в воде – лишь бы еще один бедолага мог спастись. Но мне повезло: меня подобрал флот, который, надо сказать, проявил себя великолепно.

– Вы знали, что на „Леониде Андрееве“ находилась конгрессмен Лорен Смит? – спросила Марион Турнье с радиостанции „Ассошиэйтед пресс“.

– Тогда не знал, – ответил Моран, снова делаясь серьезным. – К сожалению, мне только недавно сообщили, что она числится пропавшей без вести.

Кертис Майо сделал знак оператору и подобрался поближе к Морану.

– Конгрессмен, каково ваше отношение к беспрецедентному закрытию президентом конгресса?

– Я в ужасе от того, что можно так бесцеремонно поступать с нашим правительством. Ясно, что президент не в себе. Одним страшным ударом он превратил нашу страну из демократической в фашистскую. Я намерен приложить все силы к тому, чтобы сместить его со своего поста, и как можно быстрей.

– Как вы намерены этого добиться? – подстрекал Майо. – Всякий раз как члены конгресса собираются, чтобы начать процедуру импичмента, президент посылает войска разогнать их.

– На этот раз все будет иначе, – уверенно сказал Моран. – Завтра в десять утра члены конгресса проводят объединенную сессию в Аудитории Лиснера в университете Джорджа Вашингтона. [27]27
  Аудитория Лиснера – зал на полторы тысячи мест, где проходят театральные постановки и другие массовые мероприятия.


[Закрыть]

Для того чтобы избежать безнравственного и незаконного вмешательства призванной президентом армии, мы намерены противопоставить силе силу. Я посовещался в палате представителей и сенате с коллегами из соседних штатов Мэриленд и Виргиния, и те убедили правительства штатов прислать для нашей защиты национальную гвардию.

– Получит ли она приказ стрелять? – спросил Майо, чутьем газетчика угадывая кровь.

– Если на них нападут, – холодно ответил Моран, – безусловно да.

– Так начинается Вторая гражданская война, – устало сказал Оутс, выключив телевизор и повернувшись к Эммету, Мерсье и Брогану.

– Моран безумен не меньше, чем президент, – сказал Эммет, с отвращением качая головой.

– Чем, по-вашему, может кончиться столкновение в Аудитории Лиснера? – спросил Оутс у Эммета.

– Спецчасти армии и морской пехоты, патрулирующие Капитолийский холм, – хорошо подготовленные профессионалы. Можно не сомневаться, что они удержатся и не предпримут ничего глупого и безответственного. Подлинную опасность представляет национальная гвардия. Достаточно, чтобы один человек запаниковал и выстрелил. И тогда мы станем свидетелями бойни, как в университете Кент, [28]28
  В 1970 году четыре студента университета штата Огайо были застрелены национальными гвардейцами, которые утверждали, что перед этим слышали пистолетный выстрел.


[Закрыть]только гораздо худшей. На этот раз на огонь национальных гвардейцев ответят несущие смерть снайперы.

– И не станет легче, если под перекрестным огнем погибнет несколько конгрессменов, – добавил Мерсье.

– Президента надо изолировать. Расписание – пересмотреть, – сказал Оутс.

Мерсье не был убежден.

– Это означает, что мы не позволим доктору Эджли оценить сигналы мозга президента.

– Предотвращение массового убийства важнее попытки перехитрить русских, – сказал Оутс.

Броган задумчиво смотрел в потолок.

– Думаю, мы сможем и украсть цыпленка, и ощипать его.

Оутс улыбнулся.

– Я слышу, как крутятся колесики у вас в голове, Мартин. Какую макиавеллиевскую схему достанет из рукава ЦРУ?

– Есть способ дать Эджли преимущество, – с хитрой улыбкой ответил Броган. – Кое-что взятое из „Сумеречной зоны“.

Глава 61

Когда Питт медленно спустился по трапу из пассажирского реактивного самолета, принадлежащего ВМФ, на военно-воздушной базе Эндрюс его ждал лимузин.

В машине, не видный за тонированными стеклами, сидел адмирал Сандекер.

Он открыл дверцу и впустил Питта.

– Как прошел полет?

– К счастью, не трясло.

– Багаж есть?

– Он на мне, – ответил Питт. Садясь рядом с адмиралом, он поморщился и сжал зубы.

– Больно?

– Не очень. Сейчас не склеивают разбитые ребра, как в старину, дают им срастись самим.

– Простите, что настоял на столь поспешном возвращении, но в Вашингтоне вот-вот разразится буря, и Даг Оутс надеется, что вы располагаете информацией, которая поможет распутать кое-какие узлы.

– Понимаю, – сказал Питт. – Есть новости о Лорен?

– Боюсь, нет.

– Она жива, – сказал Питт, глядя в окно.

– Не сомневаюсь, – согласился Сандекер. – Наверно, ее имя просто пропустили в списке выживших. А может, она хотела сохранить анонимность, чтобы избежать прессы.

– У Лорен нет причин прятаться.

– Она найдется, – сказал Сандекер. – А теперь, может, расскажете, как вы оказались в центре самой большой морской трагедии за пятьдесят лет?

Питт подивился тому, как адмирал умеет менять тему разговора – с той же внезапностью, с какой из сауны прыгают в снег.

– За то короткое время, что мы провели вместе на „Леониде Андрееве“, – начал Питт, – Лорен рассказала мне, что в первую ночь прогуливалась по палубе, когда по всему кораблю вдруг погасли огни и на палубу сел вертолет. Оттуда вышли три пассажира, причем двоих грубо тащили. Лорен показалось, что в одном из них она узнала Алана Морана.

Не уверенная в том, что глаза ее не обманывают, она позвонила с корабля своей помощнице Салли Линдеманн и попросила ту узнать, где Моран. Салли обнаружила лишь ложные следы да неясные слухи, но никакого Морана. Она также узнала, что предположительно Моран куда-то отправился вместе с Маркусом Ларимером. Салли передала эти отрицательные результаты Лорен, а та попросила ее обратиться ко мне. Но разговор прервали. Русские прослушивали ее звонки и поняли, что она наткнулась на их очень деликатную операцию.

И сделали ее пленницей, как и ее коллег-конгрессменов, которые были на пути в Москву.

Только Лорен была скорее убытком, а не приобретением. Думаю, ее собирались незаметно отправить за борт.

– И что было после того, как Линдеманн связалась с вами? – расспрашивал Сандекер.

– Мы с Джордино разработали план и полетели на юг, в Сан-Сальвадоре догнали судно и поднялись на борт.

– На „Леониде Андрееве“ погибли свыше двухсот человек. Вам повезло, что вы выжили.

– Да, – задумчиво сказал Питт. – Мы едва не погибли.

Он замолчал и вспомнил лицо стюарда, стоящего на борту шлюпки; стюард смотрел на него и улыбался, как человек, который наслаждается убийствами и не испытывает при этом страха и угрызений совести.

– Если тебе интересно, – нарушил молчание Сандекер, – мы отправляемся прямо на встречу с государственным секретарем Оутсом.

– Сделайте крюк, заскочите за „Вашингтон пост“, – неожиданно сказал Питт.

Сандекер помотал головой.

– Мы не можем терять время на покупку газет.

– Если Оутс хочет узнать то, что знаю я, ему придется подождать.

Сандекер скорчил гримасу и сдался.

– У вас есть десять минут. Я позвоню Оутсу и скажу, что ваш самолет опоздал.

Питт встречался с государственным секретарем, когда занимался делом, связанным с Североамериканским договором. Аккуратно подстриженные волосы поседели; живой взгляд карих глаз привычно оценивал Питта.

На Оутсе был сшитый на заказ костюм за пятьсот долларов и начищенные черные, тоже изготовленные на заказ туфли. В нем не было агрессивности, но двигался он легко, как тренированный спортсмен.

– Мистер Питт, рад новой встрече.

– И я рад вас видеть, господин секретарь.

Оутс пожал ему руку, повернулся к остальным собравшимся в комнате и представил Питта. Собрался весь „епископат“. Броган из ЦРУ, Эммет из ФБР, советник по Национальной безопасности Мерсье, с которым Питт также был знаком, и Дэн Фосетт из Белого дома. Адмирал Сандекер оставался рядом с Питтом, настороженно поглядывая на друга.

– Прошу садиться, – обратился ко всем Оутс.

Сэм Эммет повернулся к Питту и с интересом разглядывал его; он заметил осунувшееся лицо.

– Я взял на себя смелость познакомиться с вашим досье, мистер Питт, и должен признаться: отчет о вашей службе правительству читается как приключенческий роман.

Он помолчал, перелистывая досье.

– Благодаря вам удалось спасти без счета жизней в операции „Лисица“. Вы сыграли главную роль в заключении договора об объединении с Канадой. Возглавляли операцию по подъему „Титаника“, и в дальнейшем, в Сицилийском проекте, обнаружили редкий элемент. У вас талант вмешиваться в самые трудные ситуации.

– Кажется, это называется „вездесущий“, – заметил Оутс.

– Прежде чем поступить в НПМА, вы служили в авиации, – продолжал Эммет. – В звании майора. Отлично воевали во Вьетнаме. – На его лице появилось слегка удивленное выражение. – Вижу, вы получили благодарность за уничтожение одного из наших самолетов.

– Возможно, я смогу объяснить этот эпизод, – сказал Сандекер, – потому что сидел в этом сбитом самолете.

– Я знаю, что у нас мало времени, но мне хочется услышать этот рассказ, – сказал Оутс.

Сандекер согласно кивнул.

– Я со своим штабом летел в двухмоторном транспортном самолете из Сайгона в маленький порт на севере, Дананг. Мы этого не знали, но аэродром, где мы должны были сесть, захватили северовьетнамские войска. Наше радио вышло из строя, и пилот не получил предупреждения. Дирк оказался поблизости, он возвращался на базу после бомбардировки. Командир приказал ему перехватить нас и предупредить любыми средствами.

Сандекер посмотрел на Питта и улыбнулся.

– Должен сказать, что он использовал все, кроме неоновой рекламы. Загадывал шарады из своей кабины, несколько раз стрелял из пушки перед самым нашим носом, но не смог достучаться до нас, тупоумных. Когда мы уже готовились сесть, заходя к аэродрому со стороны моря, Питт показал пример точности стрельбы в воздухе – выстрелами вывел из строя оба наших мотора, и пилот вынужден был посадить самолет на воду в миле от берега. Дирк прикрывал нас, отгоняя шедшие от суши лодки, пока нас всех не подобрал патрульный корабль. После того как я узнал, что он спас меня от неизбежного тюремного заключения и, возможно, смерти, мы стали добрыми друзьями.

Когда несколько лет спустя президент Форд предложил мне возглавить НПМА, я убедил Дирка присоединиться ко мне.

Оутс с улыбкой взглянул на Питта.

– Интересная у вас жизнь. Завидую.

Прежде чем Питт смог ответить, Алан Мерсье сказал:

– Конечно, мистер Питт, вас интересует, зачем вас пригласили сюда.

– Я отлично знаю почему, – ответил Питт.

Он переводил взгляд с одного человека на другого. У всех был такой вид, словно они много месяцев недосыпали.

– Я знаю, кто виноват в краже и в последующем распространении нейротоксина „агент С“ в Аляскинском заливе. – Он говорил медленно и внятно. – Я знаю, кто совершил почти тридцать убийств и похитил президентскую яхту с пассажирами. Я знаю, кто эти пассажиры и почему их похитили. И, наконец, я знаю, кто взорвал „Леонида Андреева“, убив двести мужчин, женщин и детей. С моей стороны это не предположения и не догадки. Железные факты и неопровержимые улики.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Никто не пытался заговорить. Заявление Питта поразило всех до глубины души. На лице Эммета читалось смятение. Фосетт стиснул руки, чтобы скрыть, как он нервничает.

Оутс казался ошеломленным.

Броган первым задал Питту вопрос:

– Я полагаю, мистер Питт, вы намекаете на русских?

– Нет, сэр.

– А вы не могли ошибиться? – спросил Мерсье.

– Это исключено.

– Если не русские, – осторожным тоном спросил Эммет, – тогда кто?

– Хозяйка империи „Морские перевозки Бугенвиль“ Мин Корио и ее внук Ли Тонг.

– Между прочим, я лично знаком с Ли Тонгом, – сказал Эммет. – Это уважаемый бизнесмен, который щедро жертвует на политические кампании.

– Так же поступает мафия и любой проходимец, который пытается смазать колеса правительственной машины, – ледяным тоном ответил Питт. Он выложил на стол фотографию. – Я заимствовал это из архива „Вашингтон пост“. Узнаете человека на снимке, мистер Эммет? Того, что входит в дверь?

Эммет взял фотографию и стал ее разглядывать.

– Ли Тонг Бугенвиль, – сказал он. – Не очень хороший снимок, вообще один из немногих, что я видел. Ли Тонг бежит известности, как чумы. Вы допускаете серьезную ошибку, мистер Питт, обвиняя его в преступлениях.

– Никакой ошибки, – решительно сказал Питт. – Этот человек пытался меня убить. У меня есть основания считать, что он виноват во взрыве, пожаре и гибели „Леонида Андреева“ и в похищении конгрессмена Лорен Смит.

– Похищение конгрессмена Смит – это всего лишь предположение с вашей стороны.

– Разве конгрессмен Моран не рассказал, что происходило на корабле? – спросил Питт.

– Он отказался отвечать на наши вопросы, – ответил Мерсье. – Мы знаем лишь то, что он рассказал прессе.

Эммет начал сердиться. В словах Питта он увидел упрек в плохой работе ФБР. С огнем в глазах он склонился к столу.

– Вы надеетесь, что мы поверим в ваши выдумки? – резко спросил он.

– Мне наплевать, поверите вы или нет, – ответил Питт, пригвождая взглядом директора ФБР.

– Можете объяснить, как вы уличили Бугенвиля? – спросил Оутс.

– Все началось из-за гибели моего друга от нейротоксического „агента С“. Я начал искать виновных, признаюсь, исключительно из мести. А когда пришел в своем расследовании к „Морским перевозкам Бугенвиль“, неожиданно выяснились и другие подробности их преступной деятельности.

– И вы можете доказать свои обвинения?

– Конечно, – ответил Питт. – Компьютерные данные об организованных ими похищениях, торговле наркотиками и контрабанде. Все это находится в сейфе НПМА.

Броган поднял руку.

– Минутку. Вы утверждаете, что за похищением „Орла“ стоят Бугенвили?

– Да.

– И знаете, кого похитили?

– Да.

– Это невозможно, – уверенно сказал Броган.

– Мне назвать имена, господа? – спросил Питт. – Начнем с президента. Далее вице-президент Марголин, сенатор Лаример и спикер палаты представителей Моран. Марголин жив, Бугенвили где-то держат его. Моран в Вашингтоне и, несомненно, намерен стать следующим мессией. Президент сидит в Белом доме, не понимая, какую политическую катастрофу накликает, а его мозг работает по приказам советского психолога, доктора Алексея Лугового.

Если Оутс и остальные были ошеломлены, теперь они буквально окаменели. У Брогана вид был такой, словно он выпил целую бутылку соуса „Табаско“.

– Вы не можете этого знать! – воскликнул он.

– Очевидно, я все же знаю, – спокойно ответил Питт.

– Но, боже мой, откуда? – спросил Оутс.

– За несколько часов до катастрофы на „Леониде Андрееве“ я убил агента КГБ по имени Павел Суворов. У него был с собой блокнот, который я позаимствовал. На его страницах описываются действия после похищения президента с „Орла“.

Питт достал из-под рубашки табачный кисет, открыл его и небрежно положил на стол блокнот.

Несколько секунд он лежал там. Потом Оутс наконец протянул руку и осторожно, словно блокнот мог его укусить, взял его и принялся листать.

– Странно, – сказал он немного погодя. – Написано по-английски. Я ожидал какого-нибудь русского шифра.

– Ничего странного, – ответил Броган. – Хороший оперативник должен писать на языке страны, в которой работает. Необычно то, что этот Суворов вообще делал записи. Могу только предположить, что он следил за Луговым и процесс влияния на мысли оказался слишком технически сложным для него; ему трудно было запоминать, поэтому он записывал свои наблюдения.

– Мистер Питт, – спросил Фосетт, – у вас достаточно доказательств, чтобы министерство юстиции выдвинуло обвинения против Мин Корио Бугенвиль?

– Для обвинения достаточно, для осуждения нет, – сказал Питт. – Правительство никогда не посадит за решетку восьмидесятишестилетнюю женщину, к тому же такую богатую и влиятельную. Но если Мин Корио решит, что ей грозит опасность, она тут же покинет страну и перенесет руководство своими операциями в другое место.

– Учитывая ее преступления, – размышлял Фосетт, – нетрудно будет добиться ее экстрадиции.

– У Мин Корио надежные связи в Северной Корее, – сказал Питт. – Она отправится туда, и вы никогда не увидите ее под судом.

Эммет обдумал его слова и с каменным лицом сказал:

– Думаю, на этом можно закончить. – Он повернулся к Сандекеру, словно Питта больше не существовало. – Адмирал, вы сможете устроить так, чтобы мистера Питта допросили, и предоставить все собранные им данные на Бугенвилей?

– Можете рассчитывать на полное сотрудничество со стороны НПМА, – ответил Сандекер. И ядовито добавил: – Всегда рад снять ФБР с отмели.

– Решено, – сказал Оутс, вмешиваясь, как судья на ринге. – Мистер Питт, есть ли у вас какое-нибудь представление, где держат вице-президента Марголина?

– Нет, сэр. Не думаю, чтобы и Суворов это знал. Согласно его записям, после бегства из лаборатории он летал в вертолете над местностью, но не сумел определить местоположение здания. Он упоминает только реку к югу от Чарльстона в Южной Каролине.

Оутс перевел взгляд с Эммета на Брогана, потом на Мерсье.

– Что ж, господа, у нас есть с чего начать.

– Думаю, мы должны поблагодарить мистера Питта, – сказал Броган.

– Верно, – согласился Мерсье. – Вы нам очень помогли.

„Боже! – подумал Питт. – Словно Торговая палата благодарит дворника после проведения парада“.

– Это все? – спросил он.

– На данный момент, – ответил Оутс.

– А как же Лорен Смит и Винс Марголин?

– Мы позаботимся об их безопасности, – холодно сказал Эммет.

Питт неловко встал. Сандекер подошел и взял его за руку. А Питт оперся руками о стол и наклонился к Эммету; от его взгляда увял бы и кактус.

– Да уж, – сказал он с металлом в голосе, – вам лучше об этом позаботиться.