355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Клайв Касслер » За борт! » Текст книги (страница 1)
За борт!
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 03:11

Текст книги "За борт!"


Автор книги: Клайв Касслер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Клайв Касслер
"За борт!"

ПРЕЛЮДИЯ «САН-МАРИНО»

15 июля 1966 года Тихий океан

Девушка заслонила карие глаза от солнца и посмотрела на большого пеликана, проскользнувшего над стрелой кормового крана. Через несколько минут зрелище грациозного полета ей наскучило, она села, и стали видны ровные красные полоски от ремешков старомодного шезлонга на загорелой спине.

Девушка осмотрелась, нет ли поблизости палубных матросов, но никого не оказалось, и потому она стыдливо поправила чашечки узенького бикини.

От тропической жары по ней струился пот. Проведя ладонью по плоскому твердому животу, девушка почувствовала, как пот выступает сквозь поры кожи, успокоилась, расслабилась и снова легла: равномерный гул двигателей старого фрейтера и тягостная жара вызывали сонливость.

Страх, который жег ее изнутри, когда она села на этот корабль, постепенно рассеялся.

Теперь ей не приходилось лежать подолгу без сна, прислушиваясь к биению своего сердца, и она не поглядывала украдкой на лица членов экипажа, стараясь заметить в них подозрительность, не ждала каждую минуту, что капитан сурово объявит ей: «Вы арестованы». Постепенно ей удалось заставить себя забыть о преступлении и думать о будущем. И тогда она с облегчением обнаружила, что чувство вины может пройти.

На краю поля зрения появилось белое пятно на трапе – стюард, человек с Востока. Мужчина почтительно приблизился, не поднимая глаз от палубы, словно ему неловко было смотреть на ее тело.

– Прошу прощения, мисс Уоллес, – сказал он. – Капитан Мастерс почтительно просит вас отобедать с ним и его офицерами, если вам уже лучше.

Эстелла Уоллес мысленно возблагодарила загар, скрывший краску на ее щеках. С самого выхода из Сан-Франциско она притворялась больной и ела в своей каюте, чтобы избежать разговоров с офицерами. Теперь девушка решила, что надо прекратить разыгрывать отшельницу.

Пришло время попрактиковаться во лжи.

– Передайте капитану Мастерсу, что я с удовольствием пообедаю с ним.

– Он будет рад это слышать, – ответил стюард, и широкая улыбка обнажила просвет между его передними зубами. – Попрошу, чтобы кок приготовил для вас что-нибудь особенное.

Он повернулся и пошел. Его походка показалась Эстелле слишком подобострастной даже для азиата.

Уверившись в правильности своего решения, она оглядела надстройку «Сан-Марино», расположенную на три палубы выше. Небо над единственной черной трубой, изрыгающей черный дым, казалось удивительно голубым; черный цвет трубы резко контрастировал с белизной переборок.

– Надежный корабль, – хвастливо сказал капитан, вводя ее в кают-компанию. И принялся рассказывать историю корабля и описывать его устройство, как будто Эстелла – испуганная пассажирка, в первый раз сплавляющаяся на каноэ через пороги.

Построенный в 1943 году по типовому проекту «Либерти», [1]1
  „Либерти“ (англ. Liberty Ship) – типовой проект транспортного судна Второй мировой войны, по которому в 1941–1945 годах 18 верфей США построили серию из 2751 судна. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]
«Сан-Марино» перевозил военные грузы через Атлантику в Европу и совершил шестнадцать таких путешествий туда и обратно. В одном из них, когда корабль удалился от конвоя, его торпедировали, однако он не затонул и своим ходом добрался до Ливерпуля.

После войны в числе тридцати судов, принадлежавших нью-йоркской «Мэнкс стимшип компани», он плавал под панамским флагом, заходя в самые отдаленные порты. Имея наклонную мачту и почти вертикальную корму, он развивал в Тихом океане скорость одиннадцать узлов. «Сан-Марино» предстояло еще несколько лет приносить прибыль владельцам, после чего судно сдадут на лом.

Ржавчина проела его стальной корпус, и теперь он походил на проститутку, но в глазах Эстеллы был прекрасен и непорочен.

Прошлое Эстеллы уже начало расплываться. Каждый оборот вала изношенных двигателей отдалял ее от скучной, полной самоотречений жизнью и приближал к сказочному будущему.

Первый шаг к превращению Арты Касилио в Эстеллу Уоллес был сделан, когда она нашла потерянный паспорт, лежавший за сиденьем лос-анджелесского автобуса, в котором Эстелла в вечерний час пик ехала по бульвару Уилшир. Сама не зная зачем, Арта сунула паспорт в сумочку и унесла домой.

Прошло несколько дней, но она не сдала паспорт водителю и не отправила его почтой законной владелице. Арта ежедневно по часу рассматривала страницы паспорта с заграничными штампами. Ее заинтересовало лицо на фотографии. Гораздо более накрашенное, но поразительно схожее с ее собственным. Обе женщины почти ровесницы – их дни рождения разделяло восемь месяцев. Одинаковые – карие – глаза; если бы не разные прически и оттенки волос, они вполне могли бы сойти за сестер.

Арта начала подражать Эстелле Уоллес, создавать свое второе «я», которое – хотя бы в мечтах – могло отправиться в экзотические края, где нет места робкой, маленькой Арте Касилио.

Однажды вечером, по окончании рабочего дня, Арта обнаружила, что смотрит на пачки свежеотпечатанных банкнот, которые только что доставили в их банк в Лoc-Анджелесе из Федерального резервного банка.

За четыре года работы она привыкла к крупным суммам и не обращала на них внимания – свойство, рано или поздно появляющееся у всех кассиров. Но в этот раз пачки зеленых купюр совершенно неожиданно околдовали ее. Ей вдруг представилось, что это ее деньги.

Этот уик-энд Арта потратила на то, чтобы укрепить решимость и спланировать преступление, которое задумала совершить; она отрабатывала каждый жест, каждое движение, пока не начала совершать их плавно, без запинки.

Девушка не спала всю воскресную ночь, а когда прозвенел будильник, встала вся в холодном поту, но полная решимости довести дело до конца.

По понедельникам деньги привозили в бронированной машине, обычно от шестидесяти до восьмидесяти тысяч долларов. Купюры пересчитывали и держали до среды, затем развозили по отделениям банка, разбросанным по всему Лос-Анджелесу.

Арта решила действовать вечером в понедельник, когда она укладывает свой ящик с деньгами в сейф.

Утром, приняв душ и накрасившись, Арта натянула панталоны. Обернула ноги от середины икры до бедер двусторонней липкой лентой, оставив верхний защитный слой ленты не тронутым. Это своеобразное дополнение к одежде она прикрыла длинной юбкой; юбка по щиколотку полностью скрыла ленту.

Затем она взяла пачки аккуратно нарезанной плотной бумаги и сложила к себе в сумку. Сверху и снизу в каждой пачке лежала новенькая пятидолларовая банкнота, а сама пачка была перевязана сине-белыми подлинными обертками Федерального резервного банка и внешне казалась абсолютно нормальной.

Арта стояла перед высоким, в рост человека, зеркалом и в тысячный раз репетировала свои действия. «Арта Касилио больше не существует. Ты теперь Эстелла Уоллес».

Эти уговоры как будто действовали. Арта чувствовала, как расслабляются ее мышцы, как дышится медленнее, ровнее. Сделав глубокий вдох, расправив плечи, она отправилась на работу.

Стараясь ничем не привлечь внимания, она нечаянно пришла на работу на десять минут раньше – поразительный факт для всех, кто ее знал, но было утро понедельника, и этого никто не заметил. Арта сидела за своей стойкой кассира, и каждая минута казалась ей часом, а каждый час – жизнью. Она испытывала странную отчужденность от привычного окружения, но тут же подавила мысль отказаться от опасного предприятия. Страх и паника, к счастью для нее, ушли в подсознание.

Когда пробило шесть и один из вице-президентов закрыл и запер массивные двери, Арта быстро подвела итог и выскользнула в женский туалет; здесь в кабинке она сняла верхний слой липкой ленты и спустила в унитаз. Потом взяла пачки поддельных денег и прикрепила их к ленте, несколько раз топнув, чтобы убедиться, что ни одна пачка не выпадет при ходьбе.

Убедившись, что все готово, она вышла и задержалась в вестибюле, пока все остальные кассиры не поместили свои денежные ящики в сейф и не вышли. Ей нужны были всего две минуты одиночества в огромном стальном кубе, и Арта эти две минуты получила.

Задрав юбку, девушка точными движениями поменяла поддельные пачки на настоящие.

Выйдя из сейфа и попрощавшись с вице-президентом, она не могла поверить, что ей действительно все удалось.

Придя домой, Арта тут же сбросила юбку, достала пачки купюр и пересчитала. 51 тысяча долларов.

Мало.

Она ощутила жгучее разочарование. Нужно по меньшей мере вдвое больше, чтобы покинуть страну и обеспечить себе минимальный уровень комфорта, увеличивая свое состояние разумными вложениями.

Легкость операции сделала Арту безрассудной. «Осмелюсь ли я повторить ее?» – подумала она. Деньги Федерального резервного банка уже сосчитаны, и до среды их не отправят в отделения. Завтра вторник. Есть возможность взять еще, пока кража не обнаружена.

Почему бы и нет?

Ее будоражила мысль о том, чтобы ограбить дважды один и тот же банк. Может, Арте Касилио для этого не хватило бы решимости, но Эстеллу Уоллес не нужно было уговаривать.

В тот же вечер она купила в лавке подержанных вещей большой старомодный саквояж и сделала в нем двойное дно. Уложила деньги и вещи, и на такси поехала в международный аэропорт Лос-Анджелеса, оставила саквояж в ячейке камеры хранения и купила билет на вечерний рейс в Сан-Франциско.

Неиспользованный билет на вечер понедельника девушка завернула в газету и выбросила в урну. Делать больше было нечего, поэтому она вернулась домой и заснула как убитая.

Вторая кража прошла так же гладко, как первая. Через три часа после того как Арта в последний раз вышла из Беверли-Уилширского банка, она уже пересчитывала деньги в отеле в Сан-Франциско. Общая сумма составила 128 тысяч. Не слишком много, учитывая нынешнюю инфляцию, но вполне достаточно для ее целей.

Следующий шаг был относительно прост. Арта посмотрела в газетах расписание отхода судов и нашла «Сан-Марино», фрейтер, отправляющийся в шесть тридцать на следующее утро в Окленд, в Новую Зеландию.

За час до отхода она поднялась по трапу. Капитан утверждал, что не берет пассажиров, но согласился за взаимно приемлемую сумму – Эстелла подозревала, что эта сумма пойдет капитану в карман, а не в казну компании.

Эстелла переступила порог офицерской столовой и на мгновение замерла в неуверенности, встретив оценивающие взгляды шестерых мужчин.

Медные волосы падали ей на плечи, почти сливаясь с медным загаром. Она надела длинное, обтягивающее розовое платье, которое выделяло все что нужно. Единственным украшением был браслет из белой кости. Ее простая элегантность потрясла поднявшихся ей навстречу офицеров.

Капитан Мастерс, высокий, седеющий, подошел к ней и взял за руку.

– Мисс Уоллес, – сказал он, тепло улыбаясь, – приятно видеть, что вы здоровы.

– Думаю, худшее позади, – заметила она.

– Должен признаться, я начинал тревожиться. Вы пять дней не выходили из каюты, и я опасался худшего. На борту нет врача, и мы оказались бы в трудном положении, если бы вы заболели.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она.

Он чуть удивленно взглянул на нее.

– За что спасибо?

– За заботу. – Она пожала ему руку. – Обо мне очень давно никто не заботился.

Он улыбнулся и подмигнул.

– Для этого на судне и существует капитан.

Потом повернулся к офицерам.

– Господа, позвольте представить мисс Эстеллу Уоллес, которая оказала нам честь, согласившись своим присутствием скрасить плавание до Окленда.

Начались представления. Эстеллу позабавило, что почти у всех офицеров были номера. Первый помощник, второй помощник, даже четвертый помощник. Все пожимали ей руку так, словно та была из хрупкого фарфора, все, кроме старшего механика, низкорослого и широкоплечего, говорившего со славянским акцентом. Этот наклонился и поцеловал кончики ее пальцев. Первый помощник подозвал стюарда, который стоял за небольшой барной стойкой красного дерева.

– Мисс Уоллес, что желаете?

– А можно «Дайкири»? Хочется сладкого.

– Конечно, – ответил первый помощник. – «Сан-Марино», может, и не роскошный круизный лайнер, но у нас лучший бар на этой широте Тихого океана.

– Надо быть честным, – добродушно укорил его капитан. – Вы забыли упомянуть, что наше судно единственное на этой широте.

– Это всего лишь мелкая подробность, – пожал плечами первый помощник. – Ли, один из твоих знаменитых «дайкири» для молодой леди.

Эстелла с интересом наблюдала, как стюард искусно выжал лайм и смешал ингредиенты коктейля. Все его движения были театрально выразительными. Ледяной напиток оказался очень вкусным, и ей пришлось сдерживаться, чтобы не выпить все одним глотком.

– Ли, – сказала она, – вы чудо.

– Так и есть, – подтвердил Мастерс. – Нам повезло, что он у нас на борту.

Эстелла сделала еще глоток.

– Кажется, у вас много азиатов в команде.

– Замена, – объяснил Мастерс. – Когда мы пришли в Сан-Франциско, десять человек из команды списались на берег. К счастью, до нашего отхода явились наниматься Ли и еще девять корейцев.

– Все это очень странно, если хотите знать мое мнение, – заметил второй помощник.

Мастерс пожал плечами.

– Члены экипажа регулярно списываются на берег с тех пор, как кроманьонец построил первый плот. Ничего странного в этом нет.

Второй помощник с сомнением покачал головой.

– Один или два – возможно, но не десять! «Сан-Марино» отличный корабль, и у нас отличный и справедливый капитан. Для такого массового исхода не было причин.

– На море все возможно, – вздохнул Мастерс. – Корейцы хорошие моряки, аккуратные и работящие. Я бы не сменял их на половину груза в трюме.

– Не очень щедрая плата, – заметил главный механик.

– Можно спросить, – вмешалась Эстелла, – какой груз вы везете?

– Конечно, – с готовностью ответил молодой четвертый помощник. – В Сан-Франциско нам в трюмы поместили…

– Титановые слитки, – оборвал его капитан.

– Стоимостью восемь миллионов долларов, – добавил первый помощник, неодобрительно глядя на четвертого.

– Еще раз прошу прощения, – сказала Эстелла, протягивая пустой стакан стюарду. Она снова повернулась к Мастерсу. – Я слышала о титане, но не знаю, для чего он применяется.

– Правильно обработанный, чистый титан прочнее и легче стали. Это достоинство делает его необходимым при строительстве самолетов. Он также широко используется при изготовлении красок и пластиков. Подозреваю, что он есть даже в вашей косметике.

Кок, анемичного вида азиат в сверкающем белом переднике, высунул голову из боковой двери и кивнул Ли, который в ответ постучал по стакану ложкой-смесителем.

– Обед готов, – произнес он по-английски с сильным акцентом, сверкая щербатой улыбкой.

Обед был великолепный; Эстелла пообещала себе, что никогда его не забудет. Быть окруженной шестью привлекательными, умными и внимательными мужчинами – чего еще может требовать женское тщеславие?

После кофе капитан Мастерс извинился и отправился на мостик. Остальные офицеры один за другим тоже вернулись к своим обязанностям, а Эстелла прогулялась по палубе со старшим механиком. Он развлекал ее рассказами о морских суевериях, о загадочных чудовищах из пучин и забавными сплетнями о членах команды.

Наконец они подошли к двери ее каюты, и мужчина галантно поцеловал ей руку. Она приняла его приглашение вместе с ним прийти на завтрак.

Эстелла вошла в крохотную каюту, закрыла дверь на замок, опустила занавеску на единственном иллюминаторе, вытащила из-под кровати саквояж и открыла его.

Сверху лежали ее косметика и беззаботно скомканное белье. Под ними несколько аккуратно сложенных блузок и юбок. Она их отложила, чтобы позже расправить и отпарить. Пилочкой для ногтей осторожно приподняла фальшивое дно и заглянула под него.

Потом выпрямилась и облегченно вздохнула. Деньги на месте, по-прежнему в пачках и упаковке Федерального резервного банка.

Она почти ничего не истратила.

Эстелла встала, стянула через голову платье – под ним ничего не было – и легла на койку, заложив руки за голову.

Закрыла глаза и представила себе лица своих начальников, когда они обнаружат исчезновение денег, а вместе с ними – маленькой надежной Арты Касилио. Она их всех провела! Эстелла испытала необычное, почти сексуальное возбуждение при мысли, что ФБР внесет ее в список наиболее разыскиваемых преступников. Следователи допросят ее подруг и соседей, обыщут квартиру, проверят тысячи банков, не внес ли кто крупную сумму в пронумерованных банкнотах, – но ничего не найдут.

Арты, она же Эстелла, не будет там, где ее ждут.

Она открыла глаза и посмотрела на уже знакомые стены своей каюты. Но каюта почему-то начала удаляться от нее. Предметы то становились отчетливо видны, то расплывались. Мочевой пузырь требовал похода в туалет, но тело отказывалось подчиняться приказу двигаться. Мышцы словно затекли. Тут открылась дверь, и вошел Ли с еще одним азиатом.

Ли не улыбался.

«Этого не может быть», – сказала себе Эстелла. Стюард не смеет войти в ее каюту, когда она без одежды лежит на койке.

Должно быть, все это кошмар, вызванный обильной едой и выпивкой, подстегнутый несварением.

Она чувствовала себя отделенной от тела, как будто наблюдала за происходящим из угла каюты. Ли вынес ее из каюты и понес по коридору на палубу.

Здесь было несколько корейцев, бортовые прожектора ярко освещали их овальные лица. Корейцы подносили большие свертки и бросали их за поручни. Неожиданно один из свертков посмотрел на нее. Это было пепельно-бледное лицо молодого четвертого помощника, в глазах смесь недоумения и ужаса. Но вот он тоже исчез за бортом.

Ли наклонился над ней, делая что-то с ее ногами. Она ничего не чувствовала, только летаргическое оцепенение. Он как будто привязывал к ее ногам кусок ржавой цепи.

«Зачем это?» – смутно подумалось ей. Эстелла с равнодушием ощущала, как ее поднимают в воздух. Потом ее отпустили, и она поплыла в темноте.

Что-то сильно ударило ее, выдавив воздух из легких. Холодная властная сила окружила, сомкнулась над головой. Безжалостное давление стиснуло ее и потащило вниз, гигантскими клещами сдавив внутренние органы.

Лопнули барабанные перепонки, мгновение обжигающей боли очистило сознание, и Эстелла поняла, что это не сон. Она раскрыла рот, пытаясь закричать.

Но не раздалось ни звука. Увеличивающееся давление воды сжало ее грудную клетку. Безжизненное тело опустилось в распростертые объятия пропасти глубиной десять тысяч футов.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «ПАЙЛОТТАУН»

Глава 1

25 июля 1989 года Залив Кука, Аляска

Черные тучи угрожающе надвигались на море от острова Кадьяк, превратив поверхность глубокого сине-зеленого моря в свинец. Оранжевый блеск солнца исчез, словно задули огонек свечи. В отличие от большинства бурь в Аляскинском заливе, которые сопровождаются ветром в пятьдесят-сто миль в час, эта вызвала лишь легкий бриз. Пошел дождь, вначале редкий, но затем перешедший в такой ливень, что вода побелела.

Капитан-лейтенант Эймос Довер, стоя на крыле мостика катера береговой охраны «Катоба», пытался что-нибудь разглядеть в бинокль сквозь потоки воды. С тем же успехом он мог вглядываться в мерцающий театральный занавес. Видимость кончалась на четырехстах метрах. Холодный дождь падал на лицо и становился еще холоднее, когда лился за поднятый воротник плаща и стекал по шее. Наконец Довер выбросил промокшую сигарету за борт и вошел в теплую, сухую рубку.

– Радар! – хрипло окликнул он.

– Контакт шестьсот пятьдесят метров прямо впереди и приближается, – ответил оператор, не отрывая взгляда от экрана.

Довер расстегнул плащ и носовым платком вытер влажную шею. Меньше всего он ожидал неприятностей в умеренную погоду.

Рыболовные суда или дорогие яхты редко пропадают в середине лета. Вот зимой погода в заливе становится отвратительной и непредсказуемой. Холодный арктический воздух смешивается с теплым воздухом, нагретым Аляскинским течением, и порождает сильные ветры; палуба покрывается льдом, корабль становится слишком тяжелым, накреняется и тонет, как кирпич.

Был получен сигнал SOS от корабля под названием «Арни Мария». За сигналом последовали координаты и слова: «…думаю, все умирают».

Были отправлены неоднократные запросы на дополнительную информацию, но радио на борту «Арни Марии» молчало.

Поиски с воздуха исключались, пока не улучшится погода.

Все корабли в радиусе ста миль изменили курс и полным ходом двинулись к месту, откуда поступили сигналы тревоги. Довер рассчитал, что из-за своей большой скорости «Катоба» первой подойдет к терпящему бедствие кораблю. Мощные двигатели уже позволили ей оставить позади грузовой пароход и рыболовное судно, занимавшееся ловлей палтуса; эти суда остались позади, качаясь на кильватерном следе катера.

Довер, рослый здоровяк, не раз участвовал в спасении на море. Он двенадцать лет провел в северных водах, упрямо снося все садистские капризы Арктики. Крепкий, обветренный, медлительный и неуклюжий, он обладал умом, схожим со счетной машиной, чем неизменно приводил экипаж в восторг и благоговение. Быстрее корабельного компьютера он рассчитал курс с поправкой на ветер и течение и прибыл туда, где должен был находиться корабль, его обломки или уцелевшие моряки, – прибыл так быстро, что готов был столкнуться нос к носу.

Гул двигателей у него под ногами стал каким-то лихорадочным. Словно спущенная с поводка гончая, «Катоба» будто учуяла добычу. Всех на борту снедало нетерпение.

Не обращая внимания на дождь, команда выстроилась на палубе и на мостике капитанской рубки.

– Четыреста метров, – пропел оператор радара.

И тут моряк, стоявший на носу, принялся тыкать пальцем в дождь.

Довер высунул голову из рубки и крикнул в рупор:

– Корабль на плаву?

– Как резиновая уточка в ванне, – ответил моряк, сведя руки у рта.

Довер кивнул вахтенному лейтенанту.

– Сбросить ход.

– Тихий ход, – ответил лейтенант и передвинул несколько рычагов на панели автоматического управления кораблем.

Из дождя показалась «Арни Мария».

Все ожидали увидеть ее полупогруженной, тонущей.

Но корабль прямо сидел на воде и без малейших затруднений преодолевал легкое волнение. Тишина на его борту казалась необычной, почти сверхъестественной. Палубы были пусты, и на крики Довера в рупор никто не откликнулся.

– Судя по виду, краболов, – сказал Довер, ни к кому не обращаясь. – Стальной корпус, примерно сто десять футов. Вероятно, с верфи в Новом Орлеане.

Радист высунулся из рубки и поманил Довера.

– Из Регистра, сэр. Владелец и капитан «Арни Марии» – Карл Китинг, порт приписки – Кадьяк.

Довер снова окликнул необычно тихое судно-краболов, но теперь назвал капитана по имени. Ответа он по-прежнему не получил.

«Катоба» медленно обогнула корабль, в ста метрах от него застопорила машину и легла в дрейф.

Стальные решетчатые ловушки для крабов были аккуратно выложены на палубе, из трубы тянулся выхлопной дым: машины судна отрабатывали самый малый ход. В иллюминаторах и окнах рубки – никакого движения.

Группа высадки состояла из двух офицеров: энсина Пэта Мерфи и лейтенанта Марти Лоуренса. Без обычной для таких случаев пустой болтовни они надели спасательные костюмы, которые защитят их от ледяной воды при случайном падении в море. Они потеряли счет, сколько раз им приходилось проводить обычный досмотр кораблей в двухсотмильной аляскинской зоне, но в этом досмотре не было ничего обычного. Экипаж не выстроился у поручней, провожая их. Они спустились в маленький резиновый «Зодиак» с подвесным мотором и отошли.

До темноты оставалось всего несколько часов. Дождь перешел в морось, но ветер усилился, и на море началось волнение. Странная тишина царила на «Катобе». Все молчали, словно опасались сказать слово – пока не будет разорвана завеса тайны.

Все видели, как Мерфи и Лоуренс привязали свою крошечную шлюпку к борту краболова, поднялись на палубу и исчезли в дверях кают-компании.

Прошло несколько минут. Изредка один из проверяющих показывался на палубе и снова исчезал в коридоре.

Единственным звуком в рубке «Катобы» был треск статического электричества: это радист настроил приемник на волну чрезвычайных сообщений.

Неожиданно – так неожиданно, что даже Довер вздрогнул, – в рубке громко прозвучал голос Мерфи:

– «Катоба», говорит «Арни Мария».

– Слушаем, «Арни Мария», – произнес в микрофон Довер.

– Они все мертвы.

Слова прозвучали так холодно, так напряженно, что сразу их никто не понял.

– Повторите.

– Ни следа пульса или иных признаков жизни. Даже кошка сдохла.

Группа высадки обнаружила корабль мертвецов. Тело капитана Китинга нашли на палубе, оно лежало головой к радиорубке. В камбузе, в кают-компании и в кубриках – тела остальных членов команды «Арни Марии». На их лицах застыла гримаса боли, руки и ноги в неестественных положениях, как будто в последние мгновения жизни люди от чего-то отбивались. Кожа странно почернела, из всех отверстий шла кровь. Корабельный сиамский кот лежал рядом с одеялом, которое изорвал когтями в предсмертных муках.

Рапорт Мерфи вызвал у Довера скорее изумление, чем потрясение.

– Можете определить причину смерти?

– Даже предположений никаких, – ответил Мерфи. – Никаких указаний на борьбу. Ни следа на телах, однако кровь у них текла, как у свиней на бойне. Похоже, погибли все разом.

– Подождите.

Довер повернулся и осмотрел собравшихся, потом увидел корабельного врача, капитан-лейтенанта Айзека Тайера.

Док Тайер был самым популярным человеком на корабле. Ветеран службы в береговой охране, он давно отказался от роскошного кабинета и высокого дохода от медицинской практики на берегу ради рискованных приключений на море.

– Что скажете, док? – спросил Довер.

Тайер пожал плечами и улыбнулся:

– Похоже, мне стоит принять вызов на дом.

Пока док Тайер спускался во второй «Зодиак» и преодолевал расстояние между кораблями, Довер нетерпеливо расхаживал по рубке.

Он приказал рулевому развернуть катер так, чтобы можно было взять краболов на буксир. Сосредоточился на этом маневре и не заметил, что радом с ним стоит радист.

– Сэр, только что получен сигнал от пилота, который перевозит припасы группе ученых на острове Огастин.

– Не сейчас, – резко сказал Довер.

– Это срочно, капитан, – настаивал радист.

– Ладно, читай самое главное.

– Все ученые группы мертвы. Потом что-то неразборчивое и что-то похожее на «Спасите».

Довер молча смотрел на радиста.

– Это все?

– Да, сэр. Я пытался снова вызвать его, но ответа нет.

Доверу не нужно было изучать карту, чтобы узнать, что Огастин, необитаемый вулканический остров, лежит всего в тридцати милях к северо-востоку от его нынешнего местонахождения. И в его сознании неожиданно возникла страшная мысль. Он схватил микрофон и закричал:

– Мерфи! Вы там?

Ничего.

– Мерфи… Лоуренс… вы меня слышите?

Опять никакого ответа.

Капитан взглянул в окно рубки и увидел, как док Тайер поднимается на палубу «Арни Марии». Человек такого сложения не может двигаться так стремительно, но Довер схватил рупор и выскочил наружу.

– Док! Вернитесь в шлюпку! – прогремел над водой его усиленный громкоговорителем голос.

Он опоздал. Тайер уже исчез в коридоре.

Люди на мостике недоуменно смотрели на капитана. Его лицо напряглось, и, когда он вернулся в рубку и снова взял микрофон, оно выражало отчаяние.

– Док, говорит Довер, вы меня слышите?

Прошло две минуты, две бесконечные минуты, пока Довер пытался вызвать людей на «Арни Марии». Но даже оглушительная сирена «Катобы» не возымела действия.

Потом послышался голос дока Тайера. Врач говорил с ледяным спокойствием.

– С сожалением сообщаю, что энсин Мерфи и лейтенант Лоуренс мертвы. Я не нашел у них никаких признаков жизни. То, что убило их, убьет и меня, я не успею уйти. Необходимо поставить корабль в карантин. Вы меня поняли, Эймос?

Довер не мог осознать, что вдруг теряет старого друга.

– Не понимаю, но покоряюсь.

– Хорошо. Буду описывать симптомы по мере их появления. Пульс учащается до ста пятидесяти. Возможно, заражение произошло через кожу. Пульс сто семьдесят.

Тайер помолчал. Дальше он говорил с трудом:

– Растущая тошнота. Ноги… не держат. Сильное жжение… в области носовых пазух. Внутренние органы словно взрываются.

На борту «Катобы» все как один подались к передатчику: невозможно было представить, что совсем рядом умирает человек, которого они давно знали и уважали.

– Пульс… свыше двухсот. Боль… ужасная. В глазах темно. – Раздался стон. – Скажите… скажите моей жене…

Наступило молчание.

Потрясение было почти осязаемым, о нем говорили округлившиеся глаза членов экипажа; всех охватил ужас.

Довер молча смотрел на могилу под названием «Арни Мария», в беспомощном отчаянии стискивал кулаки.

– Что произошло? – бесстрастно спросил он. – Что, во имя Господа, всех убивает?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю