Текст книги "Сыщик, ведьма и виртуальный покойник"

Автор книги: Кит Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)

– Даже на кладбище?

– А чего здесь такого? Кладбище открыто, здесь много зелени, и не надо увертываться от автомобилей. Прекрасное место. Начинай день с улыбкой, как говориться. Тебе стоит как-нибудь самой попробовать.

Кёниг затормозила, чуть не доехав до стоящих рядом микроавтобуса экспертов и большого ничем не примечательного седана. 6:07. Перед автобусом и седаном поперек дороги стояла патрульная машина. Не перекрывая всей ширины полотна, она, тем не менее, ясно давала понять зрителям, куда им не следует таскаться. Несколько любителей бега трусцой уже топтались поблизости, в надежде узреть что-нибудь интересное. Пять женщин и двое мужчин. Один из мужчин говорил по мобильному телефону.

Патрульный полицейский, призванный удерживать зевак на расстоянии, лениво привалившись к машине, вглядывался в глубину кладбища. С моего места не было видно, что там происходит, но, по всей вероятности, коп следил за тем, как на месте преступления трудятся эксперты.

– Спасибо, Венди. Ты отлично вела машину.

– Не стоит благодарности.

– Скажи, Венди, тебе уже приходилось работать на месте серьезного преступления?

– Да. Пара перестрелок со смертельным исходом.

– Хм. А что ты думаешь о нашем коллеге, зевающем рядом с патрульным автомобилем?

Венди несколько секунд разглядывала копа.

– Никчемный растрепа, – решительно заявила она.

– Я тоже так считаю. Когда кончается твоя смена?

– Через два часа.

– Тебе доводилось когда-нибудь сотрудничать с Бюро специальных расследований?

– Нет.

– А тебе хотелось бы поработать со мной?

Вопрос был с подтекстом. Дело в том, что наше Бюро ведет расследование таких преступлений, которые будоражат публику и привлекают внимание прессы. Копы из полицейских участков нас ненавидят, поскольку нам достаётся вся слава за раскрытие наиболее сложных дел. Все они, естественно, мечтают о том, чтобы поработать с нами... Кому не хочется хотя бы немного приобщиться к славе?

– Почему бы и нет? – ответила Веди, изо всех сил стараясь казаться равнодушной.

– Вот и хорошо, – я опустила наушники и сказала: – Минди, сообщи капитану Дэвисону, что мне на некоторое время потребуется помощь офицера Кёниг. Пусть её временно прикомандируют к Бюро.

На Венди мои слова произвели сильное впечатление.

– И это всё? – спросила она. – Тебе достаточно попросить?

– Как правило, нет. Но в тот день, когда меня будят ни свет, ни заря, я имею на это право. Так что приступай.

– Что я должна сделать?

– Так...Для начала мне хотелось бы получить фотографии зевак. Попробуй незаметно сделать снимки лиц крупным планом. После этого запиши их имена и адреса. Если окажется, что кто-то из них что-то видел, изолируй свидетеля от остальной банды. Я не хочу, чтобы они начали обмениваться побасенками, вводя друг друга в заблуждение.

– Ясно, – сказала Венди, расстегнула ремень безопасность и распахнула дверцу машины.

– Да, и ещё... Если кто-то из зрителей окажется одетым не для бега, немедленно сообщи мне.

– Ты считаешь, что преступник может вернуться, чтобы полюбоваться поднятым им шумом?

– Не исключено, – ответила я. – Ребята явно рассчитывали на то, что поднимется грандиозный шум. И в этом для них, на мой взгляд, одно из главных достоинств данного преступления.

Мы вылезли из машины, и Венди подошла к багажнику, чтобы достать оттуда камеру.

В стандартный полицейский головный аппарат связи, или по-иному коммуникатор, вмонтирован фотоаппарат, однако камера слишком мала, и глубина резкости не выдерживает критики. Кроме того, объектив расположен не на уровне глаз, а выше. Поэтому на снимке часто получается совсем не то, на что вы смотрите. Короче говоря, если вы хотите уверенно получить то, что надо, пользуйтесь старым, добрым Кодаком.

Я сладко потянулась и сделала глубокий вздох. Венди права. Утром здесь просто великолепно. Нижний край солнца только что оторвался от линии горизонта. Дул свежий ветерок, наполненный летним ароматом недавно скошенной травы. Да, рассвет мне определенно сможет понравиться. Если его, конечно, перенесут на два часа дня.

Я подошла к копу, который, по идее, должен был наблюдать за публикой, и постучала пальчиком по его плечу. Судя по служебному значку его фамилия была Джефферсон. Я предъявила ему свое удостоверение, и он лениво махнул рукой, разрешая проход. Миновав никчемного полицейского и его автомобиль, я, наконец, увидела место преступления.

Тело висело вниз головой на высоком могильном камне. Чтобы закрепить его ноги, преступники, видимо, использовали фортепьянные струны или что-то в этом роде. Такие же струны удерживали руки покойника параллельно земле, и фигура жмурика напоминала перевернутый крест.

Мертвец был обнажен, и от его лобка до солнечного сплетения зияла чудовищная рана. Из раны бахромой свисала часть внутренностей, но большая часть потрохов лежала кучкой под его головой, и над этой кучкой вился рой мух.

Покойник находился в довольно глубокой стадии разложения, хотя и не все части тела распались в одинаковой степени. Некоторые части тела были вполне узнаваемы. Они, видимо, были набальзамировали более тщательно, чем другие. Но зато другие успели сгнить полностью. Остатки гениталий и форма груди, говорили о том, что это когда-то был мужчина. Из правого предплечья торчала кость. Но больше всего меня потрясло лицо трупа. Язык вывалился изо рта, а глаза были открыты. Одна из глазниц была пуста – глазное яблоко полностью разложилось. Но другой глаз частично сохранился, и в нем еще можно было прочитать чувство ужаса. Можно было подумать, что кто-то всё еще скрывается за этой ужасающей оболочкой.

У меня закружилось голова, а проклятый кофе вдруг начал проситься на волю. Мне захотелось усесться на землю и спрятать голову между ног. Но поскольку отдавать приказы из такого положения было трудно, я собрала волю в кулак и двинулась к месту преступления. Направление ветра несколько изменилось, и я впервые смогла почувствовать царящее на кладбище амбре.

Избавлю вас от описания того аромата, который летним августовским утром может источать полуразложившийся труп. В моем желудке началось какое-то движение. Я попыталась задержать дыхание. Но отказаться от дыхания навсегда я не могла, и с каждым новым глотком воздуха запах становился всё более невыносимым. Колени мои начали подгибаться, и я поняла, что вот-вот хлопнусь в обморок. Я качнулась, но кто-то положил руку мне на плечо и удержал от падения.

Глава седьмая: Полиция.

Понедельник 9-го. 6:11 утра.

– Ты в порядке? – поинтересовался хорошо знакомый мужской голос с заметным южным акцентом.

В ответ я лишь кивнула, поскольку сказать ничего не могла, так как, сложившись вдвое, пыталась интенсивным дыханием провентилировать легкие. Какой стыд, Господи! Мне и раньше доводилось видеть покойников, но в этом было что-то такое, что совершенно выбило меня из колеи. В этот момент до меня дошло, что мой головной аппарат связи все еще посылает сигнал в центральный банк данных. Этого только не хватало! Где-то в недрах Управления образ моих ног на века запечатлевается в кристалле памяти.

Удержавшись на ногах, я выпрямилась и увидела перед собой темно-голубые глаза Тони Браунинга. На его лоб свисала одна единственная светлая курчавая прядь. Боже, как он похож на арийского бога любви из преисподней!

– О, Меган. Вот уж не думал, что это ты.

В его голосе звучали какие-то странные нотки. Создавалось впечатление, что встреча со мной явилась для него сюрпризом, и притом сюрпризом не очень приятным.

– Тони. Рада тебя видеть. Мне сказали, что ты все еще на Четвертом.

Это было глупое заявление, и мы оба это знали. Тони считался классным детективом и без труда мог добиться перевода в Бюро специальных расследований, в Отдел по раскрытию убийств или даже в Управление по борьбе с организованной преступностью. Но всякий перевод означал разлуку с обожаемым Четвертым, а о расставании со своим полицейским участком Тони и думать не хотел.

– Да. А ты знаешь, как называют таких, как мы? "Два сапога пара". Ты там в своем БСР не скучаешь по нашей старой банде?

По правде говоря, мне временами очень не хватало этой, как он говорит, "старой банды". Четвертый участок считался лучшим в Департаменте, а мне по душе все эффективно действующие конторы. В зону действия Участка входила северная часть города, включая графство Кобб, где, как известно, заправляют баптисты. Я по своим религиозным воззрениям – квакер, а это означает, что, даже не полностью соответствуя высоким моральным стандартам конгрегации Южных баптистов, я способна с ними сотрудничать. Что же касается Тони, то он был не только рожден, но и взращен в зоне действия Четвертого участка.

– Иногда случается, – призналась я.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке, – с сомнением в голосе спросил Тони. – Если тебе нужен свежий воздух, то мы...

– Нет.

Исходя из своего прежнего опыта, я хорошо знала, как следует поступать в подобной ситуации. Если бежать от вони на свежий воздух, то ты к ней так и не привыкнешь. Но сели заставить себя побыть в удушливой атмосфере хотя бы пять минут, чувства притупляются и ты перестаешь замечать запах.

Рука Тони всё еще оставалась на моем плече, и я её спокойно сняла, обратив внимание на то, что обручального кольца на пальце всё еще не было.

– Нет, правда, Тони. Я в полном порядке. Тем не менее, спасибо, что поддержал.

– Не стоит благодарности. Проклятый жмурик и мои потроха чуть ли не наизнанку вывернул, когда я его увидел в первый раз.

Напряжение, которое я уловила в его голосе, не проходило. Может быть, он говорил так, потому что мы не виделись целых два года? Но даже и до этого наши отношения были немного странными. Такие отношения бывают у людей, у которых после первой встречи начинается бурный роман, но которые вскоре осознают, что не подходят друг другу и расстаются мирно, если не сказать, по-дружески. Но дела в том, что мы с Тони слишком рассудочные натуры для тайных свиданий, поэтому, пропустив самую интересную часть, сразу "осознали, что не подходим друг другу". Одним словом, хотя никакого бурного романа у нас не было, у всех, включая нас самих, создавалось впечатление, что он мой "бывший".

– Послушай, Тони, а почему бы тебе не поделиться со мной тем, что уже удалось выяснить?

– Охотно.

Я прошла вслед за Тони, и мы остановились на краю вскрытой могилы.

– Как ты можешь видеть, мы имеем свежую яму с пустым гробом на дне. Судя по тому, как сорвана крышка, преступники орудовали топором. Ваши эксперты сфотографировали оставленные инструментом следы и надеются получить хороший слепок лезвия.

Тони сделал странное ударение на слове "ваши". Ваши эксперты, сказал он. Почему не просто эксперты?

Участок взрытой земли рядом с могилой был отмечен небольшими красными флажками. Тони присел рядом с одним из флажков и продолжил:

– Кроме того, мы располагаем отличными следами на почве, которую выкопали преступники. Снимки следов сделаны, а ваши эксперты снимут с них гипсовые слепки, как только закончат работать с телом.

Снова "ваши". Что его разбирает? Неужели он думает, что я хочу отстранить его от расследования? Да, БСР обычно забирает следствие у участка, но мы, как правило, оставляем того, кто первым начал вести дело. Участковые детективы всегда рады сотрудничеству с нами, поскольку это дает им возможность привлечь к себе внимание прессы и побыть на виду у публики. Так что же снедает Тони?

Я встала на колени, чтобы лучше рассмотреть следы. Их оставила пара мужских ботинок. Мокасины или что-то иное в этом роде. Один из следов имел особую примету. В подошве ботинка, примерно там, где начинались пальцы стопы, видимо, была трещина, которая и отпечаталась в мягкой земле.

– Другие следы есть? – спросила я.

– Только частичные. Ни одного полного. Некоторые из частичных следов с этими не совпадают, поэтому мы полагаем, что имеем дело не с единственным преступником. Все следы сфотографированы и ваши ребята из БСР ведут сравнительное изучение, чтобы установить, сколько человек участвовали в деле.

Тони поднялся и прошел вокруг могилы к покойнику и к окружающим его атрибутам оккультизма.

– Если вглядеться, то на рассыпанной земле все еще можно заметить пентаграмму. Её начертали, видимо, после того, как было извлечено тело.

Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть едва заметные линии.

– Какой материал они использовали? Мел?

– Нет. Оказалось, что это известь. Ваши эксперты говорят, что сделают спектрограмму, чтобы попытаться определить производителя, но не уверены,, что игра будет стоить свеч. Этого материала слишком много. Его используют на лужайках, кортах и всем таком прочем. Эксперты считают, что им, возможно, больше повезет со свечами. Они явно не заводские. Если свечи восковые, то мы попытаемся найти производителя, обежав все местные мастерские. Но только в том случае, если они отлиты из воска.

– А разве бывают другие?

Тони посмотрел на меня, как на дурочку и, не ответив на вопрос, продолжил:

– Что касается петуха, то ваши эксперты утверждают, что голову ему отсекли при помощи какого-то очень острого орудия. Никаких следов инструмента на шее животного или на камне под ним. Впрочем, они не исключают, что сумеют найти в мышечной ткани микроскопические частицы металла. Это, по меньшей мере, скажет, из какого материала изготовлен нож. Да, и еще. Я попросил их провести анализ ДНК птицы. Поскольку на гены породы распространяется авторское право, мы сможем попытаться установить, на какой птицеферме вылупился этот петух.

Я начинала вспоминать, почему так любила работать в паре с Тони. Он все делал очень тщательно, не забывая о таких тонких вещах, как петушиные гены. Не удивлюсь, если он лет через пять будет командовать на своем любимом участке всеми детективами.

– Пластмассовая чаша рядом с птицей – предмет весьма распространенный. Толку от неё никакого. Ваши эксперты обработали посудину лазерным лучом и не обнаружили никаких отпечатков. Мы считаем, что засохшая масса на её дне – спекшаяся куриная кровь, но её пока еще никто не анализировал. Хочу обратить твое внимание на то, что остатки в чаше и крошечное пятнышко вот здесь – единственные следы крови на месте преступления. Я еще не консультировался со специалистами, но думаю, что из петуха может вылиться не меньше пинты крови. Поскольку здесь крови гораздо меньше, то можно допустить, что преступники поместили кровь в какой-то контейнер и унесли с собой, либо...

– Либо они её выпили, – подхватила я.

Тони взглянул на меня так, словно я сняла эти слова с его языка, и мне на секунду показалось, что мы вернулись в прошлое.

– Точно. Да, кстати, никакой одежды мы тоже не нашли. Это означает, что если покойника не похоронили нагишом, то его пожитки унесли преступники. Теперь обратимся непосредственно к нашему приятелю.

Тони подошел ко всё еще висевшему вниз головой мертвецу. Женщина-эксперт шарила по телу лазерным лучом. Свои роскошные, рыжие, связанные на затылке пучком, волосы она спрятала поглубже за воротник куртки.

– Пока ничего интересного? – спросила я, обратив внимание на то, что Тони, подойдя к ней, ничего не сказал. Более того, мне даже показалось, что детектив старается на неё не смотреть. Что же, все-таки с ним происходит?

– Пока ничего, – ответила она. На лбу эксперта был вытатуирован символ бесконечности.

– Шард, – сказала я, – ты еще не знакома с лейтенантом Браунингом с Четвертого участка? Тони, это Шард Льюис. Она возглавляет нашу...

– Знаком, – перевал меня Тони. – Мы обменялись приветствиями, как только она здесь появилась.

– Вот и хорошо, – заметила я, и обращаясь к Шард, спросила: – Как ты думаешь, нам удастся получить с парня какую-нибудь информацию?

– Не знаю, – ответила она. – Мне не приходилось снимать отпечатков с такого разложившегося трупа. Тем не менее, у него кое-где сохранились гладкие, пористые участки кожи, на которых могли остаться отпечатки. Если они там есть, то я их обязательно найду. Если не удастся ничего обнаружить с помощью лазера, я попробую поработать с рентгеном. Рентгеновский метод мы используем на живых тканях при подозрении на изнасилование и в некоторых других случаях. Но для этого придется подождать, пока мы не доставим тело в лабораторию. Стоп! Похоже, я все-таки нашла нечто любопытное.

Льюис показала на грудь покойника почти рядом с плечом.

Тони и я наклонились, чтобы взглянуть поближе.

– Ничего не вижу, – сказал Тони. – Скажите, что я должен искать?

– Вот здесь, – сказала эксперт, обведя лучом лазера небольшое пространство. – Это можно увидеть лишь в том случае, если свет падает под определенным углом. Я бы ни за что не заметила следа, если бы не лазер.

Она повела лучом, и я вдруг тоже увидела едва заметную вмятину на коже. Буква "Х", заключенная в круг.

– Что это? – спросила я.

– Думаю, что отпечаток перстня, – ответила Льюис. – Возможно, с монограммой владельца или чем-то иным в том же роде. Один из преступников, видимо, прижал его к коже трупа, когда его тащили из могилы. Отпечаток сфотографируют, и, кроме того, я постараюсь сохранить его во время транспортировки тела.

Шард вернулась к работе, а я хотела, было, подняться на ноги, но Тони остановил меня, положив руку на плечо.

– Пока мы сидим здесь, я хочу обратить твое внимание вот на это, сказал он, показывая на свисающий изо рта язык трупа. Язык был вытянут на максимальную длину, а его кончик был разрезан точно посередине наподобие змеиного жала. Взглянув поближе, я увидела, что губы трупа вокруг языка зашиты черной нитью.

– Да, жутковатое дельце, – заметила я.

– Дальше будет еще страшнее, – откликнулся Тони.

Мы поднялись и Тони показал на треугольный вырез в животе тела. Из трупа был изъят большой кусок плоти.

– Я сверил имя, начертанное на гробовом камне, – сказал Тони, – со свидетельством о смерти. В свидетельстве ничего не говорится о такой ране. Форма выреза тебе ни о чем не говорит?

Я еще раз взглянула на рану. Да, Тони совершенно прав. Форма выреза и его расположение порождали определенные ассоциации.

– Это – матка, – сказала она. – Они создали парню матку.

– Да, я тоже так подумал.

– Так что же, черт побери, здесь произошло?!

Тони открыл рот, чтобы высказаться, но так ничего и не сказал.

– В чем дело, Тони? Я слушаю.

Он продолжал молчать.

– Лейтенант Браунинг, у вас сформировалось мнение о характере преступления? Если да, то не могли бы вы его высказать?

Тони покосился на Льюис, которая продолжала трудиться поблизости. Я проследила за его взглядом и увидела, что коллега смотрит на символ бесконечности, вытатуированный на лбу эксперта.

Я достаточно насмотрелась на покойника с искусственной маткой и поэтому, обратившись к Тони, сказала:

–Знаешь, я, пожалуй, глотнула бы свежего воздуха. У тебя нет настроения составить мне компанию?

Мы отошли от жмурика. Оказавшись вне зоны слышимости других полицейских, я подняла глаза на Тони. Он оглянулся. Мы целую минуту молча стояли на траве, неловко поглядывая друг на друга. Первой молчание нарушила я:

– Не будем зря разряжать батареи, – сказала я, снимая с головы аппарат связи. Все, что видит или слышит аппарат, фиксируется в кристаллах памяти процессора Полицейского управления. Стереть запись невозможно. Так должно быть, иначе любой адвокат может обвинить нас в подтасовке фактов -фальсификации или изъятии улик.

Тони намек понял.

– Верно. Зачем зря изнашивать казенное имущество – сказал он и освободился от прибора.

Я некоторое время ждала, когда он поделится со мной своими соображениями, но он упорно хранил молчание.

– Давай, выкладывай! – наконец, не выдержала я.

– Выкладывай, что?

– Не строй из себя туповатую блондинку, Тони. Ты прячешь от меня что-то с момента моего здесь появления. Что это?

Тони задумчиво поднял глаза в небо.

– Меган, почему ты здесь?

– Тони, это сильно смахивает на вопрос, – сказала я сурово. – Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы. Твоя обязанность на них отвечать! Но если ты вдруг забыл, то позволь тебе напомнить, что возглавляю расследование я, и я выкину тебя из дела, если ты не будешь мне помогать. Итак, что здесь происходит?

– Почему ты не хочешь мне ничего сказать, Меган? Меня направили исследовать место преступления, от которого за милю несет черной магией и культом сатаны, но едва я приступил к работе, как появляется БСР и подгребает все дело под себя. При этом, обрати внимание, во главе бригады экспертов Бюро ставит ведьму. Если ты хочешь дальнейших объяснений, то я скажу. Адепты Заговора делают все, чтобы замести следы. И у меня возникает вопрос, почему сатанисты послали сюда именно тебя?

Ах вот в чем дело, Заговор Сатаны! Баптисты и их треклятая Теория Заговора. Еще работая в Четвёртом участке, я прочитала пару баптистских книжек, в которых оказалось полным-полно проповедей и весьма мало доказательств. Однако они принесли мне пользу, позволив взглянуть на некоторые вещи с иной точки зрения и под другим углом. Если вы не согласны с вашим боссом, то не вредно узнать, откуда он черпает свои аргументы. Если кратко изложить взгляды баптистов, то они сводятся к следующему: страна катится к гибели, и в пропасть её толкает тайная Организация Сатанистов. Сатанисты крадут детей, сочиняют дурную музыку, поощряют молодежный и внебрачный секс, придумывают ролевые игры, способствуют процветанию "Культа Виккан" и других религиозных воззрений "Новой Эры". Сатанисты торгуют наркотиками, преподают эволюционную теорию Дарвина в школах, способствуют росту внешнеторгового дефицита и поощряют жестокие способы забоя скота.

Итак, как же мне поступить с Тони? У меня не было времени объяснять ему, что руководительница группы экспертов принадлежит к сторонникам "Культа Виккан", и что поклоняются они вовсе не Сатане, а дохристианской Богине природы. Кроме того, я понимала, что все аргументы подобного рода бесполезны. В глазах баптистов между ведьмами и сатанистами нет никакой разницы. Точка. Более того, некоторые баптисты верят, что часть христианских конгрегаций тоже являются прислужниками Сатаны.

Я посмотрела Тони в глаза и сказала:

– Тони, мы знаем друг друга много-много лет. Неужели ты действительно считаешь меня сатанисткой?

– Нет, – как мне показалось неохотно ответил он.

– В таком случае ты, видимо, полагаешь, что я его невольная пособница?

– Я этого не говорил.

– Нет, Тони, по существу ты это сделал. Перестань, ведь мы же работали вместе. Неужели ты считаешь, что кто-то способен утаить от меня какие-нибудь факты?

– Нет, не считаю, – взглянув на носки своих ботинок, ответил Тони.

– Хорошо. По крайней мере мы хоть в этом согласны.

Взглянув через плечо Тони я увидела, как один из патрульных полицейских машет нам рукой, одновременно постукивая по наушникам. Пока линия была выключена, видимо, что-то случилось.

– Послушай, Тони, ты по-своему смотришь на вещи, и это – прекрасно. Вполне вероятно, что ты замечаешь такое, что не могу увидеть я. Но мы должны иметь дело с доказанными фактами. И для того, чтобы обвинить коллегу копа в предательстве, одной татуировки и его странных, с твоей точки зрения, религиозных взглядов недостаточно. Мне очень хотелось бы продолжать трудиться вместе, но если ты не сможешь перестроиться и не начнешь работать с фактами, нам придется расстаться. А теперь мне пора. Дай знать, если захочешь остаться рядом со мной.

Сказав это, я заспешила назад, на место преступления. Меня терзали сомнения, не была ли чрезмерно резка с Тони. Что же, вполне возможно, что и была. Но зато мне теперь понятно, почему шеф горел желанием поручить это расследование именно мне. Если оставить дело за Четвертым, то копы из этого участка откроют сезон охоты на ведьм, а многочисленные поклонники "Культа Виккан" примутся вопить, что их убивают. С другой стороны, если БСР направит детектива, которому в Четвертом участке не доверяют, а расследование преступления позже покажет, что ведьмы здесь ни при чем, то Баптисты поднимут вой о том, что сатанистов прикрывают. Таким образом я оставалась единственным, приемлемым с политической точки зрения, кандидатом.

Я вернула на место и сразу же включила аппарат связи.

– Детка, куда это ты подевалась? – вкрадчивым, полным сахарина голосом поинтересовалась Минди. – Офицер Кёниг пытается связаться с тобой вот уже целых две минуты.

– Соединяй!

– Лейтенант Стрэнд?

– Да, я. Что у тебя Кёниг?

– Скверные новости. Я фотографировала зрителей и услышала, как какой-то парень толковал по мобильному аппарату с Баптисткой службой новостей.

– Нам только этого не хватало.

– Я решила, что ты захочешь это знать.

– Спасибо, Венди.

Что же, я не сомневалась, что пресса сюда заявится, но всё же надеялась, что это произойдет несколько позднее.

Я еще разок обежала взглядом место преступления. Тело, пентаграмма, безголовый петух... Ну и шум же поднимется, когда картина этого безобразия появятся в новостях!

Когда-то мне пришлось прочитать научный труд о появлении и распространении панических слухов. Слухи обычно берут начало от каких-то незначительных событий. Допустим, кто-то совершил акт вандализма в церкви, какие-то ребятишки намалевали цифру 666 на могильном камне, или группа тинейджеров стала носить черные одежды. Но прежде чем это подлинное событие становится известным, люди начинают шепотом рассказывать друг другу безумные истории о таинственном культе, адепты которого намерены похитить девственницу-блондинку, дабы принести её в жертву в пятницу тринадцатого. Никаких фактов, подтверждающих эти слухи, естественно, не имеется, но поскольку россказни повторяются снова и снова, люди начинают им верить. Они начинают создавать Комитеты бдительности, держать детей дома, не отпуская их в школы и...

О... Не может быть! Сегодня – понедельник девятое. Вторник – десятое. Среда – одиннадцатое. Четверг – двенадцатое. Пятница – тринадцатое! Вот это да!

Я снова взглянула на тело, все еще свисающее вниз головой с могильного камня. Панические слухи обычно возникают в маленьких городах, где все друг друга знают. Крупные мегаполисы – такие, как наша Атланта, например, – обычно им не подвержены. Но последнее относится только к тем случаям, когда в их основе не оказываются вызывающие общественный резонанс события. Наш покойник с зашитым ртом и разрезанным языком произвел впечатление даже на такого уравновешенного человека, как Тони. Как только все это появится на экране в новостях, напуганные обыватели начнут кричать, требуя объяснений. Но я им ничего сказать не могу. Пока.

Хорошо, Меган, проблема тебе известна. Теперь думай, как её решить. Преступление совершено на открытом месте, поэтому сохранить в тайне все обстоятельства тебе не удастся. Если ты даже получишь в свое распоряжение два десятка копов и создашь из них непроходимый кордон, служба новостей арендует вертолет и снимет все с воздуха.

Я взглянула на часы. 6:32. Кёниг все еще ожидала моих распоряжений.

– О`кей, Венди. Передай камеру одному из патрульных и пусть он продолжает фотографировать зевак. Возьми свою машину и блокируй въезд на кладбище. Как только у въезда появится автобус службы новостей, сообщи мне.

– Хм... Конечно, я могу сделать это, но думаю, что толку не будет. Ограда кладбища не выше двух футов. Они просто перешагнут через неё.

– Верно, – огласилась я, – но им придется прошагать немалое расстояние от входа до могилы. После твоего сообщения у нас в запасе будет еще по меньшей мере пять минут.

– Хорошо. Еду.

Я подошла к Льюис. Та укладывала свой лазерный прибор в футляр.

– Когда вы, ребята, кончите возиться с трупом?

Она подумала немного и сказала:

– Мы кончили фотографировать и завершили поиски скрытых отпечатков. Нам остается сделать несколько гипсовых слепков, всё упаковать и навесить ярлыки. Чтобы все завершить, как надо, нам нужен еще час.

Этого часа у нас не было.

– Предлагаю сконцентрировать все внимание на теле? Если сейчас заняться только покойником, то как скоро вы сможете отгрузить тело в лабораторию?

– В таком случае мне надо еще пройтись по волосам и кое-каким тканям, после чего можно будет приступить к упаковке. На это уйдет по меньшей мере пятнадцать минут. Паковать придется, соблюдая крайнюю осторожность.

– Приступайте. Делай все, что необходимо, но я хочу, чтобы жмурика увезли отсюда как можно скорее.

– Да, – ответила она, – и я понимаю, почему.

– Да, кстати, можно ли снять отпечатки с пальцев парня? Кожи на это хватит?

Шард посмотрела на сильно разложившиеся пальцы трупа и сказала:

– Хмм... Возможно. На внешней поверхности мало что осталось, но мы можем снять кожу и попытаться снять отпечатки с внутренней стороны. Для чего они тебе нужны?

– Я хочу покопаться в национальной базе данных, чтобы идентифицировать этого парня.

– Полагаю, что имени на могильном камне вполне хватит, – рассмеялась она.

– Судя по необычности дела, имени на камне может и не хватить. Здесь все очень странно и я ничего не приму на веру, до тех пока мы не произведем идентификации.

– Что же, – сказал Шард. – Если я не смогу получить отпечатки, то можно будет сделать рентгенограмму челюстей, чтобы сравнить снимок зубов с картой врача. Если данные не сойдутся, мы будем точно знать, что здесь похоронили другого парня. Но как ты в этом случае сможешь установить его подлинное имя, – она показала на труп, – я не знаю.

– Ладно, будем волноваться последовательно. Ты смогла определить время, когда все это случилось?

– Пока нет. Могилу вскрыли где-то между закатом и 4:56 утра, когда труп обнаружил патрульный.

– В таком случае, я хочу, чтобы патологоанатом определил время смерти.

Льюис посмотрела на меня так, словно я выжила из ума.

– Хмм... Лейтенант, этому телу по меньшей мере пара месяцев. Мы не можем...

– Нет, – остановила я её. – Я говорю не о нём, а о петухе.

Эксперт продолжала смотреть на меня, как на сумасшедшую.

– Ты хочешь, чтобы я организовала вскрытие цыпленка?

Мне начинало казаться, что до конца дискуссии я не доживу.

– О причине смерти я могу догадаться. Мне нужно время. Ты можешь его установить?

– Я, конечно, могу измерить температуру печени, но мне неизвестно, насколько быстро куры остывают после смерти. Я даже не знаю, где найти нужную таблицу. Курица меньше человека, поэтому остывает скорее... Впрочем, можно будет определить степень трупного окоченения.

– Так ты можешь это сделать? – продолжала наседать я.

–...Да. Одним словом, найду какой-нибудь способ.

Именно это я и хотела от неё услышать. Обернувшись, я увидела, что Тони все еще находится там, где я его оставила. Я подошла к нему. Аппарат связи сидел на его голове, а сам Тони что-то внимательно изучал на ручном дисплее. Я постучала его по плечу и спросила: