Текст книги "Сыщик, ведьма и виртуальный покойник"

Автор книги: Кит Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)

– Думаю, что нам лучше поторопиться. Мы договорились встретиться ровно в два. Не могли бы вы прибыть в Мариетту в час дня?

– Сейчас... – сказал я, вернулся к столу и посмотрел на наручный дисплей, узнать время. Было 11часов 12 минут. – Без проблем.

– Хорошо. Подъезжайте к заправочной станции на углу Мейн-стрит и Кавалерийской улицы. Я остановлюсь там по пути а штаб.

– Понимаю. Там и встретимся, – бросил я и прервал связь.

Быстро побрившись, я прыгнул под душ. Правда, для того, чтобы среди разнообразия флаконов со средствами ухода за волосами найти обыкновенный шампунь, мне потребовалось порядочно времени. Обыкновенного шампуня я не обнаружил, и мне пришлось мыть голову бальзамом, полученным из растений, еще произрастающих в жалких остатках тропических лесов Амазонки. Бальзам имел прекрасный аромат и, к моему величайшему изумлению, не придал моим волосам никакого экзотического колера. Я обтерся полотенцем, быстро оделся и позавтракал протеиновым батончиком, запив его кока-колой. Затем я вернулся к кровати, чтобы обуться.

Дэниел все еще спал. Мне нужно был торопиться, но я не смог устоять перед искушением и целую минуту смотрел на него, не спеша шнуруя ботинки. Он спал в нижнем белье. Его ноги были плотно укутаны простыней, мускулистая спина медленно вздымалась при дыхании, а солнце играло в завитках его золотистых волос. Я ласково потрепал его по голове и вышел, чтобы вторгнуться в логово вооруженных до зубов, воинствующих баптистов.

Не пора ли мне приступать к поискам более приятной работы?

Глава восемнадцатая: Полиция.

Вторник десятого. 3 час. 50 мин. утра.

Папа разрезал индейку, а мама и сестра внимательно смотрели друг на друга через обеденный стол. Пока всё было тихо. Но я знала, что мир в нашей столовой долго не продержится.

– Итак, – начала мама в тот момент, когда отец сделал надрез на груди птицы между третьим и четвертым ребром, – разве не прекрасно, что вся семья собралась дома на...уик-энд, – неожиданно закончила она, поймав предупреждающий взгляд моей сестрицы.

Папа отложил в сторону скальпель и взял в руки хирургические щипцы. Через мгновение он с их помощью извлек из надреза на груди индейки какой-то предмет и положил его на блюдо рядом с клюквенным соусом.

– Да, – произнесла сестра ( её голос просто сочился сарказмом), – Как мило, что мы без всякой причины собрались на ужин с индейкой в конце ноября.

Сестренка согласилась приехать домой на каникулы только потому, что мама обещала ей не устраивать никакого празднования. Папа предпринял героическое усилие изменить тему беседы.

– Хм... – задумчиво произнес он. – Похоже, что вокруг входного отверстия имеются следы порохового ожога. Можно предположить, что роковой выстрел был произведен с расстояния не более шести дюймов. Держу пари, что птичка была знакома с убийцей.

Я подвинула свою тарелку, надеясь получить лучший кусок до того, как начнется пальба.

– Как хорошо, что обе мои девочки дома, – сказала мама, – я хочу воздать благодарность за то, что мы собрались вместе...

– Вот оно! – взвизгнула сестрица, вскакивая со стула и швыряя свою салфетку на стол. – Я так и знала, что ты попытаешься это сделать! Я не намерена сидеть здесь и праздновать высадку расистов-пилигримов на какую-то скалу двести лет тому назад, с целью начать политику (не в обиду тебе, папа) геноцида и рабства! А если ты забыла, мама, то на Плимут-Рок наш народ не высаживался. Это Плимут-Рок сел на шею...

– Не смейте разговаривать со мной в таком тоне, юная леди! возмутилась мама. – Разве не я первой уговорила тебя познакомиться с тем, что писал Мальком-Х?! И почему мы все должны отказываться от празднования Дня благодарения, если одна эгоистичная девчонка...

Сестра, не давая ей закончить, выпалила злобную тираду в адрес всех и всяких Дядей Томов. После этого они принялись орать, не слушая одна другую. Папа, тем временем, спокойно взрезал индейкино брюхо и начал ложкой переливать его содержимое в сосуд для хранения жидких вещдоков. На какой-то момент он, оторвавшись от этого важного занятия, посмотрел на меня, и мы улыбнулись друг другу.

– Меган...

– Да, папа?

– Меган!

Нет, здесь явно что-то не так. Папа всегда зовет меня "Мег". И кроме того, произношение у него бостонское, а вовсе не южное.

– В чем дело, папа?

Теперь и мой голос стал звучать как-то странно. Создавалось впечатление, что я глотаю слова. Голова моя кружилась, и я вдруг поняла, что в комнате погашен свет. Кто-то, склонившись надо мной, повторял мое имя.

– С тобой все в порядке, Меган?

Теперь я узнал голос. Это говорил Тони.

Я попыталась сесть и разобраться, что к чему. Оказалось, что я нахожусь в темной комнате. Через щель под дверью пробивался свет, а рядом с моей койкой стоял Тони.

Так вот значит что. Я была на службе. Я припомнила, что отправилась в заднюю комнату немного вздремнуть, пока ФБР готовит для нас психологический портрет преступников. Это было примерно в час ночи.

Я начала приходить в себя, но для того, чтобы всё полностью встало на свои места, потребовалось несколько минут. Я поводила руками вокруг койки, рассчитывая нащупать тумбочку и взять положенные на неё часы. До меня не сразу дошло, что они все еще находятся на моем запястье. 3:52 утра.

– В чем дело? – спросила я, пытаясь подавить зевоту.

– Мы имеем еще один инцидент, – сказал Тони. – На сей раз в центре города. В районе Второго участка. Надо ехать. Твое начальство желает, чтобы ты была на месте преступления.

– Понятно... – пробормотала я, протирая глаза. – Что там случилось?

– Расскажу по дороге. А теперь закрой глаза, я включу свет.

Я последовала его совету, и через несколько мгновений мой мир окрасился в оранжевый и красный цвета. Я несколько раз моргнула, но к тому времени, когда глаза адаптировались к свету, Тони уже ушел. Нагнувшись, я нащупала под койкой туфли, и не только нащупала, но даже ухитрилась надеть, при этом не перепутав ног. К тому времени, когда я встала с кровати, в комнате вновь появился Тони. В руке у него была закрытая дорожная кружка с горячим кофе. По пути к лифту я успела сделать пару глотков.

К тому времени, когда мы добрались до гаража, я пришла в себя настолько, что вспомнила о головном приборе связи, который остался лежать на столе в рабочей комнате. Я хотела сбегать за ним, но как только я повернулась, чтобы уйти, Тони постучал мне по плечу и протянул искомый аппарат. Да, той, кому он станет мужем, остаётся только позавидовать.

Мы расположились на заднем сиденье казенного крейсера, за рулем которого сидел какой-то незнакомый парень в полицейской униформе. Когда мы выехали из гаража, я порылась в карманах и обнаружила залежалую пачку стимулирующих таблеток. Одну из них я бросила в рот и проглотила, сопроводив глотком кофе. Таблетка вовсе не заменяла сон, как утверждала надпись на пакете, но они поддерживали уровень серотонина в вашей организме на должном уровне, не позволяя вам тем самым бросаться на людей, как бы вы ни устали.

– О`кей, можешь приступать, – произнесла я, пытаясь казаться более бодрой, чем была на самом деле. – Итак, куда же мы направляемся?

– В "Клинику планирования семьи", ту самую, которая расположена на углу Восьмой и Персиковой, – сказал Тони, глядя на экран своего ноутбука. Мы по-прежнему пытаемся воссоздать полную картину того, что там произошло. На месте событий находятся ребята из Второго участка, но перед ними стоит лишь ограниченная задача – не подпускать зевак, пока не прибудут наши эксперты.

Я обратила внимание на то, что он использовал слова "мы" и "наши". Хорошо, что Тони, наконец, стал считать себя частью команды.

– Итак, что же там произошло?

– Вандализм. Пара разбойных нападений. Возможно, ограбление инвентаризацию в клинике пока не произвели.

– Ну а причем здесь мы? – удивилась я. – Неужели они считают, что это имеет какое-то отношение к событиям на кладбище?

Тони вывел на экран ноутбука какую-то информацию и передал компьютер мне. Я увидела изображение комнаты, с начертанной на полу белой пентаграммой. В центре пентаграммы находилось какое-то смазанное изображение, по форме похожее на сложенную в кольцо веревку. Я посмотрела на контрольный код в углу экрана. Съемка проводилась с головного прибора связи.

– Кто снимал? – спросила я.

– Первый прибывший на место событий патрульный. Парень по имени Спайви. Прогони картинку чуть дальше и взгляни на то, что его так испугало.

Я коснулась стрелки быстрого просмотра в правом верхнем углу экрана, и передо мной замелькали кадры. Вначале я увидела углы помещения – коп проверял, нет ли угрозы со стороны спины. Комната была похожа на вестибюль. Мраморные полы. Стойка для приема посетителей. Какие-то объявления на стенах. Затем объектив обратился на...

Я прикоснулась к ярлыку паузы и увидела на экране обнаженную женщину. Женщина лежала на спине, раскинув ноги так, что они обрамляли один из лучей пентаграммы. От её ног к темному мазку в центре звезды вел темный след.

– Боже мой!

На сей раз Тони не сделал мне замечания за то, что я помянула имя Божье всуе. Я увеличила ту часть изображения, на котором было лицо женщины. Она лежала с закрытыми глазами, а на её любу был какой-то рисунок. Приглядевшись, я увидела, что это обратный крест. Создавалось впечатление, что его начертал пальцем маленький ребенок. Кроме того, у неё на голове был венец с острыми шипами, проколовшими в нескольких местах кожу на лбу. Из проколов текла кровь. Я не сразу поняла, что венец сплетен из колючей проволоки.

– Она жива?

Тони извлек второй ноутбук и, сверившись с записями, сказал:

– При обнаружении была жива. Новой информации со скорой пока не поступало.

Я еще несколько секунд смотрела на экран, чтобы изображение во всех деталях отложилось в моей памяти. Затем я обратилась к меню всех, относящихся к делу, документов, но еще до того, как они начали обретать для меня какой-то смысл, мы прибыли на место. Клиника находилась не более чем в десяти кварталах от нашей штаб-квартиры, а уличное движение в это время суток почти отсутствовало. Водитель поставил наш крейсер позади семи полицейских автомобилей рядом с парой машин без каких-либо опознавательных знаков. Там же находились карета скорой помощи и...три микроавтобуса службы новостей.

– И как эти мерзавцы, будь они прокляты, ухитрились прибыть так скоро? – спросила я, выбираясь из машины. Терпеть не могу, когда журналисты оказываются на месте преступления раньше меня.

– Преступники, практически, им сами сигнализировали, – сказал Тони, показывая на клинику. Огромное окно первого этажа было залито похожей на кровь жидкостью. Кровавые растекающиеся пятна имели форму креста, обращенного перекладиной вниз. Поскольку в помещении за стеклом горел свет, окно было похоже на чудовищный витраж.

– Да, – пробормотала я, – картинка для сайта новостей – лучше не придумаешь. Именно такие фокусы заставляют обывателей сидеть по домам.

– Да, – согласился Тони. – Боюсь, что нам сейчас придется иметь дело, по меньшей мере, с дюжиной насмерть испуганных людей.

Мы протолкались сквозь банду телеоператоров из Службы новостей Микрософт и обошли стороной блондинку-гермафродита из радиостудии "Атланта сегодня", уже лопотавшую что-то в микрофон. Насколько я поняла, она, (или, скорее, оно) выдвигала свою, ничем не подкрепленную версию преступления. У основания, ведущей к входу в клинику, лестницы я показала свой значок одному из патрульных копов, и тот пропустил меня через линию оцепления.

На ступенях лестницы нам повстречалась команда санитаров скорой помощи с носилками. Я посмотрела на их груз и увидела совсем не то, что ожидала. Это была вовсе не та женщина, которая лежала на полу у пентаграммы. Скорая помощь увозила какого-то здоровенного мужика в форме частного охранника. Охранник пребывал без сознания, но его жизни, видимо, ничего не угрожало, поскольку респиратора у него на физиономии не было.

На входе в клинику мы осторожно обошли эксперта, снимавшего отпечатки с ручки дверей. В самом помещении пара команд, из трех человек каждая, занималась фотографированием. Два копа ходили с рулеткой обмером, а третий работал с фотоаппаратом.

Я покрутила головой, пытаясь определить, кто здесь командует, и, после некоторого раздумья, остановила свой выбор на отдававшей распоряжения невысокой даме азиатского обличия. Я подошла к ней и, подождав, когда она кончит давать указания о том, что следует фотографировать в первую очередь, представилась:

– Лейтенант Стрэнд из Бюро специальных расследований.

– Привет, – сказала она. – А я, ребята, вас так скоро не ожидала. Я Танг. Из Второго участка.

Мы обменялись рукопожатием.

– Рада знакомству, – сказала я. – А это лейтенант Браунинг с Четвертого участка.

– Привет, – бросила Танг, пожимая руку Тони. – Из утренних новостей я узнала, что произошло у вас на кладбище. Когда меня вызвали сюда, я сразу обратилась за поддержкой в Бюро специальных расследований.

– Отличное решение, – сказала я.

– Значит, вы тоже видите здесь связь? -спросила Танг.

– Может быть, расскажете о том, что успели накопать? – не ответив на вопрос, вступил в разговор Тони.

– Охотно. В основном мы занимались тем, что удерживали форт, отбивая штурм журналистов и напор зевак. Иначе ваши эксперты не смогли бы работать. Кое-что любопытное я все же наскребла, хотя...

– Что именно? – довольно невежливо прервала я её, так как терпеть не могу, когда кто-то, пытаясь драматизировать события, тянет с предоставлением фактической информации.

– Что же... Для начала мы получили подтверждение, что жидкость на окнах – настоящая кровь. Так же как и пятно на пентаграмме. Один из экспертов провел экспресс-анализ, чтобы посмотреть, с чем мы имеем дело. На то, чтобы определить её тип, времени не было, поэтому мы не знаем, кому она принадлежит – человеку или иному существу.

– Может быть, у вас имеются какие-нибудь предположения? – спросил Тони.

– Имеются, – ответила Танг. – Мы обнаружили восемь или девять пустых пластиковых пакетов, в которых обычно хранится кровь для переливаний. Сейчас их проверяют на наличие отпечатков.

– А как насчет женщины? – спросила я. – В каком она состоянии?

– Жива, – ответила Танг. – Похоже, что её накачали наркотиком. Зрачки расширены, дыхание замедлено. Мы не смогли привести её в чувство, в данный момент проводится деинтоксикация. Я на всякий случай направила к ней специалиста с необходимым набором средств для установления возможности изнасилования. Через полчаса ила чуть позже мы получим свежую информацию.

– Личность пострадавший установить удалось? – спросила я.

– Без всякого труда, – сказала Танг. – В одном из помещений, неподалеку от зала мы обнаружили её одежду. К блузке была приколота карточка частного охранника с фотографией и именем. Женщину зовут Далила Коллинз, и она входила в команду дежурных охранников.

– Команду? – удивился Тони.

– Именно. Они здесь просто помешаны на безопасности. Всё время опасаются, что их или взорвут, или сожгут. Поэтому в клинике каждую ночь охрану несут три человека. Кроме того, на третьем этаже дежурит врач, наблюдающий за состоянием аппаратов, именуемых "искусственные матки". Туда преступники не заходили. Доктор читал роман и узнал о том, что здесь произошло лишь с наших слов.

– Что случилось с двумя другими охранниками? – спросила я.

– Одного из них только что отправили в госпиталь, мы нашли его в комнате отдыха. Он находился в кресле без сознания, с теми же симптомами наркотического отравления, что и у женщины. Рядом с ним стояла чашка с остатками кофе, а на полу у ног имелись темные пятна. Кроме того на столе были еще две недопитых чашки кофе. Я попросила ваших экспертов взять образцы.

– А где же третий охранник?

– Исчез бесследно. Мои люди провели поэтажный осмотр здания, но ничего не обнаружили. Думаю, что мы его не найдем.

– Почему? Вы считаете его соучастником?

– Никаких следов насильственного проникновения в клинику не имеется. Взлома наружных и внутренних замков не было. Тот, кто это сделал, вне всякого сомнения, имел карту допуска и знал все необходимые коды.

– Хорошо, – сказала я, – мы скоро всё узнаем, просмотрев пленки из камер наблюдения и познакомившись с электронным журналом посещений.

– Возможно, – согласилась Танг. – Но пока в их систему мы войти не смогли. Я связалась с шефом службы безопасности клиники, и она должна прибыть с минуты на минуту.

– Отлично. Не дала ли она вам более подробную информацию о третьем охраннике?

– Дала. Похоже, что она держит в памяти весь график дежурств. Третьего сотрудника службы охраны зовут Клинтон Таннер. Она приняла его на службу три недели назад на место человека, подвергшегося ограблению и теперь находящегося в краткосрочном отпуске по состоянию здоровья. Сказала, что у парня отличные рекомендации.

– И мы знаем его адрес?

– Да. Я направила туда машину, чтобы забрать его, если...

– Никогда не знаешь, где тебе повезет, – остановила я её.

Заметив, что Тони, склонившись над пентаграммой, изучает тёмное кольцо в её центре. Я подошла к нему.

– Как ты считаешь, это именно то, что я думаю? – спросил он.

Я внимательно посмотрела на кольцо. Как оказалось оно было выложено из связанных один с другим кусков плоти очень похожих на обрезки окровавленных кишок.

– Точно, – вмешалась Танг. – Это пуповина. Я спросила у дока, и тот сказал мне, что после приема родов клиника их сохраняет, методом глубокого замораживания. Время от времени пуповину отсылают в какой-то университет, где проводятся эксперименты с зародышевой тканью.

Нам с Тони пришла в голову, видимо, одна и та же мысль, и мы посмотрели друг на друга. Кем бы ни были преступники, и в первом и во втором случае их несомненно преследовал образ женской матки. Интересно, что нас ждет дальше?

– Вы упомянули об искусственных матках, – сказала я. – В их работу никто не вмешивался?

– Не думаю, – пожала плечами Танг. – Доктор сказал, что он от них не отлучался. Можете сами его спросить. Сейчас его как раз допрашивают.

– Я это обязательно сделаю, – сказала я, – а пока попросите его еще раз внимательно посмотреть, не пытался ли кто-нибудь помешать работе аппаратов.

К помощи "искусственных маток" часто прибегают женщины, не способные или не желающие вынашивать своего ребенка. Я боялась думать о том, что преступники могли натворить, добравшись до этих сложнейших аппаратов.

– Да, но есть нечто такое, что док заметил, – продолжала Танг. Когда мы привели его сюда, он обратил наше внимание на освещение.

– Освещение? – переспросил Тони.

– Да, – ответила Танг. – Свет здесь обычно установлен совсем не так, сказал доктор. В этом он был совершенно уверен.

Я подняла глаза к потолку. Помещение освещалось рядами ламп, с изменяемым направлением луча. Сейчас лучи были сфокусированы на пентаграмме, что производило жутковатое впечатление.

– Вы хотите сказать, что те, кто всё это сотворил, не побоялись потратить время на то, чтобы перестроить освещение?! – изумился Тони.

–Да, – сказала Танг. – Они хотели добиться максимального театрального эффекта.

– Да, в этом, пожалуй, есть смысл, – согласилась я. – Как мизансцена на кладбище, так и вид места преступления в клинике нацелены на то, чтобы шокировать людей и повергнуть их в ужас.

– На меня это, во всяком случае, действует, – заметил Тони.

В этот момент из дверей появилась растрепанная женщина в черных брюках и светлой блузке. Даму сопровождал полицейский в форме. Танг жестом пригласила женщину подойти ближе и кивком головы отпустила её эскорт.

– Я – Дэлия Коул, – представилась, подойдя к нам, женщина, – шеф службы безопасности клиники.

Мы назвали себя, после чего я отослала Тони и Коул за пленками из камер наблюдения и за личным делом исчезнувшего охранника.

Пока я отдавала это распоряжение, Танг с кем-то беседовала по головному коммуникатору. Я подождала, когда она закончит, надеясь, что для меня появится какая-нибудь хорошая новость.

– Мы нашли третьего охранника, – сказала она, отключив связь. – Он мирно спал у себя дома. Парень утверждает, что даже слыхом не слыхивал об этой клинике. Говорит, что последние полгода работает в службе охраны в больнице в Коннере.

– И мы можем найти его словам подтверждение?

Танг снова включила прибор связи. Поговорив не больше минуты, она сказала, обращаясь ко мне:

– Да. Начальник Отдела кадров больницы подтверждает версию охранника. Более того, парень оставался на дежурстве до полуночи, то есть на два часа позже того времени, когда он должен был заступить здесь.

– Похищение идентификации? – высказала предположение я.

– Похоже на то. Кто-то поступил на работу сюда под именем этого парня и с выданными тому рекомендациями. Не исключено, что преступник имел имитацию отпечатка большого пальца охранника.

– Ловко, – сказала я. – Держу пари, что он же и открыл для себя вакансию, отправив своего предшественника в отпуск по медицинским основаниям.

В моем ухе зажужжал сигнал связи. Пришел мой черед использовать головной аппарат.

– Стрэнд слушает.

– Это я – Тони. Что там у тебя? Доставай-ка свой ноутбук, на это, по-моему, стоит взглянуть.

Ноутбук был со мной, я его открыла и дала сигнал подключиться к головному прибору связи Тони. Через мгновение на экране передо мной появились расплавленные оптические волокна и закопченные осколки каких-то кристаллов.

– Что это? – спросила я.

– Это – то, что осталось от центра памяти системы наблюдения клиники, – ответил Тони. – Кто-то поработал здесь паяльной лампой.

– Здорово! – восхитилась я. – А как насчёт резервного блока?

– Резервный блок находится от меня в тридцати футах, дальше по коридору, и он в точно таком же состоянии.

– Они держат резервный блок рядом с основным? – не веря своим ушам спросила я. – Неужели здесь не слышали о том, что копии следует держать подальше от основного центра? Желательно в другом здании. На случай пожара или чего-то иного в этом духе.

– Я их спрашивал об этом, – ответил Тони. – Создается впечатление, что они помешаны на безопасности и поэтому сосредоточили всё под охраной в одном месте. Их бьет дрожь при мысли о том, что кто-то сможет получить список сотрудников или докторов, производящих аборты, или, не дай Бог, список дам, подвергшихся этой процедуре, или...

– Ясно. Я всё поняла.

– Одним словом, они решили, что риск перевода данных в другое здание перевешивает риск, связанный с хранением их здесь. И надо сказать, что они организовали потрясающую систему охраны своих файлов. Огнеупорная камера, приборы слежения, лазерный...

– Как преступники смогли эту систему взломать?

– Никаких следов взлома. Уверен, что они знали код доступа.

– Да, похоже на то. И что же мы теперь имеем?

– Если наши эксперты не свершат чуда и не извлекут из этих осколков хотя бы обрывков информации, то личных дел сотрудников у нас не будет. Но дверные замки и наружные камеры наблюдения хранят оперативную информацию двадцать четыре часа – на тот случай, если вдруг окажутся по каким-либо причинам отрезанными от центрального блока. Мы начинаем "разгружать" их одну за другой. Преступники, наверняка, часть камер уничтожили, но я убежден, что на все у них времени не хватило. На каком-нибудь жестком диске обязательно сыщется изображение этого парня.

– Хорошо, – сказала я, – мы попросим Танг взять своих людей и приступить к просмотру камер наблюдения и электронных записей посетителей. А пока возвращайся сюда, мне надо проверить на тебе свои теории.

– Слушаюсь, мэм. Предстану пред вами в мгновение ока.

Я сказала Танг о камерах наблюдения и электронных журналах, и та, не теряя времени, стала собирать своих ребят, чтобы воплотить мои идеи в жизнь. Я же вышла на улицу подышать свежим воздухом и привести в порядок свои мысли. Выйдя из дверей, я прошла за угол здания, чтобы мой силуэт не выделялся на светлой стене. На противоположной стороне улицы стали лагерем журналисты, а вокруг них собралась внушительная толпа зевак. Удивительно, как много людей не спит в пять часов утра! Видимо, они услыхали о событии в клинике из ночных новостей, и явились сюда, желая увидеть всё собственными глазами.

Пройдет еще немного часов, и о том, что здесь случилось, узнает очень много людей. Большую часть этих людей охватит смертельный ужас. Оставалось лишь надеяться на то, что, испугавшись, они не начнут совершать глупости.

Глава девятнадцатая: Его преподобие сенатор.

Вторник десятого. 7 час. 30 мин. утра.

Выйдя из-за угла, я быстро направился к лифту. Меня окружали люди, которые трудятся на меня, и которые не успели расступиться, чтобы освободить мне путь. Когда-нибудь я принесу с собой мачете, и прорублюсь сквозь эту ораву.

– Не могли бы вы задержаться еще на секундочку? – сказала Кейт, нанося еще один мазок крема на мою левую скулу.

– У меня нет времени! – рявкнул я на неё, возможно, более резко, чем она того заслуживала. Кейт – одна из лучших художников-визажистов в нашем бизнесе, и ей это известно. Видимо, мне стоит быть к ней повнимательнее.

– Неужели вы хотите появиться перед камерой нарумяненным, как пятидесятидолларовая шлюха? – спросила она. Затем она плюнула себе на ладонь и устранила ошибку.

Девчонка, бесспорно, права – предстать перед публикой в дурацком виде я просто не имею права. Я остановился, и Кейт принялась обрабатывать мои щеки. Покончив с румянами, она достала карандаш и стала подрисовывать мне брови. Я знал, что, взглянув в зеркало, я увижу весьма странную физиономию, но на экране эта странность всегда исчезает, и мое лицо выглядит просто великолепно. А это, в конечном итоге, самое главное.

Пока Кейт приводила в порядок мою вторую бровь, я нетерпеливо искал взглядом настенный экран, но монитор в коридоре установить не удосужились. Ничего, кроме толпы лакеев. Я насчитал восемь рож. Создавалось впечатление, что эти людишки понимают – всем, чтобы одновременно лизать мой зад, здесь места не хватает, и они решили заниматься этим посменно.

– Неужели ни у кого из вас не хватает мозгов для того, чтобы найти для меня дисплей? – прорычал я. – Как, по вашему мнению, я могу узнать, что происходит в мире?

Трое из них мгновенно развернули ручные дисплеи и сунули мне под нос, видимо, ожидая похвалы. Все три экрана были настроены на мою станцию.

– Потрясающе, – прошипел я. – Именно это я и хотел узреть в половину восьмого утра. Все другие сети страны давно ведут прямую передачу из клиники, а мы всё еще крутим документальный фильм об наших идиотах-миссионерах в Южной Америке. Не удивительно, что я до сих пор не смог шагнуть дальше Сената. Кто-нибудь может мне сказать, когда туда прибудет наша команда?

Некоторые из этих мудрецов, начали спешно давить на кнопки в поисках информации, но больше всех в этом деле преуспела какая-то молодая женщина. Раньше я её в своем окружении не видел.

– Два микроавтобуса в пути, Ваше преподобие. Водитель одного из них рассчитывает прибыть в клинику через восемь минут, однако, мне кажется, что он недооценивает проблем с уличным движением. Я думаю, что до начала прямой передачи на нашем канале пройдет не менее пятнадцати-двадцати мину.

Я посмотрел на неё более внимательно. Передо мной стояла блондинка в строгом деловом костюме. У неё была прекрасная грудь, но замечать такие вещи мне не положено.

– Вы новенькая? – спросил я.

– Вообще-то, Ваше преподобие, последние шесть месяцев я прохожу практику в Отделе демографии. Но поскольку миссис Филлипс пока в здании не появилась, я решила на всякий случай занять её место.

Честолюбива. К ней надо будет присмотреться.

– Скажите, Натали, – произнес я, прочитав её имя на прикрепленной к лацкану костюма карточке, – не могли бы вы соединить меня с какой-нибудь сетью, которая уже ведет передачу оттуда?

– Конечно, Ваше преподобние, – ответила она и тут же передала мне свой дисплей уже настроенный на нужный канал. – Команда Микрософт в эфире вот уже десять минут. Я решила подключиться к ним с самого начала. Ноадо быть в курсе того, что там происходит.

Я взглянул на экран. В этот момент показывали толпу. Она в основном состояла их обыкновенных зевак. Кое-кто, правда, держал крест, а у некоторых в руках были даже плакаты. Я попытался прочитать текст, но надписи были чересчур длинными, а шрифт слишком мелким.

– Безобразие! Неужели никто не догадался раздать этим людям нормальные лозунги?! – спросил я, намеренно глядя в глаза Натали. – О чем они думали?! Я не могу разобрать ни слова!

– Я... – начала Натали, явно не зная, что ответить. Она машинально подняла руку, чтобы взглянуть на свой дисплей – но аппарат был у меня. Думаю, что... – с этими словами она оглянулась, выхватила дисплей у стоящего рядом с ней парня, очистила экран и без задержки приступила к поиску нужной информации.

– Да, – сказала она, вглядываясь в экран, – в настоящее время на место событий направляются десять организаторов со всеми необходимыми материалами. Отдел Христианских посланий направил туда лозунги следующего содержания.

Набрав на клавиатуре нужный адрес, она передала дисплей мне, и я прочитал, что смогли придумать мои "гениальные" спичрайтеры. В основном это было старье, вроде: "Аборт – это убийство" и "Единая Нация под Единым Богом". Однако там было и кое-что новенькое. "Аборт есть приношение детей в жертву!", например. Но больше всего мне понравилось простое изречение: "Для них это обычное дело!". Однако существовала опасность, что большинство обывателей его не поймет.

– Неплохо, – сказал я. – Но в то же время и ничего выдающегося. Ничего такого, чтобы кричало обо всём ужасе подобной ситуации. А вот эти чересчур многословны. Пусть их снимут.

Натали передала распоряжение дальше, что-то пробормотав в свои наручные часы. Кейт, тем временем, покончила с моими бровями и принялась за прическу.

– Кроме того, я хочу, чтобы туда направили несколько профессионалов. Пока там нас представляют жалкие любители, которые никакого понятия не имеют, как привлечь к себе внимание телеоператоров. Откомандируйте в клинику три десятка наших лучших "протестантов".

– Слушаюсь, сэр! – бросила Натали и передала мой приказ по назначению.

– Да, и подкиньте пару десятков тех, которые организуют контрпротест "сторонников" абортов.

– Сэр... – протянула Натали. Девчонка, похоже, искренне изумилась. Несмотря на всё свое честолюбие, она всё еще сохранила наивность.

– Контрпротест, – повторил я. – Мы не можем позволить этим адвокатам смерти устроить собственный марш протеста. У всех сторонники абортов мозги, кончено, набекрень, но по телевидению это не всегда заметно. А публика должна видеть всю абсурдность их требований. Поэтому пусть пошлют туда десяток парней с лозунгом: "Аборт – наше право!" И десяток женщин со слоганом: "Мое тело! Моё право!". И позаботьтесь о том, чтобы среди женщин не было привлекательных.