Текст книги "Сыщик, ведьма и виртуальный покойник"

Автор книги: Кит Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

Я ответил ему широченный улыбкой и ударил точнехонько в солнечное сплетение. Второй удар по нервному узлу у копчика заставил его вести себя вполне прилично. Для полной уверенности, мне следовало бы ударить парня еще разок, но мое воинственное настроение вдруг куда-то испарилось.

Когда я повернулся, дабы увидеть, что происходит в комнате, мне показалось, что мисс Черчилл всё еще не пришла в себя от ущерба причиненного ей выстрелом из тейзера. Дэниел освободил её от пистолета и, судя по его виду, был страшно собой доволен. У меня не было сомнения, что тейзер пустил в ход именно он.

– Вот видишь, – сказал он, ухмыляясь от уха до уха, – а ты еще пугал меня опасностью моей работы!

Оставив без внимания этот выпад, я забросил свою клиентку за спину так пожарные выносят из огня жертвы – и направился к лифтам. Дэниел, подхватив свою одёжку и мой оптико-волоконный кабель, ринулся следом. Он подбежал к нам, когда я уже загружал мисс Черчилл в стеклянную кабину. Через несколько секунд лифт пошел вниз. Не доезжая пару этажей до вестибюля, я нажал кнопку экстренной остановки, чтобы дать возможность даме немного прийти в себя. Конечно, я мог дотащить её на себе до такси, но мне страшно не хотелось объясняться ни с портье, ни со швейцаром.

Мимо нас вверх проползла кабина лифта, пассажирами которой, были почему-то только женщины. Одна из них показала подругам на голого Дэниела, и дамы принялись дружно хихикать. Парень улыбнулся им в ответ и, приняв позу культуриста на сцене, заиграл мышцами.

– Оденься и перестань флиртовать! – прикрикнул я на него.

Дэниел с обиженным видом принялся облачаться. В искусстве дуться этот молодой человек, надо отдать ему должное, достиг совершенства.

– Ты – вонючий мерзавец! – это к моей клиентке, наконец, вернулось сознание.

– Рад вас снова видеть, мисс Черчилл. Полагаю, что наш с вами совместный бизнес подошел к благополучному завершению, – сказал я, вручая ей счет. – Ранее оговоренная сумма моего гонорара может быть переведена на указанный здесь номер банковского счета или передана наличными в мою контору не позднее, чем...

Она разорвала счет и выкрикнула в мой адрес очередное оскорбление. На сей раз оно было более характерным для её веры, поскольку я разобрал слова о "вечном проклятии" и "адском пламени".

– Клиенты частенько реагируют подобным образом, узнав размеры моего гонорара, – заметил я. – Шервин, еще одну копию, пожалуйста.

Пока мой бумажник печатал счет, я продемонстрировал клиентке экран ручного монитора.

– Прежде чем вы решите порвать свежий экземпляр, не пожелаете ли вы взглянуть, на картинки, которые мы сняли при помощи нашей видео-змеи? Шервин, проиграй запись!

Мисс Черчилл уставилась на крошечный экран, с жадностью ловя подробности действа. Положение камеры оказалось не очень хорошим, и даже широкоугольный объектив не смог охватить все события. Однако на экране оказалось достаточно материала для того, чтобы возбудить дело по обвинению в попытке убийства. А для того, чтобы объяснить друзьям и родственникам ситуацию, мисс Черчилл потребовалась бы масса времени. Возможно, вся её оставшаяся жизнь. Когда я вручал ей новый счет, её глаза горели ненавистью. Но счет она всё же не порвала.

Я снова пустил лифт, и в вестибюле мы с ней расстались. Из такси по пути на железнодорожный вокзал я пытался дозвониться до Джен, чтобы порадовать её вестью о том, что мы все-таки сможем оплатить аренду помещения. Странно, что она мне не ответила. Обычно она таскает с собой аппарат связи повсюду. Даже в ванну. Впрочем, неважно, завтра утром мы с ней выступаем свидетелями в бракоразводном процессе, и я смогу ей все рассказать.

Через два часа Дэниел и я уже сидели в купе поезда, мчавшегося в Атланту. Дэниел сел рядом со мной и уснул уже через пять минут после того, как поезд отошел от платформы. Я смотрел на молодого человека, а поезд мчал нас через ночь, бесшумно скользя по монорельсу. Лишь свист ветра за окнами напоминал о том, что мы летим со скоростью ста пятидесяти миль в час. Дэниел всегда легко засыпает.

До чего же странно устроена жизнь. Вы все делаете так как надо разоблачаете злодея и спасаете попавшую в беду девицу. Вы побиваете скверного парня и получаете при этом свою долю побоев. Всё! Можно расслабиться. Однако в итоге оказывается, что вы все-таки не можете уснуть.

Глава четвертая: Певец.

Воскресенье восьмого, 9 час 03 мин. вечера.

– В вашем распоряжении, мистер Вэйр, еще минут двадцать, – произнес за моей спиной чей-то голос.

Я обернулся, чтобы посмотреть, кто это был, однако молодая женщина уже спешила от меня прочь, чтобы выполнить другое поручение.

Технические работники приводили меня в восхищение. Примерно с десяток их суетились за сценой. Они что-то бормотали в микрофоны, заглядывали в блокноты, регулировали освещение и ставили какие-то подпорки. При этом ни один из них не следил за тем, чем занимаются другие. Я все время ждал, когда они начнут сталкиваться друг с другом. Но этого не происходило. Создавалось впечатление, что эти люди выработали в себе телепатическую систему связи и знали, что Джо со стремянкой на плече находится у них за спиной, а Сьюзан вот-вот выскочит из-за угла с мотком кабеля в руках. Некоторое время я молча наблюдал, как они снуют в тесном пространстве, лишь в последний момент чудом избегая столкновения. То что вытворяли эти люди, повторить мог только сам Бог. Да и то лишь после хорошей практики в цирковом искусстве.

Прямой телеэфир. Не могу поверить в то, что простые люди способны на подобное. Ведь это какое-то безумие. Для каждого шоу необходимо учесть и привести в соответствие миллионы вещей, в то время, как миллионы крошечных катастроф ждут подходящего момента, для того чтобы разразиться. Лишь в последнюю секунду каким-то непостижимым образом их всегда удается избежать.

Сцены с моего места я видеть не мог и следил за происходящим по монитору. Сейчас там заканчивалась программа новостей. Я сумел застать начало передачи, когда сообщалось о беспорядках в Иерусалиме. Теперь же речь шла о какой-то торговой сделке с Южно-Американским Союзом, которая меня не интересовала. Парень, сидевший справа (тот, который в Сети всегда анализирует Священное писание, и имени которого я, естественно, не знал) только что кончил объяснять, что о появлении Южно-Американского торгового блока было сказано еще в Откровении Иоанна Богослова, и что этот нечестивый союз является знаком близкого конца света.

Блондинка, сидящая слева – Сэнди, как мне кажется, – выступила со своим обычным наводящим вопросом:

– Но это же не справедливо! Почему Сенат одобрил сделку?

Перед Сэнди стояла задача постоянно подкачивать насос. Она подбросывала вопросы, позволявшие сидевшему в центре мужчине, валить на публику всё то, что приходило ему на ум. За этот вечер Сэнди успела осчастливить всех такими глубокими репликами, как-то: "Ой, но ведь это же неправильно!", "Но как подобное могло случиться?!" и "Боже мой, неужели они действительно пошли на это?!".

В центре, само собой разумеется, восседал Его Преподобие Сенатор Захария Стоунуолл – лидер Партии Христианского Союза и главный ведущий шоу. Его преподобие сенатор пребывал в отличной форме и рвал в клочья как Республиканцев, так и Демократов, продающих страну иностранным державам. Захарии в этом представлении отводилась роль просветителя и обличителя. И как прекрасно он справлялся с этой ролью! Захария не ныл. Захария не жаловался. Нет. Захария вещал!

Поскольку я не следил за смыслом слов, я мог оценить его речь с точки зрения её музыкального звучания. Все фразы были точны и хорошо сбалансированы, а прекрасно модулированный голос выражал все оттенки чувств. Проявляя свое недовольство, сенатор постоянно наращивал темп и громкость и заканчивал филиппику грандиозным крещендо, призывающим небеса обрушить свой справедливый гнев на темные и злые силы. Его Судный Глас хлестал всех тех, кто осмеливался унижать или притеснять подлинных слуг Божьих. Захария Стоунуолл, когда входит в раж, сразу становится силой, с которой нельзя не считаться. Я старался не думать о том, что он сотворит со мной, когда войдет в раж после моей выходки.

Истребив должным образом своих врагов, Его преподобие сенатор закончил речь и попросил аудиторию уделить немного внимания важной рекламной паузе. Неожиданно усилившийся звук заставил меня вздрогнуть.

– ДИЕТИЧЕСКИЕ ТАЙНЫ БИБЛИИ, НАКОНЕЦ, РАСКРЫТЫ! – громогласно возвестил диктор. – Знали ли вы о том, что Библия наставляет вас на истинный путь к правильному питанию, чтобы вы всегда сохраняли стройность и здоровье? Доктор Вольфганг Петерсон из Института изучения Библии составил детальную поваренную книгу, в которой переводит Священно Писание на общепонятный современный английский язык! Теперь вы способны самостоятельно постигнуть Божьи помыслы касательно вашей диеты!

Болтовня о Божеской диете заняла все отведенные ей тридцать секунд, после чего наступила очередь рекламы линии "чат" для одиноких христиан. Несколько весьма привлекательных и, по-видимому, глубоко верующих молодых мужчин и женщин принялись рассказывать о том, как нашли себе спутницу или спутника жизни при помощи этой службы.

Я, выглянув из-за кулис, посмотрел на собравшуюся в студии публику. Сегодня Вещательная сеть сумела собрать весьма внушительную аудиторию. В дальнем конце зала, в кабине звукооператоров и светотехников моя помощница Линда налаживала аппаратуру для моего выхода. Помогали ей в этом деле пара местных специалистов. Линда, заглядывая в свою записную книжку, что-то требовала от техников. Речь, видимо, шла о звуковых фильтрах или о чем-то ином в этом роде. Местные парни, судя по их виду, не испытывали восторга от её пребывания в будке, но у них хватало ума не пускаться с Линдой в спор. Мало кто может на это решиться. Когда я впервые встретил Линду, она работала вышибалой в публичном доме где-то в Неваде. Конечно, я заглянул туда не для... Впрочем оставим эту тему. Это очень длинная история.

Жизнь технического персонала существенно облегчается, когда передача идет в записи. В этом случае они могут играть со звуком и изображением до тех пор, пока не получат именно то, что хотят. Вам кажется, что вы выглядите немного бледным? Пустяки. Сейчас мы добавим вам немного здорового загара. Мешки под глазами? Ерунда. Ваши глаза мы отредактируем. Забыли побриться? Нет проблем. Эти вечерние тени на щеках и подбородке мы сотрем без труда.

Совсем иное дело те передачи, которые идут живьем. Там надо все хватать на лету и в значительно большей степени полагаться на заранее запрограммированные фильтры. Мне повезло, Создатель наградил меня пристойной внешностью, в которой для прямого эфира ничего не надо менять. Меня она, во всяком случае устраивает, и я довольствуюсь малым. Я, например, счастлив, если физиономия в свете студийного освещения не приобретает трупного оттенка. Что касается Его преподобия сенатора, то с ним ребятам из студии приходится работать больше. Они вынуждены убирать часть морщин с его лица, слегка подкрашивать щеки и даже придавать живой блеск глазам, которого в натуре не существует. Я с нетерпением жду того дня, когда они начнут создавать вокруг его головы сияющий нимб.

Один из звукооператоров поднялся со стула и начал отсчитывать секунды до возобновления передачи.

– Начинаем через пять, четыре, три...

Две последних секунды он обозначил молча, выбросив вверх пальцы. За время рекламного перерыва специалист по Священному писанию и любознательная девица вышли из студии, оставив сенатора за столом в гордом одиночестве.

– Приветствую всех тех, кто остался у экрана, – с суровой решительностью произнес Стоунуолл. – Родителям, дети которых смотрят передачу вместе с ними, я посоветовал бы на время отправить своих чад в другую комнату. Я не рекомендовал бы незрелым душам быть свидетелями второй части нашей передачи. Тем взрослым, кто никогда не присутствовал на этом шоу, я хочу сказать, что наступает час, когда я бросаю открытый вызов силам зла. Всю неделю мне пришлось провести в Вашингтоне, где я сражался с Республиканцами, Демократами и иными жертвами Сатаны, с людьми, которые либо слепы, либо слишком узколобы для того, чтобы увидеть пророчество Священного писания. Конец света уже близок. Зверь восстает из тьмы, и Сатана сбирает армию под свои знамена.

Мне надоело вести спор с подручными дьявола, и я жажду встретиться с ним самим лицом к лицу. Каждую неделю в этот час я бросаю вызов Сатане. Ты видишь меня сейчас, Князь Тьмы? Ты уверен в своей силе? Ты веришь в своё могущество? Если это так, то взгляни на номер, обозначенный внизу экрана, прямо сейчас набери его и ответь на мой вызов. Я готов сразиться с тобой и нанести тебе поражение, ибо на моей стороне могущество истинной веры, которой силы зла противостоять не способны!

Захария посмотрел на будку техников, и один из операторов показал ему большой палец. Его преподобие был явно доволен.

– Что же, похоже, мы уже получили первый звонок, – сказал он. – Что же,соединяйте...

– Преподобный Стоунуолл, – раздался в динамике зловещий, хотя и немного писклявый, шепот. Создавалось впечатление, что какой-то ребенок желает напугать слушателя.

– Слушаю. А кто...

– Ты глупец, Стоунуолл! Я знаю, что такое подлинное могущество! Перед лицом Сатаны ты – ничтожество! Ничто! Я видел его. Наш владыка Сатана уже близок. Он грядет в мир! Он разорвет твою дряхлую стариковскую плоть и сожрет твое сердце!

Лица тех, кто звонит в студию никогда, не показывают. Думаю, что сатанисты до сих пор не знакомы с техникой электронных конференций. Пока юный поклонник сатаны говорил, Великий Зах являл собой воплощение спокойствия и уверенности. Когда мальчишка выдохся, Его преподобие сенатор смог взять слово.

– Как тебя зовут, сынок?

– Ха! Предки называют меня Джим, но им не известно мое подлинное имя, мое тайное, мое магическое имя. Мой владыка Сатана назвал мне его, и я...

– Скажи мне Джимми, как ты считаешь, любит ли тебе Сатана?

– ДА! Мой властелин любит меня за то, что я такой же сильный, как и он. Он ненавидит слабых и мягкотелых, но я купаюсь в его могуществе и славе! Я наполнен ими! Я могуч и умею вселять в людей ужас, я...

– Неужели, Джимми? Неужели ты так силен? А, может быть, ты всего-навсего маленький испуганный мальчик?

– Нет!!

– Знаешь, Джимми, а ведь я тебя очень, очень люблю.

– Ха! – раздалось в динамике, но на сей раз за наглой высокомерностью голоса можно было услышать и нотки неуверенности: – Ты? Ты любишь меня? Но ты, старик, даже не знаком со мною.

– Да, Джимми, люблю. Я знаю, что ты очень страдаешь. Мне известно, что в школе ты не пользуешься популярностью, что у тебя очень мало друзей, и никого не волнует то, что с тобой происходит. Я знаю, что наш мир представляется тебе местом, где нет справедливости.

Захария говорил ласковым тоном, а голос его звучал вполне искренне.

– Итак, Джимми, поведай нам, каким образом ты стал служить Сатане.

– Я... я... – пролепетал мальчишка срывающимся голосом. – У меня была подруга, которая заставила меня играть в эту игру.

– Какую игру, Джимми?

– Это была магическая игра. Мы бросали кости, притворялись вампирами и произносили заклятия.

– Но ведь это была не просто игра, Джимми. Разве я не прав?

– Нет! Но началось все просто как игра. Для забавы... Потом она сказала, что нам надо творить заклинания по-настоящему. Среди её друзей были настоящие колдуны.

Захария продолжал мучить свою жертву. Преподобный говорил негромко, мягко, но в то же время очень настойчиво. Через несколько минут мальчишка уже рыдал.

– ...затем они принесли младенца. Боже мой! Этого крошечного ребеночка! Они дали мне черный кинжал и сказали, что если я этого не сделаю, то в жертву принесут меня самого! Я не хотел, но... Господи, как же он кричал! После этого...

– Я слушаю тебя, Джимми. Что же ты сделал после этого?

– Они заставили меня... Я хочу сказать, что был вынужден сделать это... Я пил кровь...

Теперь из динамика доносились лишь рыдания.

– Джимми! Ты слышишь меня, Джимми? Больше ни в чем подобном, ты не должен принимать участия!

– Поздно! Слишком поздно! Он уже завладел мною.

– Нет, Джимми! Еще не поздно. Повторяй за мной: Я верю в Иисуса Христа – моего Господа и Спасителя!.

– Я...я верю в Иисуса Христа – моего...

Захария провел мальчишку через всю процедуру изгнания дьявола. Голос Преподобного звучал уверенно и мощно. Мальчишка давился словами. Даже я напряженно следил за борьбой сенатора с Князем тьмы, хотя освобождение несчастного из лап дьявола, как мне показалось, происходит все же слишком легко и быстро. Сатане следовало бы оказать великому Заху более серьезное сопротивление. Я вспомнил, что лет десять тому назад Захария потратил добрых полчаса для того, чтобы вернуть в лоно Господа нашего одного единственного сатаниста. Похоже, что с тех пор он смог существенно улучшить свою технику изгнания дьявола. В молодости я страшно любил это шоу. Возможность прогнать сатану голосом меня тогда потрясала. Однако у публики, видимо, уже не хватало терпения на полнометражное представление, и Захарии, чтобы удержать внимание аудитории, приходилось действовать быстрее. Между двумя перерывами на рекламу он теперь ухитрялся вернуть в лоно Бога целых три заблудших души.

Следующий звонок оказался не столь драматичным, и публика смогла немного перевести дыхание. Звонившая женщина оказалась сторонницей Унитарианства и выразила возмущение словами сенатора о том, что её церковь является частью заговора Сатаны. Зах задал даме несколько наводящих вопросов, и вскоре вынудил признать, что в её конгрегации имеется немало язычников, которые используют помещение храма для своих полуночных ритуалов. После этого Захария стал давить на неё все сильнее, и унитаристка, защищая свои взгляды, договорилась до того, что объявила приношение животных в жертву лишь одной из форм причастия. Поскольку её поражение в диспуте стало для всех очевидным, Стоунуолл жестом приказал технику вырубить телефонную связь. Лицо сенатора заняло весь экран, и он начал один из своих знаменитых монологов.

– Чуть раньше я говорил о своих схватках со слугами Сатаны. Как вам известно, Князь тьмы был низвергнут с Небес за то, что бросил вызов власти Господа. Сатана желает быть Богом. Он желает, чтобы ему поклонялись словно Богу и поэтому сбивает с пути истинного такое множество наших братьев. Да, некоторые из них продолжают посещать храмы Божии и говорить правильные слова, но огнь нравственности в их конгрегациях уже давно угас. Таким образом, мы уже успели потерять целые некогда христианские конфессии, а некоторые члены этих конфессий даже не догадываются об этом. Эти люди по-прежнему считают себя добрыми христианами, хотя принадлежат к конфессиям, давно оказавшимся в когтях Сатаны. Эти, с позволения сказать, христиане выступают за добрачный секс, за гомосексуализм и за все иные извращения. Поэтому тот, кто остался верен подлинной церкви, должен всегда быть на страже и следить за действиями Сатаны, какие бы формы эти действия ни обретали.

Верно подмечено, Зах! Мы должны постоянно находиться на страже, поскольку Сатана способен маскироваться под ангела и может очаровывать мир своей мнимой святостью.

– О`кей. Мы, как мне кажется, имеем еще один звонок.

На сей раз звонила какая-то девица. Она сходу объявила, что является ведьмой, но поклоняется вовсе не Сатане, а Природе. Девчонка сказала, что зовут её Шауна. Захария, притворившись, что заинтересовался верой ведьмы, загнал её несколькими простыми вопросами в ловушку, и после этого поддал жару:

– Скажи-ка мне, Шауна... у вас много ритуалов?

– О, да.

–Любопытно... А исполняя эти ритуалы, вам никогда не доводилось вызывать некое Рогатое Существо?

В динамике раздался изумленный вздох, а затем после паузы последовал вопрос:

– А откуда вы это знаете?

– О, мне известно о так называемом "Культе Виккан", или по-иному "Культе черной магии" многое такое, что чужакам знать не положено. Итак, что же произошло, после того как вы его вызвали?

– Он...он явился. Холодный как лед. И черный. Всё было словно в кошмарном сне. Я хотела убежать, но ноги отказались мне повиноваться. Затем другие держали меня за руки, а он... он...

– Слушаю тебя, Шауна. Итак, что он сделал после того, как вы его вызвали?

– Он... овладел мною! -выкрикнула девица и зарыдала. – Это было ужасно! Я берегла себя для... впрочем не важно... он вошел в меня холодный, как лед. Такой холодный, что обжигал все мои внутренности. Из меня полилась кровь. Боже мой, было так много крови!

Он позволил ей немного поплакать, а сидевшие в студии зрители замерли в молчании.

– Почему ты не ушла от них навсегда, после того как узнали, что представляет из себя это сборище?

– Я хотела, но они мне не позволили.

– Кто не позволил, Шауна?

– Другие ведьмы. Они убьют меня, если я попытаюсь уйти. Вы даже не представляете, на что они способны!

– Очень хорошо представляю, Шауна. Но кроме того мне известно, что они не смогут сделать. Если ты воспримешь Иисуса Христа всем своим сердцем, их черная магия утратит над тобой свою власть! Принимаешь ли ты Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя?

– Да...

– В таком случае повтори эти слова.

– Я принимаю Иисуса Христа, как своего Господа и Спасителя.

Похоже, что шоу со звонками подходит к концу. Я посмотрел на часы. До очередного перерыва на рекламу оставалось менее минуты.

– Очень хорошо, Шауна. Но это всего лишь первый шаг. Теперь я хочу, чтобы ты пошла в церковь и прошла обряд крещения. Но я говорю о подлинной церкви. После этого ты будешь спасена.

– Обязательно. Обязательно! Но ведь дело не только в магии. Как быть, если они начнут преследовать меня?

– Пусть это не тревожит тебя, Шауна. Именно для подобных случаев мы создали Церковную милицию. Наши вооруженные братья защитят тебя от происков сатанинских. Возвращайся под руку Господа нашего, а мы позаботимся о том, чтобы тебя никто не обидел.

– Я это обязательно сделаю. Прощайте, и да благословит вас Бог.

Я снова бросил взгляд на часы. Осталось двадцать секунд. Его чувством времени можно было только восхищаться.

– Братья, теперь вы, как я вижу, понимаете, насколько важна для нас Милиция. Сейчас будет краткий перерыв, во время которого эти замечательные люди скажут вам, что вы могли бы помочь Милиции хранить покой наших семей и наших детей. Если у вас нет возможности пожертвовать своим временем, подумайте о финансовой поддержке. После перерыва вам предстоит послушать нечто более веселое – перед вами выступит один из моих любимых певцов Джастин Вэйр.

Это надо же, "один из любимых певцов"? Давайте без дураков! Единственное, что любил во мне Захария, был мой возраст. С моей помощью он надеялся привлечь на свою сторону молодежь от 15 до 25 лет.

Пора было выходить на сцену. Я в последний раз посмотрел на ручной монитор – никаких вестей от Джен все еще не поступило. Ничего страшного, ведь она сказала, что на получение необходимых мне сведений может потребоваться некоторое время. Тем не менее, меня не оставляла надежда, что она каким-то чудесным образом справится до того, как я выйду в эфир. Было бы очень приятно узнать о том, что какая-то часть нашего плана успешно реализовалась еще до того, как я перешел Рубикон. Но новости не поступили, и я взял гитару.

Когда я проходил мимо большого монитора, на нем крутили рекламный ролик. Розовощекие тинейджеры и столь же юные на вид взрослые, отдыхали на природе, читая Священное писание и тренируясь в стрельбе. Все выглядело очень мило, ну совсем как у бойскаутов. Правда эти бойскауты были вооружены штурмовыми автоматами и носили каски вкупе с бронежилетами.

Для меня подготовили табурет и микрофон. Я уселся и положил гитару на колени. Ненавижу выступать на телевидении. Оно меня всегда страшит, хотя я, в общем, ничем не рискую. В живой аудитории я чувствую себя гораздо свободнее. Там люди смеются, аплодируют и массой других действий дают вам понять, нравится ли им ваше выступление. Это всегда заводит. На телевидении у вас нет никакой обратной связи. Миллионы зрителей могут взирать на вас с ненавистью, а вы так ничего и не почувствуете.

Испытав мгновенную слабость, я подумал, что для исполнения, наверное, следовало бы выбрать другую, не столь вызывающую песню. У меня еще было время, чтобы пойти на попятную. Но, с другой стороны, раз уж я это затеял...

На мониторе радостные "бойскауты" вели огонь из автоматов по силуэтам людей, правда, люди эти имели рога и хвосты.

Ради дела, в которое веришь, иногда приходится идти на риск. Я взглянул на Линду. Она все еще торчала в контрольной будке, давая последние указания одному из техников. Уловив, видимо, мое напряжение, она поймала мой взгляд, улыбнулась и подняла вверх большой палец. Слава Богу. По крайней мере, какая-то часть нашей задумки развивается согласно плану.

Кто-то из операторов, появившись у края сцены, поднял руку и начал отсчет:

– Пять, четыре, три...

Последние две секунды, оставшиеся до начала передачи, он молча показал на пальцах.

Зах удалился со сцены, чтобы выпить водички или чего-нибудь покрепче, и представляла меня любознательная Сэнди.

– Привет, ребята! Во-первых, благодарю вас за то, что вы смотрите "Час Искупления с Захарией Стоунуоллом", который дарит вам Служба новостей БТС, что, как вы знаете, обозначает Баптистская Телевизионная Сеть. Вчера вечером состоялась церемония вручения наград победителям Фестиваля христианской музыки, и первый приз за лучший мужской вокал получил присутствующий здесь Джастин Вэйр!

Я поклонился, стараясь держаться, как можно естественнее, поскольку передо мной уже зажглась надпись "Эфир", а на камере светился красный рабочий огонёк.

– Привет всем, – бросил я, и тут же пожалел об этом. Терпеть не могу, когда подобное случается. Обычно я говорю без всякого акцента, но стоит мне немного разволноваться, как из меня начинает переть южный говорок моей матушки. А этим вечером я нервничал даже гораздо больше, чем обычно.

– Сейчас вы услышите песню, которая не вошла в мой последний альбом. Эту небольшую вещицу и начал напевать лишь пару дней тому назад. Надеюсь, она вам придется по вкусу.

Я посмотрел вниз на гитару.

Не смей думать о том, что камера смотрит тебе в лицо!

Забудь о той глупости, которую ты только что сморозил!

Не думай о том, что с тобой будет, когда кончится песня!

Сосредоточься!

Я закрыл глаза и попытался отгородиться от внешнего мира. Затем мои пальцы коснулись гитарных струн.

До сей поры это представляется мне каким-то чудом. Вы касаетесь пальцем одной единственной струны, и родится чистый и красивый звук. Поплыла мелодия и я забыл о себе, целиком растворившись в музыке.

Библия утверждает, что можно раствориться в Боге. Может быть, именно поэтому я никогда не воспринимал Бога, как личность с человеческим лицом и другими атрибутами человека. В другом человеке раствориться невозможно. Кроме того, Бог вовсе не похож на тех, кто вдруг возникает перед вами во плоти. Бог всегда казался чем-то похожим на музыку. Музыку тихую, едва слышную, но такую прекрасную, что вы ощущаете её всем своим естеством. И именно в такой музыке вы иногда можете раствориться.

Я распахнул душу, и в эфир полетели слова:

Мне с юных лет родители твердили,

Что счастливы все те, кто Бога возлюбили.

"Будь добр и честен, и люби Творца

Сильней, чем любишь маму и отца.

Послушай наш родительский наказ,

Люби Творца, который создал нас.

Иначе сгинешь без следа, как комнатная муха,

Люби равно Отца и Сына и Святого Духа".

Но как сказать: "Да, я люблю Его",

Когда о Нем не знаешь ничего,

Что думает, как выглядит, что говорит,

Как веселится и каков, когда сердит?

Читал я Библию и вдоль, и поперек,

И много важных сведений я из неё извлек.

О книжниках, царях и о пророках,

О странниках, застигнутых злым роком.

Узнал я о чуме, о саранче, о гладе и о море,

О том, как древние одежды рвали в горе,

О том, как кит какого-то пророка проглотил

О рыбах, о пяти хлебах, и кто кого родил.

Узнал, что соляным столпом супруга Лота стала,

Бранились как евреи, хотя такое им и не пристало.

Прознал я многое о хеттах и о фарисеях,

Но то, что это значит всё, не стало мне яснее.

Писанье изучив, остался я в печали,

Теперь я понимал чуть меньше, чем вначале.

Остался без ответа извечный мой вопрос:

Ну почему, Создатель, ты нам не кажешь нос?

Чтоб Бога увидать, нужны большие знания;

Я в колледж поступил, дабы понять Писанье.

Там выучил я греческий, латинский и иврит,

Языки, на которых никто не говорит.

Но Ты опять пред мной не появился,

Поведай мне, Творец, на что Ты рассердился.

Быть может ты решил, что Твой закон таков?

Иль Ты, о, Всемогущий, устал от дураков?

Тебе, Отец Небесный, подвластны чудеса,

Ты телефоны ведаешь, а так же адреса,

Сними скорее трубку и сообщи всем ясно,

Где нам тебя искать, и будет всё прекрасно.

Как только мы услышим могучий голос твой,

Так сразу же колена преклоним пред тобой.

Но мы напрасно просим, ответа нет и нет,

Хотя и есть такие, кто знает твой секрет.

Отправился к монахам я, попам и богословам,

Меня молил я просветить хоть делом иль хоть словом.

Просил я их ответить попроще без затей,

За грех какой Отец Святой осиротил детей.

Но не сошлись они ни в чем по всем догматам веры,

Что истиной считал один, другой считал химерой.

По всем святым вопросам их мненья разошлись;

Вначале просто спорили, потом передрались.

Встают войной народы под знаменем Твоим,

Так почему ж не крикнешь грозно Ты слово "Баста!" им?

Ты мог бы к ним явиться, когда бы захотел,

Но Ты привык лениться, иль просто ни у дел?

Укрылся я в пустыне и стал в ночи рыдать,

От слез я утомился и завалился спать.

Проснулся я с улыбкой, понявши наконец,

Всё то, что Ты задумал для нас Святой Отец.

Х Х Х

Вдохнувши в наши души искру жизни.

Велел Ты возлюбить детей Твоих, и, чтобы их любя,

И в радости великой, и на скорбной тризне,

Мы, глядя в их сердца, там видели Тебя.

Ведь в мире нет народов выше или ниже,

И все мы дети одного Отца.

Лишь становясь друг другу ближе,

Мы начинаем понимать Творца.

Мои пальцы взяли два последних аккорда, и те долго умирали, плавая в студии. Некоторое время в помещении висела тишина, а затем оно взорвалось приветственными воплями и аплодисментами. Нельзя сказать, что они прозвучали для меня неожиданно, особенно с учетом того, что перед зрителями вспыхнула надпись, призывающая их к овациям.

Я отвечал публике вежливыми кивками. Аплодисменты прервала какая-то реклама, и красный огонек на камере погас. Девица телеоператор выглянула из-за своей аппаратуры, чтобы получше меня рассмотреть. Мне казалось, что она спрашивает меня взглядом, осознаю ли я то, что натворил.