Текст книги "Сыщик, ведьма и виртуальный покойник"

Автор книги: Кит Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)

– Прекрасная работа... – начал Вэйр, поворачиваясь к картине. – Боюсь только, что вам не следовало держать её здесь, – добавил он, как мне показалось, снисходительным тоном. – Вы...

Но следующей фразы закончить ему было не суждено. На краю моего стола находился горшок с каким-то цветком, который подарила мне Берта, вернувшись с вакаций в Израиле. Я поднял глиняный горшок двумя руками и что было сил обрушил его на затылок певца. Горшок разлетелся на тысячу кусков, а Вэйр согнулся в три погибели, обхватив голову руками. Между его пальцами потоком лилась кровь.

И в это момент я ощутил, что тело вновь стало мне полностью послушным. Я перестал быть слабым и беззащитным. Мои руки и ноги действовали так, словно обладали собственным разумом. При этом конечности думали гораздо быстрее, чем их владелец. Я обежал вокруг стола.

Вэйр едва держался на ногах. Я рванул его за волосы, повернул к себе и ударил кулаком в лицо, получив при этом ни с чем не сравнимое наслаждение.

– Ты, выродок! – крикнул я. – Неужели ты думал, что сможешь на меня накатить?! Неужели ты верил в то, что тебе удастся повесить это на меня?!

Я еще раз ударил его в лицо. Руке от ударов было больно, но эта боль доставляла мне наслаждение.

Еще не совсем придя в себя, он нанес ответный удар. Вэйр целил мне в грудь, но я почти ничего не почувствовал. Я ударил его еще раз, и мой кулак окрасился в красный цвет. Из его носа брызнула кровь и потекла по губам и подбородку. Я же чувствовал, как мое лицо горит от гнева.

Вэйр поднял руки, чтобы защитить голову, поэтому мой очередной удар пришелся ему в солнечное сплетение. Удар вышел смачным. Звук был такой, словно лопнул резиновый баллон с водой. Из разбитых губ Вэйра со свистом вырвался воздух, а сам он рухнул на пол, судорожно пытаясь вдохнуть.

Я ударил его ногой в лицо. Его голова резко откинулась назад, и он стал чем-то похож на старинную коробочку для хранения мятных конфет. От удара кровь брызнула во все стороны, и на стенах кабинета появились красные пятна. Я что есть силы пнул его в живот. Он судорожно открыл рот и свернулся в клубок, чтобы защитить брюхо, поэтому я перешагнул через него и ударил ногой в крестец.

– Ты, вонючая шпана! – ревел я. – Ты, ничтожество, вздумал меня свалить?!

После этого я ударил его еще раз. А, может быть, три или четыре раза кряду. При последнем ударе в нем что-то хрустнуло, и ублюдок перекатился на спину.

Я упал на него и стиснул пальцами шею. Но он каким-то непостижимым образом продолжал сопротивление, стараясь оторвать мои пальцы от шеи. Его лицо было залито кровью, а по меньшей мере пара ребер треснули, и несмотря на это, ублюдок всё еще пытался трепыхаться. Чтобы освободиться, он хватал меня за руки и сучил ногами. Но я прижал его лапы к полу коленями и, нащупав под руками на шее цепочку резко потянул за неё. Захватив цепь обеими руками, я стал затягивать её всё туже и туже, ощущая прилив нечеловеческих сил. Цепь так и не порвалась. Лицо Вэйра стало красным, затем фиолетовым, а затем синим. После этого он прекратил сопротивление.

Мои колени всё еще придавливали его руки к полу. Я отпустил цепь, скатился с него и растянулся рядом. Меня била дрожь, мое тело трепетало от обретенной мной нечеловеческой силы. Ярость постепенно уходила, и на её место возвращался страх.

Так, как он возвращается ко мне уже много, много лет.

Глава тридцать седьмая: Полиция.

Среда одиннадцатого. 3 час. 42 мин. пополудни.

Изображения на рабочем становились всё более расплывчатыми, а я всеми силами старалась подавить зевоту. Пару суток я вместо того чтобы спать, лишь изредка подремывала, и это начинало сказываться. До меня вдруг дошло, что патологоанатом продолжает говорить, а я не имела ни малейшего представления о том, что он успел мне рассказать за последние две минуты.

– Простите, – остановила его я, – Не могли бы вы повторить то, что только что сказали?

– Охотно. С чего начать?

Я попыталась сосредоточиться и вернуться к той части нашего разговора, которая еще сохранилась в моей памяти.

– Вы говорили об анализе на наличие токсинов.

– Ах, да. Мы получили позитивный результат на наличие рогипнола, который, как вам несомненно известно, является сильнейшим седативным средством. Тот же препарат был обнаружен в кофейной чашке охранника в клинике. Рогипнол нашли не только в теле жертвы, но и в сосуде на полу у кровати. В соскобах с рисунков на стене также найдены следы этого транквилизатора. С большой долей вероятности можно утверждать, что перед тем, как приступить к обескровливанию, они накачали жертву огромной дозой препарата. Она, видимо, потеряла способность двигаться. Сохранялось ли во время операции сознание или нет, сказать не берусь.

– Вы смогли определить способ, каким было введено лекарство?

– Следов уколов на теле не обнаружено, из чего можно заключить – доза была введена либо через нательный пластырь, либо через желудок. Лично я отдаю предпочтение второй версии. Могу сказать точнее, после того, как закончим анализ образцов, взятых с посуды, находившейся в кухонной мойке. Свяжусь с вами примерно через полчаса.

– Отлично. Что ещё?

– Шард в настоящее время ведет исследование волоса, обнаруженного на месте преступления. Один из них, видимо, соответствует волосу, найденного в клинике. Кроме того у нас есть обрывок льняной нити, идентичной той, которая была обнаружена на кладбище. Ну и особый интерес, конечно, представляют манипуляции с телом.

Я бросила взгляд на рабочий стол, в то место, где был изображен труп Рейвен. В разных местах тела помаргивали крошечные светящиеся цифры: одна у рта, вторая рядом с тем местом на руках, куда вонзались иглы для отбора крови, третья в волосах на голове и четвертая около вырезанного на животе обратного креста.

– Есть ли что-нибудь, кроме очевидного?

– Да. И много. Эти парни совершенно отвратительным образом изуродовали тело. Судя по всему, они проводили эту операцию уже после того, как большая часть крови была отсосана. Об этом говорит отсутствие кровавых пятен на простынях в районе ран. Начнем с того, что у трупа вырезан язык, а обратный крест на животе представляет большой интерес.

– Каким образом?

– Повреждения на самом деле гораздо глубже и серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Насколько я понимаю, они отвернули края раны для проведения серьезной хирургической работы, по завершению которой вернули их на место. У женщины удалена матка.

– Матка?

– Именно. Человеком, который знал свое дело. Я обратил внимание на то, что в ваших, ребята, докладах отсутствует упоминание об обнаружении каких-либо органов на месте преступления. Надеюсь, что здесь нет недосмотра с вашей стороны?

– Нет.

– Из этого напрашивается вывод – тот, кто вырезал матку, прихватил её с собой.

– Но зачем? – спросила я, после секундной паузы. – Какая польза может быть от матки?

– Вы, наверное, хотели сказать, какая польза может быть от матки человеку, в теле которого она не находилась изначально?

– Да, да.

– Я думал над этим, но ничего придумать не смог. Если бы пропали почки, печень или сердце, тогда – другое дело. Их можно трансплантировать. Но трансплантация матки...? Это же никому не нужно. Я хочу сказать, что на тот случай, если у женщины не функционирует её естественный орган, всегда можно прибегнуть к помощи искусственной матки. Имеются и иные средства.

Я подумала над его словами. Мысль об ампутации матки вызывала у меня тошноту, но за этим действием несомненно что-то было. В клинике они похитили человеческий зародыш, здесь унесли с собой матку. Я в этом не видела логики, но какая-то система здесь бесспорно намечалась.

– А как насчет иглы? – спросила я. – Удалось ли установить поставщика?

– О, да. Мы сообщили серийный номер в Службу информации, и они проследили путь иглы от производителя до Клиники планирования семьи на Персиковой улице. Полагаю, что наши парни пополнили запасы материалов в Клинике.

– Проклятие! А я так на это рассчитывала. А как с отпечатками?

– На теле ничего не нашли. Преступники, по-видимому, работали в перчатках. Что же касается дома, то по словам Берни, он нашел много четких оттисков, результаты он сообщит чуть позже, так как сейчас ведет их сверку. Пока мы успели отсеять лишь отпечатки жертвы и соседей, навещавших её в последние дни. У нас осталось 14 комплектов, которые еще предстоит идентифицировать.

– Хорошо. Немедленно позвоните, если что-нибудь обнаружите, – сказала я и отключила связь.

После этого я позволила себе зевнуть, а затем и потянуться. Теперь оставалось лишь сосредоточиться на очередном файле. Но из этого ничего не вышло. Я обежала взглядом помещение. Кайон что-то диктовала в микрофон головного коммуникатора. Говорила она со скоростью десять миль в минуту, используя стенографический стиль речи, собственного изобретения. Документы и фотографии на рабочем столе перед ней менялись с такой скоростью, что я не успевала их рассмотреть. Я лишь смогла заметить, что среди них был список жертвователей, получивших перстень идентичный тому, отпечаток которого был обнаружен на кладбищенском трупе. Увидела я и полученный из ФБР психологический портрет возможных преступников.

Сидевшая рядом с Кайон Эллис суммировала результаты опроса соседей. На рабочем столе перед ней была карта округи радиусом в полмили от места преступления. На карте были обозначены все дома с именами их обитателей. Большая часть домов была окрашена в зеленый цвет, но несколько красных пятен указывали на то, что с некоторыми людьми поговорить пока не удалось. Рядом с Эллис сидел эксперт, обобщающий результаты допросов знакомых жертвы. А еще один эксперт просматривал случайные сообщения и те разрозненные сведения, которые теоретически могли помочь следствию. Одним словом, в нашем улье все трудились, не покладая рук.

Поняв, что мир без меня не рухнет, а работа не остановится, я решила прерваться минут на пять, чтобы слегка подзарядиться, выпив кофе. Положив головной прибор связи на стол, я отправилась в комнату отдыха. Пара парней из секции прослушивания что-то жевали. По телевизору показывали ток-шоу Черри Чанг. Мне не хотелось стать очередной жертвой этого ящика для идиотов, но наливая кофе, я краем уха уловила, что одна из гостей Черри разглагольствует о том, как дружки из какой-то крутой дизель-группы соблазнили её принять участие в оргиях поклонников Сатаны. Что же, расследуя такие дела, я не могла уйти, не выслушав до конца это потрясающее повествование.

Я уселась и, потягивая кофе, слушая как гостья Черри – дама с умопомрачительной копной обесцвеченных платиновых волос (интересно, почему все женщины в этих ток шоу – умопомрачительные искусственные блондинки?) описывает ритуалы, в которых её, якобы, вынуждали участвовать. Она поведала о том, как во время двух первых посещений сатанинских сборищ напивалась и "трахалась" со всеми парнями из группы. Но затем всё стало меняться. Участники ритуалов распевали гимны Сатане и заставляли её пить во время оргий кровь. А однажды, накачав бедняжку наркотиками, толкнули её на путь проституции. Добившись первого успеха, прислужники дьявола стали вынуждать её заманивать невинных мальчиков на ритуал, в ходе которого их кромсали ножами во славу Сатаны.

После этого зрителям показали ребят из дизель-группы, облаченных в демонического вида костюмы. Ребята поливали молоком публику, целиком состоящую их визжащих тинейджеров. Молоко брызгало на головы подростков из гигантских размеров резинового пениса.

Когда камера вернулась к Черри, та уже начинала беседу с фальшивым блондином, провозгласившим себя психиатром и специалистом по излечению жертв сатанинского культа. Блондин сделал несколько сильно научных заявлений.

90% всех исчезнувших детей, которых не удалось найти, с серьезным видом заявил он, были похищены и принесены в жертву Сатане. Я ожидала, что Черри задаст блондину естественный вопрос: откуда ему это стало известно, коль скоро дети не были найдены. Но, судя по всему, ей это просто не пришло в голову. Черри не хватило ума и на то, чтобы подтвердить или опровергнуть его рассказ, показав фактическую картину исчезновения детей в крошечном городке в Огайо, в котором, как он утверждал, и происходили жертвоприношения. Если верить этому доморощенному психиатру, то в каком-то вшивом поселении исчезло больше десятка мальчишек, а там никто даже и ухом не повел. Очевидно ничего не заметили.

Кто-то тронул меня за плечо, и я от неожиданности едва не подпрыгнула в кресле.

– Прости, – сказала Кайон, многозначительно мне подмигивая.

– Всё в порядке, – ответила я, снова поворачиваясь к телевизору. Теперь эксперт по вопросам сатанизма говорил о признаках, по которым родители могли определить, вовлечены ли их дети в оккультные секты или нет. Одним глазом я пялилась в ящик для идиотов, а вторым следила за Кайон, шествующую по комнате отдыха в направлении женского туалета. Выждав пару минут, я двинулась по проложенному Кайон маршруту.

Кайон, стоя перед зеркалом, расчесывала волосы, что было нелегкой задачей, так как они широким потоком ниспадали ей почти до талии. Я подошла и встала так, чтобы она смогла увидеть мое отражение в зеркале.

– Я проверила кабинки, – сказала она. – Кроме нас здесь никого нет.

– И что же ты накопала?

– Поначалу надо сказать, что в своих подозрениях ты была совершенно права. Я прогнала твой разговор с шефом через анализатор голоса. Как только ты упомянула Стоунуолла, показатель напряжения или, если хочешь, стресса стал зашкаливать.

– Да, мне тоже показалось, что его голос начал звучать несколько странно.

– Формулировка не точная, но в целом правильная. Но я нашла кое-что даже более интересное. Мне захотелось узнать, чем занимался шеф сразу после разговора с тобой, поэтому я проверила список всех служебных разговоров. И что, по-твоему, я получила?

– Кайон, давай не будем играть в викторину. Что ты получила?

– Ничего.

– Кайон, я хотела бы узнать подробности.

– Какие могут быть подробности у "ничего"? В течение десяти минут после вашего разговора шефа как будто не было. Он не запрашивал файлы, не звонил по телефону и не диктовал. Вот и получается "ничего".

– Но в это время у него в кабинете мог кто-то находиться. Там мог происходить конфиденциальный разговор.

– Возможно. Но молчание показалось мне подозрительным, и я решила проверить его личный сотовый телефон.

– Ты что...?! Как ты могла пойти на это без санкции?!

– Если перестанешь задавать глупые вопросы, то мне не придется врать, – ответила Кайон с ухмылкой. – Так или иначе, но твой шеф восемь с половиной минут разговаривал с каким-то человеком, в Башне свободной прессы. Это означает...

– Стоунуолл. О чем они могли говорить? У тебя есть соображения на эту тему?

– Соображения сколько угодно. Только доказательств маловато.

– Если бы это была служебная беседа, то шеф воспользовался бы обычным телефоном.

– Естественно.

– Хорошо, пойдем дальше, – сказала я. – Итак, они что-то творят под ковром. Весь вопрос в том: хотел ли шеф слить сенатору информацию о нашем расследовании, или он рассчитывал получить какие-то сведения от Стоунуолла.

– Этого я не знаю, – пожала плечами Кайон.

– Почему бы нам, в таком случае, не покопаться в прошлом? Тебе не попадалось никаких сведений о том, что Стоунуолл когда-то протежировал нашему начальнику? Может быть, он использовал свое положение для продвижения шефа по служебной лестнице?

– Трудно сказать. У Дэвисона прелюбопытное прошлое. Он быстро сделал карьеру, но в то же время следует признать, что ему удалось раскрыть несколько весьма серьезных преступлений. Нельзя исключать, что ему специально предоставлялись наиболее перспективные дела. Но никаких доказательств этому я не нашла. Одни лишь восторженные характеристики.

– Какие еще между ними могут быть связи?

– Я просмотрела все возможные варианты. Безрезультатно. Они члены разных клубов, подписаны на разные сайты новостей. Не учились в одной школе. Ничего такого, чтобы их объединяло.

– Хорошо, – сказала я, наполнила раковину умывальника холодной водой и сполоснула лицо. – Нам надо быть крайне осторожными. Если ты случайно обнаружишь какую-то новую связь между этим делом и Стоунуоллом, держи её при себе до тех пор, пока не переговоришь со мной.

– Так точно, мэм!

– Вольно! – я осушила лицо бумажной салфеткой и добавила: – А если ты узнаешь, что шеф и сенатор опять говорили по телефону, дай мне знать.

Кайон вышла, а я, выждав примерно минуту, последовала её примеру. Вернувшись в комнату отдыха, я снова взяла чашку, которую успела наполнить еще до появления Кайон. Телевизионная аудитория увеличилась еще на два человека. Ток-шоу Черри Чанг закончилось, и после него давали сводку новостей. Какой-то репортер – естественно блондин – брал интервью у девушки, сторонницы культа Виккан. На неё, оказывается, напала банда подростков, причем нападение было совершено только по религиозным мотивам. Они обозвали её ведьмой, бросили на землю и подожгли волосы. Девушка рассказывала все спокойно и с ужасающими подробностями. После этого был показан сюжет о мальчике-баптисте, попавшим в больницу с переломом нескольких ребер и множественными ушибами. Насколько я поняла, его облик соответствовал описанию внешности одного из тех, кто поджигал волосы девушки. Потрясающе!

Когда, оторвавшись от печальных мыслей, я снова обратилась к экрану какой-то репортер, захлебываясь, тараторил: "...Атланту охватила паника, и страх населения нарастает по мере приближения пятницы, которая на этот раз совпадает с тринадцатым числом месяца!" После этого последовал репортаж из оружейного магазина, владелец которого сказал, что полностью распродал большую часть огнестрельного оружия и боеприпасов.

Я покачала головой. Расследование необходимо заканчивать, как можно скорее.

Вернувшись в конференц-зал, я нацепила на голову прибор связи. Некоторые эксперты подняли на меня глаза.

– Что случилось за время моего отсутствия? – спросила я.

Одна из женщин в ответ лишь молча пожала плечами, а эксперт-мужчина, так же молча, мотнул головой в сторону дюжины новых мигающих цифр на изображении тела Рейвен.

Я уселась за стол и вывела на экран список дел, требующих моего личного вмешательства. Их оказалось более пятидесяти. Что же, придется заняться бюрократической рутиной. Пробежав глазами список, я выделала дела, который могли подождать. Где-то в середине списка был обозначен звонок Тони с информацией о том, как идет поиск преступника. Решив убить одним махом несколько зайцев, я вместо того, чтобы читать доклад, вызвала его по прибору связи. Прежде чем уговорить Минди соединить меня с лейтенантом Браунингом, мне пришлось выслушать несколько льстивых замечаний в мой адрес. Наконец я услышала голос Тони.

– Браунинг слушает.

– Привет, Тони, говорит Меган. Как у тебя дела?

– Только, только собирался доложить, что закончил допрос родственников жертвы. Полный отчет уже передан в главный файл.

– Скажи мне лишь самое интересное.

– Не знаю, насколько это будет для тебя интересно. Самое любопытное на мой взгляд состоит в том, что жертва вернулась жить в дом родителей через пару месяцев, после того как оставила работу в "Свободной прессе". У родителей сложилось впечатление, что во время работы их дочь испытала какое-то потрясение. Но все разговоры на эту тему она пресекала. Затем она разошлась с семьей. Разрыв произошел, как я понял на... мм... на религиозной почве. Она перестала посещать церковь, а родителям это крайне не нравилось. Одним словом, жертва вернулась в Атланту. Через пару лет обе стороны предприняли попытки примириться, но из этого ничего не получилось. Родители не встречались с дочерью вот уже одиннадцать лет.

– Честно говоря, я нахожу это чрезвычайно интересным, – сказала я. Очень хотелось бы узнать, что за всем этим стояло.

– Согласен, мэм. Дайте мне знать, когда вам удастся это выяснить.

– Как продвигается облава?

– Пока похвастаться нечем. Я попросил офицера, следившего за Бандерсом после выхода того из тюрьмы, поговорить с его дружками. Интерес этого копа ни у кого не вызовет подозрения. Даже Бандерс не встревожится, узнав об этом. Он решит, что это всего лишь обычная проверка. Кроме того, я посадил ребят в штатском во всех местах, где может возникнуть Бандерс. Скорее всего, он проявится где-нибудь в районе Бакхед. Там находятся его излюбленный стрип-клуб, пара любимых баров, и бразильский ресторан, куда он частенько захаживает. Немного выдержки, и он сам придет к нам в руки. Дай мне знать, когда рыбка всплывет на поверхность.

– Отлично. Сообщи мне сразу, если что-то узнаешь.

Сказав это, я замолчала. У меня было сильное искушение потолковать с Тони о сенаторе, но мне не хотелось делать этого на служебном канале, так как все разговоры фиксировались и тут же загружались в главную базу данных. Шеф, наверняка, не пройдет мимо нашей беседы. С другой стороны, у меня были вполне законные основания интересоваться Стоунуоллом. Более того, если я стану избегать этой темы, то подозрения шефа, если они существуют, конечно, только усилятся.

– Знаешь, Тони, мне хотелось бы обсудить с тобой еще один вопрос.

– Выкладывай.

– Стоунуолл.

– Понятно. Я все время ждал, когда ты вернешься к этой теме.

– Насколько хорошо ты с ним знаком?

– Я регулярно смотрю его шоу. Голосую за его партию. А однажды он даже пожал мне руку за удачный сбор средств.

– Его имя продолжает возникать в связи с делом. Кольцо, оставившее отпечаток на трупе, получено одним из его сторонников, подобно тебе отличившемуся при сборе средств. И все обнаруженные до сих пор тела принадлежат людям когда-то на него работавшим. Меня очень интересует, что это может означать?

– Неужели ты действительно считаешь, что здесь каким-то образом замешан Стоунуолл?

– Я просто обязана рассматривать все возможные версии, – сказала я. Но пока версия со Стоунуоллом представляется мне наиболее шаткой. Я не вижу у него мотивов, если, конечно, не считать стремление к саморекламе.

– Ты хочешь сказать, что он пугает людей для того, чтобы заработать дополнительные политические очки?

– Да, – ответила я, – но это, увы, не вяжется с фактами. Зачем, спрашивается, привлекать внимание к себе, уродуя трупы двух своих бывших сотрудников? В целях рекламы он мог использовать кого угодно.

– Согласен, – сказал Тони. – Да и время сейчас вовсе не подходящее.

– Что еще за время?

– Я имею в виду выборный цикл. Выборы в Сенат произойдут только через пять лет, так что Преподобному волноваться пока не приходится. Даже если он вдруг возжелал стать Президентом, то и в этом случае до выборов осталось еще более года. Ко времени начала кампании все сегодняшние сенсации уже успеют изрядно протухнуть.

– Как я вижу, ты тоже продумывал эту версию.

– Тебе прекрасно известно, Меган, что я никогда не сбрасываю со счетов ни одного подозреваемого. Сенатор в этом отношение – не исключение. Преподобный – хитрющий лис. Поверь, Меган, если бы за этим стоял он, то всё произошло бы не сейчас, а только в августе будущего года.

– Звучит убедительно.

– И, помимо всего прочего, подобная реклама сопряжена с огромным риском. Игра не стоит свеч.

– Твои слова означают, что наши позиции полностью совпадают. Стоунуолл нам совершенно бесполезен. По крайней мере, в качестве подозреваемого.

– Отлично, Меган, я перезвоню тебе, как только с Бандерсом что-то прояснится, а пока...

– Подожди, – остановила я его. – Патологоанатом сообщил мне довольно странные вещи о состоянии трупа.

– Здесь нет ничего удивительного, если судить по всем другим обстоятельствам дела. Ну и что же тебя там потрясло?

– У жертвы удалена матка. На месте преступления этот орган мы не обнаружили, следовательно преступники унесли его с собой.

– Что же, это полностью соответствует тем символам, которые мы видели в предыдущих эпизодах. Может быть, они хотят использовать её в качестве инкубатора для какого-нибудь демона.

– Я думала об этом, но особенно беспокоит меня одна вещь...

– Всего лишь одна? Я, на вскидку, могу назвать дюжину вещей, которые меня очень сильно беспокоили бы, будь я в твоем положении.

– Нет, то что меня беспокоит, вовсе не связано с текущими делами. В словах патологоанатома я уловила нечто мне уже знакомое. Ты, случайно, не помнишь о каком-нибудь убийстве, после которого у жертвы вырезали матку? Не только вырезали, но и унесли с места преступления.

– Хмм... Теперь, когда ты об этом сказала, у меня тоже возникло ощущение, что я об этом уже слышал. Думаю, что об этом сообщали в то время, когда я только прибыл на Четвертый участок. Значит, это случилось пятнадцать-шестнадцать лет тому назад. Вспомнил! Какой-то безумный художник зарезал свою жену. Средства массовой информации подняли страшный шум. Особенно много визга было по поводу ампутации матки и гениталий. Насколько помню, эти части тела обнаружить так и не удалось.

– Не может ли быть какой-нибудь связи между тем старинным убийством и нашим трупом? – спросила я.

– Маловероятно. В том случае поводом для убийства была всего лишь заурядная семейная ссора. Никакой черной магии или иного мумбо-юмбо.

– О`кей. Спасибо за то, что снял все мои сомнения. Если бы не ты, этот вопрос мучил бы меня до конца дней.

– Всегда рад помочь. Позвоню, как только рыбка появится рядом с наживкой, – сказал Тони и разъединился.

На рабочем столе выскочили и принялись мелькать еще две цифры. Я посмотрела на умницу Кайон, продолжавшую что-то диктовать машине на своем ужасном курином диалекте. Мне удалось поймать её взгляд, и она тут же прекратила диктовку.

– Лет пятнадцать тому назад, – сказала я, – было одно шумное дело. Какой-то художник убил жену и вырезал у неё матку. Не могла бы ты...

– Дело Халэранта, – бросила она, не дав мне закончить. – Тебе нужен наш файл или сводка новостей?

Мне оставалось лишь изумленно вскинуть брови.

– Ты, наверное слышала, что говорят о тебе злые языки? – спросила я. – Если не слышала, то я скажу. Злые языки утверждают, что ты имплантировала себе в мозг чип памяти. Это правда?

– Не знаю, откуда пошли эти слухи, – сказала она, постукивая ногтем по выведенному на поверхность стола ярлыку какого-то файла. – Как ты видишь, я сейчас переправляю обзор печати и судебный файл твоему информационному агенту. Ключевое слово "Халэрант". Что еще?

– Ничего..., – я хотела присовокупить к этому "ничего" слова благодарности, но прежде, чем я успела что-то сказать, Кайон уже начала тараторить в свой микрофон.

Рядом с левой ногой Рейвен вспыхнула и принялась отчаянно мигать еще одна цифра. Что же, несколько минут она может подождать. Я попросила Минди вывести все материалы по делу Халэранта на свободный участок рабочего стола и, как только они появились передо мной, приступила к чтению.

Глава тридцать восьмая: Сыщик.

Я шел через кладбище. На надгробных камнях были высечены изображения демонов, горгулий и прочей нечисти. Когда я проходил мимо них, они провожали меня взглядами. Это действовало мне на нервы.

Я бросил автомобиль давным-давно, еще на рассвете. Вождение машины в этом сумасшедшем доме было делом немыслимым, а новые проколы в моих правах мне были совсем не нужны. Но по крайней мере я всё же смог найти эту хренову черепаху.

Диаметр её панциря был не менее шести футов, а само пресмыкающееся восседало (или возлежало) на сферической скале, наполовину ушедшей в землю. На открытой части были выбиты какие-то изображения. Я узнал в них очертания Австралии и Южной Америки.

– Именно, – произнесла черепаха, медленно поворачивая голову в мою сторону. – Я великая черепаха Акабакнамадекереатенеакаблерад, и я ожидала твоего появления.

Пресмыкающееся говорило удручающе медленно.

– Вот и хорошо, – сказал я. – Теперь сообщи мне...

– Фу! – прервала мою речь черепаха, закатывая от возмущения глаза. Как я уже успела сообщить, я ожидала твоего появления. Я ждала, что ты предстанешь предо мной, вооруженный стрелами мудрости, луком истины и сверкающим копьем предвидения? Разве тебе не ведомо, что в твоих исканиях тебе предстоит неблизкий путь?

В ответ на эти слова я издал довольно громкий стон, что вызвало у черепахи раздражение. Или лучше будет сказать – она начинала выглядеть раздраженной. Для завершения этого процесса ей потребовалось добрых десять секунд.

– КАК Я СКАЗАЛА, – проревела она, подчеркивая каждое слово, – В твоих исканиях тебе предстоит неблизкий путь. Во-первых, тебе следует найти корабль, который перенесет тебя через море невежества в царство страха. В царстве страха ты должен найти вход в подземный мир. Путь туда лежит через тьму, и только через семь дней и ночей блужданий во мгле ты достигнешь Мира мертвых. В Мире мертвых ты должен будешь предстать лицом к лицу с ужасным...

Я схватил проклятое пресмыкающееся за его морщинистую, кожистую шею.

– Как смеешь ты?! – взревело чудовище. – Я – великая черепаха Акабакнамадек...

– ...брик-а-брак и так далее со всеми остановками. Да мне плевать на тебя, будь ты самой Папессой! – прошипел я, подтянув её голову поближе к своему лицу. – Слушай меня внимательно, старая пепельница! Вначале мне встречается кролик, который заявляет, что мне следует продраться через терновник, чтобы получить какие-то дурацкие стрелы и потолковать с лисой. Затем лиса говорит, что я должен побывать в лесу иллюзий, добыть там этот идиотский лук и поговорить с ястребом. Это пернатое создание известило меня о том, что мне необходимо вскарабкаться на гору отчаяния и завладеть там столь же идиотским копьем. А теперь и ты бормочешь, что мне надо пройти через новые испытания! Благодарю за предложение, но мне кажется, что я уже заслужил свой почетный нагрудный знак. Поэтому выкладывай немедленно, где я могу найти свой вонючий тотем.

– Как я тебе уже сказала, – забубнила черепаха, во-первых, тебе следует найти корабль, который перенесет тебя через море невежества в царство страха. В царстве страха ты должен найти вход в подземный мир...

В конце концов, в соревнованиях по перетягиванию каната победила черепаха. Мои руки соскользнули с её шеи, и она втянула голову в панцирь. Теперь её голос доносился до меня глухо, как из пещеры:

– ...Путь туда лежит через тьму и только через семь дней и ночей блужданий во мгле...

В отчаянии я пнул проклятое пресмыкающееся ногой, и оно чуть сдвинулось с вершины каменной сферы, на которой возлежало. И в этот момент меня осенила прекрасная мысль. Я подвел плечо под край панциря и, собрав все сила, приподнял чудовище. Панцирь некоторое время находился в неустойчивом равновесии. Я надавил еще, и черепаха, соскользнув со скалы, приземлилась на спину.

Абракадабра, или как её там, похоже изрядно изумилась и по началу даже не могла сообразить, что с ней произошло. Она осторожно высунула одну лапу и попыталась нащупать твердую землю. Затем она высунула вторую лапу. Затем голову. На морде черепахи появилось выражение ужаса. Не сразу, конечно, а очень медленно. В итоге она явила свету все четыре ноги и принялась беспомощно сучить ими в воздухе.