Текст книги "Знакомьтесь, мистер Блэк (СИ)"

Автор книги: Кира Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)

========== Часть 4 ==========

Через пару недель дедушка позвал меня к себе и начал издалека:

–Не знаю, упоминал ли я, что у твоего отца был старший брат?

–Нет, дедушка, – ответил я, – но я нечаянно услышал, как вы с бабушкой разговаривали… Дядя сидит в тюрьме, да?

–Гхм… да, – произнес он. – Что еще ты слышал?

–Всё, – честно сказал я. – Что ты хочешь выкупить его из тюрьмы, исправить ему память и поселить на нашей вилле в Калифорнии с моей мамой. А она будет думать, что это папа.

–И тебе не кажется это… странным? – спросил дедушка.

Я помотал головой.

–Мама всё еще скучает по папе, – сказал я. – У нее везде его колдографии, хоть они были знакомы всего ничего. Если дядя похож на папу…

–Не похож. В смысле, внешне они были почти одинаковы… Характер другой. Ты – вылитый отец, всё в себе, а у дяди твоего, – дедушка вздохнул, – наоборот, всё на виду.

–У мамы не получается меня любить, – подумав, произнес я. – Она очень хочет, но мне это не нужно, и она огорчается… Может, с дядей выйдет? Если он другой?

–Будем надеяться, – после паузы произнес он и встал. – Пойдем, я покажу тебе его комнату…

Комната дяди – она тоже стояла запертой, как папина, – оказалась сверху донизу оклеена маггловскими плакатами с мотоциклами и даже с девушками в купальниках. И большая колдография тут тоже была.

–Это он? – спросил я, указав на человека, страшно похожего на моего отца.

Разве что он был постарше и… ярче, что ли? Нахальнее, вспомнил я подходящее слово.

Рядом стоял какой-то очкастый взъерошенный тип, еще один, ниже на голову, пухлый, с водянистыми глазами, радостный. И еще один, потрепанный и какой-то удивленный.

–Его однокурсники, – тихо пояснил дедушка. – Он единственный учился на другом факультете.

–Я вижу…

–Упустили… – он коснулся колдографии, и дядя на ней возмущенно отстранился. – Знаешь… я не стану ругаться, если ты попадешь на этот факультет.

Я хотел было сказать, что не попаду туда, но промолчал.

*

Через несколько недель в нашем доме появился незнакомый мужчина.

Вернее, сперва нарастало напряжение, как бывает перед грозой: воздух дрожит и вибрирует, волосы встают дыбом, если к ним прикоснуться… А потом дедушка пропал на два дня и вернулся не один.

От гостя скверно пахло, он был лохматым и бородатым, а еще страшно худым, и босые ноги его казались черными от грязи. И бабушка, явно заготовившая приветственную речь вопреки данному дедушке обещанию, осеклась, увидев это пугало, и только приказала домовику приготовить ванну и привести в порядок «этого», после чего удалилась к себе.

Отмытый и выбритый, «этот» оказался совсем молодым. Правильно, вспомнил я, папа же был всего на год с небольшим моложе брата…

Почти неделю дядя просто спал, не просыпаясь. Если бы его не будили, чтобы накормить, он, наверно, и не пошевелился бы… Хотя нет, иногда по ночам я просыпался от жалобного собачьего воя, но думал, что мне чудится, а может, правда на улице собака тоскует… Но нет, домовик сказал, это дяде что-то снится, вот он и воет. Не хотел бы я видеть такие сны!

Еще неделю дедушка вразумлял дядю. Я почти ничего не слышал, но, кажется, это оказалось не так-то просто: дяде непременно нужно было кого-то то ли спасти, то ли, наоборот, убить, я не всё уловил. Успокоился он далеко не сразу, и только после того, как дедушка пообещал разобраться в происходящем… ну, по мере возможностей.

Прошло еще два месяца. За это время дядя перестал дергаться от каждого шороха и сделался похож на человека.

Меня к нему не допускали, но я достаточно хорошо знал дом, чтобы потихоньку подглядывать. Он точно знал, что я подсматриваю, будто чуял: смотрел точно туда, где я прячусь, иногда даже улыбался… А я пытался представить, что это – мой папа, но у меня не выходило. Папа – каким я его узнал по рассказам дедушки, из записок в потертом блокноте – был намного холоднее и сдержаннее.

–Послушай, я знаю, что ты там, – сказал однажды дядя. – Покажись хотя бы ненадолго… Тебе запретили ко мне приближаться и разговаривать со мной, я в курсе, а ты послушный ребенок, как твой отец, но… увидеть-то тебя я могу?

Я подумал, что от этого вреда точно не будет (и неужели дядя не видел меня на колдографиях, когда был в кабинете у дедушки?), поэтому вышел из тени. Это не обычная тень, хотя их в доме тоже в избытке, а моя собственная, в ней очень удобно прятаться: ты вроде бы и здесь, а тебя не то чтобы не видят, а просто не замечают. (Дядя, однако, заметил, но я уже понял, что у него очень хороший слух и обоняние, так что он просто мог услышать мои шаги или даже дыхание.) На ярком солнце такое не получится, конечно, если вокруг нет чего-то, отбрасывающего тени: на пустынном пляже не спрячешься, а вот в саду – запросто. А уж в доме – тем более, он и сам иногда меня прятал, если я ухитрялся зазеваться.

Дядя вздрогнул, когда я появился на площадке второго этажа, и вгляделся в мое лицо, запрокинув голову.

–До чего похож… – прошептал он. – Жаль, нельзя поговорить с тобой. Понять, такой же ты или нет…

Я уловил, как вдалеке хлопнула дверь, и поспешил отступить в тень, а дядя, понурившись, пошел к себе. Ему в самом деле было не по себе в нашем доме. Лучше, чем в тюрьме, но всё равно плохо.

И тогда, поразмыслив, я пошел к дедушке.

–Что такое? – спросил он.

–Дедушка, – сказал я, – разреши мне поговорить с дядей.

От неожиданности он чуть не выронил газету, которую внимательно читал.

–Тебе, кажется, запрещено приближаться к нему?

–Я и не приближался, дедушка, – пожал я плечами, – и я же пришел просить позволения поговорить с ним, а не пробрался в его комнату среди ночи!

–Гм… – он отложил газету. – Хорошо, тогда скажи, для чего это тебе понадобилось?

–Я хочу, чтобы он рассказал мне о папе, – ответил я.

–Будто ты мало о нем знаешь!

–Мало, – сказал я. – Вернее… я помню всё, что рассказали вы с бабушкой, но вы наверняка не знали всего. Каким он был в школе, что делал, с кем дружил… Вряд ли он рассказывал вам всё-всё-всё! А дядя сам это видел. А когда вы измените ему память, он может об этом уже и не вспомнить, верно ведь?

–Память… – проворчал дедушка. – Мы никак не можем определиться, что с ним делать! По мне – милосерднее было бы вовсе эту память стереть и заменить… ничем не заменять. Лежал без сознания все эти годы после тяжелого ранения, вот и всё!

–И еще мама, – напомнил я. – Ее же тоже надо как-то… ну… убедить. И непонятно будет, кем тогда я им прихожусь?

–Вот-вот. Я бы вовсе оставил ее в покое, но… ты ведь знаешь, они с твоим отцом не были женаты. Формально она даже не вдова, а если бы и считалась ею, так все сроки траура давно вышли, и она вольна выйти замуж. И неизвестно, кем может оказаться ее избранник!

Я задумался, потом спросил:

–Дедушка, а за что дядю посадили в тюрьму?

–Официально – за массовое убийство посреди людной маггловской улицы, предательство соратников и пособничество Темному лорду, – спокойно ответил он, – ты в курсе, надеюсь, кто это такой?

–Конечно, – ответил я. – В папиной комнате уйма вырезок из газет, и все о нём.

–Вот-вот… Это твой отец, а вовсе не дядя был его приверженцем, – сказал дедушка, – а мы, представь себе, даже одобряли, когда он, еще не окончив школу, вступил в ряды Пожирателей смерти! Кто это, ты знаешь?

Я кивнул.

–Ну а дядя твой был по другую сторону баррикад, – добавил он. – И каким образом он угодил в тюрьму… мы с бабушкой теперь понимаем, но тебе еще рано знать о подобном.

–То есть о Темном лорде и Пожирателях – не рано, а об этом – рано? – удивился я.

–Ты всё равно ничего не поймешь.

–Значит, пойму позже, – упрямо сказал я. – Дедушка, пожалуйста, разреши мне поговорить с дядей!

–Иначе ты проберешься к нему тайком, я верно понял? – приподнял он густые брови.

–Я не хотел бы так поступать, – подумав, ответил я.

–Поэтому не оставляешь мне выбора, – вздохнул дедушка. – Учти, бабушка будет категорически против!

–Ну ты же ее уговоришь, правда? – сказал я и посмотрел на него так выразительно, как только умел.

–Постараюсь… – пробормотал он. – И не вздумай предложить ни о чем ей не говорить! Она все равно узнает.

–Я и не собирался такое предлагать, домовик ведь немедленно доложит… И вообще, зачем обманывать, если можно всё сделать честно?

Дедушка только вздохнул, поманил меня к себе и взъерошил мне волосы.

–Всё-таки ты не совсем такой, как твой отец, – сказал он. – Тот сделал бы всё тайком.

–Но зачем? – повторил я. – Это ведь намного сложнее. А когда всё откроется, будет только хуже.

–А правду говорить легко и приятно, – непонятно пробормотал дедушка и подтолкнул меня: – Иди к себе. Я поговорю с бабушкой.

Переговоры длились неделю. Всю эту неделю я старался отсиживаться у себя в комнате, выбираясь только к столу и на занятия. Бабушка была мрачна, как грозовая туча (до меня время от времени доносились громовые раскаты), но в один прекрасный день всё-таки дала свое дозволение.

Тем же вечером я постучал в дверь дядиной комнаты.

–Неужели все-таки разрешили? – спросил он, увидев меня на пороге.

–Да, – ответил я. – Можно войти?

Он пропустил меня внутрь и замер, явно не зная, что сказать и что вообще со мной делать.

–Дядя, – сказал я, посмотрев на него снизу вверх, – пожалуйста, расскажи мне о папе.

–А… ты разве мало знаешь? – он присел на кровать, чтобы не возвышаться надо мной. – Я думал, матушка только о нем и может говорить, были бы свободные уши!

–Конечно, бабушка много рассказывала, – осторожно сказал я, – но папа был очень скрытным. Вряд ли она знает всё. И уж точно она не знает, как он вел себя в школе, с кем общался и как именно стал… известно, кем.

–А ты думаешь, мы так тесно общались с ним, особенно на старших курсах? Я ведь ушел из дома, еще не окончив школу!

–А до того? – я без приглашения занял стул. – Даже если он ничего не рассказывал, со стороны всё равно многое видно. Особенно, если ты сам еще не взрослый.

–Я расскажу, конечно, – дядя запустил пальцы в густые волосы, обильно подернутые сединой. – Но вряд ли ты многое поймешь.

–Я запомню, – сказал я, как уже говорил дедушке, – а разберусь потом, когда вырасту.

Он помолчал, потом начал говорить, и говорил долго, до тех пор, пока не явился домовик и не увел меня спать. То же самое повторилось и на другой вечер, и на следующий – не так-то просто вспомнить и пересказать много лет жизни, особенно если никогда не думал о том, что вроде бы ничего не значащие подробности могут оказаться важными!

Рассказывал дядя и о своих однокурсниках – тех, что были на колдографии. Оказалось, у него даже есть крестник, сын того очкастого парня…

–Погоди, я покажу, – сказал дядя, порылся в книгах на полке и вытащил из одной старое письмо, – вот, гляди!

На маленькой колдографии черноволосый мальчик на игрушечной метле носился туда-сюда, за ним бегали мужские ноги, а в углу смеялась рыжеволосая женщина.

–Ему тут год, – сказал дядя, прикоснувшись к снимку, – я ему прислал эту метлу в подарок. Как странно… ты ведь родился раньше, а я о тебе и не знал!

–А если б знал, что-то бы изменилось? – спросил я с интересом.

–Вряд ли, – честно ответил он и отошел к окну. – Да и разве матушка подпустила бы меня к тебе? Меня вообще ни к кому нельзя подпускать… Так и Джеймс с Лили – через несколько дней их не стало… Я их убил.

–Как так? – я невольно вздрогнул, потому что помнил – в тюрьму дядя попал за убийство.

–Всё равно, что убил, – поправился он, отодвинув штору и глядя в ночную темень. – За ними охотился сам-знаешь-кто, они прятались под Фиделиусом… слышал, что это такое?

–Конечно, – ответил я, потому что давно прочитал об этом в дедушкиных книгах, – не очень надежная штука. То ли дело наш дом!

–Да, пожалуй… – дядя взял конверт, из которого прежде вынул фотографию и пояснил, – это последнее письмо Лили. Она пишет, что к ним заглядывала на чай соседка, старушка Батильда, и еще Питер…

–А какой тогда смысл прятать дом под Фиделиусом, если в гости ходит вся округа? – не понял я.

–Спроси что полегче… На чем я остановился? Ах да… Все полагали, что Хранителем тайны был я. Ну как же – лучший друг, крестный ребенка… А я знал, что решат именно так, поэтому предложил в Хранители человека, на которого подумают в последнюю очередь. Вот этого, – он развернулся и ткнул пальцем в колдографию, – Питера Петтигрю, мы звали его Хвостом, он вечно таскался за нами… Лили его жалела – ни талантов, ни внешности, ни храбрости… Но внешность обманчива!

–Это он их выдал? – спросил я.

–Да. Когда я это понял, когда увидел разрушенный дом и убитых Джеймса с Лили, то бросился за ним, но он успел уйти, крыса… – дядя явно сдержал ругательство, помолчал и пояснил: – Он анимаг. Мы все были анимагами, кроме Люпина. Научились еще на пятом курсе…

–Это же очень сложно, – нахмурился я, – а ты говоришь, этот Питер был бесталанным!

–Ему выгодно было казаться таким, однако анимагию он освоил наравне с нами, – ответил он. – А потом… не знаю, почему он переметнулся. Возможно, решил, что мы больше не можем служить ему защитой и опорой, выбрал более сильного покровителя, только просчитался: покровитель исчез той ночью… И Питер исчез тоже. Превратился и шмыгнул в канализацию, а перед тем оттяпал себе палец и устроил взрыв! А я… последнее, что я помню – развороченная улица, тела убитых… потом авроры, а я смеюсь и кричу, что это всё моя вина… А потом уж была тюрьма.

–То есть вышло, как будто ты сознался сам? – подумав, спросил я.

–Да. А пересматривать дело… Отец сказал, что это безнадежно, – дядя помолчал, потом сказал: – Больше я ничего не могу тебе рассказать. Не получал, понимаешь ли, свежих газет с утра пораньше… А ты… ты знаешь, куда пропал твой отец?

Я покачал головой.

–Только то, что он затеял какое-то очень опасное дело, когда разочаровался в Темном лорде. Ну и, – я вздохнул, – он догадывался, что может не вернуться. И, чтобы род не прервался…

–Узнаю братца, – усмехнулся дядя, – всё-то всегда рассчитает!

Воцарилось молчание, потом я сказал:

–Дедушка говорит, что не знает, как поступить.

–Со мной?

–Да.

–Я тоже не знаю. Так заманчиво – взять и забыть обо всем! – он снова взялся за голову. – И о крестнике тоже… Я ведь даже не видел его с той самой ночи, не знаю, как он живет… Отец обещал выяснить, но так ничего и не сказал!

–Может, не успел еще? – осторожно сказал я. – Если это тот самый мальчик, о котором написано в книгах, то его должны очень хорошо охранять!

–Чего уж проще – послать домовика… я бы сам послал, да меня он не слушается! Хотя ты прав. Если кое-кто прознал о том, что я вышел из тюрьмы…

На самом деле я знал, что дедушка уже всё выяснил и поделился с бабушкой, которая сперва пришла в ужас, а потом в крайнее негодование, но… беда в том, что поделать они ничего не могли. И дяде говорить ни о чем не собирались, потому что он был способен наделать больших глупостей, и тогда… тогда вся эта история с вызволением его из тюрьмы лишилась бы всякого смысла. Это даже я понимал, в моем-то возрасте!

–Я не хочу лишаться памяти, – сказал вдруг дядя. – Даже такой скверной. Но я знаю, что выхода нет: Обет или сведет меня с ума, или убьет, когда я попытаюсь его нарушить. А я попытаюсь.

–А просто удержаться и не делать ничего такого… ну… ты не сможешь? – спросил я.

–Нет, – честно ответил он. – Не смогу. Не сдержусь, а в итоге подставлю всю семью. Поэтому… соглашусь на то, что предлагает отец, но при одном условии – он приглядит за моим крестником. И ты… ты же пойдешь в школу в один год с ним! Ты…

–Я не стану ничего обещать, – перебил я. – Я с ним даже не знаком. И вообще, еще неизвестно, пойду ли я именно в эту школу!

–Ясно… – дядя понурился. – Хорошо… Тебе, наверно, уже пора спать?

–Да, я пойду. Доброй ночи, – кивнул я и вышел.

Больше мы с ним не разговаривали до того самого дня, когда бабушка с дедушкой все-таки пригласили в гости маму.

========== Часть 5 ==========

Визит проходил, как обычно: мама расцеловала меня, расспросила об успехах в учебе… но ее явно смущало то, что бабушка как-то слишком приветлива. А совсем уж мама занервничала, когда она сказала:

–Милочка, у меня есть для вас новость… не знаю, правда, обрадует она вас или огорчит.

–Да, мадам? – тихо спросила мама и на всякий случай отставила чашку с чаем.

Наверняка она подумала, что ей хотят запретить видеться со мной или что меня отправляют куда-то… Для школы еще рановато, но вдруг где-то приём начинают не с одиннадцати лет, а с восьми?

–Видите ли, милочка, мы много лет полагали, что нашего сына нет в живых. Можно сказать, так и было… до определенного времени.

–Что?.. – хорошо, что мама поставила чашку, не то непременно бы облила себе платье, так у нее задрожали руки. – Вы хотите сказать, он… он…

–Жив, – коротко сказал дедушка и, видимо, дал знак, потому что дверь открылась, и в гостиную вошел дядя. Его даже заставили постричься и причесаться так, чтобы он больше походил на папу, но, по-моему, толка не вышло.

Мама вскочила и все-таки опрокинула злосчастную чашку, хорошо, на пол, а не на себя.

–Ты… – выговорила она, как-то по-девчачьи прижала руки к лицу и шагнула ему навстречу. – Правда? Ты живой?..

Дядя – взгляд у него был одновременно обреченный и заинтересованный, потому что мама очень привлекательна, а он, как сам сознался, любил женщин, – открыл было рот, чтобы ответить, но я решил, что пора вмешаться.

–Мама, это не папа, – сказал я на всю гостиную, и взрослые застыли, как громом пораженные. – Это его старший брат.

Мама знала, что дядя мой в Азкабане, но не была в курсе, что он покинул тюрьму – в газетах об этом по понятным причинам не писали, – и увидеть опасного преступника вот так, нос к носу, явно не ожидала, а потому лишилась чувств. Я прежде о таком только в книжках читал.

–Что ты себе позволяешь?! – бабушка вскипела от ярости.

–Оставьте, матушка, мальчик прав… – сказал вдруг дядя, едва успевший подхватить маму и опустить ее в кресло. – Красивая… Неудивительно, что брат выбрал ее.

–О чем ты…

–О том, что я согласен на ваши условия, – ответил дядя, выпустив маму. – Долой память. Долой… Да, я провел несколько лет в тюрьме по ложному обвинению, вы чудом вытащили меня оттуда, и я не имею права позорить нашу фамилию. Пусть так, я это заслужил…

–Бог мой, – негромко сказал дедушка, – тебя ли я слышу?

–Меня. У меня нет другого выхода, я даже сбежать отсюда не могу, – тот смотрел в пол. – Вы все равно поступите по-своему, так пусть уж с моего согласия. Но при одном условии: оставьте ее в покое!

–Ты ее впервые видишь, с чего вдруг такая забота? – прищурилась бабушка.

–С того, матушка, что брат уже ее обманул. Он ее не любил, он выбрал молодую здоровую девушку ради потомства, – дядя кивнул на меня, – это даже ребенок понимает. А если вы так опасаетесь, что она выйдет замуж, почему просто не взять с нее клятву не делать этого? Зачем обманывать? Она же всё равно поймет, что я – не брат. Мы слишком разные…

–Когда ей было узнать, каков твой брат, если они были знакомы без году неделя?! – шепотом вскричала бабушка, косясь на маму. Та не торопилась прийти в себя.

–А вы бы нас спутали, матушка? – серьезно спросил дядя. – Вы ведь женщина.

–Я ваша мать, кретин! Как я могу вас перепутать?!

–Ну и она бы не перепутала…

–Я говорил, что это дурацкая затея, – досадливо сказал дедушка. – Сперва нужно было подправить мозги этому недоумку, а потом – Мерседес, совсем немного.

–Так всё и вышло бы, если бы кое-кто не влез! – бабушка метнула на меня грозный взгляд, но я не испугался, а сказал:

–Дядю вы хотя бы спросили, у него выбор есть, пускай и маленький. А её – нет. А она вообще-то моя мама, даже если она вам не очень нравится!

Дедушка взялся за голову, потом сказал:

–Так. Кажется, мы перемудрили.

–А что ты предлагаешь? – мрачно спросила бабушка.

–Самый простой вариант из возможных, – он в упор посмотрел на дядю. – Да, ты был… не самым послушным сыном и порядком набедокурил в ранней юности, даже сбежал из семьи… Кстати, тот дом, что оставил тебе Альфард, ты прокутил или передал на нужды этого вашего, прости господи, Ордена?

–А… я вообще о нем забыл, – сознался дядя.

–Прекрасно, передашь племяннику, – усмехнулся дедушка. – Это будет символизировать преемственность поколений, если угодно.

–А мне-то он зачем? – удивился я.

–Когда ты подрастешь, то не станешь же водить девушек и компании сюда? Они этого не оценят, – пояснил он. – А мы тем более.

–Я передам, конечно, – сказал дядя. – У меня на счету и денег порядочно было, помнится, но…

–Мы помним о твоем крестнике, – перебил дедушка. – Но, извини, быстро такие дела не делаются, это во-первых. Во-вторых, ты сам на что жить собираешься? Ты совершеннолетний, содержать тебя мы не обязаны, поэтому изволь разобраться со своими финансами! Подсказать могу, поскольку ты в этих делах ничего не смыслишь, но не более того.

–А у твоего крестника собственное наследство имеется, – добавила бабушка.

–Да, в самом деле… – пробормотал дядя. – Только кто им распоряжается? Кто опекун?

–Наконец-то я слышу разумные вопросы! – сказал дедушка. – Увы, этого пока выяснить не удалось. Гоблины тщательно хранят подобные секреты, ты же знаешь. И не сбивай меня с мысли… Так вот, ты был непослушным сыном. Ты делал, что хотел, дружил, с кем хотел… эти воспоминания ты предпочтешь сохранить?

Дядя кивнул несколько раз.

–Еще в школе тебя втянули в некую организацию. Так же, как твоего брата, только… гхм… эта компания преследовала противоположные цели, верно? Один из этой компании оказался предателем, погибли твои друзья, а виновным сделали тебя. Подставили, так, кажется, это называется? Несколько лет ты провел в Азкабане, пока мы не изыскали возможность вызволить тебя оттуда. На этом точка, – сказал дедушка, – это практически не отличается от истины.

–Только мой крестник… боюсь, ему всё еще может угрожать опасность!

–Именно поэтому придется избавить тебя от привязанности к нему, – серьезно сказала бабушка, – иначе, полагаю, никакие клятвы, никакие обеты не удержат тебя, если ты решишь, что ему нужна помощь. И ты погибнешь, вряд ли успев сделать хоть что-то полезное!

–Ты будешь помнить, что этот ребенок существует. Но последний раз ты видел его на крестинах, может быть, на колдографиях – еще младенцем, – добавил дедушка. – Он для тебя куда менее реален, чем племянник!

–А уже после этих… хм… исправлений и Обет не повредит, – добавила бабушка, и дядя молча кивнул, а потом вдруг сказал:

–Разрешите только, я попрощаюсь с племянником, пока еще помню… всё.

Бабушка с дедушкой переглянулись, но кивнули, а дядя, когда я подошел к нему, коротко обнял меня и шепнул на ухо: «Тайник под кроватью».

–Я готов, – сказал он, отстранившись, и вслед за дедушкой вышел из комнаты.

Бабушка последовала за ними, а я подсел к маме.

Как я и думал, она давно уже пришла в сознание, но хорошо притворялась. Наверно, это умение я взял от нее, подумал я тогда.

–Это правда? – шепнула она, когда я дотронулся до ее щеки.

–Что, мама? Что это не папа? Да, правда. Это мой дядя, и он в самом деле сидел в Азкабане за то, чего не делал. А папа уже никогда не вернется, – серьезно ответил я.

–И они хотели меня обмануть?

–Да. Это же просто: ты ведь была едва знакома с папой. Ты сама говорила, что вы встречались всего несколько раз, а вместе вообще не жили…

–Верно… Я даже не знала, что он любил, – прошептала она, – не знала его привычек, только те, которые были на виду… А за несколько лет в тюрьме кто угодно изменится!

Я хотел еще кое-что сказать, но не успел: вернулись бабушка с дедушкой.

–О, вы уже очнулись, милочка! – констатировала бабушка. – С вами все в порядке?

–Да, мадам, – тихо ответила мама. – Я… простите, я всё слышала. Постойте!.. Разрешите, я договорю…

–Говорите, милочка, – кивнула та, опустив палочку.

–Я понимаю, что раздражаю вас: я ведь даже не соломенная вдова, я просто мать вашего внука… Но разве я хоть единожды скомпрометировала вашу семью? Вы слышали обо мне хоть одно дурное слово?

–Доводилось, – невозмутимо ответила бабушка, – благо, это не те круги, чье мнение может нас волновать. Ваша родня сама предпочитает помалкивать, а вот кто-то другой, скажем, новый знакомый, может и поинтересоваться вашим прошлым, а там недалеко и до нашей семьи…

–Вы предпочли бы, чтобы я исчезла с глаз долой?

–Поменьше экспрессии, милочка, мы не в ваших любимых романчиках, – перебила бабушка. – Если бы мы этого желали, вы переступили бы порог этого дома, и больше никто и никогда не увидел бы вас. Мы и так сделали для вас больше, чем вы того заслуживаете.

–Например, отобрали у меня сына? – мама вздернула подбородок.

–А что вы смогли бы дать ему, даже если бы ваши родители не отвернулись от вас? – приподняла бровь бабушка. – Положим, на те деньги, что оставил вам мой сын, вы могли бы скромно существовать вдвоем, но разве бы мальчик получил бы достойное образование? А воспитание? Кем вы воспитали бы его: ластящимся ко всем дружелюбным щенком?

–Уж всяко не цепным псом…

–Вы могли дать ему только материнскую любовь, – добавила бабушка, притворившись, будто не расслышала, – и вы делали это, пока он в ней нуждался. Боюсь, время вышло. В нашем роду не принято воспитывать мальчиков, как нежных девочек. Девочек, впрочем, тоже не принято так воспитывать.

–В таком случае, не вижу ничего удивительного в том, что ваш старший сын сбежал из дома, мадам! – неожиданно выпалила мама. – И… и младший, скорее всего, был просто более сдержан, иначе…

–Иначе забрал бы вас и увез в дальние страны, забыв о сыновнем долге, – закончил дедушка. – Нет, Мерседес, не думаю. И не будем заниматься рассуждениями о том, что было бы, если бы… Вы правы: вы – как бельмо на глазу. Поэтому, к нашей общей выгоде я прошу – пока лишь прошу вас – уехать из Англии и присмотреть за нашим старшим сыном. Когда я говорю «присмотреть», – предвосхитил он ее реплику, – это означает именно «присмотреть». Оставить его здесь мы не можем. Уехать с ним – тем более. Нанять кого-то со стороны…

–В самом деле, зачем нанимать, если есть я? – мама встала. – Бесплатная прислуга, верно? Та, которой никто не хватится, с которой можно взять любую клятву в обмен на сущую малость – пообещать не стирать память о сыне! Но ведь выполнять такое обещание вовсе не обязательно, не так ли?

–Однако у вас имеется характер, милочка! – с интересом произнесла бабушка. – А я-то гадала, что нашел в вас наш сын помимо смазливого личика!

–Успокойтесь, Мерседес, – добавил дедушка. – Не скрою, мы рассматривали разные варианты, но… раз уж сложилось так, как сложилось, мы рассчитываем на ваше благоразумие. Вилла достаточно велика, чтобы вы могли не встречаться с нашим сыном, если вам того не захочется.

–Но вам захочется, – прямо сказала бабушка. – Хотя бы ради того, чтобы расспросить его о брате.

–Вот именно, – кивнул он. – С вас мы возьмем лишь обещание никуда не исчезать без разрешения. Разумеется, гулять по окрестностям и посещать соседний городок вы можете, но не более того. Это во-первых. Во-вторых, если вдруг вы каким-то образом познакомитесь с мужчиной…

–…и порочная страсть захлестнет вас с головой, – подхватила бабушка, явно цитируя мамины книжки.

–Вот-вот. Если вы соберетесь замуж за постороннего, тогда будьте готовы распроститься и с памятью, и с сыном навсегда, – закончил дедушка. – Впрочем, в отрыве от возможного замужества… вы молодая женщина, романтичная, у вас всегда было много кавалеров, но как не допустить нежелательных последствий, вы знаете. Если случится ошибка – что ж, мы вас предупредили.

–Да, – сказала мама после паузы. – Я поняла. Выбора у меня нет. Но я, в свою очередь, потребую встречной клятвы: если я никоим образом не преступлю ваши условия, вы не посмеете лишить меня общения с сыном!

–Разумеется, милочка, – сказала бабушка, взглянув на меня, – пока будет на то его желание, вы сможете видеться, как прежде.

–Хотите сказать, он может и расхотеть встречаться со мною? – прищурилась мама. – Тогда извольте дополнить клятву: вы не станете вмешиваться в его желания!

–Даже ради его блага?

–Особенно – ради его блага!

–Ну что ж… – произнесла бабушка после долгой паузы. – Да будет так.

И стало так.

========== Часть 6 ==========

Должен сказать, за прошедшие с тех пор годы я видел маму крайне редко. Когда бабушка и дедушка решали отправиться к морю – само собой, мы виделись, но, как уже было сказано, вилла достаточно велика, чтобы не встречаться с кем-то, если не желаешь этого.

Дядя на удивление хорошо прижился в этом райском местечке. Он нашел неподалеку маггловский спортивный клуб и теперь подвизался там инструктором, и даже прокатил меня – к вящему ужасу мамы и бабушки – на огромном, сверкающем хромированной сталью, ошеломительно пахнущем кожей и бензином рычащем чудовище. Я подумал, что, наверно, это не хуже полета на драконе!

(Его тайник я, конечно же, давно нашел. Там был флакончик с серебристым веществом – воспоминаниями, – но я не мог их посмотреть, думосброса у нас в доме не было. Либо был, но так хорошо спрятанный, что я не нашел, попросить же у дедушки не рискнул – сразу стало бы ясно, зачем он мне! Впрочем, дядя понимал, что раздобыть такую вещь вряд ли будет мне по силам, поэтому записал всё почти в таком же блокноте, что и папа. Вразброс, фрагментами, так же, как рассказывал мне теми вечерами, но теперь я мог сличать эти записи и собирать из них цельную картину.)

Маме тоже нравилось в этих краях: она занималась любимыми цветами, которые в здешнем климате росли куда лучше, чем у нас на родине, читала, музицировала… Общалась с ближайшими соседями, конечно: это не деревня, но на пляже нет-нет да и столкнешься с кем-то из соседних бунгало, а там – слово за слово, вот и знакомство завязалось. Думаю, соседи считали ее и дядю семейной парой, но тут не принято расспрашивать, набиваться в гости и все в том же роде, а даже если кто-то и попробовал бы, на что нужна волшебная палочка?

Словом, мама тоже не скучала. Разве только по мне, но… Я чувствовал, что чем старше становлюсь, тем сильнее отдаляюсь от нее. Она была… да, очень теплой и доброй, и ее больно ранило то, что я не нуждался ни в тепле её, ни в доброте. Мне ближе была прохладная сдержанность бабушки с дедушкой.

Впрочем, я объясняю не вполне верно… Да, они умели держать себя в руках и со стороны могли показаться совершенно бесчувственными, но я ведь был в курсе, какой взрыв может последовать по самому ничтожному поводу!

Так или иначе, я всегда знал, когда они довольны мной, когда недовольны, они не скупились на похвалы, но за шалости и своеволие мне попадало сполна. Меня никогда не наказывали без причины и никогда не запрещали чего-то, не объяснив, почему так поступают. Нет, не потому, что я «еще мал, вырасту – пойму», а простыми и доступными словами.