Текст книги "Клуб для избранных"

Автор книги: Кэтрин Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Глава 41

– Где вы, миссис Макмиллан? – спросил Росс, обрадованный тем, что слышит в трубке голос Дженет. Четверть часа назад он вернулся из театра на городскую квартиру и обнаружил, что жены там нет.

– В коттедже, – раздался неожиданный ответ.

– В коттедже? – До него два часа езды. Что она там делает? – Лесли с тобой?

Он знал, что подруги намеревались провести этот день вместе.

– Нет, давно уехала. Мы виделись всего каких-нибудь полчаса.

– Ну и как она? – «А главное, как ты? Почему ты так далеко?»

– Ужасно, – со вздохом проговорила она. – Но не хочет в этом признаваться. Лесли горазда улаживать чужие дела, а когда доходит до нее самой, это кремень. Из нее слова не вытянешь. Утверждает, что все прекрасно, но...

– Что-то не так? – стараясь не выдать своего беспокойства, осведомился Росс. Он чувствовал, что жена чего-то недоговаривает, причем дело не только в Лесли.

– Она совершенно опустошена. И такая суетливая! Ни минутки не посидит спокойно.

– Ей надо поговорить с Эриком.

– Я тоже так считаю. Но она не станет этого делать. Макмиллан ждал продолжения. Должно же быть какое-то объяснение, почему Дженет вдруг одна отправилась в коттедж. Маленький домик среди зеленых холмов, голубой океан... Ее убежище. Обычно она скрывается там, когда хочет побыть одна.

– Ты слышал насчет Марка? – раздалось на том конце провода.

– Нет, а что такое?

– Он ушел из клиники.

– Давно? – с плохо скрытым безразличием осведомился Росс. В действительности дела предшественника интересовали его лишь в той мере, в какой касались самой Дженет.

– Месяца два назад. Лесли все знала, но сообщила мне только сейчас. Говорит, что хотела убедиться, что с Марком все в порядке.

– А что могло быть не в порядке?

– Ну, не знаю. Если верить Лесли, он вполне доволен. Воцарилось долгое молчание.

– В чем все-таки дело, Дженет? – напрямик спросил Росс. В ответ раздался тяжелый вздох.

– В последнее время жизнь кажется мне такой опасной, непредсказуемой. Столько всяких перемен...

– Например?

– Взять хотя бы Лесли и Эрика. То, что с ними произошло, кажется нелепостью, но это все же случилось! Или Марк. Он наконец решился сделать то, что, я надеюсь, принесет ему счастье, но какой ценой! Ты только подумай – столько лет, растраченных впустую, мучительных, горьких лет...

– Но ведь у нас с тобой все хорошо, правда? – нетерпеливо перебил Макмиллан.

– Да, конечно. – Голос Дженет звучал с прежней теплотой. – Скажи, Росс, ты никогда не думал о детях?

– Думал, разумеется, но, по-моему, нам некуда спешить. – Очевидно, вопрос жены вызван желанием противопоставить непредсказуемости жизни нечто вечное и постоянное. Но при чем тут дети? Ведь у нее уже есть его любовь.

– Верно. Спешить некуда. И все же... – Помолчав, Дженет упрямо вернулась к прежней теме: – Ты хочешь иметь детей?

– Я хочу только тебя, а ты торчишь неизвестно где. Так что через пять минут я выезжаю и надеюсь...

– Погоди. Ты наверняка собирался поработать с партитурой, да и я устала. Мне надо хорошенько отдохнуть.

– Но, Дженет...

– Нет, правда. Я переночую здесь, а завтра утром приеду. Ты еще проснуться не успеешь.

– С тобой правда все в порядке?

– Ну конечно! Просто впала в меланхолию. Со мной такое случается. К утру пройдет.

– Ну если ты настаиваешь...

– Да ведь ты уже одним глазом косишь в партитуру. Угадала? – съехидничала она.

– Ты хорошо меня изучила.

– Ну все, до завтра. Спокойной ночи, дорогой.

– Спокойной ночи, родная, – отозвался Росс, чувствуя, что заснуть ему вряд ли удастся. С Дженет явно что-то творится. Но что?

Дженет закрыла глаза, мысленно восстанавливая события прошедшего дня. Встреча с Лесли порядком опечалила ее. Да и новости о Марке, в сущности хорошие, вызвали в душе Дженет тоску по прежним временам. Но все же не это заставило ее примчаться в коттедж. Ей хотелось обдумать то, что касалось непосредственно ее.

В десять утра она позвонила врачу, чтобы узнать результаты сданных накануне анализов. Врач подтвердил то, что Дженет знала и так, знала уже три месяца. У нее будет ребенок.

Никаких внешних признаков – тошноты по утрам, припухших губ и тому подобного – пока не наблюдалось. И все же Дженет поняла, что забеременела, в ту самую минуту, когда в ней поселился крошечный комочек новой жизни. Она ощущала его присутствие как часть самой себя. Каким он вырастет, ее будущий ребенок? Ей бы хотелось, чтобы он был счастлив. Но как этого добиться? Хватит ли материнской любви, чтобы уберечь дорогое существо от страданий и боли?

Что, если это будет девочка, похожая на Лесли, доверчивое, бесхитростное создание с любящим сердцем? Сумеет ли она помочь своей дочери, если ее мечты, как и мечты Лесли, безжалостно растопчет грубая действительность?

Или родится мальчик вроде Марка, который решит, что обязан всегда и во всем быть самым лучшим. Выдержит ли он это давление или сломается, как чуть не сломался ее бывший муж, под невыносимой тяжестью своих и чужих надежд?

Дженет вздохнула. «Малыш мой милый, я сделаю все, чтобы ты был счастлив. Я отдам тебе свою любовь. Хотя ты и так это знаешь, ведь ты – это часть меня».

Но как быть с Россом? «Я хочу только тебя», – сказал он. Пошутил? Или в самом деле считает, что с детьми можно подождать? Почему она промолчала? Почему не сказала ему правду?

«Я должна все рассказать Россу, – с этой мыслью Дженет решительно поднялась с дивана. – Причем немедленно».

Макмиллан появился на побережье, когда уже стемнело. Не обнаружив в гараже машины Дженет, он объехал вокруг дома. Никого. Он вернулся в коттедж и решил подождать.

«Куда она запропастилась?» – недоумевал он. Беспокойство, охватившее его в тот момент, когда он, закончив разговор с Дженет, повесил трубку, и заставившее сломя голову примчаться в коттедж, с каждой минутой нарастало. Где она может быть?

Час спустя раздался звонок. Макмиллан бросился к телефону.

– Алло!

– Росс, – донесся до него тихий, нежный, любящий голос жены.

– Откуда ты звонишь? – спросил он, начиная догадываться. – Ты что, в городе?

– Ну да. Тебе это не напоминает «Дары волхвов» [4]4
  Рассказ американского писателя О. Генри (1862-1910). Желая купить жене подарок на Рождество – черепаховый гребень, герой продает часы, а она, в свою очередь, расстается с волосами, чтобы купить к его часам цепочку.


[Закрыть]? – По тону Дженет Росс понял, что она улыбается.

– Напоминает отчасти, тем более что результат примерно тот же – ты там, а я здесь. Впрочем, это не важно. Главное, что мы любим друг друга. Что бы с нами ни происходило, первый наш порыв – быть вместе, – убежденно проговорил Макмиллан, радуясь тому, что с женой ничего не случилось.

– Я люблю тебя, – сказала она и подумала: «Приезжай скорее. Мне нужно кое-что тебе сказать».

– Я тоже. Никуда не уходи – через два часа я буду у тебя, – скороговоркой выпалил Росс. Усталости он не чувствовал. Его переполняло счастье. – А поскольку ты там не совсем одна...

– О Боже! – ахнула Дженет. – Как ты догадался?

– Я прав?

– Да. Ты не против?

– Конечно, нет, родная. Я люблю вас. Обоих.

– Ты правда не возражаешь? – в который раз спросил Марк.

– Ну конечно. И ты сам это знаешь, – с готовностью подтвердила Кэтлин.

Разговор происходил в субботу, 7 мая. Накануне, в пятницу, Тейлоры получили письмо, в котором сообщалось, что Марк принят на факультет английской словесности Гарвардского университета. В течение трех месяцев он посещал семинары по английской литературе в качестве вольнослушателя. Кэтлин с радостью отмечала, как тревоги и сомнения относительно того, правильно ли он поступил, бросив медицину, сменялись радостью. Новая жизнь воодушевляла Марка. Он был полон энтузиазма. Единственное, что его беспокоило, – как Кэтлин отнесется к этой новости. Ведь письмо означает, что им придется остаться в Бостоне...

Разумеется, она не возражала. Если не считать досадной мелочи – пугающего, непонятного эпилога, который постоянно присутствовал в ее мыслях, – прошедшие несколько месяцев стали самыми счастливыми в ее жизни. Они с мужем словно заново влюбились друг в друга, вернее, полюбили глубже, сильнее, увереннее, потому что с недавнего времени мечты Марка начали приобретать реальные очертания.

– Ты понимаешь, что нам придется еще на три года задержаться в Бостоне? – не отступал Тейлор.

Они лежали в постели. Провести утро, нежась в объятиях любимого человека, – роскошь, обладательницей которой Кэтлин стала лишь недавно и к которой пока не успела привыкнуть.

– Вот и прекрасно! – с энтузиазмом откликнулась она. – Обещаю за первый же год научиться водить машину даже в снегопад. Кстати, у меня к тебе просьба – отвечая на письмо, поставь условие: на лекции ты будешь приходить не раньше двенадцати.

– Первый раз слышу, чтобы условия ставил студент, а не университетское начальство! – рассмеялся Марк. – И что прикажешь делать до полудня?

– До полудня ты будешь заниматься со мной любовью, – мечтательно проговорила Кэтлин. – А для убедительности намекни своим профессорам, что без моих поцелуев Шекспир не пойдет тебе на ум.

– Я скажу им, что ты моя муза. Тем более что это так и есть.

– Знаешь, чего еще мне хочется? – Кэтлин обернулась к мужу. Ее фиалковые глаза стали серьезными. – Не догадываешься?

– Чего уж тут догадываться! По-моему, именно этим мы и занимались пятнадцать минут назад, – не уловив ее настроения, отшутился Марк.

Кэтлин заколебалась. Может, не стоит говорить об этом сейчас? Все так прекрасно...

– В чем дело? – озабоченно спросил он, удивленный тем, что жена вдруг помрачнела.

– Я хочу, чтобы ты научился плавать, – собравшись с духом, выпалила она.

Марк нахмурился. Какая досада, что этот проклятый эпилог попался ей на глаза!

– Понимаешь, я писал его для себя. Мне нужно было обдумать все, учесть все возможности.

– Знаю, – кивнула она.

– Теперь я счастлив. Ничего подобного я в жизни не испытывал, даже не предполагал, что такое возможно. Разве ты не видишь?

– Вижу, – снова кивнула она. – Но...

– Но все-таки будет лучше, если я научусь плавать, – перебил он, чмокая ее в кончик носа.

Кэтлин обольстительно улыбнулась.

– Ты не забыл, что в следующем месяце мы уезжаем на Мартинику? Представляешь, как будет здорово заниматься любовью прямо в воде!

– Так вот почему... – шутливо протянул Марк. Кэтлин покачала головой. Оба знали, какова истинная причина ее настойчивости.

– Это только дополнительный стимул.

Казалось бы, вопрос выяснен. Но озабоченное выражение не исчезло с лица Марка. Надо ли рассказать жене о том, что его мучит? – размышлял он. Да, надо. Он дал себе слово, что отныне будет делиться с ней всем – не только своими радостями, но и печалями.

– Что с тобой? – забеспокоилась Кэтлин.

– Я решил написать отцу, – признался Марк.

С того январского дня, когда Тейлор-старший заявил, что лучше бы его сын умер, отношения между ними были прерваны.

– Зачем? – спросила Кэтлин, заранее зная ответ.

– Потому что так оставлять нельзя. Ему, наверное, сейчас хуже, чем мне. Я вырвался на свободу и счастлив.

– Ты сам создал это счастье, – напомнила она. – Вопреки ему.

– Отец никогда не желал мне зла, – печально вздохнув, промолвил Тейлор-младший. – Он был убежден, что выбранная им жизненная дорога приведет сына к успеху, славе, богатству. Что здесь плохого?

– А для кого он это делал – для тебя или для себя? – резонно возразила его жена.

– Он в такой же мере жертва обстоятельств, как и я, – с горечью заметил Марк. – Заложник бесплодных надежд, несбывшихся мечтаний. Мне его жаль.

Кэтлин задумалась. В этом весь Марк – неподражаемый, добрый, благородный. И за это она его любит.

– И ты решил...

– Решил написать и все объяснить. Если сумею, конечно.

– Надеешься, что он поймет?

– Надеюсь, что да. И простит.

Глава 42

В середине мая Лесли решила перебраться в пригород Сан-Франциско – Пало-Альто. Здесь она будет неподалеку от Станфордской клиники. Такая близость необходима, поскольку, работая в кардиологическом отделении, она должна быть всегда под рукой – ведь пациентам, перенесшим инфаркт, страдающим аритмией и тому подобными сердечными нарушениями, помощь может понадобиться в любую минуту. Учитывая потребности медиков, городские власти окружили клинику крупными жилыми комплексами, предназначенными для одиноких молодых людей.

«А ты и есть одинокая молодая дама, – напомнила себе Лесли. – И не важно, что одинокие молодые люди тебя не интересуют. И не очень молодые тоже».

Подходящий вариант подвернулся сразу – угловая квартира в превосходно расположенном доме, рядом с которым имелись теннисные корты и плавательный бассейн, к тому же в пяти минутах ходьбы от клиники. Чистая, уютная. Можно было только радоваться такой удаче, но, подписывая контракт на полгода, Лесли ничего похожего на радость не испытывала.

Стоило ей подумать о том, что с Эриком она рассталась навсегда, как у нее начинало щемить сердце. Шли дни, превращаясь в недели и месяцы, а боль не только не утихала, но, наоборот, усиливалась. Лесли видела любимого во сне и часто просыпалась в слезах.

Лишь на работе ей становилось немного легче, но и там зияющая пустота стала ее постоянной спутницей. Она старалась задержаться в клинике подольше, проводила долгие часы в библиотеке, готовясь к переаттестации, и штудировала учебники по кардиологии, чтобы явиться в Станфорд во всеоружии.

Время лечит любые раны, убеждала себя Лесли, в глубине души сомневаясь в справедливости этой расхожей истины. А что, если рана слишком глубока? Или шрам, который придет ей на смену, окажется слишком уродливым? Или вдруг выяснится, что есть раны, перед которыми бессильно даже время?

Сотни раз Лесли протягивала руку к телефону, но не могла себя заставить позвонить Эрику. Она не знала, о чем с ним разговаривать. Человек на том конце провода с недавнего времени стал для нее чужим.

Успешно решив вопрос с квартирой, Лесли возвращалась в Сан-Франциско. Она ехала вдоль побережья. Стоял великолепный весенний день. Теплый ветер приносил запах эвкалиптов и лилий. Пляжи были усеяны загорающими, а в воде плескались любители плавания и серфинга. День, самой природой предназначенный для музыки, хот-догов, смеха и любви. Одна Лесли была на этом спектакле зрителем, но даже ее не оставили равнодушной ослепительно голубое небо, яркое солнце и лазурное море.

Не успела она принять душ и переодеться, как раздался звонок в дверь.

– Джеймс? – удивилась она при виде гостя.

– Привет. Можно к тебе? Я как раз проезжал мимо...

– Подыскиваешь место для нового сногсшибательного курорта? И как он будет называться – «Пальмы Сан-Франциско»? – с неожиданным сарказмом осведомилась девушка.

– Ну зачем ты так? Мы ведь с тобой не враги, – укоризненно заметил Джеймс.

– Это он тебя прислал?

– Нет. Я заходил и раньше, но ни разу тебя не застал.

– Я стараюсь пореже бывать дома, – призналась она, сбавляя тон. Все-таки приятно повидать старого приятеля.

– Лесли, – произнес Джеймс, пожалуй, слишком нежно. Его ласковый голос напомнил ей о том, что значит быть любимой, и в глазах блеснули непрошеные слезинки.

У Джеймса екнуло сердце. Лесли выглядела такой слабой, беззащитной, одинокой. Только сейчас он заметил, что она сильно похудела. На осунувшемся лице выделялись огромные, как озера, сапфировые глаза, затравленный взгляд которых словно говорил: «Неужели найдется еще кто-нибудь, кто захочет меня обидеть?»

– Извини, пожалуйста. Нервы разыгрались, – виновато произнесла она, вытирая слезы.

Он обвил ее руками и крепко прижал к себе. Исходящие от него сила и тепло наполнили Лесли ощущением покоя. Когда-то Джеймс любил ее. А что, если...

Она вздрогнула.

– Ты такая напряженная, – прошептал он, касаясь губами ее волос.

«Ты похожа на натянутую струну – если до тебя дотронуться, раздастся звон», – вспомнились ей вдруг слова Грега, Молодой стажер имел в виду ее внутреннее напряжение, строгие моральные нормы, перфекционизм. Может быть, она слишком строга? Слишком многого ждет от всех, в том числе от самой себя?

– Джеймс, – собравшись с духом, проговорила Лесли, – ты не должен меня обнимать.

– Почему? – спросил он, разжимая руки, но не отстраняясь. – Потому что тебе нужен Эрик?

– Вот еще!

– Взгляни на себя, Лесли. Это гложет тебя. И его тоже.

– Я не желаю о нем слышать, – запротестовала она.

– Придется послушать. Он выглядит ужасно, как и ты, и терзается не меньше тебя. В общем, два сапога пара, – мрачно подытожил Джеймс.

– Ты прекрасно знаешь, что он сделал и чего я не могу ему простить!

– Но я также знаю, чего он не сделал. Он не рассказал о прежней любовнице, зная, что тебе будет тяжело это слышать. Он не стал распространяться о своем опыте общения с врачами, потому что не хотел мешать твоей карьере медика. И он умолчал о смерти сына, зная, что для любого человека смерть ребенка, пусть даже чужого, – трагедия. – На последних словах голос Джеймса слегка дрогнул.

– Откуда все это известно тебе!

—От Чарли. Видишь, Эрик даже мне не рассказал о Бобби – очевидно, из-за Майкла.

– Но к тебе это не имеет отношения, а к нашей будущей совместной жизни могло бы иметь. И еще какое!

– Возможно, как раз этого Эрик и хотел избежать. Я уверен – он ни за что бы не согласился, чтобы ты бросила медицину ради него.

– Я бы бросила, – задумчиво произнесла Лесли. – Когда-то я не захотела поступиться Радклиффом ради Алана, потом интернатурой ради жениха. Но для Эрика...

«Много лет назад я не уехала бы в колледж, если бы могла быть с тобой, Джеймс. А сейчас отдала бы все, лишь бы быть с Эриком».

– Мне кажется, он не хотел, чтобы ты чем-то поступалась – карьерой ли, детьми, – только сомневался, сумеет ли убедить тебя. Поэтому постоянно откладывал разговор.

– Потому что сам не был уверен?

– До встречи с тобой он и не помышлял о том, чтобы снова завести ребенка.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Лесли. Именно это она услышала от самого Эрика, когда он звонил ей в Бостон.

– Он говорил об этом с Чарли.

– Ну вот, опять Чарли! Может быть, теперь они наконец смогут быть вместе. Они ведь подходят друг другу, ты не находишь? – не слишком уверенно промолвила девушка, вспоминая слова Виктории Лансдейл.

– Возможно, и подходят, только это не называется любовью. Эрик любит тебя.

– Но я даже толком его не знаю! – упрямо повторила Лесли. Почему Джеймс защищает Эрика? Почему он не на ее стороне? – Если он смог скрыть от меня самую важную часть своей жизни...

– Знаешь, когда человек теряет сына, это остается с ним до конца его дней, – убежденно проговорил Джеймс. – И не важно, облек ли Эрик свои чувства в слова. Этого скрыть нельзя.

«А ведь верно, – неожиданно согласилась Лесли. – Бобби всегда незримо присутствовал в поведении Эрика – в его доброте, взгляде, в том, как он любил меня. Неужели я не права? Неужели сужу его слишком сурово? Не знаю».

Она погрузилась в молчание. На ресницах снова повисли слезинки.

– Это ты виноват, – всхлипнула девушка в ответ на недоуменный взгляд Джеймса.

– Я? Почему?

– Потому что полтора года назад ты научил меня, что значит любить по-настоящему и доверять. С тех пор это стало моим золотым стандартом.

– Несмотря на то что все кончилось? – мягко напомнил он и тут же внес поправку, отражавшую чувства обоих: – В сущности, нет, не кончилось. Мы просто перестали встречаться.

Джеймс посмотрел на Лесли долгим неотрывным взглядом. Он всегда будет любить ее. Именно поэтому он сейчас здесь – ему невыносима мысль, что она страдает, и он сделает все, чтобы она была счастлива.

– После того как мы... перестали встречаться, – запинаясь, проговорила Лесли, – я дала себе слово, что все мои последующие романы будут похожи на предыдущие: приятные, легкие, ни к чему не обязывающие, не вторгающиеся в мою жизнь и не угрожающие карьере.

– Одним словом, романы без любви, – подвел итог ее собеседник.

– Благодаря тебе о любви у меня остались самые приятные воспоминания. А потом я встретила Эрика и поняла, что снова влюбилась. Сама не знаю, как это произошло... И теперь, когда все кончилось, новые воспоминания наполняют меня горечью и болью.

– Ты не должна так говорить, Лесли. Твой рациональный ум может сколько угодно твердить о том, что все кончилось, но сердце не желает с этим смириться! Возможно, Эрик совершил ошибку. Возможно, нарушил твои правила.

– Джеймс... – Ей хотелось, чтобы он замолчал. Его слова смущали ее, напоминая о том, что она была слишком категорична.

– Было время, и ты их нарушала, – мягко напомнил он.

Связь с женатым человеком – это ли не нарушение правил? Но у любви они свои. Она торжествует, невзирая на все преграды и условности.

Спустя три недели Лесли решила позвонить Эрику. Ей казалось, что решение пришло неожиданно, хотя, поразмыслив, она была вынуждена честно признаться, что в последнее время только об этом и думала.

Трубку подняли после второго гудка. Но не Эрик.

– Алло! Алло! – Голос на том конце провода захлебывался от восторга. – Мы, почти готовы, только Эрик куда-то подевал обручальные кольца.

Лесли узнала говорившую. Чарли. Обручальные кольца... Трясущимися пальцами девушка бросила трубку на рычаг. Ей казалось, что сейчас она потеряет сознание.

– Кто это был? – спросил Эрик у озадаченной Чарли.

– Я думала, Роберт – хочет узнать, куда мы пропали. Но нет, это не он. Наверное, ошиблись номером. Так где же все-таки кольца?

– У меня, разумеется, – рассеянно отозвался, он. Ошиблись номером? До сих пор такого никогда не случалось. Данный номер в справочнике не значится, следовательно, звонивший вряд ли мог перепутать его с другим Лансдейлом. А вдруг это... Лесли?

Пораженный, как громом, этой мыслью, Эрик застыл посередине комнаты.

– Что с тобой? – забеспокоилась Чарли.

– Мне нужно позвонить. Немедленно.

Обогнув ничего не понимающую Чарли, он скрылся в спальне и плотно закрыл за собой дверь.

«Ни за что не подойду, – решила Лесли, услышав телефонный звонок. Он звучал так громко, настойчиво. – Ни с кем не хочу разговаривать».

Телефон не умолкал.

«Оставьте меня в покое!»

Телефон все звонил.

«Прошу вас, дайте мне время собраться с мыслями, прийти в себя. Я научусь его ненавидеть. Теперь это будет легче сделать...»

После восемнадцатого гудка она сдалась. Все что угодно, лишь бы не слышать этот навязчивый звон, от которого ломит в висках.

– Алло, – произнесла она в трубку и сама удивилась тому, что ее голос звучит почти нормально.

– Лесли?

– Да.

– Это ты только что звонила?

– Да, я.

– Я сейчас все объясню...

– Не надо, – торопливо перебила она. – Я все понимаю.

– Нет, не все. Чарли выходит замуж не за меня, а за отца.

– За Роберта?

– Да. Она решила, что это он звонит. Лесли молчала. Подождав, Эрик продолжил:

– Зачем ты мне позвонила?

– Потому что скучала... скучаю по тебе. – Неужели это единственная причина? Только сейчас, услышав голос Эрика, девушка поняла, что дело не только в этом.

– Я тоже скучаю по тебе, дорогая. – «Каждую минуту». До боли знакомый голос. Отец рано умершего малыша, чужой муж, чужой любовник – все это он, ее Эрик. Человек, которого она любит.

– Ну вот, готовила целую речь, а теперь все слова куда-то подевались.

– Может, перейдем к вопросам? – шутливо предложил он, и по тону она узнала прежнего Эрика – веселого, беззаботного, уверенного в себе. «Она все-таки позвонила – после стольких месяцев!» – ликовал он в душе.

– Спрашивай. – «Я отвечу на любой, самый трудный вопрос». Боль, терзавшая ее столько времени, быстро улетучилась, уступив место радости, неизменной спутнице общения с Эриком.

– Когда я тебя увижу?

– Не знаю. Когда хочешь.

– Сегодня праздничный обед... – начал он, подразумевая: «Но я могу его пропустить. Они поймут».

– Тебе обязательно там быть?

– Я предпочел бы быть с тобой.

– Но мы можем... пойти вместе.

– Правда?

– Правда.

И это действительно была правда. Они снова были вдвоем, точнее, втроем – Лесли, Эрик и их любовь: Она никуда не делась. Она была с ними всегда.

– Я люблю тебя, Лесли.

– И я люблю тебя, Эрик.

– Я сейчас же еду к тебе, только заброшу Чарли в Фэрмонт.

– Обед состоится там?

– Нет, там ее ждет отец. А обед в честь свадьбы... – он намеренно подчеркнул последнее слово, – пройдет, где ему и положено. Там, где на благоухающих клумбах цветут белые лилии и красные розы.

– Ты имеешь в виду... – У Лесли перехватило дыхание. Она поняла, что Эрик говорит не только о сегодняшней свадьбе, но и строит планы на будущее.

– Угадала. Карлтон-клуб.