Текст книги "Клуб для избранных"

Автор книги: Кэтрин Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– Жаль. Хотя не исключено, что ее болезнь заключается в том, что она знает о существовании Лесли.

– Этого не может быть, – убежденно возразил Джеймс.

– А если все же знает?

– Я бы себе этого не простил, – честно признался он. Это убьет Линн. Она никогда не поймет... Чего? Того, что ее муж крутит роман на стороне и при этом не чувствует себя виноватым? Разве не преступает он нравственный закон, не обманывает ее доверия?

– Она все знает, Джеймс. Я в этом уверена.

– Нет.

– С кем вы собираетесь прожить жизнь?

– СЛинн, конечно. Я же сказал. Я и так живу с ней.

– А Лесли это известно?

– Да.

– Все складывается удивительно удачно, не так ли? – саркастически промолвила Чарли. – Если не считать болезни вашей жены и того, что вы не можете припомнить, когда в последний раз были с ней близки.

Джеймс погрузился в размышления. Нет, Линн ничего не знает, иначе она бы не стала молчать. Она бы вызвала его на разговор, рассердилась бы. Словом, повела бы себя так же, как Чарли.

– А что бы сделали вы на месте Линн? – неожиданно спросил он.

– Она на меня похожа?

– Пожалуй. – «Поэтому мне так легко разговаривать с вами».

– Я бы дала понять, что думаю о вас и обо всех этих глупых теориях насчет прошлого, настоящего и будущего. Потом бы ушла. А если бы была помоложе, тут же выскочила бы замуж. – При этих словах лицо молодого человека омрачилось, что не ускользнуло от той, что сидела с ним рядом. – Послушайте, Джеймс, я верю, что вы любите обеих. Но ваша жизнь и ваши мечты принадлежат Линн. Если вы ее потеряете, для вас это будет ударом. Мой совет – не играйте с огнем!

– Вы мудрая женщина, Шарлотта Д. Винтер, – с расстановкой произнес Джеймс, глядя в ее проницательные карие глаза.

– Нет. Просто я многое в жизни испытала, и порой это было довольно болезненно.

– Вы хотели бы снова выйти замуж? – спросил он, считая, что разговор о его персоне слишком затянулся. Он понял, что хотела сказать Чарли. Более того, все это ему следовало давно понять самому. Она во всем права. С одной оговоркой – Линн ничего не знает. И не узнает, уж об этом он позаботится.

Отношения с Лесли не могут длиться долго. И хотя они никогда этого не обсуждали, Джеймс был уверен, что она думает так же.

– Возможно. – Услышав голос Чарли, он с трудом оторвался от своих размышлений. – А вот сумею ли полюбить? Маловероятно. Я для этого слишком стара.

– Нашли старуху! Сколько же вам лет?

– Я на год моложе Эрика. Нас обоих зачали в Валентинов день – подарок наших матерей своим доблестным возлюбленным-солдатикам. Эрик родился 11 ноября 1944 года, а я – ровно через год.

– Роберт действительно его отец?

– Ну да. Ему было всего восемнадцать, а матери Эрика – двадцать три. Они мало знали друг друга, однако ту ночь провели вместе. На следующее утро Роберт отправился в Европу. А через два месяца выяснилось, что девица беременна. Оба семейства, кичившиеся своим богатством и голубой кровью, спешно организовали свадьбу – причем в отсутствие жениха, – чтобы Эрик не считался незаконнорожденным. Хотя, разумеется, – с горечью добавила Чарли, – он самый настоящий незаконнорожденный. Как и я.

– По вам этого не скажешь, – галантно заверил Джеймс. – И что было потом?

– Через два года Роберт вернулся. Как ни странно, они с женой пришлись друг другу по вкусу и даже родили еще одного ребенка. Но конечно, Роберт без ума от своего первенца, который к тому же унаследовал его каштановые волосы и светло-голубые глаза, – с неожиданной теплотой закончила свой рассказ Чарли.

– Они действительно выглядят как братья. И чувствуется, что очень близки, – сказал Джеймс, впервые за много лет вспоминая собственного отца. Были ли они когда-нибудь близки? Нет, конечно. От того времени у него в душе остались лишь ненависть, горечь и разочарование.

– Ближе и быть не может. Они лучшие друзья. И так заботятся друг о друге!..

– А что сталось с матерью?

– Они с Робертом развелись шесть или семь лет назад.

– Как грустно!

– На самом деле ничего грустного в этом нет. С тех пор Роберт даже помолодел. Он выглядит свободным и счастливым.

– Вы, наверное, давно их знаете?

– Очень давно. Я познакомилась с Эриком, когда мне было шестнадцать, – рассеянно отозвалась Чарли.

«Через полгода после смерти мамы», – мысленно добавила она.

Глава 26

Она как-то умудрилась прожить эти полгода. Аккуратно заполняла счета четким почерком Луизы Олкотт, а еду покупала на деньги, извлеченные из обувной коробки. В школу Шарлотта всегда приходила тщательно причесанная, в наглаженном платье, училась, как и прежде, отлично и уверяла учителей и подружек, что они с тетей Луизой прекрасно ладят.

Она сумела выжить потому, что не давала воли своим чувствам. Боль одиночества, горечь утраты постепенно сменились пустотой. Теперь девочка не ощущала ни страданий, ни радости. Она просто существовала, бездумно переходя от одного дня к другому.

Примерно неделю после получения письма Шарлотта носилась с мыслью, что отыщет своего отца. Он, конечно, красавец и умница и придет в восторг, когда узнает, что у него есть дочь. Может быть, за это время у него появились другие дети. Значит, она сразу приобретет не только отца, но еще и брата или сестру, переедет в Англию и заживет не одна, а с родными.

Первым делом надо поместить объявление в лондонских газетах: «Разыскивается Джон (Макс), возлюбленный Мэри (Шарлотты). Вспомни Филадельфию, Валентинов день 1945 года! У тебя есть дочь».

Поразмыслив, Шарлотта поняла, что из этой затеи ничего не выйдет. Может быть, его зовут вовсе не Джон, и живет он не в Лондоне и даже вообще не в Англии. Да и станет ли он читать раздел частных объявлений? Что, если ему вовсе не хочется иметь незаконнорожденную дочь? Он может оказаться кем угодно – насильником, убийцей, просто грубым человеком со скверным характером. Правда, Мэри считала своего возлюбленного совершенством, но ведь она жила в мире грез, не имевшем ничего общего с реальностью.

«Вот и я становлюсь похожей на нее, – однажды с ужасом поняла девочка. – Выдумала себе отца и начинаю верить в то, что он действительно существует».

«Не делай этого, – умолял ее внутренний голос. – Тебе нельзя быть такой, как мать. Не теряй связи с реальностью...»

И Шарлотта заставила себя забыть о Джоне, как до этого заставила себя перестать чувствовать боль утраты.

В это лето она устроилась спасателем в загородный клуб «Оук-брук», расположенный в самом престижном районе Филадельфии и принимавший в свои ряды только избранных. Весь обслуживающий персонал, включая спасателей, набирался из окрестных жителей. И хотя юная поросль сама с радостью взялась бы за спасение утопающих, подобное не практиковалось. Дети членов клуба не должны работать, по крайней мере там, где отдыхают их родители.

Управляющему, который ведал кадрами, Шарлотта Винтер понравилась с первого взгляда. У нее был цветущий вид и при этом ни грамма аристократизма. Значит, ей и в голову не придет тягаться с местной знатью. Каждое лето этот человек принимал на работу пятерых спасателей, и впервые за десять лет в их число попала девушка.

Клуб располагался в пяти милях от дома Шарлотты. С Эльм-стрит до «Оук-брук» и обратно она добиралась на велосипеде, споро крутя педали рано поутру и неторопливо – влажными душными вечерами.

Их было четверо. Появились они через три недели после того, как Шарлотта начала работать в клубе. Ее сразу поразил их вызывающе независимый вид, уверенная легкая походка. Они словно говорили всем: «Да, этот мир принадлежит нам – мир удовольствий и восторгов. Остается лишь выбрать самое лучшее».

Стоило им подойти к бассейну, как все девицы мгновенно навострили уши.

«Так вот кого они ждали», – подумала Шарлотта. Молодые люди – все как один здоровые, красивые, одинаково одетые в легкие хлопковые шорты и модные рубашки, – окинули взглядом территорию, словно проводя рекогносцировку, и одобрительно улыбнулись. Девушки улыбнулись в ответ. Улыбки были явно заранее отрепетированы, как и томные, эффектные позы. Шарлотта догадалась, что только что стала свидетелем неписаного ритуала, носящего название «Открытие сезона в загородном клубе “Оук-брук”».

Один из молодых людей сгреб ближайшую девицу и бросил в бассейн, к полному ее удовольствию.

Шарлотта тут же дунула в свисток. Вначале никто не услышал ее свиста – над бассейном стоял невообразимый гвалт. Девицы одна за другой оказались в аквамариновой воде и, хихикая, плескались там. Шарлотта продолжала свистеть.

Наконец ее призывы были услышаны. Над бассейном воцарилась тишина. К ней обернулись изумленные лица. Один из парней вразвалочку подошел к Шарлотте.

– Что-нибудь не так, спасатель? – с улыбкой поинтересовался он.

– Бросать людей в бассейн запрещено, – отчеканила она.

– С каких это пор? – удивился парень.

– Всегда.

– Но это правило никогда не соблюдалось, по крайней мере здесь.

– А теперь будет соблюдаться. Это опасно, – категорически заявила Шарлотта, чувствуя, что краснеет под взглядом его ясных голубых глаз.

– Каким образом?

– Мне дано право не подпускать нарушителей к бассейну. Эти правила записаны в уставе клуба, – произнесла она уже не так решительно. Ее ладони внезапно стали влажными.

Молодой человек понял, что она трусит, и, чтобы не смущать ее, решил подчиниться.

– О’кей. Вы здесь главная. Похоже, в этом году нам попался слишком строгий спасатель, – добавил он, обращаясь к товарищам. – Значит, придется перенести игрища в другое место.

Все рассмеялись – вначале растерянно, потом с энтузиазмом. Может, это и к лучшему. В укромном местечке можно будет вести себя более откровенно.

Голубые глаза снова воззрились на Шарлотту, однако рассмотреть почти ничего не удалось – золотистые волосы девушки были убраны под просторную шляпу, а огромные карие глаза прятались в тени полей. На виду оставались лишь полные губы и безупречное тело, обтянутое изумрудно-зеленым купальником.

– Как вас зовут? – спросил молодой человек.

– Шарлотта. А вас?

– Эрик. А это... – Он представил своих друзей.

За три недели Шарлотте удалось познакомиться только с молодыми мамашами, приводившими в бассейн своих юных отпрысков. Дамы интересовались, будет ли новая спасательница давать уроки плавания, и просили не спускать глаз с воды, когда там плещутся дети. Никто из подходивших Шарлотте по возрасту ни разу не сделал попытки заговорить с ней.

И вот теперь Эрик как ни в чем не бывало знакомил ее со своей компанией. Это потому, что он хорошо воспитан, с благодарностью подумала девушка. Он мог бы обращаться с ней как со служанкой – так поступали все члены клуба, – но он этого не сделал.

Когда церемония представления была окончена, молодые люди снова плюхнулись в воду, и дальнейшего разговора между Эриком и спасательницей уже никто не слышал.

– Так вы говорите, Шарлотта? – задумчиво произнес он, тщетно пытаясь рассмотреть ее лицо.

– Ну да, – робко подтвердила она.

– Я буду звать вас Чарли, – неожиданно заявил он и, не дожидаясь ответа, пошел переодеваться.

За целую неделю они не обменялись ни словом, но, появляясь на пляже, Эрик всегда приветливо махал Чарли рукой. Иногда он, ухмыляясь, делал вид, что собирается столкнуть в воду очередную девицу, но этим дело и ограничивалось – правил он больше не нарушал.

За эту неделю Чарли кое-что узнала о нем. Эрик и три его приятеля только что окончили школу и осенью должны были начать учиться в Гарвардском университете. Похоже, постоянной подружки у него не было. Само очарование, Эрик всегда выглядел так, словно печали и жизненные неурядицы обходили его стороной. Он имел все и даже был по-своему добр.

Как-то вечером, собираясь домой, Шарлотта столкнулась с ним на стоянке.

– Привет, Эрик.

– Привет, – удивленно протянул он, явно не узнавая прелестной девушки с распущенными светлыми волосами и сверкающими карими глазами. Лишь полные губы и голос показались ему знакомыми. – Неужели Чарли?

– Она самая. Только без шляпы.

– Вот это да! – Он присвистнул от восхищения, чем немало смутил Чарли.

– Ну ладно, пока, – заторопилась она.

– Погоди. Может, выпьем кока-колы? – Он мотнул головой в сторону клуба.

– Нет, спасибо. Уже темнеет, а у меня фонарь на велосипеде сломан. Я, пожалуй, поеду.

– И далеко ты живешь?

– В пяти милях отсюда, – ответила она, еще больше конфузясь. Она заметила, как удивленно поднялись брови Эрика при упоминании о велосипеде. Очевидно, у всех его знакомых есть автомобили.

– Все равно до темноты ты домой не доберешься.

– Знаю. Тем более надо торопиться.

– Послушай, а почему бы не загрузить твой велосипед в мою машину? Я тебя отвезу, а до этого мы могли бы поужинать.

И, не слушая ее возражений, он уложил старенький велосипед в багажник роскошного светлого «мерседеса».

Пока они ели пиццу, запивая ее кока-колой, Эрик развлекал спутницу рассказами из школьной жизни. Чарли внимательно слушала. На губах ее играла счастливая улыбка. Вот уже много месяцев она не чувствовала себя так свободно, как сейчас. Ее жизнь больше не была пустой – она обрела смысл.

Когда Эрик поинтересовался, кто ее родители, Чарли легко уклонилась от ответа, переведя разговор на него самого.

Эрик не мог понять, что с ним происходит. Ни разу в жизни ему не встречалась подобная девушка – естественная, без претензий. А Чарли было невдомек, что каждым жестом, взглядом, улыбкой она невольно соблазняет его, заставляет в себя влюбиться.

Такого с ним еще не случалось. Да и с ней тоже.

Они опомнились в половине двенадцатого, когда клубный буфет почти опустел.

– Как поздно! Надеюсь, у тебя не будет неприятностей из-за того, что ты так задержалась?

– Нет.

В полночь Эрик остановил «мерседес» перед дверью крошечного зеленоватого домика на Эльм-стрит и сразу заметил, что свет в окнах не горит.

– Наверное, твои предки злятся. Вон даже свет погасили.

– Там никого нет, – ровным голосом отозвалась Чарли.

– Никого? Они что же, бросили тебя одну? – недоверчиво спросил молодой человек, поднимаясь на крыльцо.

И вдруг Чарли поняла, что больше не может ступить ни шагу. Для того чтобы войти в этот пустой темный дом, ей снова надо задушить в себе все чувства, стать такой, какой она была до встречи с Эриком. Его недоуменные слова: «Они что же, бросили тебя одну?» – стучали у нее в мозгу, как молот.

– Что с тобой? – Он обернулся, недоумевая, почему она остановилась.

В ответ Чарли разрыдалась. Она не могла сдержать слез или унять дрожь, которая сотрясала все ее тело. Закрыв лицо руками, девушка предавалась своему горю, не понимая сама и не в силах объяснить, что с ней происходит.

– Чарли! Что случилось? – Эрик мягко привлек ее к себе.

– Там никого нет, – повторила она, утыкаясь ему в плечо. – Я живу одна.

– Как одна? Ничего не понимаю. Объясни, пожалуйста.

– Я боюсь туда идти, – прошептала она в ужасе.

– Хорошо, давай посидим в машине. Но все-таки ты должна объяснить мне, в чем дело.

И она начала рассказывать. На всю историю ушел час.

– Хочешь, пойдем вместе? – предложил он, не желая ее отпускать.

– Нет, спасибо. Мне уже лучше. Просто надо было выговориться. Хотя напрасно я вылила на тебя свои горести. Извини.

– Ну что ты! Я рад, что ты мне все рассказала. Я чувствую, что мы стали ближе, – прошептал Эрик, касаясь губами ее шелковистых светлых волос.

– Ну, я пошла, – расхрабрилась Чарли.

– И я с тобой, – тем же бодрым тоном отозвался он, в душе немного труся.

Однако внутри жилище Чарли вовсе не выглядело мрачным. Наверное, отблеск материнской любви все еще освещал его.

– Ну а теперь иди, Эрик.

– Я не тороплюсь. Мне только надо позвонить домой. У тебя есть телефон?

Она кивнула. Сама она почти не пользовалась телефоном. И все же это была связь с реальной жизнью, и Чарли очень ею дорожила.

Роберт снял трубку после второго гудка.

– Отец, я знаю, что уже поздно...

– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил старший Лансдейл, бросая взгляд на часы.

– Да, не волнуйся. Я у друга, которому нужна моя помощь. Ты завтра... то есть сегодня обедаешь дома?

– Да.

– Отлично! Передай маме, что к обеду я приведу друга.

– Хорошо. Может быть, ты все же назовешь имя своего друга?

– Чарли.

– Вовсе ни к чему посвящать твоего отца в мои дела, – с вызовом произнесла Чарли, когда Эрик повесил трубку.

– Сам я ничего не буду ему рассказывать, а вот ты подумай. Его совет может пригодиться. Он адвокат и вообще замечательный человек, – с гордостью доложил Эрик. – Как бы не оказалось, что ты действуешь незаконно. Я хочу удостовериться, что тебе ничего не грозит.

– А если я промолчу?

– Значит, все останется между нами.

Несколько минут она молча наблюдала за ним. Ее глаза были полны печали. Как было бы хорошо повернуть время вспять, снова оказаться в клубном буфете, где он рассказывал уморительные истории, а она смеялась и чувствовала себя счастливой!..

– О чем ты думаешь? – спросил он, встревоженный ее грустным взглядом.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты меня жалел.

– Я жалею не тебя. Мне жаль, что с тобой такое случилось.

– И все же обед у вас дома...

– Я собирался тебя пригласить, еще когда мы ели пиццу.

– Правда? – обрадовалась девушка.

– Правда, – подтвердил он, обнимая ее.

– Что еще за Чарли? – сморщив веснушчатый носик, поинтересовалась во время завтрака Джун, младшая сестра Эрика. – Небось какой-нибудь прыщавый школяр!

– Представления не имею, дорогая, – развел руками ее отец.

– Никогда не слышала этого имени, – покачала головой Флоренс Лансдейл. – Кстати, когда Эрик вчера вернулся?

– Поздно, – не стал выгораживать сына Роберт. – Но он позвонил.

Сомнения миссис Лансдейл подтвердились и даже усилились в ту минуту, когда она увидела Чарли. Девушка явно не принадлежала к их кругу. В довершение всего выяснилось, что Чарли на самом деле Шарлотта, работающая в клубе спасательницей. Это она учила Джун и ее подружек синхронному плаванию.

Роберт Лансдейл, напротив, был очарован выбором сына. Его смущало одно – печальный вид юной леди, и он поклялся, что сделает все, чтобы ей помочь.

Чарли сразу почувствовала, что Роберту можно доверять. Он выглядел не намного старше сына. Те же голубые глаза, только подернутые дымкой грусти – следствие войны, та же жизнерадостная улыбка. Было в старшем Лансдейле еще нечто, чего Чарли никогда прежде не видела, – спокойная уверенность в себе.

Когда-нибудь Эрик станет таким же. Юношеская миловидность сменится здоровой мужской красотой. При мысли об этом Чарли слегка вздрогнула. Так же она трепетала вчера ночью, когда Эрик целовал ее.

После обеда мужчины и гостья направились в кабинет. Опустившись в кресло, Роберт приготовился слушать.

Рассказанная девушкой история повергла его в гнев. Как могла любящая мать так поступить? Как вообще можно было совершить нечто подобное по отношению к этому прелестному наивному ребенку? Невинный на первый взгляд обман Мэри выглядел кощунством, поскольку касался ее неискушенной дочери.

– Что ты об этом думаешь, отец? – озабоченно спросил Эрик, когда рассказ был окончен.

– Прежде всего я должен взглянуть на бумаги. Завещание, оформление опеки и так далее. Ты знаешь, где они хранятся, Чарли?

– Да.

– Принеси мне их и вообще все, что сможешь найти. Я ознакомлюсь с документами, а потом мы решим, что делать, – предложил Роберт, стараясь не показывать, насколько он встревожен. Нарушено множество законов. Скорее всего поверенные Мэри – такие же невинные жертвы, как и ее дочь, и все же... Дело чрезвычайно деликатное. Тут нельзя действовать напролом.

К счастью, Роберт Лансдейл слыл в Филадельфии одним из лучших адвокатов. В течение двух недель, пока он изучал бумаги, вел телефонные переговоры, убеждал представителей власти найти нестандартный выход из нестандартной ситуации, Эрик и Чарли влюбились друг в друга.

К концу лета – Эрику вскоре предстояло отправиться в Гарвард – было решено, что Роберт, несмотря на протесты жены, станет официальным опекуном Чарли.

– Да она же просто бродяжка! А ее мать? О ней ходили такие слухи... – Флоренс выразительно умолкла.

Если бы муж начал допытываться, ей бы пришлось признать, что люди говорили о Мэри только хорошее. Да, она была странной, но доброй и щедрой женщиной. Однако Роберт допытываться не стал. Недавно он узнал о Мэри нечто, что беспокоило его куда больше, чем выдумки жены. Нечто, чего ни в коем случае не должна была узнать Чарли.

В споре об опекунстве Флоренс пришлось уступить, зато она одержала победу в другом, не менее важном пункте, – она не желала видеть Чарли в своем доме. Роберт согласился, поскольку девочка и сама не хотела никуда переезжать из уютного домика на Эльм-стрит.

– Мне здесь очень удобно, мистер Лансдейл. Соседи хорошие, и до школы рукой подать. Пожалуйста, позвольте мне остаться, – убеждала Чарли, чувствуя, что мать Эрика ее недолюбливает.

– Но мне бы хотелось видеть тебя чаще, – мягко возразил Роберт.

– Так оно и будет, отец, – вмешался Эрик. – Каждую неделю я буду приезжать на выходные, и мы сможем видеться.

– Ну, может, не каждую, – внес поправку старший Лансдейл, сомневаясь, что такие поездки пойдут на пользу учебе сына.

– Согласен. Когда меня не будет, вы вдвоем могли бы обедать в городе.

Было вынесено еще одно важное решение: весной Чарли окончит школу и подаст заявление в Радклифф. Таким образом, они с Эриком будут учиться рядом.

Не менее важное решение, касавшееся только ее, девочка до поры до времени держала в секрете. Она решила стать адвокатом, как Роберт. Летние часы, проведенные за изучением документов, когда Чарли жадно внимала юридическим тонкостям, в которые посвящал ее мистер Лансдейл, вспоминались ей как самое счастливое время. Закон был чем-то реальным, осязаемым. Он требовал разумного подхода. Его можно было по-разному трактовать, но он не оставлял места для фантазий. Это была игра интеллекта, завораживавшая Чарли. Став адвокатом, она не впадет в мир иллюзий – памятуя о судьбе Мэри, девочка боялась этого больше всего.

О своем решении она объявила Роберту весной, когда они встретились за субботним ленчем. Из Радклиффа только что пришло уведомление о том, что ее приняли.

– Я придумала, кем буду, когда вырасту.

– Кем же?

– Адвокатом, как вы.

– Тебе нравится моя работа? – спросил Роберт, явно польщенный.

– Очень!

– Из тебя получится прекрасный адвокат, Чарли. У тебя для этого подходящий склад ума.

– Спасибо, мистер Лансдейл.

– Ты не могла бы называть меня просто Роберт?

– Нет. – Она покачала головой. – Не могу.

– Может быть, когда-нибудь, когда мы будем вести одно дело? – пошутил он.

– Возможно.

Первый год в Бостоне показался раем, а на второй Эрик с Чарли начали ссориться. Их споры были долгими и изнуряющими. Несогласие касалось всего двух, но очень важных пунктов – секса и будущей карьеры Чарли.

Чарли дала себе слово, что не расстанется с девственностью до первой брачной ночи. Это решение она приняла, прочитав письмо своей незамужней матери, которая настолько стыдилась прошлого, что молчала о нем до самой смерти. Чарли не повторит ее ошибок. Она не станет жить в мире фантазий, а любовью начнет заниматься, только когда выйдет замуж.

Разумеется, подобное положение дел не устраивало Эрика.

– Ну послушай, дорогая, – увещевал он. – Мы ведь собираемся пожениться. Считай, что это наша свадьба.

– Ты хочешь, чтобы один неверный шаг погубил всю мою жизнь?

– Да мы ближе любой супружеской пары, если на то пошло!

Это была правда. Обоим не была чужда здоровая чувственность. В своих любовных играх они заходили достаточно далеко, но никогда не делали этого.

– Разве тебе мало?

– Да пойми, это же глупо! После всего, что между нами было, ты отказываешься от главного.

– Я не могу по-другому, Эрик, и ты это знаешь. Почему ты не уважаешь моих чувств?

– Уважать-то я уважаю, но все это чертовски тяжело!..

В последний год перед выпуском они начали ссориться по другому поводу. Эрик намеревался продолжить обучение в Филадельфии, чтобы получить диплом магистра делового администрирования, а по вечерам помогать отцу в фирме «Интерлэнд». Предполагалось, что со временем он станет там главной фигурой, что позволит Роберту уделять больше времени юриспруденции.

– Почему бы нам не пожениться в июне, как только я сдам выпускные экзамены? Лето мы могли бы провести в Европе и вернуться в Филадельфию к началу занятий.

– А как насчет моих планов? Я бы хотела поступить на юридический факультет, а вместо этого ты предлагаешь мне – нет, приказываешь! – бросить Радклифф и перебираться в Филадельфию.

– А чем тамошний университет хуже? Я сам собираюсь учиться в Филадельфии, да и «Интерлэнд», кстати, тоже находится там. Я представлял дело так: я работаю в фирме, ты практикуешь как адвокат. И все это в нашем родном городе! Если, конечно, ты не раздумала выходить за меня замуж.

Она не раздумала. Она очень любила Эрика, как и он ее. Но по поводу карьеры и секса договориться им не удавалось.

– Можно разместить фирму в Бостоне, – рискнула предложить Чарли.

– Отличная идея! – Эрик был взбешен. – Мы все тащимся в Бостон только потому, что тебе приглянулся Гарвард. Отец придет в восторг, я уверен!

– Ох, Эрик, – беспомощно развела руками девушка, – я сама не соображаю, что говорю. Просто мне обидно, что ты все всегда решаешь сам, не посоветовавшись со мной.

– Мне казалось, что ты хочешь стать моей женой.

– Мне тоже казалось, что ты этого хочешь...

К концу осени обстановка накалилась до предела. Охрипнув от споров, они бросались друг другу в объятия, однако непреклонность Чарли, доводившая Эрика до исступления, давала повод к новой ссоре. Теперь они чаще спорили, чем смеялись, чаще хмурились, чем улыбались, и отталкивали друг друга, вместо того чтобы обнимать.

– Мы зашли в тупик, – вынужден был признать Эрик после очередной стычки. – Я не понимаю, что происходит, но чувствую – что-то не то.

– Согласна, – кивнула Чарли, впервые за много месяцев произнося это слово.

– Нам надо расстаться. Немного отдохнуть друг от друга, остыть.

– Прекрасно! – Она выбежала из комнаты, едва сдерживая слезы, и со злостью хлопнула дверью.

«Я тоже не понимаю, что происходит, – с тоской думала девушка, ковыляя в темноте по Гарвард-сквер. – Боюсь только, что дело во мне, а не в нем».