Текст книги "Клуб для избранных"
Автор книги: Кэтрин Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)
Глава 22
Кэтлин взглянула на часы и озабоченно сдвинула брови.
– Кажется, в прошлый раз ты интересовалась временем ровно пять минут назад, – съехидничала Бетси.
– Ты права. Но в Бостоне уже половина четвертого. Они давно должны были позвонить, – извиняющимся тоном произнесла Кэтлин, рассеянно подцепляя вилкой салатный листок и тут же снова бросая его на тарелку.
– Марк знает, что мы в клубе. Он непременно позвонит. Не понимаю, почему ты так нервничаешь!
– Потому что сегодняшнее решение может означать, что через восемь месяцев Марк переедет в Бостон.
– Вернее, вы оба переедете.
– Я совсем в этом не уверена. И пока не знаю, захочет ли он взять меня с собой.
– Да он по уши в тебя влюблен, это же очевидно! Нам даже немного завидно, – сказала Бетси, бросая взгляд на обручальное кольцо, которое появилось у нее на пальце всего два месяца назад.
– Ну а я завидую вам. Вы с Джеффом так давно знаете и любите друг друга. Вы не сомневаетесь, что до конца жизни будете вместе.
– Разве ты не чувствуешь того же по отношению к Марку?
– Чувствую. То есть мне кажется, что чувствую. Но наши отношения начались так недавно...
– И от этого не стали менее романтичными и волнующими, – вставила Бетси.
– Но не стали и более реальными. Подумай, Бетси, мы познакомились, когда у Марка начались нелады с женой. Четыре месяца мы провели в разлуке, чтобы дать ему возможность прийти в себя. За это время мы поняли, что не можем друг без друга. И вот, когда жизнь начала налаживаться, когда мы стали жить вместе, случилась эта ужасная история... – Голос Кэтлин дрогнул. Ей по-прежнему было тяжело вспоминать о том, что произошло в больнице.
– Но каждое испытание делало вас ближе, – философски заметила ее подруга.
– Дело в том, что жизнь – это не череда испытаний. Любовь должна обновляться изнутри, а не потому, что этому способствует очередная встряска. Взять хоть сегодняшний день. Опять внешние обстоятельства – на этот раз Бостон – форсируют события.
– Ты не знаешь, как поступить?
– Я-то знаю, но не уверена, что знает Марк. Он привык осторожничать.
– А чего бы хотела ты? – поинтересовалась новобрачная.
– Полгода... нет, это слишком жирно. Пусть месяц. – Фиалковые глаза Кэтлин подернулись мечтательной дымкой. – Прожить месяц так, чтобы нашей единственной проблемой было решать, кому идти за молоком.
– Я только что провела так месяц, – возразила Бетси. – Должна сказать, это довольно скучно.
Кэтлин рассмеялась и тут же умолкла, заметив подходившего к ним официанта с телефонным аппаратом.
– Вас, мисс Дженкинс, – сообщил молодой человек, втыкая вилку в розетку рядом со столиком.
– Марк?
– Привет.
– Тебя приняли! – Она сразу догадалась об этом по тому, как он поздоровался.
– Да! – радостно подтвердил он.
– Поздравляю. Питер Бент Бригем даже не подозревает, что ему крупно повезло.
– Это еще как сказать... – раздалось на том конце провода.
– Но ты ведь согласился, правда?
– Я сказал, что сообщу о своем решении завтра.
– Почему?
– Потому что мне надо обсудить это с тобой.
– О!
Он ждал, что Кэтлин что-нибудь добавит, но она молчала.
– Эй, леди, ты там не заснула? Как насчет ужина у Жерара? Это был ее любимый ресторан.
– С удовольствием, – ответила девушка, гадая, что именно он хочет обсудить. – Хочешь, я закажу столик?
– Я уже заказал. На восемь часов. Постараюсь быть дома в половине седьмого.
– До встречи.
Вернув официанту аппарат, Кэтлин погрузилась в размышления. Марк хочет обсудить нечто – наверняка касающееся Бостона – с ней. А может быть, просто собирается сообщить, что решил и почему. Вероятно, попытается объяснить, почему ему лучше ехать одному.
Он выбрал ее любимый ресторан. Хорошо это или плохо? Он уверен, что она не закатит сцену в публичном месте, впрочем, как и в любом другом. Она с пониманием отнесется ко всему, что он скажет, будучи уверенной, что свое решение он тщательно обдумал.
У него был такой взволнованный, радостный, нежный голос, убеждала себя Кэтлин. Она повторила это про себя бессчетное количество раз, но все равно под ложечкой противно ныло, а предчувствие того, что она могла ошибиться, не покидало ее.
Марк заказал их столик, который располагался в самом углу и был словно отделен от остального зала. «Интересно, как ему это удалось? – удивилась Кэтлин. – Если бы он позвонил Жерару сегодня, заказ вряд ли приняли бы».
Не смея поднять глаза на Марка, она с преувеличенным вниманием наблюдала, как огоньки свечей отражаются в золотистых пузырьках шампанского, и чувствовала на себе его пристальный взгляд.
– Итак... – начал Марк.
– Итак, – эхом отозвалась она, упорно глядя на искрящийся напиток. «Только, пожалуйста, не говори мне, что мы прекрасно провели время, но... или что для начала ты поедешь в Бостон один... Лучше скажи, что пока рано что-то решать – надо подождать до весны...»
– Итак, ты выйдешь за меня замуж?
– Замуж? – повторила она, в первый раз глядя на него в упор.
– Ты как будто удивлена.
– Так и есть, – подтвердила она. Ее фиалковые глаза искрились счастьем. – Ты уверен, что хочешь этого?
– Уверен. А ты, как я вижу, нет, – озабоченно проговорил он.
– Нет, Марк, я тоже уверена. Конечно, я выйду за тебя. – Она пристально смотрела ему в глаза, пытаясь найти в них отражение его сомнений, и не находила. Эти темные глаза смотрели открыто, были полны любви и счастья.
– Когда?
– Когда захочешь. Например, в середине июня. Как раз перед переездом в Бостон.
– Кэтлин, нам вовсе не обязательно перебираться в Бостон. Здесь твои родственники, друзья...
– Но я хочу. Я обожаю этот город. Он очарователен! Такой традиционный, старинный... А кроме того, – лукаво подмигнула она, – мне не терпится рассказать всем, что мой муж – муж! – будет стажироваться по кардиологии у самого Кривого Питера!
– Откуда тебе известна его кличка?
– От Хэла, разумеется. Ушлого стажера Лесли. Это у него я нахваталась вашего жаргона. Массачусетская городская больница называется Общагой, больница «Бет Израэль» – Домом Господа. А доблестный Питер Бейт Бригем – Кривым [3]3
Буквальное значение слова «бент» (англ, bent) – изогнутый, кривой.
[Закрыть]Питером. Я уже заранее влюблена в медицинский мир Бостона.
– Ты прелесть.
– Как и ты. Тебе ведь хочется к Бригему, правда?
– Больше всего мне хочется жениться на тебе, – уточнил Марк. – А Бостон – это всего лишь глазурь на свадебном торте.
– О Марк, я люблю тебя.
– И я люблю тебя, Кэтлин.
Они протянули руки навстречу друг другу и сплели пальцы. В этом пожатии, как и в их взглядах, читались любовь и нежность. Вдруг Кэтлин нахмурилась.
– Что такое? – встревожился Марк.
– Мне нужно рассказать тебе о моем финансовом положении, – торжественно объявила она. Он должен узнать это до свадьбы.
– Мне придется уплатить твои долги?
– Речь идет не о долгах, а об обязанностях. Скорее даже об обязательствах.
– Я заинтригован. Говори же, – подбодрил Марк. Он ничуть не был обеспокоен. Зная, что отец его невесты занимает достаточно высокий пост, а сама Кэтлин ничем не занимается, и при этом ездит куда хочет, и покупает все, что хочет, Марк считал, что деньги не играют в ее жизни особой роли.
Они были вполне счастливы в его крошечной квартирке, которую Кэтлин выкрасила своими руками. Со временем он постарается обеспечить ей более пристойное существование. Похоже, Кэтлин понимает, что для этого нужно время, и не торопит его. Собственно говоря, до этой минуты она вообще никогда не заговаривала о деньгах.
И вот сейчас, уединившись в уютном уголке за столиком, накрытым бледно-розовой скатертью с белыми розами, Кэтлин призналась Марку, что она несметно богата.
– Твои фонды приносят в год больше денег, чем я зарабатываю за десять лет, – заметил он, выслушав ее рассказ.
Она молча кивнула, пытаясь угадать, какие чувства скрываются в глубине его серьезных карих глаз.
–. Я даже не предполагал...
– Естественно. Мы – наша семья – стараемся этого не афишировать. Это входит в обязательства, о которых я упоминала. Богатство – вещь привлекательная, особенно для охотника за наживой. Но это не значит, что мы сами не должны им наслаждаться. Одни проценты составляют сумму, которую мы вряд ли истратим за год, даже если ты в жизни больше не прикоснешься к стетоскопу, – начала Кэтлин и вдруг осеклась, пораженная тем, как изменилось лицо жениха. На нем промелькнуло облегчение, какая-то умиротворенность. Но почему? Ведь Марк обожает медицину и не собирается ее бросать. Выражение исчезло так же быстро, как появилось, и девушка решила, что ей просто почудилось.
– Очевидно, твои родители и семейные адвокаты будут настаивать на брачном контракте, – резонно заметил Марк.
– Какая чушь! – воскликнула она, предчувствуя, что так и будет. Но тут уж решает она. Это ее деньги и ее муж.
– Я согласен подписать любую бумагу. Я женюсь на тебе не ради денег и не собираюсь разводиться. – Он слегка нахмурился, очевидно, вспомнив свою предыдущую неудачу. – Но если все-таки что-то случится, твои деньги мне не нужны. Можешь считать это устным брачным контрактом.
– Я же сказала – никаких контрактов! Наоборот, это ты должен мне обещать, что воспользуешься моими деньгами. Купишь дом, какой мы захотим. Поедешь со мной в кругосветное путешествие. Оборудуешь себе кабинет и лабораторию по последнему слову медицинской науки. Не будем же мы бедствовать нарочно, лишь бы не прикасаться к моим деньгам! Конечно, если нам очень захочется побывать в шкуре настоящих молодоженов, которые едва сводят концы с концами... Но по-моему, в этом нет ничего интересного!
Марк рассмеялся.
– Если ты надеялась напугать меня своим богатством, то просчиталась. Хотя, признаться, я поражен.
– И тебе не терпится начать его тратить?
– Конечно – на нас обоих. Купить дом, который тебе понравится, поехать, куда ты захочешь. Приобрести все то, что сделает тебя счастливой.
– Ты уже принес мне счастье.
– А ты мне.
– Джеймс, это Эрик. Переговоры только что успешно завершены. Мы добились, чего хотели. – В голосе Эрика Лансдейла слышался неподдельный восторг.
– Прекрасно.
– Чарли утрясает детали, но в целом перспективы радужные.
– Чарли?
– Чарли Винтер, юрист нашей корпорации. Мне казалось, ты ее знаешь.
– Ты имеешь в виду мисс Шарлотту Д. Винтер? Мы часами беседовали по телефону, но лично с ней я не знаком. По-моему, имя Чарли ей не подходит.
– Еще как подходит! Вот познакомишься с ней и сам убедишься. Надеюсь, это произойдет совсем скоро. На следующей неделе нам троим предстоит отправиться на Мауи – если, конечно, дело выгорит. Ты сможешь освободиться?
– Постараюсь.
– Вот и отлично. Кстати, где ты проводишь уик-энд? Мне может понадобиться связаться с тобой, если возникнут проблемы. Ходят слухи, что поместье собираются разделить, чтобы не продавать целиком. Мне бы хотелось услышать твои соображения по поводу того, какие участки интересуют нас в первую очередь. У тебя ведь есть копия плана?
– Да. Дать тебе мой телефон?
– Диктуй.
Скрепя сердце Джеймс продиктовал шефу номер Лесли. Что поделаешь, если уик-энд он намерен провести именно там!
Эрик сунул листок в бумажник и улыбнулся. С Джеймсом Стивенсоном он познакомился недавно, но парень ему сразу понравился. Джеймс оказался настоящей находкой для фирмы «Интерлэнд», которой владел Лансдейл. Талантливый архитектор, спокойный, приятный человек. Кажется, не женат, но подружка у него есть. Это тоже хорошо.
– Послушай, ты можешь взять с собой на Мауи кого хочешь, – предложил Лансдейл, логически продолжая свою невысказанную мысль. – Места в самолете достаточно. Не будем же мы в таком раю заниматься только делами!
– Спасибо. Я подумаю.
– Если я не позвоню в выходные, увидимся в понедельник, – торопливо произнес Эрик. Ему хотелось побыстрее закончить разговор – только что в его кабинете появилась Чарли.
– Слава Богу, все позади! – воскликнула она, в изнеможении опускаясь на обитую кремовой кожей кушетку. – Было жарковато.
– Ты уверена, что прошедшее время в данном случае уместно?
– Надеюсь. Конечно, они вполне способны придумать какую-нибудь каверзу, но главного мы добились. Я их достала!
– Что они из себя представляют? Хорошие юристы?
– Хорошие, – с улыбкой подтвердила Чарли. – Но не выдающиеся.
– А ты вообще не юрист. Ты акула, мисс Шарлотта Д. Винтер, – заражаясь ее весельем, проговорил Эрик. Его светло-голубые глаза смотрели на нее с откровенным восхищением.
Она действительно выглядела потрясающе в безупречно сшитом строгом деловом костюме и мягкой шелковой блузке. Дни иные золотистые волосы были убраны со лба, оставляя открытым миловидное лицо, на котором выделялись выразительные темные глаза, светившиеся недюжинным умом. Запястье Марли украшали дорогие часы.
– Мисс? Кто, интересно, так меня назвал? И почему ты смеешься?
– Джеймс. Ты нагнала на него страху. Кстати, отличный парень! А смеюсь я потому, что вид у тебя и впрямь грозный.
– Деловой.
– И очень соблазнительный. – Он жестом поманил ее к себе, но Чарли покачала головой.
– Джеймс такой серьезный. Ничего не делает впопыхах, всегда все обдумает, взвесит... – задумчиво проговорила она.
– Можно только приветствовать, что мои сотрудники думают, прежде чем потратить мои миллионы, – ворчливо отозвался Эрик. В переговорах вроде сегодняшних он обычно давал Чарли карт-бланш. У нее было прирожденное чутье, позволявшее избегать сомнительных сделок. Зато в результате тех, которые она заключала, деньги возвращались сторицей. – Вам с Джеймсом надо познакомиться, и места лучше Мауи для этого не найти.
– Воображаю, какой он зануда!
– Мне кажется, примерно такое же мнение сложилось у него о тебе.
– Ты пытаешься нас свести?
– Ни в коем случае! Он не в твоем вкусе. Хотя, честно говоря, не представляю, какой у тебя вкус. И потом, у него есть девушка.
– Раньше мне казалось, что в моем вкусе ты, – сказала Чарли, намекая на их почти двадцатилетний роман со всеми его радостями, восторгами, болью и страстью. Оба знали, что эта фраза правдива лишь наполовину. И настолько же ложна.
– Частично я все же в твоем вкусе, – возразил Лансдейл, подходя к кушетке.
Чарли встала, двумя точно рассчитанными движениями вынула заколки, и тут же ей на спину и лицо хлынул каскад пышных золотистых прядей. Глаза ее смеялись.
– Ты прав, – прошептала она, подставляя ему губы. – И вот эту часть я люблю больше всего.
– Мисс Шарлотта Д. Винтер, – пробормотал Эрик, целуя ее длинную стройную шею.
Часть 3
Глава 23
Филадельфия, штат Пенсильвания
Ноябрь 1945 года
– Шарлотта Д. Винтер, – уверенно повторила Мэри, лаская взглядом свою дочь, появившуюся на свет в заснеженной Филадельфии пять часов назад.
– Ваша тезка?
– Да.
– А что означает «Д»?
– Ничего.
Вышколенная медсестра удивленно вскинула брови, но послушно записала обеих – мать и дочь – под именем Шарлотты Д. Винтер.
– Как зовут отца?
– Макс Д. Винтер, – не задумываясь ответила Мэри, надеясь, что сестра не заподозрит ее в обмане.
На самом деле молоденькая медсестра думала совсем о другом. Слава Богу, что эта ужасная война, погубившая столько людей, в том числе отцов, которым не суждено увидеть своих новорожденных дочерей, кончилась. Все остальное не имеет значения. Если Максу Д. Винтеру повезет, он скоро вернется из Европы или где он там воюет и увидит малышку Шарлотту.
Только Мэри знала, что этого никогда не будет. Отец ее ребенка и не подозревает, что у него есть дочь. И вообще, человека по имени Макс Д. Винтер не существует. Есть только Джон – она даже не знает его фамилии, – рядовой сухопутных войск, с которым она познакомилась девять месяцев назад, в День святого Валентина.
В среду 14 февраля 1945 года Джон зашел в библиотеку Северной Филадельфии – одну из немногих, которые продолжали принимать читателей, несмотря на войну. Несмотря на войну и благодаря Мэри. Мэри была согласна на мизерную зарплату, потому что не могла отказаться от книг. Герои романов были ее единственными друзьями. Она жила их жизнью, любила тех, кого любили они. Мэри не была жадной и с радостью уступала своих друзей читателям. Эти люди приходят в библиотеку, чтобы, как и она, отдохнуть от действительности, забыть о войне, вспомнить прежнюю счастливую жизнь.
Мэри сидела за столом, заполняя карточки, когда на пороге появился Джон. На нем была армейская форма с одной нашивкой на рукаве. Мэри улыбнулась. Паренек ей сразу поправился. Он выглядел таким юным! Только в глазах, как у всех солдат, застыло выражение страха, как будто там навсегда запечатлелись ужасы, увиденные на войне.
– Могу я вам помочь? – вежливо осведомилась она. Джон пожал плечами:
– Не знаю. В моем распоряжении всего несколько часов. Завтра мы отплываем в Европу. Вот шел мимо, увидел библиотеку. Дай, думаю, загляну. Раньше я много читал.
– И что вы предпочитаете?
– Что угодно. – Он помолчал. – Только не про войну.
– У вас есть любимая книга?
– Как сказать... В детстве я обожал «Волшебника из страны Оз». Раз двадцать его прочел, не меньше. – Молодой человек грустно усмехнулся, должно быть, вспоминая те далекие счастливые времена.
– У этого автора есть еще несколько сказок – «Страшила из страны Оз», «Возвращение в страну Оз». Вы их читали?
– Нет, мэм.
Мэри достала с полки «Страшилу». Джон устроился в кресле и просидел там четыре часа, тихонько шелестя страницами, пока на улице не стемнело.
– Послушайте, – робко окликнула его библиотекарша, возвращая из Изумрудного города в холодную, мрачную военную Филадельфию.
– Да? – Он нехотя оторвался от книги.
– Мне пора закрывать.
– Жаль. Ну ладно. – Он протянул ей томик.
– Если хотите, я могу вам ее одолжить, – предложила Мэри. За последние четыре года она частенько так делала, зная, что молодые солдаты, которые берут у нее книги, вряд ли их вернут. Большинство изданий были ее собственными, ее близкими друзьями. Но Мэри не привыкла жадничать.
– Правда? Я обязательно верну, обещаю.
Мэри улыбнулась. Эти слова она слышала не раз. Она не требовала обещаний – не хватало еще, чтобы эти юные ребята мучились чувством вины! Ей хотелось доставить им хоть какую-то радость, ведь многим из них не суждено вернуться. Что значит такая малость, как книга, по сравнению с человеческой жизнью?
Джон пригласил ее пообедать. Они зашли в небольшую закусочную рядом с библиотекой, потом он проводил Мэри до ее дома на Эльм-стрит.
– Хотите кофе? – спросила она, уже стоя на крыльце.
– С удовольствием, мэм!
Мэри сварила кофе, вынула из буфета фруктовый кекс.
– А у вас есть любимая книга, мэм... то есть Мэри?
– «Ребекка», – без колебаний ответила она.
– Никогда о такой не слышал.
– Она вышла еще до войны в Европе. Автор – Дафна Дюморье.
– Про любовь? – дрогнувшим голосом спросил Джон.
– Да.
– У тебя есть экземпляр?
– Нет. Я отнесла его в библиотеку, дала почитать, и мне не вернули, – лаконично объяснила она, не уточняя, что год назад одолжила книгу женщине, у которой только что погиб муж. Мэри считала, что в данном случае лучшего лекарства, чем «Ребекка», не найти. Роман Дюморье вселял надежду. Мэри не ждала, что новоиспеченная вдова вернет книгу. Да это и не имело значения – она давно знала «Ребекку» наизусть. Каждую сцену, каждого героя она сумела бы описать словами автора. – Новую, к сожалению, мне найти не удалось. Разве что после войны...
– Расскажи, о чем там, – попросил Джон.
И Мэри принялась рассказывать о Ребекке, о Максе де Винтере, о женщине, которая стала его женой после смерти Ребекки, о том, что эта робкая, непритязательная женщина оказалась способной на великую любовь и глубокую страсть. В романе не говорилось, как звали вторую миссис де Винтер, и Мэри сама придумала ей имя: Шарлотта. Шарлотта де Винтер – в честь своей любимой писательницы Шарлотты Бронте.
Мэри пересказывала роман, и глаза ее светились любовью.
Она превратилась в Шарлотту де Винтер, а Джон стал Максом, ее красавцем мужем. Снежная февральская ночь – ночь после дня всех влюбленных – соединила Макса с его драгоценной Шарлоттой. Они не расплетали объятий до рассвета, а потом Джон ушел. Он так и не узнал, что это он лишил Мэри девственности, что в эту ночь она зачала его ребенка и что ей сорок два года – почти вдвое больше, чем ему.
Он понял только одно – что ему повстречалась замечательная женщина. Он никогда ее не забудет и постарается найти книгу, которую ей не вернули.
Через восемь месяцев – за месяц до рождения Шарлотты – на имя Мэри пришла посылка из Лондона. Там лежали две книги: «Страшила из страны Оз» и великолепное издание «Ребекки» в кожаном переплете с надписью: «Шарлотте с любовью от Макса».
А еще через две недели Мэри получила письмо – тоже из Лондона.
«Дорогая Мэри!
Надеюсь, книги дошли благополучно. Экземпляр «Ребекки» я отыскал в Лондоне в книжной лавке, которая всю войну не работала и открылась сразу после Дня победы. Прежде чем отослать тебе роман, я его прочел. Мне кажется, Шарлотта – прекрасное имя для второй миссис де Винтер. Она замечательный человек, и ты очень на нее похожа.
В Лондоне я познакомился с девушкой. Через год мы собираемся пожениться. Мне ужасно нравится Англия, и я думаю обосноваться здесь навсегда.
С любовью,
Джон».
Шарлотте едва исполнился месяц, когда Мэри поняла, что никогда не сможет рассказать дочери правду. Ведь она даже не знает фамилии Джона. Ни на конверте, ни в посылке не было обратного адреса. Война закончилась, и общество быстро возвращалось к прежним нормам морали. Вокруг было много детишек без отцов, но их родители состояли в браке, и потому эти дети могли высоко держать голову. Шарлотте это не удастся – если, конечно, правда выплывет наружу.
Никто не обратил внимания на беременность Мэри, поскольку и саму Мэри мало кто замечал. У нее не было друзей, кроме книжных героев. Она скрывала живот под просторной одеждой, а за два месяца до родов убедила начальство нанять помощницу, которая прекрасно управлялась в библиотеке во время таинственного отсутствия Мэри.
Тем немногим, кто интересовался, откуда взялся ребенок, Мэри объяснила, что это ее осиротевшая племянница, дочь сестры, которая вместе с мужем погибла в автомобильной катастрофе через две недели после родов.
К тому времени, когда Шарлотта немного подросла и стала спрашивать, почему у других детей есть папа и мама, а у нее – только «тетя Мэри», Мэри сочинила историю совершенно в духе «Ребекки».
Родители девочки якобы утонули, катаясь на яхте, когда Шарлотте был всего годик. Вскоре – опять-таки точно по книге – их дом таинственным образом сгорел. Вот почему не осталось ни одной фотографии. Сохранилась лишь книга – та самая «Ребекка», – которую Макс подарил жене незадолго до рождения их долгожданного ребенка.
Девочка приняла эти объяснения, не выказав никаких эмоций. Она очень любила тетю и не скучала по родителям.
Все нерастраченные силы своей души Мэри вложила в воспитание прелестной златокудрой дочурки. Она с радостью ввела ее в чарующий мир книг и познакомила со своими друзьями – героями этих книг. Сидя у матери на коленях, Шарлотта с удовольствием слушала, как та читает. При этом огромные карие глаза Мэри словно светились изнутри.
Но вот девочка подросла, и ей стали нужны настоящие, а не воображаемые друзья. Со школьными подружками было куда интереснее, чем с Джейн Эйр или Скарлетт О’Хара. Более того – нереальный книжный мир начинал раздражать Шарлотту.
Однако она по-прежнему любила Мэри, жалела свою одинокую немолодую тетушку, которая по мере того, как проходили годы, казалось, совсем укрылась от мира в придуманном ею царстве книжных персонажей.
Однажды вечером – это было через три дня после шестнадцатого дня рождения Шарлотты – Мэри постучалась в дверь ее спальни.
– Это ты, тетя? Входи.
Мэри присела на кровать и начала нервно теребить край покрывала.
– Дорогая моя, я уже немолода и неважно себя чувствую. Я не буду жить вечно, – осторожно начала она, не решаясь сказать напрямик: «Я умру, и очень скоро».
– Тетушка, милая! Ну какая же ты старушка? Ты просто слишком много работаешь, – возразила девочка, порывисто обнимая хрупкие плечи Мэри.
– И все же нам надо решить, что делать, если я умру до того, как ты станешь совершеннолетней. Ни у тебя, ни у меня нет родственников, а у меня нет друзей, которые могли бы о тебе позаботиться.
«Зато друзья есть у меня, – мысленно возразила Шарлотта. – Родители моих подруг могли бы взять на себя эту заботу».
– Мне невыносима мысль, что тебя отправят в приют. Вот почему... – Мэри сделала паузу, собираясь с духом, и решительно продолжила: – Я придумала тебе тетю. Я убедила своих поверенных, что такая особа существует – будто бы это моя сестра, которая живет с нами. Если со мной что-то случится, она позаботится о тебе. Она славная, добрая женщина.
– Тетушка... – начала Шарлотта и тут же умолкла. Какой смысл продолжать? Тетя Мэри всегда была не от мира сего – с годами девочка усвоила эту горькую истину. Вот и сейчас она выдумала несуществующую тетю, чтобы спасти свою любимицу от перспективы сиротского приюта. «Но ведь такой женщины нет; значит, если тетя Мэри умрет, я действительно останусь одна на свете, – с горечью подумала девочка. – Она этого не осознает, а я не могу ей объяснить. Она попросту меня не поймет».
– И как зовут мою новую тетю? – как можно мягче поинтересовалась Шарлотта.
– Луиза. Луиза Мэй Олкотт, – с гордостью ответила Мэри, «Как это на нее похоже, – подумала девочка, едва сдерживая слезы. – Это же надо – выбрать мне в тети известную писательницу...»
Через два месяца Мэри умерла во сне. Шарлотта обнаружила ее утром. Она просидела у мертвого тела несколько часов и лишь затем вызвала полицию.
– Со мной живет тетя Луиза, – уверенно заявила Шарлотта, когда неделю спустя ее вызвали в опекунский совет. – Она очень добрая, милая женщина – в точности как тетя Мэри. Разумеется, наши поверенные хорошо ее знают.
Никто не усомнился в факте существования Луизы Олкотт. Каждый считал, что с ней знаком кто-то другой. Наверняка многие видели ее имя на счетах, которые она подписывала вместо несовершеннолетней племянницы. Разумеется, кто-то должен был заверить бумаги на опекунство. В действительности все эти юридические документы подписывались самой Шарлоттой – в таких случаях она старалась изменить свой детский почерк, – а потом возвращались к поверенным через Мэри.
Девочка включилась в игру, чтобы сделать приятное тетушке Мэри, как на протяжении многих лет подыгрывала ей в других обманах. Но те не содержали в себе ничего зловещего, этот же был чреват последствиями, о которых далекая от реальности библиотекарша попросту не задумывалась.
Она обстоятельно объяснила дочери, сколько денег лежит у них на счете и как заполнять чековую книжку, несколько раз напомнив, что это надлежит делать почерком несуществующей тети Луизы. Еще она показала Шарлотте обувные коробки с банкнотами, спрятанные под матрасом – в душе Мэри не слишком доверяла банкам. Это были все ее сбережения, результат многолетней тяжелой работы и жесточайшей экономии. Шарлотта изумилась, что денег так много – для нее тетушка никогда ничего не жалела.
Но вот она умерла, и Шарлотта осталась совсем одна. «Почему? – мысленно, а иногда и вслух восклицала она. – Это несправедливо!»
Врачи объяснили, что тетя была очень больна. Шарлотта не решалась спросить, чем. Она вообще старалась задавать поменьше вопросов, вести себя как можно более сдержанно во время встреч с поверенными, членами опекунского совета и врачами. Она понимала: если обнаружится, что она живет одна, ее живо препроводят в приют. А расставаться с родным домом девочке очень не хотелось.
Она сама устроила похороны – еще одна деталь реальности, о которой, по обыкновению, не позаботилась Мэри. Как ни странно, пришла уйма народу: школьные друзья Шарлотты с родителями, коллеги Мэри по библиотеке. Большинство присутствующих Шарлотта видела в первый раз и недоумевала: кто все эти люди?
Это были те, кто в разное время посетил библиотеку, ища там утешения. В основном их визиты пришлись на годы войны. Безутешные вдовы, искалеченные солдаты, матери, потерявшие сыновей, невесты, которым так и не суждено было дождаться своих возлюбленных с фронта, – все они помнили отзывчивость Мэри, ее готовность прийти на помощь. Она всегда знала, какая книга окажется самой подходящей в данном случае, и с робкой улыбкой вручала ее читателю или читательнице. После войны многие забыли дорогу в библиотеку, но помнили Мэри. И поэтому пришли с ней проститься.
Три недели Шарлотта молча пыталась примириться со своей утратой, свыкнуться с чувством одиночества и скорби. На двадцать первый день она с ужасом поняла, что ждет, когда тетя Луиза придет и утешит ее.
– Но ведь никакой тети Луизы нет! – завопила девочка так, что задрожали стены. – Ни тети Луизы, ни тети Мэри. Никого...
Наконец-то она смогла слезами облегчить свое горе. Проплакав несколько часов, Шарлотта почувствовала, что изнемогает от слабости. Но эти слезы вернули ее к жизни.
«Я одна на свете, – рассуждала она. – Впереди вся жизнь.
Если бы не тетя Мэри, которая позаботилась о том, чтобы меня не выкинули из этого дома и никого ко мне не подселили, неизвестно, что бы со мной стало. В память о ней, о ее великой любви и доброте я обязана жить».
На следующий день Шарлотта пришла в школу. На вопросы она вежливо, но не вдаваясь в детали, отвечала, что они с тетей Луизой «отлично ладят».
А еще через три недели Шарлотте позвонил один из ее поверенных. Оказывается, Мэри оставила для нее письмо, которое полагалось вручить адресату через полтора месяца после ее смерти.
Письмо начиналось так: «Дорогая доченька...»
Дальше Мэри писала о том, как в Валентинов день 1945 года познакомилась с юным Джоном (Максом), как боялась рассказать людям правду из опасения, что пострадает Шарлотта. Короткое послание было проникнуто любовью – всепоглощающей любовью, которую все эти годы носила в своем сердце Мэри.
– Мамочка, – прошептала Шарлотта сквозь слезы, и листок задрожал у нее в руке. – Я люблю тебя, мамочка...
