Текст книги "Клуб для избранных"

Автор книги: Кэтрин Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Часть 4

Глава 34

Сан-Франциско, штат Калифорния

Сентябрь 1982 года

Джеймс скользнул взглядом по переплетенному в кожу ежедневнику, лежавшему на его столе, и, наткнувшись на выведенную сверху дату, замер. Двенадцатое сентября. День рождения Лесли. Ровно год назад он обедал с ней в ресторане.

Джеймс улыбнулся. С недавних пор он снова мог улыбаться, думая о ней. Он надеялся, что она будет счастлива, как и он. Полюбит достойного человека, как он полюбил Линн. И родит ребенка, такого же прелестного, как его ненаглядный Майкл.

Джеймс вздохнул. Он чувствовал себя на верху блаженства. У него есть любимая жена, сын. Его жизнь полна – даже переполнена – радостью и счастьем. Так что не будет ничего зазорного в том, если он позвонит школьной подруге – просто для того, чтобы поздравить ее с днем рождения и пожелать всего самого наилучшего.

Стук в дверь прервал его размышления.

– Войдите! – крикнул он.

На пороге возникла Чарли, как всегда, облаченная в строгий деловой костюм, но с очаровательной улыбкой на устах, предназначенной специально для Джеймса.

– Что-нибудь случилось? – осведомился он.

– Ничего. Вернее, все сразу. Правда, к тебе это не имеет никакого отношения. Я пришла искать убежища в твоем кабинете.

– Добро пожаловать, – улыбнулся Джеймс, жестом приглашая гостью присесть на пурпурную кожаную кушетку, которой сам он никогда не пользовался, а держал в своих апартаментах исключительно для солидности.

– Спасибо, – поблагодарила она, сбрасывая туфли и забираясь на пурпурное ложе с ногами. – Я так рада, что ты здесь! Обычно я скрывалась в кабинете Эрика, но с недавних пор с ним стало скучно. Все дела, дела...

– Ну, тебе тоже в деловитости не откажешь. Просто ты гораздо расторопнее нас обоих и поэтому можешь себе позволить иногда отвлечься.

– Раньше Эрик тоже это любил.

– Он слишком занят, – возразил Джеймс, подсознательно защищая нового друга. Он еще никогда не встречал человека, к которому относился бы с таким доверием и уважением, как к Лансдейлу.

– Согласна, – кивнула Чарли.

– Он влюблен и, естественно, стремится как можно больше успеть на работе, чтобы не заниматься делами дома, а провести время с любимой. Разве это плохо? – резонно заметил ее собеседник, сам следовавший этому правилу. И все же, как он ни старался, приходилось прихватывать вечера. Да и остальные сотрудники частенько трудились после рабочего дня, а то и в выходные. Иначе не получалось. Этого требовал серьезный бизнес.

– Да нет, – уныло отозвалась Чарли. – Даже хорошо.

– Что все-таки тебя беспокоит? – напрямик спросил Джеймс.

– Я скучаю по нему. Мне не хватает наших маленьких перерывов, вечеров и ночей, когда мы вместе работали, совместных поездок...

– Понятно, – протянул он, начиная смутно догадываться, какие отношения связывали до недавнего времени его новых коллег.

Значит, Эрик ему ничего не сказал, сообразила Чарли. А чего она, собственно, ждала? История их любви была бы неполной без рассказа о Бобби, но ни у Лансдейла, ни у нее самой не хватило бы духу сообщить о трагической смерти пятилетнего ребенка человеку, который только что стал отцом и не надышится на собственного малыша.

– Мы давно знаем друг друга, – подтвердила Чарли его догадку, вкладывая в эти слова вполне определенный смысл. И неожиданно добавила нечто, что сама поняла совсем недавно: – Мне кажется, со временем мы могли бы пожениться, если бы каждый не нашел более подходящей кандидатуры. Так сказать, от отчаяния.

– От отчаяния? – изумленно переспросил Джеймс, не в силах представить Эрика или Чарли совершающими что-то от отчаяния. Они казались ему такими уверенными в себе, непогрешимыми, умеющими управлять своими чувствами. Однако, похоже, Чарли не шутила.

– Это долгая история. – Она пожала плечами и улыбнулась. – Во всяком случае, теперь это не имеет значения. Мне кажется, он влюблен по-настоящему. А ты как думаешь?

– Так же, – лаконично согласился Джеймс, гадая, насколько этот факт причиняет ей боль.

– Ты что-нибудь о ней знаешь?

– Ничего, даже имени. Эрик сказал, что в ноябре она вместе с нами поедет на Мауи.

– Мне он этого не говорил, – покачала головой Чарли, чувствуя, как у нее начинает сосать под ложечкой. Итак, ей предстоит увидеть новую возлюбленную Эрика, а возможно, и подружиться с ней. Хорошо бы это произошло поскорее и осталось позади! Однако ждать еще целых два месяца... – А Линн с Майклом тоже едут?

– Естественно.

– Мне очень хочется с ними познакомиться, – искренне призналась она. – Насколько я понимаю, все вышло так, как ты и предполагал.

– Как раз наоборот – права оказалась ты. Линн все знала с самого начала. Я не стал отпираться и, не называя имен, сказал лишь, что речь идет о моей школьной приятельнице. Впрочем, это тоже долгая история. К счастью, мы из нее выкрутились.

– Более чем. Ты просто сияешь от счастья.

– Я действительно счастлив. Послушай, Чарли, а зачем ждать до ноября? Ты могла бы познакомиться с моими раньше. Почему бы тебе не прийти к нам на обед?

– Это очень мило с твоей стороны, но...

– Никаких «но». Жду тебя в пятницу. Договорились?

– Договорились. Спасибо. – Она сунула ноги в туфли и направилась к двери. – Я действительно очень хочу познакомиться с твоей женой и сыном, – повторила она уже в дверях.

После ее ухода Джеймс потянулся к телефону, чтобы предупредить Линн, что в пятницу у них будут гости. Набирая номер, он вспомнил о своем намерении позвонить Лесли.

Пожалуй, не стоит. Вещь вполне невинная, но если дойдет до жены, неизвестно, как она к этому отнесется. Джеймсу не хотелось рисковать. Теперь, когда у него снова есть Линн, а с недавних пор и Майкл, он не станет делать ничего, что поставит под угрозу его семейную жизнь.

– Или у меня обман зрения, или время вернулось вспять.

Лесли резко обернулась, услышав за спиной знакомый мужской голос. Она находилась в небольшой лаборатории блока интенсивной терапии – делала анализ крови. Была суббота, 16 октября. Часы показывали три часа.

– Марк!

– Привет.

– Привет. Если можно, воздержись от дальнейших комментариев, пока я не закончу, – попросила девушка, невольно вздрагивая при мысли о том, какие обстоятельства сопровождали ее последнюю встречу с Марком в этой самой лаборатории. В тот день его ранили. – Как ты? Выглядишь хорошо.

Он, как всегда, выглядел красавцем. Его изысканную красоту лишь подчеркивали слегка усталые глаза. Но вот хорошо ли? Приглядевшись, Лесли поняла, что нет.

У Марка явно какие-то неприятности, иначе что заставило его явиться в клинику, вместо того чтобы отправиться на званый обед к Дженкинсам? Не для этого же он прилетел из Бостона!

– У меня все в порядке. Жаль, что тебе так и не удалось побывать в Карлтон-клубе. Я хотел поговорить с тобой.

– Я слушаю. – Судя по его серьезному виду, он собирается сообщить ей нечто важное.

– Ты в самом деле все это любишь? – Он обвел глазами лабораторию. Это было скорее утверждение, чем вопрос.

– А ты – нет. – Теперь стало понятно, с чем он пришел.

– Частично – да, – возразил он, пожалуй, слишком поспешно.

«Все еще старается убедить самого себя, – сообразила Лесли. – Не может смириться с мыслью, что придется бросить медицину».

– А что тебе не нравится?

Марк на мгновение заколебался, а потом честно ответил:

– Мне не нравится смотреть, как люди умирают.

«А кому нравится? – мысленно возразила девушка. – Я выбрала эту профессию не потому, что люблю страдания и смерть, а потому, что хочу помочь людям, попавшим в беду». Но дело сейчас не в ней. Надо придумать, как помочь Марку – ведь он тоже попал в беду.

– Что все-таки тебя беспокоит?

– Когда я нахожусь в больнице, у меня такое чувство, будто я сам умираю.

– Тогда тебе лучше уйти, – убежденно произнесла Лесли. «Пока сомнения не разрушили твою жизнь и жизнь Кэтлин. Или пока ты сам себя не убил». Она впервые поняла, что, не найдя выхода, Марк вполне способен и на такое. – Мне страшно за тебя.

– Не тревожься. Я в порядке, – не слишком уверенно произнес он. – Иногда я месяцами с удовольствием занимаюсь медициной. И вдруг на меня словно что-то находит... У тебя так бывает?

«Так вот чего он добивается – чтобы я сказала, что подобные сомнения в порядке вещей. Чтобы я убедила его оставить все как есть».

– Временами мне тоже бывает грустно, и тогда я думаю о том, что есть профессии, не требующие такого эмоционального напряжения. Но смерть пациентов никогда не вызывает в моей душе желания свести счеты с собственной жизнью, – твердо сказала девушка. – Кстати, как твой интерес к писательству? Не угас?

– Я часто об этом думаю.

– Надо не думать, а действовать. А как считает Кэтлин?

– Не знаю. Я не говорил с ней на эту тему.

– В одном ты можешь быть уверен – она вышла за тебя не потому, что ты врач, – убежденно промолвила Лесли, вспоминая свой разговор с Кэтлин в тот день, когда Марк был ранен. Скорее вопреки.

– Откуда тебе это известно? – изумился он.

– Странно, что это неизвестно тебе. Ты непременно должен поговорить с ней. – Неужели он совершает со второй женой ту же ошибку, которая заставила его расстаться с первой? Кажется, Дженет называла это «отгораживаться»... – Кэтлин наверняка заметила, что с тобой что-то творится.

– Не знаю. Не думаю. Мне хотелось вначале обсудить это с тобой. А впрочем, сменим тему, – почти весело оборвал он себя. – Расскажи мне об Эрике. Моя жена утверждает, что это нечто потрясающее!

Дрожащими пальцами Кэтлин набрала номер. Зря она это затеяла. Безумная идея. Но ведь и сама она на грани безумия. Трубку сняли после четвертого гудка.

– Росс, это Кэтлин.

– Привет! Добро пожаловать в родные пенаты. Извини, что в этот раз я не смогу с тобой повидаться...

– Понимаю. Может быть, я приеду в следующем месяце на премьеру «Сан-Франциско». Собственно, этот мюзикл отчасти и натолкнул меня на мысль позвонить вам. Дженет дома?

– Пошла на берег прогуляться. А что?

Наступила долгая пауза, а когда Кэтлин снова заговорила, ее голос дрожал от слез.

– Я хотела поговорить с ней.

– С Дженет? Кэти, родная, что случилось?

– Не знаю. С Марком что-то творится. Иногда все прекрасно, а иногда... Мне кажется, у него депрессия. Я, конечно, плохо в этом разбираюсь, но мне попался его учебник. Классических симптомов нет, и все же... Перед нашей свадьбой он был в таком же настроении, но тогда мне казалось, что он еще не оправился после развода. Наверное, он жалеет, что женился на мне. – Кэтлин заплакала в голос.

– Кэти, милая, какой же мужчина может об этом жалеть?

– Спасибо, – всхлипнула она. – И все же он несчастен.

От этого факта не уйдешь.

– А зачем тебе понадобилась Дженет? – полюбопытствовал Макмиллан.

– Просто хотела узнать, был ли он таким с ней. Кстати, может быть, ты знаешь?

– Не знаю. Мы редко говорим о Марке, – отрезал Росс. «И я не имею ни малейшего желания затевать этот разговор».

– А ты не мог бы передать Дженет мою просьбу? Ну пожалуйста! – с нажимом произнесла она, почувствовав, что идея его не слишком вдохновила.

– Ну, если ты настаиваешь... – сдался Росс. Кого или что он защищает – Дженет? Их отношения? До сих пор, если не считать той размолвки, все было прекрасно. Но кто знает?.. – Кстати, где Марк? Разве он не приехал с тобой?

– Он в клинике. Пошел повидаться с Лесли.

– Почему бы тебе не поговорить с ней? Как врач она наверняка лучше понимает, что происходит с твоим мужем, – предложил он.

– Нет, не могу. Именно с ней – не могу. Понимаешь, она с самого начала считала, что я Марку не подхожу.

– Что? – искренне удивился Макмиллан. – Как ты можешь кому-то не подходить?

– На ее взгляд, я авантюристка, которая набрела на сокровище и вцепилась в него мертвой хваткой.

– Что за бред! Да ты богаче Марка в миллион раз!

– С ее точки зрения, богаче он – в эмоциональном плане. А я слишком обыкновенная, поверхностная особа. В общем, я ей не понравилась. И вообще зря я все это затеяла, – подумав, продолжила она. – Ни Лесли, ни даже Дженет мне тут не помогут. Я должна справиться с этим сама. Извини, что выплеснула на тебя свои горести.

– Я всей душой сочувствую тебе, дорогая.

– Знаю. Спасибо. И до свидания, – еле сдерживая слезы, попрощалась Кэтлин.

Росс положил трубку в тот момент, когда на пороге возникла Дженет – сияющая, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы и прохладного океанского ветра.

– Кто это был? – спросила она, целуя его в губы.

– Кэтлин.

– О! Ну и как у нее дела?

– Да как сказать... – замялся Росс. – С Марком что-то неладно. Приступы дурного настроения и все такое.

– Это плохо, – покачала головой Дженет. – Представляю, как она переживает.

– Значит, с ним и раньше такое случалось. А ты не знаешь почему?

– У меня есть свои соображения на этот счет, – задумчиво произнесла молодая женщина. – Я думаю, что в глубине души Марк не любит свою профессию и это его мучит.

– Так почему он не бросит медицину? – несколько раздраженно осведомился Росс. Он не представлял, как можно делать что-то против воли. Для этого должна быть веская причина. Например, он не в восторге от крошечного коттеджа Дженет, но живет здесь из-за нее.

– Не все так просто.

– Как раз проще некуда, – решительно отрезал он. Дженет улыбнулась.

– Я забыла, что ты вообще не ведаешь сомнений, – добродушно поддразнила она собеседника.

– Просто я не выношу нерешительности.

– Знаю. Только в данном случае дело не в ней. Нерешительность предполагает возможность выбора, а здесь им и не пахнет. С самого рождения Марк был обречен на то, чтобы стать лучшим.

– Лучшим... – задумчиво повторил Макмиллан. Интересно, не потому ли Дженет так категорически протестует, когда подобную характеристику дают ей?

– Марк был – и остается – самым лучшим во всем, что делает. Так его воспитали, и это вошло ему в плоть и кровь. Самое мучительное, на его взгляд, – не оправдать возложенных на него надежд.

– Я не имею ничего против стремления к совершенству, – с еще большим раздражением бросил Росс. – Но почему обязательно медицина? Добиться успеха можно на любом поприще.

– Марк думает по-другому. Всю жизнь он посвятил тому, чтобы стать врачом – самым лучшим врачом. И вот, проучившись и проработав много лет, он понял, что ненавидит свое ремесло, что совершил колоссальную ошибку, – он, который не привык ошибаться, – подытожила свои размышления его бывшая жена.

«А когда потерял тебя? Разве это не было ошибкой?» – мысленно возразил Макмиллан, впрочем, без всякого злорадства. Он несколько раз встречался с Марком и чувствовал к нему симпатию, тем более что обе женщины, связанные с этим человеком в прошлом и настоящем, были ему небезразличны. Теперь же под влиянием слов Дженет симпатия переросла в сочувствие.

Неудачный брак. Единственная мыслимая карьера тоже грозит обернуться неудачей. Так недолго дойти до того, что вся жизнь покажется ошибкой. Пока не поздно, Марку придется принять решение.

– А что он собой представляет как врач? – вдруг спросил Росс.

– Лесли говорит, что лучше не бывает. Беда в том, что у него не лежит душа к медицине.

– Значит, надо уходить, – убежденно промолвил он, сам удивляясь своей заинтересованности в деле, которое, на первый взгляд, его совершенно не касалось. «Марк должен сделать это ради Кэтлин. И ради себя».

– Согласна. Но нам легко рассуждать со стороны – все выглядит таким очевидным. А каково Марку бросить то, что он считал своим призванием? Кажется, что предаешь что-то очень дорогое... – Голос Дженет дрогнул. Схожие чувства она испытывала, когда поняла, что дело идет к разводу. Тогда ей казалось, что, теряя Марка, она теряет частичку себя.

Они помолчали.

– А Лесли известно о его терзаниях?

– Думаю, да. – Дженет вздохнула и, погладив Росса по руке, теснее прижалась к нему. – Какие мы счастливые! – невольно вырвалось у нее. – Только бы новый владелец не передумал сдавать коттедж!

– Он-то, может, и не передумает, но коттедж от этого больше не станет. Маловат он все-таки.

– Да неужели? – деланно изумилась Дженет. Вообще-то Макмиллан ежедневно жаловался на тесноту. Ему негде было поставить фортепьяно, разместить стереосистему, разложить многочисленные бумаги. – Может, когда-нибудь мы купим домик побольше.

– Ты и я? – как бы невзначай уточнил он.

– Ну да, – прошептала она, только сейчас осознав скрытый смысл своих слов.

– И ты решишься на это с человеком, который не будет твоим мужем?

Вместо ответа она потупилась, чтобы скрыть смущение. Щеки ее пылали, глаза блестели.

– Дженет, – осторожно позвал он. Она подняла голову и улыбнулась.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – ни секунды не колеблясь, ответила она. – Конечно.

– Правда?

– Правда.

– Я люблю тебя.

– А я тебя.

И тут он начал смеяться.

– В чем дело? – удивилась новоиспеченная невеста, невольно заражаясь весельем жениха.

– Мне вдруг пришло в голову, что пока все идет точно по сценарию. Теперь, если верить Харперу и Питерсону, ты должна исполнить любовную песню и удалиться в спальню с героем.

– Ничего не имею против при условии, что героем будешь ты.

– Я бы с радостью, но у меня намечено дело поважнее, – внес он неожиданную поправку.

– Какое же?

– Вначале нам надо переехать в более просторный дом с более просторной спальней. И мы займемся этим прямо сейчас. Пошли! – Росс решительно встал с дивана и потянул Дженет за собой.

– Куда? – недоуменно осведомилась она.

– Да тут рядышком. Всего полмили.

– Росс, неужели ты купил... – Она запнулась, не в силах справиться с эмоциями.

– Ну да. Признаться, это влетело мне в копеечку. Но зато у меня прелестная, талантливая и, что немаловажно, богатая невеста, а следовательно...

– Выходит, ты женишься на мне ради денег? – с деланным негодованием уточнила она, но, стоило Макмиллану поцеловать ее, тут же сменила гнев на милость. – Кстати, в нашем новом жилище есть мебель?

Он смутился. Чувствовалось, что это обстоятельство он не учел.

– Тогда придется отложить переезд до завтра, а пока удовольствоваться самой крошечной в мире спальней, но зато с героем, которого я люблю, – с жадностью приникая к его губам, прошептала Дженет.

– Любимая... – прошептал в ответ Росс.

* * *

Через два часа после ухода Марка раздался звонок из детского отделения.

– Привет, Лес, это Брюс Франклин. Нам только что доставили семилетнего мальчика. Он в коме. Похоже на синдром Рейс, но есть признаки не совсем типичные. Можешь, зайдешь? Твоя помощь была бы очень кстати.

– Я бы с радостью, но у меня мало опыта в педиатрии.

– Знаю, но мне сдается, что к болезни этого ребенка взрослые имеют прямое отношение.

– Я сейчас же приду.

Малыш неподвижно лежал на кровати. Казалось, он просто спит, но это был не сон, а кома. Дыхание осуществлялось с помощью механического вентилятора, а давление поддерживали медикаменты, тщательно отмеренными дозами поступавшие в кровь через крошечные голубые вены.

– Я был готов поклясться, что это Рейс, только до вчерашнего дня мальчик был совершенно здоров. И печень не задета. Мать попыталась его разбудить после дневного сна, но он так и не проснулся. Все показатели в норме, только сахар чуть понижен.

Лесли приблизилась к маленькому пациенту и осторожно откинула одеяло. И тут же профессиональная озабоченность на ее лице сменилась ужасом.

– И это ты называешь здоровьем, Брюс? – стараясь не выдать своих чувств, проговорила она. – Мальчик сильно истощен – мышечная масса мала, а жир и вовсе отсутствует. Или его плохо кормят, или у него что-то хроническое.

– Ты права, – осторожно заметил Франклин. – Он действительно не производит впечатления здоровяка. Но мать уверяет, что еще вчера он играл с детьми на улице.

– Ей можно верить?

– Кажется, она очень обеспокоена состоянием сына. А что ты еще заметила?

– Ну, например, вот эти рубцы на запястьях и щиколотках. – Лесли положила руки мальчика одну на другую, и то, что могло бы сойти за случайные царапины, вдруг соединилось в одну линию. Она проделала ту же манипуляцию с ногами. Результат повторился в точности.

– Господи помилуй! – ахнула девушка. Брюс кивнул.

– Он был связан, да? – вне себя от ужаса прошептала Лесли, высказывая мысль, уже ставшую очевидной для ее коллег-педиатров.– Его морили голодом...

– И похоже, заморили до смерти, – мрачно бросил один из ординаторов.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Мы пытаемся, Лес. Даем все, что имеется в нашем распоряжении, но, увы, это мало помогает. Давление стремительно падает, печень вот-вот откажет. – По голосу Франклина чувствовалось, что он тяжело переживает случившееся.

– Неужели это дело рук матери?

– Почти наверняка. Все ее россказни шиты белыми нитками.

– А отец?

– Они в разводе. Она получает алименты и живет с другом, который тоже почему-то страшно разволновался. Мы забрали ребенка в больницу и вызвали полицию. Они наверняка захотят поговорить и с тобой, Лес.

– Да-да, конечно. Скажи, Брюс, ты когда-нибудь уже видел такое?

– К сожалению, да, и не один раз.

На следующий день, подъезжая к дому Эрика, Лесли не могла отделаться от мыслей о вчерашней трагедии. У нее перед глазами все еще стояли мать мальчика и ее хахаль – оба модно одетые, аккуратно причесанные. На вопросы полиции они отвечали, картинно утирая слезы. Один из полицейских побеседовал с Лесли. Освободившись, она тут же поспешила в палату. Героическая борьба за жизнь маленького пациента, увы, окончилась не в пользу медиков. Лесли вспомнились слова Марка о том, что, когда ежедневно сталкиваешься с чужими страданиями, тебе начинает казаться, будто ты сам умираешь.

То, что произошло вчера, потрясло девушку до глубины души. Всю ночь она не сомкнула глаз, думая о том, как мать может вести себя так жестоко по отношению к родному сыну. Это не укладывалось ни в какие рамки, и все же это была правда. Утром она встала с гудящей головой и с саднящей болью в сердце.

– У тебя усталый вид, дорогая, – участливо заметил Эрик, раскрывая объятия ей навстречу.

Прежде, как бы Лесли ни уставала, для любимого у нее всегда находилась улыбка – радость предстоящего свидания перевешивала любые огорчения. Сегодня же она не могла заставить себя улыбнуться. И прежней радости не чувствовала. Несчастный малыш – жертва бесчеловечной матери – один властвовал в ее мыслях и никак не хотел отпускать.

Прильнув к груди Эрика, Лесли зарыдала.

– Что с тобой, дорогая? Что-нибудь случилось? – озабоченно спросил он, целуя завитки ее каштановых волос.

Лесли заколебалась. Она знала, что Эрик не любит, когда она рассказывает о своих пациентах. Правда, он вежливо выслушивал ее, но никогда не задавал вопросов, давая понять, что его это мало интересует, и при первом удобном случае менял тему разговора.

Лесли давно решила, что обязательно выяснит, в чем здесь дело. Не сейчас, а когда они оба отдохнут – например, на Гавайях. Она должна знать, почему Эрик избегает разговоров о медицине. Ведь это – часть ее жизни, причем немаловажная часть. А что, если когда-нибудь ей понадобится его помощь, поддержка? Сможет ли она на них рассчитывать?

И вот наступил как раз такой момент. То, что произошло в больнице, так ужасно, что одной ей с этим не справиться. Необходимо выговориться, а к кому же обратиться, как не к любимому человеку? Намерение отложить дискуссию до Гавайев начисто вылетело у нее из головы. Она была слишком расстроена, чтобы рассуждать логически.

– Понимаешь, – начала она почти виновато, – вчера ночью в детское отделение блока интенсивной терапии привезли мальчика. Вначале все считали, что у него так называемый синдром Рейс... – Лесли остановилась, почувствовав, как при последних произнесенных ею словах Эрик весь напрягся. – Ты слушаешь?

– Разумеется, – хрипло ответил он, отстраняясь. – Я только что сварил кофе. Хочешь?

– Нет, спасибо. – Она прошла за ним на кухню. – Так вот, вначале думали, что это синдром Рейс. Обычно он возникает после ветрянки или...

– Я знаю.

– Знаешь? Откуда?

– Не важно. Но врачи ошиблись. Мальчик оказался жертвой жестокого обращения. Об этом сообщается во всех утренних газетах.

– Да, журналисты своего не упустят, – вздохнула Лесли, припоминая, как однажды ей самой пришлось отбиваться от них.

– Представляю, каково тебе пришлось, – посочувствовал Эрик, но в его голосе не было прежней теплоты. – Может, примешь душ и поспишь?

«А может, ты все-таки поговоришь со мной? Я собиралась рассказать о том, что я чувствую, а ты меня обрываешь, сообщая, что факты тебе уже известны. Да не в них дело, неужели ты не понимаешь!»

Этот гневный монолог Лесли не решилась высказать вслух – ее остановило выражение боли в глазах Эрика. «Он хотел бы помочь мне, но не может, – догадалась она. – Есть причина, которая не позволяет ему это сделать».

Ее сапфировые глаза наполнились слезами. Эрик подошел к ней, порывисто обнял и поцеловал.

– Я так люблю тебя, дорогая. Не плачь!

– Я тоже тебя люблю. – «И все же мы должны поговорить. Не сейчас. Как-нибудь в другой раз».